Рубрика: Фантастика/Фэнтези

Цикл «Автостопом по галактике» | Книга №1

Истории о будущем бывают разными. Согласно одним, земляне начнут колонизировать космос, распространившись по Вселенной. По другим версиям, Земля станет частью других миров, вступив в добрососедские или отношения иного плана с быть может существующими инопланетными формами. Дуглас Адамс предложил собственную версию — Землю уничтожат. А дабы не было обидно — пояснит: Земля использовалась в качестве подобия суперкомпьютера, должного дать ответ на главный вопрос всего сущего. И чтобы было ещё менее обидно — Землю уничтожат ровно за пять минут до того, как ответ будет дан. В масштабах возможно обитаемого мира — такое событие принесёт большую печаль. Но всё решается банально просто — будет создана новая Земля, и эксперимент повторится вновь. Разве такого уровня содержание станет интересным для читателя? На удивление — да. Пусть Дуглас Адамс писал с чувством огромного удовольствия, применяя безжалостное осмысление через призму английского юмора, в чём-то он будто бы оказывался прав. Всякий, придерживающийся фаталистических взглядов, наконец-то улыбнётся. Последний раз он так радовался за понимание сущего при чтении космогонии Иммануила Канта.

Здравствуй, Кафка! — скажет читатель, знакомясь с описываемым абсурдом бюрократического механизма. Пока Землю не уничтожили, её следует спасать. Каким образом? Уже никаким. У землян было пятьдесят лет, чтобы подать протест на Альфе Центавра. Но, согласно дальнейшего повествования, Адамс сделал намёк, либо вовсе на то не обратил внимания, судьба Земли интересовала абсолютно всю Вселенную. Однако, трубы начинают менять сразу после ремонта дороги. Только у Дугласа слегка наоборот — строительству межгалактической трассы мешает непосредственно Земля. То есть трубы после никто уже менять не будет. Конечно же, виноваты в том дельфины и мыши. Первые сразу покинули планету, когда прознали о планах по её уничтожению. А мыши… Мыши не проследили, поскольку создание Земли в качестве суперкомпьютера — это ими же и задуманный эксперимент. Довольно нелогичное стечение обстоятельств! — вновь скажет читатель. А кто говорил, будто Адамс писал планомерно и осмысленно? Если сводить одно с другим — ничего путного у него бы не вышло.

Постойте! — возражает читатель. — Земляне не могли долететь до Альфы Центавра. Опережая возражение, Дуглас описал сцену сноса дома у главного героя. Тот в той же мере не понимал, каким образом он мог прознать о планах некой строительной компании, которая действовала на законных основаниях, заранее будто бы всех уведомив о должной пройти через данную местность дороге. Чего строительная компания не сделала, где-то у себя в недрах спрятав документы под замок. Тогда ладно! — махнёт рукой читатель. — Всё с вами понятно.

Адамс понимал — главным для повествования является идея. Прочее он накрутит. К сожалению, сил его хватило на ряд тезисов, ёмко уложившихся в тонкую книжицу под названием «Автостопом по галактике». Уже она имела просадки по ходу развития действия. Только вот Дуглас не собирался останавливаться, планируя наполнять придуманную им Вселенную новыми событиями. А кому, собственно, это всё будет интересно, если Земля всё равно уничтожена? — вновь посмеет возразить читатель. Что мог Адамс ответить на данное возражение? У него было абстрактное представление о полагающемся развитии идей. И он даже напишет ещё четыре книги в качестве продолжения. Тогда читатель возьмётся узнать мнение ознакомившихся, опять махнув рукой. Всё с вами понятно, Дуглас Адамс! Подмигнёт, сказав — всего хорошего, и спасибо за рыбу! Спасибо и за первый ответ на беспокоящий каждого из людей вопрос о смысле бытия: 42.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Кваzи» | Книга №1

Извечный вопрос писателя: о чём писать дальше? Касательно Лукьяненко: какую ещё тему борьбы света и тьмы затронуть? Сергей решил погрузить читателя в мир, переживший катастрофу. Но с одной особенностью, разделившей человечество на продолжающих жить людей, и на умертвий двух уровней. С адекватной стороны восприятия — ситуация невозможная. Только почему бы не сделать допущение? Заодно получится посмотреть на жизнь с ещё одной стороны.

Почему мир разделился на живых и мёртвых? Это данное писателем условие, для понимания оно не является определяющим. Как не столь важно, отчего любой умирающий человек претерпевает трансформацию и становится умертвием первого уровня, неким диким существом, лишённым способности рассуждать, желающим постоянно добывать пропитание. Важнее видеть среди умертвий создания второго уровня, тех самых кваzи, превосходящих человека по силе и способностям. Смотрящий на данное разделение буквально, просто следит за развитием сюжета, находя в нём оттенки, способные понравиться или разочаровать. А читатель думающий вспомнит Айзека Азимова, писавшего о будущем, где человеку предстоит взаимодействовать с роботами. Если исходить из идеи Лукьяненко, то одних роботов можно будет считать неразумными сложными механизмами, выполняющими заложенные в них функции, тогда как других — подобно кваzи — превосходящих человека по силе и способностям. Получается, что в случае Лукьяненко и Азимова различие есть лишь в отношении к лишённым разума созданиям первого порядка. Кто желает, сделает из этого наблюдения определённые выводы. Да, у Азимова человек воспринимался за высшее существо, интересам которого следует служить. У Лукьяненко умертвия являются продолжением существования человека, в какой-то момент способные перейти на уровень выше.

Интересен именно второй уровень. Обретая вероятное бессмертие, кваzи способны покорять любые пространства. Например, они могут заселить космос. Учитывая, насколько количество умертвий будет постоянно прирастать, такое положение воспринимается за неизбежное. Вместе с тем Сергей затронул тему представления о религии. Если загробный мир перестал существовать, будет ли человек и далее верить в божественное? Обязательно будет, переосмыслив на иной лад.

Какой сюжет у произведения? В полиции появятся специалисты, ответственные за работу с умертвиями. Главный герой — полицейский. Причём предпочитающий решать проблемы максимально быстро, лишая умертвий жизни посредством отрубания головы. Чтобы умерить его пыл, к нему в напарники поставят полицейского-кваzи. В дальнейшем за каждым действием Лукьяненко всё более раскрывал перед читателем особенности мира. Но к чему всё свести по итогу? Почему бы не дозволить представителям кваzи начать считать людей за лишнее звено в эволюции? Лучше будет живое человечество полностью истребить. Или, думает читатель, можно человека культивировать, после используя для нужд пополнения рядов самих кваzи. Правда, сюжет требовалось развивать, по причине чего Сергей продолжал связывать нити повествования, более исходя из мысли о желании некоторых кваzи истребить человечество.

Чего не хватило произведению? Большей осмысленности. Хорошо рассуждать, когда видишь в том смысл. У данного мира Лукьяненко нет ничего, кроме сформированной к предположению для понимания идеи. В фантазиях подобное допустить можно, в действительности — нет. Потому «Кваzи» воспринимается сугубо в рамках фэнтези. Из всего, представленного на страницах, можно извлекать здравые мысли. Только читатель не сможет понять, зачем ему это делать. Несмотря на важность некоторых тем, вроде ситуации, когда человек поставлен перед осознанием необходимости решить, каким образом он продолжит жить после смерти, — серьёзно они не воспринимаются. Допустить можно — не более.

Впрочем, в мире возможно едва ли не всё.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Пограничье» | Книга №3

Читатель въедлив и противен. Он думает — писатель способен создавать уникальный и интересный контент в неограниченном количестве. И такому читателю подавай всё более и более, тогда как сам он чрезмерно пресыщен. Захотелось открыть новые горизонты. Сперва мир Пограничья расцвёл под влиянием Лукьяненко, после Громов внёс элементы философии, чтобы затем стала доступна лёгкая в прочтении истории. Читателю это не понравилось. Зачем столь прямолинейное повествование? Где сокрытые от внимания новые формы бытия? Ничего такого читатель не нашёл, отчего впал в негодование. Но не станем его слушать, познакомившись с предложенной историей без предварительных ожиданий. Тогда удастся почувствовать вкус приключений, где отсутствует топтание на месте.

Вчитываясь в «Самоволку», читатель, не имевший прежде знакомства с творчеством Тырина, оным обязательно заинтересуется. Кто он — этот Михаил? И где писатели, подобные ему? Каждая строчка наполнена действием, каждая страница — событием. Сюжет стремительно движется вперёд, логично увязанный на всех точках соприкосновения. Нет каши в словах и поступках действующих лиц. Мешают завышенные ожидания от книги. Кто-то сможет указать на невзыскательный вкус тех, кому «Самоволка» понравилась по своему наполнению. Зачем только тогда обращать внимание на творчество, имеющее отношение к Лукьяненко? Совсем недавно Сергей создал повествование о похождениях не самого разумного фэнтезийного персонажа, наполнив юмористическим содержанием «Недотёпу» и «Непоседу». Однако, «Самоволка» является более жёстким произведением.

Читатель волен сказать — ему представили для ознакомления похождения очередного попаданца. Человек с Земли перемещается в другой мир, где ввязывается в происходящие там события. Был человек неподготовленным, быстро сумев справиться с ситуацией. Конечно, таких приключенцев убивают за первым же углом. Художественная литература позволяет сглаживать жизненный путь персонажей. И Тырин с Лукьяненко пошли по классической формуле, позволяя действующим лицам постоянно убегать от неприятностей, чтобы под конец истории всё стало хорошо, в меру терпимо или развалилось совсем.

Кратко изложить сюжет нельзя, встретив отторжение в случае, если оный будущему читателю неизвестен. Можно лишь сказать, что человек решает спасти близкого родственника, для чего готов пожертвовать абсолютно всем, по итогу становясь участником вооружённого конфликта, возникшего вследствие экономического кризиса. Ничего в том нового нет, за исключением ряда обстоятельств, всё равно должных интерпретироваться читателем за всегда преследующие человечество. Читатель пожелает узнать — какое до того дело живущим на Земле? Нам бы самим разобраться с происходящим вокруг. А для чего тогда, читатель, существуют фантастика и фэнтези? Именно для цели напомнить о происходящем вокруг, используя менее болезненные примеры. Когда такое писателям удаётся, их произведения следует считать за прекрасные образцы.

Читатель скажет, насколько неправильно вмешиваться в чужую действительность, задействовав сильных мира. Неправдоподобно выглядит влияние простых людей на происходящее. Может оно и так. Было бы проще приковывать внимание читателя, соглашайся он наблюдать за бытовыми неурядицами действующих лиц. Тут остаётся посетовать на невозможность литературы стоять в стороне от чего-либо. Требовался размах, лучше понимаемый при рассмотрении со всех сторон. Персонажи обязаны влиять на происходящее, иначе теряется смысл в понимании описываемого. Впрочем, вкусовые пристрастия у людей разные — иным подавай страсти по несущественному.

Пограничье себя словно изжило. Продолжать его далее казалось невозможным. Если и наполнять, то новыми эпизодами, лишь вносящими разнообразие в ранее предоставленную для таких целей локацию. Согласится ли на такой шаг читатель, учитывая отход самого Лукьяненко в сторону? И есть ли необходимость продолжать знакомиться с измышлениями других писателей? Пусть лучше Лукьяненко задумается о новых сюжетах. Сергей явно задумался — как придать мёртвому вид способного ещё пожить.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Пограничье» | Книга №2

Где бы найти слова и мысли самого Лукьяненко, с чувством и толком повествующего для читателя обстоятельства задуманного им цикла про Пограничье. Кому вообще принадлежала идея, и кто стал локомотивом для воссоздания основных особенностей? Приходится внимать тому, что было предложено по умолчанию. Сперва Лукьяненко опубликовал «Заставу», после — в 2014 году — случилась публикация «Реверса», написанного в соавторстве с Александром Громовым. Что первично? Согласно внутреннего изложения, Громов и Лукьяненко писали разные версии вокруг одного мира, заранее обговорив точки для соприкосновения. Иначе не объяснишь, почему повествование «Реверса» уходит чрезмерно далеко, воссоздавая перед читателем более широкое понимание Пограничья. Можно даже предположить, Громов планировал совсем другую книгу, не зная, каким образом её продолжать. Помогла реализация в виде присоединения к миру Центрума. Так родилось повествование, в меру должное быть интересным для читателя своими находками, тогда как сама канва постоянно замыкалась на одном и том же, не подразумевая продолжения.

Самое примечательное в «Реверсе» — мир, обитатели которого должны жить неопределённо долго, но постоянно умирают и возрождаются, утрачивая воспоминания о прошлом. При таких обстоятельствах получится написать добротное полотно, подняв какие угодно темы, затрагивая проблемы любого масштаба, создав образчик утопии или антиутопии. Что происходит на самом деле? В выстроенную систему своеобразных перерождений вмешивается посторонний, пытающийся вывести главного героя повествования к истинному положению дел. Читатель так и представляет себе сцену из совсем других реалий, когда посланник является к несведущему, предлагая ему открыть тайны бытия, для чего нужно лишь получить его согласие. Будем полагать, таким посланником стал Лукьяненко, предложивший Громову ввести главного героя в мир Центрума. Что происходит дальше? Громов должно быть сделал попытку подстроиться под предложенные условия. Но у Александра не получилось справиться с проблемой преодоления установленных рамок. Вместо развития действия на страницах происходит повторение однотипных событий в виде сменяющих друг друга посланников, где каждый убивает предыдущего, поскольку главный герой им более нужен.

Читатель по итогу узнаёт, сознание главного героя хотят подчинить мысли о необходимости действовать в угоду контрабандистов. Но являлся ли он когда-нибудь контрабандистом? Или всё-таки он пограничник, по некой причине ушедший в мир перерождений? Будто бы следовало разобраться именно с этим затруднением. На повествовании губительнее сказались действия в привычной читателю реальности. Зачем потребовалось делать вставки в виде событий на Земле? Читая фантастическое произведение о неведомых мирах, не ожидаешь видеть долгих сборов для путешествия в безлюдные северные края с целью провести время на рыбалке, как не испытываешь интереса к встрече с медведями и попытками спасения. Читатель желал развития событий в придуманной авторами вселенной, по результату получив изрядное количество пролитой напрасно воды. Читатель, по мере знакомства с текстом, задумается: следовало иначе связывать узлы.

Может у повествования будет дельное заключение? И с этим не задалось. Дав для читателя действительно интересный зачин, развить тему не получилось. В качестве произведения, написанного на заданную тему, Лукьяненко и Громов справились. Поместить внутрь одного мира некие события — не составило затруднений. И какое дело авторам до ожиданий читателя? Они хотели показать возможность наполнения мира угодными для того событиями, чтобы тот же самый читатель взялся за написание фанфиков. Думается, Лукьяненко не будет против, и не станет предъявлять претензий, скорее удовлетворённый проявленным к Пограничью интересом. С того и должны появляться начинающие писатели, берясь наполнять уже предоставленную для их мыслей вселенную. Только зачем это потребовалось Громову?

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Советскому читателю, который не имел возможности познакомиться с творчеством Роберта Хайнлайна и Клиффорда Саймака, произведение Александра Мирера могло показаться за уникальное предположение о допущении вторжения на Землю со стороны инопланетян, используя метод паразитического контроля над человеческим разумом. Но сам Мирер просто не мог не знать про творчество этих американских фантастов. И если «Пересадочная станция» не столь интересна в плане существования на планете некоего портала, служащего за перевалочный пункт для межзвёздных путешествий, то уж «Куколки» Александр точно читал, на свой лад переосмыслив сюжет. Можно даже сказать, Мирер пошёл от противного, если был знаком с «Кукушками Мидвича» за авторством Джона Уиндема, использовав идею наоборот. Что до общего фона, то пресловутую «Войну миров» Герберта Уэллса никто не отменял. Поэтому нужно полагать, будто Александр решил совместить всё под одно, ориентировав чтение на детскую аудиторию. И именно ребёнку дилогия от Мирера подойдёт больше всего, тогда как более взрослый читатель не найдёт на страницах чего-либо способного привлечь внимание.

Что видит читатель? Малопонятную суету и беготню. Зачем? Какие ещё трёх-, пяти- и более угольники? На первых порах сложится впечатление об описании людей с психологическими отклонениями. Вскоре всё станет на свои места. Основное, требуемое к усвоению из вступительной повести — инопланетянами готовится вторжение. Читатель волен совершить неуместное, отправившись за воспоминаниями в исторические документы, проясняя, каким образом монголы собирались нападать на Русь. Подготовка заняла продолжительное время, в основном связанная с интригами самих монголов, изнутри усиливших распрю между князьями. Нечто подобное прослеживается и у Мирера. Только инопланетяне умеют подчинять разум людей, стирая абсолютно все воспоминания. Почему это происходит в форме разведывательной операции — непонятно. Если всё настолько легко, вторжение может пройти без предварительной подготовки. Другое дело, о чём читатель задумывается в любом произведении о контактах с инопланетянами: почему пришельцев должны интересовать именно люди?

И всё же Мирер оригинален в идее не только извратить идею Уиндема, он пошёл далее Хайнлайна и Уэллса, нанеся удар в сердце врага. Советский читатель точно приветствовал идею отправить детей на выполнение смертельно опасной миссии. Они будут действовать среди инопланетян на их территории, выведывая секреты и разрушая основы инопланетного быта. Это своего рода использование сверхспособностей — инопланетяне не могут поработить разум детей. По какой именно особенности? Предположения самого Александра не встретят понимания со стороны читателя. Разве только отсылка к «Войне миров» способна внести ясность — пока человек думает о наличии у него возможностей, основную работу проделают другие обитатели нашей планеты. Просто в детях есть то, чего нет у взрослых. Принимать это нужно без возражений.

Читатель волен иначе трактовать содержание. Допустимо увидеть под личинами инопланетян американцев. Они подчиняют разум некоторых советских граждан, испытывая силы на возможность овладеть мыслительными способностями остальной части населения. Разве такая интерпретация лишена смысла? Надо полагать, под таким видом рассказанное Александром Мирером становилось очевидным для каждого современного ему читателя. За тем исключением, что на страницах вторжение удаётся остановить, тогда как в жизни исход получится гораздо печальнее. Надо ли полагать такую трактовку за истинную? Ответ будет отрицательным.

Примем за данность, Мирер адаптировал для советского читателя собственное видение ряда иностранных произведений. Получившийся результат был воспринят с воодушевлением. С течением времени дилогия стала забываться, совершенно случайно вспоминаемая благодаря тем подросшим впечатлительным детям, имевшим за счастье в юности познакомиться с «Домом скитальцев».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

В фэнтези допускается фантазировать до бесконечности. Но всему ведь должен быть предел. Вселенная Дозоров стала расползаться настолько широко, что в какой-то момент обязательно должна схлопнуться. Однако, если читатель прежде видел индийских мифических существ в виде иных, то ему для полного счастья осталось узреть что-нибудь родное для любого славянина, вроде домовых, леших и водяных. Почему бы и нет? Пока до такого ни Лукьяненко, ни его соавторы, нисходить не стали. Всего лишь описан случай жизни из сибирской глубинки. Там, знаете ли, должны происходить не менее интересные события, нежели в Москве. Только вот экспериментальные варианты всё-таки требовались. Какие же они?

Во-первых, всякий иной обязан следовать Великому договору, приводящему происходящее в равновесие. Это входит в разлад с человеческим пониманием о добре и зле. Кажется, за добрые поступки нужно поощрять, а за злые наказывать. Если бы люди жили согласно Великого договора, каждый тогда обязывался за хорошее деяние совершать злое. Грубо говоря, позволил комару укусить себя, лишь после убив таракана. Кажется абсурдным. Поэтому главный герой повествования — участковый, имея задатки иного, отказался становиться дозорным. Причина очевидна — ему не понадобится разрешения светлых или тёмных, когда на его районе совершается преступление. Он всегда будет волен действовать согласно установленных государством законов.

Во-вторых, Клемешье и Лукьяненко воссоздали казавшееся невозможным — допустили мирное сосуществование светлых и тёмных в форме общины. И тут причина кажется очевидной — за какие ценности могут бороться иные в глухих закоулках таёжных земель? Им надо объединяться. Читателю даже начинает мерещиться нечто в духе «старообрядчества». То есть случилось негласное отхождение от Великого договора, своего рода протест против сложившихся порядков. За тем исключением, что иные становятся похожими как раз на позициях старообрядцев, пусть и на противоположный лад, исходя из затеянной для такого дела реформы. Идея может и занимательная, с чем никак не должен был кто-либо согласиться, начиная от самих Дозоров, продолжая Инквизицией и заканчивая волей непосредственно самого Сумрака.

Всё прочее на страницах — развитый до состояния гипертрофии сыр-бор. У действующих лиц появляются способности, которыми они не должны были обладать. Им удаётся совершать деяния, продолжающие противоречить адекватному восприятию логического. Читателя водят за нос, возводя на его пути силлогизмы, задавая задачи в духе: может ли тёмный иной покуситься на человека с задатками тёмного иного, помешав ему таким образом стать иным? Может оказаться — можно. Или окажется — нельзя. Легко запутаться в подобных парадоксах. Необъяснимее только задача: если светлый иной отказался от права стать иным, при этом умея переходить в Сумрак и накладывая мощные заклинания, допустимо ли его считать за человека и не предъявлять к нему претензий со стороны Дневного Дозора?

Приходится с сожалением признать, начальные произведения по вселенной Дозоров, написанные в соавторстве, не позволяют получить удовольствия от их чтения. Соавторы не придерживаются заданных Лукьяненко рамок, стараясь привносить новшества. При этом оказывается так, что в других книгах на них закрыли глаза, будто не знали и не слышали. «Школьный надзор», «Печать Сумрака» и вот теперь «Участковый» — осколки примечательного мира, способные улавливать основное, сами по себе обратно не склеиваемые в единое целое. Далее Лукьяненко задумался, каким образом ему самому возвращаться к продолжению повествования, и надо ли это будет делать вообще. А может всё не настолько плохо. Может книги по вселенной Дозоров, написанные уже без участия Лукьяненко, стали для своего времени событием? Будем надеяться.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

И снизошла на читателя ясность! Нигде в мире нет борьбы за Сумрак, кроме одного места — города Москвы. А если где-то происходит нечто подобное, на него нет нужды обращать внимание. Если перефразировать: за МКАДом жизни нет. Но так считать неправильно, мог решить Иван Кузнецов, выступив с инициативой посмотреть на дозорные дела в провинции. Был бы в том хоть какой-нибудь смысл. Читатель сразу станет осведомлён, что сильнейшие иные обитают только в Москве. Даже слабейшие из московских иных стоят на голову выше всякого провинциала. То есть в провинции расти некуда. Там требуется только следить за порядком, чтобы дела тёмных не преобладали над делами светлых, и наоборот. Проще говоря, далее Москвы раскинулись болота. Пытаться разобраться с провинциальными делами — практически всегда бесполезная затея. Можно, конечно, возразить, сколь великие дела творились вне Москвы в прежние времена. В том-то и дело — то дела старины глубокой. Пусть данная позиция не является верной по определению. Причина в другом — мало кому интересно наблюдать за происходящим, например, в Самаре. А действие «Печати Сумрака» как раз там и развивается.

Сделана попытка на новый лад осмыслить Сумрак. Долой уравнителей между светом и тьмой, как долой и волю самого Сумрака. Давайте посмотрим на жизнь обычных людей, каким-то образом подпадающих под его влияние. Просто происходит помрачение сознания, после чего нельзя понять, каким образом это случилось. Допустим, укусила молодого парня вампирша, после чего её едва ли не сразу убили. Кто осуществил акт возмездия? У читателя закрадываются подозрения, что укушенный парень вошёл в некое состояние, расправившись с вампиршей. Может то Сумрак вмешался, помрачив сознание парня, придавая ему нечто вроде возможностей иного по типу зеркала. За тем исключением, приводя ситуацию в равновесие тут же, без дальнейших разборок между светлыми и тёмными.

У читателя есть подозрение смешения вселенной Дозоров с другим миром от Лукьяненко — с Пограничьем. Только вместо путешествия в прочие реальности у людей появляется возможность входить в Сумрак. Такого просто не может быть: задумается читатель. Простой человек и Сумрак так расположены относительно друг друга, что всегда должны находиться на равном удалении. Иначе вся суть выстроенной вселенной приходит в полное отсутствие порядка. Авторы могут сослаться на парадоксальность квантового восприятия бытия. Но зачем всё валить в кучу, разрушая идеально подогнанные пропорции? Благо, — вздохнёт читатель, — «Печать Сумрака» останется одним из произведений, написанных по мотивам Дозоров. Поэтому, как бы не хотелось негодовать, произведение следует один раз прочитать, более о его существовании не вспоминая.

Развития в повествовании нет. С первых страниц поставлена проблема, разрешения для которой найдено не будет. Каждая новая страница — хождение вокруг заранее определённой ситуации. Остаётся предполагать, выйти за очерченные границы не позволялось. Была дана вводная, вокруг которой требовалось сплести сюжет. Что будет придумано сверх того — вольные домыслы. Можно сказать, иные способны обладать привлекательной внешностью в восприятии людей. Или сказать, простой человек достоин права знать о Сумраке, к тому же обладая способностью в него входить. Всё-таки перед читателем литература в жанре фэнтези, по канонам которой допускается любое угодное автору содержание. Поэтому, в данном конкретном случае, нет смысла вникать в происходящее, искать ему объяснение, укорять авторов, или вообще что-либо ещё, кроме имеющегося права ознакомиться с текстом. Будем считать, на критику «Печати Сумрака» наложена печать Сумрака.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Дозоры» | Книга №6

Знакомясь с очередным произведением о Дозорах, читатель обязательно припомнит слова из стихотворения «Бородино» за авторством Михаила Лермонтова — смешались в кучу кони, люди. Это действительно так! Смешалось абсолютно всё, что можно допустить за возможное и совсем уж невозможное. Привыкнув к необходимости уравнивать силы задействованных в повествовании сторон, читатель раз за разом знакомился с новым уравнителем. Изначально речь шла только про Великий договор между тёмными и светлыми. После начали возникать новые обстоятельства, корректирующие возможности для ещё большего уравнения. То есть читатель видел действия инквизиции, появление зеркал, воплощение воли Сумрака. Теперь и вовсе был задействован некий Двуединый бог. Впору невольно задуматься об аватарах Вишну. А может оно действительно так и окажется?

Манеру повествования у Лукьяненко не отнять. О чём бы он не писал, делает это с умением привлечь внимание читателя. Казалось бы, о чём ещё таком можно рассказать? Школьницу кусает вампир. По мере развития событий в происходящее втягивается Городецкий. Ничего особенного в том нет. Куда тогда двигать повествование дальше? — должно быть задумался Сергей. Он устал от Дозоров. Самое интересное рассказано на несколько раз. Теперь только наполнять придуманную вселенную обстоятельствами, никак не позволяя действию развиваться дальше. Однако, породив историю, следовало поставить точку. Если это так, тогда нужно низвести Городецкого. Мысль оставить его в безвременье развалилась прежде. Убивать — излишне жестоко. Самое лучшее — лишить умений. Благо, Лукьяненко уже подготавливал именно к этому, заставляя предпринимать усилия жить без применения способностей. Ежели раньше Городецкий справлялся со всеми трудностями, не убоявшись стать выше Сумрака, кто тогда сумеет с ним справиться? Пусть то будет сам бог. А какой из них? Допустим, бог иных — Двуединый.

Но в кучу ведь смешались кони и люди, как помнит читатель. Мифология придуманной Лукьяненко вселенной сталкивается с религиозными представлениями об устройстве мира. Получается, ветхозаветные предания дополняют естественный ход развития событий. То есть некогда жили Адам и Ева, была и Лилит. В какой именно период времени? Непонятно. Есть в повествовании создания, ничего общего с хомо сапиенсами не имеющие, вроде неандертальцев. Отчего бы некоторым иным не дожить до современности с тех далёких лет? И к тем же временам отнести соглашение так называемого Шестого Дозора, имевшего место до или после заключения Великого договора.

Лукьяненко придумал ещё одно объяснение для происходивших в прошлом событий — своеобразного апокалипсиса человеческой цивилизации. Читатель ведь знает про теорию, будто человечество проходит в своём развитии стадии от появления разума до его уничтожения. То есть прежде человечество не раз достигало могущества, после чего случался апокалипсис, означавший утрату памяти о прежних временах и начало пути к обретению разума заново. Всему причиной — соглашение Шестого Дозора. Наша цивилизация сумела устоять именно благодаря его заключению. Не случись ему быть заключённым снова — грозил апокалипсис в виде обретения людьми способностей иных, вследствие чего человечество само себя лишало разума от немыслимых жестокостей по отношению друг к другу.

Что теперь читателю делать? Разве только ожидать ещё один небывалый случай. В конечном итоге предстоит спуститься в ад или подняться в рай. Или ничего этого не произойдёт, учитывая низведение Городецкого до состояния обычного человека. Уже не так важно, к чему поведёт Лукьяненко повествование дальше. Пусть вселенную Дозоров наполняют другие. Иначе, чего греха таить, Саурон начнёт ковать кольца для иных.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Пограничье» | Книга №1

В начале был Лукьяненко. И обрисовал он контуры Вселенной. И понял: получилось хорошо. И дал тогда другим творцам право прикоснуться. Как-то так в сознании читателя воспринимается задуманное Сергеем мероприятие. Сперва «Дозоры», на которые Лукьяненко позволил покуситься прочим, а дальше… дальше показалось более лучшим вариантом — создать специальный мир, чтобы не слишком тревожить истинного почитателя таланта непосредственно себя самого. Не важно, насколько описываемое может показаться за знакомое. Сам Сергей говорит, в первые годы творчества тяготел к чему-то вроде Крапивина. Вот был у классика детской литературы мир Великого Кристалла, грани которого соприкасались и перетекали друг в друга. Лукьяненко создал мир в форме ромашки, расположив в середине всего Центрум, измыслив за правило — из каждого мира есть дорога в Центрум и обратно, но в другие миры дороги нет. Вместе с тем, «Застава» явила собой прежде виденное, если читатель способен вспомнить происходившее в «Черновике», «Чистовике» и отчасти в «Спектре», только теперь вместо «расскажи историю, странник» необходимо совершать определённые действия, являющиеся индивидуальной особенностью каждого, кому открывается дорога в Центрум.

Другая особенность повествования — желание объяснить происходящее. Для будущих творцов это станет базисом, ограничивающим поползновения к разрушению заданных рамок. В Центруме нет пластика. А точнее — производных от нефти. Будет сообщено о факте диверсии, когда было использовано взрывчатое вещество, задействовавшее процессы таким образом, отчего тот же пластик за быстрые мгновения подвергается саморазрушению. Какой был найден выход? Использовать энергию пара. То есть Лукьяненко предложил мир, должный функционировать по правилам, свойственным фантастике в духе стимпанка. Но таковое ограничение есть лишь на Центруме, прочие миры способны функционировать без изменений. Например, Земля идентична реальности. И для вводной истории Сергей решил внести коррективы, пригрозив Земле возможным уничтожением привычного уклада. Читатель внимает, каким образом основные герои повествования пытаются справиться с данной ситуацией.

Читатель обязательно отметит наиболее важную особенность данного мира — он универсален. То есть Лукьяненко не просто предложил образец для наполнения, создав вселенную вне времени. Читай сейчас, или возьмись за чтение через пятьдесят или сто лет, Центрум останется тем же самым. Неважно, какие будут изобретения, какова политическая ситуация, значения на повествование это оказать не сможет. Разумеется, воля писателя оспорить такое утверждение, чем последующие творцы и стали бы заниматься. Однако, «Пограничье» — не «Дозоры». Особого читательского внимания сыскать не получится. Зачем обращать внимание на новую малость обработанную Вселенную? Пусть идея интересная, читателя это ни к чему не обязывает.

В какую сторону будет развиваться действие? Зависит от будущих соавторов. Особого успеха цикл достигнуть не сможет. Ежели у Лукьяненко вообще была идея его развивать далее, а то и отпустить в свободное плавание. В конкретно этом случае читатель оставался спокоен к экспериментам. Даже с любопытством прочитает пару следующих книг. После, в случае отстранения от проекта самого Сергея, можно будет вовсе забыть. Так оно в действительности и произойдёт. Идея, собранная в единое целое из разрозненных частей своего и переосмысленного прочего, показалась читателю за проходную. Не помогли ни включения, вроде не совсем стандартной для Лукьяненко темы излишне подробного отношения полов. К чему жёсткие игры определённого подтекста? Не «Первое правило волшебника» за авторством Терри Гудкайнда — вот и не надо.

Занимательным должен будет оказаться 2014 год — как минимум четыре книги в соавторстве, и «Шестой Дозор». Читателю следует приготовиться!

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Пусть хорошее начинание продолжает жить своей жизнью. Почему бы не заполнить некоторые сюжетные лакуны? Например, раз Лукьяненко придумал школу для иных, кто-то теперь может про неё написать. И вполне даже не одну историю. Пишите сколько душе будет угодно. В крайнем случае, когда автору вселенной всё это надоест, он выпустит Сумрак, способный уничтожить практически любое допущение, сведя выдуманное к нулю. Может поэтому Сергей не побоялся позволить существовать проекту «Дозоры». Пока ещё он взялся его курировать самостоятельно. Как именно распределились роли в написании, пусть каждый рассуждает самостоятельно. Будем считать, произведение писалось по очереди. Где требовалось развивать сюжет, действовал сам Лукьяненко, где расширить представление о происходящем — там Шушпанов. Или наоборот. В сущности, для дела света и тьмы это значения не будет иметь совершенно, поскольку на всякий проступок придумано наказание в виде лишения памяти или пожизненного запрета на применение способностей.

Читатель видит, как Лукьяненко понравилась идея восточных сказаний, развитых им в «Непоседе». Вселенная Дозоров наполнилась джинами, нагами и прочими экзотическими вариантами иных. Если рассуждать здраво, не будет понимания, для чего вносить в повествование столько мифологических созданий. Чем они могут помочь, кроме расшатывания идеально выстроенного мира? В роль предсказателей читатель ещё как-то поверил, пусть и с большим сомнением. Но насколько возможно поверить в иного, способного исполнять желания? Для такого варианта необходима отдельно написанная книга. Это вам не просто мел судьбы, тут иной, способный привносить изменения в случайном порядке. Так и видится неистовство Сумрака, до смерти боявшегося пророчеств. Нет, читатель не сможет такое понять. Ежели позволить всему этому двигаться дальше, в какой-то момент среди иных появятся эльфы и хоббиты. Либо станет известно о событиях глубокого прошлого, ещё до эры динозавров, когда Нуменор не ушёл под воду. И это читатель, кому предстоит познакомиться с содержанием «Школьного Надзора», не слышал про наделение аурой городов. Такое сложно представить, но Санкт-Петербург — по следам криминальных хроник — прочно встал на сторону тёмных.

Так в чём суть происходящего? Группа одарённых учеников, в свете присущего подросткам максимализма, решила внести веское слово в доведённый до равновесия мир. Они приняли твёрдое решение позволить каждому самостоятельно решать, насколько он желает быть иным. Их вводила в недоумение сложившаяся практика принятия определённой стороны, чаще вне возможности выразить с этим согласие. Максимализм вполне оправдан, хотя бы в стиле подростковых истерик — «я не просил меня рожать». Что оставалось делать? Конечно же, устроить бунт. Подростки — они такие, готовые всегда выступать против сложившихся устоев, какими бы они не являлись, в случае попустительства на то со стороны государства. Однако, Лукьяненко и Шушпанов словно забыли, какую именно вселенную из себя представляют Дозоры, где всё регулируется необходимым соблюдением равновесия. Отчего не явился сам Сумрак? Кто не желает быть причастным к нему, и, более того, выступает против существования Сумрака, будет уничтожен.

Как правильно замечают любители творчества Лукьяненко, в «Школьном Надзоре» перебор увязывания исторических событий с миром иных. Под таким углом действительно можно создавать бесконечное количество произведений, хотя бы в духе альтернативной истории или попаданцев, где силы света и тьмы будут находиться в противостоянии. Но на всё воля автора. Если Лукьяненко на такое согласен, ничего с этим не поделаешь. Пусть вселенная Дозоров ширится и расцветает, а там уже дело читателя.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее