Tag Archives: заговор

Александр Дюма «Графиня де Монсоро» (1846)

Цикл «Генрих Наваррский» | Книга №2

Читателю стоит на минуту задуматься, когда он берёт в руки очередную книгу Дюма, особенно из написанных в период между 1843 и 1847 годами. Никакой гений не мог так плодотворно излагать свои мысли, даже два гения не могли сделать такой колоссальный объём работы за столь короткий срок. Там, где Виктор Гюго пишет тридцать лет, а Лев Толстой не тридцать, но меньше, а в итоге можно держать в руках многотомные «Отверженных» и «Войну и Мир». А что мы видим у Дюма: 1843 год — «Жорж», «Асканио»; 1844 год — «Три мушкетёра», «Граф Монте-Кристо»; 1845 год — «Двадцать лет спустя», «Королева Марго», «Шевалье де Мезон-Руж», «Дочь регента»; 1846 — «Графиня де Монсоро», «Жозеф Бальзамо», «Две Дианы»; 1847 — «Сорок пять», «Виконт де Бражелон». Некоторые произведения Дюма растягивал на два-три года, поскольку разумно держать читателя в напряжении, заставляя постоянно раздобывать свежий выпуск литературной газеты с продолжением похождений полюбившихся героев. И ведь все книги из данного периода — это написанные для чтения в течение не одного вечера: иные затягивают на несколько дней, а то и недель, если не месяцев. Только не всё так превосходно, как может показаться на первый взгляд. Если цикл о Трёх мушкетёрах пропитан старанием автора показать действительно увлекательное повествование с проработкой персонажей, то цикл Генрих Наваррский, также известный под названием цикла о Гугенотских войнах — это в большей своей части сухая историческая хроника, где Дюма уделяет большое внимание только диалогам, причём невероятно пустым по содержанию. Бесспорно, есть в сюжете несколько харизматичных героев, но трудно в них увидеть что-то действительно достойное внимания, особенно учитывая, что весь цикл имеет общими с реальностью только имена действующих лиц, чьи мотивы и мысли были изменены в угоду пера Дюма, извратившего для читателя важность происходящего с исторической точки зрения.

Временной отрезок, выбранный Дюма для «Графини де Монсоро», сам по себе содержит намёк на борьбу за власть над государством. Находящийся у власти Генрих III бездетен, он последний из династии Валуа, особо болезненно воспринимающий любой намёк на салический закон, благодаря которому его далёкие предки пришли к власти. Когда-то Филипп VI не желал отдавать власть над страной в руки английского монарха, также имевшего все права на французский престол, что также был внуком Филиппа IV, но его мать приходилась тому сыном. Именно для устранения недоразумений был придуман закон, трактующий право на власть строго по мужской линии, так и воцарились Валуа. Последующие события поставили Францию в условия возможного исчезновения с географической карты, но всё само собой образовалось. Только это не радует Генриха III, осознающего проблему передачи власти следующему правителю. Тут тебе и герцог Анжуйский Франсуа с одной стороны и король Наваррский Генрих с другой — оба достойны принять регалии короля, но выбран может быть только один. Хоть цикл и относится больше к Королю Наваррскому, но самого Генриха в сюжете почти нет. Впрочем, по доброй традиции, нет в сюжете и того лица, которое громко вынесено в название книги: Дюма в очередной раз оставляет читателя с носом, повествуя о совсем других людях. Конечно, графиня де Монсоро будет показана читателю, но строго на второстепенных ролях.

Совсем неоднозначное отношение у читателя складывается к Генриху III и его придворному шуту Шико. Кажется, почему бы и не быть такой ситуации на самом деле. Но в сознание активно проникает недоверие к самой возможности подобного рода развития событий. Воспринимать короля в виде человека с мозгом маленького ребёнка, едва ли не с соской во рту, чья жизнь сводится к одним забавам, когда никто не стесняется ему указать на место, постоянно говоря, что король во Франции — это шестая фигура по важности, далёкая от управления государством, являющаяся номинальным лицом. Не зря герои Дюма размышляют не столько над тем, кто же в итоге займёт трон следующим, а как сделать так, чтобы Франция перестала быть монархией, сменив режим правления на республиканский. И это всё при живом короле, дающим слишком большую волю своим приближённым. И в это же время далеко на Руси скипетр и булава находились в руках Ивана IV Грозного. Либо Дюма рисует деградирующее общество с правом считаться великосветским государством, либо Франция по своей сути была заражена червём вседозволенности придворных, не чующих, что они сидят на бочке с порохом.

Читателю может понравиться Шико — язва, мудрец в колпаке и портативное подслушивающее устройство образца XVI века. Если не задумываться над его действиями, то всё может быть в порядке вещей, но если сравнивать события двадцати страниц назад и через следующие двадцать страниц, то ничего нового не происходит. Всё случается в точно том же порядке, где, прикинувшийся предметом интерьера, Шико узнаёт чей-то секрет, а дальше строит свои собственные умозаключения, предоставляя нужному человеку самостоятельно своим умом дойти до осознания важной информации. Каждый диалог в «Графине де Монсоро» не содержит ничего, кроме попыток Дюма пошутить, а каждая глава начинается с абзаца, который полностью раскрывает её суть, становящейся очевидной при углублении в повествование. На самом деле, эту книгу можно читать с любого места — абсолютно ничего не потеряешь, поскольку всё понимаешь, а лишние строчки текста — они действительно лишние.

Все отдыхают по-разному, а Дюма отдыхает в процессе написания проходных книг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Дюма «Шевалье д`Арманталь» (1842)

Александр Дюма из тех писателей, что предпочитали опираться при своей работе на уже произошедшие события, иногда что-то приписывая от себя: чаще всего, это дополнительные сюжеты, способные привлечь внимание читателя и наполнить произведение требуемой информацией, вроде любовной истории. Всегда возникает много вопросов, особенно когда читатель не просто так сел читать книгу, а уже имея за плечами кое-какую информацию о заданном историческом событии. Если «Асканио» не выдерживает никакой критики, не в силах что-то противопоставить оригинальным мемуарам Челлини, а «Граф Монте-Кристо» — полностью переработанная история одного нашумевшего дела, раскрученного во французских газетах, выведшая талант Дюма на новую ступень. При всём этом «Шевалье д’Арманталь» может вызвать интерес читателя, как художественное отражение малоизвестных событий времён регентства при малолетнем Людовике XV, о чём осталось довольно много автобиографических работ, неизвестных широкому кругу читателей.

Книга строится вокруг событий заговора против регента, получивших название заговора Челламаре, в честь испанского посла, которому испанский король поручил убрать с политической сцены неудобного регента, причём убрать наиболее кровавым способом. Получилось это или нет? Об этом читатель может узнать из любого исторического источника. В своей работе Дюма опирался преимущественно на мемуары баронессы де Сталь, на чьи плечи легла основная тяжесть по организации и воплощению заговора в жизнь. Люди, что ей помогали, также оставили после себя записи. Лишь записи королевского переписчика Бюва были обнаружены уже после написания книги, посему образ Бюва в книге остаётся полностью на совести Дюма.

Когда читаешь о дворянских дуэлях, то всегда думаешь — каким образом они себя все не перекололи, коли так остры были на язык, и также скоры на сведение счётов с жизнью. При этом становится непонятным тайный подход к сопротивлению действующей власти, если в обществе одобряется смелое высказывание в лицо всего, что тебя гложет в данный момент. Конечно, выступить против регента — весьма опасная для жизни затея, которая может закончиться очень болезненной смертью, только нужно быть последовательным до конца, а читая Дюма такой последовательности вынести невозможно. Всё ставится в угоду красоты описываемой картинки, помогающей во время поединка найти верных друзей на всю жизнь и верных врагов, доводящих до безумия своими галантными методами борьбы, раз за разом произнося слова оскорблений на протяжении ряда лет. Всё это поведение напоминает современных борцов одной постановочной борьбы, где с ринга летят слюни, идёт показная красивая драка, а в итоге можно сделать вывод только о произошедшем, но никак не задуматься об обоснованности и необходимости показываемого представления.

Вносит Дюма и обязательный элемент, без которого не может обойтись ни одна художественная книга — любовь. Для этого необязательно брать реальных исторических лиц — достаточно придумать своих. Как, допустим, ввести в сюжет персонажа, сделать его главным героем, назвать его именем книгу, наградить знатностью дворянского рода из бедной французской провинции, да уже привычной напыщенностью, да пустить его бродить по французским улицам, где он обязательно станет частицей жизни высшего общества, да обретёт ту самую любовь, от которой изначально будет всеми сила убегать. Все эти элементы много позже Дюма воплотит в другом, более известном, герое, а пока происходит разминка. И любовь главного героя по прежнему мешает чьим-то коварным планам, и вот всё поставлено близко к краху ожиданий.

«Шевалье д’Арманталь» — не самая плохая книга раннего Дюма. Уже можно найти многое из того, что Дюма потом неоднократно будет использовать во всех последующих произведениях. Для общего развития книга тоже подойдёт. Всё-таки наследие Людовика XIV представляет некоторый интерес, ведь мало кто из нас знаком не только с Людовиком XV, но и с его регентом, что был человеком широкой души и никогда не держал зла на заигравшихся в политику юнцов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Борис Акунин «Азазель» (1998)

— Здравствуйте Алексей Толстой, здравствуйте Ян Флеминг. Присоединяйтесь к нашей конференции. Вот напротив вас сидит Борис Акунин. Ему есть за что вам сказать спасибо. Говорите, Борис.
— Здравствуйте, мне действительно есть за что сказать спасибо, но я смущаюсь присутствию здесь людей давно умерших.
Видя скромность Акунина, ведущая смотрит на Алексея и Яна. Алексею похоже нет дела до всего происходящего. Ян, наоборот, перебирает в руках колоду карт, потягивает мартини, думает… По крайней мере так показалось ведущей. Никто не хочет начинать беседу. Всем непонятно, как они тут оказались. Акунин прерывает молчание:
— Спасибо вам, Алексей Толстой, за ваш вклад в нашу литературу. Очень мне нравятся ваши произведения. Герои вселенского масштаба, широкая перспектива сюжета, смелые предположения о космогонии. Персонажи ваших книг безусловно имели на меня большое влияние.
Алексей оживился. Похвала похоже пришлась ему по душе. Щёки колыхнулись от сладкого бальзама и треснули. Картинка с Толстым стала напоминать мозаику, пока окончательно не развалилась. Флеминг решительно отодвинулся подальше, случайно встряхнув мартини, отчего поморщился.
— Что за мистический поворот? — возмутился англичанин.
— Вышла небольшая накладка, — пытаясь вернуть беседу в нужное русло, ответила ведущая. — Предлагаю продолжить. Скажите, Ян, вы знаете о популярности ваших книг после смерти?
— А они действительно популярны? При моей жизни больше гремели киноленты. Людям нравилось смотреть на Шона Коннери. Мои же книги похоже и не читали совсем.
Флеминг начал скисать. Студию друг за другом покинули сотрудники, зажав нос. Акунин с ведущей держались. Никто не хотел выглядеть плохо перед камерами. У Акунина поплыл грим. Решено сделать перерыв. Совсем скисшего Флеминга убрали, осколки Толстого подмели. Ведущая сняла бейджик с именем Мэри Шелли. Акунин вышел на улицу подышать свежим воздухом.
— Всё это интересно, — вслух проронил Акунин и проснулся.

Проснулся Акунин знаменитым. После такого сна к нему пришла идея о Фандорине. Может и не после этого сна. Однако, позвольте мне пофантазировать. Надо же хоть что-то полезное извлечь из прочитанной книги. Не зря ведь читал, не зря ведь собираюсь читать серию дальше. Персонаж Акунина — супергерой. Иначе и не скажешь. Джеймс Бонд при императоре. Интересы страны выше личных. Или мне показалось? Пользуется техническими новинками, увлекается азартными играми, хорошо стреляет. И зовут его не абы как, а Эраст Петрович. Именно Эраст Петрович. Почему же не Петрович… Эраст Петрович? Здорово было бы тогда называть цикл о его похождения Фандорианой.

Мне не очень понравился стиль изложения. Сюжет возникает сам по себе. Выливается в события мирового масштаба. Фандорин ездит по всему миру. Так и напрашиваются аналогии с героем Флеминга. Да и Толстой не зря вспомнился. Что-то всех их объединяет. Все персонажи сильные, везучие, независимые, стремящиеся сделать мир лучше, смело принимая твёрдые решения и не боятся брать всю ответственность на себя. Пускай им грозит гибель. Где уж там… умереть им автор не позволит. Они ему ещё нужны.

Три вещи не могу простить Акунину:
1. Бесполезное расписывание вещей никому не интересных. Например, игра в карты.
2. Предрекание будущего. Будто читатель сам не знает, что будет. Глаза, можно сказать, открыл.
3. Создание Франкенштейна.

Умолкаю.

Автор: Константин Трунин

» Read more