trounin.ru

Цикл «Анжелика» | Книга №4

Когда читаешь в книге про какие-то события, то всё внимание сосредоточено именно на них, совсем забывая о возможности иных действий, умалчиваемых авторами. Голоны в цикле книг про Анжелику решили устранить эту брешь, позволяя читателю увидеть жизнь не только сельской и столичной Франции, включающей аспекты с низов до королевского двора, но и гораздо дальше, когда читатель с удовольствием для себя получает возможность открыть иные места и страны. В «Неукротимой Анжелике» даётся обширная картина жизни на Средиземном море и в его окрестностях. Учитывая объём книги, равный самой первой, прочитать будет о чём.

Заранее стоит обговорить один солидный минус — события происходят в такой последовательности, что авторов хочется заставить извиниться перед читателем за неудобства, причиняемые полной абсурдностью перемещений Анжелики с корабля на корабль и чрезмерной затянутостью, когда приходится наблюдать поражение одних перед другими, чтобы те потерпели поражение от следующих, вплоть до совершенного отвращения. Если бы не знакомство с Мальтийским орденом, красочным описанием продажи рабынь и зверств марокканского султана, то книгу хочется закрыть в самом начале, от чего в очередной раз убеждаешься в бесполезности любых правил по чтению книг, ведь не знаешь, когда сюжет раскроется перед читателем в том ключе, который ему и нужен.

Судьбы героев переплетаются. Если Анжелика продолжает искать мужа, и, кажется, находит его — почему-то читатель думает именно так, видя благородного обезображенного разбойника с финансами графа Монте-Кристо и таинственностью капитана Немо; то бедный адвокат ныне чуть ли не всей полицией Франции командует; а вот друг детства попал на галеры, где, казалось бы, уже точно должен вот-вот отправиться на другой свет, только Голоны будут последовательными до конца, позволив ему дожить до самых последних книг, наверное. Другие новые герои — люди с яркой харизмой. Голонам удаётся создавать действительно притягательные портреты, когда ты веришь в существование таких людей, лишённых привязки к устоявшимся типам: суровый пират благородного происхождения ищет свою правду, представитель мальтийского ордена на Крите старается выгадать новые возможности для своей структуры, лидер рабов диктует волю правителю мусульманской страны и с радостью принимают все испытания, жестокий султан держит подданных в ежовых рукавицах и не считается с чьим-либо мнением, каждая невольница рассказывает свою собственную необычную историю жизни, делясь сведениями о быте разных стран, где мир понимается совсем по-другому; отдельного упоминания стоят христианские миссии, чья цель — освобождение христиан из рабства.

Для жителей северной Африки христиане предстают прежде всего Мальтийским орденом, что представляется им самой большой страной этой веры, противной мусульманству и имеющей с ним общие корни. Голоны не стесняются показать презрение к ренегатам (христианам, перешедшим в мусульманство). Судьба женщины не порадует современного читателя, ибо женщина на Востоке хуже раба, её удел быть в гареме, либо влачить ещё более жалкое существование, где о правах говорить не приходится. Если читатель думает, что гарем охраняют евнухи, то Голоны разрушат этот миф, выдавая картину истинного положения дел, где женщин охраняют свиньи и кошки — ещё более жестокие стражи, способные нанести серьёзные увечья. Можно представить, насколько Анжелике всё будет это трудно осознавать, находясь на положении рабыни, чей статус не будет иметь никакого значения, поскольку она подалась в путешествие без чьего-либо высокого покровительства, а первый захват судна, на котором она плыла в сторону своей консульской территории, низводит её до самого нижайшего положения, после чего события второй книги, касающиеся парижской клоаки, кажутся лёгкой прогулкой.

Главное лицо на Крите становится рабом на невольничьем рынке Крита — удивительная картина, но Голонов это не останавливает. Читатель в восхищении потирает ладони, наблюдая за торгами. Не ускользнёт от внимания ни влажный липкий пот, ни предположения о судьбах невольников, чья жизнь в зависимости от покупателя может быть далее не только негативной, но и очень даже положительной. Не зря некоторые женщины самостоятельно низводили себя до положения продажных лотов, лишь бы попасть в гарем влиятельного господина, способного обеспечить их безбедное существование. Рынок рабов получился у Голонов просто превосходным. Но, всё-таки, ступень парадоксальных нелепостей выльется в очередное неблагоразумие, где во всём виноватым окажется мумиё. Казалось бы, причём тут мумиё? Но Голоны поставят это удивительное вещество в такое положение, от которого сюжет продолжит раскручиваться до самого конца.

Читателю может понравиться описание пиратских судов Средиземного моря со своим кодексом чести, где пираты оказываются более благородными и честными, нежели команды остальных кораблей, честно плавающих под флагом той или иной страны. Основное отличие пиратов от законных представителей — наличие цепей на гребцах (у пиратов в цепях никого нет). Идеализирование благородных разбойников вызовет трепет у романтичных дам. Состав экипажей во многом схож — это французы, итальянцы, мусульмане и… пленные русские, отличающиеся превосходными способностями к работе с вёслами. Видимо, сказались русско-турецкие войны. Впрочем, русские останутся бородатыми мужиками, никак не влияющими на сюжет, хотя отчего-то падкая на мужчин Анжелика способна соблазниться многими, но всё равно не русскими гребцами.

Религиозные споры могут вызвать у читателя такой же интерес, как и все остальные происходящие события. Марокканский султан очень трепетно относится к вероисповеданию, признавая достижения христиан в деле веры, но отрицательно относится к одному из основных постулатов о Троице, разработанном примерно в VI веке, а спустя тысячу лет ещё сильнее ставшим важным для христиан. Мусульманин не может понять идеи разбиения личности Единого на бога, сына и духа. Копаться глубоко не стоит, но троица во главе — это всё проистекает из индуизма, а мусульмане этого принимать не хотят, что является очередным различием в, казалось бы, единых религиях, но пошедших по разному пути осознания мироустройства.

«Неукротимая Анжелика» — не просто книга, это полноценный исторический труд, где в доступной форме показывается жизнь людей XVII века, попавших в места, о которых в литературе очень мало упоминаний. А ведь тут есть о чём писать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Станция на горизонте» — первая ступенька к тому самому Ремарку, что позже одарит мир «Тремя товарищами», «Триумфальной аркой» и множеством других произведений, за которые писатель удостоится славы на века вперёд. Не будем заглядывать в будущее, но в XX веке Ремарк прочно завоевал себе место среди мастеров пера. Характерный для Ремарка стиль выжимать из читателя всё до последний капли, подавляя хорошее настроение и опуская уровень самооценки ниже допустимого минимума — такой стиль появился не сразу. Ремарку пришлось пройти долгий путь, прежде, чем из-под его руки начали выходить действительно впечатляющие книги. До «Станции на горизонте» общественность была ознакомлена только с «Приютом грёз», после которого Ремарк написал и отложил в ящик «Гэм» — не самую удачную книгу — опубликованную только в конце XX века. Таким образом, «Станция на горизонте» получается промежуточным вариантом, когда Ремарк ещё не нашёл себя, но уже знает о чём будет писать следующие книги, стараясь продолжать отражать собственные впечатления об окружающей его жизни. Если «Гэм» — отражение зарубежных поездок по Азии, то «Станция на горизонте» — итог увлечения автогонками.

Читать книгу приходится с усилием, поскольку вся гоночная суета будет интересна только истинным фанатам этого вида спорта, где во главу всего ставится скорость и способность добиться нужного результата. Как таковой любви в книге нет. Нет тут и фатализма. Есть только привязанность к автомобилям и желание обойти принципиально важного соперника, для чего нужно стараться скрывать от него свои способности не только на трассе, но и во время подготовки и даже в обыденной жизни, для чего существует множество тактик поведения. Герой книги — молодой парень, которому посчастливится сыграть важную роль в достижении поставленной цели. Ремарк описывает всё так, будто ты наблюдаешь со стороны: сцена с пораненной рукой и мыслями о необходимости участия не двух, а трёх рук при рулении во время гонки; сама гонка заставит отставить в сторону телетрансляцию и её комментатора, когда твои уши улавливают совсем не ту информацию, о которой твой мозг хочет знать в данный момент. Лучше поэтическое описание запаха жжёной резины, пролитого на дорожное покрытие скользкого масла, забитых пылью дыхательных путей, оторвавшегося колеса и выброса адреналина. Но никак не о подготовке команд к мероприятию, тестовых забегах, событиях до гонки и… посмотрите, наконец-то обогнал, да как обогнал. Впрочем, уровень описания процесса гонки не самый лучший у Ремарка — позже, уже после второй мировой войны, свет увидит книга «Жизнь взаймы», совместившая в себе многие элементы из «Трёх товарищей» и увлечения Ремарком автомобилями — там читатель сможет вкусить всё сполна.

Красивую жизнь ведут герои книги — лазурный берег Франции, Монако, Италия — глаз отдыхает на серпантинах, а дышать перестаёшь при дорожном происшествии на краю пропасти. Болеть за игроков в казино не будешь, но с любопытством посмотришь за вариантами игры в рулетку, и просьбами банка подождать с выплатами, поскольку денег в кассе больше нет. Ближе к концу книги Ремарк станет слишком сентиментальным, подставляя под колёса собаку, а героя заставляя думать о поисках места в сердце для любви.

«Станция на горизонте» не станет любимой, она не сможет найти понимание среди почитателей Ремарка. Просто как одна из тех книг, которые позволили автору научиться писать. Для достижения цели — все средства хороши, ведь профессиональный гонщик когда-то тоже не умел нажимать на педали и переключать скорости на коробке передач.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В начале книги Дюма честно признаётся, что написать какую-либо историю о жизни Бенвенуто Челлини крайне трудно, поскольку Бенвенуто после себя оставил весьма яркие мемуары, больше напоминающие добротную приключенческую литературу. Дюма всё-таки попытался, но, не будем кривить душой, получилось у него это так себе. Взяв за основу один отрезок жизни Челлини, когда тот пребывал во Франции, стараясь заработать на Франциске I, делая ювелирную и скульптурную работу разного калибра, Дюма вводит в сюжет одного из подмастерьев знаменитого итальянца. История любви Асканио может тронуть наивных читателей, чьи глаза готовы закрываться на все огрехи реального положения дел и благоразумия людей, когда Дюма всё придумал, вешая читателю лапшу на уши, не испытывая никаких угрызений совести.

Отдельного упоминания стоят искривления представлений о мире — Дюма лично оговаривается о иных временах и других нравах, где человек человеку — волк, где каждого можно легко устранить, если он встал у тебя на пути. Челлини не одинок в своём представлении жизни, такое было свойственно всем итальянцам начала Возрождения, использовавших любую возможность для своей выгоды. Надо ли ходить далеко, если можно помимо «Жизни Бенвенуто Челлини» и мемуаров Казановы, предложить ознакомиться с трудом Макиавелли «Государь», где представление о достижении цели прописано наиболее ярко, давая понять всю сложность того времени. Огорчает, что Дюма ограничился таким подходом только в самом начале, да когда желал показать события до действия «Асканио». В самом же романе все герои стали приторно-шоколадными, утратив большую часть амбиций и пользования любой возможностью в угоду себе лично.

Главным расхождением является не само мировоззрение, через которое Дюма не мог переступить, изображая коварного, наглого и заносчивого Челлини, а взгляды самого Челлини и его отношения к женщинам. Дюма показывает любвеобильного поклонника женской красоты. Но тут и возникает главный разлом общей картины, поскольку Челлини никогда не восхищался женщинами, уступая пальму первенства в красоте только мужчинам — дифирамбы которым он активно излагал в своих мемуарах, полностью обходя вниманием женщин, давая им крайне приземистые эпитеты, даруя много высоких слов совсем не им. Читатель будет любоваться привязанностью Челлини к Асканио, а на самом деле такое внимание было никак не связано с юношеской любовью Челлини к его матери и даже не за золотые руки. Нет желания далее распространяться на эту тему, но читатель должен правильно воспринимать произведение, не позволяя автору нагло врать.

В целом, история читается довольно интересно, хотя в некоторых местах текст перегружен словами. Большое значение имеют мини-рассказы о различных происшествиях, которых никогда не случалось, но именно на них Дюма предпочитал останавливаться. Историю с попаданием в тюрьму верного друга Асканио, явно можно воспринимать подготовкой к «Графу Монте-Кристо». Тюрьма, кстати, будет встречаться читателю много раз, даже изначально всё начинается с побега Челлини из казематов Папы, куда тот якобы попал за убийство; только читателя и тут не проведёшь, ведь читатель знает, что Челлини попал в тюрьму за свои вольные взгляды и за попытки вечных надувательств заказчиков, включая самого Папу.

На фоне всего вышеизложенного читатель волен сам решать для себя своё отношение к «Асканио» Дюма. Слепо читать и всему верить, либо свериться с мемуарами Челлини, где всё далеко не так, а Дюма прав лишь в нескольких общих моментах. «Асканио» стоит считать только прекрасным образцом любовного треугольника и призрачной возможности сильных мира сего снисходить до простых людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шарлотта Бронте писала прежде всего для женщин, поскольку мужчинам трудно читать литературу такого рода, где автор вкладывает в уста героев чувства, а движения наполняет различными способами выражения эмоций. В «Учителе» Бронте пробует перейти на другую сторону, предлагая читателю ознакомиться с образом мужчины, занимающегося преподаванием в чужой стране, концентрируя своё внимание на девушках. Читателю всегда было интересно, когда он внимал слезам и мольбам главных героинь других книг Бронте, когда те кляли свою жизнь и сложившиеся обстоятельства за то, что злая судьба навсегда лишила их возможности получить самое мизерное мужское внимание, обделяя тем, ради чего женщина по идее и живёт на этом свете, готовясь стать матерью и даруя право увидеть мир новому поколению людей. Редкие мужчины в книгах Бронте всегда предстают надменными созданиями, осознающими свою незаменимую важность, ловко играя на нервах у противоположного пола, имея от этого неограниченное количество положительных достижений.

И вот он — мужчина. В Бельгии всех учителей называют профессорами, что сразу вызвало недоумение у молодого человека, решившего зарабатывать себе на жизнь в другой стране, покуда родина готова была предложить только сан священника, что не очень вдохновляет неоперившихся юнцов, предпочитающих этому несколько иную жизнь. Главный герой изначально показывается Бронте с амбициями, высотой выше неба, с гонором, от которого тетради рвутся даже на задних партах, с идеальной дикцией, позволяющей ему говорить на иностранном языке лучше коренных жителей некоторых провинций, либо просто все боятся усомниться в своей правоте, отдавая такому учителю право главенствования в вопросах языкознания. Вновь Бронте сосредоточена на преподавательской должности, стараясь вложить в дела героя свои собственные мысли, которые хорошо отражают стремления женщин занять равное с мужчинами положение, получив все права и гарантии в мире, никак не желающим делиться с ними хоть долей заслуженного уважения в обществе.

Несмотря на то, что книга является первой во взрослой жизни и опубликованной уже после смерти, скорее по горячим следам на волне успеха предыдущих работ писательницы, а также в виду её скоропостижной неожиданной смерти от осложнений обычной простуды, после прогулки под дождём с наконец-то найденным мужем, Бронте старается отразить в книге все свои стремления и очень выразительно показывает свою жизненную позицию, чем-то предвосхитившую набирающий обороты феминизм на фоне борьбы за всеобщее равенство, когда подданные желали быть равными господам, а женщины быть равными мужчинам. Полюбившаяся главному герою девушка будет отстаивать свою позицию до самого конца, оставляя в своих речах налёт английской чопорности, с которой никому невозможно совладать — если уж что-то появилось в твоей голове, то нельзя уступать принципам ни одного миллиметра, как бы не было велико влияние на твою собственную жизнь. Уважать себя — это главное.

Повествование идёт неспешно, Бронте никуда не торопится. Эмоциональность отодвинута на задний план, покуда вперёд поставлен деловой фон. В форме переговоров и проходит вся книга, где «Учитель» делает карьеру, а его любимица… тоже делает карьеру. Основная задача героев не просто добиться собственного благополучия, но и быть полезными для общества, желая трудиться для его блага, а не сидеть дома, пересчитывая накопленный капитал. Но это где-то там, ближе к концу книги, где читатель и найдёт отражение основных взглядов Шарлотты Бронте, твёрдо уверенной в своём мнении. С ним трудно поспорить, поскольку оно не противоречит взглядам людей нашего времени, считающих, что жить надо именно так, а не иначе. Правда, не все стремятся быть полезными обществу, глядя на аморальное ответное поведение, но это уже «Учителя» не касается.

Читатель желает простую историю без лишней мистики и отпускных дебошей, коими позже будет грешить Бронте? Тогда выбирайте для чтения именно эту книгу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать книги в виде переписки действующих лиц было очень популярно на рубеже XVIII и XIX веков. Лакло не стал исключением, опубликовав не просто объёмный роман из имеющихся у него посланий, но и выступил с категоричным утверждением о нежелании читать полученное таким образом произведение. Но причиной этого является не табу на чтение чужих писем, а способность книги развратить молодых людей. Если юноши могут спокойно читать, то девушкам это категорически запрещается, вплоть до заключения брака, чтобы не травмировать психику и не получить сведения, от которых мужчины, безусловно, пострадают. Современный читатель в «Опасных связях» будет плавать, стараясь разобраться в водянистом стиле изложения, пытаясь найти те самые темы, от которых Лакло желал нас оградить. Только, либо сейчас всё описанное в книге не воспринимается чем-то из ряда вон выходящим, либо тогда это действительно было нежелательным.

Не стоит в книге искать накала страстей и острых моментов, которыми читатель мог насладиться во «Франкенштейне» Шелли и «Дракуле» Стокера. Нет тут и философских размышлений о судьбе нации с целью повысить мораль, как в «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголя. Любовный элемент выражен не так чётко, чем много позже отличился Джек Лондон в «Письмах Кемптона-Уэйса». «Опасные связи» были написаны много раньше — Лакло не мог что-то брать своим ориентиром, поэтому решил заняться редактированием частной переписки. У поздних поколений есть веские сомнения в реальности писем, но это не так уж важно, поскольку какое-то отражение жизни Франции конца XVIII века от современника событий всегда будет удостоено внимания тех, кому этот период интересен. Если вы желаете узнать, чем жила Франция за тридцать лет до Наполеона, отчего действующая модель монархии была подвержена опале и вследствие чего выросла великая революция, то вы можете попытаться всё это найти тут. Возможно, это вам удастся. Если вы сумеете пробраться через витиеватый слог.

Во время чтения удивляешься оперативной работе почтовой службы. Отправляющий письмо заранее знает, когда его послание дойдёт до адресата. Если отправишь вечером, то письмо может дойти к нужному человеку перед сном, либо ранним утром. Современной почте есть чему поучиться: отправляя письмо в городе среднего размера, ты не уверен, что оно дойдёт за три дня. Во Франции конца XVIII века послание доходило с чуть меньшей скоростью, нежели читатель отправляет и получает электронные письма. Только тогда считалось дурным тоном быть кратким, а выразить свои мысли чуть полнее нужного объёма — приветствовалось. Не зря до нас дошли из прошлого фрагменты переписок замечательных людей. Кто-то писал так плодотворно, что издавал в виде отдельных книг, как тот же Гоголь, оставивший замечательное наследие для потомков, вкладывая в письма все свои переживания и даруя мудрость, собранную по крупицам из разных уголков своего сознания. Письма писать — не блог вести.

Постоянное упоминание Гоголя происходит тут не зря. Лакло честно выражается в предисловии, что долго не решался издавать книгу, размышляя о возможности сжечь свой труд, чтобы не позориться самому и не быть опозоренным перед подрастающими поколениями. У человека работала самоцензура, которая уступила своё место чувству собственного достоинства. Гоголь смог себя перебороть, сжигая написанные в пылу горячки второй и третий тома «Мёртвых душ», продолжая оставаться в сомнениях насчёт нужности показывать исправление человека перед обществом. Гоголь не мог себе представить изменения в головах, а обманывать читателей не хотел. Поэтому сжёг без сожалений. Лакло сжигать не стал. И это правильно! Какие бы не были у тебя мотивы что-то утаить от общества, только обществу это глубоко безразлично. Общество всё переварит и выдаст своё собственное мнение о тебе лично. «Опасные связи» нашли своего читателя, став популярной книгой среди современников.

«Опасные связи» читать сложно, разобраться невозможно, сделать вывод — неоправданная ошибка. Чужие нравы в иные времена — памятник былым дням, это и есть «Опасные связи».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Анжелика» | Книга №3

Лишив Анжелику всего, с лихвой всё вернув обратно, Голоны серьёзно задумались о продолжении успешной серии. Только ничего путного им в голову не шло, отчего читатель первую половину книги откровенно зевает и начинает подумывать забросить чтение всего остального цикла. Действительно вяло, когда серьёзную влиятельную даму похищают просто так, да садят в монастырь, изредка давая ей поучаствовать на королевской охоте, да в очередной n-раз позволяя вспомнить о казнённом первом муже. Сюжет штормит — он будет выправлен только на последних страницах, что повышает настроение и настраивает на продолжение чтения цикла. Хорошо, когда штиль и шторм сменяют друг друга, только нужно уметь соблюдать пропорции. На данный момент с таким у Голонов всё плохо, по прежнему истории уходят далеко, не смея приблизиться к накалу страстей «Маркизы ангелов».

«Анжелика и король» даёт читателю представление о других культурах. Мавра до сих пор нет, что вызывает искреннее удивление, ведь не могла Анжелика просто так его забыть. Вместо него тут будут представители персов и венгров, заставлявших колыхаться вздымающуюся упругую грудь главной героини, на которой авторы любят акцентировать внимание. Правда, читатель крепко задумывается над такими чудесными свойствами, помятуя о трёх родах, да неистребимом желании Анжелики кормить детей без привлечения кормилиц. Читатель не раз задумается, пытаясь совмещать факты из книги и реальные события. Голоны оговорились, будто, когда казнили первого мужа Анжелики, то королю Франции было четырнадцать лет. Королю ли… или к моменту действия третьей книги самой Анжелике всего шестнадцать? Рисуется любопытная картина развратного великосветского общества. Авторы на этот аспект будут стараться выделить побольше страниц, с жаром на устах рассказывая о гомосексуальных наклонностях, как о единственном способе чего-то добиться при дворе — надо знать с кем соглашаться ложиться в постель, когда тебе и десяти лет ещё нет. Разумеется, любая должность во Франции времён Людовика XIV покупалась… стать главным прокурором можно было только за один миллион в местных деньгах. Не стоит уходить в размышлениях далеко. Голоны сами потерялись в собственной хронологии, ведь доподлинно известно, что Анжелика вышла замуж в семнадцать лет, то есть за пять лет до смерти мужа.

Читая аннотации ко всем тринадцати книгам серии, получаешь на выходе спойлер, суть которого не играет никакой роли. Да, Анжелика будет искать своего мужа, найдёт, и они что-то там провернут. Ещё с первой книги цикла Голоны стали оставлять заманчивые предположения, из которых читатель должен сделать однозначный вывод — Пейрак жив. В третьей книге завеса тайны немного приоткроется, но Голоны по прежнему будут стараться хранить развитие событий в тайне, дабы читатель не терял интерес. На самом деле, интерес потерять трудно. Хоть в сюжете и натыкаешься на разного рода непонятные факты, кои ранее нигде не встречал, но для точной уверенности нужно разбираться через дополнительные источники, только на них нет времени, да и желания тоже. Остаётся довериться Голонам — они дают представление о том, что король Франции и его семья не могут смотреть на смерть, поэтому умирают в одиночестве; король обладает способностью лечить прикосновением безнадёжные заболевания, чем Голоны постоянно пользуются, наводняя книгу людьми с самого дна.

За обилием монологов сюжет изредка теряется, когда с удивлением просыпаешься на следующей строчке, забыв о начале разговора и о его сути. Голоны научились лить воду, раздувая объём. Суть несут только первый и последний абзац (корочка), средняя часть (начинка) совершенно безвкусная. Книга интересна только дворцовыми интригами, где авторы стараются полностью раскрыть свои таланты к описанию внутренних разборок. Это не свита французского короля — тут гарем с восточными страстями.

Переломный момент в жизни Анжелики произошёл. Пора двигаться дальше.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ремарк говорит о гуманности. Вернее об отсутствии гуманности. Её нет — искать не пытайтесь. Послевоенная Европа, тридцатые годы XX века, за окном гремит война, а Ремарк собирает по крупицам всё то, что ему удалось лично увидеть, предваряя повторную агрессию Германии в попытках совершить идеологический переворот на всей планете. Время идеалов и идей цветёт буйным цветом. Люди уже давно не те, что были раньше. Когда-то они сражались за свой дом, потом за господина, потом за короля, потом за страну, пока в XX веке всё не изменилось коренным образом. Уже не имеет значения твоя преданность территориальному формированию, ты уже не можешь ассоциировать себя с чем-либо. Люди стали разбираться в происходящих процессах, пытаясь внести изменения в устоявшийся порядок вещей. Падение старых империй вылилось в возвышение новых. Человек волен сам выбирать за себя, но с таким же успехом кто-то может выбрать за него. Начало XX века — слом вековых традиций. Ремарк остро чувствует ветер перемен, показывая ситуацию изнутри.

Германия — одно из важных для истории государств. Когда-то разрозненное, ныне единое. Непомерные амбиции лидеров заменили понятие гуманности другими понятиями, отчего полетели головы, и человеческая жизнь утратила всякую стоимость. Эту книгу очень тяжело читать, её хочется закрыть уже на следующей странице, когда душа этого отчаянно добивается, а сердце бьётся сильнее и требует продолжать; мозг анализирует текст, соглашаясь со всеми выводами автора. Есть над чем думать и о чём грустить. Когда говорят о братстве или о враждебном к кому-либо отношении, то так и хочется крикнуть, чтобы люди опомнились, поняв краткость данного момента, не отличающегося какой-либо существенной важностью. Человек ест себя изнутри, и когда-нибудь он съест себя окончательно, если вовремя не возьмётся за разум. Возлюбить ближнего своего, вот о чём просит Ремарк, вынося основную мысль книги в название. Только нельзя полюбить с закрытыми глазами, с отключенным мозгом — утопия возможна, но в неё никто не верит. Наш мир антиутопичен по своей сути. Кажется, в начале XXI века нечего больше желать, когда часть населения живёт в стабильной остановке, вдалеке от эмоциональных потрясений и с, горем пополам, всё-таки уверена в завтрашнем дне. Так мнит человек, сидящий в тихой обстановке, покуда он не знает о делах вокруг, что где-то гремит война, доводящая людей до безумия. Снова столкнулась борьба идеалов. Только время идёт, а жизнь стоит на месте.

Ремарк тонкой нитью показывает судьбу нескольких людей, чья жизнь имеет много общих черт, только каждый из них пытается выйти на дорогу из жёлтого кирпича своим способом. Кто-то продаёт духи фирмы отца, ныне лишённого всего и выдворенного за пределы, кто-то мастерски играет в карты, делая себе свой маленький удобный капитал. Но все лишены родины. И не за какие-то личные заслуги, а просто являются евреями, либо кто-то из родственников относится к евреям. Германия особо зверствовала, не принимая никаких возражений. Мечтой каждого является паспорт, хотя бы временный. Ремарк даёт картину масштабной аферы с паспортами умерших людей, от обладания которыми зависели жизни живых. В такое трудно поверить, но поверить всё-таки нужно. Паспорт даёт право работать, чтобы была возможность найти деньги на еду. Иначе от тебя требуют при пересечении границы сразу явиться в полицейский участок, чтобы тут же перебросить обратно через границу. Жизнь превращается в хождение по мукам, где спасает только желание найти пропитание, отчего в полицейские участки люди предпочитают не ходить, дожидаясь момента, когда судья отправит их в тюрьму, где можно будет отдохнуть несколько недель, чтобы потом вновь погрузиться в отталкивающий тебя мир.

Наконец-то понимаешь значение Парижа. Ведь и в наше время туда устремляются тысячи людей в поисках новой родины. Такая же ситуация была на протяжении всего XX века. Пока остальные страны старались избавляться от беженцев, перебрасывая их друг другу, то во Франции можно было ощутить некоторую меру свободы. Ремарк делает особый упор на русских, чей исход из собственной страны стал первой волной эмигрантов, позволившей каждому получить нансеновский паспорт и право работать. Этого лишены немцы, поляки и многие другие, подавшиеся вдаль много позже. Их притесняют, понимая всю безвыходность ситуации, когда обманутому человеку некуда обратиться и ему негде искать правду, поскольку все разводят руками, включая судей, выносящих приговоры — они также разводят руками, понимая парадоксальность всей ситуации. Когда-то человек спокойно мог идти из страны в страну, теперь такого нет — каждая страна обособилась от другой, выпячивая грудь перед всем миром, ударяя по ней кулаком и заявляя о собственной важности. Национализм, возможно, хорошо, но и космополитизм не хуже. Человеку всегда трудно было принимать у себя иностранцев, таких же людей, как он сам, но рождённых в другом месте. Но все люди одинаковые — каждый хочет счастья. По крайней мере, большинство этого желает.

Во время чтения данной книги, мир вокруг становится наиболее чёрным, а в голову лезет только негатив. Депрессия читателю обеспечена. От правды не уйдёшь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек против жестокого мира — такой девиз этой книги. Шарлотта Бронте вновь создаёт историю гувернантки, страдающей от одиночества, раздираемой религиозными предрассудками, желающей любви и испытывающей большие надежды на прекрасное будущее. Сказки не получается. Слишком жестокий мир создаёт Бронте в «Городке». Причина такого только одна — «Городок» можно считать биографией писателя, имевшего в своей жизни много сходных моментов. И, как знать, может просто было добавлено немного искажающих факторов, либо всё было точно так. Такое будет интересно фанатам Шарлотты, остальные же поймают диссонанс, читая английского автора середины XIX века, идентичного собратьям и сёстрам по перу в желании расползаться мыслью по древу, что так ярко характеризует литературу этой страны и этого времени. Другое дело, что автор был женщиной, сумевшей добиться внимания к своей персоне. Пускай, это произошло крайне поздно, когда туберкулёз окончательно сломил пограничные жизненные пределы Шарлотты, печально скончавшейся от простуды в какие-то тридцать восемь лет. Грустно.

Достоинство художественного наследия Шарлотты Бронте заключается в создании образа гувернантки, кои были весьма востребованы и претерпевали от жизни мало приятного. Чувствовать себя подчинённой, выполнять чужие прихоти, не надеяться на мужское внимание, навсегда оставаться наедине со своими мыслями — такой героиня предстаёт читателю в «Городке». Но тут имеется гораздо больший простор, нежели, допустим, в «Джен Эйр», где, поступив на работу, не имеется никаких надежд. «Городок» даёт героине возможность чувствовать себя более свободной. Перед ней не хозяйский дом, а полноценная школа, где имеются преподаватели-мужчины. Дополнительной проблемой становится протестантизм главной героини окружённой католиками. Все посмеиваются над ней, говоря о тёплом местечке в аду для еретика. Впрочем, национальный состав участников событий настолько широк, что, если задуматься, то там были представители разных конфессий, объединённых только знанием французского языка. Главная героиня преподаёт родной английский язык. Ей трудно, она пытается найти контакт с иной средой. Только, отчего-то, всё благополучно заканчивается после первого года обучения, когда Шарлотта Бронте в описании дальнейших событий уходит в такой дремучий каникулярный лес иных действий, которые окончательно губят читательский интерес. Впрочем, не о школе ведь книга, а о Городке.

Героиня зацикливается на некоторых аспектах жизни, которые автор сильно преувеличивает всеми силами своего воображения. Чего только стоят страсти вокруг письма, которое спрятать негде, показывать никому нельзя, а уничтожать не позволяет собственная совесть. Героиню преследуют навязчивые мысли, ей кажется, что данное письмо прочитала вся школа. Осталось лишь ловить подозрительные взгляды из-за каждого угла. Хорошо, что Бронте на стала слишком разворачивать эту тему, хотя она не лишена присущей человеческой натуре подозрительности. Героиня постоянно чувствует себя в стану врага, что сильнее всего проявилось в разговорах со священником, когда она не нашла никого другого, кому можно было бы высказаться о наболевшем. Психотерапевты на исповедях, конечно, пожурят за неприятие взглядов католической церкви и будут усиленно звать отступников обратно. Широта взглядов протестантов велика: Бронте оговаривается о неприятии жития святых, сводя их к лишнему надумыванию и идеализированию. Принимая ситуацию со свой стороны в попытках найти жизненный путь, героиня не исповедует крайних мер.

Желание выглядеть красиво также наталкивается на суровую позицию мира, где порицается любая попытка выглядеть кем-то иным, если что-то сделано не тобой лично. Время для красивой дорогой одежды ещё не пришло — лучшей считалась только сшитая тобой лично из материала купленного тобой же лично. Героиня не слишком любит заниматься рукоделием, отыскав в душе нотки актёрской игры, что подталкивает её к участию в спектакле. И вот… Бронте снова и снова обращается к читателю, иной раз спрашивая и ища одобрения с его стороны. Читатель кивает, а то и просто пропускает такие отступления.

«Городок» интересен, но ему не помешала бы лаконичность изложения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

То было временем зарождения американской литературы! Готорна трудно назвать успешным писателем. Он жил по своим внутренним принципам, он сравнивал и анализировал всё вокруг, примеряя свою точку зрения к действительности. Есть в его творчестве интересные произведения, наполненные не нравственной моралью, а скорее стремлением к познанию человеком себя. Взять для примера сборник рассказов «Чертог фантазии».

«Чертог фантазии» не заинтересует современного читателя. Книга не блещет чем-то особенным, повествование в ней неспешное, а наполнение такое, что Эдгар По оказывается очень продуктивным и вдумчивым писателем. Пускай, аллегории Готорна никого не испугают — главное, что они вдохновляли Германа Мелвилла, продолжившего работать над стилем Готорна, доведя своё мастерство до следующего уровня понимания природы вещей. Мелкой поступью дело дойдёт и до Кафки, покуда его кличут всюду родоначальником абсурдизма. Так ли это на самом деле? Абсурд возникает из аллегорий, а аллегории прослеживались не только у Мелвилла и Готорна, но и в более ранних работах множества других авторов. Может при Кафке аллегория перешла в разряд абсурда — такое вполне может быть.

В изучении множества литературных троп нет верного прямого пути — петлять можно бесконечно. Каждый вынесет свою собственную правду из этого долгого путешествия, где многие станции пролетят мимо, ещё больше станций останется где-то в стороне и лишь избранная случайная часть обретёт счастье быть прочитанной. Хорошо, если в долгом пути вашему вагону встретится станция «Натаниель Готорн». Хоть вокзал обветшал — это не причина проехать мимо с недовольной миной. Пирожки могут оказаться вкусными у местного продавца на перроне. Давайте попробуем. Ассортимент из девяти начинок: «Визит к заведующему погодой», «Собрание знатока», «Чертог фантазии», «Новые Адам и Ева», «Железнодорожный путь в Небеса», «Ведомство всякой всячины», «Огненное искупление земли», «Званый вечер», «Послания П.».

Выбирайте и пробуйте каждый пирожок. Только учтите, что основной ингредиент всякой начинки — мысли самого Готорна. Не так сильно они разнятся на вкус, обладают вяжущим эффектом, от них может разболеться живот, отчего вас навестят тяжёлые думы о съеденном. При этом всё быстро улетучится после нажатия кнопки слива воды. Послевкусия никакого. Останутся только воспоминания о самой остановке.

Образ видения мира Готорном можно назвать устаревшим. Но всё возвращается обратно. Так когда-нибудь произойдёт снова. Пока же стоит смотреть и размышлять над имеющимся материалом. Готорна не причислишь к разряду верующих. Да, он обязательно затронет тему Бога, но опосредованно, скорее сравнивая его просто с творцом, а то и с заведующим погодой, что забыл о нашей планете, так далеко от него отдалившейся на фоне множества других созданных им миров. Творец настолько глух, что не способен слышать чьи-то мольбы, отсылая в качестве своего представителя деда мороза. Привыкнув к набожности писателей прошлых веков, испытываешь колоссальный диссонанс, когда кто-то из авторов того времени открыто выражает своё негативное отношение к религии. Впрочем, США — страна протестантизма. Протест выразился обретением самостоятельности, а со временем дозрел до протеста против всего мира.

Если кто-то помнит юмористические рассказы Марка Твена об Адаме и Еве, то ему будет любопытно взглянуть на один из рассказов Готорна. Только подходить следует с позиции читателя Джонатана Свифта, иначе ничего не поймёте. Представьте себя Гулливером, да прогуляйтесь по опустевшей планете. Зайдите в разные здания, примерьте платья в магазинах. Только нужно выбросить из головы понимание жизни с позиции современного человека. Готорн наглядно высмеивает достижения всей человеческой цивилизации, которые биологи называют эволюцией, а люди размышляющие грозно усмехнутся, давая общую оценку, как вырождение изначального в статусе возросшего эго.

Не брезгуйте невкусным! От вкусного раскисает мозг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джек Лондон — отчаянный мореход. Вот только читатель был ознакомлен c «Рассказами рыбачьего патруля», повествовавших о борьбе бравых героев с браконьерами, как практически сразу Лондон решается порадовать читателя новой морской экзотикой. «Приключение» позволит читателю вжиться в роль плантатора на Соломоновых островах. Где черпал Лондон своё вдохновение? Может он сам проплывал мимо этих островов. Посмотреть там было на что. Ведь только в 1907 году британцы решили наладить там кокосовые плантации, но с большим трудом и риском. Эти острова расположены правее Папуа-Новой Гвинеи и севернее Австралии, местное население — каннибалы. Недаром эта книга в СССР оставалась долгие годы под запретом из-за ярко прописанного расизма. Удивительно, как Лондона вообще в Союзе терпели. Да, он ярый социалист, но и нотки расизма постоянно проскальзывают в его книгах. Вот только-только был выпущен первый роман Лондона «Дочь снегов», где очень помпезно выведено превосходство англосаксонской расы над всеми остальными, как, спустя десятилетие, Лондон вновь идёт по проторенной дороге, отражая практически весь тот же сюжет, но в новой плоскости и в совершенно противоположных декорациях. Да, на Соломоновых островах люди тоже готовы съесть друг друга, но всё-таки исходная причина такого поведения далека от жизненных приоритетов золотоискателей Аляски.

Нелегко быть плантатором — нужно оценивать многие факторы и смотреть наперёд. Начатое дело не сразу станет приносить прибыль, для этого понадобится более пяти лет. А ведь, кроме всего прочего, нужно платить деньги местному населению. Зачем платить деньги, Лондон не объясняет. Только-только пришли европейцы, и инфраструктуры нет никакой. Местные жители любят есть друга друга, но преимущественно стараются съедать людей с соседних островов. Население Соломоновых островов сам Лондон ставит ниже американских негров, буквально приравнивая к первобытным племенам, которым трудно объяснить нормы морали и гуманного поведения. Отбить желание есть людей тоже. Мне понятны мотивы каннибализма в Новой Зеландии, лишённой иной доступной возможности потреблять белок, но почему каннибалы так ярко процветали на Соломоновых островах… вот где кроется загадка. Не стоит глубоко вникать в реалии быта туземцев, этим следует заниматься после прочтения трудов соответствующих специалистов. Сейчас же мы читаем Лондона, название книги «Приключение» — вот давайте с этим и разбираться.

В чём и для кого эта книга станет Приключением — понять трудно. Для главного героя тут приключений нет никаких. Он плантатор, вот-вот готовый разориться и продать свой надел практически даром. Его счастье, на берег выбрасывает лихую американскую девушку, возглавлявшую экспедицию в поисках лучшей доли, вознамерившейся тоже стать плантатором. Можно поверить Лондону, который вновь вспоминает сильных духом людей, чья жизнь не знает неудач, а подчинена суровому характеру основных действующих лиц, кои никогда не сдаются: имеют нужную смекалку, всегда везде урвут удачу. «Приключение» — это всё-таки книга о храброй девушке, ведущей себя словно мальчик-подросток, как её и воспринимают все вокруг. По мнению местных мужчин, девушка должна дома сидеть и крестиком вышивать, да детей растить. Только где уж там! Феминизм в те времена сметал всё на своём пути. Джек Лондон не был в стороне, показывая своеобразный норов американки, которая кичится своим происхождением, ставя американцев выше англосаксонцев. В этом противостоянии рас идёт конкурентная борьба, куда вмешиваются туземцы, не желающие быть опосредованными участниками чужой удачи.

Трудно принимать каннибалов. Лондон старается показать их с самой невыгодной стороны. Отрубленных голов будет в сюжете много. Легче принять тропическую лихорадку, что не станет щадить никого, унося жизни людей. В жару и бессилии останется надеяться на благополучный исход, иначе твой труп утонет в море.

Соломоновы острова. Я никогда ничего о них не знал. Интересно, изменилась ли там жизнь за прошедшие сто лет? Дипломатических отношений с нашей страной нет до сих пор. Всем милы Таити и Боро-Боро из другой части Океании, но они малая часть среди бесчисленных островов Тихого океана.

Автор: Константин Трунин

» Read more