trounin.ru

XVII век в русской литературе обозначился стремлением к художественной обработке истории. Более нельзя полагаться на тексты, поскольку они всё чаще становились схожими с вымыслом. Поэтому стоит говорить о развлекательном моменте, нежели о познавательном. Не удастся узнать дельную информацию и из «Повести о начале царствующего града Москвы», где рассказан приблизительный ход событий, представленных отражением падкости влиятельных людей и их последующей расплаты за минуты слабости.

Некогда, в годах этак семидесятых-восьмидесятых века двенадцатого, где ныне стоит город Москва, раскинулись деревни боярина Кучки. Было у него два сына, красивых лицом. Полюбились те сыновья князю Даниилу Суздальскому, и велел тот князь сих сыновей себе во владения, иначе не сносить Кучке головы. Прельстился князь Суздальский красивым обликом, не задумался о чувствах Улиты, жены своей, тем камень над могилой сам себе установив. Что о том сказывать, то пересказывать, так Кучке головы было не сносить, и иначе Кучке головы было не сносить. С чего сыновьям боярским любить князя и не любить жену его? Отчего им расплату принимать, если и без того им погибнуть предстояло? На костях или не на костях Москве возвышаться во временах последующих? Согласно сей повести — на костях.

Пусть Даниил Суздальский иначе жизнь прожил, а Андрей Боголюбский раньше умер, то не остановило сказителя, перемешавшего в повествовании разные истории, подав их под видом летописного свидетельства. История вышла из-под его пера сказочной, с неким намёком на неизбежность должного наступить. Ставшее понятным по судьбе боярина Кучки и его сыновей, закрепилось с помощью прочих описанных сюжетных обстоятельств. Над злом восторжествовало зло, чтобы третье зло восторжествовало над вторым, а четвёртое — над третьим, и так до бесконечности.

Неизбежное подтверждается дополнительными моментами, вроде прижизненной расплаты за грехи. Не должно казаться, будто некто, отказывая в добродетельном поступке, идя на вероломство, показывает простой народ склонным к обману. Как стало понятным, зло порождает зло, разрастаясь в геометрической прогрессии. Уплывающие за страницы, действующие лица уходят в неизвестность, неся на плечах груз греха, совершённого из-за необходимости солидарно ответить оступившимся. Перевозчик мог взять плату за проезд и в итоге не перевезти, словно таким образом он всегда поступал, хотя прежде, возможно, ему не приходилось обманывать людей. Тем, сей перевозчик, приблизил неотвратимое тому, кого обманул, но приблизил неотвратимое и к себе, ибо вне своей воли оказался на пути расплаты за чужие прегрешения.

Кто понимал наступление расплаты за грехи, тот неизменно бежал от ответственности. Как бежал князь Суздальский, так бежали и сыновья боярина Кучки. Всем им предстояло умереть смертью насильственной, тем порождая дальнейшее насилие. Разве не убьют после Андрея Боголюбского, якобы, согласно сей повести, зло в отношении убивших его брата совершивших? Неизбежное наступает, какими благими помыслами не руководствуйся. Кровь проливалась во дни основания Москвы, чтобы проливаться в последующем. Хоть и красивы сии места, только губит красота, сводя с ума, сама по себе являясь губительной.

Расплата всегда настигает. Её каждый человек сам для себя воспитывает. Она остаётся при нём, когда человек о ней забывает. Не он сам, но другие могут пустить расплату по следу, дабы настичь его в дни больших тревог. Являлась бы расплата очевидной — кто бы её воспитывал? Никто не знает, что для него станет расплатой, чадо ли любимое, его боготворящее, либо зверь иной, к нему ласковый.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: повесть о начале царствующего града москвы критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, analysis, review, book, content

Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечь критических заметок о литературе Древней Руси