trounin.ru

Рене Маран — француз креольского происхождения. Родился близ Мартиники, одного из островов Карибского моря. Около четырёх лет совсем юношеского возраста провёл в Африке, после жил и учился во Франции. С 1910 года работал в колониальной администрации Убанги-Шари, в том же году вошедшей в состав Французской Экваториальной Африки. Он видел все изменения, коснувшиеся постоянного перечерчивания границ, учитывая активную роль Германии в колониальных процессах. Но не это его беспокоило. Рене Маран наблюдал за жизнью местного населения. И ничего хорошего он не мог отметить. В 1912 году задумал написать об этом книгу. Но как и о чём рассказывать? В течение последующих лет Рене Маран опирался прежде всего на собственное представление, будто показывая жизнь африканцев изнутри. Но насколько читатель был готов поверить именно такой манере изложения?

Тяжело проникнуться доверием к автору, если он с первых строк говорит о чернокожем населении Африки в негативных оттенках. Маран делится мнением, согласно которому африканцы лишены разума, живут по воле домыслов, ничего всерьёз не воспринимая. Вместе с тем Маран замечает, что так будет и впредь. То есть не видит ничего, что может повлиять на способность африканцев измениться. Читатель тогда захочет спросить: какие действия предпринимают европейцы? Совершенно никаких. Тогда почему Маран столь категоричен? Если бы читатель не знал о происхождении самого автора, мог сделать определённые выводы. Иначе не может возникнуть понимания, почему Рене Маран столь категоричен.

Героем повествования становится Батуала — вождь одного из племён, он почитаем окружением, в нём ценят умение хорошо бросать копьё. И вот глазами этого вождя уже сам Маран пытается понимать происходящее. Надо полагать, предстоит осознание действительности под давлением многочисленных домыслов. Маран не является в данном плане оригинальным писателем. Почему-то традиции других народов постоянно кажутся тем же европейцам за нечто дикое. Пусть африканцы верили в нечто своё — разве было в том плохое? Пусть не всегда рациональное, но таково их право. Сами европейцы несли в Африку христианство. Неужели в какой-то момент самих европейцев перестанут считать за людей с разумом, воспринимая их живущими в домыслах? Поэтому читатель должен усомниться в примитивизации проживавших в Африке людей, если как и воспринимая текст, то в качестве написанного на основании предубеждений.

Маран пишет, как любили африканцы алкоголь. У них даже считалось, что смерть от алкогольных возлияний — лучшая из возможных. Правда ли это? Тут же Маран рассказывает об отношении к европейцам, всегда недоверчивом. Доказательством тому станет исход жизни Батуалы. Получив ранение, он умирал от гангрены. Ему не помогали ни заговоры, ни собачья слюна. И тут читатель снова взывает к гуманности: а где же разумные европейцы? Почему они не стремятся оказать помощь вождю? Маран о том заранее предупредил читателя — помощи ждать не следует. Что же тогда делали европейцы в Африке? Читатель словно того не может понять. Или не те европейцы пришли в Африку, которые были там нужнее всего? К сожалению, даже Рене Маран этого не понимал, сам ни в чём не стремясь оказывать помощь африканцам.

Тогда какое мнение остаётся для читателя? Рене Маран показал важное в плане проведения французами колониальной политики. Если касательно других французских писателей, особенно писавших книги в духе приключений, создавалось скорее позитивное отношение о совершаемом французами, то Маран смотрел иначе. Но стоит ли судить о том именно по его книге?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый писатель начинает с чего-то ему знакомого. Для Хаггарда таким являлись впечатления от дней, проведённых на юге Африки. Там, в котле противоречий, схлестнулись интересы британцев, европейских переселенцев и местного чернокожего населения. Регион постоянно трясло от конфликтов, заканчивавшихся пролитием крови. Для британцев это оставалось пустым звуком, так как они всерьёз вознамерились признать право на юг Африки за собой. Но знал ли кто из подданных английского монарха, к чему следует готовиться? Если прежде происходили столкновения, значит они повторятся вновь, только уже с участием британцев. Но и тогда не обратят внимание на первые статьи Хаггарда, мало кому показавшиеся интересными.

Самая первая статья Райдера была опубликована изданием «Макмилланс Мэгэзин» в мае 1877 года. Называлась она лаконично — «Трансвааль». Данное слово означает местность, расположенную на протяжении реки Вааль. Сюда предпочитали переселяться выходцы из Голландии, стараясь уйти от налогообложения. Таких голландцев прозвали бурами. Но и исповедуемые ими принципы ничем не отличались от европейских, они в той же мере желали брать сверх им потребного и не задумываться над последствиями. Для буров юг Африки становился таким же источником обогащения, как для всех остальных. Если прежде соперниками на землю были местные племена, теперь перед ними предстал соперник в виде Британской империи. Несмотря на очевидность должного случиться всплеска агрессии, рядовые британцы не могли даже подумать, что через три года случится война, и тем более не думали, что затем понадобится ещё двадцать лет, прежде чем буров получится обуздать.

В июле в издании «Джентльменс Мэгэзин» вышла статья «Военный танец зулусов». Показывалось своеобразие традиций. Читатель узнавал, каким потенциалом обладало племенное образование во времена Чаки (или Чеки, такой вариант считается равнозначным). Хаггард не умел чётко выразить мысль, рассказывая известную ему информацию, в итоге подведя к действию, вынесенному в название. Порою случалось, что зулусы танцевали военный танец, в котором принимало участие более тридцати тысяч воинов. Для зулусского правителя такое событие позволяло вершить дела, должные оставаться тайными. Так во время танца могли убивать или похищать людей.

В сентябре — для того же издания — Хаггард написал статью «Визит к вождю Секокоени». Эта статья стала отражением воспоминаний. Райдер поведал, какой силой обладал Секокоени, противостоявший европейцам, умело отражавший нападения, умея самостоятельно наносить поражения при наступлении на территорию Трансвааля. К столь сильному вождю было решено совершить визит. Но где искать? Было ясно — его племя владеет землями где-то на востоке. Где именно — никто не знал. Надеялись на людей, должных попадаться им на пути. Ехать предстояло через земли враждебно настроенных к англичанам буров. Поэтому путешествие представлялось полным опасностей. В дороге не найдёшь постой, не выпросишь еды, а если сумеешь к себе расположить, то за неравноценную плату. Оттого и ехали путники плохо выспавшимися и голодными. Однако, кое-какие традиции буров Хаггард всё-таки описал. Например, подъезжая к дому, должен дождаться, когда тебя заметят и пригласят войти, до того момента не имеешь права предупреждать о своём посещении и даже спешиваться. Если зашёл в дом, обязан всем пожать руку. На добротный ночлег мог не рассчитывать, дадут самую скудную охапку сена.

Несмотря на столь активное начало писательской деятельности, интереса к творчеству Райдера не проявили. К 1881 году он снова напишет труд про юг Африки, в той же мере оставшийся незамеченным, невзирая на важность темы, всё-таки с бурами случился ряд военных столкновений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для кого вообще пишутся художественные произведения о Древнем Египте? Разве они действительно кому-то интересны? Ладно бы, если писатель серьёзно намеревался отразить последние сведения, обнародованные египтологами. Тогда интерес к истории Египта самую малость проснётся вновь. Но ежели писатель создаёт произведение, более опираясь на собственную фантазию — это напоминает сказку по мотивам. Примерно так поступил и Райдер Хаггард, написав «Утреннюю звезду». Даже создалось впечатление, что совсем не имеет значения, где и когда описываемое могло происходить. Впрочем, подача истории вышла такой, отчего суфражистки и феминистки должны были придти в подлинный восторг.

Давным-давно… в далёкой-далёкой Африке… там, где посреди пустыни разливается благодатный Нил… жила-была династия фараонов, вскоре должная пресечься. Последний из фараонов династии не имел сыновей, лишь единственную дочь. В памяти народной только стали угасать воспоминания о правивших страной гиксосах, и вот опять гиксосы должны вернуться. Но кто они? Это любой пришлый народ, заявлявший права на владение Египтом. И тут следует сказать, египетская знать продолжала большей частью состоять из гиксосов, вполне намереваясь воспользоваться положением и дать начало новой династии. Для этого требуется единственное — выбрать представителя, который женится на дочери ещё здравствующего фараона.

Фараон того не желал. Не хотел он возвращения гиксосов. Но он соглашался, среди знати Египта мужа для дочери искать не следует. Лучше выбрать сына царских кровей из иных владений, чьи народы на территории Египта не проживают. Будут устроены смотрины. К сожалению, дочери никто не придётся по нраву. Что же, раз она сама не хочет, египетская знать поспособствует, чтобы выбор остался за ними. Так случится непотребное, вследствие чего смерть фараона покажется необходимой, после его дочь станет полновластным фараоном, но её всё-таки принудят к браку, обязав уступить трон, должный отныне принадлежать мужу.

Вот теперь суфражистки и феминистки, дойдя до данного момента в повествовании, начинали поддерживать право женщины на власть. Хаггард будет им подыгрывать. Впрочем, мало ли в Древнем Египте находилось женщин, вполне считавших своё право на власть неоспоримым. Более того, они всегда были, если не соглашались влиять на мужей-фараонов тайно, то предпочитая явно показывать властные полномочия. Получилось так, что героиня произведения, ставшая фараоном, как раз из тех правителей, каким являлась, например, Клеопатра VII (из династии Птолемеев).

Придётся согласиться, подобный сюжет мог случиться практически везде, если изменить ряд деталей для придания соответствующего антуража. Особенно, без разглашения конкретных деталей повествования. Ведь читатель не до конца понимает, кого конкретно пытался показать Хаггард, а если даже подразумевал определённых представителей ушедшего — не совсем достоверно описал былое. Становилось мало понятным, каким образом фараон вообще сумел дожить до преклонного возраста, произведя на свет всего одного ребёнка, причём девочку. Разве не было у него сестёр, на которых фараоны всегда женились? Или это как раз тот случай, когда из-за постоянных единокровных смешиваний наступил момент вырождения династии? Остаётся думать только так. Что касается вопроса передачи власти… Почему бы и нет. Вполне хороший выбор обновить кровь — взять представителя другого царского рода, не имеющего общего с населением Египта.

Если читатель желает развлекательного чтения, самую малость поучительного, — «Утренняя звезда» придётся ему по нраву. Но при интересе непосредственно к истории Египта — лучше поискать другие произведения. А если читатель просто любит творчество Райдера Хаггарда, то познакомиться с текстом должен обязательно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Перед чтением «Жёлтого бога» нужно усвоить две вещи. Первая: Райдер почти созрел до идеи продолжить описывать похождения Аллана Квотермейна. Вторая: не всё то следует понимать буквально, как оно преподносится вниманию. Исходя из этого и следует знакомиться с очередным произведением Хаггарда.

Давайте начнём с конца. Предлагается увидеть новую африканскую причуду — поклонение Жёлтому богу. Вдумчивый читатель сразу отметит хитрость Райдера, иносказательно взявшегося повествовать ровно о той же страсти, присущей практически всем людям на планете — страсти к Жёлтому богу, который ими понимается под видом золота. И это не шутка! Хаггард описывал все те симптомы, характерные для людей, излишне помешавшихся на жизни, когда целью является желание овладеть как можно большим числом накоплений. Они истинно поклоняются Жёлтому богу, практически лишаясь души и теряя человеческие качества. Для примера Райдер расскажет про мужчин, становящихся мужьями Жёлтого бога — от пресыщения через год они умирают, истомившись от доставшихся им возможностей. Это довольно грубая формулировка, при том должная быть угодной читателю.

Сама история начинается в Англии. Именно там становится известным рассказ африканца, ныне проживающего вне родных земель. Он принял христианство, теперь вполне довольный доставшейся ему долей. Но он склонен рассказывать о традициях предков, постоянно поклоняющихся Жёлтому богу, выбирая оного из числа девушек. Те девушки каждый год выбирают себе мужей, взамен умерших. Такая история должна пленять воображение мужчин. Разве не склонны они желать такой судьбы, позволяющей им в одно мгновение стать обладателем всех доступных воображению возможностей? Потому и остужал Райдер пыл, говоря, чем грозит обладание богатствами, лишающими человека понимания смысла в продолжении существования.

Теперь давайте рассмотрим главного героя произведения. Зовут его — Алан Вернон. Уже в имени кроется нечто знакомое. Конечно, героем повествования мог стать и Аллан Квотермейн. До этой идеи Райдер Хаггард ещё не дошёл. И он должен был это понимать. Какими бы красками могла заиграть история, окажись главным героем именно Квотермейн. Да вот для пробуждения Аллана время не подошло. Хотя, идея повествовать об одном персонаже — это одна из тех идей, предпочитаемая многими писателями. Читатель с такой идеей соглашается, понимая, чаще всего каждый писатель, пусть и пишет он разные произведения, создаёт однотипных героев, переходящих из произведения в произведение под разными именами. Так не лучше ли их представлять под одним именем? До такой идеи Райдер и сам вскоре дозреет. Тем более, в его активе есть ряд работ, где он задействовал одних и тех же лиц, в том числе и про Аллана Квотермейна.

К тому же, по сюжету «Жёлтый бог» напоминал про укоренившуюся идею существования системы перерождений. Ведь не из простых побуждений выбирался новый Жёлтый бог, он оставался прежним, только с допустимостью его воплощения в уже родившемся человеке. Это и есть система перерождений, понимаемая весьма превратно, вне того смысла, который в данную идею изначально закладывался. Какой то был смысл? Тут об этом говорить не требуется. Важно вернуться к тому, с чего предлагалось понимать произведение. Райдер лишь отвлёк внимание, тогда как читатель сам осознал, кого и для чего следует понимать под Жёлтым богом. Отнюдь, не девушку, а предел мечтаний человечества.

Вопрос: зачем Хаггард написал два произведения об Африке подряд? Видимо, к тому появились соответствующие причины. Причём, ни одно из произведений по вкусу читателю не пришлось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В иное произведение Райдера Хаггарда лучше и не вникать. Умел писать он без всякого вдохновения, только из-за необходимости создавать литературные произведения. На то писательское ремесло и существует, чтобы добывать пропитание способом, к которому надо уметь относиться критически. Вот и «Призрачные короли» — есть ещё одна выдумка об Африке, где может происходить абсолютно всё, при этом остаётся не настолько уж и важным, что там происходило в действительности. Исходить из народных верований, стараясь понять культуру, не лучшее из доступных исследователю средств. Впрочем, Хаггард предлагал к вниманию вымысел, ни к чему не побуждающий.

Действие происходит во временном отрезке, связанном с правлением инкоси зулусов Дингане. Примерное время действия примыкает к историческому событию, известному как Битва на Кровавой реке. Соответственно, стоит видеть активизацию буров, вследствие предпринимаемого ими Великого Трека. Но доподлинно нельзя сказать об опасениях зулусов, воспринимающих буров за угрожающую им силу. Наоборот, зулусы, как и прочие племена, находящиеся вне рамок цивилизации (по представлениям англичан), должны обожествлять белых людей (по представлениям всё тех же англичан). И Хаггард любил этот приём в своих произведениях использовать. Не просто красивые девушки становились причиной для вражды, таковыми могли оказываться чаще обычного именно белокожие представительницы слабой половины человечества.

Но это общие слова, какие подойдут к доброй части произведений Хаггарда. Если стараться понять содержание «Призрачных королей», придётся пересказывать сюжет. Но требуется ли? Вновь читателя ожидает история о любви двух сердец, должных пройти через испытания. В нагрузку Хаггард придаст описываемому налёт мистики, подмешав в повествование возможность путешествия по загробному миру. Да и те самые призрачные короли, под которыми выставляются местные шаманы, обладают кое-какой реальной силой, совершая действия, заставляющие поверить в присущие им возможности.

Единственно критически важное в произведении — описание поведения Дингане. Этот инкоси зулусов. продолжающий сохранять власть над племенным союзом, обладал достаточными возможностями, позволяющими ему сомневаться во всём, в чём его пытаются убеждать. И он не оказывался склонен верить в деяния призрачных королей, вполне уверенный, всему предстоит случиться и без их участия. Впрочем, читатель из Англии пребывал в твёрдой уверенности: африканцы просто обязаны трепетать перед животным ужасом, который им внушают шаманы, чьи слова и поступки должны восприниматься с опасением, пускай на самом деле они ничего не могли совершить, кроме достижения эффекта запугиванием, посредством проведения ритуалов.

Зачем Райдеру потребовалось возвращаться к африканским мотивам? Он благополучно занимался изучением сельского хозяйства, специализировался на сюжетах из европейской истории, включая интерес к культуре Востока. И вот снова Африка. Может всё и велось к тому, так как требовалось вспомнить о забытом герое, благодаря которому Хаггард и стал популярным писателем — об Аллане Квотермейне. Сказания об Африке обязательно побудят вплотную заняться похождениями Аллана, и это случится совсем скоро.

Получается, короли-призраки пробудились не из простых побуждений, они пробуждали и в Райдере немного позабытую страсть ко всему африканскому. А может тому способствовала политика Британской империи, продолжающей увязать в колониальных проблемах. Оттого и должно было читателю быть интересным внимать всему, столь далёкому от обыденности, чему свидетелем он может в любое время стать сам. Кто-то для того отправлялся в отдалённые регионы, принадлежащие англичанам, другие же предпочитали знакомиться через произведения Райдера Хаггарда. И если кто видел далёкие от действительности мотивы, то разве есть из-за чего возмущаться? Всё-таки писал Хаггард не столько ради просвещения, сколько по причине причисления себя к числу профессиональных писателей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пришло время разрушить прежде высказанное суждение. Хаггард всё-таки написал произведение про миссионера, отправившегося вглубь Африки для распространения веры в божественный промысел. Тому священнику предстояло выйти на племя огнепоклонников, дабы доказать силу своего Бога над силами стихии язычников. Должна была быть поставлена проблематика: сумеет ли миссионер преодолеть пещерные предрассудки и сообщить жителям Центральной Африки истинность заповедей божьих. Но Хаггард — есть Хаггард. Для него сюжет важнее какой-либо иной составляющей. Причём сюжет должен быть интригующим. Да оного не оказалось. Миссионер будет втянут в извечные распри за власть. Что среди англичан фигура короля может вызывать споры, особенно в моменты наступления наследования, то таковое случается и среди остальных народов, в том числе и населяющих африканский континент, на какой бы ступени развития они не стояли. Потому и будет замешан главный герой в соответствующие интриги. И читатель волен подумать: а когда у Хаггарда случалось иначе?

Что для кого-то вера — для иного лишь магия, а кому-то мнится рациональное объяснение. Всё зависит от способности человека к восприятию действительности. Вполне очевидно, верить человек начинает тогда, когда ему кажется недостаточным видеть магическое в том, чему можно приписать более адекватное понимание. Не из-за чего-то случается тот же ураган, а по воле Всевышнего. И беда приходит в дом не в результате стечения обстоятельств, а за грехи перед тем же Всевышним. Кажется, нет в том магического, сугубо особенности умения применять веру в нечто определённое. Вот от этого и стоит исходить, дабы понять сложность принятия африканцами христианства.

Хаггардом не зря вынесено в название слово, обозначающее человека, обладающего необычными способностями, чаще под видом умения изменять окружающий мир силой мысли или с помощью соответствующих приспособлений. Христианин таковыми качествами наделит святого — праведника. Он избран Богом для миссии, которую и исполняет, потому в его способностях нет странного и противного естественному ходу вещей. Африканец поймёт это другим образом. Тут лишь магия, и ничего кроме. Не верит африканец в какую-либо сущность, которую он не способен осознать и принять. Если миссионер при нём докажет, насколько ему присуща способность избегать удара молний, либо оказываться невосприимчивым к ядам — это только магия. Другие объяснения не подойдут.

Конечно, можно вспомнить, как один из героев произведений у Хаггарда успешно спасался от тех же молний, применяя научный подход, и тогда его африканцы, в той же мере, наделяли магическими способностями. Всё это разговор о пустом, так как отражает умение понимать происходящее с определённой позиции. Даже эти слова, если их дать прочитать глубоко верующему или человеку науки, то каждый из них их истолкует на свой лад. В той же мере пребывает и умение критически относиться к художественным произведениям, когда за восприятие отвечает груз до того усвоенного материала.

Получились рассуждения на тему, но не суждение о произведении. На самом деле, как не пытайся понять поступки миссионера через его восприятие африканцами, важнее становится проблема обретения власти, так остро необходимая некоторым действующим лицам. Прочее следует признать антуражем. Оттого, увы и ах, выражается огромное сожаление — ознакомиться с деятельностью миссионера толком не получилось. Пусть Райдер применил талант беллетриста, наполнил содержание занимательными происшествиями, но оставил всё в рамках допущения, присущего не настоящей жизни, а книжным сюжетам. Вероятно, по данной причине, сие произведение и остаётся не из самых востребованных читателем. Уж лучше бы миссионера сопровождал Аллан Квотермейн.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Можно без затруднения придумывать истории, в которых человек отправляется вглубь африканского континента и добивается там свыше того, что ему могло потребоваться в действительности. Достаточно представить героев произведений Хаггарда, если за чем и отправлявшихся, то за драгоценностями, будь это хоть бивнями слонов, древними артефактами или иным материалом, высоко оцениваемым. А как быть с духовной составляющей? Герои Хаггарда не несли религиозные предпочтения африканцам. Африка являлась для них сырьевым придатком, позволяющим удовлетворять амбиции. А ведь существовали люди, нашедшие возможность для того, чтобы совершить значительное героическое усилие. Как раз о таких взялся рассказать Райдер. Правда сообщал он буквально каплю информации — на брошюру.

Обо всех исследователях, бравшихся освоить части континента, поверхностно не расскажешь. Каждому следует уделить особое внимание. Их имена практически никто не запомнил. Они — удел узкоспециализированной литературы. Однако, тем людям было не так важно, как к ним станут относиться потомки. Они стремились расширить познание мира для современников. Мудрено ли, что наиболее значимым из имён сталось не чьё-то, а Давида Ливингстона, прожившего большую часть жизни в пределах Африки, прошедшего до полусотни тысяч километров и написавшего популярные книги. Этот факт нельзя обойти стороной, за кого из исследователей Африки не стремись взяться.

Но Хаггарда больше интересовала миссия англиканского епископа Чарльза Маккензи, жившего в одно время с Ливингстоном. Нужно сказать и то, что крест на могиле Маккензи ставил непосредственно Давид Ливингстон. И надо сказать, миссионерская деятельность этого англиканского епископа не была продолжительной — она началась в 1855 году, после его прибытия в Наталь. Закончилась со смертью от малярии — в 1862 году. Чем тогда он успел прославиться? Он предпринял миссию в Центральную Африку, практически ничего не имея за плечами, кроме нескольких помощников. На момент написания брошюры количество продолжателей его дела и прихожан значительно возросло, что требует говорить об успешности начатого им мероприятия.

Были и иные миссионеры. Не каждый из них приобщал к христианству убеждением с помощью слова. Иные прибегали к огню и мечу. Но точно можно утверждать — до Маккензи христианская вера так хорошо не закреплялась на африканском континенте. И если говорить серьёзно, требовалось мужество отправляться вглубь Африки, стремясь приобщить африканцев, порою впервые становившихся свидетелями пришествия на их земли европейцев.

Не только различные ветви католицизма пытались осесть в Африке. Вполне успешно распространялось мусульманство, всегда более близкое по духу народам Африки. Особенно благодаря одобрению многожёнства. Пусть мусульманство и содержит сходные изначальные идеи, поскольку имеет общий корень с христианством. До такой стороны понимания миссионерской деятельности Хаггард нисходить не стал, так как доступное для изложения мыслей место того сделать не позволяло.

Теперь от читателя должен прозвучать главный вопрос. Как так получилось, что Райдер не написал полотно о жизни христианских миссионеров? Разве было настолько сложно иначе посмотреть на любого из описанных им персонажей, чтобы придать его помыслам более богоугодный вид? Возможно, Хаггард к тому не стремился, а может и чувствовал слабость в составлении подобного рода историй. Всё-таки тяжело описать миссионера, отправляющегося вглубь Африки, если он идёт не за гарантией обеспечения последующей жизни до старости, а стремится найти последователей веры, уже тем заслуживая пролития на него божественной благодати.

В свою очередь допустимо сказать следующее. Как бы не жил человек, он существует ради определённых идеалов. Ежели кому-то мнится важным находить и возвышать духовное в людях, то другие могут думать лишь о праве на доминирование и подчинение. Собственно, в том и беда мировосприятия англичан — одни из них несут добро, чтобы те, кто следует за ними, становились исчадиями ада.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Путь Хаггарда в литературу начинался с публицистической работы. Райдер взялся показать исторические и политические процессы, происходившие на юге Африки. Успеха это начинание ему не принесло, наоборот — обременило расходами. Уже написанный труд не брались публиковать, а где согласились, там попросили внести определённую сумму, которую Хаггард так и не оправдал. Сообщить он хотел о ситуации вокруг непростой обстановки, в центр которой Райдер поставил вождя зулусов — Кетчвайо. Вот о нём и о его белых соседях читателю следовало узнать подробнее.

На момент издания книги казалось ясным — зулусы отныне полностью контролируются англичанами. Даже верховным вождём над ними поставлен не зулус, а англичанин — Джон Данн. Но прежде требовалось вообще вспомнить о предыстории. Хаггард в чётких штрихах воссоздал историю возвышения зулусов под руководством Чеки, доведя её до современности. Им в обязательном порядке упомянуто и прошлое земли, занимаемой бурскими колониями. Оказывалось, данные области не имеют истории, причём буквально. Некогда люди Чеки прошлись по ним огнём и ассегаем, убив каждого и уничтожив всё рукотворное. Поэтому создалось небывалое — появилась земля, на которую исторических прав никто не имел, за исключением зулусов, взявших её по праву завоевателей. Англичане сломили такое мнение, в ходе англо-зулусской войны получив контроль по праву сильного.

Хаггард предложил красивую легенду о предсказанном зулусам поражении. Будто бы когда-то они нанесли обиду, в ответ получив весть о должных явиться мстителях с моря, обязанных уничтожить государственность зулусов. Тогда это приняли со смехом, ведь никто и никогда не являлся с моря с целью завоевания. Читатель понимал возможную надуманность данной легенды, скорее сочинённой самими англичанами для подавления морального духа зулусов. Легенду Райдер дополнил описанием обычаев местных племён, вроде принятого в африканском обществе многобрачия. Ещё одна традиция — пока мать кормит ребёнка грудью, муж с ней не контактирует.

Помимо интересов англичан, активно вмешивались в дела зулусов колонии европейцев-переселенцев — Наталь и Трансвааль, в свою очередь представлявшие интерес и для английской короны. Об этом Хаггард ещё успеет рассказать в публицистическом произведении «Последняя бурская война». Пока же следовало уделять основное внимание зулусам, но Райдер о них ближе к середине повествования словно забывает. То согласуется как раз со второй частью названия, поскольку речь на равных ведётся не только о самом Кетчвайо, но и про его белых соседей.

Почему же данный труд Хаггарда прошёл мимо читателя? Тема казалась важной для общества Англии. Два года назад отгремела англо-зулусская война, ставшая откликом зулусов на нежелание окончательной потери независимости. За пять лет до войны англичане решили объединить все государственные образования юга Африки по типу конфедерации, каким образом они поступили в отношении Канады. Следом за войной 1879 года разразилась первая англо-бурская война против Трансвааля. Жар сражений ещё остывал, когда Райдер брался публиковать книгу. Может причиной стал перенос внимания с юга на север Африки, где разгорался конфликт вокруг Суэцкого канала.

Не помогло Хаггарду и переиздание труда в 1888 году. Читатель решительно отказывался интересоваться трактовкой Райдера. По этой, или по иной причине, Хаггард сконцентрирует силы на художественной литературе. Впрочем, нет нужды заглядывать вперёд и заранее делать выводы, не подойдя к знакомству с самими произведениями, над которыми Райдер продолжал трудиться до конца жизни. Главное, Хаггард обозначил ту часть мира, к которой чаще прочего будет обращаться. И этой частью станет как юг Африки, так и весь континент в целом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Приключения Аллана Квотермейна» | Книга №9

Прекрасная памятью, ужасная кровожадностью, империя зулусов катилась к закату. Она была обречена подпасть под власть британской короны, стоило англичанам проявить насущный интерес к южной оконечности Африки. У власти над объединением племён тогда стоял последний из независимых верховных правителей (инкоси) Кетчвайо каМпанде, прозываемый рядом источников Непокорным. Именно к нему в лагерь будет введён Аллан Квотермейн, должный показать читателю изнутри, как обстояло дело среди зулусов. И увидел читатель подъём патриотических чувств, желание убивать всякого, чьё происхождение выдаёт в нём англичанина. Мог испытать над собой расправу и главный герой повествования, не будь он дружен с Кетчвайо.

Пока британской короне снится Трансвааль, Аллану желается иного. Да, кровь будет литься, как лилась прежде. Мало ли он испытал благодаря стараниям Хаггарда, ведшего его через испытания того времени. Прежде всего всё равно должна быть охота. На кого ещё не охотился Квотермейн? Разумеется, его взора не касались самые необычные антилопы — гну. С такими лучше не встречаться лицом к лицу, и не только из-за их внешнего вида. Следует опасаться этих антилоп. Что же, тем занимательнее выйдет охота.

На момент повествования Аллан уже стар. Он достиг ему потребного, жил безбедно, оставаясь созерцателем жизни. Ещё немного и он отправится в путешествие, в котором примет смерть. Пока же события будут касаться не загадочных народов скрытой от глаз Африки, а вполне исторических эпизодов, вроде англо-зулусской войны 1879 года. Будет читателю показана и битва при Изандлване — одно из первых противостояний, создавшее у зулусов ложное ощущение превосходства. Будучи в расцвете сил, обладая запасом возможностей несоизмеримо большим, нежели имел Чека (некогда основавший империю), под предводительством Кетчвайо зулусы не собирались уступать.

Хаггард знаком читателю и как создатель эпопеи о зулусах. Именно он описывал становление зулусской державы, показывал сперва разрозненные племена, после повествуя об их объединении, добавив в виде антуража в происходящее Аллана Квотермейна. И Аллан был тем, кто действительно смотрел изнутри. По молодости он едва не убил Дингане, правившего над зулусами сразу после Чеки. Теперь ставилась точка. После Квотермейн начнёт претерпевать приключения, более связанные с мистическими материями.

Стоит вернуться непосредственно к повествованию. С сожалением приходится отметить — Хаггард впал в апатию. Хоть он и сообщал информацию, должную представлять интерес. Однако, художественность всё-таки преобладает. Вполне можно было измыслить события, разбавляющие историчность. Вместо этого повествование постоянно проваливалось, изредка приковывая внимание, как только речь подходила к поправкам на события прошлого. Конечно, будь Аллан молод, действовал бы столь же уверенно, поступая ничуть не самоувереннее, нежели то он делал со слов Хаггарда раньше. Получается, теперь ему приходится внимать происходящему, будто другие должны решать собственную судьбу, кому продолжать жить при нынешних реалиях. Ему же, старому Аллану, таковое не доставляет удовольствия. Его удел — сидеть в стороне и смотреть на кипящую кровь юнцов, всегда рвущихся в бой, не желая обретать какое угодно смирение, ничего не способного дать, кроме позора на долгие века вперёд.

Отдалившись от событий сего произведения, скажем. Зулусы будут наголову разбиты, подпав под влияние британской короны. Они обретут судьбу, которая должна была их угнетать. На этом история не закончится — юг Африки продолжит сотрясаться от волнений. Хаггард об этом уже ранее писал, показав себя ещё и умелым летописцем. Показывал он и зулусов такими, какие стали совершенно не тем народом, каковым его прославлял Райдер в своих художественных произведениях.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Приключения Аллана Квотермейна» | Книга №13

В мае Хаггарда не стало. Жизненный путь писателя подошёл к концу на шестьдесят девятом году. Но знакомство читателя с его трудами не завершилось. Публикации продолжатся. Даже будет издана автобиография. Чтобы забыть о грусти, нужно перейти к знакомству с ещё одним романом о приключениях Аллана Квотермейна, вместившем в себя немногое из написанного прежде, только преподнесённым под пониманием иных действующих лиц. Главное лицо — Аллан. Прочие — на кого-то похожие. А если рассматривать «Сокровище озера» отдельно от помещённой внутрь истории, то лучше уделить внимание началу, тогда как продолжение создавалось по остаточному принципу, ведь Хаггард представил занимательного авантюриста, находившего для себя лучшее из возможного. Он и наймёт Квотермейна, дабы тот отправился на озеро и добыл слоновьи бивни.

Кем же авантюрист является? Он — бывший раб, умеющий из всего извлекать выгоду. Таковой долго не пробудет в зависимости, скорее сам станет начальником над многими. Собственно, так и произошло. Этот раб возвысился, управлял поселением, правда его подвёл вспыльчивый нрав. Теперь его судят за убийство человека. Причём без проявления благодарности за им оказанные прежде услуги. Он умел лечить заболевания, в том числе и помогал не допускать развития чёрной оспы. А ежели его приговаривают к смерти, пускай и местные жители погибают в муках от заразной болезни. До всего этого действия он успеет нанять Аллана, поставив его в неловкое положение. Как быть? Спасать убийцу, отправляться по поручению без него или забыть о деле и заняться чем-то другим? Хаггард подобными вопросами не привык задаваться. Обязательно будет найдено решение. Райдер сумел придумать обстоятельство, зачем убийца понадобится впоследствии. Обоснование — кара за грехи всегда неизбежна, она обязательно настигнет виновного.

Дорога к озеру — типичное для Хаггарда описание передвижений Квотермейна. Это наблюдение за дикими животными, вплоть до охоты. Нельзя обойти стороной так полюбившихся Райдеру слонов. Порою читатель думает, отчего им Хаггард приписывал агрессию? Редкий слон на страницах его произведений отличался покладистым нравом, скорее создавалось представление об опасном существе, прямо помышляющем убивать всякого увиденного человека. Впрочем, зная основной интерес Аллана к слонам — немудрено таковое отношение к людям принять за действительность. Слоны иначе и не понимались, как носители бивней, ради которых их массово и убивали, более ничего не беря с трупа животного.

Что до самого озера и сокровища — вольная авторская фантазия. Примечательным там окажется остров, населённый женщинами, где владычествует дева, довольно схожая историей и нравом с Айешей. Вот тем женщинам и требуется его наниматель. С ним у них должен состояться отдельный разговор. Да и Хаггард решил к тому свести повествование, что Квотермейн стал жертвой обстоятельств, то есть шёл туда, куда его направляла чужая воля. Всё мероприятие свелось к заранее спланированному передвижению, целью которого являлось осуществление должной наконец-то случиться мести.

Похождения Аллана Квотермейна давно перестали радовать читателя. И сам Хаггард на протяжении последних десяти лет слишком часто пробуждал к жизни основного героя. Ещё чаще он в литературных трудах обращался к прошлому, редко создавая истории, близкие по времени действия к современности. Роман «Сокровище озера» стал некоторым исключением, однако тем не принеся читателю радости от знакомства с произведением. Усилилось желание новизны, чего Райдер удовлетворить не мог. А может он и не хотел разрабатывать иное сюжетное наполнение, вполне довольный получающимся результатом, особенно его читательским принятием.

Автор: Константин Трунин

» Read more