Tag Archives: лукреций

Лукреций «О природе вещей. Книга VI» (I век до н.э.)

Лукреций О природе вещей

В последний раз шлёт Лукреций салют, он должен верить — не только глаза Меммия прочтут его труд. Будет пылиться на полках монашеской обители поэма поэта, будет критическая рецензия в стихах ей спета. Сказано многое, ясным стало понимание окружающего, «О природе вещей» — работа философа для современный мир не принимающего. Что терзало душу древних мудрецов, что никак не могло пробиться через заблуждающихся в истине простаков, что пронесено оказалось сквозь века, то и поныне, и в будущем будет беспокоить всегда. Переосмыслят взгляды на действительность учёные мужи, придумают теории, отстоят взгляды от еретической лжи, но верить в исходный смысл бытия не сможет человек никогда. Мир кажется сложным — надумана сложность. Нужно пытаться думать — у людей есть такая возможность.

Не даёт человечеству развиваться вера в богов, препоны возникают на протяжении последних тридцати веков. Мысль не может развиться и уйти в необъятное, отчего-то воспринимаемое кощунственным, почему-то неприятное. Ограничил себя человек в познании Вселенной, обязан верить в богов непременно, покоряться решениям творца, во всём видя проявление дел от его лица. Не может человек обрезать пуповину, взбунтоваться и стать независимым, пугает такое развитие кого-то, кто стремится видеть человечество ограниченным. Лукреций то зрел, не разбираясь в сути, не пробовал он вникать, избегал потрясений и социальной мути. Не мог Лукреций кривое слово сказать, понтифик Цезарь мог на него повлиять. Покуда цари держали паству в узде, до той поры вера в богов сохранялась везде.

Осталось уповать на логику, стараясь объяснять, авось найдутся способные истину понять. Кому требуется заявить о взглядах — заявит, обладающий хитростью — лишнего говорить не станет. Что в том, если гром гремит и молния сверкает, когда в небесах некий процесс протекает? Разве люди желают знать, отчего пугает их мир окружающий? Страх, как боль, страждущим ощущения инструмент доставляющий. Земля ходуном, наводнение катастрофическое — всё говорит, что существует нечто мифическое. И чтобы не было на жизненном пути преград, достаточно воззвать к небесам, исполнить обряд.

Как быть с болезнями, откуда они? Почему слоновостью страдают египтяне одни? Почему определённой местности присуще своё отклонение, разве и тут стоит искать божественное проявление? Оставим богов, о них сказано, Лукрецием иное про болезни доказано. Лукреций видит, как ветры, дуя, несут заразу в местность другую, никого не минуя. Подует от Египта на Рим, придёт слоновость к ним, подует на египтян от римских земель, заболеют они болезнями римлян, верь в то или не верь. Никто не упрекнёт Лукреция в лишних измышлениях, он в то верил и не терялся в сомнениях.

Пытайтесь найти всему объяснение, полагайтесь на себя, имейте собственное мнение. Не поможет человеку высшая сила, ибо она, как прочее, от мельчайших частиц всегда исходила. А ежели так есть на самом деле, человек должен понимать, какие ему полагается преследовать цели. Но человек, он тонет в крови, мстительными помыслами осуществляет желания свои, стремится утвердить власть, борется за территорию и ресурсы, лишь бы жить всласть. Мира секреты, тайны Вселенной, вера во что-то, жизнь в оболочке бренной — мало кому хочется думать, многим хочется бездумно жить и редко кому требуется самую малость полезным быть. Радует осознание свершившего факта открытия человеком восприятия, утрата им веры в религиозные наказания и проклятия, в будущее люди войдут, не боясь кары небес, ибо первым словом стало слово «Прогресс».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лукреций «О природе вещей. Книга V» (I век до н.э.)

Лукреций О природе вещей

Не устаёт Лукреций слать приветы мужам славным, до сих пор не оставаясь в словах пространным. Кроме частиц понимания, есть у него для Меммия иные послания. Интересно не строение мира лишь, им уже никого не удивишь, нужно говорить о масштабном, прошлом человечества славном. Насколько отмерить поступь назад? Почему прошлое близко, словно не было никогда преград? Может действительно всё возникло в те времена, когда Уран обуздывал Хаос, мифологического отца? Или причина прозаически проста — человек не умел писать тогда? А научившись буквы соединять, смог воспоминания о битве за Трою собрать. Так повелось, более память не подводила, что было до того — увы, невосстановимо.

Уже во времена Гомера, о том давайте говорить смело, в богов не очень верили и одними преданиями их значение мерили. Даже Юпитер, громовержец-небожитель, отошёл от страстных дел, когда Ниобу оплодотворить сумел. Сменило пятое поколение людей четвёртое, оно кровожадное, склочное и до сибаритства охотное. Не касаются боги его судьбы. Боги не касаются прежней похвальбы. Может боги умерли, как умирает всё другое, утратили значение — мнение такое. Пятое поколение обрело способность жить без указки, но в богов продолжает верить, как с детских лет верит в сказки.

Остаются сомнения в происходящем вокруг, вполне нечто божьей волей может оказаться вдруг. Когда заходит ситуация в тупик, человек заботы о себе в другие руки перекладывать привык. Отвечать за происходящее должен кто-то другой, лучше могущественный, властный, большой; кому по силам вершить неподвластное человеческим умам и не быть обязанным при этом нам. Рабская покорность, натура муравья, так проще жить, оберегая себя. Что доступно богам, покорно им, человек способен воспроизводить разумом своим.

Разве могут люди верить в богов? Могут! Как верят в существование полубогов. Верят в химерических созданий, верят чему угодно из собственных мечтаний. Так проще. Труднее объяснить допустимость того, в чём человек не способен разобраться легко. Допустим, как Луна меняет свой вид, что за переменой её стоит? Ясно, богов веление небесному светилу, произведённое однажды и поныне имеющее силу. Эпикур тому дал объяснение доступное, поместив между Луной и Солнцем тело крупное. Загадкой в мире меньше стало, но воображение людей в прежней мере играло.

Любит человек всякое воображать, он может в единую плоть человека с конём связать. И не важно ему, если конь зрелости достигнет, а человек ещё в алфавит не вникнет. И неважно, если конь околеет тогда, когда человек хотя бы отчёт своим действиям научится отдавать иногда. Как мёртвое тело таскать потом за собой? Смерть одной части тут же грозит смертью другой. Нет человеческому воображению предела, вообразить он способен то, чего природа породить не смела. Размышляя около сего нелепого примера, о нелепости многого можно говорить умело.

Судьбою человека управляет человек, так думал Эпикур — неизмеримо мудрый грек. Лукреций его мысли подхватил, о том Меммию в подробностях и поэтично изложил. Природа вещей стала ближе, нежели раньше, о происходящем с нами мы можем говорить без фальши. Всему научился человек самостоятельно: писать, строить, шить, изобретать старательно. И если кому дано вершить его судьбу, то никак не находящемуся вне понимания существу. Фантастические примеры вероятны, только они будут объяснены — они будут понятны. Тогда натура муравья заново переосмыслит себя, найдёт оправдание сущему, научит людей покорности — для человека это к лучшему.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лукреций «О природе вещей. Книги III-IV» (I век до н.э.)

Лукреций О природе вещей

Шлёт привет славным мужам Лукреций снова, первый среди равных он берёт слово. Не всё человеку видеть дано, об этом написал Лукреций давно. Но есть в нашем мире такие явления, вера в которые наводит на сомнения. Понять, как частицы наполняют природу, представляют собой воду, воздух, породу, вполне вероятно, это в рамках разумного. Если попытаться мыслить глубже — сойдёшь за безумного. Отчего бы и нет, кто осудит за то, ведь в человеке они есть всё равно. Не будем мыслить вне рамок доступных, найдём предмет спора для не настолько искусных.

Всякая вещь, человек в том числе, содержит нечто таинственное в себе. Того мы не видим, можем только гадать, по косвенным признакам о присутствии этого знать. Речь о душе и духах предметов, призрачных, в бреду заметных, силуэтов. Они, тоже, состоят из частиц мельчайших, в понимании мира — величайших. Могут такие частицы сознательными быть, если об этом как потомку Лукреция судить. А могут живыми не быть, проекциями призрачными в призрачном мире слыть. Человек их ощущает, потому и предполагает. Пример должен быть простым: от огня — жар, от полена — дым.

Сам человек имеет душу внутри, располагающуюся где-то в груди. Прочему подобно душа из частиц состоит безусловно. Смотрит на мир через глаза человека, стареет с телом, живёт не больше века. Душа телом управляет — с ним рождается и с ним умирает. Мысли ли тут Лукреция или не его? Знакомясь с трудами древних придумаешь себе много чего. О чём будут думать люди потом, обсуждалось задолго философами античных времён. Знать о душе, пытаться понять её суть — это не то, что ныне лишь просто взвешивать труп как-нибудь.

Заболевает душа или тело сначала? Если страдает тело, то и душа бы страдала. Или душевные муки иметь, не значит телом болеть? Связаны вместе, из частиц состоят, при лихорадке обоюдно горят. Душа удручена при отравлении, несварении и при давления повышении. И, прожив достаточно лет, душа и тело покинут сей свет. Всему предстоит умереть — принять смерть нужно уметь. Боится человек расплаты за грехи, боится в аиде продлить мучения свои.

Лукреций уверен — нет жизни после смерти. Если хотите, в оную верьте. Кербер, фурии, тартар — измышления трепетных натур, лично им грозящих прижизненных и посмертных фигур. Выдумано для острастки населения моральное ограничение, чтобы боялись и к разрушению общественных ценностей не допускало их сомнение. Для пущей надобности люди придумали и ввели в употребление смертные наказания и тюремное заключение. Отбыв наказание при жизни своей, бывший преступник должен стать честней, но отчего-то, испив чашу горя раз, гореть обязан под землёю впотьмах.

В чувствах нельзя полагаться на зрение, слух, обоняние и тактильное ощущение. Запах не тот, что в нос проникает, вкус не тот — голова об этом знает, глаза не видят правду окружающего мира: сомнениями полнится человек — в этом его сила. Нужно научиться понимать и всему место отвести, сомнения позволяют правду с вымыслом соотнести. Жизнь надо понимать так, будто человек — моряк, он находится на корабле, плывёт в кромешной мгле, чаще спит, нежели стоит у борта и понимает — кругом суета; ясно ему — корабль в движении, сам человек — в сомнении, покуда не сделает он шаг вне палубы судна, ничего нового ему не будет нужно; стоит оказаться за бортом, на дно пойдёт в самомненье своём, либо с чьей-то помощью достигнет берега, тогда он начнёт жить более уверенно; но вот стоит человек на берегу и понимает — упустил мечту: корабль был воплощением надежды всех, вёл по райской лестнице людей наверх; и увидел после человек, как тонула мечта, напоровшись на скалы, пробило обшивку корабля и никого на нём не стало; лишь тот, кто посмел до берега доплыть, тому суждено дальше жить, он восстал над заблуждениями разнеженной толпы, к тому же должно стремиться человечество — то есть мы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лукреций «О природе вещей. Книга II» (I век до н.э.)

Лукреций О природе вещей

Второй раз салют шлёт Лукреций славным мужам, снова стремится открыть он истину нам. Для него, поэта античного, наука переполняется светом, доступным пониманию людей при этом. Как смогли древние греки тайны природы уразуметь, отчего римлянам о том же мечтать не сметь? Нет загадок, есть ложные предположения, но потомки исправят и эти досадные недоразумения. Чтобы всё доподлинно постичь, нужно шишек обязательно набить. Лишь ума способности задействовать могли люди прошлых лет, иных возможностей для них нет.

Как получается так, что солнечный свет в мгновение пересекает небосклон? Жар быстро распространяется, сразу чувствуется он? Есть тому объяснение, Лукрецию оно известно, читатель из книги узнает о том, если ему будет то интересно. Но отчего солнечный свет не минует земли твердь, имея намерение её обогреть? Тянет поверхность к себе практически всё: и предметы тянет, и свет, и много чего ещё. Одно непонятным остаётся уму, отчего часть явлений предпочитает высоту. Огонь всегда наверх стремится, может в его основе легчайшая частица?

Мир стремится к разнообразию везде, сходных черт почти не найдёшь нигде. Касается это людей, животных, даже мелочей. Из чего пространство состоит, имеет, безусловно, разнообразный вид. Будут смеяться учёные тысячелетия спустя, сами не зная над чем, сами ничего не найдя. Предполагали древние философы частиц округлые и крючковатые формы, понимая, их версии весьма условны. Округлая частица может быть на вкус сладка, с крючками — вызывает жжение языка. Рассыпаться могла первая из них, другая цепко держаться среди своих. Свойства условны, их не перечесть, достаточно версии Лукреция один раз прочесть.

Применимо понимание о разнообразии ко всему, хоть к жидкому веществу. Легко понять, почему вода столь проста, почему масло тягучее всегда. Не стоит смотреть на вещь целиком, сперва разбери и думай только о частицах потом. Вдруг где-то такое знание пригодится, окажется наполненным скрытого смысла. А если не примут и не поймут, тогда другими средствами наполнение мира найдут. Понятно, не хватит человеку для того двух тысячелетий, погрязнет он в нуждах сиюминутных — ничего ему не светит. Удовлетворятся люди изысканиями древних, умнее прочих из им современных.

Мыслей полёт у Лукреция в книге такой, что не знаешь, подойти к ним со стороны какой. Вроде по делу, но кто бы подумал, в кучу свалить поэт античный всё вздумал. Говорит он, сам утверждает, будто природу вещей доподлинно знает. Многое он самолично решил разобрать, Меммию сущее в подробностях обрисовать. Объяснить меценату, и не только ему, в мире под солнечным светом, что есть к чему. Например, цвет вещей — почему он разнится? И есть ли цвет, может и за него отвечает частица? И почему в темноте цвета нет? Есть ли на данный вопрос в мире ответ?

Не судит Лукреций в масштабе глобальном, он старается говорить об универсальном. Из малого большое произрастает — не поняв малое, никто иное не узнает. Не нужно считать расстояние до Луны, в созвездиях отыскивать приметы судьбы, лучше взирать на вблизи располагающееся, казалось изученное, ничего нового не предвещающее. В том заблуждение людей, они всегда считают себя умней, не стремятся превозмочь лености порок, желая, однако, продлить пребывания в нашем мире срок. Пока человек на Бога будет продолжать опираться, не сможет от невежества он отказаться. И если не сам человек, то кто-то мелкий внутри, заявит ему права на планету свои.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лукреций «О природе вещей. Книга I» (I век до н.э.)

Лукреций О природе вещей

Салют шлёт Лукреций славным мужам, желает рассказать, до чего дошёл он сам. Что побудило его к тому? Настала пора дать объяснение всему. Жил до Лукреция философ Эпикур, был сей грек неизмеримо мудр, его труды восхитили поэта, решил воздать почести он ему за это. Много загадок от нас хранит природа, оставаясь неизменной год от года. Дабы понять суть вещей и значение, нужно изжить вековое сомнение. В шести книгах, к Меммию адресованных, Лукреций обрёл среди потомков заинтересованных, он изложил в стихотворной форме представление о мире, может потому мы их и не забыли.

Всё доступно объяснению! Это утверждение подлежит постоянному повторению. Пусть римляне не так сильны в научном знании, то не мешает в мира понимании. Греков наследие с недавних времён доступно им, не каждый римлянин в уме своём справился бы с ним. Поможет Лукреций, он протянул руку, популяризировав для соотечественников древнюю науку. По счастливому стечению обстоятельств поэма «О природе вещей» доступна и нам, будем верить, что Лукреций писал её сам. Не добавили и не убивали в тексте монахи ничего своею рукой? Спасибо, что дошла до нас хотя бы такой.

Отрицая значение для человека богов, для Венеры Лукреций не жалел хвалебных слов. Оттого ли, что Венера покровительствовала римлянам с давних дней, обязан был спасением ей бежавший из Трои Эней? Принимая на веру слова Эпикура, Лукреция всё равно бунтовала натура. С прочим он соглашался и верил всему, но из богов продолжал ценить Венеру одну. Создал веру в неё поэт для себя, в том вдохновение постоянно ища, возводя хулу на религию всю, пестовал лишь богиню свою. Кроме Венеры, она ведь любовь, нету богов. Читатель, переворот в сознании готовь! Пока кончать с религии гнётом, предаться насущным нашим заботам. Разве религия способна дать объяснение происхождению мира, без упоминания всюду демиурга-кумира?

Чем религия не причина людских заблуждений, кровавых древности во имя её преступлений? Не ветра ли жаждали аргосцы в Авлиде? Не к богам ли взывали они по этой причине? Не они ли человека хотели убить, чтобы попутного ветра добыть? Пример простой, другие можно не вспоминать, достаточно о прошлом помнить и события прошлого нам знать. Прочь суеверия, нет вам места в мире людей, знающий истину не испугается незримых вещей.

Незримое — есть основа всего. Как знать, может незримое — есть существо? Лукреций не смотрит на сей предмет столь глубоко, ему и без этого хватало всего. Из чего-то видимое состоит? Что за звуки человеку говорит? Запах из-за чего получается нам понять? А тепло и холод как удаётся ощущать? Не частиц ли мелких в том вина? Отчего-то ведь высыхает вода. Если промокла одежда, так отчего? Может делится на что-то ещё зримое нам вещество? Как быть с материей, либо материалом, с течением времени, стираясь, становясь малым?

И если не о частицах будет речь, даже пусть рассыплется спустя десятилетия хоть самый крепкий меч, то разговор коснётся пустоты, понятной должной быть до простоты. Будь мир полон чего-то, как же всё двигалось, не пропуская кого-то? Значит есть пустота, дающая место движениям, в том числе и склонных к передвижению сомнениям. Звук сквозь стены проникает, вода сквозь землю протекает, также и с весом тел — любой бы доказать сие сумел. Возьмём мы для примера шерсти клок и свинца такого же размера кусок, и сразу истину установим, доказанной наличие пустоты постановим. Ведь почему шерсть легче свинца? Более него пустот имеет она.

Есть мельчайшие частницы, невидимые глазу, есть пустота — об этом нам Лукреций рассказывает сразу. А далее пора углубиться в конкретику, не забывая про размер стиха и поэтику. Получилось так, что Эпикур — он, напомнить стоит, был неизмеримо мудр — вложил в уста Лукреция истину новую, до наших дней остающуюся спорною. Согласно трактата «О природе вещей», мельчайшие частицы — Универсумы по натуре своей. Они миры, а более понять живущим не дано, всё сущее ими наполнено, лишь это важно нам одно. Насыщен мир их неизмеримым числом, сам мир не имеет ограничений в развитии своём. Не существует границ, должен понять человек, нет центра у Вселенной, и не будет даже в самый просвещённый век.

Автор: Константин Трунин

» Read more