trounin.ru

Смирения в Салтыкове будто и не было. К чему он ещё не пришёл сам, за то он осуждал. Как осуждал Гончарова за уличную философию на страницах «Обрыва», так и публициста Флеровского, взявшегося донести до общества проблематику роста социалистических воззрений. Отчего литература перестала нуждаться в отражении современного дня? На страницах размещался ропот населения, воспринимаемый скорее на уровне слухов. Писать о подобном? Салтыков никак не находил слов в оправдание. Ему продолжал мниться нигилизм, не замечая, как под ним нарождался революционный настрой. Может он думал, что внимания должно удостаиваться важное, ясное без постороннего на то указания? Получается именно так, иным образом воспринимать публицистические выпады Михаила не получится.

Реформы Александра II не вели к добру. Что бы он не давал — становилось только хуже. Освободил крестьян? Породил социальную проблему. Устранил предварительную цензуру? Дал волю плодиться высказываниям. В окончании это приведёт к его убийству. Но как подобное разглядишь, отказываясь всматриваться в происходящее здесь и сейчас? При всей критичности, Салтыков оставался проникнутым николаевскими временами. Чаяния новых поколений ему оставались неведомыми. Когда требовалось разглядеть нарождающийся крах системы, Михаил предпочитал снова возвращаться к поколению конца пятидесятых и начала шестидесятых, отказавшихся от насильно им вручаемых прав. И на пороге семидесятых Салтыков замечал всё тех же нигилистов, не подозревая, к чему это в действительности ведёт.

Но почему? Если Гончаров писал художественное произведение, выдавал желаемое за будто бы возможно, то Флеровский сообщал открытым текстом. Проблемы нигилизма может и не существовало в том размахе, под которым теперь представляется. Сколько не говори, обязательно придётся сослаться на Тургенева. А как же прочие писатели? Они продолжали браться, смакуя нигилизм на собственный лад. К оному склонялся и Лесков, а Гончаров так и вовсе выступил поперёд его. Но Флеровский не выжидал — он писал о наглядном. Если где-то происходили волнения, то неспроста. Ведь не могут нигилисты дестабилизировать политические процессы — к такому они склонности не имели. Да и Достоевский — он в 1866 году опубликовал «Преступление и наказание», где единственная насущная надобность главного героя — урвать где-нибудь денег, чтобы продлить дни бесплотного существования. Где же Салтыков согласится с отличным от для него понимаемого явлением? Ежели и восставать на власть, то полушутя, как некогда поступал он.

Михаил пытался разыскать истину, причём никак не связанную с текущим положением дел. Не способна литература зависеть от сегодняшних проблем. И это в России — стране, должной отставать от стран Запада в культурном и нравственном плане. В таком государстве книжные истории обязаны касаться античных сюжетов и утопать в романтических представлениях о бытие. И как же так выходит, что писатели России тяготели к реализму, опередив в том Запад на десятилетия? Получается, Салтыков склонялся к одному, притом в какой уже раз противоречил. Впору снова усомниться в приписываемом ему авторстве. Каким он должен восприниматься потомками, занимая отличные друг от друга позиции?

Увидеть грядущее не так трудно. Достаточно предположить развитие ситуации вследствие даже случайно отмеченного явления. При возникновении необычного происшествия, нужно обязательно его проанализировать. Ещё лучше это сделать в виде художественного произведения. Понятно, читатель может и не оценить подобного подхода, а то и вовсе проигнорировать таковую литературу, найдя в ней надуманность. Есть опасность другого рода — иногда писатель возвеличит несущественные проблемы общества, может даже им выдуманные. И общество отзовётся, сумев такое найти. Тогда последует реакция, из ничего создавшее нечто опасное. Вот это не должно быть допустимо. Тогда как писать о современности? Год назад Салтыков высказывал одобрение, теперь осознал, какой социальный взрыв может сотрясти Российскую Империю.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мириться с современной литературой можно, но как же с нею мириться, если порою она кажется совершенно невыносимой? Когда описываются моменты ради моментов. Желает автор показать порочность нынешнего дня, так ничего кроме данной порочности он не описывает. К чему вообще взялся тогда повествовать? Разве только потешить читательскую публику. Ну, допустим, выступит на потеху, примет на себя роль шута… А дальше что? Скорее всего, его ожидает забвение. Собственно, значение кого Салтыков принижал, те и остаются поныне известными сугубо по заметкам Михаила, совершенно утраченные для внимания потомков. А вот кого Салтыков возвышал — те внимание читателя находят и спустя века. Отчего так? Просто ежели писатель взялся о чем сказывать, делать то он должен основательно, не забывая о предпосылках описываемого и возможных последствиях. Без всего этого всякая литература превращается в подобие хлама — настоящего мусора среди книжных полок.

Следует повторить. Описывать упадок современности нужно обязательно. Да мало о нём говорить, считая необходимым к существованию. Вскоре наступит время, и былое перестанет иметь насущную важность. Читатель из последующих поколений не поймёт, для чего создавалось произведение. В том особенность литературы — она должна оставаться понятной всем, кто берётся с нею знакомиться. В любом прочем случае — она служит увеселением современникам автора, с ожидаемым впоследствии забвением. Следовательно, раз взялся писать о современности, будь добр объяснять, словно повествуешь неразумным. Мало дать представление о нигилистах, объясни суть их жизненной философии. Именно так поступил Тургенев. Как результат — нет таких среди русскоязычных, кому не доводилось знакомиться со знаковым для начала шестидесятых произведением «Отцы и дети».

Опять же, говорить автор имеет в каком угодно ему виде. Таково закреплённое за ним право. Главное, какой трактовке он подвергнется. Вот хоть сам Салтыков — писавший о существенном, но чрезвычайно сложным для усвоения языком. И ничего не поделаешь, ради просвещения читатель вынужден пробиваться через тернии к звёздам. И Салтыков был новатором особого рода, не всегда соответствующим предъявляемым им же требованиям. Вполне хорошо рассуждать о других, не замечая подобного за собой. Разве не напишет вскоре он едких художественных произведений, вроде «Истории одного города», либо «Господ Головлёвых»? И только внимательное рассмотрение — буквально под увеличительным стеклом — позволит разглядеть все утаённые Михаилом аллюзии. В таком случае возникает особый вывод: не всё малопонятное, якобы не раскрывшее тему — таково.

Потому и не понимали Салтыкова. Вроде он говорил об одном, но начинал вступать в противоречие с собой же. Хваля за новаторство в общем, тут же осуждал при детальном рассмотрении отдельно взятых произведений. Михаила могли прямо обвинить, будто он способствует одобрению литературы плохого вкуса. Может потому Салтыков предпочитал анонимную публикацию статей. Исследователи его творчества считают, что «Новаторы особого рода» и «Литература на обеде» написаны им, чему приводятся соответствующие аргументы. Читателю не остаётся ничего другого, как всё это принимать за имеющее отношение к действительности. Всё равно, как не трактуй, за Салтыковым они окажутся закреплены. И читатель лишь будет недоумевать — чему он всё-таки должен верить. Ему останется знакомиться с таким Салтыковым, либо читать журнал «Отечественные записки» отдельно, лишь на их чтении создавая личное мнение, отказавшись от какой-либо персонификации.

Всё же разобраться получится. Обязательно будет выработано определённое мнение. Так или иначе, человеку свойственно с течением времени меняться. Ежели в 1868 году Салтыков мог стремиться к одному, то через два года он может предпочесть иное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждое поколение мучимо единой думой — об упадке текущего. Проще говоря, естественным состоянием для человека, выраженным невозможностью осознать себя через прошлое перед ожиданием наступления будущего. К какому времени не обратись — обязательно найдёшь считающих именно так. Но встречаются и светлые головы, к тому не склонные. Не всё им представляется до конца ясным, чтобы выносить осуждение. Особенно приходится гневаться на авторов — описателей современного положения общества. Казалось бы, что такого светлого можно увидеть в кажущихся дурными чаяниях молодых людей? А уж превозносить подобное или вообще упоминать — верх неприличия. Потому-то и не оценивается современная литература, поскольку воспринимается за сдувающую пылинки с успевшего стать вековечным. Что же, когда-то и проблемы нигилистов всерьёз не воспринимались. Однако, писать о поддавшихся разложению юнцах — не есть признак вырождения самой литературы. Отнюдь, ничего плохого в нынешних днях нет, лучше сразу настроиться, что происходящее сейчас — уже является историей.

Статью по поводу современной беллетристики «Напрасные опасения» Салтыков написал анонимно. Но зная его нрав, он мог вполне оказаться её автором, что и подтверждается исследователями его творчества. Являясь, к тому же, писателем — ему претило всякое мнение, унижающее заслуги литераторов его дней. Разве он писал плохо? Нет! А писали ли плохо другие? Ровно в той же мере, в какой пишут плохо всегда. Другое дело, если пристрастия читательской публики касаются произведений, противных критически мыслящим. В том нет ничего отрицательного, чтобы читатель стремился к лёгкой литературе, играющей с его эмоциями, давая ему им же требуемое, то есть самовольно лишаясь вкладывания смыслового содержания. И когда подобное пользуется спросом — возникает недовольство критически мыслящих, начинающих заново разговор о наступившем упадке литературы. Почему так происходит? Только потому, что критически мыслящие вынуждены уделять внимание популярным произведениям, ибо иначе с их мыслями на действительно стоящие работы никто знакомиться не пожелает. Так зачем просить воду у пустыни, не озадачившись поисками влаги самостоятельно? Ведь порою просто нужно приподнять поутру камень, как живительная влага польётся в рот ручьём.

Для Салтыкова явными были и возрастные изменения в мировоззрении читателя. По прошествии времени он желает читать литературу, удовлетворяющую прежним его запросам, то есть он стремится вернуться к произведениям, написанным в духе прошлых лет. То есть он желает того, чему некогда возводилось противление. И тогда — лет двадцать назад — литература пребывала в упадке, несмотря на возросшие таланты, ставшие со временем восприниматься за внёсшие большой вклад в русскоязычную литературу. С этим ничего не поделаешь. Остаётся малое — не кричать сверх меры о постигшем общество упадке. Да, дурноты молодым людям хватает, и может о том же будут думать последующие поколения, но не размышлять о таком уже сейчас — есть преступление против истории. Незачем скрывать, ибо ежели нужно осуждать — пусть осуждают спустя столетия. На литературе это не должно сказываться.

Подобным образом можно рассуждать не только о литературе. Впрочем, твёрдая позиция всегда имеет не менее твёрдую противоположную точку зрения. Впору сказать, будто в полемических диспутах рождается истина. Забудем! Истины не существует — есть разное мировосприятие, основанное на определённых жизненных ситуациях, сформировавших некое представление о должном быть. Кому нравится видеть упадок в современном дне — пусть видит. Кому предпочтительнее с увлечением наблюдать за культурным обогащением создаваемого прямо сейчас наследия — и тому мешать не следует. Что до Салтыкова — он обозначил позицию, призвав видеть полезное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Без длинных обсуждений и пристального внимания содеянному, обратимся к статьям, так или иначе связанным с 1803 годом. Писал ли их Карамзин анонимно или под своим именем — до подобной конкретики нисходить не будем. Вот, допустим, статья «О русской грамматике француза Модрю» — в оной Николай осуждал специалиста по России, решившего донести до соотечественников особенности русской речи. Суть содержания послания читателю от Карамзина: от незнания не рождается познания. Статьёй «Странность» Николай укорил и русских, выросших и воспитанных во Франции. Они думают, будто умеют говорить по-русски, тогда как от произносимых ими грамматических конструкций коробит сердце исконного носителя языка. И всё же их не переубедить. Они полны уверенности — правильно как раз в их случае.

В статье «Великий муж русской грамматики» показаны страстно увлекающиеся грамматикой люди. Им ничего от жизни не надо, лишь бы лучше изучить язык. Вроде бы в том не было ничего плохого, особенно понимая так ещё и не сформировавшиеся правила записи русских слов. Продолжались споры, как это делать лучше. Читателю оставалось пребывать в недоумении. Ежели обвиняются французы в неверном трактовании русского языка, то отчего такому не быть, если разуму приходилось набираться среди русской челяди, имевшей ещё меньше представлений.

В статье «Письмо сельского жителя» Карамзин показал присущую русскому народу леность. Что будет, предоставь обычного мужика самому себе? Он напьётся и предастся разгулу. Вскоре последует развал хозяйства. При этом не сам русский народ такой — его таковыми сделали обстоятельства. Ведь тягу к крепкому алкоголю завезли на Русь из Европы. Разве прежде не считалось напиться тяжким общественным проступком? Всё течёт и всё изменяется, в том числе и тяга русских к лености. Однако, не в том суть, будто помещик нужен над мужиком. Может дело как раз в том, что ощутив над собою помещика, мужик как раз тогда и разленился? Николай только побудил читателя к размышлению.

Статьи Карамзина о Москве и вовсе следовало мы подавать в единой связке. Так в «Записках старого московского жителя» Николай в очередной раз похвалился отличным знанием древнерусской столицы. Зато иначе смотрится мудрость Карамзина в статье «О верном способе иметь в России довольно учителей». Весьма легко — нужно начать учить таковых самостоятельно. Пора забыть про засилье французских гувернёров — в чей компетентности думающий человек должен сомневаться. И уже в статье «О новом образовании народного просвещения в России» Николай с благодарностью отозвался об Александре I — верном наследнике Великих Петра и Екатерины, продолжателе дел научения россиян. В России принято самостоятельно готовить учителей! Новая радость отражена в статье «О публичном преподавании наук в Московском университете» — Карамзину довелось услышать умных мужей, которых мог прослушать всякий желающий. В сходном духе Николай ещё раз выскажется — согласно текста «Речи, произнесённой в торжественном собрании Императорской российской академии 5 декабря 1818 года».

«Чувствительный и холодный» — статья о характерах. Николай рассказал о двух типах людей: одни всегда полны желания стремиться к свершениям, другие — предпочитают находиться в стороне.

Есть за 1803 ещё две статьи — «Анекдот» и «О счастливейшем времени жизни». Они по содержательности не уступают следующим статьям, установить время написания которых не удалось: «Палемон и Дафнис», «Ночь», «Новый год», «Посвящение Кущи» и «Райская птичка». Из других без даты нужно отметить статью «Флор Силин, благодетельный человек» — про крестьянина, что всем бывшим в горе помогал; статью «Невинность», ибо нет невинности среди людей — она предпочла уйти; и статью «Калиф Абдул-раман» — про человека, пятьдесят лет желавшего власти, а царствовавшего всего десять дней.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1802 год — основание «Вестника Европы». Карамзин — самостоятельный творец, вышедший из периода молчания. Он и не молчал, осмысляя дальнейший творческий путь. Мастером художественного слова Николай себя уже не чувствовал. У него могли закончиться сюжеты для произведений, а может его захватила идея работы над историей. Ему предстояло трудиться над переводами. И, тем не менее, статьи из-под его пера всё-таки выходили. Да и как их не писать, если «Вестник Европы» требовал наполнения.

Сразу к статье «О любви к отечеству и народной гордости». Ставилась задача определить, почему всё складывается столь непонятным образом. Отчего жителю северных стран неуютно в жарком климате, ему всегда хочется вернуться обратно. Так и в случае жителей южных стран — им не нравится холодная погода. Множество нюансов можно привести, однако следует обратить внимание на других. Периодически в тех или иных землях рождаются люди, способные влиять на происходящее. Почему не где-то ещё, а только там? Родись они, допустим, не во Франции, а в России — всему предстояло складываться иначе.

В статье «Моя исповедь» Николай собирал камни. Не решаясь говорить от себя, подписавшись графом NN, он подводил промежуточный итог сделанному. Но читатель склонен думать, что не о себе он писал, хотя бы уже на том основании, что в 1802 году он не перешагнул сорокалетний рубеж, пусть в остальном быв близким к истине. То, о чём бьются историки и литературоведы, то им внушил непосредственно Карамзин. Николай без стеснения говорил от лица NN о том, что он является иконой стиля, умеет пленять девушек… и просто красавец с подвешенным языком.

В статье «О лёгкой одежде модных красавиц XIX века» Николай сообщает о меняющихся нравах женщин. Лично он успел застать скромность девушек в быту, умелых хозяек, живущих в дали от шума городов и способных на принятие важных решений. А теперь всё переменилось. Нынешние красавицы пусты духовно, притягивают лишь внешним блеском, тогда как кажутся неприспособленными к жизни. Что же, потомок успокоит Карамзина! Ещё не раз девушка после успеет стать скромной и снова раскрепощённой — данная особенность характерна для смены поколений, причём не только в отношении женского пола.

В статье «От чего в России мало авторских талантов» Николай думал о разном, но не о существенном. Не видел он, что писательство должно приносить прибыль. А ежели нет дохода — не будет и желающих творить. С другой стороны, не для кого писать. Кому читать создаваемое в пылу творческих порывов? Ежели только для малой прослойки населения, обязательно связанной с царским двором. Дворянству более нравилось читать французских авторов, ведь известно — не каждый из причастных к высшему сословию владел русским языком. И тут потомок успокоит Карамзина! Писателей в России будет много, что в пору появиться желанию ограничить их порывы к творчеству. Однако, также Карамзин написал статью «О книжной торговле и любви к чтению в России», где указал на рост количества книжных лавок, за что следовало благодарить издателя Новикова, умевшего находить подход к читательской публике.

Статья «О случаях и характерах в российской истории, которые могут быть предметом художеств» должна считаться экскурсом в историю. Николай ясно давал понять — после избавления от ига рост русской культуры начинал спешно подниматься. Статьёй «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени» Карамзин продолжал себе вторить. А вот в статье «О московским землетрясении 1802 года» отразил октябрьское событие, мало кем отмеченное. В виду слабости, оно никого не заставило побеспокоиться. Зато Николай высказал теорию о заполнении горячим воздухом земных пустот, вследствие чего земля и сотрясается. Ещё одна статья «Мысли об уединении» должна остаться без внимания, хотя бы согласно её названия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Помимо художественных работ, Карамзин проявлял страсть к написанию публицистических статей. Ещё не основав журнал «Вестник Европы», Николай вёл активную деятельность журналиста. А учитывая многообразие написанных им трудов, осознавая сложность обращения с данным материалом, поскольку тяжело определиться, как лучше его рассматривать. Затруднение возникает по понятным причинам: во-первых, не всегда удаётся определить истинного автора; во-вторых, не было такого собрания сочинений, где творчество Карамзина представлено в соответствии с хронологией написания, либо опубликовано в полном объёме. Сообразно этому, принимаясь за дальнейшее изучение наследия Николая, будем стремиться получить в меру удобоваримый результат.

Вернёмся тогда к публицистике за 1793 год. Карамзин написал посмертную речь «Цветок на гробе моего Агатона» по усопшему другу. Сам же Николай сказал — неважно, кем умерший являлся, он не оставил по себе той доброй памяти, чтобы о нём вспоминали потомки. И плохих дел он не совершал, просто не сумел прославиться. Потому давайте считать его Агатоном. А кто такой Агатон? Это современник Еврипида, прилагавший усилие для окончательного нивелирования значения хора и мифологических сюжетов. Да, думается, ничего кроме метафоры Николай не подразумевал.

В статье «Что нужно автору» отражено основное, к чему должен стремиться писатель. Карамзин проявил твёрдую уверенность — важно поощрять многообразие. Каким бы человек не казался плохим или хорошим писателем, прежде всего, он — личность, которой присуща и способность ошибаться. И как не пиши, даже совершая ошибки — писатель сохраняет присущую для его восприятия важность. Пусть лучше человек показывает уверенность в силах и пишет от чистого сердца — прочие качества его не испортят.

В статье «Нечто о науках, искусствах и просвещении» Николай задумался о культуре вообще. Разве несёт понимание возвышенного, способность к проявлению умения существовать в человеческом обществе? Ежели взять для примера Спарту, где не поощрялось иное искусство, кроме физического превосходства; где только власть силы имела значение. Спартанцы не стремились к проявлению уважительного отношения к духовной составляющей социума. Но никто не скажет, что они не умели быть добродетельными. Сколько не говори о культуре — к полному убеждению в необходимости ей следовать не придёшь. Впрочем, до Спарты и Лаконии Пелопоннес прославился богатой мифологической историей. Поэтому, что не говори, спартанцы были прямыми потомками покорителей Трои.

Продолжая размышлять о древних временах, Николай написал статью «Афинская жизнь». Он представил себя древним греком, и отправился бродить по Аттике, побывав и в античных Афинах. Всегда кажется, что лучше понять нечто далёкое — постаравшись к оному приблизиться.

Статья «Нежность дружбы в низком состоянии» (ещё одна написанная в 1793 году) и статья «Деревня» (за 1792 год) проходят мимо читательского внимания.

Предстоит остановиться на своеобразно понимаемом цикле изречения мудрости устами Мелодора и Филолета. Это статьи «Мелодор к Филалету» и «Филалет к Мелодору» (обе за 1794 год) и «Разговор о счастье» (за 1797 год). Карамзин продолжал настаивать на необходимости осознать смысл творимого человеком. Из века в век раздаются призывы о необходимости ценить и превозносить всё им совершаемое. На деле выходит иначе — любое достижение приводит к войне. В приоритете у людей остаётся жадность до удовлетворения политических амбиций, позволяющих получать определённые выгоды, в том числе и культурные достижения соперника. Лучшее доказательство сих слов — Европа. Не её ли народы стремились к просвещению, добивались прав и думали о лучшем для человечества? Итогом их устремлений стала взаимная война. Зачем? Во имя всеобщего благополучия, конечно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что есть современная литература? Каким мерилом она измеряется? Уж точно не с помощью литературных премий. Однако, обладание определённым званием всегда придавало весь в глазах большинства. Оттого на обложки книг то и дело выносится гордое звание номинанта или лауреата. Так порою легче продать, особенно труд писателя, некогда сумевшего добиться признания в узких кругах. В современной России дело с литературными премиями обстоит не очень хорошо. Вернее, они существуют, но не несут требуемого от них определяющего значения. Каждая из них — своё собственное направление, выбирающее литературу по заранее заданным условиям. Поэтому, дабы помочь читателю ориентироваться в мире российских литературных премий, выпущено данное издание.

Всего охватить невозможно. Первоначально взяты для рассмотрения лауреаты следующих премий: Русский Букер, Национальный бестселлер, Ясная поляна, Большая книга и НОС. Учитывая необходимость ежегодного обновления издания, в последующем планируется пополнение новоиспечёнными лауреатами, в том числе и с добавлением иных премий, первоначально оставшихся без внимания. Разумеется, тут интерес в первую очередь должен исходить от организаторов, либо непосредственно от читателя.

Премии решено расставить не по их весу в глазах читающей публики и не по алфавитному порядку, за основу взят год первого вручения. Сама структура каждой премии подразумевает её общую характеристику с последующим перечислением непосредственно лауреатов, где указывается год вручения и (год написания или издания) премированного писателя или лауреата. Если премия вручалась не за произведение, а за некие заслуги, то они просто указываются, без какого-либо дополнительного комментария, поскольку негоже прилагать старание к объяснению там, где никто не сообщил конкретики по сделанному из личных побуждений выбору. Часть публикаций повторяется — это сделано для удобства.

Дополнительного раскрытия содержание не требует. Читатель и без лишних объяснений поймёт, по какому принципу наполнялся данный труд. Вместе с тем хочется поделиться огорчением, выраженным через невозможность стать причастным к чтению некоторых отмеченных премиями произведений, что связано с необязательностью самих организаторов. Лауреаты продолжают оставаться важной составляющей частью премии на протяжении года, тогда как впоследствии они чаще всего забываются, причём вместе с премированными произведениями. Разве премии существуют ради сегодняшнего момента? Наоборот, принимающий лавры писатель должен стремиться сделать своё произведение более близким к читателю, если не сразу, то спустя время. К сожалению, спустя время обычно наступает полное забвение.

Выраженное тут мнение остаётся частным мнением составителя. Необходимо помнить, литература всегда воспринимается человеком с высоты жизненного опыта и, следовательно, сформировавшихся предпочтений. Говоря кратко: если не нравится одному, это может нравиться другому. А значит и не требуется создавать самому себе воинственное настроение. Наоборот, точку зрения оппонента следует принять в качестве допустимой, но никак не воспринимаемой за обязанную быть оспоренной. Лучшим способом станет вступить в диалог с другими читателями, писателями или составителем сего издания, используя корректные выражения. Ведь литература — это борьба внутри человеческого социума за право на самовыражение. Значит, достаточно оказаться услышанным, чтобы другие поняли, каков ваш собственный жизненный опыт, если он подразумевает высказываемое лично вами мнение.

Если вы решились на знакомство с лауреатами современных российских литературных премий, тогда не обходите вниманием и сайт http://trounin.ru — постарайтесь увидеть литературу в большем смысле, нежели того желаете. Наши современники заслуживают внимание, а ещё больше они хотят слышать мнение читателей, каким бы оно не являлось. Но и про мастеров пера прошлого забывать нельзя, о чём будет сообщено в других изданиях, обязанных когда-нибудь увидеть свет.

Данное издание распространяется бесплатно.

Уточнение: последнее обновление в феврале 2020 года

Рано или поздно читатель должен определиться, по какому из четырёх путей ему идти. Он может более не прикасаться к книгам, продолжит читать, либо сам станет писателем, а то и предпочтёт стезю литературного критика. Ему уже не будет интересно просто знакомиться с литературными произведениями, случайно выхватываемыми из общего потока. Потребуется сделать выбор, хотя бы для поры первых впечатлений. Это может быть некое направление, либо обобщающее понятие. Например, появится необходимость изучать лауреатов литературных премий, а то и пройтись по спискам из чьих-то рекомендаций. Всё это обязательно будет. И ни один из четырёх путей не будет казаться важнее прочих.

Если выбрать путь литературного критика, тогда придётся смириться с неизбежностью отторжения. Понадобится уподобиться служителю книжного дела, готовому беззаветно потворствовать музам творческого процесса писателей. Не сам критик станет формировать собственное мнение, он подпадёт под чужое влияние, должный отказаться от каждодневной суеты, стремясь найти общий язык с творцами художественных строк. Это в идеале, тогда как чаще под литературной критикой понимается совершенно иное извращённое суждение, обязывающее измышлять то, чего не существовало в мыслях писателей, отказываясь видеть суть показанного за мелочностью незначительных деталей.

Критика — это такой же процесс создания художественного произведения, только вынужденный оказываться разбитым на мелкие части. Редкий критик берётся за чужие произведения, создавая на их основе собственные. Если же он этим занимается, то именуется специалистом. Но оправдано ли становиться мастером одного произведения, писателя или направления? Иногда ответ положительный, а чаще — отрицательный. Нет, литературному критику полагается браться за многое, оставляя обо всём им узнанном ёмкие суждения, замкнутые в ограниченное количество печатных символов. И только когда накопится материал, достойный отдельной публикации в виде некоего исследования, тогда и появляется собственный труд, но состоящий из всё тех же мелких частей, только уже создающий впечатление цельной работы.

К 2016 году осознание этого пришло. Забытыми оказались случайности, уступившие место иным предпочтениям. Возникло желание стать причастным к миру литературы. К сожалению, литературная критика действительно воспринимается унитарной частью творческого процесса, не должной отступать далее на неё возлагающихся функций. То есть задачей критики становится необходимость разобрать произведение на составляющие, не соглашаясь видеть его целостность. Поэтому всё сказанное выше, призывающее отказаться от мелочности, стало непреодолимой преградой, не позволившей стать убедительной силой перед лицом закостеневшего мышления редакторов периодических изданий.

Что осталось? Осталось малое — читать и творить, не подвергаясь осуждающим взглядам и высказываниям. Появились другие способы самовыражения, ставшие уникальным явлением в мире литературной критики. Допустим, идея поэтическими строками рассматривать поэзию. Мысль об этом возникла спонтанно, пробуждённая сказаниями англосаксов. В остальном же, слог остался прежним, таким же угловатым и столь же далёким от строгости классического понимания построения прозы. Это не требовалось исправлять, как нет нужды отказываться от присущей манеры изложения.

В том же 2016 году началась работа над литературными премиями. Делались робкие попытки осмыслить, пока ещё не массово, а беря нечто в качестве инструмента для пробы. Таковым стала одна из современных русских премий, едва не заставившая отказаться от начатого дела.

Данный архив сочинений решено разделить на две части. Он будет излишне большим, что не позволит ему смотреться в виде единого издания. Остаётся надеяться, читатель не сильно окажется опечален. Более того, архив за 2017 год и вовсе может оказаться разделённым на три части. Поэтому, ознакомившись с первой половиной, не забудьте приступить к чтению половины второй.

Данное издание распространяется бесплатно.

Прошло десять лет с момента реформы по отмене крепостного права. Настала пора подводить промежуточные итоги. Всё-таки десять лет — это срок, которого вполне достаточно, чтобы оценить эффективность и последствия произведённых Александром II изменений. На деле так ничего и не поменялось. Изменялась суть крепостничества, уступившая место едва ли не худшему в развитии человечества направлению мысли — капитализму. Теперь не существовало определённого человека, которому крепостной должен был служить с рождения. Отныне каждый сам волен оказывался выбирать, ради кого он будет продолжать существование. При этом зависимость осталась в той же мере неизменной — приходилось расплачиваться деньгами, либо трудом.

Но куда надо направить дальнейшее движение? Задумав реформу, осуществив её, требовалось продолжать развивать начинания. Александр II поступил иначе. Дав требуемое, он стал возвращаться к обратному, формируя устройство государства наподобие николаевского. Почувствовавшие волю, некоторые представители общества стали осуществлять террористическую деятельность, тем доказывая право на полное освобождение от абсолютно всех форм принуждения. Александр II не мог и не имел права с подобным мириться, вынужденный ограничивать право населения на волеизъявление, вводя поправки в уже осуществившуюся цензурную реформу. В создавшихся условиях формировалось новое общественное мышление, вновь обратившееся к опыту Франции.

Отгремевшая франко-прусская война открыла прежнее стремление части французов к созданию коммун. Не требовалось терпеть над собою власть правителей, избираемых или осуществляющих власть по праву рождения. Общество должно регулировать себя самостоятельно. Подобное политическое направление именуется анархией. Салтыков видел устремления населения Франции иначе, воспринимая неустойчивостью её общества. Сама анархия французов — это пережитки прошлого, постоянно возрождаемые из тлена. Подобного допускать не следовало. Каким бы общество не казалось угнетаемым, оно всё же обязано придерживаться определённых рамок, иначе вслед за анархией обязательно случится построение монархий, скорее всего деспотического плана. Так чаще всего и случалось в истории человечества.

Для примера Михаил приводит неразрешимый спор учёных мужей, суть которого идентична, но метод осуществления разнится. Ставится задача разом перевернуть мир. Одни утверждают, что этого сделать невозможно. Другие ратуют за осуществимость подобного замысла. Из предпосылок вторых Салтыков вывел наблюдение, трактуя его следующим образом. Если допустить, будто мир способен разом перевернуться, тогда он обязан принять прежнее положение. Из чего следует: неважно, каким способом проверять теории, на практике конечный результат окажется требуемым. Можно на свой лад трактовать предположения Михаила. Анархия допустима, но она не сможет долго существовать, уступив место если не монархии, то другой форме управления государством.

Подобное получается применить и к крепостничеству. Его действительно отменили. Только отменили ли? Уже стало понятно, что такого не случилось. В провинции помещики не желали уступать, некоторые крестьяне и вовсе не знали о реформе. Александр II решал регулировать ситуацию в меру собственных сил, усиливая административный контроль. В чём-то он всё равно оказывался прав. Требовалось проявлять власть, покуда само по себе ничего не наладится. Он мог мыслить об одном, тогда как на местах то понималось превратно, отчего и нарождались народники, желавшие смерти царя.

В России всегда так. И с этим ничего не поделаешь. Правитель страны чаще желает блага государству, тогда как исполнители предпочитают набивать мошну, действуя против интересов государя. В итоге гнев населения обращается именно на правителя, действовавшего из лучших побуждений, но всё-таки заслужив в свой адрес нелестные эпитеты. За всеми уследить невозможно. Нужны иные инструменты воздействия. Самый основной — безжалостно карать отступников. Ежели кто оступился, особенно из власть имущих, с того царская десница обязана снимать голову. В любом ином случае, предстоит готовиться к возмущению населения. Александр II должен был то понимать, ибо на себе испытал гнев граждан, готовых к совершению отчаянных мер.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Защищай глупое, чтобы утвердить мнение о его глупости. Салтыков продолжил размышлять, не собираясь мириться с повседневностью. Более не пылал злобой, не делился едкостью, всего лишь демонстрируя, как стремление к неугодному даёт всем представление о, собственно, неугодном. Но в художественных произведениях Михаил накала не сбавил, крепко усвоив принцип шокирования читателя. Недостаточно показать нечто, указывая на отрицательные черты, нужно сочинить оду, дабы понимание противности само пришло. Сей приём в литературе не нов, правда не каждый писатель умеет им пользоваться. Тут кроется и ещё одно неприятное обстоятельство. Читатель не всегда может принимать похвалу глупости, восприняв её в качестве защитительной речи автора. Дабы подобное отношение к литературе разрушить, нужно научиться понимать, что ни один писатель в действительности не станет отстаивать глупость, ежели он сам при этом глупцом не является.

Как же быть? Жизнь не должна стоять на месте — всему требуется развитие. Однако, жить в эпоху перемен — худший из возможных вариантов бытия. Только бывало ли такое, чтобы изменений вовсе не было? Безусловно, случались десятилетия застоя, ничем не выраженные. Но разве и тогда ничего не происходило? Разумеется, процессы не останавливаются, постоянно развиваясь. Поэтому нельзя достичь идеала, поскольку стремиться к его достижению придётся всю оставшуюся человечеству вечность. И тут возникает понятие легкомыслия. То есть человек начинает ко всему относиться снисходительно, не выражая существенного мнения, кроме призыва к тому, чтобы всё оставалось по-старому, ибо всем должно нравится жить сегодняшними представлениями, без каких-либо исключений.

На самом деле, куда бы не вёл мысль Салтыков, его рассуждения — одна из точек зрения. Не могут все люди с ним согласиться. Причина в обыденном различии. Дабы противоречий не имелось, требуется всем родиться в один день, прожив жизнь и умереть, родив перед смертью следующее поколение. Пока существуют различные условия становления, имеются различия в возрасте и во множестве прочих факторов, до того момента человек не научится понимать себе подобных. Остаётся призывать к гуманности, порицая чрезмерно часто проявляемую человеком жестокость.

С другой стороны, достаточно вспомнить человечество пещерных времён, практически жившее в условиях быстрой смены поколений, так как взрослые рано умирали. Никакого существенного развития не наблюдалось. И только когда человек стал жить дольше, как раз тогда произошёл расцвет технологий, вслед за чем наметился быстрый рост, постоянно омрачаемый выходом агрессии. Получается, жить при переменах — залог развития человечества, тогда как призыв к мирному существованию — путь обратно в пещеры.

Салтыков настолько глобально не мыслил, предпочитая наблюдать за российским обществом. Ему казалось неправильным молча взирать на сограждан, продолжавших смиряться с действительностью, никак не выражая желания противодействовать устоявшемуся. Тем самым он оправдывал самого себя, ибо привык выражать частное мнение, всегда расходящееся с проводимой властью политикой. А если задуматься, то к чему должен был стремиться россиянин, чьи мечтания Александр II итак претворял в жизнь? Люди хотели избавления от крепостного права — и были избавлены. Им не нравилось прохождение обязательной цензуры перед публикацией — отменили и её. Единственная оставшаяся возможность для противления — требовать пересмотреть сделанное.

Постоянно совершенствоваться, не останавливаясь на достигнутом: таково мнение Салтыкова. Недостаточно освободить от крепостничества и забыть о нём — надо постоянно помнить, прилагая усилия для новых изменений, желательно в лучшую сторону. Так и с цензурой. Ослабить её ослабили, да отчего периодические издания по воле цензурного комитета продолжают закрывать? Как вскоре произойдёт и с журналом «Искра», где Михаил анонимно разместил статью «Похвала легкомыслию».

Автор: Константин Трунин

» Read more