trounin.ru

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Среди родни Сергея имелась тётя Клёдя… Клавдия Васильевна, губившая крепостные души, занимавшаяся скопидомством и ссужавшая деньги. Никто её не любил, но многие были ей обязаны. Когда не к кому было больше обратиться, просили о помощи как раз её. Она не отказывала, всегда шла на встречу… если бы не выставляемые ею требования. Прослыв за последнюю надежду, именно она заставляла злиться на неё должников. Вроде бы и не к чему высказывать по её адресу осуждения, если бы не случилась Крымская война, послужившая тёте Клёде источником дополнительного дохода — она принялась за продажу крестьян, изыскивая в том ощутимую выгоду.

Сергей прямо сообщает — прежде ему доводилось становиться свидетелем продажи имений вместе с дворней. Теперь же он узнавал для него неприятное. Оказалось, что можно продавать крепостных отдельно не только от имений, но и вообще от семей. С Крымской войной делать то оказалось ощутимо выгоднее. Каких только афер с призывом в армию не совершали. Мещане, не имевшие крестьян, оных выкупали и отправляли воевать вместо себя. Им-то и способствовала Клавдия Васильевна своей деятельностью. Более того, по уговору, ежели крепостные выживали, они возвращались обратно под её владение.

Как же жила тётя Клёдя? В оставленном на её попечение имении она показывалась редко. Чаще разъезжала по домам должников, останавливаясь ровно до того срока, пока не будет выплачен долг, либо перезаключён договор с начислением новых процентов, либо дело переходило в суд, чаще означавший полную продажу имущества. Поэтому должники шли на разорение, всячески пытаясь отсрочить платёж. Порою они сами доводили себя до крайности, только бы откупиться от жадного взора Клавдии Васильевны, пусть бы она покинула их дом.

Заезжала Клавдия Васильевна и к Терпигоревым, проведать мать Серёжи — свою кузину. Семейство Терпигоревых перед тётей Клёдей долгов не имело, жило чинно и благородно, и крестьян не думали продавать, как и не покупали. Существовали они тем же укладом, каковой достался от предков. Привозила с собой Клавдия Васильевна племянника — весьма болезненного мальчика, чьё самочувствие вызывало постоянные опасения. Страдал он скорее душевными переживаниями. И не мог тот мальчик придти в себя, находясь рядом с тётей Клёдей. Тётя словно и не заботилась о нём, хотя проявляла всяческое внимание.

Что же, Клавдия Васильевна не изменила своим привычкам до смерти. Для чего она наживалась на людском горе — непонятно. Выжимая соки из должников, отправляя крепостных на войну, сея кругом страдания, порождая к себе ненависть, она будто не задумывалась о будущем. Ведь ей предстоит умереть. Кто тогда придёт на её могилу? Разве только увлажнить почву, хоть и не слезами, зато от души, пожелав основательно прожариться под присмотром чертей. Разве лишь на племянника оставались чаяния тётя Клёди. На это Терпигорев возразит, указав на скорую смерть и племянника, пережившего Клавдию Васильевну на несколько лет.

Конечно, тётка Серёжи существовала бы одинаково хорошо, даже не будь она помещицей. Продавать крепостных по законодательству не запрещалось. На войну или в услужение — дело непосредственного владельца душ. Даже наживаясь, она продолжала плодотворную деятельность. Будучи человеком со столь неприятным нравом, Клавдия Васильевна и не должна была задумываться о будущем. Сергей может укорять, высказывать недоумение, говорить о неблагоразумии такового отношения к людям. Однако, сколько уже сказано и перерассказано, но взывать к справедливости никогда не оказывается полезным для общества. Просто, если есть возможность заработать малое, в том числе и при том бесполезное, оно всё равно будет заработано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Рабы страстей — такова характеристика дворянства России накануне отмены крепостного права. Чего они хотели от жизни? Пожалуй, ничего. Имения они спускали игрой в карты, не отдавая себе в том отчёта. Не разменивались и человеческими жизнями, за имениями закреплёнными. Дворяне быстро горели и ещё быстрее внутренне выгорали. Осудить их было некому, ибо таким было определённое за ними право. Для Терпигорева это стало поводом написать о дяде. Тот жил в Петербурге, завёл связь с юной актрисой и соизволил её привести в родовое поместье. Что случилось дальше — трагедия, стоившая жизни четырём.

Подобную связь родственники осуждали. Пусть девица красива, занятна манерами, но она не принадлежит к кругу дворянства. Даже с дворней обращаться не умеет, ласково просит об одолжении уделить ей внимание, сделав нечто определённое. Крепостные над этим посмеивались, не видя в ней способности стать барыней над ними. Впрочем, спорить с ней не дозволялось, поэтому следовало угождать прихотям. И как-то захотелось девице прокатиться на лошади, причём по тонкому льду. Дальнейший ход событий должен быть ясен. Девица провалилась, её ели спасли, теперь она лежит в горячке, беременность преждевременно разрешилась выкидышем.

Первый поступок хозяина — он высек сопровождавших девицу людей. Высек так, что один помер сразу, второй — немного погодя. Убивать крестьян тогда уже не допускалось, из-за чего дяде Сергея пришлось подговаривать доктора и писать множество сопроводительных бумаг. В любом случае, серьёзного наказания он бы не испытал. Сергея возмущало другое. Девицу отговаривали ехать по тонкому льду, она настояла. Пострадала ведь по собственной воле. И отказать в её намерении дворня не могла. Значит, смерть для них — несправедливый результат гнева рассвирепевшего хозяина.

Но не это стремился показать Терпигорев. Поступок дяди некрасив и ужасен. Да нужно проследить за последующими событиями. Девица продолжала хворать, у неё открылась горлом кровь, всем стало ясно — больна чахоткой. Следовательно, конец её близок, суждено ей умереть в возрасте восемнадцати лет. Горевал ли дядя Сергея? Отнюдь, он спешно уехал в Петербург, оставив умиравшую на попечение своей родни. Она и скончалась как раз в доме Терпигоревых.

Что же с дядей? Оказалось, он взялся за ум и нашёл пассию с состоянием. Что ему мешало поступить так раньше? Видимо, каждому человеку следует пережить яркое любовное чувство, связанное с часто его сопровождающим разочарованием. Осознав, насколько бессмысленно жить в согласии с чувствами, дядя Сергея перестроился на позицию рационально смотрящего на действительность. Так звучит оправдание его поступков со стороны читателя. С другой стороны — дядя был обязан понести наказание, виновный в смерти хоть и не четырёх, но двоих точно, причём доведённых до смерти его собственными руками.

Терпигорев постарался обсудить и ещё одну проблему. Как он должен отныне смотреть в глаза дяде? В прежней мере отвечать ему любезностью не получится. Так поступать — равносильно признанию его деяния за обыденное, вполне допустимое и порицанию не подлежащее. Ничего подобного Сергей и помыслить не мог. Несмотря на тогда ещё малый возраст, он тяготел к справедливости. Всякий человек достоин жизни, никто не может самовольно убивать людей. А если так поступает, к нему обязательно следует применять смиряющие нрав меры. Обстоятельства прошлого тому не способствовали. Посему, убив, дядя словно и не совершал такого, вследствие чего он обязан понести наказание.

Оставалось надеяться, в России больше не возникнет аналогичных обстоятельств, когда на противоправные деяния общество будет смотреть сквозь пальцы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Завтра будет новый день, в котором нас уже не будет. В том дне будут жить плоды той страсти, которой мы переполняемся сегодня. Так не нужно ли смотреть наперёд, соотнося желаемое с действительно нужным к свершению? Ответ всегда будет отрицательным. Человеку важно понимать происходящее лишь сейчас, тогда как до будущего ему дела нет. Впрочем, и до прошлого ему дела нет, ежели он не может извлечь из него выгоду, опять же, для дня сегодняшнего. Тем и существуют люди на протяжении тысячелетий, нисколько внутренне не изменяясь, пусть и имея внешние отличия. Чтобы лучше понять, давайте обратимся к ещё одному рассказу Сергея Терпигорева из цикла «Потревоженные тени».

В его детстве случилась оказия — от дяди понесла крепостная. Что делать? Сестра придумала женить крепостную на мелком дворянине, получившем право на дворянство службой и не имея возможности передавать его своим детям. В любом случае, в подобном браке сын не окажется крепостным. Но так поступая, сестра решилась отомстить, назвав ребёнка Иудой. Он же не виноват! — будет переполняться возмущением Серёжа. Однако, злость тётки никто не мог унять. Да и как бы не звали ребёнка, нужно уметь смотреть на происходящее с разных сторон. Собственно, помимо Иуды-предателя существовали и святые с таким именем.

А что до родителей, им ничего не оставалось, кроме соглашения с им навязываемым условием. Про крепостную разговора нет, зато мелкий дворянин всё-таки имел право на голос. Потому с первых страниц читателю показывался не волевой человек, скорее старающийся всем угождать. Над сим дворянином всяк открыто смеялся, в том числе и крепостные. Может он тоже был человеком несчастной судьбы? Жил он блёкло, продолжит жить в столь же мрачных перспективах. Благо, женившая его на своей крепостной, найдёт им место для жительства и обустроит их досуг.

Время безжалостно стирает былое. Вчерашний день приобретает вид размытого прошлого, будто никогда не случавшегося. Куда денется злость? Она испарится. И связано это с обстоятельствами обыденности. Если её брат в чём и ошибся, то плод его любви принесёт радость другим. Вполне очевидно, радость он доставит как раз тётке Сергея. Утеряв всех, оставшись наедине с ребёнком, она найдёт в нём воплощение имевшихся у неё чаяний. Хоть некогда она погорячилась, проявив строптивый нрав, теперь от собирания камней ей не деться. Не думая о будущем, не оценивая возможностей, она должна была смириться. Ведь никто не мешал жить в мире с окружением и подстраиваться под происходящее. Надо просто знать — всему идти своим чередом, каким бы противным оно тебе не казалось.

Что осталось от былой ненависти? Необходимость смириться. А после? После и смиряться было уже некому. Сергею доведётся встретиться ещё раз с Иудой, как раз за несколько лет до написания рассказа о нём. Кто он? Один из многих, живущий жизнь, ничем не напоминающей прошлое. Никто не знает, какие страсти сопровождали его рождения. И не узнал бы, не случись ему встретиться с Сергеем. Его продолжают звать Иудой, не находя в том ничего особенного. Почему ему дали такое имя? Значения то не имеет. Сам он живёт скромно, довольствуясь имеющимся, ни к кому не предъявляя претензий.

Так какой смысл выступать против и искать персональную выгоду? Всему суждено сгинуть, оставив по себе добрые или негативные воспоминания, а то и вовсе предстоит кануть в забвение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Освобождение от крепостного права в России принято называть эмансипацией. Этот процесс ломал мировосприятие населявших страну людей. Ломались копья задолго до 1861 года, и было о чём спорить, как не утихал жар споров после. Всему объяснение как раз кроется в умении соглашаться с переменами, умело под них подстраиваясь. Не все оказывались к этому готовы, в результате чего часть крепостных потерялась при данной им свободе, не сумев извлечь выгоду. Другая часть не тужила и при крепостном праве, всегда изыскивая лучшие возможности и быв в услужении у барина: такие продолжили процветать, невзирая на всё сильнее разгорающийся жар споров. На самом деле, сколько бы человек не предпочитал говорить о беспокоящих общество проблемах, с одной стороны будут ратующие за негативные ожидания, с другой — за положительные. Третий вариант кажется недостижимым, поскольку оставшаяся часть настолько аморфна, что её мнение жарко спорящим оказывается безразличным. Дабы было яснее, предлагается посмотреть на воспоминание из детства Серёжи Терпигорева, специально раскрывающее для читателя понимание данной проблематики.

Был у его дяди крепостной, с детских лет живший в Петербурге. Особого внимания ему не уделяли, почти забыв о его существовании. Но вот он появился на пороге барского дома, привыкший к вольной жизни, потому допускающий излишне навязчивые действия. Как должен вести себя крепостной? Как минимум: стоять, потупив глаза в землю. Художник так себя не вёл. Он знал себе цену, гордился знакомством с влиятельными лицами столицы и был уверен, барин не сможет ему отказать в просьбе. Хотел художник испросить разрешения выехать за границу, где собирался продолжить обучение мастерству живописца. Вот тут и орошает Терпигорев читателя холодным душем. Несмотря на успехи, художник числился крепостным, а значит и человеком полноценным он не являлся. Его могли, как собаку, посадить на цепь и более из имения не выпускать, что и произошло.

Куда испарилась напыщенность? Осознание действительности больно ударило по самолюбию художника. Вместо отстаивания прав, ибо мог бежать, найти покровителей и уже никогда не возвращаться назад, он встал на скользкий путь, прослыв горьким пропойцей. Особенность социального устройства Российской Империи тех лет нельзя понять здравым умом. Но! Император Николай не допускал разговоров о том, чтобы ослабить крепостное право. И баре зверствовали. С воцарением Александра II жестоко обращаться с крепостными уже было нельзя.

Как не относись к нравам иных помещиков, судьба человека всегда оставалась только в его руках, умей он ей грамотно распоряжаться. Уж не потому ли Терпигорев ввёл в повествование описание деятельности другого крепостного? Тот никогда не тужил, снабжал барина сластями и прочими полезными вещами из столицы. Персональных выгод он будто бы не искал, умея извлечь ему нужное без особого старания. Он и барина-то уговорил выделить ему незначительный надел у проезжей дороги, на котором планировал возвести дом с торговой лавкой. Своим положением он не гордился, вполне довольный доставшейся ему долей. Вполне очевидно, отмена крепостного права на нём негативно не скажется. Наоборот, он продолжит прислуживать прежнему барину, теперь занимаясь и собственной жизнью на собственное же усмотрение.

Что касается художника — изначально он и являлся главным героем повествования. Первое название рассказа звучало как «Рафаэль — Иван Степаныч». Покажи Сергей только его печальную долю, негодовать тогда читателю, посылая проклятия на прошлое из-за творимых в пределах России зверств. Нюансы всё-таки возможны. Возможны и разговоры под другим углом восприятия былого. Например, будь у художника хозяином отец Терпигорева, а у деятельного крепостного — дядя. Тогда звучать истории в другой тональности. Однако, Сергей разумно заключил: кто не рвался к лучшему до отмены крепостничества — тот не стал к оному рваться и после.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Вседозволенность стирает грань между должным и имеющим место быть. Поставь одного человека над другим, разреши иметь над ним власть, как вскоре увидишь пробуждение звериных чувств. Не для того реформировалось крепостное право при Петре I, чтобы скудоумие обрело верх над разумностью. Но с исторической действительностью ничего не поделаешь — былого не изменить. Особенно то сыграло роль на становлении юного — тогда ещё Серёжи Терпигорева — писателя Сергея Атавы (под таким псевдонимом он предпочитал создавать художественные произведения под видом воспоминаний). В 1883 году он просто писал, не подразумевая в дальнейшем объединить рассказы под заглавием «Потревоженные тени»: цикла об утраченном прошлом, когда барин принимал крепостного за раба, считая себя правым бить и убивать. Как раз о том повествует первый рассказ, где в качестве теней выступили крепостные дяди Сергея Терпигорева.

Но читатель должен быть шокирован в последний момент, да и писал Сергей именно в качестве воспоминаний. Сам факт дикого обращения с крепостными должен идти отдельной повествовательной линией. Пока же к юному Серёже отец выбрал двух гувернёров — немца и француза. От них требовалось обучить мальчика отличному владению иностранными языками, иных причин для их привлечения к воспитанию не было. Родитель истинно считал: обучать ребёнка чтению и письму до двенадцатилетнего возраста — нерациональная трата времени, скорее способная испортить здоровье, нежели сообщить пользы. Так или иначе, немец и француз имели разные подходы к обучению. Если немцу проще соглашаться с точкой зрения нанявшего его человека, то француз будет постоянно возмущаться.

К слову нужно сказать, отец главного героя повествования мягок сердцем. Впрочем, принципы есть и у него. Он не имел сурового нрава, либо Сергей того не желал замечать. Получалось так, что автору повезло расти в добропорядочной семье, благодаря чему он не принимал никакого проявления жестокости. От самих мыслей о нанесении увечий крепостным кем-то, он мог ощутить дурноту. А как быть тогда с охотой, к которой юного героя готовил француз? Вроде гувернёр имел определённые жизненные устремления, правда его слова расходились с делом. Ежели ему не нравилось насилие над крепостными, то сам он не брезговал стрелять птиц ради самого факта охоты на них, хоть убивал ворон, чего ему совершенно не требовалось.

Так к чему Терпигорев вёл читателя? К непосредственно первой охоте. Довелось ему принять участие в травле живого существа, коим оказался ни заяц, ни лиса и ни прочее создание, созданное божественным промыслом будто бы для права людей распоряжаться над ним. Отнюдь, охотиться пришлось на человека. У дяди имелась привычка пускать крепостных в расход, когда они ему чем-то не угодили. Например, повар пережарил котлету, за сие насмерть забит в конюшне. Либо дьяк посмел слово против сказать, теперь скрывается в ближайших к имению кустах. Собственно, как раз на дьяка и будет объявлена охота. Как думает читатель, каким образом это воспринял Сергей?

Потому и было сказано о вседозволенности. Выступить против заведённых правил люди не могли — не пришло ещё время для вольности. Уйди они от помещика — быть им возвращёнными. Можно найти изрядно сюжетов, снова и снова напоминания о человеческой жестокости к себе подобному, поставленному в подчинённое положение. К тому и будет склоняться в творчестве Сергей Терпигорев, находя пронзительные моменты, скорее всего случавшиеся в действительности. И ведь наказывать или осуждать порядки ушедших дней бесполезно, тогда иначе не было принято думать.

Автор: Константин Трунин

» Read more