trounin.ru

Нет религии, вроде христианства, где не приемлют воровства и хамства, где порицают за убийство людей, не допуская иных грешных затей. Но есть религия, христианством названо оно, где допускается это, где творимых людьми прегрешений полно. Отчего так? Как совместимы благая жизнь и грех? Как жить получается в строгости, не избегая утех? Ответ на то простой, всегда понятный, даёт он грешному стимул приятный: разрешается грешить без ограничений, покайся после во грехе — вот где христианства гений. Потому, как к святости человека не призывай, каких усилий к достижению блага не прилагай, ничего не сможешь от людей добиться, покуда исправляет грех молитва. Воруй на славу, убивай, недругов огнём испепеляй, потом о грехе своём скажи в исповедальне, и очистится душа от грешной тайны. Твёрдо можно знать, что даже дьявол волен сознаться в грехах, тогда и ему позволят жить в раю на небесах. К пониманию этого стремился Херасков читателя в «Утешении грешных» подвести, уроком мудрости стали его стихи.

Вспомните Иисуса, он первым начал грешных прощать, готовый каждому проход в рай позволять. Очисти душу словами, в грехе покайся, после ты чист, хоть грехам вновь предавайся. Если покаешься снова, будешь снова прощён, а после греши: путь для спасения души определён. Кого первым в рай пустил Иисус? Кто преодолел быть преступником искус, кто презрел себя, отказавшись от греха, такова о том человеке ходит молва. А если того преступника смерть не постигла в тот же день, он бы стал преступником снова, ибо остаётся нелюдем зверь. Потому от христианской веры спасения для человечества не жди, не к тому люди направляют стопы свои. Если после прощения греха человек сразу должен умереть, или его помещать до смерти во клеть, дабы знал человек, что за грех наказан при жизни должен быть он, а не просто служителем церкви пред лестницей Иакова станет прощён.

Оттого избалован человек, ибо Спаситель грешников приемлет, потому человек с радостью тому долгие годы и внемлет. Как не призывай церковь к жизни благой, она же породила смысл жизни простой, дозволяя грешить, после прощая, для расширения паствы так поступая. Теперь к церкви могли быть причастные худшие из людей, убивавшие многих по воле своей, ведшие неправедную жизнь, живя в удовольствие своё, твёрдо зная, простят священники за грехи, тем осуществляя Бога ремесло. И даже веры будь ты другой, но пожелаешь в раю для христиан оказаться, на смертном одре можешь с прошлым расстаться, тут же безгрешным отправившись на небеса, Спаситель приемлет тебя в раскаянье всегда.

От мыслей о вечном отвлечёмся, «Храм российского благоденствия» ещё Херасков сочинил, к заслугам Екатерины прикоснёмся, её гений над Портой воспарил. Победили русские турецких полчищ рой, били на земле и на море, утвердили право сильных за собой — мусульманам на горе. Блистали русские, славу на века стяжая, нещадно били врага, за обиды прошлого отомстив, писал о том Херасков оду, словами играя, ничего нового читателю не сообщив. Такая ода, она всегда о пустом, возносятся правители, чьи деяния равны делам античных героев, потому пишет Херасков для него о простом, не изменяя од создания устоев. Пока он восхвалял Екатерины успех, тем для собственной мысли облегчал дальнейший путь, да и не имели право не отразить в поэзии никто из тех, кто был поэтом, кому дозволялось талантом поэта блеснуть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Хераскова военный всегда рад, он — всегда бравый солдат, ему — всегда на поле боя обеспечен почёт, этим солдат русской армии только живёт. Чему радуются солдаты? Почему нет грусти на лицах солдат? Они не умерли в бою, подвиг скоро новый свершат. Пока они рады, больше радости каждый из солдат ждёт, поскольку русский на поле боя славу всегда обретёт. Но на этом сюжет повествования построить трудно, и Херасков, не станем скрывать, сказывал нудно, перебиваясь на стих и на прозаический лад, повествуя, сказывая всегда невпопад. Да не должно быть у человека бед, помимо одной! От одной беды поднимает человек всегда вой. Сердцем кричит, громко вопит он душой, когда его беда не обходит стороной. Каково имя беды, как прозывать надобно её? Это чувство, обладать которым благо и зло. Это чувство, одновременно общее и одновременно ничьё. О любви речь! Подумал ли так кто?

Страсти в повествовании разворачиваются вокруг табакерки, которую украло одно из действующих лиц. Но надо разобраться в степени вины, может вовсе окажется вправе иметь ту табакерку. Укравшим лицом посчитали девушку, и тут же усомнились, поскольку оценивали по красоте, не соглашаясь, будто подобное создание способно украсть. Красивые девушки украсть способны лишь мужское сердце, благодаря чему могут обрести всё на свете. Но девушка точно взяла табакерку, значит следует выяснить, для какой цели она так поступила. На сцене разгораются страсти. Становится сложно уследить, кто кому с каким отношением начал подходить. Вроде и девушка уже успела украсть мужское сердце, а его обладатель намерен вернуть сердце назад. Остаётся следить за развитием повествования, чтобы понять, к чему Херасков стремился подвести действие.

Как заставить зрителя рыдать? Лицам сентиментально настроенным просто необходимо пролить слёзы. Им уже не нравилось, каким образом стали унизительно относиться к девушке. Как Хераскову следовало поступить? Традиции плутовского романа найдут место и тут. Кем являлась девушка? Никто толком не ведал. Раз так, тогда пускай лицо, её больше других обвиняющее в краже, распознает в девушке родную сестру, давным-давно им потерянную. Теперь на сцене развивались события в совсем другом ключе. Впору зрителю пролить слёзы, увидев столь счастливое воссоединение брата и сестры. Наступит ли примирение? Может и нет, так как девушка покинула семью именно из-за любовного чувства, ни с чьим мнением не посчитавшись. Раз так, тогда должна быть судима с большей строгостью. Зритель начинал ещё сильнее рыдать, теперь не от радости, а от чувства сожаления. Стоило успокоиться, как проливался новый поток слёз — на девушке задумал жениться ещё один военный.

Так к чему подводил зрителя Херасков? Как традиция плутовского романа, так и традиция испытаний героя перед обретением счастья, соблюдались Михаилом в равных пропорциях. По мнению действующих лиц девушка пройдёт испытание, ни в чём себя не очернив. Ежели так, приходит пора опускать занавес под аккорды ожидания предсвадебных торжеств. А крал ли кто табакерку, то совершенно позабылось. Херасков хоть и возвращался к пониманию этого, задавал вопросы о том, зачем подобное было сделано, что хранилось в табакерке. Пусть зритель о такой мелочи не задумывается. Главное — любовь прошла через преграды, позволив влюблённым обвенчаться.

Может об ином повествовал Михаил, то зависит от наблюдательности зрителя. Иначе может понять произведение и читатель, всё-таки решивший прикоснуться к одному из навсегда забытых произведений Хераскова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Снова Херасков будто бы переводил. Он сказал, что в оригинале произведение создавалось на арабском. Но и в этом читатель должен усомниться. Предполагали, будто автором являлась французская сказочница мадам д’Онуа, её перу принадлежало произведение с похожим названием, но от этой мысли отказались, так как содержание истории Михаила не имело общих черт. Снова приходится гадать, насколько Херасков оставался правдив, или согласиться с очевидным — в России повышенный спрос на иностранную продукцию, даже самую дрянную, тогда как собственная, пускай и качественная, внимания не удостаивается. Поэтому придём к согласию, выработав точку зрения, определившись: «Золотой прут» Херасков измыслил от начала до конца, может быть опираясь на некие восточные сказания, хотя бы на «Тысячу и одну ночь», поскольку правителем в произведении является потомок Шахерезады в третьем поколении по прямой линии.

Жил-был на свете калиф Шах-Багем, живший беззаботно, сказок не любивший, ложки предпочитавший точить. Был при нём визирем Албекир. Были и остальные, но в первой главе они умерли: любимая жена, обезьяна и конь. Кому предстояло оказаться крайним? Несмотря на благожелательность к калифу, стремление заниматься с ним общими делами, пасть жертвой предстояло Албекиру. Пока ещё неясно почему. Да разве не знает читатель многих историй, когда в восточных средневековых странах за власть боролись с особой жестокостью, добиваясь осуществления целей преимущественно оговором. Вот и про Албекира наговорили калифу разного, отчего тот выставил визиря за дверь, лишив всего им нажитого. Теперь предстояло Албекиру повсюду скитаться и познавать жизнь, ему же на благо. А кто занял место приближенного к калифу? Главный подстрекатель — муфтий.

Первым на пути Албекира оказался старик, пребывающий в радости от нищенского положения. В чём счастье быть нищим? За это стоит возблагодарить Бога, великого и мудрого в решениях, тем дарующего человеку подлинную свободу мысли и самоопределения. Так бывший визирь начинал постигать тяготы жизни обычных людей, кому нет дела до государства, тогда как самому государству до них дела нет. Стал тот старик рассказывать о себе, начав с рождения, ибо родился он в стране, где между людьми царит равноправие, там каждый равен другому, ни в чём не превосходя и ни в чём не уступая. Слушая красивые речи старика, читатель должен дать ему нелестную характеристику, наделив титулом болтуна. Но, если смотреть на его рассказ серьёзно, то не удивляешься, почему Херасков представил произведение в качестве перевода. За изложение подобных вольностей легко попасть под опалу, будучи поданным монарха.

Албекир продолжит бродяжничать по стране. Однажды он встретит знакомого — евнуха из дворца. Окажется, после ухода визиря многое изменилось. Муфтий настолько сильно влияет на калифа, что тот во всём его слушается. Как-то евнух поссорился с муфтием, раззадорившись так, что отхватил половину уха муфтию. За это калиф велел евнуху отрезать оба, и выставить за дверь. Таким образом и главный евнух оказался изгнан.

К шестнадцатой главе Албекир становится обладателем золотого прута. Стоило им тронуть любого человека, как тот начинал говорить правду. Мысли о тяготах от великосветских раутов, о кумовстве на самом высоком уровне: всё это не принято говорить в государстве, где над всеми стоит единый правитель. Остаётся думать, Херасков хотел выразить мнение, очень опасное для него. Имело ли оно значение в те годы? О том судить не станем: «Золотой прут», как и практически всё из творчества Хераскова, предмет интереса узкого круга лиц.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В данном произведении читатель должен самостоятельно определить степень авторства непосредственно Хераскова. Михаил говорил только о переводе с французского, изначально испанского. А насколько оно соответствует истине, о том уже никто точно не скажет. Есть возможность, если знатоки испанской литературы выскажутся, приведя в пример соответствующий сюжет, где всё происходило точно таким же образом. Херасков мог внести элементы собственного творчества, иначе осмыслив рассказываемую историю. Существенно от того ничего не поменяется, так как «Хижина среди Пиринейских гор» относится к забытому творчеству Михаила, редко упоминаемое, может и по причине отношения к будто бы переводческой деятельности. Но любопытствующий читатель всегда может обратиться к данному произведению Хераскова, благо ни у кого не возникает сложности с чтением в дореформенной орфографии.

Предлагаемая Михаилом история отчасти запутанная, не имеющая равномерного повествования. Читатель вынужден внимать текущему, погружаться в прошлое действующих лиц, заново всё переосмысливать, и так далее. Сперва перед его взором та самая хижина, вынесенная в название, там проживает девушка. Однажды мимо будет проходить французский отряд, накануне подло обманутый разбойниками с дороги. Французы возвращались через горы, направления они не знали, поэтому обратились к местным, которые их и ограбили, завязалась перестрелка, и сами разбойники, или французы, поспешно сбежали. Теперь они оказались у хижины. Но девушка не открыла истинного лица, она предстала в мужском обличье и назвалась по имени Педро. В таком виде они все продолжили путь до Парижа, где девушка попадёт в услужение к маркизе, продолжая сохранять о себе тайну.

Для раскрытия сюжета требовалось как-то рассказать о прошлом девушки. Она откроется перед маркизой, поведав о горькой судьбе. Некогда дочь бискайского дворянина, согласившаяся выйти за французского графа, по воле судьбы осталась без всего. По её женитьбе отец получил назначение в Перу, поэтому в Испании никого из родных не осталось. Она же тогда отправилась во Францию, но была обманута попутчиками, вследствие чего осталась жить в хижине, где её и застал французский отряд.

Что с подобной историей должен делать читатель? Наверное, ожидать, когда описание жизни девушки благополучно завершится. Но нет. Будем думать, Херасков задействовал некоторые нотки сентиментализма, желая задеть чувства читателя. Граф обязательно должен объявиться, желательно в самый последний момент, уже не способный повлиять на ситуацию. Если Михаил переводил, то осуждать его за подобное проявление чёрствости не следует. Предлагаемая читателю история и без того лишена какого-то логического осмысления, но усвоить заключительные страницы получится у каждого. Все, важные для сюжета лица, умрут в одиночестве. А был ли граф на самом деле? Во всяком случае, девушка решит заканчивать дни в монастыре, где ещё раз поведает о доставшемся на её долю. И там же узнает подробности обстоятельств, из-за которых она оказалась разделена с человеком, с которым планировала связать судьбу.

Сложно представить, чтобы читатель во времена Хераскова мог интересоваться чем-то подобным, особенно в переводе на русский язык. Описывалась современность, тогда как читателю требовались сюжеты с античной тематикой. Впрочем, судить о вкусах читателя сложно, так как одним действительно требовалось знакомиться со сказаниями о древних греках и римлянах, а кто-то уже тянулся к происходящему в настоящий для них момент. Был и такой читатель, который требовал создавать для него истории по древнерусской тематике. Но и это не так важно, когда приходится говорить о «Хижине среди Пиринейских гор».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Познакомимся ещё с двумя рассказами испанского писателя Армандо Паласио Вальдеса. Не будучи столь же пронзительными, подобно «Птице на снегу», они в той же степени трагичны. Вновь писателем затрагивались человеческие чувства, обязанные пострадать. Но теперь Паласио Вальдес скорее разоблачал помыслы, нежели призывал проявить сочувствие к ощущению безысходности. Тому есть объяснение, стоит познакомиться хотя бы с рассказом «Драма над сценой». Перед читателем не беспомощный человек, да и Армандо с первых страниц наделяет его отрицательными чертами, пускай и пропуская через положительные качества. Пусть главный герой является важной частью театрального представления, он умеет осуществлять постановки, всегда и всему находит место, даже атмосфера представления — дело его рук. То есть перед читателем незаменимый деятель. Одно его портило — неуёмная страсть к противоположному полу.

Действие в рассказе развивается медленно. Можно сказать, Паласио Вальдес стремился подвести читателя к кровавому финалу. Уже намёки на то, насколько опасно главному герою проявлять симпатию к пленившей его девушке, так как её муж, пусть и один из рядовых работников сцены, всё-таки склонен к ревности. Допустимо считать и так, что Армандо показал опасность неосмотрительных поступков. Когда-нибудь заигрывания должны были закончиться. Дело могло омрачиться разговором, но перед читателем творчество писателя, рубящего с плеча. Вместе с повествованием оборвётся и жизнь главного героя: во время очередного представления он оступится, его труп тут же обнаружат. Либо не оступится, о чём остаётся гадать.

Рассказом «Соблазн» Паласио Вальдес показал писательские муки. Возникла необходимость о чём-то написать. Только о чём? Тем для раскрытия — великое множество. Бери любую! Но не получается ни за что ухватиться. Нужно нечто особенное, способное позволить выразиться особенно красочно. Вновь испанский писатель выходит на улицу в поисках сюжета. Довелось ему зайти в развлекательное учреждение, где встретился со взглядом девушки. Периодически они друг на друга посматривали, тогда как девушка была не одна — оживлённо беседовала со спутником. Читатель способен понять чувства рассказчика, зная, каким свойством обладает взгляд незнакомого человека, особенно пристально или скрытно за тобой наблюдающего, тем порождая самый разные мысли. В случае рассказа возникает мысль, будто разговор должен был коснуться пробудившейся симпатии.

Но знает ли читатель про человеческое стремление к коварству? Достаточно заинтересовать, как тебе безоговорочно поверят. И прямые взгляды способны творить чудеса. Читатель волен усомниться, сославшись на возраст рассказчика, должно быть не достигшего подлинной зрелости, раз ещё не потерял склонность к влюбчивости. Отчасти в этом кроется ответ на вопрос, почему рассказчик пошёл следом за девушкой, не обращая внимания на её спутника. О коварстве было сказано не зря, именно рассказчик вскоре должен от него пострадать. Понять, проявила к нему девушка интерес или нет, — невозможно. Зато читатель узнает, каким образом девушки могут привлекать к себе мужчин, где не столько взгляд имеет значение, а создание понимания, будто проявление интереса к другим — оным не является, наоборот сильнее привлекая к себе объект любви, вниманием как раз и обделяемый.

Что мог сказать по этому поводу Паласио Вальдес? Рассказчик быстро покинул девушку, спешно убежав. Иного ему и не требовалось — желаемой цели он достиг. У него родилась идея для рассказа, которым Армандо был готов поделиться с читателем. Поэтому, пусть то не покажется странным, «Соблазн» явился описанием пережитого, если читатель склонен верить писателю от начала до конца. Отчасти рассказ завершился положительно, смотря как понимать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сколько не проявляй заботу о слабых, ни к чему это не приведёт. Пусть такое мнение кажется негуманным, но гуманность к человечности отношения не имеет, да и пониматься может разными способами, в том числе найдётся суждение для обозначения тождества между гуманным и человечным. Только в сказках слабое существо обретает способность торжествовать над невзгодами. Однако, не стоит в данном случае под слабыми понимать лиц, таковыми притворяющимися, тогда как они порою могут вершить судьбами отдельных людей, вплоть до управления всем миром. Нужно видеть подлинно слабых, сломленных, не имеющих способности воспарить над положением, сложившимся против них. Рассказать об этом можно разными способами, у кого-то найдутся слова, вследствие чего немощный обретёт силу и повергнет хулителей во прах. Иной поведает на злобу дня, смешав ожидания на лучшее с невозможностью претворения подобного в жизнь. Находятся и реалисты, умеющие показать действительность без украшательства и очернения, показывая сложности адаптации слабых людей. К кому следует отнести Армандо Паласио Вальдеса? Он не очернял путь героя произведения, то делали люди, кому плевать на чувства других, кому они ничем не обязаны, вследствие чего разыграется драма. Говоря точнее, случится то, чего было не миновать.

Главный герой рассказа с рождения слеп. Не дала ему природа права лицезреть мир. С юных лет он привык обходиться собственными силами. Отец распознал в немощи сына способность к игре на музыкальном инструменте, тем подарив ребёнку право на достойное существование, перебиваясь хотя бы такими заработками. Отец рано умрёт, мать много раньше покинула мир, и слепой останется наедине с мраком. Одна мысль его тешила — когда-нибудь вернётся брат, отправившийся в Новый Свет. Но до того ему оставалось долго ждать, прежде предстояло столкнуться с чёрствостью людских сердец. Истинно, немощные никому не нужны. Не стоит взывать к отсутствию гуманности, просто человеку не хватает времени на себя, чтобы он находил минуты для обеспечения досуга других, особенно таких, кому требуется постоянная поддержка.

Дайте музыканту право играть на инструменте, другого ему не надо, иного он и не просит. Какая с того будет выгода? Никакая! Может Паласио Вальдес стался излишне суров? Всё-таки любят люди наблюдать за немощными, готовые платить деньги, лишь бы на них взирать, особенно забавляясь, поражаясь талантам, которыми природа награждает немощных, тогда как здоровые люди — в значительной массе — остаются прозябать в присущем им ничтожестве бесталанности. Да, Паласио Вальдес жесток, гнавший главного героя рассказа из каждого дома, куда он заходил, всё ниже опуская на дно жизни, пока тот не стал влачить самое жалкое из существований — голодовать в бродяжничестве. И ведь главному герою предстояло сломать гордость, так как просить милостыню не так-то просто. Ничего ему не оставалось, как продолжать падать.

Но слепой постоянно вспоминал о брате. Особенно тогда, когда он упал на снег, больше не способный идти. И тогда брат пришёл, он поднял его, пригласил домой, сытно накормил и дал представление о долгожданном для слепого счастье. Более ему никогда не голодать, его продолжат обогревать, позволят играть на музыкальном инструменте, он начнёт приносить брату пользу, поскольку тот обязательно добьётся для него хорошего места. Кажется, прекрасное завершение для истории о слепом. И лучше на этом остановиться, не продолжая знакомства с рассказом. Вальдес проявил жестокость до последней точки. Слепой не встречал брата, он околел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Давайте посмотрим на Леопольда Аласа в качестве философа. Он предложил читателю сюжет, названный «Первородным грехом». Как известно, одна из заповедей гласит: не убий. Однако, нет заповеди, одобряющей или порицающей позволение людям жить вечно. Тогда представим, будто нашёлся человек, сумевший понять, каким образом позволить людям обрести бессмертие. Дабы действие обставить драматичнее, Алас не позволил герою повествования сделать этого сразу. Перед тем, как дойти до изобретения нужного компонента, учёному пришлось убить жену и кормилицу. Почему он так поступил? Во время размышлений, найдя нужное средство, он тут же его позабыл, так как был выведен из себя ссорой жены и кормилицы. В ярости он их убил. Теперь его судят и приговаривают к смерти. Накануне казни учёный вспоминает забытое, пытаясь теперь продать это знание за право позволить жить. К сожалению, наделить вечной жизнью получится только одного человека, чьи потомки никогда не умрут. Человеческое общество крепко задумалось, не зная, допустимо ли кому-то из людей позволить обрести то, чего никогда не смогут обрести остальные.

Может Алас был скуп на средство для бессмертия? Или он предложил читателю решить философическую загадку? Вполне очевидно, человек способен уничтожать себе подобных за корку хлеба, что уж говорить про возможность жить вечно. Не дано человечеству выработать мнение, кто станет избранником судьбы. Если позволить всем сделать выбор, то каждый огласит собственное имя. А если выбирать из именитых людей, то и тут согласия не будет. Не сделать ли бессмертным самого изобретателя? Это кажется кощунственным, когда человека приговаривают к смерти, после даруя бессмертие. Леопольдо решил обрубить концы, похоронив знание вместе с учёным. Мировое общество так и решит, что лучше вовсе отказаться от бессмертия для одного, чем кому-то его даровать. Как итог: учёный, убивший двух женщин, был удушен посредством гарроты.

Своеобразным рассказом стало повествование «Пипа» (ударение на последнем слоге), где сообщалось про юношу, поведение которого не так-то просто понять. Этот паренёк постоянно был себе на уме, невольно стремившийся жить проказами. Задумалось ему однажды облачиться в костюм создания, извергнутого адом в мир людей, и пробраться таким образом в храм божий. Алас давал ясно понять читателю, поступая безбожно, главный герой оставался на голову выше всех, кто считается за угодных Богу людей. Ведь известно, сколько ханжества допускается у входа в церковь, как много его и внутри божьего храма. Тем людям, далёким от Бога, просящим милостыню или требующим соблюдения порядков, тогда как их сердце твёрже камня, нет дела до искренней веры в промысел Высшего существа. Юноша над ними обязательно сумеет восторжествовать, но на краткий миг. Проказы заставят самого же юношу бежать без оглядки. И тогда он станет гостем у дочери аристократки, пожелавшей познакомиться с дивным созданием, под маской которого скрывался человек. В последующем юноша снова сбежит, уже от обещания сытой жизни и высокого положения, предпочтя весело танцевать в кабаке и буквально утопать в алкоголе. Очень сложно понять, о каких событиях в Испании Леопольдо пытался таким образом рассказать. Да и окончание оказалось для юноши печальным. Кто-то уронил спичку в чан с алкоголем, жидкость мигом загорелась, выгорел весь кабак. Не смог спастись только один человек — герой повествования, теперь подлинно принявший вид выходца из ада, поскольку стал напоминать головешку, обгоревшую до черноты.

Читатель согласится: Леопольдо Алас достоин внимания!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель может думать, будто писатель стремится найти понимание у других людей, словно представляя, что его произведения способны говорить за него самого. К сожалению, писателя или читателя, это далеко не так. Написанная книга начинает жить самостоятельной жизнью, связанная с писателем только тонкой условностью. Некогда книга была написана под воздействием определённых обстоятельств, навсегда должная остаться таковой, без привнесения изменений, ежели писатель не решится её частично переписать. И сколько не проживи писатель, он всегда будет испытывать побуждение переписывать книги, поскольку его взгляды беспрестанно меняются, вследствие чего и появляется желание изменять прежде сделанное. Поэтому и нужно закрепиться во мнении, научившись отделять творца от творения. Так и у Аласа есть рассказ, названный «Соперники», где писателю пришлось соперничать за внимание девушки с книгой, которую он сам написал.

На страницах рассказа читателю представлен именитый писатель, его книгами зачитываются многие. Он же предпочитает оставаться в тени, редко говоря людям о склонности к творческой деятельности. Один раз он за это поплатился. Путешествуя по стране, он имел удовольствие познакомиться с девушкой. Она ехала вместе с мужем, но не отказывала в удовольствии отвечать взглядом. Постепенно между девушкой и писателем возникнет связь, они начнут встречаться, делиться впечатлениями. Особый интерес для писателя станет представлять книга, с которой девушка не расставалась. Ему хотелось узнать имя автора. В мечтах думалось, окажись автором он, тогда придётся раскрыться перед девушкой. Собственно, девушка потому и встречалась с писателем, так как он смотрел на мир тем взглядом, каким и герои её книги. Читателю оставалось дождаться развязки. Было непонятно, как девушка воспримет обман. Леопольдо разрушил надежду на благоприятное завершение повествования. Увы, девушка не упадёт в руки писателя, не станет награждать его комплиментами. Нет, обманутая в ожиданиях, столкнувшаяся с действительностью, где самое желанное оказывается лживым, она выразит писателю презрение. Читателю оставалось думать, вернётся ли девушка к прежнему чтению? Или отторжение личности писателя не имеет отношения к им творимому? Читатель волен на свой лад трактовать произведение, ведь Алас мог говорить не прямо, а используя аллегории.

Говоря про отвержение человека обществом, читатель может познакомиться с ещё одним рассказом Леопольда Аласа — «Обращение Везунчика». Главным героем рассказа становится человек, кому никогда не везло, из-за чего ему и дали имя Везунчика, то есть везло на неудачи. Не скажешь, чтобы главный герой заслуживал читательской симпатии, ни к чему подобному он просто не мог побуждать. Ему не нравилось трудиться, жить предпочитал в праздности. Богатым он не был, скорее влачил жалкое существование. Раздобыв немного средств, тут же предавался чревоугодию, предпочитая ни о чём не думать, кроме приятного провождения времени. Несмотря на борьбу рабочих за права, главный герой повествования не понимал, зачем получать выгоду при приложении минимума усилий, если лучше добиваться результата, вовсе усилий не прилагая. Разве не будет рабочему лучше, если он вовсе не станет работать? Думая об этом, главный герой периодически перебивается с одного на другое, постоянно повсеместно отвергаемый. Ему казалось странным, именно про человека, вроде него говорили повсеместно, при этом отказывая во всём том, о чём смели обещать. Отовсюду Везунчика изгоняли, кроме церкви. Лишь в религиозном учреждении он встретил понимание, там его приняли таким, каким он являлся, приняв без надежды на исправление, просто по причине того, что он являлся человеком, пусть и допускающим богохульные высказывания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель должен быть осведомлён, насколько каждый народ гордится своими писателями, наивно полагая, будто именно им следует отдавать пальму первенства, поскольку подобных им в мировой литературе невозможно сыскать. Если читатель в этом продолжает хранить уверенность, стоит его разочаровать. Отнюдь, прекрасно творивших писателей не счесть, только обо всех знать невозможно. Хотя, вникая в сущность рассуждений, не так важно, какой национальности писатель, когда речь заходит про общечеловеческие ценности. И тут-то оказывается, что не может существовать такого понятия, как русская или испанская душа, как нет вообще никакого разделения, так как человек во всём полностью идентичен абсолютно всем людям, какого бы иного мнения на этот счёт не старайся придерживаться. Дабы обосновать данное утверждение, предлагается познакомиться с рассказами Леопольдо Аласа, творившего в последние десятилетия XIX века.

Вот рассказ «Прощай, Кордера!» — повествование про детей, ещё не понимающих, насколько мир к ним будет вскоре жесток. Их детские годы не проходили зря, они весело проводили время, но непременно всегда приглядывали за коровой. Эта корова, которую звали Кордерой (ягнёнком или агнцем), беспечно взирала на окружающее пространство, вовсе не способная понять, чего ожидать от будущего. Зато Леопольдо понимал, насколько должно быть тяжело содержать корову бедному крестьянину. Обязательно наступит момент, когда корову придётся продать. Как к этому отнесутся дети? Они будут опечалены. Они наконец-то понимали, насколько мало в жизни счастья, ежели не умеешь сохранить даже самой малой толики тебе близкого. Особенно зная, куда забирают корову — на завод по заготовке мяса. Но в чём тогда суть рассказа? Алас не приоткрыл завесу над тайной бытия, он безжалостно продолжил повествовать. Дети вырастут, юношу призовут в армию, он отправится на войну, отстаивать идеалы одной из частей испанского общества. И тут уже читатель должен осознать, насколько незначительно различие между коровой, увозимой на забой, и юношей, увозимым на поле боя. Читатель скажет, будто различие есть. Всё-таки юноша знал, ради какой цели его заставляют воевать. Пусть он знал, мог ли он чувствовать нечто другое, нежели так горячо любимая им в детстве Кордера? И он стался агнцем, приносимым в жертву ради целей, которые не имел склонности разделять.

Другой рассказ «В поезде» — повествование про испанского чиновника. Его принадлежность к Испании — пустая формальность. Показываемый читателю чиновник — раздувшаяся от самомнения личность. Такому гражданину давно сталось неведомым, ради какой цели он призван вершить политику в государстве. В момент рассказа он вынужден ехать на поезде, причём не один, а с попутчиками. Как не желал он это оспорить, его вынудили согласиться с присутствием военного и дамы в чёрном. Не убирая выражения недовольства с лица, чиновник старательно терпел, пока не разговорился с военным, обсуждая положение дел на военном поприще. Конечно, чиновник сам не воюет, и никогда таким делом заниматься не будет, он думает о другом — как сытно поесть, где с размахом отдохнуть. Только политику необходимо разделять чувства населения, вследствие чего он начнёт ратовать за достижение успехов на войне, о необходимости отдавать почести павшим бойцам, героически принявшим смерть. К сожалению, чиновник не помнит ни одной фамилии из тех людей, во славу которых собрался ставить монумент. Что до дамы в чёрном, её он презирал всю поездку, пока военный не покинул поезд. Так кем была та дама? Окажется, вдовой героя, славно сражавшегося и героически погибшего, о ком говорит вся страна.

Таков вот Леопольдо Алас. Кто-то продолжит утверждать, будто проблемы испанского народа имеют отличия от проблем человечества в общем?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда Салтыков начинал явно намекать на действительность, окрашивая описываемое в приятные для чтения современниками слова, тогда он становился совершенно невыносим для восприятия. И делать это он начал с 1877 года, когда за запрет на публикацию некоторых произведений, очень быстро создавал текст другого наполнения, где всё казалось прекрасным до излишества. Первым рассказом об этом стало повествование «Современная идиллия», созданное взамен запрещённого к публикации материала. Впоследствии Салтыков стал дополнять рассказ деталями, присоединяя под одно название новые части. Таким образом «Современная идиллия» разрасталась. Но в 1879 году Салтыков переключился на другие работы, тогда как благонадёжный цикл оставался без внимания до 1882 года. Можно сделать вывод, основанный на очевидном наблюдении, гласящий: всегда получится угодить власти, сбавь риторику с осуждающей на подначивающую. Подумаешь, есть проблемы в стране, так о них вполне допускается говорить, сообщай о том в менее категорических тонах.

Как говорить о дне сегодняшнем, явно намекая читателю на его несуразность? В том есть большая проблема, которую практически никак нельзя преодолеть. Понятным получится быть только для современника или человека, хорошо осведомлённого в происходящем, так как для потомков текст ни в какой мере не станет понятным, если человек не будет иметь конкретного интереса в определённый исторический момент, да и то для него многое останется непонятным. Если отдалиться от творчества Салтыкова, взять для примера советскую литературу времён Сталина или последующих руководителей государства, то не сможешь провести разницу между описанием идиллии трудового народа, даже имея свидетельства об обратном, зная о случаях грубого нарушения прав человека на личное мнение. В советских произведениях хорошее всегда уступало лучшему, тогда как прочего до художественных произведений не допускалось. Получалась идиллия, которую следовало принять, либо выразить сомнение. Опять же, никто не возьмётся утверждать, будто идиллии вовсе не существовало, так как для кого-то всё обстояло именно так, поскольку иное его минуло, может по счастливой случайности.

Теперь возвратимся во времена Салтыкова. Будучи недовольным реформами Александра II, видя их неправильность, связанную с плохим проведением, Михаил ещё больше оказывался недовольным, теперь видя, как начинания царя-реформатора сворачивались. Но говорить о том, насколько всё будто бы хорошо, уже поздно. Даже пытайся разглядеть благо, окажешься поднятым на смех. Понимая это, выберешь предпочтение критически осмысливать действительность. Может потому Салтыков так мало идеализировал обыденность, замолчав до 1882 года. После воцарения Александра III вновь возникла необходимость приукрашивать действительность, всем было ясно, реформы окончательно будут свёрнуты, так как убийство прежнего царя никогда не даст народу желаемых им вольностей в лице следующего монарха. По этой причине «Современная идиллия» продолжила выходить из-под пера Салтыкова.

Но о чём Михаил повествовал? Кажется, нужно внимательно разобраться с каждой составляющей частью, коих насчитывается двадцать девять, считая объединённые и вырезанные цензурой. Однако, получится говорить о пустом. Придётся расписаться в бессилии осуществления этого. Не поймёшь, каким образом понимать написанное, принимая всё скорее за насмешку. Да и Салтыков, несмотря на склонность к обилию слов, не давал мысли читателя сконцентрироваться на определённом моменте, так как оного чаще всего вовсе не наблюдалось. Если о чём и может судить читатель из текста, то насколько всё кругом прекрасно. А в чём подвох? О том следует спрашивать специалистов, хорошо разбирающихся в десятилетии конца царствования Александра II и начала царствования Александра III. В любом случае, былое поросло мраком, который теперь интерпретируется так, как того желается в угоду текущего дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more