Tag Archives: литература россии

Юрий Коваль «Пять похищенных монахов» (1977)

Интригующее название скрывает за собой не такое уж интригующее содержание — с голубятни похищено пять голубей породы московский монах. Бойкие советские ребята бросаются на поиски и проводят собственное расследование, наполненное множеством приключений. Такая вводная часть.

К творчеству Юрия Коваля у меня мнение неоднозначное. Он безусловно талантливый детский писатель, в его историях главная роль отведена детям, проблематика отнюдь далека от детской аудитории, впрочем и язык написания — он тяжеловат для восприятия. Читая о Ковале, постоянно пребываешь в недоумении. Какие-то постоянные скандалы — советская цензура находила в его книгах аллегории, ставила их на вид, укоряла и не давала книгам ход в печать. При всём этом, книги Коваля пропитаны духом советской пропаганды. Он отнюдь не насмехается над советской действительностью, не делает предпосылок к сытой жизни Запада и крайне мирно рассказывает очередную историю. Отчего же его так не любила цензура? Пусть об этом ломают голову другие.

Книга «Пять похищенных монахов» не просто детская, она отражение действительности своего времени. Люди думали своими мерками, словно в той стране жили отличные от современных. При этом можно отметить схожесть взглядов. Телевизор уже нельзя использовать как ящик для рассады, но смотреть по прежнему нечего — тогда было четыре канала, сейчас за двести… и смотреть ведь нечего до сих пор. Городская баня большинству жителей городов уже стала неведомой, уступив место частным саунам, однако Коваль с такой любовью описывает процесс посещения бани, что понимаешь — ничего не изменилось, изменился лишь масштаб. С советских времён уменьшилось всё, начиная с размеров страны и заканчивая соотношением зарплаты и того, что на неё можно купить.

А какие в книге колоритные бандиты, возжелавшие достигнуть славы Герострата — махровые уголовники. Собиратель птичьих перьев достоин отдельного упоминания, как и посещение птичьего рынка. Всё в книге органично, но чего-то не хватает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Гоголь «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847)

В своём завещании Гоголь упомянул следующее: не хоронить его тело до появления достоверных признаков смерти, не устраивать пир на его похоронах, не ставить памятник над его могилой, никогда его не оплакивать и издать сборник из избранных писем. Так появилась эта книга. У меня нет сведений, кто этим занимался, редактировал и решил именно в таком виде опубликовать книгу. Впрочем, этим мог заниматься сам Гоголь, умерший через пять лет после издания книги. Тяжело поверить, но в момент публикации — ему было всего тридцать восемь лет. Какие мысли о смерти в таком возрасте могут быть? Гоголь болел и часто впадал в состояния сходные с летаргическим сном, оттого он боялся быть заживо похороненным. Человеком был скромным и богобоязненным. Любил правду и справедливость. Такие выводы делает читатель после знакомства с этой книгой.

Раньше, намного раньше, чем себе можно представить. Люди писали письма. Не отписки. Большие многостраничные письма. Отдельные письма Гоголя в сборнике можно смело заносить в разряд повести, так они велики. Сейчас, заевшись в быту, мы ограничиваемся парой слов. Иногда поднимаем в разговоре глобальные проблемы, но этим стремимся делиться с миром, а не с друзьями. Им мы всё скажем в ходе беседы — по телефону, по интернету, любым способом. Только не письмом. Любая мысль расцветает на бумаге, над ней можно подумать, её можно переработать — такое редко получается в разговоре и практически никогда без должной подготовки.

«Выбранные места из переписки с друзьями» слишком выбранные. В них Гоголь создаёт свою собственную утопию. Он читает нотации, учит как жить, создаёт впечатление великого гуманиста. Большая-большая наивность во всех словах. Гоголь постоянно ссылается на Бога, уповает на него, ставит во главу всех дел и призывает строго соблюдать все христианские морали. И это при том, что творчество Гоголя было полно бесовщины, многие сомневаются в набожности Гоголя, приравнивая его скорее к сатанистам, нежели к истово верующему человеку. Книга раскрывает иную часть души, которая казалась читателю невозможной.

В своих письмах Гоголь говорит о нуждающихся людях, коим следует помогать, о своих сомнениях в благотворительности, он также как и многие сейчас не был уверен в том, что помощь дойдёт до окончательной точки, не осев по пути в чужих карманах, о духовности православной церкви, сохранившей себя благодаря избеганию светского образа католической, о правилах ухода в монастырь, когда предварительно надо раздать всё имущество бедным. Говорит Гоголь о России — в стране за десять лет случается столько событий, что случается в Европе за пятьдесят лет. Он призывает любить Россию, однако оговариваясь, говоря об унынии и досаде за страну — это не является любовью. Не надо жалеть Россию. Надо её именно любить.

Многое в письмах Гоголь уделяет своим книгам, особенно «Мёртвым душам». Как известно, Гоголь почти дописал второй том и думал о третьем. Но в бреду горячки сжёг пятилетний труд над вторым томом и некоторые другие произведения. Гоголь призывает так поступать и других писателей, чьи произведения иной раз надо именно сжигать. Порицает Гоголь таким образом, например, Державина, чьи «несчастные оды» нужны только ему самому. Не важно как ты писал, для чего писал, какая у тебя была мотивация, о твоих работах будут судить по самим работам, не делая различия в деталях. Так ведь оно и есть. Читателю важно произведение, но никак не писатель и его мотивы. Самобичевание Гоголя усиливается в призывах критиковать его книги. Многое в «Мёртвых душах» написано им специально. Гоголь осознанно создавал противоречивые кричащие образы персонажей, надеясь получить отзывы, дабы скорректировать сюжет второго тома. Не имея возможности путешествовать по стране, узнавать быт и нравы, заточённый в четырёх стенах, окружённый книгами и бумажной пылью, чахнущий над словами — это не поможет узнать жизнь людей. Особенно, если ты находишься за пределами страны. Гоголь серчал и переживал — его ругали, но никто не высказывал дельных мыслей по существу. Он хотел именно заслуженной развёрнутой критики, способной указать на огрехи, поправить в нужном месте, пролить свет на упущения. Всё это позволяет писателю самосовершенствоваться в своём труде.

Гоголь любил русский язык, считал его самым выразительным, созданным именно для чтения вслух. Он восхищался поэтами, давая яркие характеристики всем, кто творил до него и при его жизни, начиная с Ломоносова, обрисовавшего страну в общем, продолжая Державиным, первым современным поэтом, Жуковским, гением перевода иностранных поэтов, скупым на слова Пушкиным, создающим яркие образы из минимума слов, избегающим христианских мотивов, Крыловым, ярким баснописцем, при всей свой способности к критике, так и не нажившем врагов. Сожалеет Гоголь об одновременном уходе из жизни трёх ярких поэтов (Пушкин, Лермонтов, Грибоедов), всем им была уготована насильственная смерть в течение одного десятилетия.

При всей неоднозначности с этой книгой Гоголя стоит обязательно ознакомиться. Русская философия в чистом виде. Хочется спокойного счастья, есть желание обязательно поведать всем как правильно жить, да уповать на надежду в суровом мире вокруг и сокрушаться над обыденностью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владислав Крапивин «Белый шарик Матроса Вильсона» (1989)

Крапивин ставит точку в космогонии вселенной Великого Кристалла. Точку большую и жирную. Сперва не понимаешь значение маленьких шариков и больших шаров. Трудно осознаёшь боязнь шаров попасть под влияние чёрных полотнищ. Осознание приходит позже. Шары — это планеты. Полотнища — дыры. Перед читателем космос. Остальное — элементы Вселенной. Ещё можно представить себе, когда планеты показаны живыми организмами, способными общаться друг с другом на ментальном уровне или с помощью сигналов на определённой частоте или иных форм связи. Но представить эти планеты в одной комнате, когда старшие наставляют младших, ставят их на край ковра в виде наказания и иногда радостно взирают в окно. Такое способен представить себе только ребёнок, да и не представит он себе такое. Просто не станет развивать мысль и задумываться о возможности таковых природных явлений космического порядка. Крапивин — детский писатель. Ему можно простить.

Стремление Крапивина к уменьшительно-ласкательным суффиксам и именам — возведено в абсолют. Всё это чётко формирует картинку из маленьких объектов и персонажей. Однако, Крапивин даёт читателю не кусочек мира, а разворачивает масштабное полотно. Планеты обитают на гранях. Они часть Кристалла. Пока на Земле, что поглощена гранями, присутствует несколько альтернативных миров, отделённых друг от друга скорее временем, нежели расстоянием. Эти миры никогда не соприкоснутся — произошедшее в одном ещё не произошло в другом, но всё взаимосвязано. Хрупкость ситуации нельзя нарушать без предварительных просчитанных вариантов. Изменить события можно. Но последствия могут быть катастрофическими.

Слишком трудно и тяжело понять взрослому, сможет ли во всём этом разобраться ребёнок. Скорее всего, Великий Кристалл для детей останется чем-то приятным из детства, если книга прочитана в детстве. Взрослые воспринимают книгу как фантастику и как одну из теорий строения Вселенной. Не зря учёные склонны считать Вселенную додекаэдром (двенадцатигранником) — такая версия появилась в 2003 году.

В книге много жестоких моментов, даже мистики. Явление мёртвого человека, ведущего тебя в мир мёртвых — от таких сцен просто мурашки по коже бегут. Жестокость проявляется в самих детях. Она им свойственна. Но как-то Крапивин обходил эту тему. Даже в антиутопичной части цикла «Гуси-гуси, га-га-на» не было таких ярких сцен, когда ребёнка зажимали, пытали, связывали и, желая избежать осуждения, оставляли умирать. Многое в книге построено на действительности. Только отгремела Великая Отечественная. Крапивин сочно рисует быт людей. Не ускользнут от читателя даже мелкие детали того времени, вплоть до песен о Сталине, особенностях лагерной жизни, атомных бомб, хронического алкоголизма близкого родственника и, разве такое может быть в детских книгах, самоубийства одного из главных действующих лиц. Милитаризм со всех страниц. Есть в книге и элементы «Декамерона».

И, конечно, перед читателем Белый шарик Матроса Вильсона. Это Яшка. Он должен быть знаком читателю по предыдущим книгам. Кристаллик со сверхспособностями, пожелавший стать планетой. Он ей стал, а дальше… дальше шарик поставлен перед большой проблемой — вернуться обратно на Землю или продолжить эволюцию в стане звёзд.

Детская литература для старшего школьного возраста — пора откинуть мечты и подумать о строении Вселенной и будущем своей собственной планеты. Вперед к астрономии, экологии и на уроки общественной безопасности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор Достоевский «Игрок» (1866)

Фёдор Михайлович Достоевский — создатель особой экономической зоны в виде города Рулеттенбурга. Там, за далёким рубежом, существует город, полностью созданный для игры в рулетку. Нет там более ничего. Только рулетка. Ничего удивительного в этом нет. Страсть Достоевского к уменьшительно-ласкательным суффиксам достигает своего апогея в рулетке. Очень ласкало слух писателя это слово. Не рулет, а рулетка, практически рулеточка. Свойственный русскоязычным детским писателям порок долго сидел в голове Достоевского. Он более-менее выйдет из его привычек только к моменту создания «Идиота». До того момента Достоевский безжалостно увеличивает смысловую нагрузку, прибегая к невообразимым словам: французик, аббатик, комнатка и так далее. И тому подобное. В пике выходит на арену Достоевский вместе с бабуленькой. Заметьте, не бабушкой. Бабушка — не ласковая форма бабы (и давайте не будем спорить). Бабушку можно обласкать только бабуленькой.

Все персонажи безработные (интеллигенция творческих начал), женщины — сплошь стервы (попробуйте переубедить), мужчины — тряпки (снова и снова). Из книги в книгу у Достоевского переходят персонажи, меняя только свои имена и не меняя своей сути. Говорите, Достоевский — знаток русской души? Да ни на грамм. Он знаток немецкой и французской души. Мне они неведомы, я имею лишь поверхностные сведения. Достоевскому приходилось их видеть более часто. Вот и изрекает, что немцы скупые, а французы скучные. Русские же — прожигатели жизни. Всё поставят на кон, не задумываясь. Не подумают о завтрашнем дне. Приснопамятное авось. И море переживаний на пустом месте, буквально — сидя в луже в промокших штанах. Говорите, Достоевский грамотно расписал азарт? С этим не поспоришь. Благодаря кредиторам, мы знакомы с творчеством Достоевского. Ежели не их постоянные угрозы в адрес классика, то Достоевский и строчки бы не написал. Проигравшись в пух и прах, его спасало только одно — и это одно дети вынуждены читать в школах. Зачем, почему… пособие по неврозоподобным состояниям изучать?

Высшему свету зазорны азартные игры, так встречает Достоевский читателя на страницах книги. Высший свет имеет в своём распоряжении посредников, кои умеют играть и способны не просто всё истратить, но и приумножить. Честно говоря, вся игра в рулетку — теория случайностей. Не весь высший свет считает это зазорным. Опять же бабуленька, чья харизма зашкаливала. Эту бабушку немецкие врачи лечили-лечили, да не смогли вылечить, пока простой русский травник на ноги не поставил. Укор зарубежной медицине. Бабушка — пожалуй и есть тот игрок, который вынесен в название книги. Настоящий и беспринципный. Отложенные деньги на строительство церкви, она спускает на рулетке, даже не думая о последствиях. Откуда сей азарт появился у бабушки, совершенно непонятно. Достоевский просто даёт читателю понятие о привлекательности игры, способной одну ставку увеличить в тридцать пять раз. Это и раззадорило бабушку. А ведь жила себе, помирать готовилась и вот… судьба. Вы верите? Я нет. Просто Достоевский представил колоритного персонажа и более ничего .

Что касается остальных героев книги — они картонные. Просто картон и более ничего. Мотивы непонятны. Имеют смысл только размышления Достоевского. Только они привлекают внимание. Заставляют задуматься. И нет дела до чужих занятий, интересов и пристрастий. Маленький театр маститого писателя. Театр людских теней.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владимир Набоков «Камера обскура» (1932)

Вы знаете, оказывается, были у Набокова периоды, когда он не упивался своим мастерством, не прибегал к лишним рассуждениям, писал строго по делу, мало отклонялся от сюжета и читать его было действительно интересно. Такой книгой стала «Камера обскура». Написанная после «Защиты Лужина», где Набоков скорее отражал свой интерес к шахматам и до «Дара», где вылез Набоков-поэт. «Камера обскура» стала той книгой, которой мог гордиться Достоевский, будь он жив, то такую книгу написать мог он сам лично. Бремя страстей человеческих — ведь его конёк.

«Камеру обскура» выделяет не только отсутствие какой-либо набоковской философии, тут нет и русской эмиграции, нет даже отсылок к русской культуре. Самобытная книга, написанная на русском языке об иной культуре и других нравах. Пускай в ней смешалась жизнь европейцев и американцев. У них ведь могут быть свои особенности.

За громким названием кроется банальный сюжет, сходный с любым латиноамериканским мылом. Набоков видно сильно над ним не корпел. Финал же придумал преотвратный. Весь сюжет сравни картону. Тут так изо всех страниц смотрит на тебя лик Достоевского, что впору закрыть книгу и малость подумать над происходящими событиями. Пускай книгу причисляют к прообразам «Лолиты», однако тут главный герой полюбил не совсем молодую девочку, а вполне зрелую девушку, пускай такую же морально испорченную. Сама девушка была одной из тех, кого так любовно вырисовывал Достоевский. Крикливая заносчивая стерва с большими амбициями, без гроша за душой, но с прямым текстом благоверному о его прямом назначении дойной коровы, которой придётся не только всё молоко отдавать, но и трудиться во благо пассии от рассвета до заката.

В очередной раз поражаюсь героям русских писателей, заставших Империю. Персонажи работают редко. В «Камере обскура» тоже мало кто работает. А если и работает, то на творческих началах со свободным графиком. Откуда богатства у главного героя непонятно, но живёт он на широкую ногу. На зажиточного бюргера не похож, коли деньги тратит без сожаления. Вновь вылазит Достоевский, он вытягивает руку и указательным пальцем в вертикальном положении водит туда-сюда перед лицом читателя. Неправильный бюргер нарисован Набоковым.

Верная жена, грипп ребёнка, униженный отец — здравствуй, Драйзер. Так много хорошей литературы вокруг. Зачем долго придумывать сюжет. Впрочем, персонажи у Набокова на превосходном уровне. Если берёт злость от действий одной из героинь, тебе лично хочется её проучить, поставить на место, да в конце концов переехать автомобилем — ведь надо уметь создать такой типаж, где читатель с пеной у рта будет бить кулаком об стену и кричать в исступлении: «Ну, что ты за жаба такая, Магда! Открой глаза, сними розовые очки, включи мозг наконец!». А после всего этого плюнуть на плешь главного героя, да протереть тряпкой, сравнив его самого с тряпкой. Зачем пошёл на дело с такой нестабильной психической устойчивостью. Набоков ясно показал, что добрым людям проблемы не грозят, они молча всё примут, отойдут в сторону от сюжета и будут ждать развязку, когда сам Набоков их решит покарать за чужие грехи, правда особой печали от потерь не будет — добрый человек у Набокова вышел крайне аморфным созданием.

«Камера обскура» — это когда слепые выходят на тропу войны с револьвером на ночных бабочек.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юрий Коваль «Недопёсок» (1975)

Претензий к Ковалю нет — он всё-таки детский писатель. Правда трудился в советские времена, когда любое произведение проходило через жёсткую цензуру. Кто бы мог подумать, что песец, стремящийся на свободу, бегущий на Северный Полюс, может быть приравнен к еврею, мечтающему сбежать из страны в Израиль. Глупость скажете — а так было. Книга могла надолго попасть в архив писателя, коли не возобладавшее благоразумие цензоров.

Читатели всегда делятся на три лагеря. Одни просто читают книгу, вторые смотрят на историю без попыток найти тайный смысл, последние, аки пресловутые цензоры, что-то пытаются найти. Мы искать не будем. По той простой причине, что мало кто из нас видел живого песца, что уж говорить про его молодую особь. Есть такой белый зверь, чем-то похожий на лисицу, обитающий где-то на севере. Из книги читатель узнаёт о существовании звероферм, где песцов не просто выращивают на мех, но и пытаются вывести добрую породу с более лучшим мехом.

Одним из таких чудес селекции является главный герой книги — недопёсок Наполеон III, названный так не просто так, ведь его отцом был Наполеон II, а тот был сыном Наполеона I. Вся цепочка пестовалась главным директором зверофермы, желавшего вывести новую качественную породу и назвать её своим именем. Разумеется, побег раритета сводит на нет все долгие годы работы. И не так понятно, когда читатель разрывается между желанием вернуть песца обратно на ферму, где его будут кормить и на мех не скоро отправят, но ведь читатель может принять другую сторону — песец действительно рвётся на север, пускай по пути его может сбить автомобиль или подстрелить охотник, да и не приучен он к дикой среде, может только, в буквальном смысле, щи хозяйские хлебать. В любом случае, Коваль представляет нашему вниманию зверя маленького, пока ещё не совсем разумного, но с возможными перспективами. Не наше дело знать о будущем песца, ведь сказку нельзя разрушать.

Никуда не деться в детской литературе от детей. От хороших советских детей. Таких правильных и положительных. Они не обманывают и не стремятся к личному доминированию. Каждый ребёнок в книге хороший, хоть они также разделяются на две стороны, когда кому-то хочется вернуть песца в клетку, а кому-то не терпится поспособствовать его вольной жизни. Прекрасно прописаны все персонажи. И дети, и оба директора — зверофермы и сельской школы.

Стремление к свободе — центральная тема. Понятие и необходимость свободы — другой вопрос.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Лермонтов «Демон» (1839)

Мы любим прозаиков, но обходим стороной поэтов. Уж слишком неуловима грань восприятия, отданной в угоду красивым словам. Можно бесконечно поражаться мастерству поэта придерживаться заданных рамок, соблюдению стихотворных размеров и грамотно подбирать нужное количество слогов, даже не стоит упоминать о поиске нужной рифмы. Прозаику проще — его задача не перестараться с оборотами и в нужных местах расставить знаки препинания. Читатель обязательно поймёт и найдёт слова для выражения собственного мнения о прочитанном. Поэтам в этом плане не так просто — либо твой труд окажется мимолётным, либо жизненно-важным. Никогда не знаешь, задел ли ты те струны души читателя, что он будет трепетно хранить их в душе, что запомнит хотя бы что-нибудь, что придаст хоть толику смысла прочитанному. Чаще всего нет…

Лермонтов — поэт. Знаем мы со школьной скамьи. Он поэт печальной судьбы. Жил ярко — умер молодым. Талант сгубила горячая молодость, не дав толком раскрыться цветку, осмысленно жить под гнётом увядания и полностью пересмотреть всю свою жизнь. Умер молодым — и это стало спасительной строчкой в одном из неоконченных произведений. Жизнь оборвалась, что ещё об этом скажут славные потомки: респект, уважуха? как Маяковский в две-три колонки.

Над «Демоном» Лермонтов работал десять лет. Поэма тяжёлая морально, она трудно воспринимается и давит горой депрессии, заставляя голову поникнуть и впасть в хандру. Беспросветное чувство от начала и до конца. Будет ли кто способен принять жизнь взбунтовавшегося Демона, не прибегая к сравнениям с другими произведениями, не отталкиваясь от демонизма, да не трогая аллегоричность Эзопа. Иначе не на что опереться. Где-то надо искать зацепки.

Лермонтов называет «Демона» восточной повестью. На Востоке всё не так как на Западе. Белое — это чёрное. Дракон и змея — положительные. Жёлтый — цвет власти. Даже любовь на Востоке выражается по другому. Неудивительны метания Демона, сошедшего с небес и влюбившегося в пылкую грузинку. Он был готов перевернуть основы бытия, пойти против небес. Выразить свой конфликт в полной мере. Молодой то был Демон. Нет значения прожитым годам, он наполнен горячностью подобно жгучему темпераменту самого Лермонтова. Не смог бы Лермонтов создать наделённого тысячелетней мудростью сверхъестественного существа, взирающего на мир без любви, пресыщенного долгим существованием, чья душа давно стала чернее смолы. Лермонтов даёт читателю почувствовать жар бездны.

Очень тяжёлая поэма. Эмоции уходят в негатив. Пытаешься поднять себе настроение, но оно до конца дня на самом низком уровне. Вырваться из оков быстро не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1832)

Неизвестно почему, но Гоголь у большинства читателей ассоциируется в первую очередь как мистик. Возможно такую славу он заслужил благодаря «Вию», «Вечерам на хуторе близ Диканьки» и отчего-то «Мёртвым душам», хотя последнее произведение не имеет ничего мистического, кроме названия. К тому же в активе Гоголя имеется «Тарас Бульба», тоже без мистики, сугубо по историческим мотивам. Все перечисленные книги являются отражением реальности той жизни, в которой жила Российская Империя. Где-то Гоголь давил правдой, поражая отчаянностью свой сатиры с политическим и религиозным уклоном, где-то он пытался делать это метафорически. Не стоит искать и копаться в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Там действительно можно найти многое при достаточно глубоком изучении. Впрочем, найти что угодно можно где угодно, главное грамотно расставить слова в ином порядке и выдать как за неоспоримые истины.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» — это сборник рассказов. Практически сборник украинских казачьих страшилок. Заметьте, Гоголь пишет только о казаках и ни о ком больше. Будто никогда не было на землях Украины иных народностей кроме казаков. Ни на что не намекаю, просто как факт. Гоголевская Украина — это украинское казачество. Взять того же «Тараса Бульбу» в подтверждение слов. Там описан быт казаков, немного быт поляков и само собой евреев.

Самый знаменитый рассказ из сборника — «Ночь перед Рождеством». Его сюжет известен каждому и не требует пояснений. О доблестном кузнеце Вакуле, его матери ведьме, укравшем Луну чёрте, гламурной девушке и даже о царице, пожаловавшей пару обуви с царского склада. Быт украинского села поражает воображение, обычным метеорологическим явлением в виде закрывания Луны облаками тоже придаётся мистическое значение — чего только в темноте не померещится. Немного фантазии… и окраина Империи способна приблизиться к центру страны, пускай тут будет задействована чертовщина. Без неё и сейчас никуда. Заставь чёрта Богу молиться, тогда можешь рассчитывать на любые уступки с его стороны. Образ украинской девушки, славящейся дерзким поведением, чувством собственной важности, желанием выглядеть красиво перед всеми и ждать комплиментов от окружающих, да решительных действий в виде манны небесной ради себя любимой. Такой образ прописан в рассказе не зря. Все ждут сюрпризов перед Рождеством. Всем желателен кусочек своего счастья. «Ночь перед Рождеством» самый позитивный из всех рассказов в сборнике — добрая сказка с положительным исходом и без особой мистики, просто Гоголь включил фантазию.

Другие рассказы менее интересны. «Сорочинская ярмарка» о проклятых местах и чертовщине. «Вечер накануне Ивана Купала» о папоротнике и беспамятстве. «Майская ночь» о голове деревни и правилах приличия винокура. «Пропавшая грамота» вновь о чертовщине. «Страшная месть» — полный сумбур, богатый крылатыми выражениями о Днепре. «Шпонька и его тётушка» выбивается из общей канвы — школьная, затем армейская жизнь тихого человека, сталкивающаяся с интересами тётки. «Заколдованное место» — вновь сумбур.

Хорошо, когда весело. Хорошо, когда страшно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владислав Крапивин «Крик петуха» (1989)

Великий кристалл, книга №4 — Крик петуха, установочная часть сборки. Пожалуйста, подумайте прежде. Чтение может вас размножить. Координирование вашего положения на гранях кристалла. Ваше расположение — Земля. Подтвердите. Подтвердите. Подтвердите. Земля…

Действительно. Перед читателем уже четвёртая книга в цикле. Неожиданно Крапивин решает увязать все миры в один. Возможно до этого у него такой мысли не было. «Крик петуха» стал отправной точкой. Действие точно происходит на Земле — в книге упоминаются Крым, Кавказ и другие точки нашей планеты. Ввязывание в события Земли вызвало глубокий резонанс во время чтения. Не вяжется увязывание до этого придуманного мира с миром окружающим. Где-то что-то не так. Немного даже возмущает, что именно Земля является одним из главных оплотов, связывающих грани кристалла. Миротворчество — сугубо дело личное. Просто покоробило. Вот и всё.

Что стоящего можно тут найти. Наверное небольшое подражание Шекли в начале книги, клирикальную магию, теорию относительности Эйнштейна, добротный экшн. Почему Шекли? Петух не просто петух, а чуть ли не герой «Запаха мысли». Он описан правдиво. Довольно боевой петух, умеющий кукарекать в строго заданное время без милисекундной задержки. Как его крик отражает название книги — непонятно. Очерк о его жизни — вещь забавная. И только… не всё же кошек и собак описывать. Почему бы не разбавить сюжет петухом. Клирикальная магия — лечение молнией. Будем считать данное явление неким предреканием будущей медицины, своеобразное лечение с помощью прогревания, эволюционировавшее от костра через батарею и поликлинику к высоким технологиям. С теорией относительности всё более понятно. Миры в кристалле разные. В каждом время идёт по разному. События одного мира могли уже произойти в другом. Параллельные вселенные не пересекаются — неверное определение. Пересекаются и должны со временем уничтожить друг друга. Думаю, Крапивин на это не пойдёт. Перестрелка же — сумбур… Крапивин решил окончательно сжить со света петуха.

Так хорошо начавшийся цикл сходит на нет.

» Read more

Борис Акунин «Турецкий гамбит» (1998)

Говоря словами Августина о твари,
Акунин деловито перешёл к Варваре,
Ничего Акунина не смутило,
Всё-таки сослался на блаженного Августина.

Если женщин не покоробило такое сравнение, то остаётся только недоумевать. Меня вот просто резануло такое сравнение. Просто приравнять женщину к твари, да ещё и как знакомство с главной героиней книги — весьма и весьма смутного рода подход. Может я неправильно интерпретировал слова автора, однако знакомство с Варварой уже будет трудно забыть. Все её характеристики и описания тоже уже не нужны. Акунинское генеральное сравнение так и будет стоять перед глазами.

Честно говоря, после «Азазеля» продолжать знакомство с творчеством Акунина вообще не хотелось. Но принцип «одна книга — не показатель» заставил читать продолжение похождений Эраста Фандорина. Вы знаете, продолжение оказалось на голову выше. Нет, конечно, всё по прежнему притянуто за уши, однако сдобрено порцией добротного юмора. А за добротный юмор можно простить любого автора и сказать пару ласковых самой книге. Чего только стоит сказ о сапогах, описание устройства Турции, да мольбы богам на чужом языке.

Перед читателем арена одной из многочисленных русско-турецких войн. Акунин предлагает читателю погрузиться в атмосферу конфликта. И выходит ведь у него это замечательно. Порой кажется, что сам являешься одним из участников событий. Правда ближе к концу, когда развязка близка, начинаешь задаваться вопросами другого рода и вообще недоумеваешь от происходящих событий.

Я не поверил в космополита, если подумать хотя бы пять минут, то никто не поверит. Однако склонен верить, что Акунин высказывает в книге от его имени чисто свои взгляды. Не мог такой человек одновременно хаять Российскую Империю, как впитавшую всё худшее от запада и востока, и одновременно с этим восхищаться недооценённой, горячо им любимой, Грузией, которая к происходящим в книге событиям имеет крайне опосредованное отношение, однако — это не помешало Акунину пройтись огнём и мечом, окропив святой водой.

«Турецкий гамбит» — лёгкое чтение, призванное скорее развеять скуку, нежели способ задаться думами о серьёзном.

» Read more

1 225 226 227 228 229 230