Tag Archives: литература финляндии

Калевала (1849)

Когда Элиас Лённрот решил собрать материал для большого эпоса на основе устных сказаний стариков, тогда Финляндия входила в состав Российской Империи, что облегчило процесс собирания рун, особенно в Карелии, где Элиасу посчастливилось найти эрудированных певцов, устраивавщих своеобразные исполнения, садясь напротив друг друга, запевая по очереди, позволяя оппоненту обдумать следующий стих. Отдельные руны удавалось найти и в самой Финляндии, изредка в Лапландии, но больше именно в российской Карелии, сохранившей старый быт, основательно утраченный к середине XIX века самими финнами, слишком долго пребывавшими под владычеством Швеции, что породило нивелирование родного языка, поэтому «Калевалу» следует рассматривать как книгу, породившую у финнов интерес к культуре своей страны, что также стало важной опорой для возрождения языка. После выхода в свет, «Калевала» едва не расколола финский язык на несколько диалектов, поскольку язык карелов имел ряд отличий. Именно в аспекте роста сознания собственной уникальности финского народа и стоит рассматривать «Калевалу», и более ни в чём.

Стихотворная форма для перевода — дело неблагодарное: невозможно передать красоту языка, выдерживание ритма разрушает логическое построение. Попытка выучить соответствующий язык обречена на провал, поскольку короткое знакомство с языком тоже не позволит оценить все достоинства поэзии, ведь умелый автор использует далёкие от обычного общения способы подачи текста. Остаётся смириться с переводом на русский язык, стараясь получить ту информацию, которая доступна. Ритмика «Калевалы» не отражает переход от коротких слогов к быстрым, поскольку в нашем языке вообще нет такого понятия — можно, конечно, при чтении опираться на финский акцент, де-л-л-ла-а-а-я ат-мОс-фЕ-ру-у-у, или напевать иными способами, поскольку простое чтение не даёт ничего, а только вгоняет в тоску. Стоит сказать отдельное спасибо за идею прозой рассказывать в начале каждой руны о её содержании — это в литературе никогда не одобрялось, но в случае «Калевалы» является спасительным инструментом, позволяющим иной раз лучше понять происходящее, поскольку с логикой повествование не всегда дружит, либо из текста выкинуты куски, без которых иной раз просто не можешь понять о чём вообще речь.

«Калевала» — песнь песен. Приём песни для создания мира позже возьмёт Толкиен, его Айнулиндалэ породило образы, а образы сгустились и приняли форму. Что-то подобное происходит и в «Калевале», не зря ведь одним из главных героев становится человек, наделённый даром к исполнению песен, рождённый сразу после создания мира из утиных яиц, живущий чуть ли не вечно, участвуя во всех важных событиях своего времени, вплоть до того момента, пока люди не придут к осознанию времени окончания вольной жизни, и не станут мечтать о короле; но до этого момента пятьдесят рун, и петь придётся долго. Разбираться в похождениях «старого вещего» Вяйнямёйнена лучше предоставить специалистам — они не дают толком понять происхождение мира, ни становление людского общества, ни моральных принципов, ни какой-либо модели поведения древних финнов, а позволяют только усвоить, что из металлов в почёте медь, да для осуществления дела необходимо произнести ряд магических слов, на поиски которых герои эпоса и отправляются каждый раз, пребывая в постоянных противоречиях друг с другом, выискивая возможность помахать оружием, спеть песню и найти очередную жену, пускай хоть во вражеском стане, хоть из золота её выковать, лишь бы была, а то, что из-за каждой новой жены рождаются печальные приключения — до героев никогда не доходит.

Самое удручающее при чтении «Калевалы» — бесконечное повторение строк. Где-то это становится важной частью отражения событий, а где-то просто происходит вытягивание сюжета в попытке певца придумать возможное продолжение. За размеренным бегом повествования читатель не раз видит расхождение одной строчки с другой, не понимая ничего. И если никого не удивляет, что кто-то на шестой день умер, а на восьмой день скончался, то не обращайте внимания, подобной игры с цифрами будет много, как и мест, где сёмга будет мельтешить ручками и ножками, либо Вяйнямёйнен в море использует клюв и хвост, хотя орёл появится позже. Всё это особенности «Калевалы», которые есть и которые надо просто принимать без возражений, как и попыток найти логическое объяснение подобным странностям.

К достоинствам «Калевалы» можно отнести подробное описание нравов и быта, особенно в части свадебных обрядов, включающих выбор невесты, женитьбу и наставление молодым — это основательно удлиняет эпос, хотя и не несёт какой-либо нагрузки, как и не влияет на дальнейшее развитие сюжета. Остаётся только сделать вывод, что населяющие Калеву люди очень любили петь, обожали судачить о делах отчаянных сумасбродных людей и не старались делать проблему из того, если где-то вырезали всё село, а изначальный виновник просто от нечего делать сводит счёты с жизнью там, где он всё это начал. В целом, «Калевала» не вмешает в себя всё, наподобие «Махабхараты», хотя не будет заблуждением, если происходящее воспринимать частью борьбы Пандавов с Кауравами, только тут сошлись под одной звездой мудрый Вяйнямёйнен, кузнец Ильмаринен, весёлый парень Лемминкяйнен, а также множество других, вроде паренька в чулочках синих, чей общий удел был творить разные дела, да получать ответные удары в виде заслуженной мести обиженных.

Есть в «Калевале» и описание глобального катаклизма, вызванного всполохом на небе, укравшем солнце и луну, после чего разгорелся большой пожар. Только он весьма незначительный, но служит началом конца похождений главных героев эпоса, столкнувшихся с изменением желания людей в сторону меньшего свершения кем-то особо важных дел. Последние страницы оставляют читателя в полном недоумении, взирая на сильно постаревшего Вяйнямёйнена, забывшего о собственном рождении, трактующего появление нового важного для Карелии человека с позиции чувства собственного непомерного достоинства, раскидывая вокруг себя грозные песни, не понимая необходимости продолжения дальнейшей борьбы за право существовать. Впрочем, «Калевала» должны была закончиться, она и закончилась… на печальном месте, но именно так решили сказители, отдав должное находчивой бруснике, отвернувшейся от небес и вместо звёзд отныне взирающей на земную твердь. Мечты о великом закончились, пришла пора браться за голову.

И в заключении можно сказать: если Василий Ключевский не ошибался, предположив в «Курсе русской истории», что русское племя пошло от пришедших с Карпат славян, смешавшихся на севере с финно-угорскими народами, то «Калевала» может являться и нашим культурным достояниям тоже, но об этом не принято задумываться.

Автор: Константин Трунин

» Read more