trounin.ru

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Сергей снова вспомнил тётеньку Клавдию Васильевну. Теперь предстояло рассказать о её деятельности подробнее. Правда читателю пока ещё не сообщалось, из каких именно побуждений тётя Клёдя скупает всех крепостных в округе, стоит узнать о готовящейся их продаже. Читателю лишь сообщалось, что Клавдия Васильевна имеет имение под Самарой, для нужд которого она и приобретает крестьян. Для этого она прибегает к услугам одной мелкопоместной дворянки, с упоминания которой Сергей начал повествование данного рассказа. У той дворянки имелся муж, работающий в суде, как раз помогающий тёте Клёде выбивать деньги из должников. Все эти три лица вызывали у Сергея отвращение. Такое же отношение он имел к детям мелкопоместной дворянки, ибо мать их постоянно посылала к ним погостить. Но суть сообщаемой истории совсем в другом.

Однажды родителям Сергея пришлось ехать с визитом к родственнице, живущей в Подмосковье. Откладывать поездку не представлялось возможным, родственница стала плоха здоровьем и зазывала к себе, дабы кое-какое имущество переписать на Терпигоревых. Как раз в момент отъезда приехала Клавдия Васильевна. Пришлось проявить к ней уважение и упросить остановиться в доме на подольше. Тётка сделала вид, будто соглашается, никакой обиды на них не затаит, раз уж дело столь важное. На её попечение оставалось всё имение, в том числе и дети, среди которых был, разумеется, Сергей. Тогда-то и стало ясно, какую деятельность активно ведёт Клавдия Васильевна — она скупает крепостных, особенно радуясь, когда удастся приобрести совсем юных крестьян.

Тётя Клёдя разумно полагала — лет через восемь дети подрастут и станут работоспособными, она их переженит, значит получится ещё больше крепостных. Нравилась ей и цена на детей — стоили они меньше взрослых, иной раз вчетверо. Но как купить ребёнка без родителей? Законы при крепостном праве не имели соответствующих ограничений. Разрешалось продавать и покупать крестьян как семьями, так и отдельно. Никто не смог бы чинить к тому препятствий. Наоборот, такое явление считалось вполне уместным. Если бы не осуждающий тон Терпигорева, читатель бы и не понял, будто хотя бы кто-то этому мог противиться. Сергей даже специально поместил в повествование сцену, где местное высшее должностное лицо остаётся безучастным, пока улица переполняется горестными криками матерей, навечно разлучаемых с отнятыми у них детьми.

Всё это Сергей видел собственными глазами. Клавдия Васильевна превратила имение Терпигоревых в подобие берега залива Бенин, куда свозились невольники, чтобы дождаться полной загрузки каравана и отправиться по адресу покупщика. Тётя Клёдя — словно плантатор — подходила к каждому крепостному, выясняя, насколько купленный для неё крестьянин соответствует предъявляемым ею требованиям. И делала она это из прозаических побуждений — способных и крепких здоровьем крепостных редко продавали отдельно от земли, за которой они были закреплены. Случай, описываемый Сергеем, не являлся исключением. Было сказано, что к ней попали крестьяне из селения, где недавняя болезнь выкосила почти всех детей. Видимо потому и спешно продали ей оставшихся, пока и они не умерли. Этому известию Клавдия Васильевна не обрадовалась, а Сергею и вовсе стало дурно — как бы зараза не перебралась и к ним в имение. Восстановиться Сергей долго не мог. Он переживал не за себя, а за купленных тётей Клёдей детей. Перенесут ли они тяготы пути до Самары?

Крепостное право оказывалось извращённым. Ежели изначально помещик должен был выступать блюстителем порядка, позволяя государству существовать за счёт чёткой иерархии, то Сергей Терпигорев показал самую отвратную сторону крепостничества, из-за которой оно и должно было быть отменено.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Лучше слышать о людях истории, нежели знакомиться с ними лично. Может быть разрушено созданное в воображении представление. Последует разочарование. Примерно так произошло с Сергеем, много лет мечтавшим встретиться с вице-королевой Неаполитанской, проживавшей где-то по соседству. Про неё говорили, что когда армия Наполеона входила в Москву, она попала в плен и была примечена Мюратом — маршалом Франции и королём Неаполитанского королевства. Тот будто бы дал обещание взять её в жёны. Дальнейшие события помешали свершить задуманное. Мюрат отбыл из Москвы, а к 1815 году и вовсе расстрелян. Соседка продолжала жить, храня обещание королю, отказывая всем претендентам на её руку. О её существовании Сергей как раз и узнал, поскольку один из его родственников имел намерение сделать вице-королеве предложение.

Тот родственник — из гусар, человек без обязательств, спустивший практически всё своё состояние и состояние сестры, оставшийся с ещё большими долгами, должный продать единственное оставшееся у сестры имение. Почему ему это позволялось? Сестра обладала добродушным нравом и препятствий брату не чинила. Всё имущество она свезла в последнее имение, среди которого имелось множество картин. Побывав там, Сергей испытал приятное чувство удивления. Он-то слыл за горячего поклонника всего, связанного с Наполеоном и его маршалами. Им освоены книги иностранных историков, даже многотомник Николая Полевого он прочитал, находя для себя ценные сведения обо всём, что происходило во Франции. И вот ему довелось лицезреть картины, с которых на него смотрели изображённые на них маршалы. Но более приятным оказалось услышать разговор про вице-королеву Неаполитанскую. Он думал, теперь уже не из книг, сможет напрямую пообщаться с очевидцем, тем более имевшим связь с Мюратом.

Годы пройдут, Терпигорев повзрослеет. С вице-королевой он так и не увидится, пока не приедет в родовое имение и не проявит настойчивость. Пусть он встретит женщину не в былой её красоте, некогда пленившей короля Неаполитанского королевства. Может она будет излишне склонна к сумасшествию. Не могла ведь даром для неё пройти жизнь, с довольно молодых лет наполненная разбитыми ожиданиями. Она продолжит носить на груди медальон с изображением Мюрата, с её плеч будет свисать горностаевая мантия, она предстанет в окружении переполненных королевским вниманием лиц. В той пышности вице-королева утонет, никто уже всерьёз не будет ею интересоваться. И Терпигорев устанет от юношеских представлений, давно утративший горячую страсть к Наполеону и к его маршалам. Встреча совершенно не требовалась. Но раз она случилась, вполне возможно написать ещё один рассказ для цикла «Потревоженные тени». Всё-таки, тут разговор о былом, продолжающим существовать и представляющим теперь незначительный интерес.

Что до дяди Сергея, он получит отказ и опозоренным уедет обратно в Москву. Ему было не так важно, кого видеть в качеству супруги, лишь бы появились деньги для избавления от долгов. Впрочем, отказ он получил не из-за своего пристрастия к трате денежных средств на увлечения. Вице-королеве был нужен только Мюрат, тогда как до прочих ей дела не было. О дальнейшей дядиной судьбе неизвестно, видимо он полностью разорился сам и без всего оставил сестру, вынудив её продать последнее, что у них оставалось. Он и не так важен для повествования, хотя является основным из лиц, благодаря которым Терпигорев взялся за написание рассказа.

Теперь читатель уверился, что лучше слушать красиво переданные истории, нежели самому становиться их очевидцем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джеки — первая жена Даррелла. Та, кто шёл за ним в огонь и в воду. Она решила честно рассказать, кем её муж является в действительности. И рассказать именно в 1967 году, так как сам Джеральд публиковать тогда собственные книги не пожелал. У него — Джеральда — собственно, наметился творческий кризис, ибо он не знал, какими ещё натуралистическими заметками порадовать читателя. Более того, он — Джеральд — принялся за сочинение беллетристики. Кризис затянется ещё на несколько лет. Потому требовалось внести ясность в с ним происходящее. Что же, пришлось Джеки браться за перо, дабы сообщить о том, как всё на самом деле начиналось. А начиналось всё с очень больших проблем.

Они были молоды — Джеки и Джеральд. Но каждый хотел от жизни определённого. Для Джеки — оперное пение, для Джеральда — ловля или содержание зверей. Мечтания Джеральда имели больший вес. Как-никак, существовало намерение изменить подход к зоопаркам. Тут бы пошутить, вроде: нашёлся наконец-то Фёдоров от зоологии. Да шутить не получится. Джеральд всерьёз намеревался проявить заботу об ещё сохраняющихся на планете живых существах. Ни одно из них не должно исчезнуть с лица Земли. Только чего стоят мечты безработного юнца, чьё собственное существование не стоило и ломаного пенни?

Жизнь скудна на возможности, если не прилагать усилий к изменению такового её восприятия. Отговорка чаще следующая: денег нет. Тогда нужно заработать хотя бы ломаный пенни! У Дарреллов появилась к тому возможность. Джеральд любил рассказывать истории про им уже совершённые путешествия по Африке. Почему бы не предоставить их для эфира на радио? Там же сообщают такое, что даже близко не несёт такого же интереса. Подсобил и брат Лесли, подбивая начать писать о пережитом. Даже готов был помочь связаться с издателем, у которого публиковался сам. Джеральд пребывал в тягостных размышлениях. И Джеки полна уверенности — именно она сумела склонить его к решению наконец-то взяться за перо.

Теперь Джеки писала практически инструкцию для каждого, кому хочется стать знаменитым писателем. Конечно, у Джеральда были братья, уже испробовавшие прилив сил от получения авторского гонорара. Но не скоро он сам стал писателем. Он продолжал создавать тексты для радио, лишь после объединив их в сборники. Где же искать собственного издателя? Неужели придётся действовать через литературного агента? Страхов хватало. Оказалось, мир не без добрых людей. Говорят, литературные агенты — акулы? Отнюдь, дыра в кармане Джеральда была любезно заштопана и наполнена как раз литературным агентом, позволившим себе дать денег без обязательств на срочные нужды, а после и помогая в дальнейшем. Читателю лишь остаётся думать, каковым же везунчиком был этот Джеральд. Всегда ему встречались нужные люди, готовые делить с ним печали и радости.

Повествование на этом не остановится. Джеки продолжит рассказывать истории, порою в духе самого Джеральда. Она опишет Африку, Южную Америку, Австралию, Новую Зеландию и Малайзию. Будет ли то интересно читателю? Если он не успел познакомиться с воспоминаниями непосредственно Даррелла — возможно, в ином случае — определённо, нет. Даже можно сказать, Джеки вторит Джеральду, сообщая всё то, о чём он успел написать сам. Получается, творческий кризис настиг и её. Хватило бы ограничиться созданным зоопарком, не будь мир литературы излишне требователен к писателям. Как? Очень просто. Нужно выдерживать определённый объём. Либо заканчивать повествование брался непосредственно Джеральд. Впрочем, догадки высказывать не требуется. Главное, читатель узнал, с чего начинался путь Джеральда в качестве писателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Среди родни Сергея была и бабушка Аграфена Ниловна, ещё одна из тех, кто прожил жизнь, не сумев родить жизнеспособных детей. Она была доброго нрава, но всё-таки общаться предпочитала в дворянских кругах соседней губернии, где и располагалось её имение. Ныне бабушка овдовела, прожив в браке с совсем юного возраста. Потому и разрушились родственные связи, поскольку прикипеть ей пришлось к родне мужа. Много раз поднимался вопрос в семье, как воротить Аграфену Ниловну к родному очагу. И каждый раз он заканчивался без прояснения обстоятельств. Да и бабушка к тому не стремилась. Ей и не везло, ежели она задумывалась о наследнице. Кого бы не брала под опеку, каждая вскорости от хвори умирала. Примерная ситуация имела место в случае, о котором Сергей взялся сообщить читателю.

Эта история примечательна, понимая, что перед этим был написан рассказ «Маша — Марфа», где складывалась похожая ситуацию, так и не доведённая до логического конца. Теперь же показывалась Аграфена Ниловна, весьма склонная составить духовную, может даже составившая. Уже не раз умирали дети в лихорадке. Почему же такая участь суждена для новой приживалки, довольно взрослой девочки, справившей четырнадцатилетие? Дело в том, что некоторые родственники Сергея вознамерились на отчаянный шаг. Им мнилась возможность жениться на той девочке, таким образом став претендентом на имение бабушки. Казалось бы, кощунство! Можно ведь и подождать, пока подрастёт до девицы, тогда и реализовать задуманное. Однако, планы о похищении девочки звучали громко. Аграфена Ниловна должна была о них знать.

Жизнь дворян, об этом постоянно говорится, подразумевала обязательное посещение родственников. В течение года семьи гостили друг у друга, останавливаясь на неделю или дольше. Так поступала и Аграфена Ниловна. Как подходило время, она брала приживалку и отправлялась гостить. Всегда заезжала и в дом Терпигоревых. Серёжа знал о продолжении пути бабушки, отчего лишь удивлялся, зачем той необходимо ехать ещё и туда, где готовят против неё козни. Ведь ему знаком тот ретивый родственник, довольно прежде бывший противным, а тут сбрил бороду, помолодев на глазах. Всякому должно быть ясно — всё равно имение бабушки он прокутит. Зато какой прожект он заготовил. Похищение действительно состоится.

Само похищение — это загадка. Как оно могло произойти? Сергей того не знает. Со стороны похитителя ситуация кажется ясной. Но! В том мог быть интерес приживалки, будто бы влюбившейся в похитителя и всерьёз собиравшейся за него выйти замуж. А может ничего подобного не было. Того никак не узнать. Похищение удалось, вслед за чем оказали противодействие крепостные мужики, бросившиеся отбивать девочку. На похищенную это оказало сильное воздействие — она простудилась и более с кровати не вставала, сгорев от горячки в ближайшие дни. Рок снова оказался злым для Аграфены Ниловны. Теперь бабушка совсем ослабла от потери и через год умерла.

Читателю должна быть интересна судьба похитителя. Если бы он загубил крепостную душу, его бы пожурили и отпустили. С дворянами такого быть не может. К сожалению, дворянам многое сходило с рук. В том числе и подобное тому, что было тут представлено. За противоправное действие дядя Сергея наказания не понёс. Остаётся предполагать, он зарос бородой и продолжил беспутное существование, либо нашёл иную возможность поживиться за чужой счёт.

Дальше Сергею предстояло вспомнить о других тенях… да ещё каких — они тесно связаны с Наполеоном.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

В воспоминаниях Сергей не мог обойти Машу, очень ему в юношестве нравившуюся. Она приехала в дом Терпигоревых из монастыря, где пребывала с самого рождения. Её судьба сквозит печалью. Ей — по праву наследования — должно было отойти имение отца, будь для того у неё на руках соответствующая документация. Родная тётка решила её забрать из монастыря и всюду за собой возила. Вернее, скорее она предпочитала знакомить с Машей родню. Это стало важным именно в тот момент, когда дядя, бывший балагуром и душой всякой компании, неожиданно скончался, вероятнее всего в приступе меланхолии, должно быть одолевавшей его по ночам. Брачными обязательствами дядя, вроде как, не обзаводился, детей не имел, а значит временно имение переходило к его сестре, такой же безбрачной и бездетной. Следующим наследником мог стать сын разорившихся родственников, о котором никто давным-давно ничего не слышал. И тут появилась Маша, чьё происхождение известно со слов других, но точно быть установлено не может.

От тётки требовалось единственное — написать духовную. Когда она умрёт, Маша вступит в права на полное владение имением. Между тем, годы шли, духовная не писалась, это дело постоянно откладывалось на потом. Сергей очень переживал за Машу, узнавал как мог, пока не пришлось покинуть родных, уехав на обучение в гимназию. Но и там ему довелось познакомиться с парнем, приходившимся соседом тётке. Тот подробностей всех не знал, однако и он симпатизировал юной Маше. Что же, Сергею оставалось спешно возвращаться домой и стараться убедить тётку сделать от неё требуемое. К сожалению, того сделать не успел: тётку хватил удар, и она вскорости умерла. Дальнейшая судьба Маши выпала из внимания Сергея.

Как же жила Маша? И куда ей следовало пойти? Её лицо обезобразила оспа, прилипшая уже ко взрослой, замужества ей испытать не довелось. Хоть Сергей и предполагал: обездоленная Маша не сможет быть помещицей, свяжет жизнь с каким-нибудь аптекарем и так окончит дни, существуя в серости и унынии. Честно говоря, Сергей забудет о Маше. Вспомнит же однажды, Маша сама придёт в дом Терпигоревых. Теперь её принято называть матерью Марфой, ибо вернулась она в монастырь, там жила и временами объезжала округу, собирая подаяния на нужды религиозного общества. Неужели Маша так изменилась? Иного выбора всё равно не было. И теперь, будучи в зрелых годах, она не вспоминала и не жалела о былом. Да и не могла того делать. Может и Сергей помнит из своего юношества далеко не то, что было в действительности. Он тогда к ней излишне тепло относился, не замечая ничего, кроме собственного чувства.

Самое время посетовать на дворянскую долю. Впрочем, так ли много Марфа потеряла? Грядущая отмена крепостного права не могла сказаться на её благосостоянии мало-мальски лучшим образом. Отнюдь, приобретённое пришлось бы потерять, а то и созидать жизнь с нуля. Конечно, смотря какой ещё муж мог ей попасться. С иным-то горя хлебнула гораздо больше. А так, уйдя в монастырь, она нашла цель для жизни, вполне достойно существуя и делая полезное для себя и других дело. Сам Сергей ни к чему не принуждал читателя, лишь повествуя об утраченных возможностях. Разве трудно было тётке написать духовную? Она любила Машу, проявляла заботу, не сделав для неё самого главного — не обеспечила будущее.

Сергей вспомнил ещё одну тень собственного прошлого. И правильно сделал, решившись о том рассказать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Плохое отношение помещика к крепостным — практически воспринимается обыденным явлением. Но имелись и противоположные случаи, о которых не особо принято говорить. Гораздо лучше вовсе искоренить крепостничество, так избавив большую часть людей от угнетения. Правда придётся пострадать и крепостным, обласканным судьбой. Впрочем, понимание ласки довольно относительно. Вместе с тем, эмансипация несла в себе существенное отрицательное значение — она губила души, не способные к самостоятельному существованию. Имелись и такие! Как раз о них Терпигорев взялся рассказать.

Быть вышивальщицей — тяжёлый труд. Грозит он слепотой в молодом возрасте. С ослепшими крепостными помещику делать вовсе нечего. Значительная их часть должна была претерпевать ужасное к себе отношение. Проще говоря, влачить жалкое существование. Однако, те, кто ценил их труд, создавали для них в меру идеальные условия. Таковые были заведены у бабушки Сергея, куда он часто наведывался. Но вот места пребывания слепых вышивальщиц ему видеть не доводилось. Ему было интересно, как они действительно продолжают жить. По рассказам родственников — они живут при сносных обстоятельствах, получают всё им нужное и проводят время в бездействии, либо греются под солнечными лучами.

Прежде знакомства со слепыми вышивальщицами, Терпигорев привычно дополнял повествование связанными по смыслу историями. Вроде бы у бабушки был в имении рай для крепостных. Но сама бабушка испытывала неудовлетворение поведением мужа, продолжавшим зажимать крестьянских девок. И хочешь, либо не хочешь, а предпринимать меры следовало. Потому, вместо рая, те девки попадали в ад — их отправляли на край имения, принудительно отдавали за пахаря, желательно недалёкого ума. Понятно, ни одна из девок повинна в интересе помещика не была. Воспротивиться или оказать сопротивление, значило разозлить хозяина. Тот и убить мог, случись ему прогневаться. Пусть и понёс бы за то наказание, но скорее символическое, порою и вовсе избегнув даже осуждения.

Крепостные находятся в положении, преодолеть которое они не в состоянии. Они полностью зависимы от воли помещика. Это раз за разом вызывает негодование Сергея, постоянно о том сетующего. Как можно отдать крепостную девку за пахаря-дурака, осознавая отсутствие за ней вины? Для Терпигорева подобное стало причиной напомнить, насколько шаг в сторону рая или ада оказывался малозначительным. Может потому в повествовании показана судьба двух сестёр: одна отправилась в ад, другая пребывала в раю. Да разве была существенная разница, ежели ад с раем не являлись воплощением крайнего наказания? Сомнительно ведь попасть в рай, будучи уже слепым.

Всё-таки Терпигорев увидит рай для слепых вышивальщиц. Это прекрасное место для человека, вынужденного в бессилии оканчивать дни в стороне от жизни. Добрая к искусницам хозяйка не забывала труда, давшего ей возможность созерцать лучшее из творений рук человеческих. Для вышивальщиц отвели закрытое помещение, их хорошо кормили и не чинили им препятствий в осуществлении досуга. Пусть досуг и заключался в прогулках в любое время. Жить бы слепым таким образом дальше, не случились вести — грядёт отмена крепостного права, значит нужно все семьи воссоединить. Это значило одно — принудительная обязанность разрушить рай. Хозяйке пришлось вернуть слепых вышивальщиц по домам. Сомнительно, чтобы им стало лучше от эмансипации. Иного для них не предусматривалось — без каких-либо исключений.

Конечно, добродушная хозяйка могла найти способ озаботиться о судьбе любимиц. Стоит предполагать, что Терпигорев досказывал по ставшему ему известным со слов других, нежели он тому был непосредственным очевидцем. Значит и читателю остаётся гадать. Предстоит и увериться — рай среди крепостничества казался достижимым.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Среди родни Сергея имелась тётя Клёдя… Клавдия Васильевна, губившая крепостные души, занимавшаяся скопидомством и ссужавшая деньги. Никто её не любил, но многие были ей обязаны. Когда не к кому было больше обратиться, просили о помощи как раз её. Она не отказывала, всегда шла на встречу… если бы не выставляемые ею требования. Прослыв за последнюю надежду, именно она заставляла злиться на неё должников. Вроде бы и не к чему высказывать по её адресу осуждения, если бы не случилась Крымская война, послужившая тёте Клёде источником дополнительного дохода — она принялась за продажу крестьян, изыскивая в том ощутимую выгоду.

Сергей прямо сообщает — прежде ему доводилось становиться свидетелем продажи имений вместе с дворней. Теперь же он узнавал для него неприятное. Оказалось, что можно продавать крепостных отдельно не только от имений, но и вообще от семей. С Крымской войной делать то оказалось ощутимо выгоднее. Каких только афер с призывом в армию не совершали. Мещане, не имевшие крестьян, оных выкупали и отправляли воевать вместо себя. Им-то и способствовала Клавдия Васильевна своей деятельностью. Более того, по уговору, ежели крепостные выживали, они возвращались обратно под её владение.

Как же жила тётя Клёдя? В оставленном на её попечение имении она показывалась редко. Чаще разъезжала по домам должников, останавливаясь ровно до того срока, пока не будет выплачен долг, либо перезаключён договор с начислением новых процентов, либо дело переходило в суд, чаще означавший полную продажу имущества. Поэтому должники шли на разорение, всячески пытаясь отсрочить платёж. Порою они сами доводили себя до крайности, только бы откупиться от жадного взора Клавдии Васильевны, пусть бы она покинула их дом.

Заезжала Клавдия Васильевна и к Терпигоревым, проведать мать Серёжи — свою кузину. Семейство Терпигоревых перед тётей Клёдей долгов не имело, жило чинно и благородно, и крестьян не думали продавать, как и не покупали. Существовали они тем же укладом, каковой достался от предков. Привозила с собой Клавдия Васильевна племянника — весьма болезненного мальчика, чьё самочувствие вызывало постоянные опасения. Страдал он скорее душевными переживаниями. И не мог тот мальчик придти в себя, находясь рядом с тётей Клёдей. Тётя словно и не заботилась о нём, хотя проявляла всяческое внимание.

Что же, Клавдия Васильевна не изменила своим привычкам до смерти. Для чего она наживалась на людском горе — непонятно. Выжимая соки из должников, отправляя крепостных на войну, сея кругом страдания, порождая к себе ненависть, она будто не задумывалась о будущем. Ведь ей предстоит умереть. Кто тогда придёт на её могилу? Разве только увлажнить почву, хоть и не слезами, зато от души, пожелав основательно прожариться под присмотром чертей. Разве лишь на племянника оставались чаяния тётя Клёди. На это Терпигорев возразит, указав на скорую смерть и племянника, пережившего Клавдию Васильевну на несколько лет.

Конечно, тётка Серёжи существовала бы одинаково хорошо, даже не будь она помещицей. Продавать крепостных по законодательству не запрещалось. На войну или в услужение — дело непосредственного владельца душ. Даже наживаясь, она продолжала плодотворную деятельность. Будучи человеком со столь неприятным нравом, Клавдия Васильевна и не должна была задумываться о будущем. Сергей может укорять, высказывать недоумение, говорить о неблагоразумии такового отношения к людям. Однако, сколько уже сказано и перерассказано, но взывать к справедливости никогда не оказывается полезным для общества. Просто, если есть возможность заработать малое, в том числе и при том бесполезное, оно всё равно будет заработано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Булгарин дружил с Грибоедовым, они имели совместную переписку и одинаково хвалили творчество друг друга. И вот Александра Сергеевича не стало — он трагически погиб вдали от родного края. Как это случилось? Фаддей не знал, он лишь мог предполагать, объяснив причину ненавистью персов к армянам, в результате чего и случилось непоправимое, случайной жертвой чего Грибоедов и оказался. Надо сказать, Александра Сергеевича обычно любили. Он был вхож в императорские и шахские дворы, всюду принимаемый с воодушевлением. Даже смерть заставила скорбеть всех, с кем он был знаком. Его гибель опечалила население России, Грузии и Персии. Теперь же — на 1830 год — становилось важным опубликовать произведение «Горе от ума», так ещё и не получившее официального издания.

Несмотря на посмертный почёт, юный Грибоедов симпатий у людей не вызывал. Он спокойно взрослел, выучился и определился с жизненными предпочтениями, тогда как до его нужд никто, кроме родных, не нисходил. Когда у него появились друзья вроде Булгарина и Греча, симпатии к нему наконец-то проснулись. По причине способности к овладению иностранными языками, Грибоедов получил направление в Персию, с чем связано последующее его существование, в том числе и творческие порывы.

Если читателю интересно, при каких обстоятельствах произведение «Горе от ума» создавалось, то Булгарин поясняет — делал это Грибоедов далеко от России: в скуке по родным и по друзьям. Когда ему становилось невмоготу, Александр Сергеевич садился и работал. Поэтому, невзирая на случившееся в 1829 году трагическое событие, необходимо признать — стремление к России позволило Грибоедову создать «Горе от ума». Расценивал ли он сам подобный творческий порыв за нечто для себя важное? Он давал читать текст друзьям, получал восторженные отклики, и всё же оставался известным в узких кругах. Пусть Булгарин и говорит, будто к концу двадцатых годов представление о содержании «Горе от ума» имело значительное количество россиян.

Пребывая вне России, Грибоедов отчего-то чувствовал себя в изоляции. Персия для него стала подобием далёкой страны, куда не доходят известия о происходящих в Европе событиях. Какие политические процессы имеют место, например, во Франции? Чем живёт французская нация? Не письма он ответные просил слать, а сведения о событиях, совершенно разного содержания. Хотя бы нечто иное, что на самую малость способно приблизить к европейским реалиям.

Фаддей показал Грибоедова противником войн. Якобы не терпел Александр Сергеевич насилия, более склонный к мирному течению жизни. Вместе с тем, он был рад успешной осаде Россией турецкого Карса в 1828 году. То есть Булгарин продолжал создавать противоречивое мнение. Говоря, будто Грибоедова любят, сказывал — прежде не любили. И вот касательно продолжения политики военными методами: должен стремиться к мирному разрешению конфликта, сам же выражая удовлетворение противоположной событийности. А может путался непосредственно Фаддей, писавший заметку по поводу столь неожиданного для него происшествия, каковым явилась преждевременная гибель друга.

Цели сообщить о Грибоедове больше Булгарин не ставил. Он сказал ровно то, что укладывается в рамки воспоминаний, дав некоторую вольность, кратко изложив ряд моментов взросления. Но ни про участие в Отечественной войне 1812 года, ни про семейную жизнь — он оговариваться не стал. Вполне хватило для создания определённого портрета, которого для Фаддея было вполне достаточно. Сообщать более тог не требовалось. Да и читателю нет нужды знать абсолютно всё — о том успеют рассказать биографы из современников Александра Сергеевича, а также далёкие потомки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Двадцать четыре года прошло с войны 1812 года, прежде чем Зотов решил поделиться с читателем собственными воспоминаниями. Было ему тогда семнадцать лет, и он горел желанием пойти защищать родной край от вторгнувшейся армии Наполеона. Москва уже сгорела, потому растаяла надежда схлестнуться с супостатом на поле битвы. Но армия Наполеона отступала с боями, вступая в жаркие схватки с гнавшими их за пределы страны русскими. Зотову всё-таки довелось поучаствовать в сражении, ибо шла армия тогда к Полоцку, вполне готовая снова сразиться при этом городе. Там и прошёл Зотов боевое крещение, тогда же раненный. Особых изысков Рафаил в описании не предложил, ограничившись сугубо личными впечатлениями.

Сражения тех дней — особого вида бои. Это не оголтелая атака с острым оружием наперевес и не залпы лучников. Отнюдь, от солдат требовалась выдержка. Всё происходило по определённому сценарию. Чаще смерть приходила внезапно — от обрушившегося сверху пушечного ядра. Собственно, множество солдат и офицеров погибало на глазах, павших жертвой по воле слепого случая. Видел и Зотов такие случаи, нисколько не впадая в панику. Наоборот, у него появилось чувство презрения к смерти. Более того, будучи раненным, его несли люди, которые умирали прямо во время переноски, сражённые всё по той же воле слепого случая. А что сам Зотов? Он едва не лишился ноги. Правда не от досадного ранения, а от ретивости лекаря, посчитавшего, что лучше сразу отрезать, нежели допустить возможность последствий.

Как же Зотов избежал ампутации? Ему попался другой лекарь, усомнившийся в необходимости отнимать ногу. Он не увидел повреждения костей, отчего не понимал, какие могут быть последствия. Собственно, потому Зотов и сохранил ногу. Как же тогда относиться к смерти выносивших его с поля боя людей, принявших смерть зазря? Нет, и ещё раз нет. Зотов мог погибнуть, оставленный умирать при нанесённом ему ранении. Тогда читатель потерял бы Рафаила и не стал внимать его литературным трудам. Хотя, как знать, каких деятелей пера русская литература тогда потеряла, включая и из тех, кто помогал непосредственно Зотову.

Осталось Рафаилу рассказать про сражение на Березине. Он слышал крики тонувших солдат. Тонувших в ледяной воде, чтобы читатель лучше понимал обстоятельство их смерти. Что до Наполеона? То Зотову едва ли не представлялись его сверкающие пятки. Наполеон спешно покидал Россию, а русская армия, переходя через Березину, готовилась к заграничному походу. Предстояло преследовать французов вплоть до Парижа. Сам Зотов участвовать в боевых действиях не продолжил, чему причиной полученное под Полоцком ранение.

Одно не давало покоя Рафаилу. Почему Наполеон не был остановлен ещё в 1812 году? К тому была возможность. Он мог быть пленён, вместо чего бой следовал за боем, а французский император постоянно ускользал. Вместо этого русская армия оказалась вынуждена идти следом, встречая постоянное сопротивление. Прежде, в романе «Леонид», Зотов оглашал необычайный дар Наполеона к убеждению людей. Растеряв армию в пятьсот тысяч человек, он за короткий срок нашёл ещё двести тысяч, с ними выступив против шедших за ним армий России и её союзников.

Личное воспоминание о былом — важное свидетельское показание для будущих поколений. Хорошо, что Зотов таковое оставил, хотя мог сделать это ярче, составив более подробное описание с ним происходившего. Впрочем, наверстать это он смог в художественных произведениях. О Наполеоне он ещё не раз успеет рассказать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лучше нет того повествования о человеке, нежели он решился рассказать сам. Сколько бы не было правды в его словах, к какому бы он не прибегал обелению себя перед потомками — он должен создать именно тот образ, по которому его и требуется запомнить. Среди трудов Обинье есть повествование, названное довольно странно, однако полностью передаёт суть содержания. Но, уже с первых строк становится понятным, данный текст не предназначался для широкого доступа, наоборот Агриппа настаивал на запрете оглашения кому-то кроме семьи. За сто лет и не такие просьбы перестают иметь значение, поэтому однажды описание жизни Обинье стало общедоступным, вместе с тем и прояснились эпизоды прошлого, особенно интересные в связи с французскими религиозными войнами второй половины XVI века.

Агриппа родился восьмого февраля 1551 года близ Понса. Его мать — девица Катерина де л’Этан — умерла при родах. Несмотря на частую смену наставников, Обинье к шести годам знал четыре языка. Увлечение поэзией в совсем юном возрасте в тексте практически не прослеживается, зато заметен скорый переход в повествовании к 1562 году. Несмотря на юность, Обинье видел рост противоречий между гугенотами и католиками. Впрочем, собственному прошлому требовалось всё-таки придать элемент драмы. Пусть Агриппе шёл одиннадцатый или двенадцатый год, он уже странствовал по стране с бродячими людьми и как-то даже был приговорён к казни. Что спасло Обинье? Сам он утверждает, будто красиво исполнил танец перед правителем тамошней земли.

Судьба благоволила к Агриппе. Он один раз избежал смерти, после чего стал с презрением относиться к жизненным лишениям. В том же году он побывал в чумном Орлеане. Он говорит, что не боялся заболеть и принять неизбежное. И он заболел. Что теперь спасло Обинье? Агриппа постоянно повторял некий псалом, благодаря чему и пошёл на поправку. Именно так он объяснял это чудо своим детям.

Впрочем, Агриппа не всегда помнил, до кого он старался донести историю собственной жизни. Например, в 1563 году — ему шёл двенадцатый или тринадцатый год — солдаты водили его по притонам. В тех же годах отец Обинье был ранен и оказался удалён от королевского двора, а вскоре и вовсе убит. Потому с тринадцати лет над Агриппой поставлен опекуном Обен д’Абвиль. При нём же Обинье начал писать в обильном количестве стихи на латыни, но до 1567 года строго контроля за ним не велось, вследствие чего Агриппа успел самостоятельно побывать в Лионе, где задумался о самоубийстве, передумав и с той поры не переставал размышлять о Боге.

В 1567 — Агриппа заперт в четырёх стенах, бежит из-под домашнего заточения, спустившись на простынях. Сразу начинается его военная жизнь. К 1569 году он в числе осаждавших родной ему Понс. С 1570 — командир роты аркебузиров. О событиях Варфоломеевской ночи, случившейся в 1572 году не распространялся. С 1575 — служит в качестве телохранителя короля Наварры (будущего короля Франции Генриха IV), но в 1577 году попросил об отставке, сославшись на двенадцать ранений в живот — нанесённых в разных сражениях, чему не получил удовлетворения. Несмотря на участие во множестве боёв и осад, до конца жизни был опечален единственным пропущенным сражением при Монконтуре.

С 1618 года в Европе началась Тридцатилетняя война, на полях которой Обинье пожелал погибнуть. На этом заканчивается «Жизнь, рассказанная им его детям». Следует уточнить, что в 1610 году был убит Генрих IV, регентом при сыне — Людовике XIII — определена Мария Медичи. В результате усилившихся противоречий на фоне религиозных расхождений с 1620 года Обинье в опале, он покинул страну и до 1630 года жил в Швейцарии, где и умер.

Автор: Константин Трунин

» Read more