trounin.ru

Каждый, в меру упитанный, писатель мечтает стать богатым человеком. Лучше, если при этом, профессия его будет творческой. Не помешает квартира в центре Санкт-Петербурга и внушительных размеров джип. Не страшно, если за плечами развод и крах семейной жизни. Тебя будут вдохновлять обстоятельства, харизматичные друзья и эксцентричный шеф. Жизнь не будет казаться скучной. Именно из этого исходит Слава Сэ, создавая альтер-эго, соответствующее всем заданным параметрам, в меру упитанного, писателя. Нащупав твёрдый сюжет, дальше остаётся только подпитывать фантазию. На выходе получилось искромётное произведение, не претендующее на звание высокохудожественной литературы; оно определённо поможет скрасить пару хмурых дней и, почему бы нет, белых ночей.

Логического объяснения происходящим в «Еве» событиям нет. Слава Сэ наполняет содержание смешными моментами, всегда находя возможность пошутить. Для главного героя не существует простых людей, он обязательно находит нечеловеческие сравнения: может уподобить встречного бутерброду или дракону, сопровождая дополнительной характеристикой хабитуса в целом: допустим, видя пропитого человека, даёт ему однозначную характеристику отношения к среде сантехников и подвиду алкоголиков. Точно также Слава Сэ показывает друзей главного героя, доводя до крайностей положительные черты: обтекаемо и без обид, Слава Сэ сообщает читателю парадоксальную увлечённость каждого из них тем или иным занятием, могущим внести порцию юмора в сюжет.

«Ева» — по своей внутренней структуре близка к «Даме с камелиями» Александра Дюма-сына. Главный герой такой же без ума влюблённый человек, а его девушка не внушает доверия окружающим. Дальнейшее продвижение по сюжету только подтверждает сравнение. Читатель может в этом лично убедиться, найдя большое количество сходных черт. Никакой особой разницы нет — просто события перенесены из Францию в Россию на сто шестьдесят три года вперёд. Главный герой дополнительно мигрирует в другую страну, терпя вынужденные неудобства. Его чувства преодолеют неприятный факт реального положения дел и трудовую практику в доме умалишённых. Слава Сэ нередко отступает от общего сюжета, наполняя действие посторонними деталями, преследуя цель обеспечить читателю приятное времяпровождение в другой обстановке.

Разбирать повествование на отдельные фрагменты — занятие неблагодарное. Нельзя требовать от такой литературы внутренней философии. Ничего нового Слава Сэ не говорит. Он только делится порцией едких слов, разумно поливая иронией обыденную жизнь. Многие в душе желают приключений, ни в чём не уступающих метаниям главного героя «Евы»: променять душный офис на незабываемые приключения на грани морального разложения. Слава Сэ такое желание реализовал на бумаге, мысленно заставляя альтер-эго разбираться со свалившимися на его голову неприятностями. Если под колёса вашего автомобиля попадёт пленительная незнакомка — как вы себя поведёте? Главный герой «Евы» повёл себя самым разумным способом, схватив сбитое тело, погрузив на заднее сиденье автомобиля и скрывшись с места преступления.

История выдумана от начала и до конца. Слава Сэ в этом честно признается на последних страницах тем читателям, которые невнимательно читали с самого начала. Любой читатель может последовать совету писателя: нужно удобно сесть, решить на чём предстоит писать и приступать. Если не в реальной жизни, то в собственных мыслях, каждый волен решить, какое слово будет первым, и как будут вести себя его герои на седьмой день. Слава Сэ — демиург, как все писатели; он воспользовался своим правом.

Кроме «Евы», данная книга содержит рассказы. Цельного в них ничего нет. Слава Сэ делится накопленным багажом знаний, чаще всего проистекающим от проблем на фронте взаимоотношений с женщинами. Содержание «Евы» уже показало мечты автора, следующие за ней рассказы — глубже погружают читателя в проблематику затруднений в общении автора со слабым полом. Красочно описывая попы прелестниц, Слава Сэ поёт оду коленкам. Своё мировоззрение он проецирует на других людей — для него, например, таксисты, выходящие на смену по ночам, — это охотники за обольстительницами, ибо иначе им нет смысла работать себе в убыток. Даже страшно становится, что Слава Сэ сам мог быть причастным к данной профессии… и жуткие картины возникают в голове от представлений, как он вёл себя с попутчицами, рискнувшими сесть с ним в один автомобиль.

Надо с иронией смотреть на мир. Когда не можешь это сделать сам, то помогут писатели. Слава Сэ справился со своей задачей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда Джек Лондон просыпался, то первым делом занимался написанием беллетристики, для чего он определил для себя значение в тысячу слов. Только после этого Лондон мог расслабиться: принять изрядную долю алкоголя, да выйти на улицу. Распорядок дня должен быть у каждого, а ещё важнее при этом уметь соблюдать его неукоснительно. Для этого требуется огромная сила воли, которая у Джека Лондона была. Алкоголиком его сделало общество, оно же активно подталкивало к необходимости продолжать оставаться алкоголиком, поэтому Лондону ничего больше не оставалось, как постоянно пить. Изначально, зная вкус лишь дешёвого пойла, он ещё мог отдаваться пристрастию к сладкому, но солидный доход от писательской деятельности открыл ему погреба элитных напитков, в том числе и до ужаса вкусных и бодрящих коктейлей, от которых Лондон не смог отказаться до конца жизни. «Джон — ячменное зерно» — это мемуары Джека Лондона, написанные через восприятие им тяги к спиртному, начиная от первого воспоминания далёкого детства в виде большой пивной кружки отца и заканчивая трагическими последствиями купания в холодной воде, когда его почки стали отсчитывать момент до финальной трагической смерти человека, чья жизнь была наполнена событиями, среди которых радостных набирается краткий день, а отравивших жизнь — всё остальное время.

Перед Джеком Лондоном никогда не стоял вопрос — пить или не пить. Ответ всегда был однозначным — пить. И Джек Лондон пил, иногда беспробудно и без чувства меры. Лондон может быть честным перед читателем, но может и обходить острые моменты. Можно ли поверить, что вместо выпивки в юные годы Лондон мог отдавать приоритет сосательным конфетам? Кажется, это вещи друг друга взаимоисключающие. Но только на первый взгляд. Лондон не догадывался опускать леденец в кружку с Ячменным зерном, чтобы соединить два увлечения в одно, и отчасти это отрезвляло его, давая свободу от алкоголя. Рассматривать проблемы общества начала XX века нужно с позиций проблем общества любого другого века. Читатель согласится с Лондоном, что алкоголь — это тот инструмент, который позволяет найти друзей в незнакомом городе, даёт возможность стать своим в кругу людей и является составным элементом получения удовольствий от жизни. От принятой дозы мозг отключается, и человек, расслабившись, готов совершать любые поступки. Однако, всё не так просто.

Быть своим нужно обязательно: человек чувствует себя изгоем, если не принадлежит к общим устремлениям. Поэтому участие в мероприятиях по распитию алкоголя и перекурах — самый очевидный выход. Пускай, пока портовые работники упиваются до потери пульса, Лондон может удалиться и с упоением вгрызаться в конфету, но лишь до того момента, когда его позовут обратно, нальют штрафную кружку, заставляя участвовать в соревнованиях по поглощению алкоголя. Мир сходит с ума, а вместе с миром сходит с ума и Джек Лондон, не видевший никакого иного выхода, кроме обязательного пристрастия к выпивке. До семнадцати лет Лондон был честным человеком, и всё же являлся горьким пьяницей. При этом, его целомудренное отношение к женскому полу оставалось для него больной темой. Лондон так и не раскроется для женских ласк, или он не посчитает это нужным сообщать читателю, оставаясь кристально честным перед всеми, навсегда прослыв в веках славным писателем, но неудачником на любовном фронте. Не срослось — и винить в этом некого. Алкоголь мешал и помогал, но оставалось то, что не могло пересилить ранимую человеческую душу.

«Мартин Иден — это я сам» — говорит Джек Лондон со страниц «Джона — ячменное зерно», показывая многие их тех эпизодов жизни, которые были присущи Идену, чьё существование не тонуло в столь горькой среде, хотя Мартин и тонул в мерно покачивающихся волнах судьбы. Джек Лондон тоже плыл по течению, но вокруг него плескалось море алкоголя, в котором в любой момент можно было утонуть из-за очередного шторма. Отчасти, Джек Лондон сам предсказал свой конец, подведя черту за семь лет до этого. Оглядываться назад стоит лишь ради осознания прожитых лет; переживать по этому поводу не следует. Без алкоголя Джек Лондон мог сгинуть много раньше, а с ним он вспыхнул ярким огнём на литературном небосклоне. Вспыхнул и сгорел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нет в мире того, что тебя лично не касается. Но уж если тебя заденет что-то действительно серьёзное, то кричи или не кричи, а другим будет безразлично: суровая реальность выглядит именно таким образом. Солженицыну пришлось в своей жизни хлебнуть горя с лихвой, но риск оказаться среди раковых больных — можно отнести к наиболее серьёзным переживаниям. С первых страниц читателю предстоит столкнуться с едким цинизмом писателя, что подмечает каждую деталь, имеющую несчастье расходиться с его личным пониманием мира. Конечно, сделать проблему из корпуса под тринадцатым номером или из-за отсутствия телефона в больнице — можно, но гораздо больше Солженицын старался выписывать характеры людей, наделив каждого из них желанием жить, а также сильной внутренней подготовкой к любым возможным неприятностям, что заставляет героев «Ракового корпуса» вести себя наиболее нахальным образом, принимая лишь понимание собственных проблем, не считаясь с бедами других, покуда рак соседа по больничной койке — это его собственный рак; его рак касается только его самого — всё остальное зависит от склонности понимать жизнь с позиции позитивного или негативного мышления.

Возможно ли вылечить рак? Солженицын не даёт однозначного ответа, но призывает бороться до последнего, сохраняя веру на благополучный исход. И ведь есть в чём сомневаться: медики могут лечить ошибочными на данный момент методами, горько осознавая заблуждения прошедших лет, или рак может оказаться совсем другим заболеванием, но из-за специфичного понимания проблемы, всё в итоге может действительно перейти в рак, хотя никаких предпосылок к нему изначально не было. Гнетущая атмосфера усиливается вследствие узкой направленности лечебного учреждения. Солженицына возмущает, что раковых больных собрали в одном месте, где они вынуждены взирать друг на друга, заранее осознавая собственную обречённость, видя одну смерть за другой, одну калечащую операцию за последующей.

Солженицына не интересуют причины возникновения рака, хоть он и штудирует книги на данную тему. Чтобы сказать о вине испытаний атомного оружия — ещё мало данных; сослаться на неблагополучный образ жизни тоже нельзя, поскольку добрая часть людей воевала; такая же добрая часть сидела в лагерях, а остальные трудились на благо фронта. В такой ситуации действительно непросто делать какие-то выводы. Остаётся принять коварное заболевание в виде бича человечества, обречённого страдать вследствие ещё неизученных причин. Не зря Солженицын уделяет внимание не только описанию жизни пациентов, он также делится мыслями врачей, сожалеющих о плохо построенной системе раннего выявления заболеваний, сталкивающейся с изначальным нежеланием людей думать о себе, пока что-то сделать будет уже действительно поздно. Можно до последнего оттягивать беспокоящие тебя проблемы, а потом получить не диагноз, а безжалостный приговор, в вынесении которого будут виноваты все. Человек обязательно будет искать виновных, и начать нужно с себя, а потом уже перебирать остальных, не сделавших самого малого для выявления на стадии первых симптомов.

«Раковый корпус» — это набор историй, выстроенных в единый сюжет с помощью пересекающихся линий действующих лиц. Всех их свела судьба в короткий отрезок времени встретиться в одном корпусе. О каждом Солженицын расскажет отдельно, выделяя одних над другими, преследуя целью отразить максимальное количество беспокоящих его самого аспектов. Так читатель познакомится не только со счастливчиком, чья опухоль будет не такой страшной, как это могло показаться на самом деле; читатель прослезится над печалью мальчика — обречённого на ампутацию конечности, девочки — чья предыдущая жизнь была слишком ветреной, чтобы с ней примирилась советская цензура; читатель будет недоумевать от халатности мужчин, где один запустил язык, а другой слишком поздно прочитал плакат на стене в поликлинике, призывавший выполнять пальцевое исследование прямой кишки.

Солженицын не ограничивается темой рака, позволяя вмешиваться в происходящее и другим своим воспоминаниям, где будет уделено много места лагерному прошлому. Понятно, что прописать такие моменты просто необходимо, без них книга не получила бы той важной огласки, которая требовалась автору. Советского человека тема рака сильно не касалась, но прочитать между строчек о замалчиваемом прошлом страны просто необходимо, ведь это действительно коснулось многих. Солженицын не подведёт читателя, наполняя книгу ровно тем, о чём писать было противопоказано. И за эту смелость данного автора принято уважать — он кинул вызов закостеневшей системе, слишком долго пребывавшей под властной рукой диктатора.

Дать яд умирающему — это благо или нарушение основ гуманности? Но почему-то современная медицина позволяет себе мариновать людей в очередях до полного созревания рака, а чиновники не решаются дать право умирающему на достойное к себе отношение и отказывают в возможности облегчить страдания.

Автор: Константин Трунин

» Read more