Tag Archives: восток

Саади «Бустан. Главы VIII-X» (1257)

Саади Бустан

Будь честным, человек, пороку не предавайся, свершая худое, смири гордыню и в содеянном раскайся. Ты создан из глины с чистой душой, не Богом вложен в тебя дух в помыслах злой. Не уподобляйся грязи снова, как бы не стремился вернуться назад, не сможешь быть со злокозненными поступками в ангелов объятия взят. Не зверем рождён, смотри вперёд, не ищи в земле правду глазами, ходишь не над землёю, а под небесами. Благодари за данное свыше тебе естество, принимай его за благо своё. В том радость людская, Богу подобными пришли в мир, так отчего каждый живёт, словно горький вкушал эликсир? Возрадоваться нужно, благодарить за милость провидения. Саади в этом слушателей убеждал, читая на улицах стихотворения.

Требуется помнить добро. Добром прирастает человек. Длинный путь предстоит — не короткий забег. Кто не забудет сделанных дел для него, обретёт счастье скорее всего, не станет принимать укоры других, не окажется в поступках коварен и лих. Нужно соотносить своё и чужое, усвоив понятие простое: если ты у воды — не знаешь жажды, если в пустыне живёшь — наводнения тебе не важны. Не понять тонущему гибнущего от жара песков, а тому — утопающего среди бурунов. Дабы понять это — нужно заболеть, тогда приходит осознание, как важно здоровье крепкое иметь. Если не болел, не сможешь узнать, как другие могут страдать.

Где бы не находился, всегда найдётся причина для бед. Изнывающий от поросли на теле может проклинать весь белый свет. Каторжник не поверит в проблемы человека того, пока он на свободе — нет проблем у него. Потому следует благодарить Бога, чтобы он не ниспослал, самую лучшую долю для каждого из нас он послал. Лучше не будет, но лучше так, нежели было бы хуже, коли пояс свободен, поступи просто: затяни пояс потуже. Облегчение приходит, когда не споришь, жизнь принимая, тогда дышишь свободно, от затруднений громко не стеная.

Годы пройдут, наступит старость, до смерти немного осталось — самая малость. Сколько не старайся, кому не делай одолжений, предстанешь перед Богом. Не забывай, ты из его творений. Создан из глины — в глину войдёшь, будучи пустой — ничего с собой не возьмёшь. Хвали Создателя, ибо нельзя не хвалить. Не уставай молитвы к нему возносить. Ты станешь стар или уже стар, не тебе — другие соскребут твой нагар. Забудь о мирском, суета — удел молодых. Не старику показывать удаль среди них. Пусть юные пылают любовью и сходятся в ратных боях, старик должен забыть о подобных делах. То не грех — любить или биться в пылу страстей, только зачем кичливостью смешить людей?

Кругом пустота — понял то Саади. Прежде иными мыслями он заполнял думы свои. Прав тот, кто рвётся вперёд, не оглядываясь назад, должное быть его — берёт. То порывы молодых, мечтания из самых простых. Хоть нет смысла наживаться за чужой счёт, этого юнец никогда не поймёт. Лишь став стариком он осознает, как отказывая в удали многого себя к старости лишает. Отныне приходит на ум иное, не прежнее — совершенно другое. Но ничего не поделаешь, надо жизнь прожить, дабы, ничего так и не поняв, прежние мысли забыть. Каждого возраста заботы отличаются, указывать молодым, либо старым, не надо: все от того огорчаются. Коли старик — советуй только старикам, а коли юн, то доверяй похожим на тебя юнцам. Старику и юнцу не понять жизни суть, каждый на себя одеяло будет вечно тянуть. Так чего огорчаться и желать изменить мир? Если философ — советуй, но действуй — если эмир.

Пришла старость к Саади, нет прежнего задора. Он руку за подаянием протягивает, ждёт звонкой монеты — не в напутствие слова. Он понял: лето прошло, наступила осень, утонул камень, что был в море далеко брошен. Скоро зима, за нею забвение, осталось оставить по себе память, прочитать за благополучие людей моление. Закончится созерцание, померкнет свет, закроются глаза, кто читал «Бустан», тот прошёл путь с Саади от начала до самого конца. Теперь, усвоив сказанное мудрецом, отложим книги и заживём не прежним, уже новым днём.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Саади «Бустан. Главы V-VII» (1257)

Саади Бустан

Юдоль человека — сколько её? С нею мириться — иной судьбы не дано. Ниспосланное принять, на Бога уповая, лучшие качества поступками в жизнь претворяя. Не каждому сила дана, не дан в руки меч, но всякого поднимется десница злу воздать, зло пресечь. Да мало таких, кто лев и кому львом умереть суждено, чаще львиное в шакалье нисходит естество. И мало таких, кто златом полнится изнутри: попробуй таких нынче днём с огнём ты найти. Злато напоказ, на зависть, благой юдолью хвалится дабы — не других благополучия, статуса удостоить себя бы. Как не сказать Саади о таком? Об этом, в который раз, новыми словами прочтём.

Надо довольствоваться малым, считал Саади. Он сам жил так, уходя в странствия свои. Живя духом, питаясь пищей духовной, он всюду находил искомое, не считая задачу сию сложной. В чём же проблема? Зачем в ограничениях жить? Толк от жизни, когда не можешь стены родного дома забыть? Когда семья ограничивает тебя, кричат дети, ругает жена… Не проще уйти в пустыню босым, склоки оставив забытым родным? Таков Саади, он искал покой в юдоли своей, не желая жить в окружении гнева положенных на бытие ему дней. Таков Саади, нищету воспевавший, от благ отказываясь, их не признававший.

Коли лев, хоть коли шакал, никакой зверь от жизни больше нужного ещё не брал. А человек, говорить о том устанет язык, брать сверх положенного с малых лет он привык. Для чего? Дом большой — разве нужны дома другие? Жена любимая — зачем женщины другие? Государство имеешь, царём прозываешься ты: какие можешь иметь помимо этой мечты? Желаешь войной пойти на соседа, но для чего? Малого достаточно, не взять тебе всё. Треснет созданный тобою мир, так было с начала времён, только на страдания народ твой и потомок твой будет обречён.

Обуздывать страсти полагается человеку. Воспитанным полагается быть человеку. От яркого горения скорее нагар, скорее радость пройдёт, скорее станет он стар. В том радость порою — гореть! За короткий срок осуществить, испустив жар, умереть. Тут Саади не допускал разночтений, ограниченным прослыв в выборе доступных ему предпочтений. Понятны суждения его, с ним трудно не согласиться, если не задумываться, молчаливым притвориться. О чём он судил, за то не надо судить самого, жизнь он прожил, другим такой прожить не дано.

Саади призывал не кричать о пороках чужих, не разобравшись сперва в пороках своих. Так не станем говорить о поэте, представшем пред нами в столь невыгодном свете. Он ратовал за смирение с юдолью, завещал обходиться в делах малой кровью, заботу проявлять и не чураться нищеты, к которой сам стремился, забыв, что богатство не берётся из пустоты. Ежели всякий пойдёт по пути Саади, не бывать на небе лучам счастливой звезды.

Три главы из Бустана. Так ли важны темы из них? Саади не стал расширять, представив для ознакомления урезанный стих. Так ли дошло? Так ли было сперва? Много больше были первая и вторая глава. Основное сказано, остальное понятно без слов, потому, читатель, отложи книгу, отведай ты плов. Вкусен и сочен, сладок и немного горчит, водою вкус сей не окажется смыт. От плова не откажешься, он жизни подобен, сходным образом он изначально устроен. Но сверх положенного он не вместит, ибо больше положенное испортит твой аппетит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор Эмин «Награждённая постоянность, или приключения Лизарка и Сарманды» (1763)

Эмин Награждённая постоянность

В 1761 году Фёдор Эмин ещё не знал русского языка. Но к 1763 году он стал писателем и в последующем выпустил порядка двадцати пяти изданий. Имея восточное происхождение, для первого своего произведения он выбрал близкую ему тему, перенеся пользовавшийся тогда спросом плутовской роман на почву Египта. Согласно сюжета получилось так: бедный персидский философ Лизарк отправился в путешествие, потерпел крушение и оказался представлен высшему свету принявшей его страны, дабы любить и быть любимым, но претерпевать сопутствующие сему желанию затруднения. Основным из которых является симпатия к нему влиятельной египтянки, чьи чувства столкнулись с аналогичной симпатией простой девушки Сарманды.

Проблематику произведения Фёдор усилил за счёт должной быть непонятной тогдашнему русскоязычному читателю идеи возможности любви человека из низов к тому, кого примечают цари. Но в том то и суть плутовского романа — будучи никем, человек становится влиятельной фигурой. Касательно Лизарка так и случится, чего не скажешь о Сарманде. Об этом читатель будет задумываться с самого начала, ведь Лизарк излишне надменен для своего бедного происхождения, чтобы отказываться от проявляемых к тему тёплых чувств. Он должен понимать, как бы не любила его влиятельная египтянка, стать ей равным он никогда не сможет. В отличии от него это понимает Сарманда, готовая на любое унижение, только бы быть всегда рядом с любимым ей человеком, к тому же схожего с ней социального положения.

Счастье не будет длиться долго. Фёдор решил разлучить молодых людей, разведя их пути, продав на невольничьем рынке разным хозяевам. Для Лизарка то не станет трагедией, он привык быть носимым ветром, принимая новые условия без возражений. Сарманда же испытывала подлинное мучение, готовая к худшему из исходов, порою горько сожалея, что ей пришлось познакомиться с Лизарком, которого она так сильно любила и ей не дано переменить сего отношения к нему. Разве тут получится возразить Фёдору? Без особых затруднений. Но данное произведение не подразумевало действующих лиц, способных менять однажды принятую ими модель поведения.

Разрешается ситуация просто. Лизарк окажется благородного происхождения, как тому и следовало произойти согласно традиций плутовского романа. Его судьба резко поменяет ход, поскольку прежде невозможное окажется доступным, а благие перспективы перестанут иметь возможность к осуществлению, так как их достижение оказывается совершённым иначе. Посему Фёдор даст читателю финал со счастливым окончанием истории. И будет так по той причине, что в Египте многожёнство считается нормальным явлением, вследствие чего Лизарк может жениться на ком захочет, хоть на Сарманде, но только не на влиятельной египтянке, на её беду оказавшейся родственницей понравившегося ей когда-то бедного персидского философа.

Согласно названия произведения постоянность действительно награждается. Ни одно лицо за время совершаемых событий не изменило представлений. Не имеет существенного значения, хотел ли кто того, к чему так стремился. Всему был подведён закономерный итог. Размышлять о том, насколько плутовской роман соответствовал нравам жителей Российской Империи середины XVIII века не стоит, но нельзя исключить, что произведение Фёдора Эмина обязательно бы заинтересовало читателя, хотя бы новизной, раскрывающей не просто европейские порядки, а дающей пищу для фантазии в виде занимательных приключений из мира, ассоциации с которым должны быть неизменно связанными со сказками.

Сам Фёдор Эмин мог ещё плохо представлять, чем он может заинтересовать читателя. Традиции России только недавно начали становиться ему понятными. Поэтому он попробовал силы в писательском мастерстве, продолжив плодотворно творить на протяжении последующих семи лет, вплоть до смерти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Саади «Бустан. Главы III-IV» (1257)

Саади Бустан

Мир устроен далеко не так, как о нём склонен думать всякий простак. Вот для Саади мир устроен точно иначе был, ежели он с упоение яд из рук любимой пил. Здравомыслие не касалось его речей, он с верой смотрел на людей и зверей. Не съест его гепард, коли того сытно кормить, когда ему голодному далее рядом с тобою быть. Так думал Саади, о том он писал, и о любви он рассказывал, и в смирении толк он знал. Главы следующие «Бустана» как раз о том, о них давайте скорее прочтём.

Любовь не исцелить бальзамом, такое лекарство не ищи, врачей искусных не старайся найти со всей Земли. Понять иное нужно — от любви положено сгорать. Жар естества не перебороть в себе, если пришла пора изнутри сгорать. Лучше вспыхнуть пламенем, чем отдалиться от любимой пери своей, не стерпит влюблённый вдали от неё проведённых дней и ночей. Сгореть всё равно предстоит ему. Так зачем отдалять столь тягостный миг, от света уходя во тьму? Как мотылёк летит на огонь, от ярких лучей сгорая, человек столь же слепо к любимой летит, опасностей не замечая.

Такой представлял любовь Саади, и видел любовь он в разных проявлениях, о том он говорил в прочих написанных им стихотворениях. Он видел пустыню, и видел умирающего от пустынного жара, того томила сошедшая с небес ему кара. Уж лучше в пучине тонуть, до смерти напившись водою, нежели истлеть, огорчаясь ниспосланной с неба судьбою. Глупцы! И нет иного понимания мыслям их. Разве есть разница, погибать в условиях каких? Не от любви же им умереть предстоит, умерший всё равно будет вскоре забыт. Им бы думать о чувствах любимой, должной остаться без них, но перед смертью думы всегда лишь о бедах своих.

Человек любит жизнь, любит он и злато. И хотел бы жить каждый человек богато. Да не купить на злато любовь, дружбу не купить, об этом не стоит мечтать, сии мечты лучше забыть. Не умалить зверя голодного, злато ему предлагая взамен себя. Зверь человека съест, если насытить брюхо возникла нужда. А ежели страсть встанет перед человеком, он пожелает её за злато решить, то пусть про зверя голодного вспомнит, иначе умрёт, долго ему с осознанием страсти не жить. Пусть златом богат более прочих, пусть староста деревни — твой отец, это не означает, что отличным от прочих будет твой, предстоящий каждому из на Земле живущих, конец.

Смиренье — вот мудреца путь. Смирись, себя в страстях не забудь. Твори добро, милость не трать на подлецов, нищим воздай за страданья, для того хватит самых простых слов. «Спасибо» скажи, благодарность важнее всего прочего в мире людей, пусть облегчение придёт к кому судьба оказалась твоей судьбы злей. Будь осторожен, лесть принимай с осознанием качеств своих, как бы дней не закончить среди нищих, о коих частью гласит данный стих.

Саади мечтал, к тому привык читатель его, немного устав внимать мечтам его. Идеальная среда, которую с человеком не совместить, если не желают люди жизнь поскорее в кратких муках прекратить. Думая, каков конец человечество ожидает, то перед глазами картина, согласно которой вся планета в пожаре сгорает. Любви ради, а не ради корысти, погаснет навеки свет, окончив в сём чувстве прожитый срок в миллионы отпущенных для нас лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард «Братья» (1904)

Хаггард Братья

Давайте последуем примеру Райдера Хаггарда и отныне в человеческих противоречиях будем прежде всего искать проявление благородных черт. Просто так складываются обстоятельства, из-за чего честным людям приходится считаться противниками, тогда как все они являются лучшими представителями человечества. Более никакой грязи, только обеление противника и возвеличивание его склонности к справедливости. В качестве исходного варианта, где описываются необходимые элементы повествования, предлагается считать роман «Братья», рассказывающий о противостоянии крестоносцев и мусульман, где почти каждое действующее лицо — воплощение добродетели.

С первых страниц читатель проникается сочувствием к султану Сирии, чью сестру давным-давно похитил англичанин. С той поры минуло достаточно лет, от брака христианина и переменившей веры мусульманки родилась прекрасная девочка, которой предстоит стать ещё одним Яблоком раздора в череде женских персонажей Райдера Хаггарда. Девушка вырастет напитанной ароматами Европы с чертами восточной красавицы, она будет готова разорваться на части, поскольку любовь к ней будут испытывать не только её кузены, но и повелитель ассасинов, и это не считая желания её дяди — сирийского шаха — приблизить к себе родную кровь.

Сразу стоит отметить излишнее благородство. На страницах произведения нет подлинных противников. Их борьба — не сражение за веру. Победителем окажется обладатель прекрасной девушки, именно за это проливается кровь. Если кто и изобличается Хаггардом, так это люди без принципов, не считающие необходимым придерживаться твёрдых убеждений. Таковые долго не живут, быстро умирая. Персонажи с чувством чести продолжают появляться на страницах, пока не приходит их очередь умереть в наполненных возвышенными моментами битвах. Прочие доживают до конца, оставаясь верными предустановленным для них идеалов.

Единственным персонажем, должным из чего-то выбирать, остаётся только главная героиня. Но и она будет верна изначальным установкам, данных ей согласно её рождения. Пусть она наследная принцесса обширных владений на Востоке, это не имеет никакого значения, ежели ей на роду предписано оставаться христианкой. Нет нужды изменять своим представлениям о должном, когда тебя к тому никто не собирается принуждать. В этом Хаггард сам проявил благородство, позволив девушке оставаться Яблоком раздора, толком не становясь ни на одну из сторон.

События сменяются следующими событиями: действие перемещается с Востока на Запад и с Запада на Восток. Сирийский шах станет предпринимать всё возможное, дабы выкрасть племянницу, а её братья — всё, чтобы этому помешать. И если произойдёт кража, значит дело обернётся крестовым походом, который случится и без каких-либо сторонних объяснений, лишь бы усугубить проблему действующих лиц, должных после продолжать делить девушку, но и воевать.

В военном противостоянии Хаггард описывает трудности крестоносцев. Представители Востока в этом плане оказываются на высоте. Они не являлись варварами, даже наоборот, поражают воображение читателя присущей мусульманам мудростью. Недаром существует твёрдое мнение, что в Средние века именно арабский мир считался средоточием просвещения, тогда как Европа всё никак не могла избавиться от невежества. Это наглядно продемонстрировано Хаггардом. Хорошо хоть крестоносцы оказались не хуже мусульман, придерживаясь тех же твёрдых убеждений следовать благородным порывам души.

Не так важно к какому финалу будет подведён читатель. Нужно понять другое, на первое место следует ставить стремление поступать справедливо, не допуская никакой подлости в мыслях. Безусловно, в политике всегда преобладают двойные стандарты, позволяющие добиваться лучшего положения. Однако, в двойственности заключается частица подлости, от которой лучше избавиться. Если этому не бывать, так давайте всё-таки представим, что сильные мира исходят в помыслах именно из благородных побуждений. Даже будь это заблуждением. Ничего ведь в действительности не поменяется, зато ощущать принадлежность к человечеству будет приятнее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Саади «Бустан. Глава II» (1257)

Саади Бустан

Надо всегда стремиться, с людьми имеющимся у тебя делиться. Кто делится, тот счастлив будет, ему от того божьей милости прибудет. Обретёт человек благословение, чем обеспечит себе умиротворение. Протянув руку, снова он подаст: лишнее и последнее нуждающемуся передаст. Так считал Саади, составляя «Бустан», словно верил всему написанному сам. Во второй главе о благотворительности он рассказал, как важно одарять, разменяв на чужое благо собственный лал. Щедрость изнутри должна в человеке цвести, доброта у него — свойство души, он живёт ради других людей, забывая о себе, заботясь о благополучии их семей. Так думал Саади, мечтал о том, словно ночь ради человека становится днём, но не даёт уступок темнота, посему о чём мыслил поэт, то мечта.

Где предел благополучия, не определяй. Давай, не думая — не думая, давай. Не представляй, что нищий ты, давай всё, что есть, не ожидая одобрения, не принимая лесть. Станешь нищим сам или станешь больным — нуждающимся станет больше одним: беспокоиться не нужно, забудь. Подать нуждающимся сейчас нужно что-нибудь. Саади категоричен, он излишне щедр в стихах. С такой расточительностью уничтожит страну любой шах. Всем нищим не подашь, их меньше не станет. А если богатые исчезнут, то руку уже никто не протянет. Щедрость полезна, но из ничего нельзя деньги иметь, нужно собственный вклад в поданное другими внесть.

Верить ли Саади, следовать ли всем его словам? Заботиться нужно, но давать разумно — по потребностям. Если сироту с колен поднимать, то не просто так, иначе вырастет не друг, а враг. Или Саади видел не тех нуждающихся людей, что от помощи становятся грубее и злей? Протягивающему руку откусить по локоть готовы они, ожидая помощи для себя в размере страны. Монеты мало, больше давай, коли шах, то регалии власти снимай. Коли богач, весь мешок с деньгами неси, а не дашь добровольно, пощады тут же проси.

Не делай разбора, давай каждому, кто нуждается: благодарность абсолютно каждым принимается. Зачем заявлять о щедрости своей, если человеку иной веры не дашь, если часть нищих возвышаешь, а нужды других обращаешь во прах? Всем давай, ведь даёшь не ради того, чтобы дать. Даёшь, чтобы милость божью сыскать. Перед Богом равны люди — между ними различий нет: не важна нация, убеждения и количество прожитых лет.

Людей не избавить от нищеты, уподобиться им можешь соблюдая посты. Нищий и без того круглый год постится, нуждающимся потому каждый может притвориться. Отказаться от пищи, очистить душу от греха, — не в подражании пророкам, не истязая духа, как Иса — по собственному желанию, ибо нужно ограничивать тело в нуждах его, забывая о сытном обеде и об удовольствии от всего.

Саади глубже на проблему смотрел, он радикальное предлагать людям смел. Сесть в тюрьму вместо безвинного предлагал, он пса в пустыне вместо себя водой обливал, чуть ли не на трон садил человека в нужде, дабы тот благотворительность славил везде. Но Саади прав, призывая смотреть на людей, как на людей, чья воля в будущем может оказаться сильнее твоей. Сегодня нищий, завтра шахиншах: он — бывший никем, чей попирали прах. Ему теперь подвластны, кого о помощи молил, обижавших ранее, разумеется, шахиншах простил. Излишне Саади предполагать такое было, в действительности радужно не бывает, так как уныло. Станет нищий властелином, что тогда? Отнюдь, не разверзнутся небеса, не станут нищие лучше жить: нищий первым о нищих сумеет забыть.

Кто ласков к людям, того будут любить, того в горе не оставят, не смогут забыть. Гепард не съест дающего ему еду, докажет симпатией преданностью свою. Слон не обидит, если его кормить, так и человек будет памятью о благодеянии жить. Саади продолжал мечтать, искал сравнения не там, попробовал бы веру испытать того, кого кормил бы он сам. Насколько хватит человека, если забыть его, привыкшего к еде, покормить? Долго ли после будет он Саади благодарить? И гепард съест, и затопчет слон, только голод почувствует он. Так и с человеком, но с ним сложнее, с ним, с пресыщенным, сладить труднее. Не понимал того автор «Бустана», хоть он и странствовал, но словно взирая визирем с дивана.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Саади «Бустан. Глава I» (1257)

Саади Бустан

Поэты Востока, чего хотели вы? Почему вам нет ничего слаще халвы? Зачем вам уважение, почёт и слава? Отчего жизнь от ваших слов лучше не стала? Вы наставляли правителей, говорили, как управлять страной, но тем отгородили государей от подданных стеной. Вы чаяния людей сообщить желали, советы по устройству мира повелителям давали, и рассказывали истории о царях былых дней, направлявших деятельность на нужды людей. Каждое поколение поэтов об одном и том же писало, строчки из слов оно в рифмы слагало, не делая ничего помимо наполнения строк, дав потомкам тем ещё один урок. Годы идут, перемен не случилось — их не ищи. Пойди и сделай, желаемое осуществи!

Жил поэт — Саади. Открой его «Бустан» — главу первую найди. О справедливости и правилах мировластия решил рассказать он, породив тем новый из рифм сложенный звон. Правителей образумиться призывал поэт, делился с ними опытом прежних лет. Саади пугал властителей, приводя примеры простые, как цвели добродетельные из них, и как погибали злые. Кто человека принимал за человека, того хвалил поэт атабека. Кто людей держал подобно зверям в клетках, того стервятники труп склюют на ветках.

Совет для правителей простой всегда, пусть поступь властелина будет прежде легка, пусть нисходит до общения с подданными он, раз в год в разговор с ними должен быть вовлечён. Всё обыкновенно, ничего нового Саади не сказал, в таком же духе каждый поэт Востока писал. Есть советы отдельные, их нужно учесть, отложить дела и, день очередной начиная, снова прочесть.

О торговле заботиться прежде всего. Без торговли не будет у людей ничего. Оградить от разбойного люда купцов, их товар — одна из экономики основ. Кто разбойники? Саади молчит. Наверное, разбойник тот, кто деяниями чужими сыт. Такой разбой найдёшь всюду ты, если привезёшь товары свои. Проблемы начинаются вне стен, где грабят в пути, и за стенами проблем больше предстоит найти. На всех уровнях грабят, вплоть до слуг властелина, не вобьёшь между собою и ними клина. Чахнет торговля, и в государстве денег нет, кого призвать за это в ответ?

Здравия купцам! Иноземным купцам правитель должен был рад. Не должен возводить для их передвижения преград. Они несут богатство в страну, осуществляют чью-то мечту. Поэтому нужно позволять людям торговать, тем помогая стране на ноги встать. Живёт человек, радуясь малому, хорошо, если не государству отсталому.

Не отдалять старых слуг, советует Саади. Их при себе оставь, им занятие найди. Нищим бразды не давай, на руководящие должности богатых назначай. Кто боится тебя, укажи ему на дверь. Богобоязненным людям, не сомневайся, верь. Доброму добрый ответ дай, злому злом воздай. Великих держи при себе, по ним будут судить о тебе. Оставь по себе желаемую память, иначе не было смысла править.

Зависть людская не покинет людей, нужно ладить стараться с ней. Не верь, пока не проверишь. Чужим мерам не верь, пока сам не измеришь. Кто наказан судьёй, достойно наказан? Проверь, не зря Саади сей совет тебе сказан. Справедливость трудна, как её лучше понять? Разные разной её могут считать. Ты — правитель, человеком тебе быть. И по ним о тебе тоже будут судить. Не ищи оправдания поступкам, человеком будь. Пойми, человеком быть: жизни суть. И никто не скажет о тебе дурного, а те кто скажет — их не будет много.

Так понимая слова поэта Востока, проживёшь жизнь во благе до конца отмеренного тебе срока. Можешь понять глубже послание Саади, но в гноище превратишь страну ты. Развалится государство, разорвут на части его: свои лепту внесут, враг вторгнется в него. И как бы не говорил Саади о благе для страны, он утопию создал. Не создавай утопию и ты! Всему меру отмерь, по мере каждому позволь жить, дозволь свободу людям, но об ответственности не забудь их предупредить. Свобода не в том, чтобы делать лишь угодное дело. Свобода, когда заботу об обществе проявляют умело.

Человеку требуется не мёд. Человек желает иметь меньше забот. Он согласен горечь принять и в горечи жить, но знать и верить — скоро ему суждено это забыть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Поэзия Ближнего и Среднего Востока: критика

Учитывая количество имеющихся на сайте trounin.ru критических заметок о поэзии Ближнего и Среднего Востока, решено создать данный раздел.

— Джами — Газели, рубаи, кыта, фарды
— Ибн Сина — Газели, кыта, рубаи, бейты
— Камол — Газели
— Насир Хосров — Назидательные главы из «Книги света»
— Насир Хосров «Спор с Богом», касыды
— Низами «Сокровищница тайн»
— Низами «Хосров и Ширин»
— Низами «Лейли и Меджнун»
— Низами «Семь красавиц»
— Низами «Искендер-наме»
— Низами — Газели, касыды
— Омар Хайям — Рубаи
— Рудаки — Касыды, газели, кыта, рубаи
— Саади «Бустан. Глава I»
— Саади «Бустан. Глава II»
— Саади «Бустан. Главы III-IV»
— Саади «Бустан. Главы V-VII»
— Саади «Бустан. Главы VIII-X»
— Саади «Гулистан. Глава I»
— Саади «Гулистан. Глава II»
— Саади «Гулистан. Главы III-IV»
— Саади «Гулистан. Главы V-VII»
— Саади «Гулистан. Глава VIII»
— Фирдоуси «Шах-наме»
— Хафиз — Газели
— Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»

Иван Крылов «Каиб» (1792)

Крылов Каиб

Если у человека всё есть, тогда у него нет счастья. И за этим счастьем ему предстоит отправиться на поиски. Пройти испытания и понять — счастье заключается не в его наличии у самого человека, а в том, чтобы счастье было доступно другим. Таковым человеком у Крылова стал восточный правитель Каиб, живший без печали и не знавший, что представляет из себя счастье. Он не обращал внимания на нужды подданных, как не стремился понять людей вообще. Вместо одаривания заслуживших одобрения, он богато украшал драгоценностями их изображения. Не было в государстве людей, кто бы не завидовал одарённым милостью правителя статуям и портретам. Одну радость находили жители страны Каиба, когда смотрелись в кривые зеркала и на краткий миг осознавали присущее им достоинство.

Страну не оставишь без внимания. Каибу требовалось найти визиря на время его отсутствия. И какого бы он не нашёл, лучше людям не станет. Всякий в роли правителя испытывает бремя власти, стремясь ей соответствовать. При способном визире фигура властителя обязательно уподобляется кукле, которую видят и считают ответственной за происходящее, тогда как в тени находится никем не замечаемый истинный правитель. В случае Каиба такая ситуация была вынужденной. Он уходил на поиски счастья и не ему предстояло властвовать. До дум народа он никогда не нисходил.

В пути встретит Каиб воина древности, чью могилу долгое время посещали им восхищавшиеся. Поймёт Каиб, насколько эфемерна власть. Некогда грозный правитель после смерти подвергнется забвению. Оному подвергнется и добродетельный правитель, причём гораздо скорее. Читателю о том сообщать не следует, дабы не нарушать сказочность рассказываемой истории. Отношение к подданным — чрезмерно тонкая тема для беседы. Восточное мировоззрение настаивает на необходимости правителя быть благодетельным, тогда как редкий властитель стремился к тому же. И помнят почему-то тех, кто причинял страдания, забывая всех остальных, наоборот начиная сомневаться в необходимости совершённых добрых дел. Но говорить о том, значит поощрять независимость власти от нужд избравших её людей.

Не зная ничего этого, доверившись воину, Каиб поймёт необходимость других делать счастливыми, чтобы достичь собственного счастья. Окончательно он убедится в правильности своего мнения, когда судьба сведёт его с девушкой, недовольной от политики правителя государства. Стремясь ей угодить, Каиб в очередной раз придёт к пониманию счастья для всех, разуверившись в прежних убеждениях. Стоит принять позицию Крылова, иного не могло быть в качестве завершающей историю назидательности: как одно увлечение сменяется другим, так убеждение — другим убеждением. Пусть это и расходится с происходящим в действительности.

Каиб найдёт счастье. Он станет добродетельным правителем. Исчезнут кривые зеркала: людям нужно видеть правду, даже горькую. Достойные будут вознаграждены и без устали начнут хвалить Каиба за его мудрость и понимание человеческих потребностей. Обо всём этом писали поэты средневекового Востока, представлявшие себе правителей прошлого только добродетельными и заботливыми государями. Читатель знает, всякий добрый правитель редко доживал до старости, будучи убитым недовольными согражданами.

Остаётся мечтать и верить в возможность существования идеального общества, достичь которого не кажется возможным. Правители могут думать о счастье для народа, могут делать народ счастливым, возводить счастье и народ на первое место среди приоритетов, но не будет счастья, поскольку найдутся те, кто будет против оного, понимая под счастьем нечто иное. Стоило ли идти Каибу на поиски того, о чём он не имел представления?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джами — Газели, рубаи, кыта, фарды (XV век)

Джами Газели

Джами писал о любви так, чтобы ему посочувствовал всяк. Растоптан он, убит кинжалом пери своей, продолжая после испытаний мечтать лишь о ней. Складывал газели, не щадил себя, напиталась кровью новая строка. И понял Джами одно, ясное любимой его всё равно: как не описывай красоты красавицы, словно произнося речь одурманенного прелестями пьяницы, всё и без того понятно — лишнего не скажешь, всё и без того понятно — ближе ты не станешь. Потому и складывал газели Джами, одной мерой определяя чувства свои. И он пыль, и он песок, поэт востока иначе мыслить не мог. В унижении даровано счастье каждому певцу стихов, им всегда будет хватать для выражения эмоций слов.

Любил Джами, сдуваем ветром был, вставал и вслед смотрел на ту, которую любил. Умереть он на очередной строчке готов, тем порождая чувство — любовь. Взгляд из-под бровей, мгновение взмаха ресниц, прошла секунда и пал Джами перед любимой ниц. Мгновение очередное, и вот Джами сказал, настолько счастлив он — об этом он давно мечтал. Газель сменяется газелью, Джами у ног любимой пребывает, не может встать и отойти, он теплоту тела пери своей ощущает. Одурманен Джами! Чем Джами не Меджнун? Он Меджнун, раз любимой лик ищет в окне при свете растущих и ущербных лун.

Но другой Джами для нас, вне любви в нём мудрость пролилась. Отложил терзания души поэт, предстал мудрец, проживший порядком лет. Для того он сочинял кыта нам, оттеняя тем любви дурман. Куда девалась униженная честь, ежели иной в кыта Джами весь? Вспомнил он, что в кармане дыра, не прокормит поэта пустая строка. Вот он известным стал, о нём говорят, да слова в устах его монетой не звенят. Оставался на положении нищего, то его угнетало. Вспомнил об этом Джами, будто легче ему стало.

Упомянул матерей Джами в стихах, напомнил о важности матерей для нас. Без матери не будет человека, не будет будущего и не будет следующего века. Ценить положено, никак иначе, но плачут дети, и мать их пребывает в плаче. Не мать родную: ценить всех матерей, тогда не будет плачущих детей. Горчит такое понимание родных, ценить приятнее своих. В том правда человека, такую правду изменить нельзя: в такой правде человек похож на золотаря. Он выгребает людское естество на вид, покуда сам всеми старается оказаться забыт. Ценить полагается и труд золотаря, ведь любые сливки — впоследствии моча. Но человек не ценит и не будет ценить, ему проще неприятное перепоручить другим смыть.

Посему, пей человек яд правды горькой свой, пить приятно такой яд, когда он близок тебе, не чужой. Своё приятнее, оно — медовое питьё, уже по той причине, что своё. Топчи, когда попал в змеиную нору: убей без жалости её обитательницу змею. Не нужно размышлять, от размышлений беды ждут. Не кажется ли, что сумбурный набор мыслей тут? Беда от мудрости в том есть — всех бед на свете нам не счесть. Ты скажешь об одной из них, и будешь прав, сказав же о другой, породишь сомнение в прежних словах. Всё обхватить не получится враз, для иного требуется иной рассказ.

Мудрости много, куда её девать? Как в наборе поучений сию мудрость не потерять? Ответа нет, искать старания не нужно прилагать, надо с собственным мнением определиться и его соблюдать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 4 6