trounin.ru

Деятельность Горького всё более сказывалась на окружавших его людях. Он становился рупором слова. Публиковаться ему доводилось на страницах изданий среди таких деятелей пера, в число которых входил и Владимир Ленин. И как не сказать громко читателю, насколько неоправданными чаяниями тот обладает? Подобную вольность Максим позволил в рассказе «О писателе, который зазнался». Первая его публикация пришлась на 1901 год в газете «Русский Туркестан». Последовал громкий отклик, имелся ряд переизданий, а затем и сам Горький предпочёл о данном рассказе забыть. Само название должно было наводить на сомнения. Кто именно зазнался? Неужели сам Горький? Однако, может Максим и зазнался, но не более для того требуемого. Скорее он укорил читателя за напрасные ожидания и создание в воображении неверного представления об обладателях литературного таланта.

В произведении перед читателем представал писатель, осознававший значение им делаемого. Но он думал, будто к нему испытывают симпатию за умение создавать нужные обществу художественные изыскания. Действительность суровее всяких предположений! Отнюдь, его возвышали за где-то от кого-то услышанное. Оказывалось неважно, о чём в сущности писатель говорил. Важной оказывалась его личность как таковая. Поэтому появлялись слепые приверженцы, толком не разбиравшиеся в его творчестве, при этом сопровождая речи обильным похвальным словословием. Опомниться бы тем личностям, забывшим о собственной индивидуальности.

В один момент, когда писатель оказался зажат толпой читателей, он вскипел и сказал начистоту: вы не читатели — вы почитатели! Он продолжил пылать гневом, говоря, как ему такие люди противны. Какой толк в таких представителях рода человеческого? Чем своими симпатиями они могут оказать помощь текущему моменту? Куда они идут со своею лестью? Они слепы в своём восхищении, рабы страстей и, по-человечески сказать, воплощение пустого места. И стоило выговориться — вмиг испарился всякий почитатель, среди которых не оказалось ни одного подлинного читателя.

Правда требовала откровенного её восприятия. Неужели Горький писал о собственном читателе? Или, наоборот, он скорее взялся ругать ценителей романтизма? Возможны оба варианта. Как слепо читатель воспринимал его тексты, видя необходимость к их приобщению, поскольку так поступают все в его окружении. Ты — читаешь Горького? Значит, мне с тобою идти по одному пути! А что на самом деле писал Горький, большинство почитателей могло и не знать. Главное, узнанное от других. Как раз такой читатель Максиму не требовался. Нужен вдумчивый человек, способный приобщиться к тексту и вынести из него самостоятельное суждение, не прибегая к трактовкам других. Ибо в один момент окажется, что будучи неверно истолкован злокозненным читателем, Горький начнёт восприниматься в отрицательном значении присущих ему мыслей.

Думается, зазнался писатель по иной причине. Он — реалист, отражающий в произведениях насущные проблемы общества. А его воспринимают иначе, словно и не о жизни он пишет, а сообщает вольные фантазии, подобно писателям романтического направления. Вот тем писателям и понравится находиться в окружении почитателей, таких же фантазёров, как они сами. Горькому подобного добра не требовалось. Пусть почитатели останутся в стороне от него. Только кто понял откровение от Максима?

Горького продолжали окружать, зажимать и восхищаться. Он не мог свободно перемещаться, обязательно приковывая интерес к своей персоне. Если ехал куда, там собирались демонстрации. Вместе с тем проявляла интерес полиция, следовали разбирательства и приходилось отправляться в подобие тюремного помещения, будучи обвиняемым в создании опасных для общественной жизни инцидентов. Как бы ему хотелось оказаться вне почитания, сугубо пребывая в качестве объекта прочтения. Да вот обратного пути не было.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: горький о писателе который зазнался критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Maxim Gorky, analysis, review, book, content, O pisatele kotoryi zaznalsya

Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечень критических статей на тему творчества Максима Горького