trounin.ru

Пока исследователи творчества Мёрдок ссылаются на Ксенофонта, видя в том явный намёк на радостное ликование древнегреческих воинов, пробившихся к морю, читатель склонен отметить саркастический намёк непосредственно Айрис, ёмко отразившей подход к написанию произведения. В лучших традициях потока сознания, Мёрдок пыталась нащупать сюжетную линию. Повествование сплеталось с обозначенного замысла, после перебором всего и вся выводя к драматической составляющей. Зачем и почему? А это ещё одно переосмысление названия. Пусть для читателя на страницах отражена обыденность момента, будто бы вовсе неважная. Ну кому интересно знать, чем питаются гедонисты? Какие мысли сидят в головах у сибаритов? Может спустя две тысячи лет стряхнут пыль с книги Айрис Мёрдок, прикоснувшись к скрупулёзному описанию действительности давно ушедших в былое лет. Говорить можно о чём угодно. Но всё же нужно взглянуть и на саму историю, с которой читатель оказался вынужден познакомиться.

Говорят, нужно прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно. Это не про главного героя произведения. Он прожил жизнь, наполненную событиями, достигнув всего им желаемого, кроме самого основного — личного счастья. За жизнь он ни с кем себя не связал, не завёл детей, теперь вынужденный проводить дни на берегу моря. Где-то в глубине души он явно понимал, сколь много потерял. Особенно ярко осознав, встретив на том же берегу некогда им любимую женщину. Годы прошли, она счастлива в браке, воспитывает сына. Как теперь главному герою мыслить своё дальнейшее существование, имея такой пример перед глазами? На его беду — он стал героем книги за авторством Айрис Мёрдок. И начнётся череда из событий, в которые не следовало вмешиваться, поскольку каждый его шаг будет воспринят за правильный, тогда как после всё будет низведено во прах.

Читатель должен понимать, приведённое изложение сюжета — малая часть повествования. Это та самая канва, обёрнутая во многие лишние для текста слова. Или как читатель должен понимать тех же исследователей творчества Мёрдок, ссылавшихся на французских экзистенциалистов? Канон экзистенциальности — ничего лишнего. Не бритва Оккама, но всё же! Айрис полагалось вымарать лишнее, начиная от вступления и до поиска сюжета, ознакомив читателя с лаконичным изложением человеческой драмы, где главный герой хотел для себя лучшего, сломав жизнь каждого, до кого он дотянулся. Может быть Мёрдок таковую работу проделала, облегчив текст от ещё большего напластования слов. Или всё оставила без изменений, согласно другого приписываемого ей принципа — что не делай, совершенство будет достигнуто и без твоего участия.

Как тогда следует относиться к содержанию произведения? Оно останется неизменным, в каком бы возрасте читатель не принялся за знакомство с текстом. Надо иметь особый склад ума, позволяющий сохранять усидчивость до последнего. Опять же, следуя заветам исследователей творчества Мёрдок, если Айрис идёт по пути дзен, то читатель — освобождённый от пут даос. Чтение не должно приносить удовольствие, оно должно напитывать разум. И цельное зерно всегда будет найдено, какого бы уровня не был текст. В одном Мёрдок помогла — обозначив сюжетную линию, разрушив для читателя идеально выстроенную модель выражения гнева. Теперь не получится указать на чрезмерное количество воды в тексте, так как самое главное находилось на поверхности. Пока читатель пытался проникнуть вглубь содержания, течением его вынесло обратно.

Как не добавить то обстоятельство, что за «Море, море» Айрис Мёрдок получила Букеровскую премию? Пожалуй, этой строчки могло быть достаточно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не дано всем писателям писать одинаково хорошо. Это и к лучшему. Поскольку не каждый читатель согласится читать то, что кому-то кажется прекрасным образцом художественного слова. Ведь одни читатели требуют увлекательного сюжета, другим подавай мешанину. Но и с писателями случается странное: сегодня они пишут книгу в одном стиле, через несколько лет — в совершенно ином. И читатель, ранее обжёгшийся на знакомстве с автором, либо его искренне полюбивший, при очередном чтении находит далеко не то, чего ожидал. В том и заключается проблема литературы — невозможность заранее понять, стоит ли браться за чтение книги. Про переводы — совсем отдельная история, так как даже талантливо написанную книгу может испортить человек, не обладающий точно такой же степенью таланта, чтобы донести до читателя содержание произведения. Впрочем, раз разговор зашёл о творчестве Айрис Мёрдок, то сомнительно, будто её литературные труды могут спасать или уничтожать переводчики, поскольку нельзя испортить то, к чему нужно подходить с особой осторожностью. Проще говоря, Мёрдок писала тяжёлым для усвоения стилем, более утопая в собственных размышлениях, чем позволяя событиям продвинуться хотя бы на сантиметр.

Что видит читатель на страницах? Допустим, разговор двух действующих лиц. Они едут в машине, жарко спорят друг с другом. Спор их протекает обстоятельно, к описанию чего Айрис подошла с чрезмерным усердием. Спорить они могли так долго, сколько могло хватить терпения у самой писательницы. И по времени их спор затягивался, превышая норму положенного, ибо не с одного края страны они ехали на другой. Но читателя нужно интриговать, отчего беседу следует завершить, породив совсем уж неожиданные размышления. Кто прежде спорил, тот не может толком вспомнить, как беседа была завершена. Ему кажется — он убил собеседника. А собеседником являлась его жена. Может она вывела из равновесия, он слетел с дороги в водоём, а может сам вытащил жену из салона и принялся собственными руками погружать её голову в воду… В общем, должен был убить. Убил ли? С тем же успехом можно было следом вспомнить про инопланетян, с кем пришлось иметь контакт несколько часов назад, ибо только так человек сумел пробудиться ото сна. Почему бы и нет…

Нет, жена не была убита. Или была? Всё-таки её убили. Или не убили? Отчего бы не продолжить рассуждения? Глядишь, написанными окажутся ещё десятки страниц, после и вовсе получится припомнить дополнительные детали. Как понимает читатель, знакомиться с творчеством Мёрдок невероятно тяжело. Ну а как же прочие действующие лица? Имеют ли они значение для повествования? Вообще, хотя бы самая малость имеет значение для повествования? Или всё слишком эфемерно, должное сойти на нет, стоит перелистнуть страницу? Да и главный герой повествования — насколько его участие требовалось сюжету? Он даже успеет умереть сам, никакой пользы в итоге не привнеся. И смерть его обставят так, словно то случилось не тем образом, как было на самом деле. Только это всё останется домыслом, каким является любое обстоятельство, описываемое Айрис Мёрдок.

Много слов вокруг ничего — такая должна возникнуть мысль у читателя. Иные писатели испытывают острую необходимость делиться с миром художественным словом, не допуская никого до сокращения текста. Таково авторское право: излагать угодным образом. Ничего другого читателю не остаётся, ежели он желает понять, о чём ему желал рассказать автор. Дело в том, что Мёрдок просто рассказывала.

Автор: Константин Трунин

» Read more