trounin.ru

Список лауреатов литературной премии «Русский Букер» открывает роман Марка Харитонова «Линия Судьбы, или Сундучок Милашевича», написанный в начале восьмидесятых годов, опубликованный в 1992 году. В романе рассказывается о писателе Семёне Кондратьевиче Богданове, чья доля вела его через реалии советского государства с первых дней основания, и в итоге ни к чему не привела. Не приведёт жизнеописание к полезным мыслям и читателя. Харитонов смешал вымысел с ещё большим вымыслом, разбавив повествование порцией хронологических причуд.

О Семёне Богданове известно мало. В действительности, разумеется, такого писателя не существовало. Не существовало и писателя с псевдонимом Симеон Милашевич. Как не существовало исследователя его творчества. Но на страницах произведения одним из действующих лиц найдены свидетельства, сообщающие обратное. Почему бы читателю не попытаться вместе с Марком Харитоновым восстановить фрагменты утраченной биографии и заодно прикоснуться к никогда не написанным художественным произведениям? Желание похвальное, вполне может быть нужное, но скоротечное.

Для начала требуется обвинить писателя Милашевича в плагиате, чтобы усомниться в истинной ценности его произведений. Возникает мысль, будто он брал материал из изданий с низким тиражом, переписывал истории и слегка изменял само повествование. После обвинение потребуется снять, дабы читатель проникся уважением к нему, человеку с трудной жизнью. Жил он в тишине, спокойно работал и старался оставаться незамеченным. Потому и так трудно восстановить его биографию.

Все дальнейшие события в повествовании перемешаны. Они восстанавливаются перед читателем скорее сумбурно, нежели способствуя правильному пониманию происходящего на страницах. Личность Милашевича будет всё чаще отходить на второй план, уступая место исследователю его творчества Антону Лизавину. В разговорах о разном, вплоть до обсуждения присадок для водки, перед читателем пройдёт ряд событий, неизбежно обязанных получать подпитку в виде тех или иных обстоятельств жизни непосредственно Милашевича.

Понять особенности творчества исследуемого писателя сможет не каждый. Трудно разобраться в том, почему, сказывая житие Макария, мораль сведётся к превращению человека в куст. Реальность у Харитонова то и дело искажается. Если с особенностями творческого процесса такое допустимо, то в отношении настоящей жизни — не совсем. Неужели Лизавин мог встретить Милашевича? Только во сне такое возможно. Про инопланетян допустимо не упоминать. Впрочем, чему удивляться — загадок в романе Марка хватает. Было бы желание их разгадывать.

Думается, не Лизавин писал кандидатскую диссертацию о творчестве земляков, а делал это Харитонов, причём рассказывая о судьбе человека, чьи произведения могли бы его вдохновить на литературные свершения. Приходится признать, у Харитонова получилось заинтересовать людей, ежели отлежавшийся в столе роман сразу после публикации получил одобрение. А может быть общественность давно ждала свежего взгляда на литературу: чего-то экстраординарного и далёкого от реалий будней Советского Союза. К тому же хорошо, что неоценённое в двадцатых годах творчество Милашевича, нашло спрос спустя семьдесят лет.

Скорее всего, это именно так. Сошла лавина, обнажив перед читателем сходных по духу с Харитоновым писателей. Их произведения не публиковались в Союзе, либо издавались за рубежом. Не в рамках «Русского Букера», но с помощью других литературных премий их имена стали известны русскоязычному читателю. Но Харитонова можно считать первым среди подобных, какой бы действительной ценностью его произведения не обладали.

Теперь сундучок Милашевича позволительно закрыть — линия судьбы восстановлена. Не в наши дни, а лет через сорок-пятьдесят, кто-то проявит интерес к творчеству писателей девяностых. Марка Харитонова точно не обойдут вниманием.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отношение к рекомендациям Норы Галь не может быть однозначным. Она призывает не просто переводить, а проявлять изобретательность, практически извращать оригинальные строки. Нора Галь думает, будто русскоязычного читателя может утомить манера изложения автора, поэтому нужно полностью переработать текст, предложив в итоге то, что после перевода будет далеко от изначального варианта. Она против буквалистов, ратует за красоту языка, стремится сокращать количество слов в предложениях и представляет русский язык незыблемой скалой, должной иметь постоянный неизменный вид.

Если кто продолжает думать, что переводчик должен переводить, то он заблуждается, для Норы Галь переводчик — это тот, кто адаптирует (слово «приспосабливает» тут не подходит) текст под реалии русского языка. Допускается выкинуть лишние слова, перестроить авторскую подачу материала. На выходе получается уже не оригинальное произведение, а точка зрения переработавшего текст человека. Нору Галь не смущает, если читатель не проникнется духом автора, ей важнее дать понимание правильного строя русской речи. Получается, ознакомившись с текстом, читатель окажется введённым в заблуждение, так как прочитал вольную интерпретацию переводчика, и только. Пострадает от этого непосредственно автор, иначе понятый вследствие стараний адаптера (назовём сторонника перевода по методике Норы Галь именно так).

Объяснив, почему лучше быть лаконичным и придерживаться норм русского языка, Нора Галь задалась разрешением неразрешимой проблемы, а именно взялась судить, как относиться при адаптировании (тут понимание слова «перевод» от противного) к именам собственным. Адаптировать нужно! Русский язык единственно понятный для русскоязычного человека — русскоязычный человек должен быть окружён преимущественно русскими словами. Так считает Нора Галь. Подобная логика заставляет усомниться в том, что русский язык относится к живым. Даже больше, русский язык окажется мёртвым, если утратит способность обогащаться новыми словами. Но русский язык — это не латынь. На нём говорят, он постоянно совершенствуется, у него есть классическая литературная форма. Да и не в этом дело. Нора Галь стремилась освободить русский язык от включения иностранных слов, чтобы они не появлялись в речи в дальнейшем. То есть укоренившиеся заимствования могут продолжать использоваться. Всё прочее должно отсеиваться.

Нора Галь отчасти права, считая, насколько обеднеет читатель, не до конца понимая представленный ему перевод. Автор может вкладывать в имена-фамилии действующих лиц и названия определённый смысл, очевидный для носителей оригинального языка, но остающийся непонятным для остальных читателей, Катастрофы в том нет никакой. Допустим, не поймёт читатель, что главная героиня «Ярмарки тщеславия» носит фамилию Проныра, так он это поймёт, ознакомившись с самим произведением, увидев истинную сущность без дополнительных разъяснений. Это не так важно, чтобы о том спорить. Достаточно уже того, как русскоязычный человек приспосабливает иностранные слова, придавая им ему понятный вид с помощью кириллицы.

Если говорить о приводимых Норой Галь примерах, то хотелось бы видеть конкретные указания на них. Получается, в тексте представлены сомнительной полезности «ошибки» переводчиков, которые якобы имели место быть. Читатель критически настроенный, всегда сомневающийся в сообщаемой ему информации, сомневается и на этот раз, не видя «героев», разносимых в пух и прах Норой Галь, указывающей им, как лучше было бы перевести в том или ином случае.

Сперва точка зрения Норы Галь действительно кажется правильной, после приходит время задуматься и соотнести информацию с действительностью. Приходится признать — нет твёрдой позиции в её работе. Скорее больше противоречий среди мнений самой Норы Галь, сперва сообщающей одно, потом допускающей послабления, в итоге отрицая первоначально сказанное.

Человеку свойственно менять мнение. Завтра он думает не то, за что ещё вчера готов был стоять до последнего. Тому способствует множество факторов, в том числе и опыт. Сейчас мы все заблуждаемся. Будем правы только в будущем, но лишь касательно прошлого. И всё равно будем не правы — у будущего тоже есть будущее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Знаете, это, конечно, безумно так будет думать, но Валерий Былинский частично напомнил о некогда жившем писателе Юкио Мисима. Помните, какой жизненной позиции Мисима придерживался? Он всегда шёл вперед и старался добиться осуществления поставленной перед собой цели, в ином случае готовый показательно совершить самоубийство. Нет, ни о чём подобном Валерий не рассказывает. Просто он предложил читателю историю о молодом человеке, братом которого являлось подобие реального Юкио. Тот тоже стремился быть первым в любом увлечении, рьяно отстаивал независимость от других и оставался себе на уме, пока не пришлось расплатиться за убеждения. И не беда, что действие произведения «Июльское утро» происходит где-то в девяностые годы. Подобное может быть в любые времена.

Читательский интерес представляет детство главного героя. Из-за имени Валерий его становление воспринимается автобиографическим. Не смущает другая фамилия — такой приём часто используют писатели. Чем дальше продвигается сюжет, тем более читатель сомневается в прежнем мнении. Стоит предположить, что где-то случился срыв, продолжив развитие в рамках альтернативной истории. Перед читателем появляются элементы действительности — главному герою надо как-то зарабатывать на жизнь. И тут Былинский очернил «Июльское утро» банальной сюжетной линией, сведя будни главного героя в ту степь, которая и ассоциируется у читателя с девяностыми.

Забудем про финал. Остановимся на детстве. Главный герой с юных лет любил рисовать, а немного погодя стал сочинять роман об Африке. Влияние на него оказать мог только брат. И какое это было влияние — первым советом в рамках чтения стали письма Эпикура. Ничего вроде бы особенного — Былинский не сообщил читателю подтекста. Читатель же насторожился. Эпикур? Совет от человека, в числе чьих способностей позже окажется умение выживать в дикой среде без достижений цивилизации, не может не насторожить. Но это лишь эпизод, практически ничего не означающий, так как главный герой не сможет применить братских советов, войдя во взрослую жизнь в качестве унылого человека, зависимого от обстоятельств и потому стремящегося к саморазрушению. Разрушая себя, он опосредованно уничтожит всех связанных с ним людей, начиная от школьных друзей и заканчивая братом.

Именно завершение «Июльского утра» ставит читателя в неловкое положение. Какое бы детство не было у главного героя произведения, оно воспринимается отдельно от последующих событий. Безусловно, задача писателя показать, вследствие каких причин главный герой стал тем, кем стал. Былинский этого не сделал. Обстановка в стране не располагала к тому, чтобы воспитание человека могло помочь ему в резко изменившихся реалиях. Коли нужны деньги, принимайся за доходную работу. Если выгодно торговать на рынке — торгуй. А если предстоит заниматься асоциальной деятельностью, то будь готов к расплате.

В чём-то Былинский определённо прав. От человека не так много зависит. Проще подчиниться обстоятельствам, нежели стремиться к лёгкой жизни. И если всё-таки хочется, то нужно принимать ответственность за содеянное в полной мере. Принять, как принял Юкио Мисима, но не как это сделал Валерий, главный герой произведения.

В сборник «Риф», помимо повести «Июльское утро», вошли рассказы, написанные Былинским с 1995 года. Говорить о них можно, но не следует. Это выплеск эмоций, собственных впечатлений от увиденного и боли за происходящее в современном мире. Одна часть их сумбурна, другая — вызывает недоумение, третья — заставляет усомниться в правильной интерпретации действительности. Есть моменты пошлости и нецензурных выражений — куда же без них в нашем мире.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Некогда Аристотель сказал, что люди мыслят сердцем — и ему поверили. Позже Птолемей сказал, что Солнце вращается вокруг Земли — и ему поверили. Поверили и другим, приняв единственную точку зрения по определённому пониманию мироустройства, не стараясь переосмыслить устоявшееся о том мнение. Почти никто не задумался — вдруг раньше могли ошибаться и нужно заново осмыслить прежние воззрения. Если же кто задумывался — с теми был разговор короткий. Например, католическая инквизиция таковых объявляла еретиками, зверски пытала и не менее зверски казнила. И всё равно продолжали появляться те, кто стремился изменить общество. Среди таких был Иисус Христос, как самый яркий пример вступившего в противоречие с бытовавшим при его жизни мнением, таким был и Жоффруа Валле, переживший Варфоломеевскую ночь, но спустя короткое время сожжённый на костре за публикацию книги «Блаженство христиан, или Бич веры».

О жизни Валле известно мало. Беллетристика Константина Курбатова — лишь робкая попытка показать нравы периода заката французской королевской династии Валуа. На страницах мало самого Жоффруа, зато события увязаны в крепкий пучок, где все действующие лица взаимосвязаны, каждое из которых обречено претерпеть ряд страданий, ибо в конце XVI века жилось людям крайне тягостно. Важно понимать, Курбатов не просто рассказывает красивую историю, он доводит до читателя важную составляющую грамотного мировоззрения, выражающегося в необходимости постоянного самосовершенствования.

Да, движение вперёд необходимо, иначе человечество погибнет. Разве не является примером тому Европа, пережившая Тёмные века и Средневековье? Она лишь спустя полторы тысячи лет смогла задуматься о необходимости сбросить путы застоя, заново открывая забытые знания древности. И как же трудно большинству людей даются перемены. Кажется, нет ничего опасней для общества, нежели задуматься о ином понимании происходящего. Всегда общество будет против резких изменений, будет держать в застенках желающих осуществления коренных перемен, будет объявлять войны, только бы не допустить наступления переломного момента. Да, перемены обязательно наступят в будущем, когда общество для них созреет, но человеку отпущено не так много лет, чтобы он мог ждать.

Курбатов говорит, что Жоффруа Валле мог одуматься. Ему было ради чего жить. Но Жоффруа не одумался, он был верен идеалам до конца. Так получается, что не прояви один волю, не зарони он семена сомнения в сердца других, не случится подвижек к осуществлению его представлений о должном быть. Читатель верит. Читатель не может не верить. Какую бы он не взял книгу о Средневековье, всюду натолкнётся на жестокость католической церкви. Аналогичную ситуацию читатель видит и в произведении Курбатова. От пыток на страницах стынет кровь в жилах, поскольку понятно, отчего люди сознавались в чём угодно, согласны становились на смерть, стремясь таким образом остановить мучения. Это тяжело и не всегда доступно пониманию, так как жертвами становились истинные еретики и безвинные люди.

Вот отчего Жоффруа Валле старался показать, насколько неоправданно применение насилия в вопросах веры. Человек верил в Бога не из-за убеждений, а из боязни быть обвинённым в отсутствии веры. Хотя, казалось бы, пусть человек думает всё-таки головой, а Земля вращается вокруг Солнца — разве это разубедит его в существовании Бога? Конечно, вера тут не имеет значения. Она — понятие второстепенное. Церковным служителям требовалась покорная паства, а королям — лояльные подданные. Вольнодумцы никому не нужны.

Не забыл Курбатов показать властителей, живущих чаще одним днём и не заглядывающих далеко вперёд. Они оберегали себя, занимались суетой вокруг своих мелких страстей, обеспокоенные возможностью в одиночку передвигаться по тайным ходам замка, не позволяя того никому иному. В их дворцовых интригах нет примечательных деталей, но всё сказывалось на положении людей в целом. Властителям проще отказаться от старых убеждений, обеспечив тем укрепление власти. Отказался ведь Генрих Наваррский от гугенотов, перекинувшись в стан католиков, чем, как покажет история, обеспечил право на королевский трон Франции. Вольнодумец избежал гибели, когда других резали в порыве остервенения. Прочие не отступились от убеждений, поплатившись за это жизнью.

Бич веры — сравни метафорическому понятию. Он над всеми нами. Мы продолжаем оставаться заложниками веры. Вернее, заложниками служителей веры. Именно служители веры погубили Жоффруа Валле. Следует это помнить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Повесть «Где сходилось небо с холмами» — литература, написанная Владимиром Маканиным для себя, и, как оказалось, для премии «Ясная поляна», ибо в составе одноимённого сборника была объявлена лауреатом в рамках номинации «Современная классика». О причудах премирования говорить не следует — всякое случается. Дают награды и за такие произведения, которые писались явно для души, без цели обрести широкую огласку. Теперь люди снова приобщились к чтению творчества Маканина. О чём же он решил рассказать?

И рассказал читателю Маканин о человеке из шахтёрского городка, взятого на воспитание в приёмную семью, после вставшего на ноги и уехавшего, а затем вернувшегося и осознавшего — впустую провёл пятьдесят лет жизни. Ничего толкового главный герой повести не сделал, все его старания канули в безвестность — растворились в повседневности и никто никогда о нём более не вспомнит. Но ведь знали этого человека раньше — слушали его музыку по радио, распевали её пьяными под окнами, не придавая значения, кто является сочинителем. Да и не является главный герой сочинителем — он лишь перерабатывает старое, изменяя до малой узнаваемости и приукрашивая иной манерой исполнения.

Центрального сюжета в повести нет. Маканин подходит к изложению истории с разных временных точек. Без лишнего объяснения сразу погружает читателя в круговорот событий, почему-то всегда располагающихся рядом с накрытым яствами и алкоголем столом. Пока люди веселятся и пьют, кто-то умирает, либо решается чья-то судьба. Так, например, с первых страниц читатель становится свидетелем поминок, взирая через светлые бутыли с водкой и банки с солёными огурцами, обходя стороной сваленные горой варёные яйца с картофелем, чтобы через десяток страниц столкнуться со схожей ситуацией уже где-то в Вене, где чествуют главного героя, слушая из его уст рассказы о детстве.

Хорошей была некогда жизнь. Не такая угрюмая, какой стала потом. Закончились застолья. Лица людей погрустнели. Почему же человек пел песни и балагурил с самой древности, а тут разом былая удаль сошла на нет? Стоит в том винить автора, либо главного героя. Для них жизнь перешла грань прежней лёгкости, обозначилась мрачными красками и ожиданием погружения в беспросветность. Читатель поддаётся тому же чувству, которое описывает Маканин. Нигде на страницах далее не найдёшь улыбок прочих действующих лиц. Их заставили понимать жизнь с позиции пятидесятилетнего главного героя, растерявшего вдохновение и желающего найти забытый народом мотив, дабы его возродить в новом звучании.

Только канул народ в прошлое. Не поют в деревнях. Молодёжь разъехалась, остались старики и те, кому безразлично кем им быть. Именно с оставшимися главный герой будет пытаться наладить отношения, но встретит лишь непонимание, ибо он сам из некогда покинувших родные места. Нет более ему веры. Не будет к нему прежней теплоты от старожилов. Молодым же селянам попросту плевать, в силу того, что они не способны задуматься хоть о чём-то, кроме необходимости ночью заснуть да утром проснуться. Найти среди таких людей получится тоскливый мотив, щемящий грудь, если главный герой окажется на это способен.

Кто-то действительно сочинит шлягер, порадует тем людей, кто-то людей не порадует, шлягер не сочинив. Одна радость может быть в жизни — сойти на старости лет с ума, тронуться всеми фибрами души, ловить лучи счастья и чувствовать себя внутри лодки, пока кругом тебя дуреет от страстей толпа. Времена меняются, забудутся дела прежних поколений. Так отчего грустить нам об этом сейчас? Пусть печалятся о том далёкие потомки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пастораль, трупы, кал… Что ещё мог увидеть журналист в Конной армии? Он приехал не воевать, а участвовать в жизни людей на войне. Он не Лев Толстой. Он — Исаак Бабель. Поэтому повествование ведётся от лица еврея, читающего чужие письма и пересказывающего услышанные истории. Кто желает взглянуть на гражданскую войну глазами отстранённого человека, будто происходящее для него лишь забава, тому «Конармия» может прийтись по вкусу. Но нужно быть настроенным на избыток действующих лиц, имеющих сказать каждый своё самое весомое слово.

Героических поступков Бабель в армии не увидел. Романтики тоже не заметил. Он смотрел сны, думал на еврейские темы, показывал умение быть жалостливым. Однажды довелось ему заполучить в личное распоряжение коня из-под провинившегося казака, так намаялся с ним, измял седло и довёл животное до плачевного состояния. Не был Бабель к войне приспособлен: обходились с ним просто — обходили стороной. Потому и писал он после рассказы такого содержания, словно сидел в углу, развесив уши.

С первых страниц читатель даже не поймёт, о чём повествует Бабель. Где заявленная конармия? Почему главный герой видит себя общающимся с комдивом во время сна, потом описывается костёл, какое-то письмо родным о судьбе-кручине боевой, что-то невразумительное на религиозную тему, снова чужое письмо, опять еврейские мотивы, далее про боязнь убить гуся и про печальных пчёл, и только, ознакомившись со всем этим, читатель начинает понимать, что стали появляться зарисовки о конармии. И какие это зарисовки: чьи-то жаркие бои и чьи-то мучения перед смертью.

Интересует не столько описание будней Конной армии, сколько конкретика. Точно Бабель на стороне Красной Армии воевал? По сюжету рассказов судить невозможно. Чаще видишь уход в самоволку, куда-нибудь туда, где вкусно накормят и где есть кому сыграть красивую мелодию. Если читать рассказы Бабеля под жалостливые завывания скрипки, тексту будет придана должная атмосфера. От каждой страницы веет меланхолией — автор удручён действительностью. Бабель знает, тоскливые будни пребывания в конармии закончатся, тогда-то и отправится он туда, где не придётся резать гусей, а очень даже вкусно кушать под звуки скрипа струн.

Пусть будет громко сказано, складывается впечатление, не любили Бабеля в армии. Читая его биографию, складывается аналогичное впечатление. Негодовали от «Конармии» многие, в том числе Будённый, непосредственный руководитель Конной армии. Не оценили по достоинству при жизни автора, не придают значения его произведению и сейчас. Разве только иной учитель литературы просит ознакомиться с творчеством Бабеля в рамках гуманитарных классов.

В 1940 году Бабеля расстреляли. Конец жизни писателя заставляет по иному смотреть на его творческий путь. «Конармия» может не нравиться, но этот сборник рассказов всё-таки пришёлся по душе сперва Максиму Горькому, после Константину Паустовскому. Бабеля реабилитировали, как реабилитировали и его «Конармию». Заслуженно или нет — читатель определится сам. Каким бы образом Бабель не описывал войну, он был её непосредственным участником, а значит имел право выражать личное видение. Главное, в «Конармии» нет отражения классовых ценностей, есть грусть от случившегося.

Что касается манеры изложения, то так писало большинство ранних советских писателей. Они желали выражать надрыв чувств прозой, разрывая восприятие читателя, и они его разрывали, теряя при изложении нить повествования. Отчего бы не назвать такой подход футуризмом? Вполне разумное объяснение попранию умения доходчиво изъясняться. Исаак Бабель был среди прочих на одной волне.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Булгаков рассказал о Мольере. Рассказал так, как ему хотелось. Рассказал, что было известно и чего известно не было. Он беседовал с действующими лицами, строил предположения и вёл главного героя по задворкам жизни. Представил читателю самоуверенного заикающегося актёра, автора пьес и новатора в театральном деле, кому суждено выступать перед королём Франции, обеспечить себе успех и умереть, устав от порочащих его слухов.

В жизни Мольера есть достаточное количество неясных моментов, как и неясно, чем он занимался в молодости. Есть предположения и вроде бы ясные факты, притягивающие внимание. Булгаков сообщает читателю сведения о родителях. Показывает, насколько прочно стоял на ногах отец будущего комедиографа — он сумел воспитать шестерых детей, дать образование и смел надеяться на поддержку в семейном ремесле. Мольер поддерживать отца не стал, предпочтя карьере торговца мебелью ремесло актёра.

Булгаков не говорит, как прошли годы становления. Причина понятна — о том не сохранилось сведений. Остаётся предполагать — Михаил частично это сделал. И надо сказать, именно часть, где Мольер практически неизвестен, лучше всего удалась Булгакову. Он мог вольно обращаться с имевшимся в его распоряжении материалом, домысливая детали.

Шатко-валко шёл Мольер к успеху: жил в нужде, голодал, его представления не пользовались спросом. Он ставил произведения Корнеля, исполняя их в непривычной для зрителей манере. Может потому и не оценили сперва его творчество современники. После успех к нему придёт, тому будут способствовать удачно выбранные места для представлений. Мольер будет стараться давать представления для определённой публики. Например, он всегда отправлялся в те города, где проходили заседания Генеральных штатов.

Чем ближе к власть имущим, тем скорее придёт успех. Не нужно никому угождать, гораздо лучше опорочить. Не прямо, а иносказательно. Кто должен понять происходящее на сцене, тот поймёт, мнение прочих Мольеру без надобности. Поделившись всевозможными слухами, считая основной из них — женитьбу на собственной дочери, Булгаков приступил к сухому изложению достаточно известных моментов жизни Мольера. Рассказывать сверх должного Михаил не стал.

На страницах не хватает описания исторической составляющей. Читателю ясно — умер Людовик XIII, Францией руководит Мазарини, фронда. Булгаков того почти не касается. Неизвестно какими делами занимался сам Мольер, что же тогда беспокоиться о брожении общественного мнения. Важно видеть стремление Мольера к успеху, рост его творческого потенциала. Молодые годы прошли для него быстро. Только Людовик XIV сможет его оценить, приблизить к королевскому двору. К тому времени Мольер достаточно повзрослеет, чтобы поддаваться каждодневным приступам ипохондрии.

В 1660 году Мольер достиг вершины мечтаний. Он ставил собственные произведения непосредственно для короля, к тому же пользовался благосклонностью министра финансов Николя Фуке. И всё равно Мольер продолжал считать доходы и расходы. Ему требовалось стараться удерживать актёров, получавших выгодные предложения. Булгаков не говорит о конкурентах Мольера. Надо полагать, злопыхатели имелись не только среди знати. Читателю более ничего неизвестно — он удостоен слышать про Корнеля, испанских драматургов и более ни о ком.

Булгаков с первых страниц показывает Мольера в качестве величайшего из людей, но никак это утверждение не раскрывает. Любое величие рождается в противостоянии с кем-то, хотя бы с безликой массой несостоявшихся соперников. Допустим, Мольер пересмотрел понимание театрального искусства, но как именно? Всего лишь призывал к естественности на сцене? Может иначе Мольер не умел играть? И тут Булгаков сохраняет молчание. Он просто рассказал о жизни замечательного человека, мало уделив внимания его творческим способностям. А жаль! Дышал Мольер как раз театром.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как не живи хорошо, а всё равно живёшь плохо. Что не устраивает людей в их спокойной жизни? Они идут на митинги, заявляют о воззрениях, жаждут перемен. И чем сильнее брожение умов, тем хуже становится в общем. Роман Сенчин не скрывает жизненной позиции, она ясна из каждого его произведения. В повести «Чего вы хотите?» он честно и прямо рассказал о своих взглядах. Он постарался донести до читателя фактическое положение дел. Но отчего-то ставит в вину государству то, от чего страдает весь западный мир. И это при том, что оппозиционно настроенные россияне чаще всего смотрят именно в сторону Запада. Впору обратить внимание на тоталитарные или авторитарные режимы, ибо лишь они могут уберечь страну от вторжения иностранного капитала и позволят сохранить желанную целостность социума.

Сенчин повествует от лица собственной дочери. Она учится в школе, играет на фаготе, активно интересуется происходящими в стране процессами. На неё обрушивается разнообразный поток информации, преимущественно сомнительной полезности: от сообщений о «крокодиле» до бунта музыкальной группы с неприличным названием. Она свидетель событий на Болотной площади, читатель книг отца и думающий о стране человек. Ещё вчера она интересовалась сказаниями о «Гарри Поттере», «Сумерках», порою увлекалась творчеством Прилепина, а сегодня её любимое занятие — анализирование учебника по географии за восьмой и девятый класс. Дочь Сенчина взрослеет на глазах — становится сознательным гражданином.

В «Чего вы хотите?» нет речи о конфликте поколений. Дочь должна противиться мнению родителей, видеть в их устремлениях пережиток прошлого. Рассказывай данную историю непосредственно главная героиня, так бы оно и было. Но всякий родитель свято верит в благонадёжность детей, их способность понять точку зрения взрослых и непременно с ней соглашаться. Сенчин высказывает скорее собственные мысли, нежели делится впечатлениями четырнадцатилетнего подростка.

Лично у Сенчина есть претензии к власти. Опять же, он укоряет ответственных за благосостояние россиян лиц в том, чего они сделать не в состоянии. Нельзя в современном обществе навязывать людям то, что требуется именно тебе. По Сенчину получается, будто Россия должна уйти в изоляцию от мира и стать полностью закрытой, иначе желаемое Романом осуществить невозможно. Сенчин не делает выводов и не предлагает пути для разрешения, он наглядно показывает происходящее.

Действительно, русских в стране становится всё меньше. Не хотят русские рожать много детей. Вместо русских много рожают другие национальности. Сенчин приводит яркие примеры. Действительно, многими предприятиями в стране владеют иностранцы, что Роману не нравится. Примеры? Сенчин приводит. Он не космополит, он желает видеть страну в более узком её понимании. Он боится за страну! Но он сам упоминает такое же положение в странах Запада. Так каких именно перемен желает именно Сенчин? Он хочет оставить всё, как есть на данный момент или было раньше? Или он желает вытянуть Россию из представляемого им болота?

Сенчин показывает, насколько человек зависим от заложенного в него природой механизма поведения — он жаждет перемен. Однако, всегда выживает тот, кто умеет приспосабливаться. Перемены, разумеется, будут. Кто не приспособится, тот просто смирится. А кто-то на полном серьёзе решится строить баррикады. В том нет ничего противоестественного. Для того и изучают творчество Тургенева в школе, чтобы увидеть к чему приводит пылкость революционно настроенных натур: все они пали в борьбе за идеалы, ничего в сущности не изменив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 2010 году пассажирский самолёт совершил экстренную посадку на заброшенный аэропорт в Ижме. Роман Сенчин взялся отразить тот эпизод, художественно его обработав. Так Ижма стала посёлком Временным. Следивший за взлётно-посадочной полосой получил иную фамилию. Остальное в меру соответствовало действительности, либо не соответствовало, что не так существенно. Написав повесть в 2012 году, Сенчин не знал, чем история вскоре закончится. Ту полосу в итоге закрыли, ответственного сократили. Малая авиация так и не получила развития, а в стране в прежней мере продолжают забывать о том, насколько большое пространство она занимает.

Посёлок Временный успешно развивался, он мог получить статус города, не случись девяностые годы. Развалилось всё, в том числе и аэропорт. Некогда промежуточный пункт, он был переоборудован в вертолётную площадку. Персонал сократили. Осталось несколько обслуживающих аэропорт человек. Деваться из посёлка им некуда. Ехать к детям? У них нет такого желания. Основную часть жизни прожили во Временном, привыкли к нему, уезжать не хотят. Главный герой на добровольных началах предпочёл продолжать следить за взлётно-посадочной полосой.

Почему он за ней следил? Он мечтал о возрождении аэропорта. Сохранённое проще восстановить, нежели строить заново — был его девиз. Даже когда он попал к Премьер-министру страны, то так ему об этом и сказал. Премьер-министр обещал многое, чему главный герой поверил. Продолжение истории оказалось за страницами произведения. Светлая надежда поселилась в душе читателя. Ведь должны возродить некогда процветавшее предприятие, как вернуть страну на путь былого могущества, введя в строй закрытые заводы и наполнив страну добротными сельскохозяйственными предприятиями. Ежели взлётно-посадочную полосу во Временном ликвидируют, то нет будущего у заводов и всего остального. Премьер-министр дал надежду. К сожалению, аэропорт во Временном стал обузой, если рассматривать его как отражение аэропорта в Ижме, и был окончательно ликвидирован в ноябре 2013 года.

Аэропорт — метафора. У летевших в самолёте людей была одна надежда — найти ровное место для приземления. Таковых мест должно быть много. Они, словно инструмент для спасения жизни, должны располагаться на всём пути следования. Понятно, это требует больших людских и денежных затрат, которые себя могут никогда не оправдать.

Самолёт — тоже метафора. Самолёт — это население страны. Население зависит от деятельности правительства. Куда правительство направит население, туда оно и пойдёт. Если во время очередного кризиса не будет запасной площадки для приземления, случится непоправимое. Казалось бы, незначительная взлётно-посадочная полоса, не представляющая интереса, но восемьдесят человек были спасены. Так можно спасти более сотни миллионов человек, будь среди населения хотя бы полтора миллиона думающих об общем благе. В действительности их гораздо меньше.

Главный герой «Полосы» — такая же метафора. Это образ любящего страну человека. Он верит, что ему помогут вернуть былое великолепие. Он сам всё для того делает, не думая о том, что будут о нём думать. Инициатива чаще всего оказывается наказуемой. Пусть главный герой получит долю известности и уважения, он всё равно окажется бессильным. Не всё зависит от желающих помогать, не видят в их устремлении общественной пользы.

Всё делается к лучшему — гласит оптимистическая поговорка. А если случается неприятность, значит так и должно было произойти. Болезнь всегда лучше предупреждать, не дожидаясь её развития. Неприятность аналогично лучше предупреждать, дабы не взирать после с новостных лент, как где-то произошло чрезвычайное происшествие. И если всё-таки неприятность случилась, надо не просто проверять, а всегда помнить о произошедшем. Будем надеяться, «запасная взлётно-посадочная полоса» дождётся каждого из нас, когда она понадобится. После пусть ликвидируют… лишь бы не до.

Автор: Константин Трунин

» Read more