trounin.ru

1828 — «На мир с Персиею» сложена ода, третье отправлено к Гнедичу письмо, но Жуковский вздыхал у гроба, выражая печальное понимание неизбежности своё. Умерла мать Николая, о чём он «Государыне Императрице Александре Фёдоровне» сожаление писал. В ночь погребения повествование «У гроба Государыни Императрицы Марии Фёдоровны» сложил. Иное представление о сиюминутном Василий искал, и с трудом его он всё же находил. «Солнце и борей» — сражение сил разной величины, сколько друг друга они не бей, без результата останутся они. «Умирающий лебедь» — наставление! Кто жил прекрасно, тот прекрасно и умрёт. Не вдохновляющее стихотворение, но от правды никто не уйдёт. «Звезда и комета» — ещё мудрость одна. Летела комета, болтать удумала с Землёй. Но мысль у нашей планеты проста: молчанием себя успокой. Всякий удалится, ему не отвечай, совет всегда пригодится, читатель — знай!

Ещё два стихотворения за тот же год: «Видение» и «Меня ты хочешь знать!..». За 1829 год — «Памятники», включающие три стиха, «Мысли (из Гёте)» в два стиха, «Смертные и боги», «Homer», «Некогда муз угостил у себя Геродот дружелюбно!..», «Главк Диомеду». За 1830 — только цикл из двустиший «Стихи, написанные для лотереи в пользу бедных».

1831 год — некое озарение. «Помпея и Геркуланум» — о граде, что из пепла восстал. «Замок на берегу моря» — ещё о загранице стихотворение. «Исповедь батистового платка» — чего сей предмет за жизнь не испытал. Лиричен Жуковский, раз решил проследить судьбу платка с начала, как зерном посажен был, он коноплёю возрос, испытывал непогоду, вырвали с корнем его, и рука поэта не уставала. Сушили, топили, мяли, отдачи на ткацкий станок, выжав из него порядочно слёз. Княгине Урусовой уже в виде платка достался, бывал во владении поэта тоже он, и в грязь падал, но теперь всегда нужным оставался. У Жуковского всё это прочтём.

Прочее за 1831 год достойно сугубо перечисления: «Звёзды небес…», «В долину пастырям смиренным…», «Две загадки», «Приход весны», «Детский остров», «Пери», «Песнь бедуинки», «Мечта», «Остров», «А. О. Россет-Смирновой», «Старая песня на новый год», «Русская слава», «К Ив. Ив. Дмитриеву», «Поэт наш прав…», «Тронься, тронься, пробудись!..», «Я на тебя с тоскою гляжу…», «Чего ты ждёшь, мой трубадур!..».

1832 год — впервые столь длительно молчал.

1833 год — басня «Орёл и голубка». По её сюжету пал орёл, сражённый на лету. Не его в том крылась уступка, но ему сталось оказаться задету. Пал орёл, зная о смерти грядущей. И не стал орёл спасения искать, и взирать на природы красоту он не стал. Искал орёл иной доли для себя лучшей, среди которой он восхищения от мира вокруг него не искал. И когда снизошла голубка, став петь песни о важности окружающего мира, сказал ей орёл, того не стесняясь, рассуждает она, как птица, которая себя под нужды других приобщила, пагубность чего всё равно не поймёт — как не пытаясь.

В тот же год ода «Князю Дмитрий Владимировичу Голицыну» и «Русская народная песня» в шесть строк, предложенная Жуковский для восприятия английского варианта гимна «God save the King», звучащим всё тем же «Боже, Царя храни».

Пока же можно остановиться, ведь будет Василий слогом в дальнейшем блистать. Хоть и трудно будет к его поэзии приобщиться. Проще, больше к источнику сему вовсе не припадать. Оставим сомнения, продолжим знакомиться, не зря изучается Жуковский поныне, остаётся только условиться, видеть в Василии сына поэзии, или, как выспренне, — сыне.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: жуковский орёл и голубка критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Vasily Zhukovsky Poetry analysis, review, book, content

Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечень критических статей на тему творчества Василий Жуковского