Отрицательная субстанция | 17:00

Обычный неказистый дом предстал передо мной. Калитка отперта, но во дворе три собаки. Встречающего отправил домой, чтобы вывел оттуда другого взрослого, который запрёт свирепую свору псовых. Вышла женщина, тоже налегке. Одну собаку закрыла в конуре, другую заперла в вольере, а третью заняла кормом и так крепко обхватила за шею, что у меня пропали все сомнения. Угроза была ликвидирована, и я смело прошёл в дом.

Замёрзший куда-то пропал. Наверное, пошёл отогреваться. Окликнул и отыскал его. Он с радостным выражением на лице разогревал чайник. Я его сразу предупредил о нежелательном быстром отогревании. Слушал ли он меня, водя руками поверх закипающего чайника? Скорее всего нет. Последние надежды на благоразумие данного человека меня оставили, и я дал несколько советов женщине, но та лишь махнула рукой, выражая сомнение в его способности к пониманию.

Только теперь меня провели к ребёнку. Глядя на него и не скажешь, что чем-то болеет. На руках у мамы направление. Сегодня с утра их посещал педиатр, тщательно осмотрел, расспросил, узнав про жидкий стул, уверил в необходимости ехать в инфекционное отделение. Я поинтересовался, когда появился понос да сколько раз был. Удивительно, был всего один раз за несколько часов до визита педиатра, которого вызвали из-за беспокойства о ребёнке, проявлявшем необычную вялость, так ему несвойственную. Я хотел было отговорить от больницы, но мама стала в такую решительную позу, что стало ясно – любые попытки ее переубедить бесполезны. Пусть собирается, нам лишние жалобы и последующие проблемы не нужны. Не увезу я, значит, вызовут ещё раз. Возможно, опять приеду я. У меня нет желания совершать повторные спуски и восхождения по той убийственной дороге. Стоит ли в такую погоду везти ребёнка куда-нибудь, не станет ли ему хуже уже только от такой низкой температуры за стенами дома и сможет ли мама его донести до машины?

Сборы закончились быстро. Встретивший нас мужчина с блаженной улыбкой обнимал чайник. Настроение его улучшилось. Но когда он узнал, что придётся помогать, уголки губ резко упали вниз. Надо будет подержать собак, а потом придерживать маму с ребёнком. Я бы тоже помог, да у самого в руках папка и ящик с медикаментами, их я никому не передоверю.

Выйдя со двора, начали подниматься по склону.

Сложнее подниматься или спускаться? Точно я вам ответить не смогу. Трудно совершать оба действия. Если при спуске можешь хоть как-то контролировать своё падение, то при движении в гору можно неудачно откатиться назад. Зажатая подмышкой папка и ящик в той же руке освободили левую руку, которой я смог держаться за любые выступы, что постоянно встречались на пути. Пошёл следом за мамой с ребёнком и непонятно чертыхающимся мужчиной. Он теперь оделся потеплее, натянув валенки, шапку-ушанку и что-то вроде ватника. Можно ли в валенках ходить по такой дороге? Оказывается, можно, однако крайне опасно. Женщина шла уверенно, равномерно шагая вперёд и не выражая особого беспокойства. Ребёнок на руках молчал. Я старался от них не отставать. Гораздо быстрее, чем спускаясь, мы дошли до нашего автомобиля.

Проблемы всегда случаются там, где они обязаны быть. О сумках все забыли, а там сменная одежда и гигиенические принадлежности с посудой для ребёнка и мамы, да документы. Впрочем, необходимость документов, на мой взгляд, сомнительна. Ребёнок не является гражданином нашей страны, его родители уже больше года живут в этом городе и возвращаться обратно не планируют. Что-то мне подсказывает о новых проблемах в стационаре. Мужчину отправили обратно домой за документами, сами же остались ждать. Водитель завёл мотор, наполняя салон теплом. Пока машина стоит, печка будет работать на совесть; нет внешнего потока воздуха, способного понизить температуру внутри салона до температуры окружающей среды.

Свободное время занимаю заполнением медицинской документации. Особой сложности тут нет. Правда, большой объём всегда удивляет. Это, конечно, не история болезни, которую от руки пишут в больницах, отчего каждому пациенту становится понятна тайна почерка медицинских работников. Большое количество информации в учебном учреждении уже тогда заставляет трансформироваться любой стиль в тот, что со временем всё труднее становится разобрать. На работе послаблений нет, писать приходится не меньше, а больше. От этого почерк становится всё хуже, позволяя медику экономить время, выводя на бумаге невнятного вида прописные буквы, упрощённые до самого малозатратного вида.

Кроме прочего, виной такого почерка становится пресловутая лень. Было бы свободное время и другие возможности, почерк не был бы столь ужасным. Оптимальным вариантом является использование в работе печатных букв. В условиях скорой помощи ещё можно приноровиться к такому способу письма, напрочь устраняющему несколько лет начальной школы, возвращаясь к первоначальному варианту. Впрочем, пропись разработана совсем недавно, достаточно вспомнить текст и вид посланий, допустим, Петра Великого.

Может, со временем у медиков отберут ручки да выдадут иные приспособления, на которых придётся печатать или, о чудо, достаточно будет говорить, а заморский прибор будет сам преобразовывать слова в текст. Такая аппаратура установлена в современных диагностических центрах, где если не сам доктор заносит всю информацию в компьютер, то это за него делает его личный секретарь. Нам секретарей выдавать никто не станет, хотя почему-то у докторов-криминалистов они есть. А ещё у докторов-криминалистов иногда есть сопровождающий их охранник в погонах. Хорошо, когда руководство думает о своих сотрудниках. Нам же ясно дали понять – выделить каждой бригаде по охраннику нет возможности, что же тогда говорить про секретарей. Руководство страны решило ситуацию ещё лучше, отобрав у бригад санитаров, которые являлись иногда не только носильщиками и практикантами, но могли выступить в роли секретаря и охранника. Теперь нет и этого.

Карточка пациента заполнена, сопроводительный лист написан, а мужчина не возвращается. Женщина в салоне не волнуется, терпеливо ждёт. Раз такое дело, мы тоже не тревожимся. Ребёнок спокойно сидит у женщины на руках. Всем тепло, все греются. Недоволен только водитель, ему жалко расходовать бензин, он уже думает заглушить двигатель, но я его отговариваю от этого. Не хватало нам укоров от людей в салоне, они ещё успеют замёрзнуть, пока мы будем ехать: противный ветер выдует тепло, останется только терпеливо ждать прибытия в больницу.

Ожидание закончилось благополучно. Забрав сумки у совсем измученного мужчины, поставил их в салон. От медицинской помощи он продолжал отказываться. Против воли ничего не сделаешь. Пожелал ему мягкого спуска.

Снег продолжает падать. Такое количество осадков уже не радует. Оно и до этого не радовало, а теперь и вовсе нет желания смотреть на небо. Свод разверзся, одаряя мир залежавшимся богатством. Где-то воды нет годами, а у нас её такое количество, что девать некуда. Аккуратно выехали на дорогу, вклиниваясь в растянувшуюся пробку. Едем медленно и аккуратно. Больница располагается в спальном районе, туда, как раз в это время, люди начинают стремиться, освобождая тёплые помещения своих рабочих мест. Мы поедем в общем потоке, не включая сирен и не пытаясь наглеть. Для этого нет необходимости, да тепло хоть немного будет задерживаться в салоне.

Женщина ехала спокойно, но через небольшой отрезок времени стала отчаянно возмущаться из-за пробирающего холода. А ведь я ей говорил, когда отговаривал от поездки, что на улице холодно и в машине тоже холодно. Видимо, не ожидала женщина именно такого холода. От предложенного одеяла отказалась, продолжая ругаться, что если бы знала о таком несерьёзном отношении к людям, то сама могла спокойно уехать на общественном транспорте или в крайнем случае на такси.

Я, конечно, сильно сомневаюсь в тепле общественного транспорта. Не каждый автобус радует горячим отоплением, про троллейбусы и трамваи можно не заикаться. Но трамваи стоят особняком – зимой они напоминают гробы. Всегда поражался людям, которые каждый день в трамвае передвигаются по городу, а ещё больше меня удивляют люди, которые в таких условиях работают. Там же спокойно не присядешь на сиденье, рискуя, как минимум, заработать воспаление мочевого пузыря. Да, у нас условия труда сегодня не лучше. Есть у скорой помощи автомобили с нормальным отоплением, но я не привык выбивать для себя какие-либо снисходительные условия.

Если работаю один, не возмущаюсь. Бывает, конечно, иной раз могу состроить обиду, но уходить на больничный от этого не стану. Холодный автомобиль можно заменить на тёплый, только нет их свободных в наличии. Расформировать бригаду также невозможно – будет меньше машин. Одна надежда на перевозимых людей, что они пожалуются куда надо, после чего сверху задумаются о проблемах работников или хотя бы о неудобствах пациентов. Дни идут, а никто из пациентов не спешит изливать душу начальству. Всё высказывают нам лично, мы передаём непосредственному начальнику, а как там дальше происходит, уже не важно. Не стоит решать проблемы через голову выше тебя стоящего.

Недолго женщина сохраняла неприступность. Стоило нам покинуть пробку и ускорить движение, как она тщательно укуталась сама и ребёнка укутала получше. Слов неблагодарности больше от неё не было слышно. Вместо этого она раскачивалась вперёд-назад, размышляя о таком удручающем стечении обстоятельств. Главное, не срывает зло на ребёнке. Пусть ругает нас, мы привыкшие и в ответ ничего не скажем.

Было бы в кабине тепло, садили бы пациентов туда, но в кабине не теплее. Наоборот – пальцы на ногах зябнут непередаваемо. Водитель ногами хоть что-то делает, ему это необходимо для управления автомобилем. Я же изредка собираю пальцы в щепотку, проверяя адекватность их реакции; постоянно борюсь с желанием снять обувь и согревать ступни в собственных руках. Зря я не надел три пары шерстяных носков, они бы малость мне помогли.

Допустим, в кабине было бы тепло. Тогда почему я сам должен мёрзнуть, если каждого пациента туда садить? Данный конкретный случай не требует вмешательства скорой помощи. Ребёнок не в критическом состоянии, мама его может спокойно сама довезти до больницы, с ним ничего не случится, он никого не заразит.

Инфекционное отделение встретило лабиринтами. Можно зайти с двух сторон. Каждый раз идёшь не туда. По какой-то неведомой причине вводят запреты проходить именно через выбранную мной дверь. Отчего так, работники и сами объяснить не могут. Мама с ребёнком остаются в общем коридоре, я же захожу с документами в приёмный покой, где доктор смотрит ранее поступившего по скорой помощи пациента. Медсестра без особой радости взирает на заграничное свидетельство о рождении, где хоть и понятными буквами всё написано, однако наличие некоторых несвойственных нашему языку букв сразу выдаёт страну рождения.

Медсестра зовёт маму, чтобы не откладывая прояснить всю ситуацию. Мама припоминает случай, как примерно шесть месяцев назад они уже лежали в некой больнице, там ничего против не имели. В доказательство она показывает паспорт гражданина нашей страны. Оформить гражданство на ребёнка у неё до сих по не получилось. Причин не пояснила – может, некогда было, может, другие бюрократические проволочки помешали. Медсестра спросила доктора о своих дальнейших действиях, тот тоже не знал, что в данной ситуации делать. Всё разъяснил звонок начмеду больницы. Тот однозначно сказал про платное лечение, за свой счёт никто ребёнка не будет лечить. Мама от огорчения садится на кушетку, чуть не придавив ребёнка, осматриваемого доктором. Вовремя опомнившись, извиняется. Продолжает настаивать на том случае шестимесячной давности. Медсестра тоже ничего не может сделать со своей стороны. Стоимость всего лечения равняется сумме чуть меньше моей месячной зарплаты. Вот такой бюджетный вариант санатория.

– А если он умрёт, кто отвечать будет? – быстро находится мама, нанося удар по самому больному месту любой медицинской организации, стремящейся избегать жалоб и конфликтов с пациентами, однако и не желающей совершать убыточные для себя действия.

В первичном осмотре ребёнку никто не отказывает. Доктор обязательно его посмотрит. Персонал приёмного покоя успокаивают мои слова, что с ребёнком нет ничего серьёзного. Ему поставят нужный диагноз, пропишут лечение и с пожеланием скорейшего выздоровления сразу отправят домой. Только вот как мама всё это потащит обратно, я себе слабо представляю. Вызвать такси можно, но это не гарантия, что оно приедет. А если приедет, то всё равно к дому подъехать не сможет. Может, дальше автобусной остановки откажется ехать по тем буеракам, по которым опасались проехать даже мы. Для чего была задумана вся эта поездка и почему люди не слушают добрые советы знающих людей?

Я не торопился возвращаться в машину, предпочитая постоять в стороне и понаблюдать за развитием ситуации, вынося для себя много нового и поучительного. Всё равно без подписи доктора в карте вызова о приёме пациента мне предписывается находиться в приёмном покое. Раньше этого момента могу уйти только по разрешению старшего врача, которое в данном случае не требуется. Ничего важного не произойдёт за это время – доктор почти закончил осмотр ребёнка и дал распоряжение о его подготовке к госпитализации. Мама моего пациента с завистью посмотрела на этого счастливчика, имеющего полис обязательного медицинского страхования, позволяющий сохранить родителям порядочную сумму денег.

Увидев розовые щёчки заграничного маленького пациента, доктор приёмного покоя сразу же расписался в моей карте, пожелал мне поменьше проблемных больных, после чего я сразу вышел. Очень мне не хотелось покидать тёплые стены помещения, хоть и принадлежащего инфекционной больнице. Микроорганизмы и вирусы, они, знаете ли, на улице по воздуху редко передаются, предпочитая обитать вот в таких тесных закрытых пространствах.

Вдыхать поглубже воздух я не стал, скорее, весь из себя выдохнул, чтобы выйти на улицу и испытать прекрасное ощущение слипающихся ноздрей. Вдыхаю и выдыхаю, с замирающим сердцем ощущая некоторый дискомфорт в носу. Пока он ещё не замёрз, можно получить радость от минусовых температур. К сожалению, чем дольше организм подвергается охлаждению, тем быстрее настроение стремится к точно такому же минусу.

Разделы книги:
Оглавление

One comment

Добавить комментарий для Хуторная Елена Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *