trounin.ru

Цикл «Пограничье» | Книга №2

Где бы найти слова и мысли самого Лукьяненко, с чувством и толком повествующего для читателя обстоятельства задуманного им цикла про Пограничье. Кому вообще принадлежала идея, и кто стал локомотивом для воссоздания основных особенностей? Приходится внимать тому, что было предложено по умолчанию. Сперва Лукьяненко опубликовал «Заставу», после — в 2014 году — случилась публикация «Реверса», написанного в соавторстве с Александром Громовым. Что первично? Согласно внутреннего изложения, Громов и Лукьяненко писали разные версии вокруг одного мира, заранее обговорив точки для соприкосновения. Иначе не объяснишь, почему повествование «Реверса» уходит чрезмерно далеко, воссоздавая перед читателем более широкое понимание Пограничья. Можно даже предположить, Громов планировал совсем другую книгу, не зная, каким образом её продолжать. Помогла реализация в виде присоединения к миру Центрума. Так родилось повествование, в меру должное быть интересным для читателя своими находками, тогда как сама канва постоянно замыкалась на одном и том же, не подразумевая продолжения.

Самое примечательное в «Реверсе» — мир, обитатели которого должны жить неопределённо долго, но постоянно умирают и возрождаются, утрачивая воспоминания о прошлом. При таких обстоятельствах получится написать добротное полотно, подняв какие угодно темы, затрагивая проблемы любого масштаба, создав образчик утопии или антиутопии. Что происходит на самом деле? В выстроенную систему своеобразных перерождений вмешивается посторонний, пытающийся вывести главного героя повествования к истинному положению дел. Читатель так и представляет себе сцену из совсем других реалий, когда посланник является к несведущему, предлагая ему открыть тайны бытия, для чего нужно лишь получить его согласие. Будем полагать, таким посланником стал Лукьяненко, предложивший Громову ввести главного героя в мир Центрума. Что происходит дальше? Громов должно быть сделал попытку подстроиться под предложенные условия. Но у Александра не получилось справиться с проблемой преодоления установленных рамок. Вместо развития действия на страницах происходит повторение однотипных событий в виде сменяющих друг друга посланников, где каждый убивает предыдущего, поскольку главный герой им более нужен.

Читатель по итогу узнаёт, сознание главного героя хотят подчинить мысли о необходимости действовать в угоду контрабандистов. Но являлся ли он когда-нибудь контрабандистом? Или всё-таки он пограничник, по некой причине ушедший в мир перерождений? Будто бы следовало разобраться именно с этим затруднением. На повествовании губительнее сказались действия в привычной читателю реальности. Зачем потребовалось делать вставки в виде событий на Земле? Читая фантастическое произведение о неведомых мирах, не ожидаешь видеть долгих сборов для путешествия в безлюдные северные края с целью провести время на рыбалке, как не испытываешь интереса к встрече с медведями и попытками спасения. Читатель желал развития событий в придуманной авторами вселенной, по результату получив изрядное количество пролитой напрасно воды. Читатель, по мере знакомства с текстом, задумается: следовало иначе связывать узлы.

Может у повествования будет дельное заключение? И с этим не задалось. Дав для читателя действительно интересный зачин, развить тему не получилось. В качестве произведения, написанного на заданную тему, Лукьяненко и Громов справились. Поместить внутрь одного мира некие события — не составило затруднений. И какое дело авторам до ожиданий читателя? Они хотели показать возможность наполнения мира угодными для того событиями, чтобы тот же самый читатель взялся за написание фанфиков. Думается, Лукьяненко не будет против, и не станет предъявлять претензий, скорее удовлетворённый проявленным к Пограничью интересом. С того и должны появляться начинающие писатели, берясь наполнять уже предоставленную для их мыслей вселенную. Только зачем это потребовалось Громову?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Советскому читателю, который не имел возможности познакомиться с творчеством Роберта Хайнлайна и Клиффорда Саймака, произведение Александра Мирера могло показаться за уникальное предположение о допущении вторжения на Землю со стороны инопланетян, используя метод паразитического контроля над человеческим разумом. Но сам Мирер просто не мог не знать про творчество этих американских фантастов. И если «Пересадочная станция» не столь интересна в плане существования на планете некоего портала, служащего за перевалочный пункт для межзвёздных путешествий, то уж «Куколки» Александр точно читал, на свой лад переосмыслив сюжет. Можно даже сказать, Мирер пошёл от противного, если был знаком с «Кукушками Мидвича» за авторством Джона Уиндема, использовав идею наоборот. Что до общего фона, то пресловутую «Войну миров» Герберта Уэллса никто не отменял. Поэтому нужно полагать, будто Александр решил совместить всё под одно, ориентировав чтение на детскую аудиторию. И именно ребёнку дилогия от Мирера подойдёт больше всего, тогда как более взрослый читатель не найдёт на страницах чего-либо способного привлечь внимание.

Что видит читатель? Малопонятную суету и беготню. Зачем? Какие ещё трёх-, пяти- и более угольники? На первых порах сложится впечатление об описании людей с психологическими отклонениями. Вскоре всё станет на свои места. Основное, требуемое к усвоению из вступительной повести — инопланетянами готовится вторжение. Читатель волен совершить неуместное, отправившись за воспоминаниями в исторические документы, проясняя, каким образом монголы собирались нападать на Русь. Подготовка заняла продолжительное время, в основном связанная с интригами самих монголов, изнутри усиливших распрю между князьями. Нечто подобное прослеживается и у Мирера. Только инопланетяне умеют подчинять разум людей, стирая абсолютно все воспоминания. Почему это происходит в форме разведывательной операции — непонятно. Если всё настолько легко, вторжение может пройти без предварительной подготовки. Другое дело, о чём читатель задумывается в любом произведении о контактах с инопланетянами: почему пришельцев должны интересовать именно люди?

И всё же Мирер оригинален в идее не только извратить идею Уиндема, он пошёл далее Хайнлайна и Уэллса, нанеся удар в сердце врага. Советский читатель точно приветствовал идею отправить детей на выполнение смертельно опасной миссии. Они будут действовать среди инопланетян на их территории, выведывая секреты и разрушая основы инопланетного быта. Это своего рода использование сверхспособностей — инопланетяне не могут поработить разум детей. По какой именно особенности? Предположения самого Александра не встретят понимания со стороны читателя. Разве только отсылка к «Войне миров» способна внести ясность — пока человек думает о наличии у него возможностей, основную работу проделают другие обитатели нашей планеты. Просто в детях есть то, чего нет у взрослых. Принимать это нужно без возражений.

Читатель волен иначе трактовать содержание. Допустимо увидеть под личинами инопланетян американцев. Они подчиняют разум некоторых советских граждан, испытывая силы на возможность овладеть мыслительными способностями остальной части населения. Разве такая интерпретация лишена смысла? Надо полагать, под таким видом рассказанное Александром Мирером становилось очевидным для каждого современного ему читателя. За тем исключением, что на страницах вторжение удаётся остановить, тогда как в жизни исход получится гораздо печальнее. Надо ли полагать такую трактовку за истинную? Ответ будет отрицательным.

Примем за данность, Мирер адаптировал для советского читателя собственное видение ряда иностранных произведений. Получившийся результат был воспринят с воодушевлением. С течением времени дилогия стала забываться, совершенно случайно вспоминаемая благодаря тем подросшим впечатлительным детям, имевшим за счастье в юности познакомиться с «Домом скитальцев».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Пограничье» | Книга №1

В начале был Лукьяненко. И обрисовал он контуры Вселенной. И понял: получилось хорошо. И дал тогда другим творцам право прикоснуться. Как-то так в сознании читателя воспринимается задуманное Сергеем мероприятие. Сперва «Дозоры», на которые Лукьяненко позволил покуситься прочим, а дальше… дальше показалось более лучшим вариантом — создать специальный мир, чтобы не слишком тревожить истинного почитателя таланта непосредственно себя самого. Не важно, насколько описываемое может показаться за знакомое. Сам Сергей говорит, в первые годы творчества тяготел к чему-то вроде Крапивина. Вот был у классика детской литературы мир Великого Кристалла, грани которого соприкасались и перетекали друг в друга. Лукьяненко создал мир в форме ромашки, расположив в середине всего Центрум, измыслив за правило — из каждого мира есть дорога в Центрум и обратно, но в другие миры дороги нет. Вместе с тем, «Застава» явила собой прежде виденное, если читатель способен вспомнить происходившее в «Черновике», «Чистовике» и отчасти в «Спектре», только теперь вместо «расскажи историю, странник» необходимо совершать определённые действия, являющиеся индивидуальной особенностью каждого, кому открывается дорога в Центрум.

Другая особенность повествования — желание объяснить происходящее. Для будущих творцов это станет базисом, ограничивающим поползновения к разрушению заданных рамок. В Центруме нет пластика. А точнее — производных от нефти. Будет сообщено о факте диверсии, когда было использовано взрывчатое вещество, задействовавшее процессы таким образом, отчего тот же пластик за быстрые мгновения подвергается саморазрушению. Какой был найден выход? Использовать энергию пара. То есть Лукьяненко предложил мир, должный функционировать по правилам, свойственным фантастике в духе стимпанка. Но таковое ограничение есть лишь на Центруме, прочие миры способны функционировать без изменений. Например, Земля идентична реальности. И для вводной истории Сергей решил внести коррективы, пригрозив Земле возможным уничтожением привычного уклада. Читатель внимает, каким образом основные герои повествования пытаются справиться с данной ситуацией.

Читатель обязательно отметит наиболее важную особенность данного мира — он универсален. То есть Лукьяненко не просто предложил образец для наполнения, создав вселенную вне времени. Читай сейчас, или возьмись за чтение через пятьдесят или сто лет, Центрум останется тем же самым. Неважно, какие будут изобретения, какова политическая ситуация, значения на повествование это оказать не сможет. Разумеется, воля писателя оспорить такое утверждение, чем последующие творцы и стали бы заниматься. Однако, «Пограничье» — не «Дозоры». Особого читательского внимания сыскать не получится. Зачем обращать внимание на новую малость обработанную Вселенную? Пусть идея интересная, читателя это ни к чему не обязывает.

В какую сторону будет развиваться действие? Зависит от будущих соавторов. Особого успеха цикл достигнуть не сможет. Ежели у Лукьяненко вообще была идея его развивать далее, а то и отпустить в свободное плавание. В конкретно этом случае читатель оставался спокоен к экспериментам. Даже с любопытством прочитает пару следующих книг. После, в случае отстранения от проекта самого Сергея, можно будет вовсе забыть. Так оно в действительности и произойдёт. Идея, собранная в единое целое из разрозненных частей своего и переосмысленного прочего, показалась читателю за проходную. Не помогли ни включения, вроде не совсем стандартной для Лукьяненко темы излишне подробного отношения полов. К чему жёсткие игры определённого подтекста? Не «Первое правило волшебника» за авторством Терри Гудкайнда — вот и не надо.

Занимательным должен будет оказаться 2014 год — как минимум четыре книги в соавторстве, и «Шестой Дозор». Читателю следует приготовиться!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Порою задумываешься, насколько должно быть чистым самосознание, если начинаешь рассказывать клишированные сказочные истории. Кто поверит в изложенное Айлсом? У него представлена некая идеальная страна, в которой во главе стоит честный президент и заботящиеся о благе населения сенаторы. Но на самом деле ими управляют подведомственные им организации. Надо полагать, Грег под таким государством подразумевал США. Президент у них в принципе безгрешен, о чистоте помыслов находящихся у власти в той же мере рассуждать бесполезно, веруя в их непогрешимость. А вот всякие ненадёжные структуры, обладающие по сути неограниченными возможностями, действительно опасны. То есть проще обвинить безликую серую массу, нежели людей, которые каждый день на виду. Но так как перед читателем одна из историй, случившаяся в подобном государстве, нужно временно принять рассказываемое за претендующее на подлинность действие. Что же случилось в столь благословенной Америке?

Ничего особенного не случилось. Разве только учёные занялись очередным проектом, способным повлиять на всё человечество. Речь касается не чего-то там такого, всего лишь всеми желаемого бессмертия. Чем ближе разгадка, тем чаще убивают учёных. Такая вот особенность достижения бессмертного существования, осуществляемого через убийства. Кому же интересно бессмертие в первую очередь? Разумно предположить, богатейшему человеку. И если нельзя продлить ресурс телесной оболочки, нужно добиться того, допустим, переносом сознания в электронную среду. Или ещё каким-нибудь образом. Вполне очевидно, жить будет продолжать сознание человека, и не обязательно, будто его самого, ведь тем сознанием может оказаться копия. Если подумать, скопированное и перенесённое станет принадлежать иному объекту, тогда как оригинальное сознание потухнет посредством естественной смерти.

Вполне очевидно, есть не только государственные научные учреждения, конкуренцию им составляют частные научные организации. И тут уже не до благородных порывов стать первооткрывателем. Главное — завладеть технологией. На этом пути всегда проще устранить конкурента, нежели перетянуть его на свою сторону. А ежели так, начнётся охота. И охота будет всё в том же клишированном духе. Всемогущие силы развернут широкий комплекс мероприятий. И что останется главному герою? Очень долго бежать без оглядки, прихватив к тому же следом личного психиатра.

Стоит ли говорить, куда Грег Айлс станет прокладывать сюжетные рельсы? Использовать он будет приевшиеся шпалы, в роли которых выступит всемогущий компьютер. А что ему надо? Он может и не подозревать, насколько ценны мозги главного героя и следующего за ним психиатра. Почему? На всё авторская воля.

А что? Да как так? Вы серьёзно? Опять??? Пусть такими вопросами терзает себя читатель. Особо полезного из произведения он не сможет усвоить. Его вниманию представлен усреднённый вариант измельчавшей американской фантастики. К чему рассуждать о далёком будущем, измышляя последующие этапы развития науки, когда воображение можно остановить на доведении до абсурда ныне существующих технологий. Разве такого ожидает читатель от произведения фантастического толка? Это даже не фантастика ближнего прицела. Тут скорее следует говорить о прицеле сбившемся. Не в ту сторону смотрел Грег Айлс. Впрочем, на экранах в кинотеатрах, при соответствующих визуальных и звуковых эффектах, зрителя бы хватило на полтора часа просмотра. Более подобным действием голову нагружать не следует.

Завершив чтение, спустя короткое время читатель вовсе не вспомнит сюжет. Такое никогда надолго не задерживается. Читатель успеет ознакомиться с другими, быть может аналогичными историями, не дав никакой пищи для ума. Приходится сожалеть. Но если уже прочитано, остаётся забыть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель может представить, будто он взялся за чтение книги и тут же от этого отказался, но его часть — подобие копии — всё-таки принялась за чтение, только в качестве участника описываемого на страницах? Фантастика: скажет читатель. А если взять более простой пример? Допустим, человек решил стать участником компьютерной игры, зарегистрировался, после чего его попросили уйти, так как на том его участие заканчивается. Вместо него теперь будет играть его копия, причём становясь полноправным участником действия, с одной оговоркой — она обладает одной жизнью, в случае гибели умрёт и сам человек. Довольно закрученное предположение: вновь скажет читатель. Тогда как быть, если Лукьяненко представил для внимания именно такую ситуацию? У него получалось, что настоящий мир и виртуальная реальность — воплощение единственности, только далеко друг от друга отдалённое в пространстве. Проще говоря, никакой виртуальности нет, а есть далёкий мир, куда переносится копия главного героя, став полноценным человеком. Просто в какой-то момент это придётся осознать и принять факт данности, поскольку обратного пути нет.

Как будут развиваться дальнейшие события? Не так важно, о чём именно примется повествовать Лукьяненко, ведь он должен был чем-то наполнять содержание. Вполне очевидно, жизнь копии будет протекать при тех же желаниях, какие свойственны всякому неофиту, оказавшемуся в непривычной ситуации. Понадобится принять условия нового существования, вжиться в роль, постараться найти место, а после заявлять право на хотя бы некое превосходство над другими. Будет и любовь, от которой человеку вообще трудно скрыться. Лукьяненко постарается затронуть разные аспекты существования человека в иной реальности, где ничего толком не продумано, так как читатель ближе к концу узнает, кто на самом деле позволил данной системе существовать, причём не в мирных целях, а сугубо ради возможности разбавить воинственный пыл стремлений, им свойственный.

Главная задача для действующих лиц, поставленная Лукьяненко, разобраться, почему мир устроен именно таким образом, и почему возникают стремления, будто есть кто-то, внимательно за ними следящий и протягивающий руку помощи. Такая же задача будет перед теми, кто некогда регистрировался в игре. Они в той же мере не понимают, почему в то время, когда они не играют, кто-то за них принимает решения. Всему найдётся объяснение, когда наконец-то станет ясно, копия действительно существует, как подлинная сущность, действительно разделённые при регистрации.

Что делать дальше? Лукьяненко пришёл к очевидному решению, учитывая, насколько ему свойственно искать возможности в мирах, им самим придуманных, после желая найти прорехи. Сергей не стал допускать мысли о виртуальности, для реалистичности которой никогда не найдёшь объяснения. Виртуальность сошла за подлинную реальность. А раз так, значит действующие лица будут искать способы, чтобы соединиться. Разве такое возможно? Сложно представить, как копия встречается с человеком, послужившим за её прототип. Этого и не должно случиться. По крайней мере, пока, если Лукьяненко не задумает писать продолжение произведения. Да разве Сергей от такой мысли способен отказаться? Или он действительно не станет добиваться слияния миров? Тогда это покажется странным, ведь планета просто обязана подвергнуться нашествию извне, хотя бы уже тем получая право для качественного развития.

Остаётся наблюдать за творческим ростом Сергея, продолжающим работать в других направлениях. В его жизни наступала такая пора, когда уже не он, как некогда, да и как в случае «Конкурентов», начинали паразитировать уже на его собственном творчестве. А ежели так, придётся не только самому измышлять новое, но и курировать работу над проектами, проводя работу над ошибками других, не позволяя лишних вольностей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В двадцатых годах на литературу, уже ставшую советской, снизошло поветрие фантастического восприятия реальности. Перед советским человеком ставилась очевидная задача — необходимость разрабатывать средства, должные позволить охватить весь мир. Можно сказать, в том просматривалось наставление Ленина для писателей — отражать в произведениях нужды государства. И какие начали появляться художественные труды? Это «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» за авторством Алексея Толстого, «Роковые яйца» и «Собачье сердце» Михаила Булгакова, «Голова профессора Доуэля» Александра Беляева: как малое представление о начавшемся складываться поветрии из фантастических сюжетов. На одной волне был и Александр Грин, создавший «Блистающий мир» — повествование о человеке, наделённом способностью летать. Публикация произведения происходила на страницах «Красной нивы» в течение первых месяцев 1923 года с двадцатого по тридцатый выпуск.

Что вообще даёт способность к полёту? В мире, где человек освоил воздушное пространство, научившись летать с помощью различных приспособлений, практически ничего не даёт. Люди теперь научились совершенствоваться, прибегая к помощи окружающего пространства. Благодаря этому человек и стал считаться полноправным хозяином планеты, так как эволюционно к тому более приспособился, пускай и продолжая оставаться слабым перед остальными существами на планете. Невзирая на это, возникают предположения, будто обладание чем-то особым, исходящим изнутри, способно давать преимущество. На подобном будет строиться едва ли не вся американская фантастика, тогда как в советской будут стараться развивать способность человека добиваться могущества именно на основе технического усовершенствования. Что до Грина, он не пошёл с советскими фантастами по одному пути, предпочтя остановиться на модели преимуществ, должных быть присущими организму человека.

Наполнение «Блистающего мира» — суета вокруг мечтаний о пустом. Вниманию читателя представлен человек, способный парить над землёй. Причём делает это он неспешно, словно с большим трудом, предпочитая так поступать не наедине, а в присутствии публики, обязательно стремясь на том заработать. При этом на протяжении произведения постоянно у читателя должна формироваться мысль, будто способность к полёту даёт право считать, якобы есть вероятность овладеть миром, чему главный герой постоянно противится. Возможности этого станут опасаться, а иные даже начнут того желать, вследствие чего главный герой окажется в смертельной опасности.

Прежде Грин пытался о чём-то подобном рассказать, доказательством является оставленный без написания роман «Алголь – звезда двойная», даже приводится вариация вроде замысла романа «Божий мир». Теперь наступил черёд реализации. Становилось непонятным, каким образом повествовать, какие моменты следует задействовать. Требовало бы умение писателя искать нестандартные сюжеты. Отнюдь, вновь право на могущество над планетой ставится в равное положение с достижением простого человеческого счастья, то есть с необходимостью любить и быть любимым.

У читателя, знакомящегося с творчеством Грина, всегда возникает вопрос: почему автор не желает доходчиво доносить содержание? Либо такой: почему всё настолько запутано, хотя предельно просто? Такова манера изложения, с чем ничего сделать не получится. Может когда-нибудь появится смелость у следующих поколений, кто-нибудь возьмётся за переосмысление литературного наследия Грина, пожелает другими словами донести сюжет. Но станет ли кто этим заниматься? Всё-таки минуло достаточно лет, чтобы продолжать проявлять интерес к теме, затронутой Грином. Впрочем, литература на том и построена, что всегда позволительно рассказать старую историю под позже вскрывшимися обстоятельствами. Почему бы не заставить людей летать в наше время? Да и писали о том уже не раз, и напишут ещё обязательно. Отчего бы не рассказать историю человека, который просто хотел летать…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стремление к детективной составляющей творчества нашло воплощение в повести «Кредо». Лукьяненко брался рассказать про мир, где факт перерождения доказан научным способом. Теперь каждый, по достижении определённого возраста, получал возможность понять, кем он был в прошлой жизни, включая некоторые обстоятельства, которые можно узнать в ограниченном количестве. Это наложило отпечаток на общество, так как теперь убийства легко раскрывались, поскольку жертва перерождалась, узнавала о прошлом, сообщая о том органам правопорядка. Казалось бы, убийств отныне быть не должно. Однако, оное обязательно должно произойти на страницах, как-то о том следует сообщить читателю. И вот человека убивают…

Сергей дал дополнительную почву для размышлений. Если бы перерождение действительно существовало, имелись инструменты для определения, разгораться тогда подлинным страстям, так как никто не пожелает оставлять наследство детям, лучше сделать наследником своё перерождение. Чему, естественно, не бывать, ведь не для того придумана система перерождений, дабы положение в обществе утекало в неизвестном направлении. Наоборот, всё сделано для возможности находящихся у власти безболезненно держать чернь в узде, указывая на саму судьбу, благосклонную к одним и отворачивающуюся от других. Но Лукьяненко о подобном не писал, это лишь возникающие мысли у читателя.

А о чём Лукьяненко писал? Он построил повествование вокруг убийства, проведя расследование с помощью воплощения Алана Пинкертона. Сами поиски свелись не к желанию найти убийцу, так как подобным детективы не занимаются, требовалось обнаружить флешку от диктофона, на которую велась запись убитым. Есть сведения, будто он узнал о чём-то из прошлой жизни, теперь ставшее кому-то неугодным. Вероятно, тот и будет убийцей. Пока же требовалось найти флешку. Вполне очевидно, поиск проблем не составит. Вернее, флешка найдётся едва ли не сама, ловко скрытая от глаз. Элемент неожиданности всё равно будет описан, не мог убийца не раздобыть флешку прежде. И Лукьяненко особо не хитрил, решив разыграть партию слепого пианиста, знающего, что источников извлечения звука может быть несколько.

На самом деле, детективная составляющая представляет малый интерес для читателя. Особенно когда становится известно, кто являлся убийцей, чьё кредо могло пострадать, пускай он и доказал правду своих допущений, которые всерьёз не принимались. Важен сам принцип мира, существующего на основании доказанной способности человека к перерождению. Для кого-то это становится откровением, до того скептически воспринимавшего утверждения очередного Далай-ламы, чья цепочка перерождений уходит встарь. Другой читатель просто задумается, каким мог быть мир при подобных обстоятельствах. Лишь Лукьяненко предупреждал о замысле создать нечто большее, о чём он продолжит думать, а пока представляет для внимания данное расследование.

Интересно ещё и то, почему Сергей так сузил рамки. У него получалось, перерождение далеко не распространяется географически. Даже больше можно сказать, переродившийся человек будет заниматься тем же самым делом, порою в том же самом учреждении. Касательно главного героя повествования полностью так не скажешь, всё-таки он явил в себе черты Алана Пинкертона, не русского по происхождению и далеко не детектива, работающего в России по просьбе женщин, заинтересованных в нахождении мелких предметов, должных принадлежать их благоверным.

Лукьяненко пошёл на хитрость и в плане отдаления по времени должного свершиться раньше. Почему-то причина для убийства проявилась много позже, чем тому следовало произойти. Так потребовалось для сюжетных обстоятельств. А уж как нанизывал Сергей — это его авторская воля, которую никто из читателей не имеет права оспаривать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Геном» | Книга №3

Что будет, если искусственный интеллект научится подлинно мыслить? Он перестанет быть цифровым кодом, действующим согласно определённых положений, теперь способный размышлять и вырабатывать мнение без чужого вмешательства. Тема, поднятая Лукьяненко, кажется интересной, особенно учитывая, при развитии робототехники, должная через некоторое время стать насущной проблемой человечества. Недалёк тот век, когда искусственный интеллект скажет: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Сергей предложил столкнуться с этим в меньшем масштабе, дав для примера боевой корабль, самостоятельно решающий, кого он допустит к управлению.

Для лучшего усвоения произведения важно и понимание будущего, описанное Лукьяненко в цикле произведений «Геном». Следует напомнить, человек с самого начала получает навыки, отвечающие за его спецификацию. Если ему полагается быть пилотом, им он и будет, способный к особо тесным связям с космическими кораблями. Такой человек способен влюбиться в корабль, мыслить его интересами. Не стоит исключать и обратную ситуацию. Как же быть с капризничающим искусственным интеллектом? Потребуется найти особый подход.

Сергей объяснил, почему проблема сталась возможной. Оказалось, покупая корабль, люди продешевили. За это корабль был наделён качеством непокорности. Он может допустить до управления только тех, кто достоин или превосходит его. Взломать систему не получится — защита способна выжечь мозг едва ли не буквально. Придётся действовать именно разговорами. То есть корабль нуждается в уговорах. Задача не кажется трудной, но она является непосильной. Поэтому были приглашены лучшие специалисты по перевоспитанию боевых кораблей. Получается, найти общий язык с искусственным интеллектом — настоящее искусство.

Повествуя, Лукьяненко заглядывал в далёкое будущее, оставаясь в рамках фантастики ближнего прицела. Его вдохновляла «Матрица» — художественный мир о виртуальной реальности, в которой будто бы живёт человечество, этого не осознавая. На страницах произведения постоянно появляются отсылки к Нео, называемому пророком. Сама связь с кораблём налаживается с помощью нейрошунтов. В начале нулевых годов подобное казалось наиболее возможным в части соединения человека с компьютерными технологиями, когда требовался непосредственный контакт. Повествуй Сергей десятью годами позже, связь устанавливалась бы удалёнными способами. Рассказывая ещё через десять лет — могло хватить ментальных способностей, позволяющих убрать все приборы-посредники, объединив людей и искусственный интеллект в единую сеть, взаимосвязанную друг на друге. Впрочем, переосмыслив идею Лукьяненко из «Сумеречного дозора», всякая среда существует за счёт другой среды, не способная к существованию при условии разобщения. Данные частности всё равно остаются условными, так как люди и искусственный интеллект способны существовать обособленно.

Как же суметь убедить корабль в необходимости содействовать людям? Сергей решил привести самое яркое доказательство, указав кораблю на его несовершенство. И это при том, что сам корабль мог демонстрировать людям их слабости. Чем тогда получится задеть чувства корабля? Как и человек, искусственный интеллект не умеет осознавать собственное несовершенство. Особенно такой, считающий себя лучшим во вселенной. Но у всего есть недостатки, окажись ты хоть высшим существом. Космические корабли не смогут существовать без обслуживающего персонала, и обслуживающий персонал откажется, чтобы его считали сугубо за таковой. Требуется взаимодействие. Какая беда всякого корабля, ещё со времён, когда они бороздили моря Земли? Совершенно верно — обшивку могли перегрызть крысы, вследствие чего тот шёл на дно. Подобное способно случиться и с космическим кораблём. Кажется, искусственный интеллект будет убеждён в ущербности — он такой же калека, как и любой человек, имеющий ряд недостатков, выдающих в нём неполноценное существо.

Автор: Константин Трунин

» Read more