trounin.ru

Истинно русской повестью Карамзин назвал произведение «Евгений и Юлия», сообщив читателю не такую уж и повесть, должную именоваться русской. Содержание оказалось пропитано сентиментальными нотами и подобием французского сиропа. Но не нужно забывать про самих французов, чей котёл из страстей кипел и переливался. Тогда нужно предполагать иное — Карамзин предложил читателю вариант, должный именоваться нормой для русского человека. Не храбрость должна править балом, а слабость. И не мужчинам вести даму в танце, скорее уступая такое право. Тогда-то и получится то представление, с каким знакомился читатель.

Николай показал историю постоянного воссоединения и разлуки сердец. С самого детства две души сближаются и расходятся, чтобы заново обретать друг друга и терять. Они вырастут вместе, будут разделять печали и радости, их будут считать братом и сестрой. И они сами будут о том вторить окружающим, истинно считая себя родственниками. Молодость возьмёт своё. За играми и увлечениями проснётся другое желание — быть ближе, нежели такое возможным казалось прежде. И будут они сходиться и расходиться, создавая у читателя иллюзию благожелательности к ним провидения.

Сентиментальный жанр требует выжимать из читателя полный спектр чувств. Обязательно следует проникнуться чужим счастьем. И хорошо, когда к нему писатель подведёт, проведя действующих лиц произведения через испытания. Однако, у сентиментализма повествовательная канва чаще развивается в обратном направлении — от счастья к неизбежному горю, должному оставить опустошённым читателя. Обычно случается видеть печаль женской доли, истерзанной и измученной страданиями, вынужденной облегчить тяжесть возложенного на хрупкие плечи бремени. У Карамзина сталось иначе — хрупким оказывается мужчина.

Причину придумывать не пришлось — перед болезнью всякий человек одинаково бессилен. И не нужно представлять нечто опасное и страшное — мало ли людей сгорало от жара, пришедшего неизвестно откуда. Николай так и не прояснит симптомов заболевания, оставив читателя недоумевающим. Только было сообщено о готовящейся свадьбе, молодые ещё жили ощущением лучшего из возможного, должного продлиться до самого окончания их бытия, как обычно и следует из даваемых перед бракосочетанием клятв. Жар придёт, проглотив сущность Евгения за девять дней. Юлия останется в тяжёлом горе, вынужденная находить силы для смирения. Оказалось, что женская доля всё равно обречена становиться печальной — с какой стороны не пытайся её подробнее рассмотреть.

Читатель волен указать Карамзину на ущербность сообщаемого им сентиментализма. Такого делать не следует. Повесть ориентировалась на детскую аудиторию. Собственно, публикация и состоялась в журнале «Детское чтение для сердца и разума», ещё до отправки Карамзина в заграничное путешествие. Говорят, то издание распространялось масонами, к коим якобы принадлежал и тогда ещё молодой Николай, будто бы, едва ли не сразу после публикации повести, с оным течением мысли навсегда развязавшийся.

Само содержание «Евгения и Юлии» не даёт повода для размышления. Почему бы повесть не считать выдержанной в духе европейской морали? Какой бы ущербной она не казалась. Ведь существует в среде здравомыслящих людей мнение, что мировоззрение формируется за счёт образов. Соответственно, чем благоприятнее будет образ, тем скорее к нему потянутся. Впрочем, к отвратительному человек тянется не менее сильнее. Так почему не дать представление о настоящем, словно бы имеющим отношение к действительности? Да вот, пока русская литература стояла на позициях реализма, никогда толком от него не отклоняясь, европейская литература тонула в бездне фантазии, сперва академического, затем романтического толка. Попытался оный привить на русской почве и Карамзин.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: карамзин евгений и юлия критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Nikolay Karamzin Eugene and Yulia analysis, review, book, content, Evgeniy and Julia, Yevgeniy i Yuliya

Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечень критических статей на тему творчества Николая Карамзина