Рубрика: Фантастика/Фэнтези

Цикл «Сумерки» | Книга №1

А помните как у Лукьяненко вампиры адаптировались к современным реалиям, работая на скотобойне? У Майер немного иначе. Можно сказать, вовсе не так. Её вампиры — создания, лишённые баланса. Всегда было принято уравновешивать силы. То есть вампиру полагается быть в чём-то уязвимым. По легенде все умертвия боятся солнечного света, являющегося для них гибельным. Бояться они могут и других веществ и субстанций. Собственно, как и люди, для которых нечто является ядом, тогда как для других живых организмов не несёт вреда. Однако, у Майер вампиры не являются умертвиями. Сложно сказать, кем они по своей сути являются. Скорее всего, это некое ответвление американской героики. Просто есть подобия людей, обладающие уникальными способностями, ставящими их выше человеческого рода. И только! Но читателю произведение понравилось совсем по другой причине.

Как бы не обвиняли Стефани в бедности языка, не на богатстве словарного запаса зиждется литература. Это как в том анекдоте, где в оригинале Боромир улыбнулся, а у переводчиков сочетание из двух слов превращалось в предложение, либо вовсе в абзац. Главное, что было сделано, — понятное для читателя изложение. История льётся, лишённая водянистости. А если кто начинает вникать в содержание глубже, требовать от автора раскрытия ещё более глубоких истин, тот действует из желания ознакомиться с продуманным произведением. Но такой цели не ставилось. Майер с первых строк показала, она пишет про девушку, родители которой в разводе. У этой девушки никогда не было друзей из-за её замкнутости. Теперь же она попадает в учебное учреждение, где есть такие же замкнутые люди, к кому она пожелает присоединиться. Вся дальнейшая фэнтезийная составляющая — желание самой писательницы написать нечто уникальное. То есть Стефани не стремилась писать ужасы про умертвий, жаждущих человеческой крови. Из-под её пера вышла книга о любовных переживаниях.

К чему это привело? Литература и киноиндустрия обогатились множественным количеством новых сюжетов, в том числе позволяющих иначе посмотреть на ставшее каноничным. Например, человеколюбивыми стали даже зомби. Читавшие Пришвина, знают, не надо бояться медведя в лесу, сам медведь обойдёт человека стороной. Так и прежде предпочитали пугать, нежели суметь наладить отношения между людьми и порождениями других стихий. Можно даже предположить, как однажды выйдет произведение о дружбе человека и вирусов, что станет логическим завершением невольной задумки от Стефани Майер.

Конечно, знакомясь с «Сумерками», читатель отмечает излишнюю романтичность. Слишком много нежности в глазах девушки. Не меньше нежности в холодных руках её избранника. Где-то там на горизонте намечаются танцы, как в любой американской киноленте про подростков. Возникают недопонимания и склоки, нужные для усиления читательского интереса. Стефани пользовалась всем набором инструментов, действуя именно ради придания истории притягательности. А потом окажется — её возьмётся ругать сам великий и ужасный Стивен Кинг, у которого добрая часть произведений написана в столь же примитивном исполнении, только с целью вызвать у читателя тревожность.

Возникает вопрос о нужности чтения продолжения истории. Майер написала ещё порядка шести книг. Если заинтересовала первая, или есть надежда прикоснуться к новым открытиям из мира вампиров и кого-нибудь другого из мифологического бестиария. Вдруг там окажется всё не в столь радужных оттенках. А может кого-то действительно интересует, каким образом сложится судьба главной героини и её возлюбленного. В любом случае, «Сумерки» стали в своё время знаковым произведением, чьё значение никак нельзя принижать.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Кто не знает про Питера Молиньё, тот ничего не ведает в компьютерных играх, никогда не понимал возможности божественной сущности в человеке и, вообще, не может восприниматься за достойного беседы. Но одно дело — создавать в программной среде. Другое — написать об этом книгу. Будем считать, Эрнест Клайн выступил в качестве архитектора будущего. Он представил читателю мир, каким он когда-то уже был, и когда-нибудь ещё будет. Это мир, где ценят историю. Неважно, какой именно фрагмент будет выбран в качестве основного. Ведь отчего не создать нечто в духе древних Афин, богатых событиями настолько, что о них предпочитают вспоминать только в редких случаях. Но нет, Клайн выбрал за основу память из собственного детства, когда расцветали буйным цветом настолки, консоли и персональные компьютеры. Поэтому, пусть читатель заранее создаёт для себя собственного персонажа, под видом которого он будет перелистывать страницы.

Всё это разговоры для привлечения к чтению. Рассказанное Эрнестом не столь уж и захватывает дух. Впрочем, есть любители спорта, готовые отдать часть жизни на просмотр состязаний, после дискутируя. Уже есть ценители, наблюдающие за игрой в компьютерные игры со стороны. Что будет в будущем? Подлинно сложно представить. Может и будет создана виртуальная вселенная, объединяющая игроков по всему миру, давая возможность жить полноценной жизнью внутри, предоставляя абсолютно все удобства. Всё это есть в книге от Эрнеста Клайна. Требовалось лишь развить сюжет. И вот с этим не заладилось.

Можно допустить, как умирает создатель виртуальной вселенной, оставляя послание, в котором сообщает, кто разгадает его загадку, тот станет обладателем его состояния. При этом вовсе не оставляет намёков. А так как он любил всё, связанное с восьмидесятыми, едва ли не всё человечество начинает пересматривать фильмы той поры, читать книги, играть в игры и прочая-прочая. Вполне очевидно, ключ к раскрытию тайны найти в принципе невозможно. Поэтому стоит оставить без внимания логику поиска.

Важно другое. Для привлечения игроков уже сейчас создаются турниры с ощутимым призовым фондом. Вот и у Клайна существует корпорация, нанимающая игроков, должных найти для неё ключ от создателя. А что может быть лучше, чем заниматься любимым делом, на том ещё и зарабатывая? Это подлинная мечта каждого, особенно компьютерного игрока, чтобы ему платили за его времяпровождение. Немудрено, когда главного героя пожелают физически устранить, стоит ему первым обнаружить один из спрятанных ключей.

Читателю точно будет интересно внимать вхождению в созданный для внимания виртуальный мир, закрыв глаза на логические неурядицы. Не так важно, как будет развиваться действие дальше, поскольку это будет происходить очень плохо и натужно. Клайн пошёл на ходы, полностью убивающие смысл окончания повествования. То есть на действующих игроков читатель начнёт смотреть, воспринимая за читеров. Хуже того, за манчкинов. Иного выбора у Эрнеста словно не оставалось, он не нашёл разумного развития сюжета. Или он тем намекнул, смысл игры всё равно всегда снаружи: сколько не играй, ты продолжаешь оставаться в мире реальном.

Жизнь стремительно бежит вперёд. Больше вероятности, произведение Клайна станет восприниматься за гимн архетипическим образам эры зарождения компьютерных игр. И даже больше. Отдать часть славы «Подземельям драконов» — поражающее в самое сердце отклонение повествования от заданного ритма. Оставим только в стороне склонность автора к преувеличению значения американской культуры, будто бы способной приковать интерес в будущем. В любом случае, прошлое всегда вдохновляет.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Кваzи» | Книга №2

«Кайноzой» дался Лукьяненко тяжело. Долгих два года Сергей размышлял над наполнением произведения. О чём вообще следовало рассказывать далее? Встретив недовольные отклики от читателей, Лукьяненко понимал — необходимо переосмыслить созданную им Вселенную. Но как он это сделал? Пошёл методом от «Дозоров», усложняя мифологическую составляющую. Или, можно сказать, в полной мере воспользовался методом писателей-детективщиков. Что обычно происходит в детективах? Правильно! Читатель не получает полной информации. Поэтому, сообразно данному размышлению, Сергей вновь наполнил повествование интригующим происшествием. Читатель даже вспоминал «Восточный экспресс» Агаты Кристи, согласно сюжета в одном из вагонов обнаружили тело мужчины с множественным количеством ножевых ранений. Только у Лукьяненко погибнут все, кто находился в определённом вагоне, тут же, разумеется, восстав из мёртвых, в стремительном порыве готовые пожрать всех прочих. Это лишь одна из загадок, с которой предстоит справиться главному герою, словно как и у Агаты Кристи, ехавшем в составе того же поезда.

Вот у него точно зашевелились в голове серые клеточки. Но ему было не до рассуждений, следовало доставать мачете и приступать к отрубанию голов у агрессивных умертвий. То есть Лукьяненко снова начал с вовлечения читателя через интригующую его внимание сцену. Измыслив подобное начало, Сергей опубликовал первые главы книги, замолчав на два года. В самом деле, что ему делать дальше? Предстояло наполнять мир новыми обстоятельствами. А он, как бы, основные вопросы рассмотрел на страницах «Кваzи». Мысль со временем созрела, став для Лукьяненко возможностью продолжать наполнять произведение, не раскрывая основы его плана.

Пусть читатель знает, либо пропускает следующий текст, Сергей прежде поделил умертвий на два уровня. Теперь же оказывалось, существует кваzи иного вида. При этом непонятно, он третьего уровня, либо нулевого. То есть его даже можно назвать надкваzи. Ещё никто из кваzи не сумел трансформироваться далее. И Лукьяненко посчитал за допустимое, что сама катастрофа, поделившая человеческий мир на живых и восставших мёртвых, стала результатом чьего-то влияния. Тут-то и возвращается внимание к «Дозорам», на страницах которых Лукьяненко тщательно вплетал историческое и мифическое прошлое в канву повествования. Аналогичным методом Сергей воспользовался и в «Кайноzое». А если надкваzи существуют давно? Может сам Каин им являлся? Или, дополнит читатель, сама Лилит. И эти надкваzи всегда жили среди людей, поскольку они внешне ничем не отличаются от человека. Задумав такую мысль, Сергей мог повернуть осмысление умертвий на новый качественный лад. Только жаль, такая мысль пришла к нему слишком поздно, чтобы появилась возможность когда-нибудь объединить в одно все им созданные Вселенные.

Что получилось? Если кваzи умеют управлять умертвиями первого уровня, то надкваzи способны управлять самими кваzи. В этом и будет крыться разгадка происходящих на страницах событий. Читатель от такого известия не опечалится, он читает произведения Лукьяненко ради увлекательного сюжета. Это как строить обиды на всякого, кто раскрывает тайны Азимова, должные быть понятными с первых строк. Если кто до сих пор думает, будто три закона робототехники строго обязательны к исполнению, тот просто не читал цикла работ про детектива Элайджа Бейли и Р. Дэниела Оливо. Так и Сергей Лукьяненко, сперва создаёт идеальный замкнутый мир, который начинает сам же разрушать. Но разрушает в положительном смысле слова, ломая представление читателя о возможности существования идеала вообще.

Учитывая, что Лукьяненко не стал писать третью книгу в данном цикле, читатель волен предположить, в какую сторону мир кваzи мог пойти дальше.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Автостопом по галактике» | Книга №1

Истории о будущем бывают разными. Согласно одним, земляне начнут колонизировать космос, распространившись по Вселенной. По другим версиям, Земля станет частью других миров, вступив в добрососедские или отношения иного плана с быть может существующими инопланетными формами. Дуглас Адамс предложил собственную версию — Землю уничтожат. А дабы не было обидно — пояснит: Земля использовалась в качестве подобия суперкомпьютера, должного дать ответ на главный вопрос всего сущего. И чтобы было ещё менее обидно — Землю уничтожат ровно за пять минут до того, как ответ будет дан. В масштабах возможно обитаемого мира — такое событие принесёт большую печаль. Но всё решается банально просто — будет создана новая Земля, и эксперимент повторится вновь. Разве такого уровня содержание станет интересным для читателя? На удивление — да. Пусть Дуглас Адамс писал с чувством огромного удовольствия, применяя безжалостное осмысление через призму английского юмора, в чём-то он будто бы оказывался прав. Всякий, придерживающийся фаталистических взглядов, наконец-то улыбнётся. Последний раз он так радовался за понимание сущего при чтении космогонии Иммануила Канта.

Здравствуй, Кафка! — скажет читатель, знакомясь с описываемым абсурдом бюрократического механизма. Пока Землю не уничтожили, её следует спасать. Каким образом? Уже никаким. У землян было пятьдесят лет, чтобы подать протест на Альфе Центавра. Но, согласно дальнейшего повествования, Адамс сделал намёк, либо вовсе на то не обратил внимания, судьба Земли интересовала абсолютно всю Вселенную. Однако, трубы начинают менять сразу после ремонта дороги. Только у Дугласа слегка наоборот — строительству межгалактической трассы мешает непосредственно Земля. То есть трубы после никто уже менять не будет. Конечно же, виноваты в том дельфины и мыши. Первые сразу покинули планету, когда прознали о планах по её уничтожению. А мыши… Мыши не проследили, поскольку создание Земли в качестве суперкомпьютера — это ими же и задуманный эксперимент. Довольно нелогичное стечение обстоятельств! — вновь скажет читатель. А кто говорил, будто Адамс писал планомерно и осмысленно? Если сводить одно с другим — ничего путного у него бы не вышло.

Постойте! — возражает читатель. — Земляне не могли долететь до Альфы Центавра. Опережая возражение, Дуглас описал сцену сноса дома у главного героя. Тот в той же мере не понимал, каким образом он мог прознать о планах некой строительной компании, которая действовала на законных основаниях, заранее будто бы всех уведомив о должной пройти через данную местность дороге. Чего строительная компания не сделала, где-то у себя в недрах спрятав документы под замок. Тогда ладно! — махнёт рукой читатель. — Всё с вами понятно.

Адамс понимал — главным для повествования является идея. Прочее он накрутит. К сожалению, сил его хватило на ряд тезисов, ёмко уложившихся в тонкую книжицу под названием «Автостопом по галактике». Уже она имела просадки по ходу развития действия. Только вот Дуглас не собирался останавливаться, планируя наполнять придуманную им Вселенную новыми событиями. А кому, собственно, это всё будет интересно, если Земля всё равно уничтожена? — вновь посмеет возразить читатель. Что мог Адамс ответить на данное возражение? У него было абстрактное представление о полагающемся развитии идей. И он даже напишет ещё четыре книги в качестве продолжения. Тогда читатель возьмётся узнать мнение ознакомившихся, опять махнув рукой. Всё с вами понятно, Дуглас Адамс! Подмигнёт, сказав — всего хорошего, и спасибо за рыбу! Спасибо и за первый ответ на беспокоящий каждого из людей вопрос о смысле бытия: 42.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Кваzи» | Книга №1

Извечный вопрос писателя: о чём писать дальше? Касательно Лукьяненко: какую ещё тему борьбы света и тьмы затронуть? Сергей решил погрузить читателя в мир, переживший катастрофу. Но с одной особенностью, разделившей человечество на продолжающих жить людей, и на умертвий двух уровней. С адекватной стороны восприятия — ситуация невозможная. Только почему бы не сделать допущение? Заодно получится посмотреть на жизнь с ещё одной стороны.

Почему мир разделился на живых и мёртвых? Это данное писателем условие, для понимания оно не является определяющим. Как не столь важно, отчего любой умирающий человек претерпевает трансформацию и становится умертвием первого уровня, неким диким существом, лишённым способности рассуждать, желающим постоянно добывать пропитание. Важнее видеть среди умертвий создания второго уровня, тех самых кваzи, превосходящих человека по силе и способностям. Смотрящий на данное разделение буквально, просто следит за развитием сюжета, находя в нём оттенки, способные понравиться или разочаровать. А читатель думающий вспомнит Айзека Азимова, писавшего о будущем, где человеку предстоит взаимодействовать с роботами. Если исходить из идеи Лукьяненко, то одних роботов можно будет считать неразумными сложными механизмами, выполняющими заложенные в них функции, тогда как других — подобно кваzи — превосходящих человека по силе и способностям. Получается, что в случае Лукьяненко и Азимова различие есть лишь в отношении к лишённым разума созданиям первого порядка. Кто желает, сделает из этого наблюдения определённые выводы. Да, у Азимова человек воспринимался за высшее существо, интересам которого следует служить. У Лукьяненко умертвия являются продолжением существования человека, в какой-то момент способные перейти на уровень выше.

Интересен именно второй уровень. Обретая вероятное бессмертие, кваzи способны покорять любые пространства. Например, они могут заселить космос. Учитывая, насколько количество умертвий будет постоянно прирастать, такое положение воспринимается за неизбежное. Вместе с тем Сергей затронул тему представления о религии. Если загробный мир перестал существовать, будет ли человек и далее верить в божественное? Обязательно будет, переосмыслив на иной лад.

Какой сюжет у произведения? В полиции появятся специалисты, ответственные за работу с умертвиями. Главный герой — полицейский. Причём предпочитающий решать проблемы максимально быстро, лишая умертвий жизни посредством отрубания головы. Чтобы умерить его пыл, к нему в напарники поставят полицейского-кваzи. В дальнейшем за каждым действием Лукьяненко всё более раскрывал перед читателем особенности мира. Но к чему всё свести по итогу? Почему бы не дозволить представителям кваzи начать считать людей за лишнее звено в эволюции? Лучше будет живое человечество полностью истребить. Или, думает читатель, можно человека культивировать, после используя для нужд пополнения рядов самих кваzи. Правда, сюжет требовалось развивать, по причине чего Сергей продолжал связывать нити повествования, более исходя из мысли о желании некоторых кваzи истребить человечество.

Чего не хватило произведению? Большей осмысленности. Хорошо рассуждать, когда видишь в том смысл. У данного мира Лукьяненко нет ничего, кроме сформированной к предположению для понимания идеи. В фантазиях подобное допустить можно, в действительности — нет. Потому «Кваzи» воспринимается сугубо в рамках фэнтези. Из всего, представленного на страницах, можно извлекать здравые мысли. Только читатель не сможет понять, зачем ему это делать. Несмотря на важность некоторых тем, вроде ситуации, когда человек поставлен перед осознанием необходимости решить, каким образом он продолжит жить после смерти, — серьёзно они не воспринимаются. Допустить можно — не более.

Впрочем, в мире возможно едва ли не всё.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Пограничье» | Книга №3

Читатель въедлив и противен. Он думает — писатель способен создавать уникальный и интересный контент в неограниченном количестве. И такому читателю подавай всё более и более, тогда как сам он чрезмерно пресыщен. Захотелось открыть новые горизонты. Сперва мир Пограничья расцвёл под влиянием Лукьяненко, после Громов внёс элементы философии, чтобы затем стала доступна лёгкая в прочтении истории. Читателю это не понравилось. Зачем столь прямолинейное повествование? Где сокрытые от внимания новые формы бытия? Ничего такого читатель не нашёл, отчего впал в негодование. Но не станем его слушать, познакомившись с предложенной историей без предварительных ожиданий. Тогда удастся почувствовать вкус приключений, где отсутствует топтание на месте.

Вчитываясь в «Самоволку», читатель, не имевший прежде знакомства с творчеством Тырина, оным обязательно заинтересуется. Кто он — этот Михаил? И где писатели, подобные ему? Каждая строчка наполнена действием, каждая страница — событием. Сюжет стремительно движется вперёд, логично увязанный на всех точках соприкосновения. Нет каши в словах и поступках действующих лиц. Мешают завышенные ожидания от книги. Кто-то сможет указать на невзыскательный вкус тех, кому «Самоволка» понравилась по своему наполнению. Зачем только тогда обращать внимание на творчество, имеющее отношение к Лукьяненко? Совсем недавно Сергей создал повествование о похождениях не самого разумного фэнтезийного персонажа, наполнив юмористическим содержанием «Недотёпу» и «Непоседу». Однако, «Самоволка» является более жёстким произведением.

Читатель волен сказать — ему представили для ознакомления похождения очередного попаданца. Человек с Земли перемещается в другой мир, где ввязывается в происходящие там события. Был человек неподготовленным, быстро сумев справиться с ситуацией. Конечно, таких приключенцев убивают за первым же углом. Художественная литература позволяет сглаживать жизненный путь персонажей. И Тырин с Лукьяненко пошли по классической формуле, позволяя действующим лицам постоянно убегать от неприятностей, чтобы под конец истории всё стало хорошо, в меру терпимо или развалилось совсем.

Кратко изложить сюжет нельзя, встретив отторжение в случае, если оный будущему читателю неизвестен. Можно лишь сказать, что человек решает спасти близкого родственника, для чего готов пожертвовать абсолютно всем, по итогу становясь участником вооружённого конфликта, возникшего вследствие экономического кризиса. Ничего в том нового нет, за исключением ряда обстоятельств, всё равно должных интерпретироваться читателем за всегда преследующие человечество. Читатель пожелает узнать — какое до того дело живущим на Земле? Нам бы самим разобраться с происходящим вокруг. А для чего тогда, читатель, существуют фантастика и фэнтези? Именно для цели напомнить о происходящем вокруг, используя менее болезненные примеры. Когда такое писателям удаётся, их произведения следует считать за прекрасные образцы.

Читатель скажет, насколько неправильно вмешиваться в чужую действительность, задействовав сильных мира. Неправдоподобно выглядит влияние простых людей на происходящее. Может оно и так. Было бы проще приковывать внимание читателя, соглашайся он наблюдать за бытовыми неурядицами действующих лиц. Тут остаётся посетовать на невозможность литературы стоять в стороне от чего-либо. Требовался размах, лучше понимаемый при рассмотрении со всех сторон. Персонажи обязаны влиять на происходящее, иначе теряется смысл в понимании описываемого. Впрочем, вкусовые пристрастия у людей разные — иным подавай страсти по несущественному.

Пограничье себя словно изжило. Продолжать его далее казалось невозможным. Если и наполнять, то новыми эпизодами, лишь вносящими разнообразие в ранее предоставленную для таких целей локацию. Согласится ли на такой шаг читатель, учитывая отход самого Лукьяненко в сторону? И есть ли необходимость продолжать знакомиться с измышлениями других писателей? Пусть лучше Лукьяненко задумается о новых сюжетах. Сергей явно задумался — как придать мёртвому вид способного ещё пожить.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Пограничье» | Книга №2

Где бы найти слова и мысли самого Лукьяненко, с чувством и толком повествующего для читателя обстоятельства задуманного им цикла про Пограничье. Кому вообще принадлежала идея, и кто стал локомотивом для воссоздания основных особенностей? Приходится внимать тому, что было предложено по умолчанию. Сперва Лукьяненко опубликовал «Заставу», после — в 2014 году — случилась публикация «Реверса», написанного в соавторстве с Александром Громовым. Что первично? Согласно внутреннего изложения, Громов и Лукьяненко писали разные версии вокруг одного мира, заранее обговорив точки для соприкосновения. Иначе не объяснишь, почему повествование «Реверса» уходит чрезмерно далеко, воссоздавая перед читателем более широкое понимание Пограничья. Можно даже предположить, Громов планировал совсем другую книгу, не зная, каким образом её продолжать. Помогла реализация в виде присоединения к миру Центрума. Так родилось повествование, в меру должное быть интересным для читателя своими находками, тогда как сама канва постоянно замыкалась на одном и том же, не подразумевая продолжения.

Самое примечательное в «Реверсе» — мир, обитатели которого должны жить неопределённо долго, но постоянно умирают и возрождаются, утрачивая воспоминания о прошлом. При таких обстоятельствах получится написать добротное полотно, подняв какие угодно темы, затрагивая проблемы любого масштаба, создав образчик утопии или антиутопии. Что происходит на самом деле? В выстроенную систему своеобразных перерождений вмешивается посторонний, пытающийся вывести главного героя повествования к истинному положению дел. Читатель так и представляет себе сцену из совсем других реалий, когда посланник является к несведущему, предлагая ему открыть тайны бытия, для чего нужно лишь получить его согласие. Будем полагать, таким посланником стал Лукьяненко, предложивший Громову ввести главного героя в мир Центрума. Что происходит дальше? Громов должно быть сделал попытку подстроиться под предложенные условия. Но у Александра не получилось справиться с проблемой преодоления установленных рамок. Вместо развития действия на страницах происходит повторение однотипных событий в виде сменяющих друг друга посланников, где каждый убивает предыдущего, поскольку главный герой им более нужен.

Читатель по итогу узнаёт, сознание главного героя хотят подчинить мысли о необходимости действовать в угоду контрабандистов. Но являлся ли он когда-нибудь контрабандистом? Или всё-таки он пограничник, по некой причине ушедший в мир перерождений? Будто бы следовало разобраться именно с этим затруднением. На повествовании губительнее сказались действия в привычной читателю реальности. Зачем потребовалось делать вставки в виде событий на Земле? Читая фантастическое произведение о неведомых мирах, не ожидаешь видеть долгих сборов для путешествия в безлюдные северные края с целью провести время на рыбалке, как не испытываешь интереса к встрече с медведями и попытками спасения. Читатель желал развития событий в придуманной авторами вселенной, по результату получив изрядное количество пролитой напрасно воды. Читатель, по мере знакомства с текстом, задумается: следовало иначе связывать узлы.

Может у повествования будет дельное заключение? И с этим не задалось. Дав для читателя действительно интересный зачин, развить тему не получилось. В качестве произведения, написанного на заданную тему, Лукьяненко и Громов справились. Поместить внутрь одного мира некие события — не составило затруднений. И какое дело авторам до ожиданий читателя? Они хотели показать возможность наполнения мира угодными для того событиями, чтобы тот же самый читатель взялся за написание фанфиков. Думается, Лукьяненко не будет против, и не станет предъявлять претензий, скорее удовлетворённый проявленным к Пограничью интересом. С того и должны появляться начинающие писатели, берясь наполнять уже предоставленную для их мыслей вселенную. Только зачем это потребовалось Громову?

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Советскому читателю, который не имел возможности познакомиться с творчеством Роберта Хайнлайна и Клиффорда Саймака, произведение Александра Мирера могло показаться за уникальное предположение о допущении вторжения на Землю со стороны инопланетян, используя метод паразитического контроля над человеческим разумом. Но сам Мирер просто не мог не знать про творчество этих американских фантастов. И если «Пересадочная станция» не столь интересна в плане существования на планете некоего портала, служащего за перевалочный пункт для межзвёздных путешествий, то уж «Куколки» Александр точно читал, на свой лад переосмыслив сюжет. Можно даже сказать, Мирер пошёл от противного, если был знаком с «Кукушками Мидвича» за авторством Джона Уиндема, использовав идею наоборот. Что до общего фона, то пресловутую «Войну миров» Герберта Уэллса никто не отменял. Поэтому нужно полагать, будто Александр решил совместить всё под одно, ориентировав чтение на детскую аудиторию. И именно ребёнку дилогия от Мирера подойдёт больше всего, тогда как более взрослый читатель не найдёт на страницах чего-либо способного привлечь внимание.

Что видит читатель? Малопонятную суету и беготню. Зачем? Какие ещё трёх-, пяти- и более угольники? На первых порах сложится впечатление об описании людей с психологическими отклонениями. Вскоре всё станет на свои места. Основное, требуемое к усвоению из вступительной повести — инопланетянами готовится вторжение. Читатель волен совершить неуместное, отправившись за воспоминаниями в исторические документы, проясняя, каким образом монголы собирались нападать на Русь. Подготовка заняла продолжительное время, в основном связанная с интригами самих монголов, изнутри усиливших распрю между князьями. Нечто подобное прослеживается и у Мирера. Только инопланетяне умеют подчинять разум людей, стирая абсолютно все воспоминания. Почему это происходит в форме разведывательной операции — непонятно. Если всё настолько легко, вторжение может пройти без предварительной подготовки. Другое дело, о чём читатель задумывается в любом произведении о контактах с инопланетянами: почему пришельцев должны интересовать именно люди?

И всё же Мирер оригинален в идее не только извратить идею Уиндема, он пошёл далее Хайнлайна и Уэллса, нанеся удар в сердце врага. Советский читатель точно приветствовал идею отправить детей на выполнение смертельно опасной миссии. Они будут действовать среди инопланетян на их территории, выведывая секреты и разрушая основы инопланетного быта. Это своего рода использование сверхспособностей — инопланетяне не могут поработить разум детей. По какой именно особенности? Предположения самого Александра не встретят понимания со стороны читателя. Разве только отсылка к «Войне миров» способна внести ясность — пока человек думает о наличии у него возможностей, основную работу проделают другие обитатели нашей планеты. Просто в детях есть то, чего нет у взрослых. Принимать это нужно без возражений.

Читатель волен иначе трактовать содержание. Допустимо увидеть под личинами инопланетян американцев. Они подчиняют разум некоторых советских граждан, испытывая силы на возможность овладеть мыслительными способностями остальной части населения. Разве такая интерпретация лишена смысла? Надо полагать, под таким видом рассказанное Александром Мирером становилось очевидным для каждого современного ему читателя. За тем исключением, что на страницах вторжение удаётся остановить, тогда как в жизни исход получится гораздо печальнее. Надо ли полагать такую трактовку за истинную? Ответ будет отрицательным.

Примем за данность, Мирер адаптировал для советского читателя собственное видение ряда иностранных произведений. Получившийся результат был воспринят с воодушевлением. С течением времени дилогия стала забываться, совершенно случайно вспоминаемая благодаря тем подросшим впечатлительным детям, имевшим за счастье в юности познакомиться с «Домом скитальцев».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

В фэнтези допускается фантазировать до бесконечности. Но всему ведь должен быть предел. Вселенная Дозоров стала расползаться настолько широко, что в какой-то момент обязательно должна схлопнуться. Однако, если читатель прежде видел индийских мифических существ в виде иных, то ему для полного счастья осталось узреть что-нибудь родное для любого славянина, вроде домовых, леших и водяных. Почему бы и нет? Пока до такого ни Лукьяненко, ни его соавторы, нисходить не стали. Всего лишь описан случай жизни из сибирской глубинки. Там, знаете ли, должны происходить не менее интересные события, нежели в Москве. Только вот экспериментальные варианты всё-таки требовались. Какие же они?

Во-первых, всякий иной обязан следовать Великому договору, приводящему происходящее в равновесие. Это входит в разлад с человеческим пониманием о добре и зле. Кажется, за добрые поступки нужно поощрять, а за злые наказывать. Если бы люди жили согласно Великого договора, каждый тогда обязывался за хорошее деяние совершать злое. Грубо говоря, позволил комару укусить себя, лишь после убив таракана. Кажется абсурдным. Поэтому главный герой повествования — участковый, имея задатки иного, отказался становиться дозорным. Причина очевидна — ему не понадобится разрешения светлых или тёмных, когда на его районе совершается преступление. Он всегда будет волен действовать согласно установленных государством законов.

Во-вторых, Клемешье и Лукьяненко воссоздали казавшееся невозможным — допустили мирное сосуществование светлых и тёмных в форме общины. И тут причина кажется очевидной — за какие ценности могут бороться иные в глухих закоулках таёжных земель? Им надо объединяться. Читателю даже начинает мерещиться нечто в духе «старообрядчества». То есть случилось негласное отхождение от Великого договора, своего рода протест против сложившихся порядков. За тем исключением, что иные становятся похожими как раз на позициях старообрядцев, пусть и на противоположный лад, исходя из затеянной для такого дела реформы. Идея может и занимательная, с чем никак не должен был кто-либо согласиться, начиная от самих Дозоров, продолжая Инквизицией и заканчивая волей непосредственно самого Сумрака.

Всё прочее на страницах — развитый до состояния гипертрофии сыр-бор. У действующих лиц появляются способности, которыми они не должны были обладать. Им удаётся совершать деяния, продолжающие противоречить адекватному восприятию логического. Читателя водят за нос, возводя на его пути силлогизмы, задавая задачи в духе: может ли тёмный иной покуситься на человека с задатками тёмного иного, помешав ему таким образом стать иным? Может оказаться — можно. Или окажется — нельзя. Легко запутаться в подобных парадоксах. Необъяснимее только задача: если светлый иной отказался от права стать иным, при этом умея переходить в Сумрак и накладывая мощные заклинания, допустимо ли его считать за человека и не предъявлять к нему претензий со стороны Дневного Дозора?

Приходится с сожалением признать, начальные произведения по вселенной Дозоров, написанные в соавторстве, не позволяют получить удовольствия от их чтения. Соавторы не придерживаются заданных Лукьяненко рамок, стараясь привносить новшества. При этом оказывается так, что в других книгах на них закрыли глаза, будто не знали и не слышали. «Школьный надзор», «Печать Сумрака» и вот теперь «Участковый» — осколки примечательного мира, способные улавливать основное, сами по себе обратно не склеиваемые в единое целое. Далее Лукьяненко задумался, каким образом ему самому возвращаться к продолжению повествования, и надо ли это будет делать вообще. А может всё не настолько плохо. Может книги по вселенной Дозоров, написанные уже без участия Лукьяненко, стали для своего времени событием? Будем надеяться.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

И снизошла на читателя ясность! Нигде в мире нет борьбы за Сумрак, кроме одного места — города Москвы. А если где-то происходит нечто подобное, на него нет нужды обращать внимание. Если перефразировать: за МКАДом жизни нет. Но так считать неправильно, мог решить Иван Кузнецов, выступив с инициативой посмотреть на дозорные дела в провинции. Был бы в том хоть какой-нибудь смысл. Читатель сразу станет осведомлён, что сильнейшие иные обитают только в Москве. Даже слабейшие из московских иных стоят на голову выше всякого провинциала. То есть в провинции расти некуда. Там требуется только следить за порядком, чтобы дела тёмных не преобладали над делами светлых, и наоборот. Проще говоря, далее Москвы раскинулись болота. Пытаться разобраться с провинциальными делами — практически всегда бесполезная затея. Можно, конечно, возразить, сколь великие дела творились вне Москвы в прежние времена. В том-то и дело — то дела старины глубокой. Пусть данная позиция не является верной по определению. Причина в другом — мало кому интересно наблюдать за происходящим, например, в Самаре. А действие «Печати Сумрака» как раз там и развивается.

Сделана попытка на новый лад осмыслить Сумрак. Долой уравнителей между светом и тьмой, как долой и волю самого Сумрака. Давайте посмотрим на жизнь обычных людей, каким-то образом подпадающих под его влияние. Просто происходит помрачение сознания, после чего нельзя понять, каким образом это случилось. Допустим, укусила молодого парня вампирша, после чего её едва ли не сразу убили. Кто осуществил акт возмездия? У читателя закрадываются подозрения, что укушенный парень вошёл в некое состояние, расправившись с вампиршей. Может то Сумрак вмешался, помрачив сознание парня, придавая ему нечто вроде возможностей иного по типу зеркала. За тем исключением, приводя ситуацию в равновесие тут же, без дальнейших разборок между светлыми и тёмными.

У читателя есть подозрение смешения вселенной Дозоров с другим миром от Лукьяненко — с Пограничьем. Только вместо путешествия в прочие реальности у людей появляется возможность входить в Сумрак. Такого просто не может быть: задумается читатель. Простой человек и Сумрак так расположены относительно друг друга, что всегда должны находиться на равном удалении. Иначе вся суть выстроенной вселенной приходит в полное отсутствие порядка. Авторы могут сослаться на парадоксальность квантового восприятия бытия. Но зачем всё валить в кучу, разрушая идеально подогнанные пропорции? Благо, — вздохнёт читатель, — «Печать Сумрака» останется одним из произведений, написанных по мотивам Дозоров. Поэтому, как бы не хотелось негодовать, произведение следует один раз прочитать, более о его существовании не вспоминая.

Развития в повествовании нет. С первых страниц поставлена проблема, разрешения для которой найдено не будет. Каждая новая страница — хождение вокруг заранее определённой ситуации. Остаётся предполагать, выйти за очерченные границы не позволялось. Была дана вводная, вокруг которой требовалось сплести сюжет. Что будет придумано сверх того — вольные домыслы. Можно сказать, иные способны обладать привлекательной внешностью в восприятии людей. Или сказать, простой человек достоин права знать о Сумраке, к тому же обладая способностью в него входить. Всё-таки перед читателем литература в жанре фэнтези, по канонам которой допускается любое угодное автору содержание. Поэтому, в данном конкретном случае, нет смысла вникать в происходящее, искать ему объяснение, укорять авторов, или вообще что-либо ещё, кроме имеющегося права ознакомиться с текстом. Будем считать, на критику «Печати Сумрака» наложена печать Сумрака.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее