trounin.ru

Цикл «Пограничье» | Книга №2

Где бы найти слова и мысли самого Лукьяненко, с чувством и толком повествующего для читателя обстоятельства задуманного им цикла про Пограничье. Кому вообще принадлежала идея, и кто стал локомотивом для воссоздания основных особенностей? Приходится внимать тому, что было предложено по умолчанию. Сперва Лукьяненко опубликовал «Заставу», после — в 2014 году — случилась публикация «Реверса», написанного в соавторстве с Александром Громовым. Что первично? Согласно внутреннего изложения, Громов и Лукьяненко писали разные версии вокруг одного мира, заранее обговорив точки для соприкосновения. Иначе не объяснишь, почему повествование «Реверса» уходит чрезмерно далеко, воссоздавая перед читателем более широкое понимание Пограничья. Можно даже предположить, Громов планировал совсем другую книгу, не зная, каким образом её продолжать. Помогла реализация в виде присоединения к миру Центрума. Так родилось повествование, в меру должное быть интересным для читателя своими находками, тогда как сама канва постоянно замыкалась на одном и том же, не подразумевая продолжения.

Самое примечательное в «Реверсе» — мир, обитатели которого должны жить неопределённо долго, но постоянно умирают и возрождаются, утрачивая воспоминания о прошлом. При таких обстоятельствах получится написать добротное полотно, подняв какие угодно темы, затрагивая проблемы любого масштаба, создав образчик утопии или антиутопии. Что происходит на самом деле? В выстроенную систему своеобразных перерождений вмешивается посторонний, пытающийся вывести главного героя повествования к истинному положению дел. Читатель так и представляет себе сцену из совсем других реалий, когда посланник является к несведущему, предлагая ему открыть тайны бытия, для чего нужно лишь получить его согласие. Будем полагать, таким посланником стал Лукьяненко, предложивший Громову ввести главного героя в мир Центрума. Что происходит дальше? Громов должно быть сделал попытку подстроиться под предложенные условия. Но у Александра не получилось справиться с проблемой преодоления установленных рамок. Вместо развития действия на страницах происходит повторение однотипных событий в виде сменяющих друг друга посланников, где каждый убивает предыдущего, поскольку главный герой им более нужен.

Читатель по итогу узнаёт, сознание главного героя хотят подчинить мысли о необходимости действовать в угоду контрабандистов. Но являлся ли он когда-нибудь контрабандистом? Или всё-таки он пограничник, по некой причине ушедший в мир перерождений? Будто бы следовало разобраться именно с этим затруднением. На повествовании губительнее сказались действия в привычной читателю реальности. Зачем потребовалось делать вставки в виде событий на Земле? Читая фантастическое произведение о неведомых мирах, не ожидаешь видеть долгих сборов для путешествия в безлюдные северные края с целью провести время на рыбалке, как не испытываешь интереса к встрече с медведями и попытками спасения. Читатель желал развития событий в придуманной авторами вселенной, по результату получив изрядное количество пролитой напрасно воды. Читатель, по мере знакомства с текстом, задумается: следовало иначе связывать узлы.

Может у повествования будет дельное заключение? И с этим не задалось. Дав для читателя действительно интересный зачин, развить тему не получилось. В качестве произведения, написанного на заданную тему, Лукьяненко и Громов справились. Поместить внутрь одного мира некие события — не составило затруднений. И какое дело авторам до ожиданий читателя? Они хотели показать возможность наполнения мира угодными для того событиями, чтобы тот же самый читатель взялся за написание фанфиков. Думается, Лукьяненко не будет против, и не станет предъявлять претензий, скорее удовлетворённый проявленным к Пограничью интересом. С того и должны появляться начинающие писатели, берясь наполнять уже предоставленную для их мыслей вселенную. Только зачем это потребовалось Громову?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Советскому читателю, который не имел возможности познакомиться с творчеством Роберта Хайнлайна и Клиффорда Саймака, произведение Александра Мирера могло показаться за уникальное предположение о допущении вторжения на Землю со стороны инопланетян, используя метод паразитического контроля над человеческим разумом. Но сам Мирер просто не мог не знать про творчество этих американских фантастов. И если «Пересадочная станция» не столь интересна в плане существования на планете некоего портала, служащего за перевалочный пункт для межзвёздных путешествий, то уж «Куколки» Александр точно читал, на свой лад переосмыслив сюжет. Можно даже сказать, Мирер пошёл от противного, если был знаком с «Кукушками Мидвича» за авторством Джона Уиндема, использовав идею наоборот. Что до общего фона, то пресловутую «Войну миров» Герберта Уэллса никто не отменял. Поэтому нужно полагать, будто Александр решил совместить всё под одно, ориентировав чтение на детскую аудиторию. И именно ребёнку дилогия от Мирера подойдёт больше всего, тогда как более взрослый читатель не найдёт на страницах чего-либо способного привлечь внимание.

Что видит читатель? Малопонятную суету и беготню. Зачем? Какие ещё трёх-, пяти- и более угольники? На первых порах сложится впечатление об описании людей с психологическими отклонениями. Вскоре всё станет на свои места. Основное, требуемое к усвоению из вступительной повести — инопланетянами готовится вторжение. Читатель волен совершить неуместное, отправившись за воспоминаниями в исторические документы, проясняя, каким образом монголы собирались нападать на Русь. Подготовка заняла продолжительное время, в основном связанная с интригами самих монголов, изнутри усиливших распрю между князьями. Нечто подобное прослеживается и у Мирера. Только инопланетяне умеют подчинять разум людей, стирая абсолютно все воспоминания. Почему это происходит в форме разведывательной операции — непонятно. Если всё настолько легко, вторжение может пройти без предварительной подготовки. Другое дело, о чём читатель задумывается в любом произведении о контактах с инопланетянами: почему пришельцев должны интересовать именно люди?

И всё же Мирер оригинален в идее не только извратить идею Уиндема, он пошёл далее Хайнлайна и Уэллса, нанеся удар в сердце врага. Советский читатель точно приветствовал идею отправить детей на выполнение смертельно опасной миссии. Они будут действовать среди инопланетян на их территории, выведывая секреты и разрушая основы инопланетного быта. Это своего рода использование сверхспособностей — инопланетяне не могут поработить разум детей. По какой именно особенности? Предположения самого Александра не встретят понимания со стороны читателя. Разве только отсылка к «Войне миров» способна внести ясность — пока человек думает о наличии у него возможностей, основную работу проделают другие обитатели нашей планеты. Просто в детях есть то, чего нет у взрослых. Принимать это нужно без возражений.

Читатель волен иначе трактовать содержание. Допустимо увидеть под личинами инопланетян американцев. Они подчиняют разум некоторых советских граждан, испытывая силы на возможность овладеть мыслительными способностями остальной части населения. Разве такая интерпретация лишена смысла? Надо полагать, под таким видом рассказанное Александром Мирером становилось очевидным для каждого современного ему читателя. За тем исключением, что на страницах вторжение удаётся остановить, тогда как в жизни исход получится гораздо печальнее. Надо ли полагать такую трактовку за истинную? Ответ будет отрицательным.

Примем за данность, Мирер адаптировал для советского читателя собственное видение ряда иностранных произведений. Получившийся результат был воспринят с воодушевлением. С течением времени дилогия стала забываться, совершенно случайно вспоминаемая благодаря тем подросшим впечатлительным детям, имевшим за счастье в юности познакомиться с «Домом скитальцев».

Автор: Константин Трунин

» Read more

В фэнтези допускается фантазировать до бесконечности. Но всему ведь должен быть предел. Вселенная Дозоров стала расползаться настолько широко, что в какой-то момент обязательно должна схлопнуться. Однако, если читатель прежде видел индийских мифических существ в виде иных, то ему для полного счастья осталось узреть что-нибудь родное для любого славянина, вроде домовых, леших и водяных. Почему бы и нет? Пока до такого ни Лукьяненко, ни его соавторы, нисходить не стали. Всего лишь описан случай жизни из сибирской глубинки. Там, знаете ли, должны происходить не менее интересные события, нежели в Москве. Только вот экспериментальные варианты всё-таки требовались. Какие же они?

Во-первых, всякий иной обязан следовать Великому договору, приводящему происходящее в равновесие. Это входит в разлад с человеческим пониманием о добре и зле. Кажется, за добрые поступки нужно поощрять, а за злые наказывать. Если бы люди жили согласно Великого договора, каждый тогда обязывался за хорошее деяние совершать злое. Грубо говоря, позволил комару укусить себя, лишь после убив таракана. Кажется абсурдным. Поэтому главный герой повествования — участковый, имея задатки иного, отказался становиться дозорным. Причина очевидна — ему не понадобится разрешения светлых или тёмных, когда на его районе совершается преступление. Он всегда будет волен действовать согласно установленных государством законов.

Во-вторых, Клемешье и Лукьяненко воссоздали казавшееся невозможным — допустили мирное сосуществование светлых и тёмных в форме общины. И тут причина кажется очевидной — за какие ценности могут бороться иные в глухих закоулках таёжных земель? Им надо объединяться. Читателю даже начинает мерещиться нечто в духе «старообрядчества». То есть случилось негласное отхождение от Великого договора, своего рода протест против сложившихся порядков. За тем исключением, что иные становятся похожими как раз на позициях старообрядцев, пусть и на противоположный лад, исходя из затеянной для такого дела реформы. Идея может и занимательная, с чем никак не должен был кто-либо согласиться, начиная от самих Дозоров, продолжая Инквизицией и заканчивая волей непосредственно самого Сумрака.

Всё прочее на страницах — развитый до состояния гипертрофии сыр-бор. У действующих лиц появляются способности, которыми они не должны были обладать. Им удаётся совершать деяния, продолжающие противоречить адекватному восприятию логического. Читателя водят за нос, возводя на его пути силлогизмы, задавая задачи в духе: может ли тёмный иной покуситься на человека с задатками тёмного иного, помешав ему таким образом стать иным? Может оказаться — можно. Или окажется — нельзя. Легко запутаться в подобных парадоксах. Необъяснимее только задача: если светлый иной отказался от права стать иным, при этом умея переходить в Сумрак и накладывая мощные заклинания, допустимо ли его считать за человека и не предъявлять к нему претензий со стороны Дневного Дозора?

Приходится с сожалением признать, начальные произведения по вселенной Дозоров, написанные в соавторстве, не позволяют получить удовольствия от их чтения. Соавторы не придерживаются заданных Лукьяненко рамок, стараясь привносить новшества. При этом оказывается так, что в других книгах на них закрыли глаза, будто не знали и не слышали. «Школьный надзор», «Печать Сумрака» и вот теперь «Участковый» — осколки примечательного мира, способные улавливать основное, сами по себе обратно не склеиваемые в единое целое. Далее Лукьяненко задумался, каким образом ему самому возвращаться к продолжению повествования, и надо ли это будет делать вообще. А может всё не настолько плохо. Может книги по вселенной Дозоров, написанные уже без участия Лукьяненко, стали для своего времени событием? Будем надеяться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

И снизошла на читателя ясность! Нигде в мире нет борьбы за Сумрак, кроме одного места — города Москвы. А если где-то происходит нечто подобное, на него нет нужды обращать внимание. Если перефразировать: за МКАДом жизни нет. Но так считать неправильно, мог решить Иван Кузнецов, выступив с инициативой посмотреть на дозорные дела в провинции. Был бы в том хоть какой-нибудь смысл. Читатель сразу станет осведомлён, что сильнейшие иные обитают только в Москве. Даже слабейшие из московских иных стоят на голову выше всякого провинциала. То есть в провинции расти некуда. Там требуется только следить за порядком, чтобы дела тёмных не преобладали над делами светлых, и наоборот. Проще говоря, далее Москвы раскинулись болота. Пытаться разобраться с провинциальными делами — практически всегда бесполезная затея. Можно, конечно, возразить, сколь великие дела творились вне Москвы в прежние времена. В том-то и дело — то дела старины глубокой. Пусть данная позиция не является верной по определению. Причина в другом — мало кому интересно наблюдать за происходящим, например, в Самаре. А действие «Печати Сумрака» как раз там и развивается.

Сделана попытка на новый лад осмыслить Сумрак. Долой уравнителей между светом и тьмой, как долой и волю самого Сумрака. Давайте посмотрим на жизнь обычных людей, каким-то образом подпадающих под его влияние. Просто происходит помрачение сознания, после чего нельзя понять, каким образом это случилось. Допустим, укусила молодого парня вампирша, после чего её едва ли не сразу убили. Кто осуществил акт возмездия? У читателя закрадываются подозрения, что укушенный парень вошёл в некое состояние, расправившись с вампиршей. Может то Сумрак вмешался, помрачив сознание парня, придавая ему нечто вроде возможностей иного по типу зеркала. За тем исключением, приводя ситуацию в равновесие тут же, без дальнейших разборок между светлыми и тёмными.

У читателя есть подозрение смешения вселенной Дозоров с другим миром от Лукьяненко — с Пограничьем. Только вместо путешествия в прочие реальности у людей появляется возможность входить в Сумрак. Такого просто не может быть: задумается читатель. Простой человек и Сумрак так расположены относительно друг друга, что всегда должны находиться на равном удалении. Иначе вся суть выстроенной вселенной приходит в полное отсутствие порядка. Авторы могут сослаться на парадоксальность квантового восприятия бытия. Но зачем всё валить в кучу, разрушая идеально подогнанные пропорции? Благо, — вздохнёт читатель, — «Печать Сумрака» останется одним из произведений, написанных по мотивам Дозоров. Поэтому, как бы не хотелось негодовать, произведение следует один раз прочитать, более о его существовании не вспоминая.

Развития в повествовании нет. С первых страниц поставлена проблема, разрешения для которой найдено не будет. Каждая новая страница — хождение вокруг заранее определённой ситуации. Остаётся предполагать, выйти за очерченные границы не позволялось. Была дана вводная, вокруг которой требовалось сплести сюжет. Что будет придумано сверх того — вольные домыслы. Можно сказать, иные способны обладать привлекательной внешностью в восприятии людей. Или сказать, простой человек достоин права знать о Сумраке, к тому же обладая способностью в него входить. Всё-таки перед читателем литература в жанре фэнтези, по канонам которой допускается любое угодное автору содержание. Поэтому, в данном конкретном случае, нет смысла вникать в происходящее, искать ему объяснение, укорять авторов, или вообще что-либо ещё, кроме имеющегося права ознакомиться с текстом. Будем считать, на критику «Печати Сумрака» наложена печать Сумрака.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Дозоры» | Книга №6

Знакомясь с очередным произведением о Дозорах, читатель обязательно припомнит слова из стихотворения «Бородино» за авторством Михаила Лермонтова — смешались в кучу кони, люди. Это действительно так! Смешалось абсолютно всё, что можно допустить за возможное и совсем уж невозможное. Привыкнув к необходимости уравнивать силы задействованных в повествовании сторон, читатель раз за разом знакомился с новым уравнителем. Изначально речь шла только про Великий договор между тёмными и светлыми. После начали возникать новые обстоятельства, корректирующие возможности для ещё большего уравнения. То есть читатель видел действия инквизиции, появление зеркал, воплощение воли Сумрака. Теперь и вовсе был задействован некий Двуединый бог. Впору невольно задуматься об аватарах Вишну. А может оно действительно так и окажется?

Манеру повествования у Лукьяненко не отнять. О чём бы он не писал, делает это с умением привлечь внимание читателя. Казалось бы, о чём ещё таком можно рассказать? Школьницу кусает вампир. По мере развития событий в происходящее втягивается Городецкий. Ничего особенного в том нет. Куда тогда двигать повествование дальше? — должно быть задумался Сергей. Он устал от Дозоров. Самое интересное рассказано на несколько раз. Теперь только наполнять придуманную вселенную обстоятельствами, никак не позволяя действию развиваться дальше. Однако, породив историю, следовало поставить точку. Если это так, тогда нужно низвести Городецкого. Мысль оставить его в безвременье развалилась прежде. Убивать — излишне жестоко. Самое лучшее — лишить умений. Благо, Лукьяненко уже подготавливал именно к этому, заставляя предпринимать усилия жить без применения способностей. Ежели раньше Городецкий справлялся со всеми трудностями, не убоявшись стать выше Сумрака, кто тогда сумеет с ним справиться? Пусть то будет сам бог. А какой из них? Допустим, бог иных — Двуединый.

Но в кучу ведь смешались кони и люди, как помнит читатель. Мифология придуманной Лукьяненко вселенной сталкивается с религиозными представлениями об устройстве мира. Получается, ветхозаветные предания дополняют естественный ход развития событий. То есть некогда жили Адам и Ева, была и Лилит. В какой именно период времени? Непонятно. Есть в повествовании создания, ничего общего с хомо сапиенсами не имеющие, вроде неандертальцев. Отчего бы некоторым иным не дожить до современности с тех далёких лет? И к тем же временам отнести соглашение так называемого Шестого Дозора, имевшего место до или после заключения Великого договора.

Лукьяненко придумал ещё одно объяснение для происходивших в прошлом событий — своеобразного апокалипсиса человеческой цивилизации. Читатель ведь знает про теорию, будто человечество проходит в своём развитии стадии от появления разума до его уничтожения. То есть прежде человечество не раз достигало могущества, после чего случался апокалипсис, означавший утрату памяти о прежних временах и начало пути к обретению разума заново. Всему причиной — соглашение Шестого Дозора. Наша цивилизация сумела устоять именно благодаря его заключению. Не случись ему быть заключённым снова — грозил апокалипсис в виде обретения людьми способностей иных, вследствие чего человечество само себя лишало разума от немыслимых жестокостей по отношению друг к другу.

Что теперь читателю делать? Разве только ожидать ещё один небывалый случай. В конечном итоге предстоит спуститься в ад или подняться в рай. Или ничего этого не произойдёт, учитывая низведение Городецкого до состояния обычного человека. Уже не так важно, к чему поведёт Лукьяненко повествование дальше. Пусть вселенную Дозоров наполняют другие. Иначе, чего греха таить, Саурон начнёт ковать кольца для иных.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Пограничье» | Книга №1

В начале был Лукьяненко. И обрисовал он контуры Вселенной. И понял: получилось хорошо. И дал тогда другим творцам право прикоснуться. Как-то так в сознании читателя воспринимается задуманное Сергеем мероприятие. Сперва «Дозоры», на которые Лукьяненко позволил покуситься прочим, а дальше… дальше показалось более лучшим вариантом — создать специальный мир, чтобы не слишком тревожить истинного почитателя таланта непосредственно себя самого. Не важно, насколько описываемое может показаться за знакомое. Сам Сергей говорит, в первые годы творчества тяготел к чему-то вроде Крапивина. Вот был у классика детской литературы мир Великого Кристалла, грани которого соприкасались и перетекали друг в друга. Лукьяненко создал мир в форме ромашки, расположив в середине всего Центрум, измыслив за правило — из каждого мира есть дорога в Центрум и обратно, но в другие миры дороги нет. Вместе с тем, «Застава» явила собой прежде виденное, если читатель способен вспомнить происходившее в «Черновике», «Чистовике» и отчасти в «Спектре», только теперь вместо «расскажи историю, странник» необходимо совершать определённые действия, являющиеся индивидуальной особенностью каждого, кому открывается дорога в Центрум.

Другая особенность повествования — желание объяснить происходящее. Для будущих творцов это станет базисом, ограничивающим поползновения к разрушению заданных рамок. В Центруме нет пластика. А точнее — производных от нефти. Будет сообщено о факте диверсии, когда было использовано взрывчатое вещество, задействовавшее процессы таким образом, отчего тот же пластик за быстрые мгновения подвергается саморазрушению. Какой был найден выход? Использовать энергию пара. То есть Лукьяненко предложил мир, должный функционировать по правилам, свойственным фантастике в духе стимпанка. Но таковое ограничение есть лишь на Центруме, прочие миры способны функционировать без изменений. Например, Земля идентична реальности. И для вводной истории Сергей решил внести коррективы, пригрозив Земле возможным уничтожением привычного уклада. Читатель внимает, каким образом основные герои повествования пытаются справиться с данной ситуацией.

Читатель обязательно отметит наиболее важную особенность данного мира — он универсален. То есть Лукьяненко не просто предложил образец для наполнения, создав вселенную вне времени. Читай сейчас, или возьмись за чтение через пятьдесят или сто лет, Центрум останется тем же самым. Неважно, какие будут изобретения, какова политическая ситуация, значения на повествование это оказать не сможет. Разумеется, воля писателя оспорить такое утверждение, чем последующие творцы и стали бы заниматься. Однако, «Пограничье» — не «Дозоры». Особого читательского внимания сыскать не получится. Зачем обращать внимание на новую малость обработанную Вселенную? Пусть идея интересная, читателя это ни к чему не обязывает.

В какую сторону будет развиваться действие? Зависит от будущих соавторов. Особого успеха цикл достигнуть не сможет. Ежели у Лукьяненко вообще была идея его развивать далее, а то и отпустить в свободное плавание. В конкретно этом случае читатель оставался спокоен к экспериментам. Даже с любопытством прочитает пару следующих книг. После, в случае отстранения от проекта самого Сергея, можно будет вовсе забыть. Так оно в действительности и произойдёт. Идея, собранная в единое целое из разрозненных частей своего и переосмысленного прочего, показалась читателю за проходную. Не помогли ни включения, вроде не совсем стандартной для Лукьяненко темы излишне подробного отношения полов. К чему жёсткие игры определённого подтекста? Не «Первое правило волшебника» за авторством Терри Гудкайнда — вот и не надо.

Занимательным должен будет оказаться 2014 год — как минимум четыре книги в соавторстве, и «Шестой Дозор». Читателю следует приготовиться!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пусть хорошее начинание продолжает жить своей жизнью. Почему бы не заполнить некоторые сюжетные лакуны? Например, раз Лукьяненко придумал школу для иных, кто-то теперь может про неё написать. И вполне даже не одну историю. Пишите сколько душе будет угодно. В крайнем случае, когда автору вселенной всё это надоест, он выпустит Сумрак, способный уничтожить практически любое допущение, сведя выдуманное к нулю. Может поэтому Сергей не побоялся позволить существовать проекту «Дозоры». Пока ещё он взялся его курировать самостоятельно. Как именно распределились роли в написании, пусть каждый рассуждает самостоятельно. Будем считать, произведение писалось по очереди. Где требовалось развивать сюжет, действовал сам Лукьяненко, где расширить представление о происходящем — там Шушпанов. Или наоборот. В сущности, для дела света и тьмы это значения не будет иметь совершенно, поскольку на всякий проступок придумано наказание в виде лишения памяти или пожизненного запрета на применение способностей.

Читатель видит, как Лукьяненко понравилась идея восточных сказаний, развитых им в «Непоседе». Вселенная Дозоров наполнилась джинами, нагами и прочими экзотическими вариантами иных. Если рассуждать здраво, не будет понимания, для чего вносить в повествование столько мифологических созданий. Чем они могут помочь, кроме расшатывания идеально выстроенного мира? В роль предсказателей читатель ещё как-то поверил, пусть и с большим сомнением. Но насколько возможно поверить в иного, способного исполнять желания? Для такого варианта необходима отдельно написанная книга. Это вам не просто мел судьбы, тут иной, способный привносить изменения в случайном порядке. Так и видится неистовство Сумрака, до смерти боявшегося пророчеств. Нет, читатель не сможет такое понять. Ежели позволить всему этому двигаться дальше, в какой-то момент среди иных появятся эльфы и хоббиты. Либо станет известно о событиях глубокого прошлого, ещё до эры динозавров, когда Нуменор не ушёл под воду. И это читатель, кому предстоит познакомиться с содержанием «Школьного Надзора», не слышал про наделение аурой городов. Такое сложно представить, но Санкт-Петербург — по следам криминальных хроник — прочно встал на сторону тёмных.

Так в чём суть происходящего? Группа одарённых учеников, в свете присущего подросткам максимализма, решила внести веское слово в доведённый до равновесия мир. Они приняли твёрдое решение позволить каждому самостоятельно решать, насколько он желает быть иным. Их вводила в недоумение сложившаяся практика принятия определённой стороны, чаще вне возможности выразить с этим согласие. Максимализм вполне оправдан, хотя бы в стиле подростковых истерик — «я не просил меня рожать». Что оставалось делать? Конечно же, устроить бунт. Подростки — они такие, готовые всегда выступать против сложившихся устоев, какими бы они не являлись, в случае попустительства на то со стороны государства. Однако, Лукьяненко и Шушпанов словно забыли, какую именно вселенную из себя представляют Дозоры, где всё регулируется необходимым соблюдением равновесия. Отчего не явился сам Сумрак? Кто не желает быть причастным к нему, и, более того, выступает против существования Сумрака, будет уничтожен.

Как правильно замечают любители творчества Лукьяненко, в «Школьном Надзоре» перебор увязывания исторических событий с миром иных. Под таким углом действительно можно создавать бесконечное количество произведений, хотя бы в духе альтернативной истории или попаданцев, где силы света и тьмы будут находиться в противостоянии. Но на всё воля автора. Если Лукьяненко на такое согласен, ничего с этим не поделаешь. Пусть вселенная Дозоров ширится и расцветает, а там уже дело читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Дозоры» | Книга №5

Вселенная Дозоров растёт не по мере продвижения героев по сюжету, а согласно правил, сходных с расширением самой Вселенной, некогда порождённой Большим взрывом. Сам Гесер скажет, что жил он многие века, зная о Сумраке малое, чтобы в начале XXI века узнать до того неясные ему детали. Кто мог предположить, будто Сумрак многоуровневый, притом закольцованный? Или такое обстоятельство, что он полностью взаимосвязан с людьми. Таким подходом Лукьяненко словно устранял прежние недоговорённости. Однако, к «Новому Дозору» Сергей измыслил прелюбопытное обстоятельство, известное, допустим, Завулону. Учитывая привычку Завулона недоговаривать, вполне можно допустить скрытые от прочих детали. Впрочем, в «Новом Дозоре» появляется школа для иных, где могут обучаться вне зависимости от отношения к свету или тьме. И там об этих обстоятельствах в той же мере будут знать. Читателю легко запутаться в таких обстоятельствах. Или ничего в том страшного нет? Говоря проще, Лукьяненко решил населить автохтонами непосредственно Сумрак, или представить сам Сумрак в виде иллюзорного создания, способного принимать определённые формы для реализации намерений по самосохранению.

Что это за создание? Оно может уничтожать, лишать возможностей, оные даровать, изменять ауру. Оно всесильно. Нет сил, способных ему противостоять. Встречаясь с таким созданием, любой иной испытывает перед ним страх. А если это существо настолько могущественное, для чего тогда вообще нужны Дозоры? И нужна ли Инквизиция? Сумрак способен саморегулироваться. Вероятно, в некие времена так и происходило, вследствие чего не дожили до наших дней древнейшие иные. Самый старый среди действующих лиц — Александр Македонский. Когда контроль был ослаблен, либо разделение между светлыми и тёмными настолько усилилось, всё было пущено на самотёк, закончившийся заключением Великого Договора. В какой-то момент появилась Инквизиция, призванная разрешать спорные моменты. Сам Сумрак, в случае нежелания влиять лично, порождал Зеркала, приводившие к восстановлению равновесия. Казалось бы, в таком положении всё может существовать неопределённо долго. Лукьяненко решил внести разлад с помощью ещё одного непредсказуемого обстоятельства — пророчеств. Вот с этой проблемой Сумрак предпочитает справляться самостоятельно.

С той поры Сергей любит повторять, насколько пророчества, высказанные вслух, стремятся к саморазрушению. Что их разрушает? Прежде всего является Сумрак, убивающий произнёсшего пророчество, в случае когда оно становится известным людям. Но прекрасно известно, насколько ожидание свершения чего-то чаще оказывается напрасным: предпринимаются меры к изменению к лучшему. Никто не допустит, чтобы свершилось непоправимое. Только как понять — является ли сказанное пророчеством? Если оно не осуществляется, значит — это было просто словами. Например, некий ребёнок говорит о должном потерпеть крушение самолёте, насколько его оправданно считать за пророка? Сергей предложил читателю начать разрешение именно с такой ситуации, ведя происходящее в тупик. Читатель так и не поймёт, в чём суть боязни Сумрака, которого пророчества вовсе не касаются. Будем считать, это требовалось для его персонификации.

Чем дальше продвигается Лукьяненко по вселенной Дозоров, тем более кажется, будто Сумрак всё-таки будет уничтожен. Сергей уже не раз низводил его значение, уподобив магической манне из прочих фэнтези-книг, бесполезной при отсутствии умеющих с оной обращаться. Теперь стало ясно — Сумрак боится уничтожения. При этом он не желает, чтобы о нём знали люди. Что из этого следует? Ровно то, к чему Лукьяненко пожелает склонить читателя. Но, глядя наперёд, вселенная Дозоров грозила спешно начать расширяться за счёт усилий прочих писателей-фантастов. Во благо ли станет такой «фанфикшн»?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Трикс» | Книга №2

Что можно сказать про «Непоседу»? Разве только — это продолжение «Недотёпы». Сменилась локация — подобие арабского востока. Главный герой возмужал и теперь способен справиться с любым затруднением без чужой помощи. Можно даже сказать, Лукьяненко развязал себе руки, более не обязанный строить повествование, следуя к определённому окончанию. Была поставлена не самая ясная цель, достигать которую можно каким угодно способом. Жизнь сама подскажет, о чём следует писать в очередной момент. Например, на календаре Новый год. Значит, почему бы не рассказать про очередное указание правителя, повелевшего отмечать начало года на тринадцать дней раньше. Можно попутно ввести в придуманный мир метрическую систему мер, попутно же объяснив, чем она может быть плоха. И пусть читатель сразу настроится на лёгкие танцы вокруг подобного рода обстоятельств, Сергей проявил талант к умению причудливым образом переосмысливать действительность.

Самое большое желание, возникающее при чтении, записать всё это в блокнот, после обязательно отразив при высказывании мнения о произведении. К сожалению, если так поступить, выйдет пересказ. Зачем таким образом печалить Лукьяненко? Лучше порекомендовать читателю самостоятельно ознакомиться с причудами протекающих на страницах бесед. Увидеть хитрого-прехитрого джина, каким тот и должен быть, скорее стремящимся жестоко обойтись с нашедшим волшебную лампу, нежели в точности следовать его желаниям. Или читатель сможет вместе с главным героем отправиться в школу для ассасинов, пройдя в меру долгое обучение. И пусть постигать там придётся не нечто действительно полезное, зато получится ознакомиться с полезным навыком отстаивать любую точку зрения, приводя соответствующие аргументы.

Чего нельзя не сообщить, так это отношения к магии. Любой специализирующийся на фэнтези писатель просто обязан разрабатывать модели применения магических материй. Лукьяненко и прежде предлагал разные модели, теперь показывая одну из наиболее популярных, повсеместно используемых, то есть магию, завязанную на произношении заклинаний. У Сергея вышло так, что каждый раз заклинание нужно придумывать заново, если маг собирается использовать его в полную силу. Тут как в выражении про шутку, повторённую дважды. Кому-то может и будет смешно, но не настолько, чтобы уж очень. Соответственно, имелась и другая проблема, каким образом научить магическим способностям гномов. Да и требуется ли вкладывать в произнесение заклинаний нечто особенное? Лукьяненко обязательно выведет читателя на истинный путь, где-нибудь попутно снова погрузив во тьму.

Нет, не получается рассказывать про «Непоседу» иначе, нежели это сделано после «Недотёпы». Тут действительно следует говорить об одном произведении. Или о двух томах одной книги. Или… Пусть читатель сам определится, как ему покажется считать лучше. Нужно сказать о другом, об умении Сергея вовремя остановиться. С его подходом, особенно посматривая на прочих фэнтези-авторов, сказывать про Трикса можно было бы ещё на протяжении трёх-пяти-десяти и более книг. Сколько ещё тем не затронуто! Да вот тогда действительно выйдет пратчеттоновщина. Зачем идти по проторенному другими пути? Попробовав силы с помощью приключений о Триксе Солье, можно поставить точку, двигаясь дальше.

Скажем сразу, на «Непоседе» действие не останавливается. Далее читатель волен писать фанфики. Глядишь, появятся доблестные стражники неординарного города, либо волшебник, знающий одно-единственное заклинание, которое никак не может вспомнить, или предстанут для знакомства своеобразно обворожительные ведьмы, а то и деревья начнут задумчиво разговаривать друг с другом, не понимая, почему собеседники периодически пропадают. Нет, писать фанфики нужно с более оригинальным сюжетом. Ну разве только повториться один или два раза… как Сергей Лукьяненко.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Порою задумываешься, насколько должно быть чистым самосознание, если начинаешь рассказывать клишированные сказочные истории. Кто поверит в изложенное Айлсом? У него представлена некая идеальная страна, в которой во главе стоит честный президент и заботящиеся о благе населения сенаторы. Но на самом деле ими управляют подведомственные им организации. Надо полагать, Грег под таким государством подразумевал США. Президент у них в принципе безгрешен, о чистоте помыслов находящихся у власти в той же мере рассуждать бесполезно, веруя в их непогрешимость. А вот всякие ненадёжные структуры, обладающие по сути неограниченными возможностями, действительно опасны. То есть проще обвинить безликую серую массу, нежели людей, которые каждый день на виду. Но так как перед читателем одна из историй, случившаяся в подобном государстве, нужно временно принять рассказываемое за претендующее на подлинность действие. Что же случилось в столь благословенной Америке?

Ничего особенного не случилось. Разве только учёные занялись очередным проектом, способным повлиять на всё человечество. Речь касается не чего-то там такого, всего лишь всеми желаемого бессмертия. Чем ближе разгадка, тем чаще убивают учёных. Такая вот особенность достижения бессмертного существования, осуществляемого через убийства. Кому же интересно бессмертие в первую очередь? Разумно предположить, богатейшему человеку. И если нельзя продлить ресурс телесной оболочки, нужно добиться того, допустим, переносом сознания в электронную среду. Или ещё каким-нибудь образом. Вполне очевидно, жить будет продолжать сознание человека, и не обязательно, будто его самого, ведь тем сознанием может оказаться копия. Если подумать, скопированное и перенесённое станет принадлежать иному объекту, тогда как оригинальное сознание потухнет посредством естественной смерти.

Вполне очевидно, есть не только государственные научные учреждения, конкуренцию им составляют частные научные организации. И тут уже не до благородных порывов стать первооткрывателем. Главное — завладеть технологией. На этом пути всегда проще устранить конкурента, нежели перетянуть его на свою сторону. А ежели так, начнётся охота. И охота будет всё в том же клишированном духе. Всемогущие силы развернут широкий комплекс мероприятий. И что останется главному герою? Очень долго бежать без оглядки, прихватив к тому же следом личного психиатра.

Стоит ли говорить, куда Грег Айлс станет прокладывать сюжетные рельсы? Использовать он будет приевшиеся шпалы, в роли которых выступит всемогущий компьютер. А что ему надо? Он может и не подозревать, насколько ценны мозги главного героя и следующего за ним психиатра. Почему? На всё авторская воля.

А что? Да как так? Вы серьёзно? Опять??? Пусть такими вопросами терзает себя читатель. Особо полезного из произведения он не сможет усвоить. Его вниманию представлен усреднённый вариант измельчавшей американской фантастики. К чему рассуждать о далёком будущем, измышляя последующие этапы развития науки, когда воображение можно остановить на доведении до абсурда ныне существующих технологий. Разве такого ожидает читатель от произведения фантастического толка? Это даже не фантастика ближнего прицела. Тут скорее следует говорить о прицеле сбившемся. Не в ту сторону смотрел Грег Айлс. Впрочем, на экранах в кинотеатрах, при соответствующих визуальных и звуковых эффектах, зрителя бы хватило на полтора часа просмотра. Более подобным действием голову нагружать не следует.

Завершив чтение, спустя короткое время читатель вовсе не вспомнит сюжет. Такое никогда надолго не задерживается. Читатель успеет ознакомиться с другими, быть может аналогичными историями, не дав никакой пищи для ума. Приходится сожалеть. Но если уже прочитано, остаётся забыть.

Автор: Константин Трунин

» Read more