trounin.ru

Величие нации определяется самосознанием отдельных её представителей, готовых приносить себя в жертву во имя общего благополучия. Это не слова о построении коммунистического общества, где каждый будет вносить соразмерный вклад ради обретения всеми единого счастья. Разговор пойдёт о представленном вниманию читателя мировоззрении от Кадзуо Исигуро. Читателю давалось понимание о человеке, готовом жить идеалами других, находясь в вечном услужении. Может показаться, такой человек обязательно должен страдать от комплексов прислуживающего другим. Но Исигуро писал о том, кто ставил личные интересы на должное быть им присущим место. Кадзуо сообщал, насколько каждый способен вносить тот самый соразмерный вклад. То есть не всем полагается занимать лидирующее положение в обществе, кто-то им должен прислуживать, уже тем освобождая от выполнения рутинных бытовых обязанностей. Исигуро словно сообщал читателю, почему мир англо-саксов достиг занятого ими положения. Именно благодаря самоотверженности людей. Однако, читатель заметит наметившиеся перемены в жизненном укладе, когда мощь британского владычества начнёт сходить на нет. Что при этом останется делать тем, кто служил величию империи? Читатель должен с этим определиться самостоятельно.

Можно задаться вопросом. Почему представленный вниманию дворецкий столь уверен в убеждениях? Кадзуо даёт объяснение, отправив его на далёкое расстояние в автомобильное путешествие. Этот дворецкий прожил всю жизнь на одном месте, толком не имея представления, что находится за стенами поместья. Не имея знаний о мире, он хвалит ему доступное. Для него нет ничего прекрасней английской природы. Он с той же уверенностью воспримет за лучшее всё британское. Просто он не имел иных примеров, и никогда не стремился о них узнать. Он был пропитан разговорами о величии империи, не способный помыслить иначе, нежели ему сообщалось. Да и не имело никакого значения, что происходило вне поместья. Он согласен был принять любое суждение за правду, если оно сулило выгоды для Англии. И был твёрдо уверен, для того нужно хорошо исполнять рутинные бытовые обязанности, благодаря чему власть британцев над мировыми процессами не ослабнет.

Читатель обязательно задумается, будто лакейство присуще некоторым людям с рождения. Иначе почему дворецкий станет рассуждать о важном значении своей профессии, будет хвалиться тем, насколько хорошо исполняет обязанности. Оправданы ли такие рассуждения? Только отчасти. Ведь читатель имеет представление об Англии прошлых веков как раз в подобном ключе. Что предстаёт перед глазами? Непомерная надменность британцев. Но как давно подобное стало заметным? Разве писал о таком Чарльз Диккенс? Или может Райдер Хаггард ставил англичан выше им позволительного? Скорее нужно искать истоки суждений недалеко от представлений Редьярда Киплинга, выпестовавшего джингоизм с самых первых произведений. С той поры тянется вереница распространившихся суждений, получивших развитие в «Остатке дня». Только у Кадзуо прежнее величие показывалось сходящим на нет. Читатель был обязан понять, сколь близок момент утраты британцами прав на распространение влияния в мире. Забегая немного вперёд можно сказать, Британская империя утратит свой статус спустя восемь лет после издания книги.

А как же личная жизнь дворецкого? — пожелает спросить читатель. Исигуро расскажет в том же духе. Если она имела значение для Британии, дворецкому обрести семью. Но сильные мира сего не так часто думали об им прислуживающих, как сами прислуживающие — о них. Или просто наступили такие времена, выразившиеся в окончательном вырождении прежних представлений. Мир в очередной раз менялся. А если кто думает, будто всё должно оставаться неизменным — пусть прочитает «Остаток дня» Кадзуо Исигуро. Меняется всё! В том числе и представление о должном быть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Надо всегда помнить о том, каким образом тебя будут воспринимать в будущем. А многие ли люди об этом задумываются? Какой смысл жить и творить свершения, если на твоих костях после будут устраивать танцы? Для примера отображения этого мнения Кадзуо Исигуро обратился к близкому прошлому Японии, предлагая посмотреть на художника, некогда ярого пропагандиста милитаристических устремлений своего государства, готового с воодушевлением принимать абсолютно любые зверства, лишь бы видеть ещё больший блеск страны. И вот теперь, когда Япония потерпела поражение в войне, художник стремится забыть былое, считая, что он творил в духе тех дней, поэтому его нельзя призывать к ответственности, учитывая опосредованное отношение к происходившему. Так ли это? Кадзуо с ним не согласился. Теперь уже читателю следовало понять, насколько автор вообще мог о подобном рассуждать, выступая в качестве осуждающего лица против тех, о ком даже не имел представления.

Легко рассуждать, разрубая тобою же придуманный гордиев узел. Достаточно создать идеальное представление о мире, которого всячески придерживаться. Исигуро словно забыл, кто именно пишет историю. Получись у Японии осуществить замыслы, кто бы стал задумываться о неправоте мысли. Наоборот, придерживайся художник противных государству взглядов, как бы он воспринимался? Явно бы мучился от тех же угрызений совести, страдая от любых упоминаний им совершённых деяний. Поэтому легко рассуждать, когда всё стало ясным. Но читатель прекрасно осведомлён о коварствах истории. Как знать, когда ещё в японцах проснутся стремления к военному превосходству над окружающими их народами, кого тогда станут чтить за правильно мысливших прежде. В том только Кадзуо и прав, называя мир переменчивым — перетекающим из одного состояния в другое. Оттого на момент написания произведения ему приходилось говорить об уже сложившихся обстоятельствах, которые через какие-то сорок лет перестанут восприниматься аналогичным образом.

Согласно текста получалось следующее. Именитый художник получает предложение купить хороший дом по сносной цене, с условием участия в аукционе репутаций. Есть такая традиция в Японии — иметь предельно незапятнанное прошлое. Оставалось понять — что под этим может подразумеваться, так как несколько лет назад закончилась Вторая Мировая война. Какой должен обладать репутацией человек при таких обстоятельствах? Ему полагалось влачить жалкое существование, выступая против проводимой Японией политики? Или быть горячим сторонником? В каком случае репутация будет считаться незапятнанной? Учитывая поражение страны, получалось, следовало быть коллаборационистом. Или нет? Исигуро посчитал необходимым заставить всех молчать о прошлом. А ещё лучше — представиться оторванным от реальности творцом, создававшим произведения по мотивам, оставаясь чистым душой и сердцем.

Так почему художник не должен быть в ответе? — вновь спросит читатель. Есть ведь творцы, создающие произведения, лишённые разумного осмысления при других обстоятельствах. Их не оправдывает то, что они мыслят согласно сложившихся представлений, возникших в определённый краткий момент. Как им жить в последующем? Используя неуместные описания, вовсе без смысловой нагрузки, такие писатели окажутся под запретом, сколь бы не были обласканы при жизни. Пусть Исигуро к таким деятелям пера не относился, продолжая сохранять склонность к литературе в классическом её понимании, он всё же стремился понять, насколько изменчивость мира влияет на человеческое общество.

Писать об уходящем в прошлое — обязательно следует. Мы смотрим на мир определённым взглядом, порою излишне замыленным на некогда происходившие процессы. Это заставляет нас совершать ошибки, уже много раз осмысленные прежде. Исигуро ещё не раз напомнит о прочих вещах, некогда казавшихся за вечные.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нужно ли вырывать человека из привычной для него среды? Жизнь не спрашивает, принуждая поступать вне зависимости от имеющихся у людей желаний. И после приходится нести бремя прошлого, становясь подобием тени в новых условиях. Неважно, что взойдёт при таких условиях, в душе всё равно останется травма непрожитых при прежних условиях дней. Иначе почему люди, вырванные из привычной среды, так часто возвращаются к временам, о которых они ничего не могли помнить по своим детским воспоминаниям? И насколько теперь допускается верить ими рассказываемому? И это нужно решить именно сейчас, в случае знакомства с творчеством Кадзуо Исигуро, в возрасте пяти лет переехавшего в Великобританию. Он должен восприниматься за японца, но осталось ли в нём что-то японское? Даже свои книги он пишет на английском языке. При этом сюжетное наполнение, по крайней мере романа «Там, где в дымке холмы», про японцев. Более того, оно про японцев, вырванных из привычной для них среды. Значит, травма непрожитых дней действительно имеет место быть.

Исигуро словно вопрошает читателя: как с этим можно продолжать жить? Имея за плечами опыт горестных страданий, выраженных через пройденные испытания, одним из которых стала атомная бомбардировка Нагасаки. Города, в котором через девять лет родился и сам Кадзуо. Жизнь подлинно пошла на слом. Если кто не умер при том событии, продолжали умирать от сопутствующих заболеваний. Произошёл и надлом психики. Тут можно завести совершенно отдельный разговор, касающийся японского мировосприятия. Одно наложилось на другое, вследствие чего ситуация была доведена до критической. Порою становилось проще наложить на себя руки, нежели продолжать жить. Это порождало всплеск нового слома представлений о действительности, побуждая к многократному переосмыслению необходимости продолжения существования.

Поэтому читатель видит смерть на страницах произведения. Тяжёлым бременем ложится на восприятие картина убийства матерью ребёнка. В силу каких бы то не происходило обстоятельств, тяжело стать свидетелем подобного. Для уравновешивания Исигуро предложил сцену с убийством котят при аналогичных условиях. Читатель обязательно задастся вопросом, насколько равносильно сравнивать утопление ребёнка и котят? Невзирая на представления о гуманизме, насильственная смерть животных не столь болезненно отражается на человеческом разуме. Однако в случае, когда свидетелем становится ребёнок, может произойти надлом, от которого никогда не получится избавиться. Собственно, Кадзуо к тому и подведёт читателя, показав слом психики человека, излишне пропитанного окружавшей его жестокостью. Жить в таком мире он не мог.

Что касается восприятия авторской манеры изложения, не всякий читатель сможет её принять. Попробуй спокойно взирать на часто описываемую банальность, раздутую до будто бы важности, притом абсолютно никчёмную. Остаётся сослаться на неуверенную поступь начинающего писателя. Пусть пока он долго и без особой надобности расписывает сцены, вроде превозношения заслуг мальчика в знании таблицы умножения, либо наставления шахматного знатока человеку, который не желает понимать сути данной игры. Но в одном Исигуро показал умение излагать, не давая никаких объяснений. Например, читатель будет негодовать от манеры поведения матери, чья дочь часто врёт, сбегает из дома и наносит себе увечья. Что это за воспитание такое? И почему мать относится настолько спокойно? Кадзуо решил — читателю нет нужды о том пояснять.

Произведение было написано, успешно опубликовано, получило положительные критические оценки, Исигуро был замечен в качестве подающего надежды молодого писателя. Что его ожидало дальше? Быть может Букеровская или даже Нобелевская премия? А может он станет Сэром Кадзуо Исигуро? Всё это ждёт его в ближайшие десятилетия.

Автор: Константин Трунин

» Read more