trounin.ru

Куприн и не жил вовсе, если верить Олегу Михайлову. Его окружали разные люди, тогда как он сам полностью зависел от обстоятельств. Всё складывалось вне его воли, от него лишь требовалось описать увиденное. Рядом с ним в разные годы находились Чехов, Бунин и Горький. Он же с ними делился впечатлениями и планами, слушая пространные речи собеседников. Иного от биографической беллетристики Михайлова ждать не следует. Проще почерпнуть информацию из сторонних источников, нежели выуживать факты из художественно сочинённого текста. Неужели Куприн заслужил именно такое жизнеописание? В Советском Союзе о нём иначе и не могли рассказать. Он и показан в качестве жившего страданиями, уехавший из страны вне желания и вернувшийся, никого из бывших новых сограждан более не интересуя. Причём это ясно настолько, что и Олег Михайлов полностью проигнорировал описание последних лет жизни Куприна. Бывает и такое: главный герой повествования, обычно показываемый задолго до рождения и вплоть до последнего вздоха, оказался лишён права на понимание читателем, к чему в итоге подошёл творческий путь. Получается — ни к чему.

Трудно понять, кто на страницах важнее. Сперва кажется — ведущая роль досталась Чехову. Антон Павлович живёт размеренной жизнью, страдает от гипертрофированного сердца и пребывает в вековечной тоске. Ему вторит Бунин, периодически вторгающийся в беседу между Чеховым и Куприным. Казалось бы, надо понять, чем прославился непосредственно Куприн. Сахалинская хандра разливается по повествованию, не внушая благостного восприятия. И только после, когда Михайлов натешился красотой присущего ему словосложения, читатель окажется брошен в будни Куприна, росшего сиротой, воспитанного суровым детством и армейской муштрой, дабы оказаться выброшенным на вольные хлеба.

Нужно подробнее узнать? Тогда берётся собрание сочинений и читается от корки до корки, или изучается труд исследователей, сделавших это ранее. Сам Куприн рассказывает, какие случаи с ним бывали, о чём он думал, и к чему это привело. Михайлов поступил схожим образом. Всё, что ему требовалось, творчество описываемого им человека, откуда он и черпал весь нужный ему материал, практически не оглядываясь на других. Оно и понятно, изучать Куприна никто и не старался, не той он оказался птицей, чтобы из-за него получать нескромные взгляды литературоведов, не готовых рисковать положением, берясь за по сути опального писателя, хотя и раскаявшегося.

А если и браться, то написать о Куприне нужно в духе советской пропаганды. Ведь жил он и творил, предрекая скорый слом царского режима. Каждая строчка его произведений кричала — не быть государству со столь прогнившей системой. И обязательно следовало показать, как преображался народ, окончательно осознавший необходимость борьбы за лучшую жизнь, вследствие чего менялись нравы. Ведь неспроста солдаты шли против офицеров! Как не пойти против таких офицеров? Уничтожать подобных требовалось, разлагавших армию, ибо источали смрад, протухнув морально. Будто бы такое видел и Куприн. Потому он — славный Куприн, достойный биографии, именуемой гордо Жизнью замечательных людей.

Не вернись обратно в Россию, чем бы он стал тогда? Вспомнили бы его? Многих ли писателей имена на слуху, кто поддался панике и бежал, презрительного называя государство Советов Совдепией. Память не могла угаснуть. Куприн — один из последних классиков русской словесности, не поддававшийся влиянию модернистических течений. Не шёл он вместе с футуристами, авангардистами и прочими, ноги вытиравшими о прежде до них написанное. И тут Михайлов не угадал, едва ли не пытаясь найти в Куприне человека передовых взглядов. Нет, Куприн — это стремление к новому, что способно преобразить человечество. Но никак не то, чего следует опасаться. Кто идёт в тупик, не желая замечать невозможность развития вперёд, тот упрётся в стенку. Не надо видеть такого в наследии Куприна, как бы не хотелось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Где и как, а главное кто, решится ориентироваться в прозе Фазиля Искандера? Нужно быть достаточно усидчивым человеком, чтобы разобраться во всём богатстве его литературного наследия. Основное затруднение — установить хронологию каждого рассказа. Можно разбирать в общем, но тогда теряется сам автор, чьё творчество представлено в разных сборниках, порою с одинаковым названием. Собственно, похожая ситуация произошла и с трудом «Праздник ожидания праздника», куда вошли детские воспоминания Искандера, а также проза о похождениях Чика и ряд произведений, по внутреннему содержанию относящихся скорее к циклу «Сандро из Чегема». Оставим в стороне лишнее. Читателю важнее сам Фазиль. О себе ли он писал или приукрашивал — никакого значения не окажет. Но вот выделить некоторые из воспоминаний всё-таки лучше отдельно.

На этот раз знакомиться с Искандером предстоит посредством рассказа «Петух». Подумать только, юный Фазиль излишне много размышлял о курятнике. Он так и видел зависть петуха, восседающего на курах, стоило пред ним ему предстать. Соперничество зрело, покуда не кончилось терпение. Слишком долго жил петух, слишком много сил он прилагал для борьбы с Искандером. Таковому созданию место в супе. Зачем так было спешить? Видимо, пришла пора поставить в рассказе точку.

Целостность в историях Фазиля — редкость. Чаще не удаётся выделить основную сюжетную линию, неизменно распадающуюся на множество историй, иногда не связанных друг с другом. Потому не станет странным внимать сказанию о детском саде, где цепочка событий приведёт читателя к первым строкам, позволив в промежутке между началом и окончанием истории случиться разнообразным происшествиям. Понимал это и сам Искандер, пытаясь найти нужное решение, дабы придать повествованию наличие смысла. Допустим, почему бы не поведать о груше и компоте? Из чего Фазилем будет сделан вывод о бесполезности ложной гордости. Пусть так всё снова малость сдвинется в сторону, зато уж лучше, чем остановиться, толком ничего не сообщив.

Искандер в детстве не ел свинину из-за религиозного запрета. Былое спешно минуло, оставив лишь воспоминания. После Фазиль спокойно ел любое мясо, так как однажды осознал, что не те запреты установлены над обществом, не имеющие существенного значения. Важнее ценить иные качества. Толку нет, ежели человек отказывается от той же свинины. А вот если он способен предать или выдать чей-то секрет, такой поступок много хуже.

Впрочем, делясь делами минувших лет, Искандер припоминал и уж совсем неприличное. В одном из рассказов он сообщил о неумении определять время по часам, и тут же сообщил о мальчишке-садисте, который причинял ему боль, будто страдал неким психическим расстройством. Вроде бы и не требовалось обсуждать подобные детали, но Фазиль посчитал обязательным их упомянуть. Да вот читателю понятно, главное для Искандера написать, а там пусть каждый думает в меру собственного на то разумения.

Самокритичность у Фазиля отсутствовала. Он словно любил описывать свои страдания. Мог ведь хвалиться, вместо чего унижался. Примером является история про спектакль, где он начинал с одной из ведущих ролей, а в итоге вышел на сцену в образе задней части лошади. Но мог он вступить и в противоречие с ответственными за соблюдение правопорядка. То есть там, где не надо, предпочитал отстаивать правду. В самом деле, почему держать коров в городе можно, а пасти нельзя?

Иногда читатель вспоминает об особых обстоятельствах взросления Искандера. На годы его детства пришлась Великая Отечественная война, о чём он не очень-то любил рассказывать. Ему оказывалось проще поведать историю сломленной гордости животного, нежели описать упавший дух человека.

Как читатель уже понял, невозможно говорить о сборнике произведений Фазиля в общем, только и выделять каждый рассказ отдельно нет существенной надобности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Певец упадка царской России отпел, так и не найдя сил продолжать существовать. Какие угодно допустимо искать происки, но вероятнее кажется иное: Горького погубила необходимость осознать революцию и принять её свершившейся, какой бы она ему не казалась необходимой. И описываемый им Клим Самгин подошёл к роковому периоду времени, должному послужить для него новым пониманием происходящего. Но информации излишне много, чтобы опираться на определённое суждение. Теперь уже не получится открыть старую газету, пробежаться глазами по её строчкам и освежить воспоминания, заодно позволяя действующим лицам беседовать на заданную тему. Нужно выбирать, на чьей стороне тебе всё-таки предстоит быть. Это с виду кажется, будто большевизм должен быть одинаковым со всех сторон, а на деле он отличался, в зависимости от того, кто о нём взялся рассуждать. Горький того не хотел, и не стал. Надгробный камень послужил для него завершением сказания о сорока годах Клима Самгина, так и не ставшего для читателя идеологически близким или далёким.

Теперь главного героя ничего не держало в России. Он покидал её пределы, испытывая чужие эмоции. Он слушал разговоры в поезде и мог выражать собственное мнение. И поскольку поезд быстро до места назначения не добирается, следить за ним приходится долго. Что тогда происходило в обществе? Всё требует детального обсуждения. Вышла новая книга Мережковского? Или две книги? «Не мир, но меч» и «Грядущий хам» им название. Чем не повод для беседы? И как обойдёшь вниманием очередные неожиданные поступки от Льва Толстого? А то и не сможешь промолчать про Распутина, овладевшего умами Романовых. Да и война на Балканах ожидается, грозящая обернуться последствиями для всех стран Европы. Событий достаточное количество — устанешь обсуждать.

Если задуматься — Горький показал, как допускается писать художественные произведения. Изрядной фантазии не требуется, ведь всё уже произошло и иначе прошлое не повернёшь. Поступаешь в похожей манере. Открываешь периодику прошлых лет, соотносишь с воспоминаниями и приступаешь к написанию текста. Собственного участия не потребуется. Выразив одно мнение, выскажешь похожее или противоположное, благо не бывает такого, чтобы все в едином порыве были полностью солидарны, не имея каких-либо расхождений. Так родится на свет произведение, вроде бы описывающее ушедшую эпоху. Потому не получится переубедить читателя, уверовавшего именно в такой подход Горького к изложению. Иного ведь и быть не могло.

Россия стремительно менялась. В пору столь тяжёлых лет оказалось проще её бросить. Невозможно из эпицентра урагана увидеть ветер разрушительной силы. Вследствие данного обстоятельства Горький вынужден был послать Самгина взирать на происходящее извне. Окружённый различными мнениями, он продолжил заниматься прежним делом — впитывать сведения, никак с ними не соотносясь. Пусть гремит война или происходит рост народного недовольства — существенных перемен на самом Климе то не скажется. И не могло сказаться, случись хоть революция.

Может быть интересным, как Самгин отреагировал на отречение царя, гражданскую войну и установление власти большевиков. Вполне допустимо предположить, вспоминая непосредственно о Максиме Горьком. Сперва произошедшее покажется обязательно нужным, ибо другого пути у России не было. Только вот как быть с дальнейшим развитием событий? Сомнительно, чтобы Горький желал именно того, чему свидетелем он стал. Поддерживать и отражать новые веяния, становясь рупором соцреализма — выше всяких сил, отпущенных человеку, не позволяющему унижать собственное самомнение.

В любом случае, сам загнав себя в ловушку, Горький из неё выбраться уже не смог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Новая редакция романа, продолжавшего оставаться непонятным. Она начиналась с года начала работы, жанра произведения и словосочетания «Великий канцлер». Разум читателя помутится, стоит ему ознакомиться с текстом подробнее. И как не сойти с ума? Берлиоз зарезан трамваем, в Москве творится чертовщина. И вот он — Иван Попов — свидетель произошедшего, оказывается запертым в психиатрической лечебнице. Лечащий врач предлагает ему читать «Библию» и описать ощущения. Так рождается рассказ про головную боль Понтия Пилата, лишившихся рассудка иудеев и Иешуа Га-ноцри, должного быть распятым на кресте. Надо ли говорить, что Ивана навестит ведьма Маргарита, с которой он покинет стены жёлтого дома?

И всё же сперва Булгаков предложил задуматься — существует ли Бог. А если нет, то кто тогда управляет всем сущим? Ответ кажется очевидным — Бог оставил человечество, перепоручив его сатане. И теперь сей падший играет с судьбами людей, устраивая проказы разного рода. Он именно пакостничает, не созидая ничего существенного. Оказавшись в Советском государстве, абсолютно арелигиозном, он реализует свой потенциал, участвуя в не таких уж и важных происшествиях. Впрочем, Михаил понимал, насколько мало Бога в Советского Союзе, настолько его много может быть во всём остальном мире. Поэтому куражиться сатане предстоит именно в стране, от Бога отказавшейся.

Не имея защиты от чертовщины, советские граждане страдают психически. У них не получалось соотнести творившееся безумие с адекватным восприятием реальности. Поэтому увидеть необычное и сказать об этом — прямой путь в изгои. А может и не было ничего, прежде описанного. Всего лишь бесконечные галлюцинации Ивана Попова, любившего выдумывать истории. Действительно ли Берлиозу отрезало голову? И была ли Маргарита на шабаше ведьм? Скорее стоит говорить о больном воображении Мастера, единственно твёрдо уверенного только в том, что он заперт в стенах психиатрической лечебницы.

Жизнь можно придумать. Как родился, вырос, встал на ноги и как оказался в жёлтом доме. Придумать получится и исход, каким бы нереальным он не показался. Выпорхнуть из окна, воспользовавшись метлой? Почему бы и нет. Или Булгаков ощущал узником непосредственно себя, наделяя мученика на страницах произведения ощущением безнадёжности? Придумывая ему жизнь, он примеривал её на себя? Легко сойти за безумного, когда ты всерьёз никем не воспринимаешься. И ведь у Михаила обозначился тяжёлый период, омрачавшийся постоянными отказами, куда бы он не обращался. Талант писателя оказывался растрачиваемым зря. Впору писать истории по библейским сюжетам, ради цели излечения ран собственной души.

Самое время вспомнить про Истину. Что это? Действительно под нею следует понимать головную боль Понтия Пилата? Или Истина — насущная дилемма, не имеющая безболезненного решения? Точно ясно — мистики существовать не может. Её и нет на страницах, ежели читатель не собирается всерьёз воспринимать галлюцинации одного из действующих лиц. Вполне может оказаться, что происходящее извращается в угоду каждому персонажу. Опять же, если есть хотя бы кто-то, претендующий на право считаться настоящим. По крайней мере, автор реален. Прочее — вымысел, не сумевший принять форму законченного произведения.

Как бы не казалось, что Булгаков создал законченное произведение, он так не считал. Он его в итоге и не сможет создать, оставаясь внутренне недовольным. Взять можно любую редакцию, вполне удовлетворившись ею. Подойдёт и эта, в народе прозываемая «Великим канцлером». Тогда усилится впечатление, словно вниманию предложена фантасмагория. Воображение желало обозначить своё присутствие, хоть как-то отдохнув от суеты. Иначе у Михаила не получалось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Переполненный Мольером — таков Булгаков, постоянно возвращавшийся в произведениях всё к тому же опальному французскому драматургу. Утратился смысл обращения внимания, тогда как важным казалось нечто другое, остающееся без пояснения. Почему Михаила так тянуло к Мольеру? Он не мог не понимать, насколько интерес перерастёт в качество, должный принять оформившийся вид уже на излёте 1932 года, когда начнётся работа над беллетризированной биографией. Пока же, время для того ещё не подошло, поэтому Булгаков продолжил обыгрывать сюжеты, связанные непосредственно с Мольером.

И опять возникает вопрос: почему, прикасаясь к творчеству великих, Михаил не стремился им уподобиться? Ничего схожего с французскими пьесами читателю не дано увидеть. Вместо этого представлены жалкие поделки, лишённые оригинальности. По какой наклонной катился поиск сюжетов, ежели который год не получалось придумать интригующее, способное приковать интерес читательской публики?

Упоминать работу над до сих пор не сформировавшимся произведением, испещрённым библейскими и мистическими эпизодами, кажется преждевременным. Оно не могло планироваться к печати, не имея малейших надежд на подобное. Зачем советскому читателю роман о потусторонних материях? Требовалось иным образом стараться находить себя, сохраняющего способность озаботиться поиском пригодного для постановки на театральной сцене, остававшейся единственным источником для заработка. Из этих соображений Булгаков и обратился к Мольеру, сама жизнь которого была наполнена трагическими событиями, вполне пригодными для создания на их основе драматических сюжетов.

Отнюдь, не описание страданий Эдипа и даже не затянувшееся повествование о мытарствах Ореста: всего лишь Мольер. Без определённого начала и толкового конца, каким образом не стремись возвысить сего французского драматурга. Остаётся уделить внимание мелочам, никак не связанным с немилостью Фортуны. Сугубо об обманах пойдёт речь. Не судьба срывает злость, сами люди испытывают действительность на прочность. Мошенники разных мастей окажутся втянутыми в повествование, отчего интереса к их поступкам у читателя не возникнет.

Беседы ли с учителем фехтования, мнимый посол Оттоманской Порты ли, стремление заключить брак ли — сплошь суета, лишённая основательности. На таком материале не добиваются интереса со стороны театров. Лежать потому «Полоумному Журдену» на книжных полках, покуда добросердечные потомки не отдадут дань уважения именитому автору, поставив пьесу на сцене из сожаления по несбывшемуся, или не поставят, но обязательно обратят внимание. Порою нужно хотя бы о чём-то забывать, да о том не читателю и не зрителю заботиться — автору самому полагалось заранее задуматься и уничтожить никому не приглянувшийся труд. Иначе придётся внимать словам, подобно тут сказанным.

Давайте воспринимать заинтересованность Мольером подготовкой к написанию биографии. Собранного материала оказалось достаточным, чтобы дать действительно интересное жизнеописание. Так как ясно — не быть тому, не попробуй Михаил силы в пьесах, оказавшихся не способными стать заметными. Заодно получилось просуществовать, ведь не мог Булгаков трудиться бесплатно. Как ранее было сказано, писатель зарабатывает на хлеб созданием текстов. И как об этом не суди, другим образом не посмотришь. Исследователю литературного наследия в той же мере требуется говорить об авторских неудачах, памятуя, как важно рассматривать изучаемого человека с разных сторон, оставаясь отстранённым, придерживаясь взвешенного подхода.

Сказав всё нужное о «Полоумном Журдене» можно отправляться дальше, более никогда к этой пьесе не возвращаясь. Не станем судить о ценности, вступать в споры. Не нужно излишне акцентировать внимание на понимании определённого предмета прошлого, лучше продолжать двигаться вперёд. Творчество Булгакова до конца ещё не раскрыто.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пожалуй, постановку романа «Война и мир» на театральной сцене лучше проводить с помощью привлечения зрителей. Пусть каждый почувствует себя участником происходящих событий, иначе просто не получится. Почему? Если взять количество действующих лиц в варианте пьесы от Булгакова, то там участвует более ста персонажей. Уместить их в пределах одной сцены не представляется возможным, как и не кажется нужным. Но в Советском Союзе казалось важным найти способ отразить содержание произведения Льва Толстого именно в рамках театра. Михаил взялся помочь, только труд оказался напрасным — к постановке пьесу нигде не приняли.

Возможно ли, чтобы в четырёх действиях отразить содержание четырёх томов романа? Потребуется взять определённые сцены, опустив значительную часть описанных в произведении событий. Лучше проследить за историей кого-то одного, использовав это в качестве связующей нити. Допустим, таковым можно сделать Пьера Безухова. Каким он был до войны? Как вёл себя во время сражений с французами? Чем он занимался после? Без какого-либо морализаторства, просто из необходимости уместить в краткое действие сюжет многотомной эпопеи.

Так у Михаила получилась сухая выдержка, слабо передающая содержание романа. У него не могло выйти подобия лаконичности, схожей с адаптацией «Мёртвых душ». Может потому никому не понравился такой вариант, отчего в постановке Булгакову отказали. Требовалась большая основательность, желательно с представлением действия от лица народа. Но это не значило, что задействование большого количества действующих лиц тому поспособствует. Наоборот, безликая масса получилась излишне обезличенной. Персонажи возникали и растворялись, не оставляя ни мыслей, ни чувств.

В который раз Михаил подошёл к творчеству без воодушевления. Он был угнетаем, хоть и продолжал пользоваться славой писателя, способного создать достойное внимания произведение. Получая заказы от театров, принимался за их выполнение без особого желания. Главное было ощутить сытость желудка, как когда-то Булгаков признавался в одном из фельетонов, тогда как прочее не представляет никакого интереса. Воспалённое сознание обязательно родит текст, какой бы худосочный он не оказался, зато не будет дум о необходимости найти пропитание. Пусть ценителю творчества Михаила такое неприятно слышать, но давайте подходить к пониманию творческого процесса с осознанием делаемого писателями ремесла. Чаще они трудятся не каких-то целей ради, а сугубо по причине необходимости заработать на кусок хлеба.

Вот и пьеса «Война и мир» оказалась инсценировкой примечательного произведения, трудно представляемого в рамках иных воплощений. Для полного отражения труда Льва Толстого нужен цикл работ, если они изначально являются короткими. Допустимо разделить роман на четыре или более взаимосвязанных пьес, но в качестве одной, пускай и в четыре действия, кажется невразумительным начинанием. Потому Булгаков и взялся отразить малое из возможного, забыв исправить название, должное звучать не так, как в оригинале. Чем хуже сухой вариант, вроде «Пьер Безухов»? Зато сразу было бы понятно, о ком и какими пределами действие будет ограничено.

Реализовать классику на свой манер получалось плохо. Благо существовало ещё одно искусство, привлекательное доступностью. Речь о синематографе. И там Михаил попробует реализоваться, выступив в качестве сценариста. Если так плохо идут дела с театром, то надо понимать — запас прочности не бесконечен, обязательно появится сомнение, тем более осознавая, насколько положение Булгакова затруднительно. К его работам проявляют скепсис уже в силу той причины, что автором является именно он.

Изыскания Михаила продолжались. Нужно обязательно обратить внимание, к чему он проявлял склонность, ещё не понимая, как близок срок окончания его собственного существования.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Особой любовью Булгакова среди русскоязычных писателей был Николай Гоголь. Чичиков уже возрождался к жизни в двадцатых годах XX века, чтобы вновь стать достойным внимания, на этот раз в качестве театральной постановки. Михаил взялся вкратце изложить содержание поэмы «Мёртвые души». Благо то не вызывало затруднений. Сценическое построение произведения позволяло распределить содержание, предоставив возможность Чичикову встретиться с каждым действующим лицом. Добавлять от себя ничего не требовалось, всё итак оказывалось понятным. Будет и судилище, на котором никто так толком и не поймёт мотивов скупщика умерших крепостных. Ясно же будет другое — в России всегда можно откупиться, причём практически на законных основаниях.

Итак, сюжет «Мёртвых душ» представлен Булгаковым следующим образом. В некоем городе появляется человек, желающий приобрести крестьян. Он планирует это сделать с незначительными вложениями, буквально без финансовых затрат. Его логика понятна — он предлагает помещикам облегчить их бремя, переведя на себя лиц, за которых сам обязуется платить полагающийся за то налог. Казалось бы, ему должны ещё и приплатить, поскольку выгоды кажутся очевидными. Однако, каждый помещик желает получить много больше, допуская возможность реализации и такого товара, который в действительности никому не нужен.

У людей возникает недоумение. Зачем Чичикову мёртвые души? Что он с ними будет делать? Первая мысль — дело грозит обернуться большой прибылью. Коли так, тогда нужно усиленно торговаться. Брать за умершего, словно он продолжает оставаться живым. Более того, нельзя при этом продешевить. Может в России грядёт некая реформа, благодаря которой получится озолотиться. Никто точно не знает. Поэтому всякая авантюра воспринимается положительно. Не может ведь отдельно взятая личность, занимающаяся сомнительными операциями, не извлечь в конечном итоге баснословную прибыль.

В таком духе, следуя от помещика к помещику, Чичиков будет сталкиваться с непониманием. Вместо того, чтобы перевести на него обременяющих крепостных, никто не захочет, предполагая ещё непонятные денежные потери. В самом деле, не будет благоразумным избавляться от бесполезного, неожиданно ставшего кому-то нужным. Тут требуется особый подход, сравнимый с чем-то вроде художественного искусства, где вроде бы ничего толкового нет, зато ценник выставляется иногда выше разумных пределов. Похоже, в России мёртвых начинают ценить дороже живых. И у читателя невольно закрадывается мысль, так как всё так и есть на самом деле. Имена мёртвых во многих ситуациях могут пригодиться, особенно если требуется добиться признания продолжающих оставаться живыми.

Главное, к чему подводит Булгаков, любое начинание должно подразумевать относительно безболезненное окончание. Тот же Чичиков, планируя взять много, в окончании остался без всего, потеряв и солидную сумму, которую мог спокойно потратить на живые души, став таким образом действительно состоятельным человеком, имеющим солидный вес в обществе. Он же погнался за призрачными перспективами, обернувшимися крахом: он лишился денег, не прикупив ни одного крепостного. И вновь читатель задумывается, что в России ничего не поменялось с тех пор. Денежные средства с тем же успехом закапываются в землю, сгнивая и не принося никакой пользы.

Если бы не отсылки к Гоголю! Создай Булгаков произведение по мотивам. Перенеси он сюжет на советскую почву. Как знать, какой критики он после того мог удостоиться. Прежде написанные «Похождения Чичикова» не берутся в расчёт, там Михаил сатирически отнёсся к обыденности, гиперболизировав ситуацию. В случае серьёзного подхода, должного стать театральной постановкой, Булгаков обязан был получить оценку написанного, вплоть до суждений высших лиц государства. Поэтому лучше сослаться на произведение классика литературы, будто бы описывавшего конкретную ситуацию отдельно взятого города в канувшей в Лету Российской Империи.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Желая указать на недоразумения советского правления, либо ничего подобного не желая, Булгаков написал драму в четырёх действиях «Кабала святош», рассказывающую о взлёте и падении Мольера. Ощутив родство с французским драматургом времён Людовика XIV, Михаил сам понимал, как близок он к тем временам, только нисколько не претендующий на роль приближенного к правителю. Вокруг него всё равно сгустятся тучи, поскольку тяжело быть писателем и о чём-то рассказывать, когда всякий под каждым твоим словом находит скрытый подтекст. Может быть так оно и было. Но о каком времени в таком духе не напиши, обязательно найдутся, трактующие содержание якобы сказанным оскорбительно именно в их адрес.

Есть мнение, что во Франции существовала организация, следившая за нравственностью населения. Если кто заставлял усомниться в благочестии, того в худшем случае отправляли на костёр, а в лучшем — морально растаптывали. Под удар попал и Мольер, излишне позволивший себе описывать нравы современной ему Франции. Хватило одной пьесы, чтобы блеск померк. Начавшееся падение происходило крайне болезненно и весьма быстро — проблемы с сердцем вскоре после нападок оборвали жизнь Мольера.

Четырёх действий Булгакову вполне хватило. В первом — Мольер получает милость от короля и невольно совершает ряд проступков, обозначающих его нравственное падение. Во втором — становится приближенным к царской персоне. В третьем — он подпадает под внимание кабалы святош, стремящейся найти возможность, чтобы растоптать королевского драматурга, и тут же становится известно, какой грех есть на Мольере. Четвёртое действие завершит повествование — талантливый человек будет погублен группой людей, ценность которых — вместе взятых — едва ли превышает нулевое значение.

Как в таком увидеть угрозу для Советского государства? Чьи нравы всё-таки разоблачал Михаил? Истинно, напиши в подобном духе хоть сейчас, как обязательно найдутся те, кто примет сказанное на свой счёт. И ничего с этим не поделаешь. Обязательно будешь оскорблён и унижен. Хотя желал всего лишь рассказать про имевшее место в действительности. Получилось так, что Мольер прожил жизнь, дабы в конце пути пасть от питавших к нему злобу людей. И следовало о подобном рассказать как-то иначе, не прибегая к описанию людской зависти к славе других.

Как известно — история повторяется. В человеческом обществе редко происходят разительные перемены. Всё сводится к деталям, тогда как основное никуда не исчезает. Возьми для примера француза времён Мольера или советского гражданина первых лет нахождения у власти Сталина — существенной разницы нет. Она только мнится! И, безусловно, многое зависит от восприятия отдельных лиц, вроде Булгакова, рассматривающих былое и ныне происходящее под излишне острым углом. Стоило рассказать иначе, прибегнув к аллюзиям, как благосклонность человеческая не заставит себя ждать. Как не обратиться в таких случаях к басням? Вроде бы о наболевшем, но отчего-то никто всерьёз те сюжеты не воспринимает, относя их на долю чрезмерно разыгравшейся человеческой фантазии.

Начав за здравие, кончаешь за упокой. Нужно видеть берега, на какой бы высоте ты не располагался. Как не относись положительно к Мольеру — он сам обозначил падение, задевая чувства его окружающих. И Булгаков ему вторил, не видя в том ничего для кого-нибудь оскорбительного. Вроде и не было такого, за счёт чего следовало бы искать подводное течение на свободной от волнений водной глади. Всего лишь так сложилось. Никак это не исправить. Осталось заняться чем-то другим, например адаптировать классику под нужды советских граждан.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Через годы проходит история человечества, неизменно сталкивающегося с неприятностями. В Российской Империи могли казнить по воле прихоти, в Советском Союзе — по той же прихоти, казнили и в России последующих лет, порою опять же по прихоти. А люди продолжали жить, поскольку им ничего другого не оставалось. Но вот взят конкретный пример — иллюзорный завод «Свобода». Основанный в сталинское время, он продолжает существовать и в наши дни. Всегда в числе его работников были светлые головы, находившие возможность реализовываться при любых обстоятельствах. Вот о существовании в сложных условиях Ксения Букша и взялась рассказать, поведав от лица множества лиц их непростые истории.

Тяжело ли женщинам работать на производстве? Тяжело, зато почётно. Советским гражданам важнее как раз уважение соотечественников. Не может быть такого понятия — женщина, когда стране нужны рабочие руки. Тяжело ли человеку творческой специальности встать у станка, либо заняться распределением трудовых потоков? Опять же, обществу необходимо именно повышение рабочего потенциала. В такой круговерти ломаются предпочтения — всё смешивается до невозможности отличить одно от другого. Да, некогда интерес государства ставился выше собственного. То было сложным периодом для советских граждан, однако они не унывали, обеспечивая страну всем требуемым для её существования.

Сложнее стало позже. Советский Союз оказался не тот. Человек задумался о собственной личности, отказываясь от служения общему делу. Тогда-то и посыпалась обыденность, отказывая людям в реализации возникающих у них устремлений. Если раньше хватало факта труда, то теперь рабочий желал дать стране нечто новое, исходящее от его индивидуальности. Стремление созидать общее благо осталось, но за счёт отдельно взятых граждан. Нельзя было продолжать прозябать в коллективном стремлении к благу, самому по себе ничему не способствующему. Это приведёт к следующей стадии развития — упадку.

На развалинах советского государства предстояло строить новое. Рабочие завода «Свобода» будут вынуждены заниматься сомнительным трудом. Вместо выполнения оборонных заказов они будут выпускать стиральные машины. И вместо худо-бедно обеспеченного существования столкнутся с условиями рыночной экономики, вынужденные платить за предоставляемые уже им услуги, вроде поставки воды и электричества. Если в стране несколько предприятий начинают душить третье, то какой в этом толк? В Советском Союзе о таком и помыслить не могли, поскольку делали общее дело. Просто теперь каждый оказался сам за себя. Так из изначального стремления к всеобщему благу получилось желания усилить собственную обособленность.

Светлые головы у Ксении продолжали приходить на завод «Свобода». Никто из них не задумывался, что надо сперва наполнить желудок, а потом уже выполнять поручаемые им задания. Но годы шли, оказывалось, чаяния предыдущих поколений работников заключались в тех же устремлениях, только обстановка складывалась вокруг них более радужная. Пусть грозило суровое наказание за невыполненную норму, но тебе всегда могли найти достойное твоего труда место. Потом стало безразлично, лишь бы хотя бы кто трудился. В России же всё оказалось совсем печально — сам завод стал невостребованным. Ксения не развила мысль до конца, но читатель догадался, что на месте завода появился торговый центр, скорее всего сохранивший прежнее название — «Свобода».

Судьбы прошли перед глазами. Они отразили желания и надежды каждого представленного вниманию действующего лица. Не в том беда, что больше человек не является ценностью для государства, а в том, что человек полностью обесценился — не ценимый даже в том случае, когда он способен хотя бы в чём-то оказаться полезен. Проще выжать соки и выбросить.

Автор: Константин Трунин

» Read more