trounin.ru

Несмотря на значение творчества Ивана Тургенева для русской литературы, однозначного и благоприятного отношения к нему всё равно не существует. Многим не нравится манера повествования писателя, которую не назовёшь подлинно классической. Может причина кроется в том, что Тургенев начинал создавать литературные произведения в период перехода понимания художественного процесса в России, когда ломались прежние устои, бравшие начало в Европе, теперь переходящие в нечто собственное, близкое сугубо самому государству. Да и исследователи творчества Ивана постоянно делают отсылки на Белинского, ратовавшего за привнесение в литературу элементов жизни, без излишнего украшательства. И такая позиция в скором времени войдёт в полную силу, став неотъемлемой частью произведений русских писателей, тогда как в той же Европе или Америке продолжат стоять на позициях романтизма, не готовые сдвинуться с не такой уж и мёртвой для них точки. Что же касается Тургенева — он созидал в угодной ему манере… и вот именно эта манера не всякому оказывается по зубам.

Тургенев точно боролся с засильем романтизма. Уже его повествование «Андрей Колосов» — протяжный рассказ, где использовались элементы, должные сообщить читателю, насколько склонен Тургенев придерживаться традиции литературы первой половины своего века. Вместе с тем, повествование переходило на новый уровень, прежде казавшийся практически несвойственным. Читатель может и не понять, если о том отдельно не сообщить. Но для того ли создавал произведение Тургенев, чтобы кому-то пожелалось критически рассматривать содержание? То и не требовалось. Взыскательный читатель может и обратит внимание на сообщаемое на страницах, критик постарается вникнуть в описываемое, тогда как для остальных повествование останется сухим, откуда невозможно вычленить суть рассказываемого. Может Тургенев такого и сам не желал, просто пробуя силы в создании прозаических произведений.

Аналогичного мнения стоит придерживаться касательно повести «Бретёр». Читатель из названия сразу понимает, о чём будет вестись речь. Бретёрами называли людей, проявлявших излишнюю склонность к проведению дуэлей. Но разве можно о подобном писать в николаевской России? Само понимание дуэли заключало в себе противозаконное деяние. Невзирая на это, дуэли постоянно проводились, чаще заканчиваясь устным предупреждением, после чего горячий порыв остывал, и намерение быстро забывалось. Иной читатель вспомнит, насколько Александр Пушкин подходил под описание бретёра, столь же скорый на желание стреляться, как и отходчивый. Но у Тургенева был представлен другой персонаж. Конечно, вновь дуэль из-за желания защищать честь, стремление оберегать непорочность женщин. Окончание у повести вышло кровавым. Писал ли кто о подобном до Тургенева?

Отдельного упоминания заслуживает рассказ «Три портрета», ставший одним из тех произведений, благодаря которым у Тургенева получилось состояться. Единственный момент, ясно усваиваемый читателем, — содержание касалось охотничьих баек. Заглядывая наперёд, зная, насколько важными станутся рассказы из цикла «Записки охотника», читатель вынужден пристально наблюдать, каким образом созидалось одно из первых произведений, вполне бывшее способным войти в цикл. Тому помешала блеклость наполнения. Исключение стоит сделать для главной особенности: основное направление Тургенев для себя твёрдо установил. Теперь оставалось показать читателю, насколько Иван являлся наблюдательным. Потому романтизм отходил на самый дальний план, так как повествовать приходилось, опираясь на собственные воспоминания.

Читателю теперь требовалось запастись терпением, в случае его интереса к творчеству Тургенева. Современниками Иван мог казаться подающим надежды. И совсем скоро такое мнение подтвердится. Теперь нужно запастись терпением и потомку, коли есть желание разобраться в творчестве писателя более детально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

В 1874 году Тургенев опубликовал последние два рассказа из цикла «Записки охотника». Побуждающим мотивом стала необходимость оказать помощь материалом для сборника «Складчина», куда помещались произведения писателей, желавших оказать таким образом помощь голодающим Самарской губернии. Иван нашёл в числе черновых работ наброски, в которых рассказывалось про девушку с прозвищем Живые мощи. История её болезни загадочна, будучи полностью здоровой и задорной, на неё в молодости заглядывался и рассказчик. Теперь девушка напоминала скелет, обтянутый кожей. Ничего не предвещало беды, она цвела и радовалась жизни, собиралась выходить замуж, пока однажды не почудился ей голос жениха, от которого она оступилась и упала, вслед за чем начала чахнуть.

Довольно необычно, чтобы Тургенев в помощь голодающим предлагал рассказ, в котором главное действующее лицо истомлено, в том числе и невозможностью принимать пищу. Однако, читателю следовало полагать, учитывая народную мудрость, поскольку от голода человек должен как раз пухнуть. В конце повествования девушка умрёт в срок, который сама установила, доверившись видению во сне. Иван писал рассказ, опираясь на известие, ставшее ему известным во время путешествия по России, в одном из питейных заведений он стал свидетелем рассказанной истории, теперь придав ей вид своего произведения с собственной интерпретацией.

Исследователи творчества любят ссылаться на свидетельства иностранных писателей, высоко ставивших данный рассказ Тургенева. Сам Иван приводил их горькие сожаления, что есть такой автор в России, тогда как его сильно не хватает в той же Франции. Но стоит ли на том акцентировать внимание? Нужно учитывать и то обстоятельство, что рассказа могло не появиться, не будь Тургенев побуждаем к его написанию.

Последний рассказ из цикла назывался «Стучит!», ставший отражением воспоминания о страшном моменте, когда Тургенев едва не погиб, сложись тогда обстоятельства не в его пользу. Оказывается, если применять обстоятельства произошедшего к описанному в рассказе, у охотника закончилась дробь, а поехать за нею в город не было возможности, так как запряжная лошадь хромает. Вскоре был найден крестьянин с повозкой, на которой рассказчик и отправился. Тот крестьянин вызывал опасения, ведущий себя странным образом, толком не умея управлять имевшейся у него лошадью. Описав ряд злоключений, рассказчик подошёл к главному, как их настигла чужая повозка, перегородила дорогу и поехала дальше. В голове крестьянина была единственная мысль, что она скоро остановится, после чего их начнут грабить. Опасения вскоре подтвердились, так как повозка остановилась, к ним подошёл её извозчик, крупного телосложения. Но он попросил всего лишь немного денег на похмелиться, чем и был вознаграждён. История на самом деле страшная, в очень скорое время рассказчик сообщил, как накануне ограбили и убили купца, в чём он стал подозревать пассажиров повозки, им преграждавшей путь.

Всякий писатель способен рассказывать бесконечно много историй, чему мешают жизненные обстоятельства. Вполне можно быть уверенным, наброски к «Запискам охотника» обязательно имелись у Тургенева, как известные, так и оставшиеся неведомыми. Реализовывать их Иван не стал, хотя бы по причине отсутствия необходимости. Да и минуло порядочно лет, чтобы появилось желание возвращаться к историям, к созданию которых пропало желание. С этим читателю придётся смириться. Впрочем, читатель всё равно не выразит огорчения, чаще всего знакомящийся с ограниченным количеством трудов избранного для ознакомления писателя, и даже выбери он для того «Записки охотника», то одним рассказам отдаст предпочтение, тогда как другие вскоре позабудет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Как помягче рассказать про конец дворянства в России? Эмансипация крестьян стала ясным доказательством невозможности продолжения существования расслоения общества на высший и низший свет. Более никто не видел, и не хотел видеть, не понимал смысла, и смысла действительно не наблюдалось, чтобы кто-то, за заслуги дальних предков, имел преимущество перед людьми способными, умеющими грамотнее поставить дело, лучше обустроить хозяйство. Может поэтому, либо это надуманно, Тургенев взялся продолжить один из рассказов из цикла «Записки охотника». Ещё в 1849 году повествование «Чертопханов и Недопюскин» требовало продолжения, но Иван, завершив работу над циклом, более не планировал к нему возвращаться. Теперь же, находясь за пределами России, Тургенев всё острее понимал, какие процессы происходят в стране, чем грозит новый рост народного недовольства. Уже прошла пора отрешённости русских перед представившимися им возможностями, наступала пора активного противления власти, сугубо в силу угасающих и возрастающих процессов в самом человеческом подсознании. Но с дворянством происходило явное — оно не умело приспособиться к изменениям в обществе.

В жизни Чертопханова происходили неприятные перемены. От него ушла зазноба, под которой читатель понимал крепостничество. Причём ушла на сторону, словно проявив волю и отказавшись от привязанности к прежним порядкам. Лишился Чертопханов и лучшего друга — Недопюскина. Тот, как подлинный представитель дворянства, умер, не стерпев приступов немощи, завещав Чертопханову имение, чем дал ему возможность поставить памятник умирающему дворянству. Памятник оказался не тем, который был заказан, а знаменовал собой процветание народившегося класса предприимчивых дельцов, готовых низводить в могилу всякого, кто вставал у них на пути. Зато случилось невероятное, дворяне обратили внимание на евреев, прежде ими всячески гнобимых. Теперь дворяне решили встать на защиту этого народа, получая за то благодарность, в случае Чертопханова — коня. Правда, подарок окажется с подвохом, несущим гибель дворянству, словно конь из сказания о Вещем Олеге.

Писал ли Тургенев именно об этом? Остаётся только предполагать. Иначе не складывается, особенно учитывая, в какие годы Иван взялся за повествование. Понимая и то, к какой риторике он обращался на протяжении последнего десятилетия. К слову будет уместным сказать, насколько переменился Чертопханов, мало похожий на себя прежнего. В нём исчезло всё, начиная от гордости за происхождение и заканчивая пониманием должного с ним происходить. Может это связано с разрушением идеалов, когда у человека опускаются руки, когда он более не способен уживаться с обстоятельствами. Чертопханову следовало бороться с мельницами, вместо чего он обратил внимание на коня, полностью погрузившись в переживания о необходимости его пестования. Можно это понимать и так, что смысл существования стался полностью утрачен, прежде ценимое навсегда кануло в прошлое, без возможности возвращения.

Ещё нужно решить, к чему следует отнести сам рассказ? К «Запискам охотника» он относится только в качестве продолжения другого повествования, сам по себе не содержащий ничего сверх того. Тургенев словно всего лишь дополнил рассказ. Однако, у читателя осталось недоверие к сообщённому. Остаётся считать, будто Чертопханов вынужден был измениться, согласно авторского желания, впав в подлинное безумие, в котором читатель изначально сомневался. Теперь же, сомнений не осталось, поскольку повествование к иному не располагало. Из-за этого и приходится думать о мыслях о конце дворянства в России. Разумеется, Тургенев того не мог явно предполагать, поскольку не имел способности видеть наперёд. Однако, процессы в обществе обязательно приведут к тому, чему всякая власть всегда противится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

В 1851 году Тургенев публикует два рассказа-впечатления, относимые им всё к тому же циклу «Из записок охотника»: «Бежин луг» и «Касьян с Красивой Мечи». Теперь точно можно было сказать — отдельному изданию обязательно быть, после чего навсегда позабыть про написание воспоминаний о событиях минувших дней, к которым не совсем целесообразно возвращаться в дальнейшем. Так Иван думал тогда, но он обязательно вернётся к циклу впоследствии. Пока же, Тургенев повествовал, рассказывая чужие истории. Согласно содержания рассказа «Бежин луг», рассказчик практически не принимал участия в разговоре действующих лиц, всего лишь притворившись спящим. Пока он спал, дети у костра рассказывали друг другу страшные истории, в которых подлинно мистического не было, кроме вольных допущений, вроде невидимого домового, чудес у могилы утопленника, про водяных. Ничего нового Тургенев читателю не сообщал, разве только он был одним из тех, кто в пятидесятые годы интересовался возрождением славянской мифологии.

В рассказе «Касьян с Красивой Мечи» Иван затрагивал тему, обратную смыслу необходимости увлечения охотой. Рассказчика прямо укоряли в увлечении стрелять дичь. Ставился неудобный вопрос: зачем? Если барин любит охотиться ради удовольствия, то почему не думает, что в природе убивать полагается ради целей насущных, то есть только для пропитания. Ежели всё-таки желает стрелять животных, для того ему даны домашние звери, для того и предназначенные, чтобы человек ими распоряжался по собственному усмотрению. Исследователи заметили в рассказе другой мотив, утверждая, будто ключевой момент повествования — раскрытие сектантских наклонностей действующих лиц. При этом никто не придавал значения словам, ими высказываемым. Получалось, Касьян говорил вроде бы разумные мысли, не будь он под давлением ложных умозаключений, ведь всегда можно сослаться на ветхозаветный текст, согласно которому Бог дал человеку тварей земных сугубо на волю полного распоряжения потомков Адама.

В периодических изданиях ещё должен был выйти рассказ «Два помещика», из необходимости отложенный, быв опубликованным в составе первого сборника «Записок охотника». Этот рассказ откладывался с 1847 года, Иван располагал только черновым вариантом. Читатель так и должен думать, считая причиной того процесс брожения мысли в государстве, когда становилось опасным говорить о разделении общества на дворян и крепостных, становилось предосудительным выделять даже национальные различия. Как тогда издать рассказ, в названии которого упоминаются помещики? И каким образом обойти цензурные запреты, когда всё низводилось до нейтральных тонов? В те годы словно каждый понимал, насколько опасно любое слово, способное привести к непредсказуемым последствиям. Таким образом выходило порою совершенно непонятное, никем толком не объясняемое. Поскольку такое требование имелось, приходилось мириться с очевидно обязанным последовать запретом на публикацию.

Вниманию читателя предлагался ряд портретов, особенный упор делался на двух помещиках. Первый был самомнительным дворянином, всегда ставивший себя выше прочих, предпочитавший не допускать до круга общения дворян, ранжиром ниже его. Второй — подобных условностей не допускал, живя в собственную и чужую радость. Сообщаемое дополнительно — новые черты к портретам, тогда как у читателя не сложится твёрдого мнения, к чему Тургенев создавал повествование именно таким образом.

Теперь можно на мгновение остановиться. Кажется, «Записки охотника» полностью сложились. Оставалось непонятным, насколько их содержание к чему-то будет приложимо. Не стоит превозносить умение Тургенева, цикл выходил натянутым, лишённым интереса со стороны читателя. Трудно сказать, каким образом рассказы из цикла позволили Ивану оформиться в романиста, исповедующего позицию жёсткого реализма. Об этом и не следует думать, просто Тургенев писал, говоря обо всём, о чём проявлял беспокойство.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Жизнь сама просит делиться воспоминаниями, ежели к тому человек старается стремиться. Стоит увидеть нечто поражающее воображение, как на следующий день голова переполняется мыслями о необходимости отобразить увиденное на бумаге. Для написания «Притынного кабачка» (он же «Певцы») Иван воспользовался представившимся случаем свежей давности. Будучи где-то проездом, в довольно захолустном месте, он стал свидетелем соревнования между певцами. Увидеть подобное прекрасное зрелище, тем более там, где такого не ожидаешь, безусловно поразит воображение. Но мало увидеть, нужно постараться об этом рассказать. Результат пробы пера был опубликован в одиннадцатом номере «Современника» за 1850 год.

Тургенев не думал полностью прекратить работу над «Записками охотника», он предпологал, что периодически станет пополнять их очерками. Только вот наполнение «Певцов» получилось многократно сильнее, нежели некоторые рассказы из цикла. Кроме того, «Певцы» — сильнейшее произведение цикла, оказывающее на читателя очаровывающее действие, отчего всякий рассказ из цикла пройдёт мимо внимания, но «Певцы» останутся в памяти.

Рассказ пришёлся по душе и славянофилам, получившим для примера наглядное доказательство, насколько сильны народные традиции. Если такое чудо происходит повсеместно, оное следует развивать. Ведь действие развивается не в императорском театре, а в простом помещении заурядного кабака, и то представление никогда не станет предметом интереса высшего света, так как дворяне не станут нисходить до мужицких забав. А вот Тургеневу повезло притомиться от жары, подойти к кабачку и стать очевидцем описанного.

В том же выпуске Тургенев опубликовал рассказ «Свидание». Снова он являлся сторонним наблюдателем. В лице рассказчика сообщая, как притомился от прогулки по природе, прилёг и заснул. Разбужен был сценой свидания между девушкой и парнем. Девица маялась тоской, словно кого-то ожидая. Чуть погодя подошёл парень, явно не желавший приходить. Девица к нему тянулась, едва не плакала, просила остаться, а парень старался от неё отстраниться. Наблюдающий быстро понимал причину, видя, как парень намекал на усталость от отношений, изрядно насытившийся девичьим вниманием, словно наигрался. Парень прямо говорил девушке, что между ними ничего быть не может, так как он уезжает с барином в город, что она ему не чета, с нею ничего общего у них быть не может.

Наблюдающему было ясно: девушка любит парня, а тот больше не собирается отвечать взаимностью. Конец свидания выходил вовсе печальным: девушка рыдала, зарывшись лицом в траву, парень же просто удалился. Как продолжить повествование? Рассказчик у Тургенева вышел к девушке, но та его испугалась и убежала. Что было дальше? О том остаётся гадать. Ясно одно, у Тургенева девушка могла продолжить жить, смиренно перенося обстоятельства, оказаться покорной воле родителей или помещика, выйти замуж, нарожать детей. Рассказывай Тургенев историю задолго до, или кто-нибудь за него лет на пятьдесят пораньше, девушка бы утопила печаль в ближайшем пруду. Правда, в годы реакции на происходившие в европейском обществе перемены, Тургенев не мог прямо сообщить, до чего читатель должен додуматься самостоятельно. Оставалось лишь предполагать, так как завершение у рассказа оставалось открытым.

Впрочем, читатель более не удивлялся. Прошли годы писательства, когда не имелось очевидного понимания, зачем это делалось. Теперь Тургенев творил в полную силу, зная, на каких моментах следует акцентировать внимание. Теперь и пение певцов оказывалось способным взволновать душу. Такое же воздействие оказывало наблюдение за сценой несчастной любви, когда ожидание лучшего безвозвратно разрушалось. На этом цикл о записках охотника получил надежду на развитие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Во втором выпуске «Современника» за 1849 год Тургенев опубликовал три рассказа, первым был «Гамлет Щигровского уезда», следом за ним «Чертопханов и Недопюскин», «Лес и степь». Этим Иван ограничивался, более не думая продолжать, на том завершая «Записки охотника». Однако, как знает читатель, ещё не раз Тургенев вернётся к циклу, как в ближайшие годы, так и спустя двадцать лет. Иного быть не могло, поскольку писать на тему прежних воспоминаний у него не могло исчезнуть желания, да и влияние Сергея Аксакова, возможно, себя проявило. Причём, в том же 1849 году Аксаков дописывал «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», а чуть позже — «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах». Если остановиться и попробовать провести параллели, общее увидишь только в пристрастии к охоте, тогда как Тургенев всё же более описывал не сам процесс, а встречи с людьми.

Как не рассказать об очередной встрече с двумя представителями высшего общества? Поддавшись охотничьему азарту, рассказчик не заметил, как к ним приблизился другой охотник, довольно грубо спросивший, почему они позволяют себе охотиться в сих местах. Причём было непонятно, на полном серьёзе с ними говорит охотник или разыгрывает сцену из шекспировского театра, так как имел вид самый шутовской, будто сошёл с полотна писателя-фантазёра. Впору было признать в нём персонажа книги Сервантеса, решившего не бороться с мельницами, а грозно вопрошать всякого, кто ему попадался на пути. Это был Чертопханов.

Следом пришлось познакомиться с менее несуразным человеком, словно навстречу вышел другой герой книги Сервантеса. Теперь перед рассказчиком представал Недопюскин. Он уже не воплощал никакой комичности, скорее запоминался пухлостью, добротою лица и, отчего-то, хитрым прищуром. Скоро станет известно, каким образом эти два персонажа связаны, они проживают вместе, так как некоторое время назад Чертопханов позволил Недопюскину позабыть про неурядицы жизни. С той поры они всегда сопровождали друг друга.

Тургеневу оставалось сообщить, насколько разными они были. Если Чертопханов — наследник обедневшего рода, гордый в пышности нищеты, то Недопюскин — сын однодворца, такой же нищий, привыкший мыкаться нахлебником, где бы не оказывался. Теперь читателю становилось понятным, каким образом судьба свела этих отпрысков родов дворян и помещиков. Продолжения у истории не было, но Иван потом обязательно расскажет, чем всё закончилось.

Самым последним рассказом в «Записках охотника» всегда ставится повествование «Лес и степь». Невзирая на впоследствии написанное, «Лес и степь» завершает цикл. С тем же успехом этим рассказом можно начинать. Но так как он выбивается из повествовательного ряда, становится лирической точкой в воспоминаниях Тургенева. Читатель не видел описания действующих лиц, поскольку основное внимание уделялось природе, её красоте и величию, позволяющим найти отдохновение от любых мирских сует.

Необязательно быть охотником, чтобы оценить прелесть окружающего мира. Не нужно ружьё, можно обойтись без собаки, нет нужды в компаньонах, достаточным будет личного восприятия. А так как не каждому дано описывать красоты природы, остаётся лицезреть лично и восхищаться, либо вдохновляться чтением строк писателей, умеющих найти скрытые от внимания черты природных явлений. Тургенев вдохнёт за читателя полной грудью, ощутит прелесть морозного утра или жаркого полудня, он же увидит полёт птиц на бесконечно глубоком небе, проследит за облаками над макушками деревьев.

Такими словами хорошо закончить разговор про «Записки охотника», но этого не произойдёт. Нужно обязательно ознакомиться с остальными рассказами цикла.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Год 1848 был роковым для Европы, затронул он и происходящие в России процессы. Пока западная оконечность континента бушевала, на востоке озаботились подавлением в зачатке подобного проявления недовольства. Гонения распространялись и на литературу, теперь цензоры решались изымать даже такое, к чему никогда не предъявляли требований. Отчасти это отразилось и на творчестве Тургенева, невзирая на проявляемую им осторожность. Если прежде бывало, что рассказы из цикла о записках охотника не имели ни единой правки, то теперь это касалось абсолютно всего. Стало опасно поднимать социальные проблемы, касающиеся разделения общества на высший и низший свет. Но полностью отказывать в праве на публикацию цензоры не могли, поэтому, как например у Тургенева, действующие лица становились отчасти обезличенными.

Как бы не было глупо отрицать очевидное, человек всегда будет думать, будто всё вокруг него должно быть иным, нежели есть. И проблема как раз в том, что человек так думает беспрестанно, и в том случае, когда ни в чём не повторяется уже некогда бывшего. Просто человек ощущает личную неудовлетворённость, подменяя под её пониманием действительность текущего положения дел. Но он всё равно продолжает стремиться к одному ему ясному осознанию должного быть, разрушая и без того шаткое равновесие. Такова участь людей, стремиться к идеалу, когда он ими мгновение назад был разрушен.

И вот Тургенев пишет рассказ про человека, думавшего, будто он может из себя представлять нечто большее, нежели мог. Он не желал слыть за ординарную личность. Он присоединялся к кружкам по интересам, в оных не видел ничего путного, поскольку каждый там губил себя, живя надеждами на разрушение нынешнего за счёт осуществления надежд на бесплотное. Получалось, ординарность не покидала героя повествования, он просто уподоблялся кругу людей, участники которого не понимали, насколько они однотипны в своём стремлении, ни в одном порыве мыслей и действий не имевшие способности оказать положительное созидательное начало.

Ни в России, ни на западе Европы, герой повествования не получал ожидаемого. Он не имел способности понять, каким ему следует быть. Какой замысел не начинай воплощать в жизнь, обязательно понимал ординарность его проявления. Эта ординарность сводила невозможностью преодоления. Забыв обо всём, к чему стремился, уподобившись большинству, герой повествования не смог ничего изменить, совсем потеряв понимание, каким образом нужно себя вести, чтобы хоть самую малую толику отличаться от окружающих. Наоборот, его совсем перестали уважать, относились к нему панибратски. В пору следовало задать сакраментальный вопрос: быть или не быть?

Читатель так и должен был понять рассказ Тургенева, не видя возможность вырваться за рамки дозволенного. Как не поступай, ничего не изменишь ни в себе, ни в окружающем, повторяя всё, что было до тебя и многократно произойдёт после. Может Иван и не собирался доводить до сведения читателя именно этого, однако из содержания «Гамлета Щигровского уезда» выходило только так.

Впору остановить ход мысли и задуматься над судьбами человеческими. В самом деле, куда не направляй взор, везде увидишь следы достижения желаемого на продолжающем оставаться неизменным. При любом развитии событий человек не успокоится, постоянно проявляя стремление к новому, так и не понимая, что им желаемое некогда уже было, но тому противилась натура прежних поколений. Пусть в 1848 году Европу сотрясали волнения, будто ничего прежде не происходило. И даже, если предположить, будто человечество добьётся справедливого распределения благ, в один прекрасный момент оно же решит повернуть всё вспять, отказываясь от некогда достигнутого страданиями многих. И разговор об ординарности каждого из нас тут кажется вполне уместным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Времена стремительно менялись! Несмотря на то, что Россия, под управлением Николая, считалась за консервативную страну, правитель которой не желал перемен в обществе, оные всё равно происходили. Если Тургенев в 1847 году опасался за публикацию рассказа про реформатора и русского немца, то касательно «Бурмистра» и «Конторы» он такого мнения не придерживался. Казалось бы, за шестьдесят лет до того Радищев опубликовал «Путешествие из Петербурга в Москву», где был столь же категоричен, угодив за то под карающую длань императрицы Екатерины II. А может Тургенев поступил менее опрометчиво, не делая из крестьян совершеннейших страдальцев, либо показал, насколько некоторые из крепостных способны хорошо жить, прилагай к тому самую малость стараний. Вместе с тем, в значительной массе крестьяне всё же оставались угнетаемыми. Но, вчитываясь внимательней, читатель замечал: таково их место в обществе, поскольку иного для них не предусмотрено, согласно их же волеизъявления.

Рассказы «Бурмистр» и «Контора» опубликованы Тургеневым в десятом выпуске «Современника» за 1847 год. По содержанию они пересекаются, объединённые общей идеей. В крепостном обществе всегда должны были быть люди, способные находиться по положению между барами и крестьянами, причём таковое место им отводилось по воле бар, тогда как они сами продолжали оставаться крепостными. Можно смотреть наперёд, заранее замечая, кто из крепостных в недалёком будущем возьмёт контроль над поместьями, оными практически владея ещё до начала разговоров об отмене крепостного права. Говоря русским языком, над поместьями стались за главных управляющие. У Тургенева эта степень социального возвышения названа на немецкий манер — бурмистр.

Однажды рассказчик навестил соседа по имению — Пеночкина, человека доброжелательного. Не скажешь, чтобы его крестьяне могли жаловаться на горькую участь притесняемых. Дабы в этом убедиться, Пеночкин предложил проехать в одну из его деревень. На первый взгляд там ничего плохого не происходило, только настораживали слова бурмистра о найденном трупе неизвестного человека. Да и рассказчик после узнает подробности про бурмистра, человека решительного, не обо всём сообщающего барину, ещё и имея прибыль с земель, про которые Пеночкин не ведает. А если барин прощал крепостным долг, то бурмистр всё равно заставлял выплачивать положенное, забирая себе. Получалось так, что помещиком являлся как раз бурмистр, тогда как номинальным владельцем оставался барин. Что скажет читатель о будущем сих владений? Вполне можно понять, кому они достанутся через полтора десятка лет.

В рассказе «Контора» Тургенев рассказал про ещё один элемент в управлении поместьем. Не везде, но в ряде мест, имелись конторы, по иерархии располагавшиеся ниже бурмистров. На своём уровне они занимались практически тем же, поскольку были наделены властью требовать от крепостных и прочих пришлых исполнения собственных указаний. С таким учреждением Тургенев познакомился, когда во время охоты должен был найти на ночь ночлег. Зайдя в деревню, найдя самый большой дом, его встретил упитанный человек. Расположившись на покой, рассказчик был разбужен голосами за стеной. Оказалось, конторщик требовал от купца заплатить ему отступные, иначе не дозволял торговать, требовал он плату и с крепостных, дабы дать им более лучшую работу. Это было лишь малым, чем промышляли конторщики.

Что оставалось заметить читателю? Ничего особенного Тургенев не описал, он лишь рассказал про традиционный расклад, который заметен не только в России, но и повсеместно. Несмотря на стремление жить лучше, каждый желает облегчения существования как раз на своём уровне, вследствие чего верхи тем лучше процветают, чем они выше, а низы тем хуже прозябают, чем ниже. И ничего с этим не поделаешь…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Планировал ли Тургенев продолжать описывать случаи из охотничьей практики, о том пока читатель не должен был знать. Но то, что Иван станет рассказывать про имевшиеся у него впечатления, ему самому казалось более правильным. Так получилось с рассказом «Пётр Петрович Каратаев», написанным следом за «Хорем и Калинычем». Данное повествование Тургенев не думал относить к «Запискам охотника», долгое время сомневаясь, не умея найти полагающееся применение. Однако, когда цикл стал складываться, в редкие моменты содержавший подлинно охотничьи записки, включить в него рассказ казалось разумным решением. Ничего из воспоминаний охотника в содержании действительно не имелось. Иван повествовал про знакомство с человеком несчастной судьбы, которого погубило любовное пристрастие к чужой деревенской девушке. Желая добиться её расположения, он столкнулся с волей хозяйки-помещицы, остававшейся непреклонной, вследствие чего Каратаев впал в уныние, стал выпивать, взор наполнился разочарованием.

Рассказчик встретил Каратаева в пути. Ожидая свободных лошадей, он слушал истории, в числе которых довелось узнать исповедь разорившегося дворянина. Вникая в суть повествования, читатель приходил к другим выводам, нежели Каратаев. Этот помещик загонял себя в угол, желая обзавестись связью с девушкой низкого происхождения. Понимая это, хозяйка отказалась ему её продавать, предлагая обратить внимание на знакомую, благородную даму. Вскоре Каратаев похитил девушку, поселился с нею вдали от глаз, проводя дни в радости. Счастье не длилось долго. Продолжая сопротивляться воле хозяйки, дела Каратаева окончательно расстроились. Поняла это и девушка, решившая по доброй воле вернуться к хозяйке. Таким образом судьба оказалась предрешена. Каратаев отчаялся, потерял смысл в жизни, более за собой не следил и к тридцати годам подурнел. Именно в таком состоянии он предстал перед рассказчиком.

Читатель волен трактовать описанное с двух точек зрения. Согласно первой, хозяйка была не права, лишая Каратаева права на личное счастье, насильно предлагая ему образумиться. По второй, хозяйка поступала благоразумно, не позволяя человеку низкого происхождения возвыситься, а барину стать посмешищем. Возможны и иные трактования сюжета, в зависимости от мыслей, имеющихся у читателя.

Скажем про ещё один рассказ, работать над которым Тургенев начал некоторое время спустя. О нём трудно сообщать, так как он не был дописан и не вошёл в цикл. Тургенев разным образом пытался начать, каждый раз возвращаясь к началу. Вернее, несколько очерков никак не могли принять законченный вид. Поэтому теперь их лучше рассматривать вместе, следуя принятому обобщающему названию — «Реформатор и русский немец». Основная причина, по которой Иван перестал продолжать работу над очерками, — опасение за невозможность публикации. В повествовании затрагивались вопросы, не должные подниматься в николаевской России. Раз так, то ни один цензор не допустит рассказ до публикации. А ежели так, лучше найти другой сюжет.

Иван одновременно писал очерки «Русский немец» (он же «Помещик из немцев») и «Реформатор». Из содержания читатель должен был заключить, что ни у одного из действующих лиц дела не складывались. Ни русский немец не мог наладить хозяйство, ни реформатор, пытавшийся всё подчинить единому порядку, чтобы крепостные ели и пили, как им указано, жили согласно установке. Может ничего противного государственному режиму Тургенев так бы и не описал, предложив вольную фантазию на тему недопустимости или вредности сообщаемого. В любом случае, рассказ Иван не дописал, поэтому нет необходимости продолжать рассуждать, хотя на протяжении всего 1847 года возвращался к очеркам, думая, как довести повествование до конца.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

В пятом выпуске «Современника» за 1847 год, помимо «Ермолая и мельничихи», Тургенев опубликовал ещё три рассказа. Все они были связана друг с другом, имея в качестве общих тех или иных действующих лиц. В рассказе «Мой сосед Радилов» Иван сообщал, как охотился с Ермолаем на уток в Орловской губернии, там же он оказался на землях Радилова. Дальнейшее повествование — описание действующих лиц: матери помещика, Фёдора (разорившегося землевладельца), девицы Ольги (сестры покойной жены Радилова) и однодворца Овсянникова. Читателю нужно сразу знать, что между началом и окончанием рассказа должно быть описание визита как раз к Овсянникову, содержание которого Иван вынес в отдельное повествование, соответственно дав название «Однодворец Овсянников». Важно уделить внимание окончанию рассказа «Мой сосед Радилов», где цензоры видели нарушение религиозного запрета. Тут стоит сказать, что на Руси не было традиции обручаться с сестрой умершей жены, это даже порицалось церковью. Поэтому Радилов не имел возможности сойтись с Ольгой. Однако, читателю в конце повествования становится известно, что Радилов и Ольга покинули отчий дом, и более о них нет никаких свидетельств.

Кем был однодворец Овсянников? Тургенев назвал его человеком ушедшего времени. Имея вид купца, придерживался привычки ухаживать за лицом на иностранный манер, в быту он предпочитал следовать исконно русским обычаям. Не испытывая тяги к обогащению на несчастьях других, Овсянников всегда помогал людям в беде, ничего за то не прося. Имелась у него на душе обида на прошлое, поскольку это сейчас деятельный мужик способен поставить на ноги хозяйство, тогда как в прошлом не мог противиться воле владетельных бар. Пристыдил он и Ивана, припомнив, как давным-давно, его дед отнял часть земли. Говоря вкратце, повествование растягивалось за счёт включения в рассказ отдалённых событий, припоминается на страницах даже граф Орлов-Чесменский. Отобразил Тургенев и появление в поместьях людей, бравшихся учить крепостной люд, тогда как кроме научных знаний ничего в головах не имеют, неприспособленные для жизни на земле. Будет на страницах и обрусевший француз, некогда отставший от армии Наполеона, чудом спасённый от расправы.

Как читатель может заметить, рассказы «Мой сосед Радилов» и «Однодворец Овсянников» имеют условное разделение. Оба повествования вполне способны уместиться в рамках одного действия, но для лучшего понимания содержания, их пришлось разделить. Всё же, в рассказе о Радилове сообщалось о человеке, лишённом права на выбор лучшей доли. А вот Овсянников — не имел желания вообще задумываться об ином распределении благ, поскольку соглашался существовать на тех условиях, на которых ему будут позволять.

Если говорить о рассказе «Льгов» — это настоящая охотничья история. Рассказчик отправился с Ермолаем на речку Росота, славную водоплавающей птицей. Чтобы лучше охотиться, пришлось раздобыть лодку. Увлёкшись процессом, настреляв множество дичи, действующие лица позабыли про незначительную течь, к вечеру изрядно наполнившую лодку водой. Вычерпывать оказалось поздно, лодка опрокинулась. Так охотники остались без добычи, думавшие о единственном, каким способом добраться до берега. Само собой, в привычной манере, по ходу повествования Иван знакомил с действующими лицами. Так на страницах возникли портреты Владимира, актёра с обезображенным лицом, и Сучка, хозяина лодки. Несмотря на злосчастность события, горевать не пришлось, как должен подумать читатель, учитывая количество полученных впечатлений. Очевидно и то, что больше всего повезло Тургеневу, который мог применить данный случай для составления рассказа к циклу «Из записок охотника». Было бы хорошо, продолжи Иван в подобном духе повествовать в следующих рассказах.

Автор: Константин Трунин

» Read more