trounin.ru

Баллада переведена Василием Жуковским в 1818 году

Война — мужчин призванье: воевать! А женщин каково старанье… ожидать? Дал Шиллер потому посланье. Принимать? Дать ответом молчанье… не возражать? Или лучше уйти в изгнанье? Права слова не брать! Или устроить самобичеванье? Как знать! Стоит ли того старанье… силу воли испытать? Есть баллада — преданье. Нужно сюжет узнать. Рацарь отбыл на подвига исканье: себя показать. Не искал тому оправданье: должен крепость взять. В крови то было поле бранье: силу врага удалось смять. Но в душе рыцаря — воркованье: в мыслях девицу обнять. С войною в думах прощанье: домой скорее скакать. Но было у рыцаря знанье — не будут его ждать. Девице Бога милее призванье, его рабой хотела стать. Оттого и раздастся стенанье: рыцарь начнёт угасать. Со смертью ожидал он свиданье: будет в келье истлевать.

Девица не скрывала, рыцарь её помыслы знал. Девица Бога искала, рыцарь значения словам не придавал: дождётся она, придёт во славе окружён. Но была та война… болью поднятых знамён. Девица не ждала, в монастырь затворилась, осознанно на шаг сей шла, от любви за образом божьим сокрылась. Ей рыцарь оказался не мил, любовь лишь сестры обещала. Рыцарь того не уяснил, блажью та речь ему стала. На войну уходил, не умея добиться ответного чувства. С любовью он кровь вражью лил, отражая души ярость и буйства. Не ведал одного, никогда девицу ему не увидеть вновь. Стал монахом потому легко, хотя бы так смея снова обрести любовь. Но Шиллер жесток, заточив юношу в келью под окнами монастыря, ибо никогда не наступит срок, и рыцарь истлеет… с прежней силой любя.

Что звания рыцарю, что награды? Утрачена любовь, страшнее то кровоточащей раны. Он беден и убог в тоске, сердце томит печаль. Ему тяжело понимать удар судьбы: утраченного жаль. Он молод, если продолжал любовным чувством жить. Никакие войны, увы, не смогли его разум закалить. Сколько не рубил врагов, не пробивал стен, оставался юношей, не замечал мира проблем. Одна картина стояла перед глазами — девица во красе лет: может осмыслением мира обладавшая, раз приняла монашества обет. Но зачем закрылась от любившего её, удалившись за монастырские стены? Иначе не получить драмы, не усвоит внимающий жизни дилеммы.

Войны отчего? От неумения понять. Говорить так легко, если плохо реалии знать. Причина всего: пример для подражания дать. Кто не знает его? Тот не станет и брать. Дабы от сердца отлегло: старайся узнать. Представь мир — стекло: зачем разбивать? Что человека в оттенках света влекло, то нужно другим доказать. Так порождается зло: наступает час стекло разбивать. Это лишь к худшему влекло: и враг свой свет старался оправдать. Но чью душу отчаянье пекло, стремился сторону чужую принять. Только время утекло, ничего не сможешь поменять.

В том горе, и это горе пытались оправдать, собственным переживаниям давая ход. Кто возьмётся за подобную поэзию, разве чувства такие же питая, оттого в России Жуковский взялся за перевод. Пребывая в печали, так и не способный разрубить клубок, должный неизбежное принимать. Василий соглашался терпеть времени течение, иного ему всё равно не оставалось, надо немного подождать. Как бы на этом долгом пути, с рифмами воюя за столом, не пасть от истощения. Оттого и рождались для поддержания чувств работы над балладами, вроде Шиллера о рыцаре Тогенбурге стихотворения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Баллада переведена Василием Жуковским в 1813 году

Говорить не спеши, обладай умением молчания, не придавая значение кажущемуся важным тебе. Пусть это будет необходимым, мниться уместным и должным для выражения мнения в нынешнем дне. В сей час, минуту, секунду, кратчайшую долю мгновения — важно сказать, сгореть иначе в огне. Подумать нужно, никуда не спеша, ибо накличешь беду за говорливость самому себе. Так уже было однажды, когда поэта Ивика убили, в тот год, что дал окончание всякой войне. Убили его, причём знакомые, по злому умыслу или по чьему-то приказу, пребывая в твёрдом уме. Подстерегли на лесной тропе, нанося страшный удар, карая безвинного, растерзав тело на пне. Безумие! Мир о мире провозгласил, Истмийские игры в Коринфе ожидались. Да человек всегда пребывает во зле. Шиллер данный сюжет, с наставления Гёте, в балладу преобразил, напомнив о необходимости молчания всегда и везде.

Существует легенда, Плутарх её хорошо разобрал, болтливых осуждая, примером ярким случай с Ивиком стал чему. Понятно должно быть каждому: говорить в меру нужно, не ради бесед, познания ради, отдавая должное не себе одному. О том лучше сказывать на примере Ивика убийц, не сдержавших порыва воскликнуть, позабыв о тайне заботу свою. Предание сообщает, будто в момент гибели Ивик журавлей на небе увидал, должных стать свидетелями отныне ему. Журавлей он призывал про убийц донести, людям полагается о случившемся знать, иначе кару не понести никому. Уже тогда смеялись убийцы, зная о немоте журавлей. Не скажут они слова против, верные языку птиц своему. Так и было, не собирались журавли тайну убийства разглашать, следуя мимо, может к Посейдону в царство самому.

Но вот журавли пролетают, кричали явно с небес, о чём-то хотели поведать, внимание людей привлекая. Шиллер молчал, в общих чертах представляя сюжет, собственным смыслом содержание наполняя. Убийцы сами увидят полёт журавлей, не ведая про их желание тайну раскрыть, просто удивление их появлением выражая. Кто-то крикнул из толпы про птиц — мстителей Ивика, отчего насторожилась толпа, подлинную суть распознавая. Выяснилось сразу, убийца — крикнувший. К нему подступили, обличая в содеянном, будто это подлинно зная. Не всё сказано! История скупа. Баллада не даёт представления об имевшем место быть когда-то, писал о былом Шиллер играя. Куда ему спешить, к чему вести сказание, когда подлинных деталей не знает никто, на свой лад разное утверждая. Обличены убийцы, не сдержавшие эмоции и сказавшие лишнее, сами себя тем на смерть обрекая. То и следует понимать, до прочего не слишком вдаваясь, хоть изредка упущение убийц Ивика вспоминая.

Так и бывает, из века в век иного не случается, ведь всякое деяние легко сокрыть. Тому мешает человека желание, может из жажды личной славы, о поступке сообщить. Как не сказать другим — они убили, подняли руку на поэта, помешав ему в величии жить. Но нет того в предании. Отнюдь! Лишь обличение в болтливости. Любили много говорить. В лесу тишина, никто по тропе не шёл, оттого не мог свидетелем содеянного быть. Что до журавлей… То предание, сущую глупость показывающее, чтобы всё объяснить. Только нужно понять, даже мельчайшая деталь, с виду неважная, сможет в содеянном уличить.

В России балладу Шиллера переводил Жуковский. Как всегда, по отношению к Шиллеру, предельно чёткий. Никого другого, видимо, он насколько не ценил, раз перевод столь на похожесть броский. Во всём верный, ничего Василий не прибавил и не убавил: стих и без того был короткий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Баллада переведена Василием Жуковским в 1809 году

Кассандры жизнь — это ли не горе? Знать грядущее — худшее из бед: ты видишь слёз скорых море, знаешь о краткости оставшихся лет. Тебе ведомы печали, когда кругом радостно всем. Как об этом другим говорить? Мало ли существует у человека и без того проблем, не сможет он к несчастьям подготовленным быть. То ведала Кассандра, знала про Трои судьбу. Видела: в город войдёт враг. Как ей выразить печаль свою, когда готовится родственник вступить в брак? Так думается, будто горек Кассандры путь. Да в том ли её беда на самом деле была? Нужно иначе на её умение взглянуть. Тогда станет ясно — видеть грядущее она не могла.

В сторону разговор. Отойдём от канвы на краткий миг. Достаточно знать о происходящем, давая оценку всему. Если брат Кассандры украл чужую жену, словно так всегда делать привык. Приведёт ли это к миру? Или принесёт это войну? Дело в другом, не верили Кассандре, её дар считали дурным. Несусветные вещи она накликать на город решила! Видимо, не раз языком своим, она сограждан прежде утомила. В том суть её способностей — говорить прямо в глаза. Прочее, домыслы Гомера и прочих слагателей поэм. Лучше бы молчала и не открывала Кассандра уста. Только не избежать Трое от ахейцев проблем.

О том и Шиллер задумался: стоит ли о правде людям говорить? Ты скажешь им, они тебя в ответ распнут. Пусть то хоть трижды явно, человеку проще слепым быть: правду не любят, её никогда не поймут. Потому отправил Шиллер Кассандру в лес, задуматься о необходимости разгласить истину. Каждое слово — имеет собственный вес: так было и так должно быть, воистину! Приятнее людям ласковый взор, о хорошем им скажешь — на руках понесут. Стоит сказать плохое — тот же укор, без раздумий кол между рёбер вобьют.

Говорит Шиллер: в незнании для человека благо сокрыто. Про знание говорит: к смерти ведёт. Но хорошее слово всё равно бывает быстро забыто. Обидное — долго в сердце живёт. Полукавствуй Кассандра, предайся веселью, быть сказу совершенно другим: не встретится она от слов своих со смертью, а троянцы бы верили — под ударами ахейцев устоим. Это понимала Кассандра, не умевшая смолчать. Скажет потом, когда баллада уже оборвётся. Шиллер решил повествованье не продолжать, положенный для понимания смысл между строк всегда даётся.

Но не всякий знает, как жила Кассандра дальше. Уплыла она с предводителем ахейцев на Пелопоннес. Пророчила и ему, говорила без фальши, а могла бы снова уйти и поплакаться в лес. Знала: убьют Агамемнона, поскольку за дочь, им убитую, желала кровь его пролить жена. Знала: сын его после поступит точь-в-точь, отомстит он матери за отца. Знала: погибнет там же, не способная преодолеть судьбы рок. Всё это хорошо для произведения, способного её жизнь во всех тонах отразить. Там получится дать читателю очередной урок, которому читатель поверит, но не задумается, что и с ним это может происходить.

Шиллер балладу сложил, нашлось ей место среди русских переводов: Жуковский старался дельный вид придать. Беда в другом, бытует и поныне средь народов… стремление глаза на правду закрывать. И до сих того, кто истину оберегает, кто бед грядущих опасается, того всяк прежде обижает, должному случиться ужасается. Оттого закрыты глаза, ушли закрыты: прольётся у слепых слеза, радужные надежды на лучшее слезами будут смыты.

Автор: Константин Трунин

» Read more