trounin.ru

Возвращение Петра в Россию из заграничного путешествия ознаменовалось началом реформ. Пётр осуществлял то, чего боялись, разрушая старый уклад, вводя небывалые порядки. Впрочем, на Руси уже должны были к этому привыкнуть, так как на всём протяжении истории не случалось такого, чтобы правитель спокойно сходил в могилу, не привнеся новшеств. Если отец Петра — Алексей Тишайший — остался в памяти более по расколу церкви, а старший брат — Фёдор — началом реформаторской деятельности, то даже сумела отличиться сестра Софья, заложившая основы того, чем в будущем будут пользоваться императрицы, особенно Екатерина Великая. Но основательнее прочих к делу преобразований подошёл сам Пётр. Уже ничего не могло остановить его порывов, он сразу принялся рубить бороды, велел одеваться на европейский манер, ввёл новое летоисчисление, при нём рылись многочисленные каналы и возвышались крепости, он же велел провести перепись помещиков. Во многом, и это так, Пётр стремился к преобразованиям, не отказывая в праве на сохранение старых традиций, для чего желающим приходилось вносить соответствующую плату.

Вернёмся ко второму стрелецкому бунту, действительно успевшему ослабнуть. Петру открылись обстоятельства, которых он устрашился. За главного бунтовщика пришлось считать Софью, за подвижников — ближний круг. Зачем это делалось? Видимо, тому быстро находится объяснение, дело в реформаторской деятельности Петра. Если русский царь поддался влиянию западных ценностей, самолично привёл европейские порядки в родной дом, такого правителя следует устранить. Таким образом не останется ничего от России, скорее скорого случится очередной раскол, теперь с уклоном в протестантизм. Никто тогда не ведал, как мыслил Пётр оборвать связи с Европой, взяв всё самое лучшее и современное, да и сам Пётр не предполагал, насколько затянутся его преобразования, которые он сам не сумеет остановить, из-за чего склонность к европейскому приобретёт вид загнивания. Опасения были не напрасными, поэтому нельзя осуждать людей, побуждавших стрельцов совершить бунт. Но история не терпит сослагательных наклонений, поэтому произошедшее следует рассматривать по факту имевшего место быть, поскольку иначе произойти всё равно не могло.

Поныне сохраняются свидетельства о жестокости Петра, будто он проявил особое зверство, когда казнил стрельцов. Убитыми оказалось множество людей, вокруг кремля установили частокол, на каждое из копий которого пригвождали по голове. Полевой не склонен поддерживать данную версию. Казнь коснулась только тысячи человек, и то самых явных бунтовщиков, не поддававшихся возможности к исправлению. Казнил ли Пётр сам… или велел дворянам освоить ремесло палачей? О таком Полевой ничего не сообщил. Но вот о казни Софьи Пётр подумывал, так как негодовал на сестру, в письмах призывавшую к его убийству. И быть Софье возведённой на плаху, не уговори Лефорт Петра остыть, принять более взвешенное решение. Именно поэтому сёстрам была уготована судьба затворниц в монастырях. Такой же участи удостоилась Евдокия Лопухина — жена Петра.

К 1699 году пришлось задуматься о необходимости заключения мира с Турцией. Военные действия тогда приняли совсем вялотекущий вид, сама война длилась с 1686 года, то есть начатая ещё при регентстве Софьи. Мир наконец-то был заключён, что позволило Петру перенести внимание на Швецию.

Из реформ Петра следует дополнительно упомянуть подход царя к ведению дел. Отныне государь самолично читал все прошения, сам их подписывал, чего до него никто из правителей государства не делал. Пётр стремился уничтожить суету вокруг себя, он соглашался принимать людей прямо с улицы, стремясь отказываться от любых форм проведения пышных торжественных мероприятий. Он же формировал рекрутские войска, ввёл единую форму, обязал всех помещиков, без исключения, нести военную службу, ограничивая срок только временем, когда будет позволительно уходить в отставку по состоянию здоровья.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В пятом рассказе речь пошла про путешествие Петра в Европу. Всего Пётр пробыл за границей полтора года. Главной целью была Голландия, где планировалось обучиться корабельному искусству. Передвигаться он предпочитал под покровом тайны, в редкие моменты объявляя, что именно он является русским царём. Чаще он присутствовал на встречах с монархами под видом человека, находившегося в стороне. Но к нему всегда приковывался взгляд, поскольку Пётр отличался двухметровым ростом. Выехать из России пришлось через шведские владения. Уже тогда к русским относились с подозрением, им не давали спокойно осматривать достопримечательности, поэтому Пётр мог заронить чувство обиды, пообещав себе, что когда-нибудь всё осмотрит без чужой помощи. Затем, минуя Пруссию, добрался до Голландии.

Пётр остановился в городе Саардам (у Полевого — Сардам, ныне — Зандам) в небольшом доме (сам дом и поныне сохраняется властями Нидерландов). Про его нахождение никто из голландцев не знал, кроме лиц, с кем Пётр имел знакомство в России. Но слух быстро распространился, будто русский царь обучается ремеслу плотника, вследствие чего Пётр переехал в Амстердам, опять же тайно, но долго не скрывался, встретившись с королём Англии и штатгальтером Голландии, Зеландии, Утрехта, Гелдерланда и Оверэйсела Вильгельмом Оранским. Именно в Амстердаме Пётр брал уроки у зубного лекаря, там же освоил гражданский алфавит в типографском деле, вследствие чего решил исключить некоторые буквы из славянского алфавита, там же купил арапчёнка Ганнибала (предка поэта Александра Пушкина). Вильгельм предложил Петру посетить Англию, что тот и сделал. В дальнейшем путешествие планировалось через голландские и немецкие земли в Вену, чтобы через Италию добраться до Франции. Однако, дела в России внесли коррективы, так как стрельцы взбунтовались, чему историки дадут прозвание второго стрелецкого бунта.

Ситуация усугублялась и в политическом отношении. В Польше продолжался рост противоречий из-за назначения королём Августа (ставленника Петра). Умер король Швеции Карл XI, которому наследовал пятнадцатилетний Карл XII, вследствие чего Лифляндия и Эстляндия напомнили о своих правах, а Пётр задумал вернуть Карелию и Ингерманландию, некогда утраченные. Снова возникло беспокойство на границей с Турцией. И снова Дания стремилась обернуть в свою пользу ситуацию с владением Голштинией, отделявшей её полуостровные ютландские владения от материка. Продолжать путешествие по Европе Пётр более не мог, ему понадобилось в срочном порядке возвращаться в Россию. Однако, миссия русских не остановилась — поверенные лица продолжили идти по намеченному маршруту, о чём позже донесут до царя подробные сведения.

Кто стоял за восстанием стрельцов? Полевой ссылается на Софью, будто сохранявшую мысль о возвращении к власти. Она писала письма стрельцам, побуждая тех роптать о восстановлении справедливости, поскольку чувствовали несправедливое к ним отношение. Пусть такое чувство им вменила сама Софья, будучи ещё регентом, к времени нового восстания это уже словно не имело отношения. Кроме Софьи участие в бунте приписывают родственникам Петра, в том числе и его жене Евдокии Лопухиной. По правде ли так было, или Пётр под тем подразумевал возможность произвести обновления в стране, остаётся непонятным.

О том, как подавлялось восстание, Полевой сообщает в шестом рассказе. Пока читателю становилось известно о возвращении царя через Польшу. Может и не требовалось столь скорого прибытия, так как восстание толком не смогло развернуться, оставленные для исполнения властных полномочий находили силы для сдерживания. Но возвращение Петра всё-таки требовалось, дабы прекратить слухи, в том числе и о его смерти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Оказавшись во главе государства, Пётр не ведал, к чему лучше обратить внимание. Он продолжал заниматься тем же, к чему обращался раньше. Охотничьи забавы игнорировал, считая за более важное продолжать находить себя в труде. Но преобразованиям всё равно предстояло произойти. Например, Петра не устраивало, каким образом обстоит дело с ружьями в армии. Чтобы произвести выстрел, требовалось выполнить пятнадцать команд. При такой скорости ни о каких успехах на поле боя говорить не приходится. Пётр нашёл выход, сократив количество команд до трёх, тогда как остальные продолжат подразумеваться и выполняться с полагающейся быстротой. Другое увлечение — найденный Петром английский ботик, побудивший возродиться идее о необходимости добиться выхода к морю.

Английский ботик Пётр быстро восстановил, воспользовавшись помощью человека, его же некогда построившего. Мастера звали Брандтом, был он голландцем. Получив во владение исправленное судно, Пётр успешно на нём плавал, однажды едва не утонув. Корабельное дело показалось настолько важным, что вскоре Пётр и помыслить ни о чём другом не мог, как о желании обзавестись доступом к морю. Но в России нашлось место, где получалось оттачивать навыки судовождения, не обращая внимания на затруднения. Тогда же Пётр использовал голландский флаг для нужд родившегося морского флота, лишь поменяв цвета местами.

К 1696 году Иван умер, Пётр стал единоличным правителем государства. Теперь от него одного зависело, по какому пути пойдёт Россия. Выбор оказался сделан в сторону юга. Именно там располагался Азов, к которому Пётр обратил взор. Многострадальный Азов постоянно переходил из рук в руки, порою без надобности. Достаточно вспомнить Азовское сидение, случившееся в царствование Алексея Тишайшего, когда казаки самовольно взяли крепость, а потом героически её защищали, очень малым числом отражая атаки стотысячного турецкого войска, куда входили и европейские наёмники. Тогда пришлось отказаться, Алексей не имел надобности в тот момент воевать с турками. Теперь Пётр мог жалеть о решении отца, сам при этом думая, как овладеть Азовом.

Полевой подробно расписал для читателя, как действовал Пётр, какие совершались манёвры, насколько тяжело это было делать только с суши, поскольку флотом Россия не могла воспользоваться. Любопытствующий читатель может ознакомиться с самой малой деталью, ежели то представляет для него надобность. Прочий читатель поблагодарит автора, но с сомнением отнесётся к столь подробному описанию событий, усвоить которые он всё равно не сможет.

Помимо выхода к морю, Петру следовало думать о политике. Так уж сложилось, что история государства тесно переплетается с интересами владык Польши. Поэтому Петру следовало озаботиться возможностью обеспечения спокойствия на границах. Для того ему показалось важным заставить панов склониться к выбору благонадёжного для него человека, коему и предстоит стать королём. В дальнейшем Пётр продолжит настаивать на своём праве, тогда как сами поляки не смогут определиться, чего им лучше желать. Трудно полякам поддерживать короля, настроенного симпатизировать России, но и соглашаться видеть королём того, кто окажется пешкой в руках Карла XII, поляки не желали. Впрочем, полякам к тому не привыкать. В середине XVII века они уже испытали давление шведов, едва не омрачившееся полным подчинением. Однако, теперь по их землям снова начнут ходить шведские армии, редко где встречая сопротивление.

Большой войны пока не намечалось. Пётр в течение пяти лет будет решать вопрос с Турцией, успеет он побывать за границей, совершив путешествие в Европу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Софья не была регентом, она именно правила. Об этом Полевой повёл речь во втором рассказе. И не было в мыслях у Софьи, будто она уступит это право другому. Будь такие мысли в голове, она смогла бы найти управу на Петра, поскольку с ним можно было легко справиться, учитывая юный возраст. Железный характер позволял Софье добиваться любой поставленной цели. Сумев сладить со стрелецким бунтом, она подавляла всех, кто смел противиться её воле. Например, недолго прожил после бунта Хованский, по чьему имени бунт и носит прозвание Хованщины. Хованского умертвили через усекновение головы. Сами стрельцы роптали перед Софьей, согласные отказаться от требований, более не буйствовавшие и пришедшие к смирению.

Во всём Софье следовал успех, особенно в действиях против Польши. Удачно складывались дела и на востоке, в пограничных спорах с Китаем право сильного оставалось за Россией. Единственного не получалось осуществить — не удавалось овладеть Крымом. Сам Полевой склонен считать в том виновным непосредственного руководителя на месте, на плечи которого возлагалась обязанность вести боевые действия, — Василия Голицына. Не имелось даже переменных успехов, так как любая компания под руководством Голицына омрачалась многочисленными потерями. Именно по этой причине к 1789 году Пётр выйдет из терпения, более не согласный терпеть бахвальство человека, не способного добиться самого малого результата. На фоне неудач Голицына возросла ещё одна важная историческая фигура — Иван Мазепа.

Точно неизвестно, кем Мазепа являлся. Существует версия о польском происхождении. Но точно можно говорить про его мировоззрение, Мазепа во всём старался находить выгоду, не брезгуя предательством. Так первым пришлось пасть гетману Самойловичу, несмотря на расположенность к России. Мазепа обустроил всё таким образом, вследствие чего Самойлович оказался в опале. Сам Мазепа стал гетманом, воспользовавшись соизволением Софьи. Примечательно, что в 1789 году он предаст Софью, признав право Петра на власть, как ещё позже предаст Петра, видя в Карле XII возможность сохранить положение.

До второго рассказа Пётр продолжал оставаться в стороне от истории о нём. Полевой не находил слов, чтобы сконцентрироваться на главной фигуре повествования. Но может причина в важности происходивших событий, тогда как сам Пётр занимался не настолько интересными делами. Пусть он имел примечательное действие, воевал с помощью потешных полков, но и только. Не станет ведь Полевой повествовать про особенности проведённых компаний, толком и не зная, как именно складывались дела. Информация вроде такой, будто Пётр попробовал силы на всех позициях, в том числе успел побывать барабанщиком, имеет сомнительное значение. Всё-таки Пётр ещё не раз обожжётся, не умея толком воевать, вследствие чего война со Швецией затянется на несколько десятилетий.

Что до Софьи, она поздно поняла, какую опасность представляет Пётр. Где-то ею был упущен момент, после которого нельзя восстановить утраченные позиции. Успешная игра во внешнюю политику, уверенность в собственной силе, сыграли решающее значение, когда Пётр решил заявить о праве на царство, должное ему быть предоставленным. Полевому оставалось рассказать о заговоре, который могла замыслить Софья, либо обстоятельства складывались против неё, а может то явилось в результате действий Петра. Выходило так, словно Софья собиралась низвести брата, окончательно разобраться в вопросе, кому предстоит продолжать царствовать. Разумеется, заговор будет вовремя раскрыт. Однако, Софья не успокоится, в неподходящий момент интриги вновь пойдут в ход, когда возникнет необходимость побудить стрельцов на второй бунт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Так сложилось, что «История государства Российского» обрывается на Смутном времени. Карамзину не хватило жизни, дабы довести повествование до современных ему дней. Из-за этого до сих пор, несмотря на предпринимаемые попытки другими историками, наблюдается прореха в понимании происходившего, причём сохраняющаяся и впоследствии, вплоть до современных читателю дней. Если само Смутное время в худой мере понятно, то до воцарения Петра информацией владеют только сильно интересующиеся, либо историки, занимающиеся XVII веком. Мало известно и про правление Петра Великого, о котором существуют разрозненные факты, вместе почти не воспринимаемые. Но в середине XIX века работа над восстановлением исторической справедливости всё-таки была проведена Николаем Полевым, выпустившим четыре части, подробно рассматривая жизнь и деяния государя.

Кто знает о правлении Людовика XIV во Франции, тот редко задумывается, что тогда же зарождалась российская государственность под видом должной вскоре возникнуть Российской Империи. В тот же период обострились противоречия в голландских владениях Испании, зарождалось могущество Пруссии, а Швеция достигла пика возможностей. Россия медленно вставала на ноги, пока ещё не склонная отказываться от старых традиций. Первым из Романовых сел на царство Михаил, выбранный по факту потомственного родства с первой женой Ивана Грозного. Затем на царство сел Алексей, прозванный Тишайшим, правивший в тяжёлое для страны время, но о чём потомок в той же мере плохо осведомлён. Тяжёлое наследие достанется и царским детям. Сама страна, где не стремились к преобразованиям, продолжала страдать от дрязг знати. При Алексее произошёл раскол церкви, направленный скорее на возвращение к прошлому. Наследовал царю Фёдор, начавший предпринимать попытки к преобразованию, поскольку русские словно совсем одичали, ни в чём не умея выделиться. Даже царских детей ничему не обучали, росли они неучами.

Фёдор и Иван (старшие братья Петра) не отличались крепостью здоровья. Недолго процарствовав, Фёдор умер. Поручать царство Ивану было опасным и неблагоразумным деянием. Оставался десятилетний Пётр. Ему и следовало стать царём, чему воспротивилась сестра Софья, пожелавшая стать регентом при брате. Последовало первое восстание стрельцов, возникшее из-за спора за власть между Нарышкиными и Милославскими. Полевой описал весь ужас, расписывая, каким образом происходили события, показывая кровожадность стрельцов, настолько потерявших связь с происходящим, что убивали едва ли не всех, кто им встречался на пути. Найти управу на бунтовщиков смогла только Софья, как раз и согласившаяся на избрание на царство сразу двух царей, как это некогда было в римских и византийских традициях. Но самой занять царский стол у Софьи не получилось. Пришлось удовольствоваться положением регента.

Первый рассказ затронул события десяти лет жизни Петра. Сам Пётр для повествования пока не слишком важен. Он и при царствовании Софьи продолжит оставаться в стороне, никем всерьёз не воспринимаемый. Пока его ум стремился к обретению знаний самостоятельно. Пётр не сидел на месте, активно познавая окружающий мир. Из основных увлечений — потешные войска, о чём любят говорить историки, стараясь именно с детства разглядеть в Петре склонность к боевым действиям. Полевой ещё успеет рассказать, как Пётр длительно воевал со шведами, причём основной театр развернулся не где-нибудь, а на территории между Польшей и Россией.

Ежели читатель желает подробнее узнать, например, про первый стрелецкий бунт, он волен обратиться к труду Александра Сумарокова, у него же есть работа, названная «Краткой историей Петра Великого». На самом деле, источников достаточно, но мало кто про них знает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пусть имя Суворова значительно поблёкло с прошедшими годами, что связано с малым знанием истории России после смерти Петра Великого и до падения династии Романовых, для ближайших потомков его имя ассоциировалось с величайшими военными заслугами, как и ассоциируется ныне, но без понимания подлинно им проделанного. Николай Полевой взялся рассказать про жизненный путь полководца, предваряя тем свои крупные исторические изыскания биографического толка. Но как поведать о человеке, чья слава не должна увянуть в веках? Полевой понимал, насколько ограничен в средствах. Несмотря на прошедшие сорок три года со смерти Суворова, не вся информация о нём была доступна: может о чём-то современники тех дней предпочли умолчать, или не обо всех обстоятельствах известно. Николай выражал уверенность, что в будущем о Суворове станет известно гораздо больше. Пока же, читатель должен был принять такой вариант, какой Николай для него измыслил.

Основным предком, связывающим Суворова с Россией, стал шведский дворянин, приехавший на Русь в 1622 году. Сложно представить, чем его прельстила страна, которая за десять лет до того возненавидела всё шведское, по причине интервенции в период Смутного времени. Тем не менее, Суворов вёл род от того дворянина. Читатель теперь должен проявить интерес, когда сам Суворов понял, что ему быть прославленным военным? Пожалуй, с юных лет никто его всерьёз не воспринимал. Отец, крестник Петра Великого, сам стяжавший славу на полях сражений, в оной сыну отказывал, видя явную неказистость отпрыска, к тому же Суворов был малого роста. Может поэтому, либо по традиции, пошедшей с Петра, отец с рождения не стал приписывать Суворова ни к одному полку, дабы он начал службу с самого малого звания. Из этого и станут впоследствии рассуждать о таланте полководца, воспитанного в солдатской среде, когда он научился понимать, каким образом нужно вести себя с людьми, вверенными ему под командование. Суворов вообще был способным к умению доводить слово до окружающих, легко овладевая любым иностранным языком, когда то требовалось для общения.

В Семилетнюю войну Суворов не мог проявить умений: не позволили. Зато в действиях против польских конфедератов он добился похвалы императрицы. Блистать же начал на очередной турецкой войне, откуда пошло его имя, присвоенное ему по успехам на реке Рымник, стал он прозываться Суворовым-Рымникским, поскольку сумел тогда одолеть стотысячную армию, располагая армией в четыре раза меньше, причём русских войск под его командовании было и того меньше. Об участии в подавлении восстания Пугачёва можно и не упоминать. Стоит промолчать и про женитьбу полководца, которая его тяготила, из-за чего он во все последующие годы предпочитал проводить в походах.

Что до тактики, Полевой предпочёл об этом умолчать. Поныне нет твёрдого мнения, как именно Суворов обретал возможность столь успешно воевать. Обычно ему приписывают внезапность действий, благодаря чему заставал противника врасплох. Николай лишь сообщил, насколько Суворов горячился, сам бросался в жар боя, терял под собою лошадей и только однажды был ранен в шею (при штурме Очакова). Со смертью Екатерины Великой, в силу сложившейся обстановки, Суворов вынужден был забыть про походы, но с почётом был удостоен при Павле звания генералиссимуса, пока в его помощи не появилось необходимости — следовало остужать пыл армий Наполеона. Во многом, благодаря бесстрашию в итальянских и швейцарских походах, имя Суворова зазвучало более громко.

Для полной справедливости всё-таки скажем, как звучит книга Полевого в полном её названии — «История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск».

Автор: Константин Трунин

» Read more

В истории России есть моменты, остающиеся неведомыми для потомков. Хорошо известно про становление Руси, иго, отчасти про правление Ивана Грозного и историю со времён Петра до наших дней. Всё остальное покрыто мраком. Но более прочего неизвестен период между становлением Руси и инцидентом на Калке, несмотря на постоянно упоминаемых князей, вроде Владимира Мономаха, явлений типа Русской правды и прочего. Элемент ясности сумела внести Екатерина, во второй части Записок затронув упоминание столь тяжёлого для восприятия времени. Несмотря на подачу материала, знакомиться с ним категорически трудно, поскольку тяжело разбираться в княжеских неурядицах, связанных не с какими-либо ценностями во благо государственности, а по причине желания обладать наибольшей полнотой власти лично для себя.

Повествовать Екатерина начинает с 1132 года, когда о праве на княжение заявил очередной сын Мономаха — Ярополк, получивший порядковый номер второго правителя с данным именем. Прокняжил он семь лет, умер пятидесятипятилетним, не оставив детей. За ним права на великое княжение добился Всеволод Второй из Ольговичей, управлял Русью по 1146 год, поставив целью уменьшить властные полномочия прочих князей. После власть перешла в руки Изяслава Второго, внука Мономаха, сына Мстислава и дочери шведского конунга Инге Первого. Его восьмилетнее правление — такая же борьба за власть. Особенно примечательно выходило бороться с Юрием Долгоруким, не соглашавшимся видеть в качестве Великого князя племянника. Долгорукий, под именем Георгия Второго, всё-таки сумеет стать Великим князем на два последующих года, умерев затем шестидесятишестилетним.

Следом Екатерина объявляет Великим князем Изяслава III, сына Давыда Святославовича, бывшего князем Черниговским. Княжил этот Изяслав четыре года, про него толком ничего неизвестно, ни возраста, ни про жену, ни про детей. На нём вторая часть Записок завершается.

Как видно, вынести цельное зерно из приводимой информации довольно затруднительно. Безусловно, Екатерина в подробностях расписывала правление каждого Великого князя. Стоит заметить, что нужно быть профессиональным историком и хорошо ориентироваться в выбранном временном отрезке. Однако, если для потомков не представляют интереса определённые временные промежутки истории, откуда нельзя делать выводы касательно дня современного, то всегда быстро забывается, оставаясь бесполезным набором сведений, как бы печально подобное рассуждение не звучало.

Не заинтересует потомка и материал, собранный беллетристами, решившими поместить повествование в антураж тех дней. Разве только исключением может стать фигура Юрия Долгорукого, пестуемая за приписываемое ему основание Москвы. Только как о нём рассказывать, ради сообщения какой информации? Разве только под очень интересным сюжетом, где смешается правда и вымысел. Да и то это будет чем-то по мотивам, направляемое не ради исторической справедливости, а сугубо с целью описать определённое событие на основании вольных допущений.

И всё-таки этот период нужно стараться изучать. Отчего-то больше известно про события, происходившие в Европе, отходившей от Тёмных веков, входя в Средневековье. Вот там правили будто бы замечательные правители, тогда как до правителей Руси словно нет дела. Вина в том и на недошедших до нас свидетельствах, поскольку письменность существовала благодаря церковным деятелям, заинтересованных в одном, тогда как народное слово фиксировалось в крайне редкие моменты, отчего до нас не дошло преданий о давнем прошлом, хотя должны были петься песни и слагаться композиции о деяниях жителей Руси, в том числе и о поступках княжеских.

Что же, Екатерина продолжит собирать информацию о прошлом. Тем интереснее будет узнать, какие сведения она ещё почерпнула из летописей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если и читать историю за чьим-то авторством, то пусть это будут записки Екатерины Великой. Императрица излагала кратко и по существу, не распыляя внимание и не делая ложных выводов. Она оглашала ровно столько выдержек, чтобы история не получала негативных окрасок. Если при чтении того же Карамзина, видишь зависимость от литературного наследия в виде летописей, то Екатерина шла по пути наименьшего сопротивления, сухо излагая то, что ей стало известно посредством ознакомления с летописями. Но и она повествовала в меру понятно, пока не случилось на Руси размножиться потомкам Рюрика, отчего история превратилась в мешанину обстоятельств, практически недоступную усвоению. С другой стороны, всегда можно обратиться к запискам императрицы вновь, приняв во внимание требуемые к пониманию обстоятельства.

Знает ли потомок, откуда исходит родословная Рюрика? Согласно одного из преданий, теряется в глубинах Рима, едва ли не от самого Августа. Но если смотреть ближе, он приходился сыном дочери Гостомысла, отданной замуж за финского короля. А знает ли потомок, что русы имели письменность до рождества Христова? Что они ходили в походы вместе с Александром Македонским? И знает ли, каким образом Олег укреплял государственность Руси? Именно он основал Москву, взял Киев, ходил походом на греков, а умер, когда Игорю исполнилось тридцать шесть лет?

Записки Екатерины интересны ещё и следующим, обязательно приводится, от кого произошёл очередной Великий князь Руси, кто в каких городах при нём княжил, какой правитель какими царствами владел, какие патриархи занимали свои должности, обязательно сообщалось о жёнах и детях, приводился возраст, которого Великий князь достигал.

Игорь был убит не в молодом возрасте, застигнутый врасплох древлянами. С оными он на протяжении тридцати лет боролся. И только достигнув шестидесяти восьми лет — стался повержен. Екатерина не приводит излюбленных другими историками свидетельств о мести Ольги. Наоборот, борьба продолжалась, когда же Ольга постарела, к ней проявили симпатии князь древлян и император греков. На восемьдесят пятом году жизни она умерла. Великой княгиней уже не являлась. После Игоря княжил Святослав, доживший до пятидесяти двух лет. У него родилось трое сыновей, затеявших первую великокняжескую свару.

В дальнейшем понимание приводимой истории усугубляется, поскольку внимание распаляется. Потомку проще следить, когда внимание сосредоточено вокруг одной семейной линии, где один следует за другим, причём на протяжении длительного времени. Если случается иное, не удаётся подлинно проследить. Устанавливается и очевидное обстоятельство — легко забыть о фактическом, сколько раз не перечитывай. Вероятно поэтому Екатерина и составляла записки, уже тем позволяя себе и внукам понять историю России.

Князья на Руси постоянно враждовали друг с другом. С тем же усердием они ходили войною на соседние племена и государственные образования. С ними же объединялись, когда шли на врага более сильного. Так Великий князь мог собрать в единый кулак силу из варягов, печенегов, русов и болгаров, обрушивая её на империю греков. Если бы кто-нибудь мог доходчиво обо всём этом изложить — было бы прекрасно. Однако, этого никто и никогда не сумеет сделать. Особенно учитывая весь тот срок из сменявшихся князей, проводивших годы в непрекращающихся сварах, читать о чём неимоверно утомительно.

Придётся узнать и про принцип выбора в Великие князья — чаще это происходило не по принципу старшинства, а согласно распределения сил. Не всегда тот, кто владел Киевом, мог считаться Великим князем. И не думается, будто великокняжеский титул имел особое значение для населения Древней Руси. Скорее, так проще потомкам ориентироваться в прошлом, тогда как князья никогда не прекращали взаимной борьбы и не отчитывались перед другими. Так бы и воспринимать историю, если бы это ещё более не усложняло её понимание.

Поэтому Екатерина поступила наиболее оправданным способом — писала не заметки касательно Российской истории, а про тех, кому довелось удерживать титул Великого князя, трактуя былое, опираясь сугубо на личность правителя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Правление Николая I — неоднозначное для исторического процесса событие. Как воспринимать этого правителя? Ему досталось сильнейшее государство, оказавшее достойное сопротивление Наполеону, сыгравшее ключевое значение для успокоения бури, разыгравшейся в начале XIX века. Как Николай этим распорядился? Если не брать в рассмотрение годы правления, подойдя к заключительному этапу, то — печально. Показав желание оставаться сильным, не считаться с мнением прочих государств, Николай поставил Россию перед необходимостью пожать плоды такой политики — против выступили европейские державы, согласившиеся поддержать империю Османов. Оставим то для размышления историков, поймём другое — Зотов представил Николая в самом выгодном свете: в виде правителя, достойно державшем регалии монарха.

Николай был настолько добродетелен, что намеревался ослабить крепостное право, а то и вовсе его отменить. Почему того не осуществил? Рафаил сослался на революционные годы — 1847 и 1848, когда Европа уподобилась улью. Похожей вольницы в России, особенно от черни, Николай не должен был желать, особенно памятуя о восстании 1825 года на Сенатской площади, едва не стоившее ему трона.

Воцарение Николая всё равно неизменно связано с выступлением декабристов. Сам Зотов вспоминает, каким образом всё тогда обстояло. Никто всерьёз не думал, будто брат почившего царя Александра — Константин, — окажется вне прав на императорство. Спешно приносилась присяга, нисколько не разбираясь и не вникая в документы, ставшие вскоре известными общественности. Согласно им получалось, Константин отрёкся от престола незадолго до смерти Александра. Тогда присяга, пусть и произнесённая, становилась бесполезной. Но декабристы всё-таки восстали. Что до коронации Николая — она случится в августе 1826 года.

Как развивалась политика Николая? Произошло ухудшение отношений с Персией и империей Османов, последовали военные столкновения. Николай лично отправлялся на театр боевых действий. Зотов посчитал нужным добавить, как с турками опасно заключать мир, поскольку мусульмане, в силу заповедей мусульманской веры, не обязываются поддерживать соглашения с представителями других религий. Тому в подтверждение войны с империей Османов, утихавшие и снова разгоравшиеся. В ходе одной из них Николай остановил продвижение армии, бывшей в двух переходах от Константинополя, согласившись на мир.

Зотов отметил важность присутствия духа в Николае во время разразившейся в стране холеры. Государь не удалился от разгоравшейся эпидемии, лично посещая города, внушая людям уверенность в скором избавлении от хвори. Таким шагом Николай словно показывал, насколько способен справляться с трудностями, не отдаляясь от нужд народа. После Зотов приведёт ещё один пример, когда Николай увидел телегу с гробом, за которой никто не шёл, тогда государь стал тем, кто возглавил похоронную процессия, невзирая на то, что хоронили бедняка.

На долю Николая выпало семнадцать лет непрерывного правления без войн. Зотов отметил создание первого свода законов в России. Остальное — возведение монументов и архитектурных сооружений, вроде столба на площади перед Зимним дворцом, памятника на Бородинском поле, Николаевского моста, и, конечно же, железной дороги от Петербурга до Москвы.

Как не говори, завершать повествование обяжешься Крымской войной, в разгар которой Николай заболел и умер. Из-за этого, как не правь Николай до того, память о нём омрачилась. Получалось, что не сделано важного для процветания государства, Россия терпела поражение, чему не должно было быть места. Так сталось, страна ослабла и оказалась лишена способности противостоять политическим соперникам. Та война закончится поражением, сын Николая — царь Александр II, — закончит войну, ставшую для России позорным пятном. Впрочем, это пятно позора не раз ещё будет смыто, всё равно проявляясь вновь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У каждого народа собственная правда. И каждый народ считает свою правду важнее. И каждому народу мешают другие народы, видящие правду иначе. От этого происходит недопонимание желания других, из-за чего периодически случаются войны. Но как об этом рассказать, чтобы все поняли именно так, а не другим образом? Трудным делом решил заняться Илья Эренбург, поскольку, как не будь важны устремления французов, немцев и американцев, пальма первенства должна оставаться за людьми, населявшими Советский Союз. Пусть произведение оказалось переполненным от пафоса превосходства коммунистической модели общества, включая пестование отдельных личностей, всё же нужно остановиться на основной идее повествования: у каждого народа собственная правда.

Эренбург писал обо всём одновременно. Он разворачивал перед читателем полотно минувшей войны. События начнутся задолго до боевых действий. То из лагеря французов, то переходя в немецкий стан, то следуя дальше, Эренбург вёл к пониманию единственного — всем необходимо добиваться лучшего из возможного. Вот показываются евреи во Франции, со страхом ожидающие вторжение немцев. Никто не верил, будто французы сдадут страну на милость тех, над кем они недавно одержали верх, отомстив за обиды франко-прусской войны. Но француз не отличается постоянностью, чаще он — не грозный лев, готовый возглавить поход из миллиона солдат на царскую Россию, а кроткий агнец, соглашающийся отдать Париж без боя, только бы не допустить разрушения. И всё же оставались французы, готовые продолжать бороться за честь и достоинство.

Вот немцы, униженные Европой, кого пожирала гиперинфляция. Они доверились человеку, пообещавшему воздать за унижение, повернув ситуацию наоборот, чтобы ставить на колени обидчиков, вплоть до радикальной борьбы, поскольку за издевательство над немецким народом надо уметь держать ответ. Эренбург проведёт немцев на страницах произведения от идеи правды идей национал-социалистов до презрения к Гитлеру, чьи идеи будто стали для немецкого народа противными.

Следовало показать и горечь немцев за войну с Советским Союзом. Эренбург серьёзно показывает печаль немецкого народа, сетовавшего на безумие советских граждан, которых они называли никчёмными. Подумать только, на той войне русские убивали цвет нации, причём не своей, а именно немецкой. Такую мысль Эренбург дозволил немцам, которым приходилось умирать за идеалы рабочей партии Германии, хотя будущее представало в ином виде, где немцы могли приносить пользу себе и прочим. Чему не бывать, поскольку Советский Союз повергал Третий Рейх во прах.

Почему так? У всех есть собственная правда. Не может советский человек быть похожим по мировоззрению на французов и американцев. И американцы не смогут разделить радость и печаль советского человека. Но и жить отдельно друг от друга не получается, и найти точки соприкосновения кажется невозможным, ведь нужно называть сугубо правоту своих мыслей. А что потом? Одна война породит другую войну, где сойдутся победители в новом противостоянии. И после произойдёт всякое, когда бывшие соперники объединятся против тех, с кем прежде воевали, либо находились в союзе.

Нет, Эренбург не думал предоставить для читателя лёгкое чтение. «Буря» — тяжела для восприятия. Затрагиваются аспекты, требующие пристального внимания. Вместе с тем, внимания совсем не требующие. Но где ещё найти произведение о той войне, где сделана попытка осмыслить все стороны одновременно, почти никому не давая прав больше, нежели того могло желаться? Если правильно понять, что не существует подлинной правды, тогда может читатель сможет осознать пагубность человеческого стремления доказывать правоту, чаще угодную определённым народам, но не человечеству в целом.

Автор: Константин Трунин

» Read more