trounin.ru

После описания событий Смутного времени и Отечественной войны, Загоскин погрузился в далёкое прошлое, создав произведение о языческой Руси, стоявшей перед принятием христианства. Тогда у власти находился Владимир Святославич, жестоко укреплявший право на великокняжеский стол. Достигнув желаемого, он снова объединил страну. Требовалось понять, что могло его побудить отказаться от верований предков. И Михаил нашёл тому объяснение. Разве откажется правитель от религии, согласно которой народ будет его любить и не допустит помыслов об ином владетеле земель русских? Поэтому язычество падёт, уступив место греческой вере.

В качестве основного аргумента для княжеского страха потерять власть, Загоскин предложил отпрыска из ветви потомков Аскольда. Пусть этот страх необоснованный, ему вполне нашлось место на страницах художественного произведения. Для пущей верности Михаил сделал отпрыска беспомощным существом, росшим под опекой княгини Ольги, после утратив всякую связь с власть имущими, так и не узнав, кем он в действительности является. Вновь приходится говорить о плутовском романе, затрагивая литературные труды писателей первых десятилетий XIX века. Не имея ничего, главный герой повествования оказывается претендентом на всё. И тут-то приходит на помощь христианство, разбивающее смысл борьбы за власть во прах.

Греческая вера требовала молиться за каждого живущего. Особенно необходимо молиться за врагов, прося Бога наделить их благоразумием. Не допускалось мыслей о свержении тирана, либо другом способе разрешения проблем. Только с помощью смирения и постоянных молитв о лучшем должен проводить дни христианин. Имея в качестве подданных именно таких людей, правитель христианской страны обретал спокойствие, твёрдо уверенный в завтрашнем дне. Отпрыск Аскольдова рода не сможет причинить ему вред, поскольку влюбится в гречанку, примет её веру и перестанет представлять опасность.

Читатель согласится, излишне красивую картину создал в воображении Загоскин. Михаил показал рафинированных христиан, подобных жившим в первые века нашей эры. Может он забыл, какой жар коснулся последователей веры Христа, стоило им добиться права на доминирование? Уже не шла речь о покорности, тогда как язычники массово истреблялись. А ведь прошла едва ли не тысяча лет, прежде чем христианство коснулось Руси. В самой Византии не осталось настолько истово верующих, да и сама жизнь во Втором Риме нисколько не напоминала смиренную. Вполне можно допустить, что ретивые христиане переселялись на Русь, обретая покой среди языческих верований, где к ним терпимо относились.

Забыл Загоскин и о бедах, пришедших вместе с христианством, нисколько не оказавшем значения на братоубийственные порывы российских князей. Но обо всём этом сказано слов достаточно в соответствующим сим рассуждениям местах. Читателю требовалось хотя бы как-то обосновать принятие христианства на Руси, что Михаил вполне доступно объяснил. Никто не откажется верить, будто князь Владимир Святославич не стал бы симпатизировать воззрениям, позволившим на краткий миг забыть о распрях. Ведь единоличная власть не подразумевает права на постоянное ею обладание. В свою очередь появился инструмент, позволивший устранить всех неугодных, лишив их жизни за языческие верования.

В исторических источниках почти ничего не говорится, как население Руси приняло христианство. Это не требуется объяснять, зная, что источники сохранились лишь благодаря церковным служителям, постоянно переписывавшим сведения о прошлом. Вполне понятно, никакого умиротворения наступить не могло. Русь будоражило, чему найдётся подтверждение в борьбе детей Владимира за власть. Пока же следует остановиться и принять точку зрения Михаила Загоскина. Всё, совершаемое во благо сейчас, завтра окажется источником неисчислимого количества бед.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ересь жидовствующих коснулась Новгорода. Пришёл человек знающий, за еврея принимаемый, и возгласил о скором наступлении суда Страшного, ибо близок семитысячный год от мира сотворения: время, когда сбудутся предсказания, быть всему умершим. От рождества Христова тот год считается 1492-ым. И впали люди в уныние, стали бояться они перемен ожидаемых. Не сеяли поля они — умирая от голода, не думали о дне завтрашнем — поддаваясь греховным помышлениям. Стал Новгород местом, на казнь Божию претендующий. Увидел то архиепископ новгородский Геннадий, Гонзовым в миру прозываемый, не имеющий сил терпеть подобное. Понимал он суть происходящего, заключённого в свойственное человеку скудоумие перед грозящим опасностью. Написал он письмо о том архиепископу ростовскому Иоасафу, поделившись думами.

Есть в человеке желание неистребимое — желает человек оказаться подверженным истреблению. Он тянется к тому, боясь того наступления. Верит он всему, прочее подвергая сомнению. Скажи сему человеку о заблуждениях его, так не поверит он. Ведь грядёт семитысячный год — год Апокалипсиса. И видел в том Геннадий действительности несоответствие. По какому календарю не веди летоисчисление, не найдёшь между ними соответствия. Так стоит ли доверяться цифрам, коли далёк от веры в пифагорейское? Прямо о том сообщал Геннадий Иоасафу, досадуя на невозможность добиться среди новгородцев понимания.

Самое страшное, не только миряне поверили ереси. Обратились в ересь и люди Богу верные, кто принял на себя ответственность перед Всевышним, восстал над плотью, что будто бы от дьявола, терзал душу свою, как Богом данную. Всякий поверил в наступление скорого заката человека на свете пребыванию. Но это малое, не такое уж важное. Повергали вспять течение рек, не умея повергнуть оного. Рост деревьев обращали в землю, не умея сделать и этого. От ликов с икон смотрящих на них отворачивались, задумав верить наветам противоестественным.

Творилось в Новгороде непотребное! Червь грыз сердца людей, сказать о том таким образом полагается. Кто не верил в жизнеописания мужей древности, сам теперь стал происходящего свидетелем. Где же Георгий, некогда на змея крестом управу нашедший? Почему не идёт он, не защищает христиан от исчадия адова? Или то новгородцев была провокация? Поняли они судьбы дальнейшей изъявление. Не видать им неба над головою, душимые податями князю московскому. Лишились они земель своих, москвичами разобранные. Где тут не впасть в ересь, не радуясь скорому концу всего сущего. Хотя бы так Москве будет воздано.

Уверился Геннадий в сатанинской распущенности Новгорода жителей. Понял он, ждут новгородцы Христа пришествие. Но разве придёт Христос к ним, коли не настал срок для снисхождения? Значит ждут новгородцы антихриста. Или же нет! Он пришёл к ним, оттого и ересь жидовствующих. Поверили пришедшему жители Новгорода, и не переубедить их доводами разума.

Но была опасность страшнее суда Страшного. Ибо поддались вере в ересь и Москвы жители. А ведь известно людям должно быть, что вера вершить способна. Поверь в нечто — будет оно. Возжаждешь конца света — свершится он, но лишь для тех, кто в то уверовал. Умирали люди, и умирали, чему объяснение находится. Кто не сеял, тот от голода умер. Кто излишне верил, у того сердце не выдержало. Только свет не померк, не закатилось солнце за горизонт. Наступит год за семитысячным, первым ставший. И должна бы угаснуть ересь. Главным оказалось — дождаться должного, после и убеждать не потребуется, все сами в еретичестве раскаются, вернувшись в лоно веры праведной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мужи прошлого славны прежде всего скромностью желаний. Не стремились они чем-либо владеть и распоряжаться, хватало им удела, ниспосланного на их долю Божьим промыслом. Ещё одним истинным светильником христианской веры являлся Пафнутий Боровский, о чьей смерти поведать решился старец Иннокентий, взявшийся за такое дело с пониманием важности рассказать про сохранившееся в его памяти свидетельство. Не так важен жизненный подвиг Пафнутия, как значение имеют последние дни, по которым он прежде всего и запомнился знавшим его людям.

Случилось следующее. Умирающий Пафнутий не желал беспокоить братию. Не хотел он, чтобы суета поднялась и нарушен порядок был. Не следует вносить разлад в устоявшееся. Тем более, ежели речь касается человека, чья участь и без того предрешена заранее. Коли положено душе оставить тело, не должно к тому чинить препятствий. И коли душа оставит тело, не требуется никаких почестей, кроме произнесения молитв по усопшему. Тело же, как к нему не относись, не достойно проявления к нему внимания. Потому и завещал Пафнутий похоронить его просто обёрнутым в саван, без прочих трат на погребение. Всё лишнее, что можно потратить, пусть братия нищим раздаст, тем совершив Богу угодное дело.

Свидетелем последних дней Пафнутия оказался Иннокентий. Он внимал мудрости, сохранив и записав всё ему сказанное. Не стал он перечить умирающему, выполнив все его пожелания. Видел он, как ограничивал себя в еде Пафнутий, ничего не вкусив до последнего вздоха своего. Видел, как тот течение воды останавливал, давая пример силы, доступной человеческому разуму. И видел самое главное — смирение Пафнутия с неизбежным. Дано людям приходить в мир, дано им и уходить из него. Не к Богу обращаться, не перечить воле Всевышнего, соглашаясь окончить жизненный путь, когда то ясным становится. Не возносил молитвы Пафнутий, не заботясь о жизни продлении. Согласился и дал случиться необходимому, дав наставление о том всякому его слушавшему.

Не свершалось чудес по смерти Пафнутия, не сказывал Иннокентий, будто имели место оные после. И не могло такого случиться, когда умер светильник особый, наиболее строгий к себе, к оной строгости всякого призывая. Кто жалуется на немощь свою, тому не немощь излечивать полагается, а жалость к себе. Той немощи радоваться следует, как о том говорили мужи, жившие задолго до Пафнутия Боровского. Разве не надевали вериги святые отцы? Не истязали ли тело своё? Одевали ли сверх рубища что? Принимали они им свыше данное, по воле своей находя, чем усмирять желания, за то и ценят их, особого почитания удостаивая.

Пафнутий славен прежде всего к себе строгостью. Умирая, требовал проявления такой же строгости от других. Кто на прочее думал надеяться, тех следовало остепенить, указав на недостойное человека поведение. Незачем показывать заботу, ежели таковое проявление внимания не требуется. Пусть всякий примет смирение, насытив жажду постом и молитвою. Нет нужды брать больше потребного, ибо не от Бога то побуждение, оно скорее от дьявола. Показать требуется скромность, подобную скромности Пафнутия Боровского. Не о власти земной и не о богатстве помышлять, а о душе собственной, ни в чём земном нужды не знающей.

Теперь известно о помыслах светильника истинного, со слов Иннокентия записанных. Следовать ли им, принять с негодованием, либо посчитать словами мудрыми или оной лишёнными — воля каждого. Не наставлял Пафнутий убеждать других, пусть к тому сами придут, увидев деяния мужей ему подобных, за то уважения заслуживающих.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Устал народ новгородский от кровопийц. Не было покоя, покуда не стал архиепископом Иона, с чьим пришествием воцарился мир и наступило успокоение. Не так много лет пробыл в занимаемом сане Иона, пока не умер. А как умер, погрузился Новгород в агонию, вскоре окончательно подпавший под власть Московского княжества. И была та агония подобна суете, имевшая место до архиепископства Ионы. Страдал Новгород от немецких помыслов, нагнетала его литва и князья московские покоя не давали. К чему склонить голову, ухо к чему приложить? Защитить один Иона мог, знавший слово верное, способный и моровую язву заговорить. Сей светильник нёс благо, обращённое во прах, когда становится некому к свету людей направлять.

Пили кровь и ордынцы, не к добру обычно поминаемые. Но где найти силы, когда собственный властитель кровь пьёт? Кого не сади посадником, каждый норовит лучшего для личной нужды добиться. И садятся лица новые, сгоняются и сгорает ими достигнутое. И садятся новые лица, и повторяют до них сделанное. И не видит словно никто, к чему приводят помыслы их, гнилостью отдающие. Раз за разом одно повторяется, из века в век ничего не меняется. Откуда и зачем подобное скудоумие? Кто внушил человеку подобное? Остаётся полагаться на людей Богом избранных. Тех, кто от мирской суеты в пустынные места уходит, ничего для себя не требуя.

Мудрено ли, знакомясь с житиями святых, видеть самоотречение их. Покидают они человеческое общество, предпочитая жить в глуши, куда не дойти человеку волей слабому. Существуют в ограничениях, ничего не дозволяя и предпочитая оставаться строгими к слабостям. Побуждают они тем на подвиг других, не считая оное подвигом. Удаляясь, тем неизменно к людям таковые святые мужи приближаются. Открывают отречением сердца и души, за наставников их принимают отныне. Тогда только выходят к людям они, возводя из пещер монастыри, заводя братию и исполняя мольбы прихожан, к ним обращённые. Всего этого не избежал Иона, ставший впоследствии архиепископом Новгородским, ибо заслужил то право. Неизменно должен был быть брошен жребий перед этим, как тогда среди христианствующих святых отцов полагалось, дабы провидение определило, кому следует стать пастырем по воле на то Божией.

Моровая язва — одно наказание, пришедшее в Новгород при Ионе. Умирали люди тысячами, не зная от неё спасения. От чего она случилась? Чьи грехи обрушили гнев на познавших покой? Пожинали новгородцы урожай тогда богатый, вели дела успешно и бед не знали, всему находя объяснение. Но язву объяснить не могли, если и принимая, то в качестве посланного свыше наказания, дабы веру их испытать. Обратился тогда Иона с молитвою, предпринял ход, после чего более не зверствовала хворь прилипчивая, ушла в небытие и дала от боязни смерти отдохновение.

Есть свидетельства — обладал вещим словом Иона. Если говорил, будто будет определённым образом, так оно и случалось всегда. Не одним этим он в веках славен поныне. Когда умер Иона, то сорок дней не хоронили тело его, а когда решили похоронить, увидели его тело, тленом не тронутое, дурного запаха не источающее, и хоронить не стали, не похоронив и до той поры, покуда «Повесть об Ионе» в летописи записана не была.

Память об архиепископе Ионе могла сохраниться и по причине желания новгородцев хоть в чём-то остаться обособленными от Москвы. Если не правом на распоряжение имеющимся, тогда правом иметь собственную историю и важных деятелей прошлого.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жил на Руси юродивый Михаил, по монастырю Клопским названный. Происхождения неизвестного был, а то и происходил от лица знатного. Отрешился от мира, поступив своеобразным образом. Не взял он обет молчания, иначе истолковав необходимость придти к смирению. Стал он повторять слова других, к нему обращённые. Спросят имя его, он спросит в ответ, слов не изменяя. И так во всём, отчего нельзя было понять, что он из себя представляет. Так бы и жил в монастыре, почитаемый за усердие своё, не узнай его однажды пришедший. Да и нет доказательств, будто действительно узнанным юродивый был, ибо молчал о себе, продолжая за другими повторять. Повесть о том сохранила свидетельства, о самом монастыре почти никаких сведений не сохранив. Но память о Михаиле Клопском жива, о том есть сообщения, чудесами прозываемые.

Первое чудо — пришествие Михаила в монастырь. Второе — избавление от разбойников. Сказывают, пришёл нуждающийся в еде, просящий помощи, прося оказать оную и его товарищам. Когда согласись в монастыре помочь, привёл тот ещё многое число людей, и было у каждого из них оружие. Собрались они ограбить братию, сперва всё же еды истребовав. А как наелись — свело животы им. Возопили о целебном напитке каком, лишь бы унять нестерпимое. Нашли для них решение, пусть постриг примут. И свершилось чудо — унялась боль. Так бывшие разбойники приняты были в число монастырских служителей.

Третье чудо — чудо узнавания. Узнан оказался юродивый, Михаилом он звался, как оказалось. И возросло к нему уважение братии, поняли они, какой человек к ним в обитель пришёл, насколько сильна воля его и самоотречение, ежели о жизни сытой предпочёл забыть, отдавшись для дела Бога служению. Это ли не чудо, коли знатный человек отказывается от мирской суеты, предпочитая усмирять плоть и помыслы свои?

Но не всегда Михаил юродивым сказывался. Вёл он и речи разумные, когда того требовали обстоятельства. На запрет правителя земель рыбу ловить, где монастырь находился, сказал он ему предостережение, погрозив рук и ног немощью. И случилось чудо, для князя неприятное, онемели конечности, чувствительность утратив, став недвижимыми. Осталось выпрашивать у монахов прощения. Целый год пришлось слёзно молиться, дабы самому поправиться. Посему ещё сильнее зауважали монахи Михаила, видя в нём человека Богу угодного.

И дабы понять, насколько Михаил являлся божьим человеком, следовало привести свидетельство о его чудодейственной силе, помогающей людям, стоит к нему обратиться с молитвою. Когда умер юродивый, некий купец терпел бедствие на воде, бурей терзаемый. Вот уже судно его должно на дно отправиться, как вспомнил купец про Михаила, к нему обратив молитвы свои. Утихла стихия, вода сгладилась, небо от туч очистилось, стал ясен и светел горизонт. Это ли не чудо, требуемое для признания особого положения Михаила Клопского среди христианских святых.

Сие житие знакомит с деяниями мужа древности, отрёкшегося от мира и жившего согласно представлениям о благости. Не делал он большего, нежели требуется человеку. Во всём себя ограничивал, в том числе и в словах, найдя им требуемое для них применение. Положение юродивого позволило совершать всё ему угодное, но никогда не для претворения в жизнь поступков лишних. Всему своё деяние требовалось, о чём Михаил не мог забыть. Правда на его стороне оказывалась. Пусть говорят, что надо подставить вторую щёку, когда ударили. Михаил подставлял, но и в ответных мерах себя не ограничивал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

По наказу Великого князя Василия Васильевича и митрополита Феодосия Пахомий Серб отправился в белозерскую обитель, дабы составить жизнеописание Кирилла. Основным источником информации стал Мартиниан, лично знавший почившего. Именно от него теперь известно, какой жизненный путь прошёл Кирилл, при рождении названный Козьмой. Его родители славились благими помыслами, но рано умерли. Оставленный на попечение московского дяди, Козьма до тридцати трёх лет ходил в казначеях, страстно желая приобщиться к иночеству. После он пребывал в монастырских стенах, всячески поступая, вплоть до юродствования, чтобы к нему применяли строгие наказания, вследствие чего он мог себя испытывать. И только будучи шестидесяти лет Кирилл отправился на Белоозеро, где вырыл жилище в удалённом от людей месте. Интерес представляют следующие тридцать лет, в которые вошло становление обители и закрепление определённых норм поведения, на соблюдении которых Кирилл настаивал.

Основное требование — постоянно молиться. Обязывалось сдерживать иные порывы, во всём стремясь к ограничению. Одобрялось молчание и скромная трапеза. Логично предположить, исходя из жизнеописаний святых отцов прошлого, Кирилл предпочитал испытывать постоянные страдания, о чём Пахомий открытым текстом не сообщил. Достаточно знать, чего стремился придерживаться Кирилл, как прочее станет понятно без дополнительного повествования. Важнее оказалось показать, каким Кирилл являлся чудотворцем, отчего люди исцелялись и после его смерти тоже.

Большая часть повествования — описание удивительных случаев: слепые прозревали, немощные вставали, умершие оживали. Без этого святость в христианстве подтвердить нельзя. Обязательно человек должен свершить подобное деяниям Христа. Отсюда способность наполнить пустые бочки вином, а амбары мукой, сугубо по воле сказанного слова. Лучше описать несколько схожих случаев, убеждая в особой силе Кирилла. Таковым случаям остаётся верить, так как иных доказательств совершенных чудес не существует.

К слову о Пахомии, прозванного Сербом. Он специализировался на составлении жизнеописаний, создавая их именно на заказ. Зарабатывал ли он на том? И был ли строг к себе, подобно славным мужам, чьи жизнеописания составлялись будто бы под копирку? То вопрос — ответа не подразумевающий. Достаточно того факта, что житие написано, каким бы правдивым или скрывающим часть правды оно не являлось. В чём, в любом случае, есть зерно истины, тогда как прочее добавлено, ибо требования есть у всего. Вполне вероятно, что вплоть до обязательного описания излечивания от слепоты или немощи.

Допускается оставить без внимания чудеса. Эта сторона святости принимается без возражений. Но Пахомий не ограничивался сухим изложением деяний, дополняя всё новыми свидетельствами. Кирилл мог встать против огня, и огонь утихал. Мог дать надежду бесплодным, как и исцелить от всякой хвори. Умел он изгонять и бесов, приходивших к нему после еженощных бдений. Помогая сам, Кирилл испытывал поддержку свыше. Желание возвести обитель на Белоозере возникло по воле Богородицы, направившей его туда. Там же она уберегла Кирилла от смерти, в нужный момент попросив отойти из-под падающего дерева.

Таким образом получается — всё необходимое для доказательства святости Пахомий описал. И немудрено, интерес представляли последние тридцать лет жизни Кирилла, наполненные благостью, тогда как всё прежде свершившиеся описано чрезмерно кратко. Чем занимался Козьма, будучи ещё мирянином? Это первые тридцать лет. Как юродствовал и вёл монастырскую жизнь? Это вторые тридцать лет. Остаётся обойтись малым. Но и этому Пахомий не придал значения, расширив повествование за счёт совершённых Кириллом чудес.

Теперь предстоит уделить внимание прочим жизнеописания и трудам, составленным Пахомием Сербом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Высказывая недовольство церковью, Лесков не забывал о пастве. Не одних священнослужителей необходимо обвинять в присущей им греховности, оной переполнен и мирской человек. Он то и побуждает идти против истины, давая ему желаемое, лишь бы отделаться малой кровью. Казалось бы, оформи брак полагающимся гражданским способом и после венчайся в церкви, либо наоборот. Но везде надо платить деньги, которые нет желания тратить на формальности. В обход кассы всегда дешевле: гласит истина. Да вот, сделав дело тайно, оказываешься в итоге без всего.

Запись о смене гражданского состояния нужна в любом случае. Иначе ничем не сможешь подтвердить. Может казаться, будто всё сделано правильно, пусть и с некоторым отступлением от ряда процедур. Как же быть, когда окажется, что, заплатив за определённое, оное оказывалось выполненным сугубо на словах? Не с кого будет спросить. И со священников такой же спрос. Они потому и брали мало, так как не собирались исполнять от них ожидаемое до конца. Деньги-то они взяли, но и запись сделали в обход кассы: таковой, разумеется, не сделав.

Подобный подход к профессиональным обязанностям принято называть халатностью. Раз взялся, то выполняй от тебя требуемое до конца. Смущает единственный момент. Коли совершён сговор, так о нём никому уже не сообщишь. Значит, допустимо опустить формальности, дабы не усугублять ситуацию и не привлекать дополнительный интерес. Осталось понять, как к сему относиться оплатившим услуги, пускай и меньше необходимой суммы. Получается, требовалось обговаривать всё заранее. Но чаще мало кто имеет полное представление о чужих обязанностях.

Бытовало в русском обществе и другое явление — прозываемое фиктивным браком. Ежели кому-то таковой оформить — всё делалось согласно закона, после чего супруги расходились по сторонам. У Лескова есть пример, как счастье молодых оказалось разрушенным просьбой подруги. Той понадобился фиктивный брак. В итоге подруга передумала разводиться, заставила мужа её содержать, отчислять часть заработной платы, а жить где угодно, только не с ней. Вроде ничего особенного, пока читатель не ознакомиться непосредственно с пересказом Николая.

На самом деле Лескова не интересовало, почему люди оказываются пострадавшими и не пытаются бороться за восстановление справедливого к ним отношения. Всякому хитрецу наказание по хитрости его. Иных рассуждений тут быть не может. Лучше переплатить и сделать всё правильно, нежели после стенать и укорять людей в свинском к ним отношении. Разве гоже свинью бить по роже, коли сам свинья тоже? Поиск выгоды никогда до добра не доводил, обязательно случится подвох с печальными последствиями. Хорошо, если это не разрушит жизнь. Лучше дать на рубль больше, чем плеваться за зажатую копейку на сто рублей горше.

Разбираясь с творческим наследием Николая Лескова, видишь, как мало уделяется внимания его критическим воззрениям на действительность. Он словно выпал из литературной жизни, создавая произведения для избранных. Несмотря не то, что есть о чём размышлять, понимая важность написанных им именно в этот период работ. Пусть он плевал в душу русскому человеку, попирал должное быть принимаемым без возражений, но всё же выражал честное мнение очевидца, желая сообщить о том всякому желающему. Его могли слушать современники, чего не скажешь о потомках. Многое оказалось преданным забвению. Хорошо известно, как Лесков надолго выпал из читательского внимания, почти так и не восстановив позиций, за исключением некоторых произведений, далее которых чтение им написанного чаще всего заканчивается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обличать, так обличать! Начав «Некрещёным попом», Лесков продолжил «Мелочами архиерейской жизни», «Архиерейскими объездами» и «Епархиальным судом». Причастный к лицезрению жизни священнослужителей, наблюдая за совершёнными ими неблаговидными поступками, Николай накопил требуемый материал, чтобы дать читателю возможность ознакомиться с богатством имевшейся у него информации. Дабы далеко не ходить, он сразу указал на тех, кто настаивал на казни Христа: на архиереев. Все они разные. Кто-то достоин уважения, иного давно пора изгнать из стен церкви. Но беда в том, что сколько дров не наломай — обязательно получишь прощение.

Не каждый архиерей грешит. Может их не так много. В большинстве они могут истинно веровать и являться примером добродетели. Не их винить за причисление к служителям церкви слабых волей людей, а то и чрезмерно заносчивых. Ничего не сделаешь с добившимися власти над мирянами, показывают они всё у них имеющееся за душой. Не стоит пытаться просить измениться или принять другое решение — никого не послушаются. Они будут ссылаться на повеление Бога, на их веру в него, исполнительность во имя славы его, тогда как низменность их помыслов очевидна всякому, достаточно посмотреть на ими творимое с обыденной точки зрения.

Проблему Лесков видит в необходимости прощать, особенно прощения просящих. Никуда не денешь провинившихся служителей церкви, ведь обратно в миряне отправить не получится. И тут Николай осознаёт обстоятельство — мирян наказывают строже, чем священников. Например, если кто-то из паствы скажет, будто он сомневается в существовании Бога, такой человек подвергнется анафеме или понесёт иное суровое наказание, вплоть до осуждения гражданским судом. А если священник выскажет такое же сомнение — его определят в монастырь, а через месяц вернут к прежним занятиям. Ежели священник задумает рвать в клочья иконы в собственном приходе, через тот же месяц он возвращался обратно, будто ничего не натворил. Такова действительность церковной жизни в середине XIX века, описываемая Лесковым.

Основной грех — пьянство. Оно — краеугольный камень всех проблем. Служителям церкви приходится пить и обязательно каяться. Осталось понять, почему ничего не предпринималось? Зачем пестовалось одобрение грехопадения? Эта проблема возникла не сегодня и не вчера. Она известна с давних пор, какой исторический документ не открой. Или всему голова — «Калязинская челобитная»? Куда девались доблестные мужи, истязавшие тело своё, жившие подобно Христу и стремившиеся к избавлению от любых проявлений мирской суеты? Похоже, то осталось в патериках. Как перевелись богатыри на Руси, так сгинули и отцы духовные.

Понимание происходящего состоит из мелочей. И так получается, что достаточно завестись одной червоточине, как она портит абсолютно всё. Будь церковь строга к оступающимся служителям, определяй им наказание достойное проступка, заставляй каяться и долго вымаливать прощение, тогда паства поверит, отказавшись видеть в заносчивости некоторых служителей проявление подобного относительно каждого из тех, кто причисляет себя к посвятившим жизнь вере в Бога.

Лесков не голословен. Он цитирует дневники, показывая оказавшиеся у него записи без существенных изменений. У него есть выдержки из дел, разбиравшихся на Епархиальном суде, где всё наглядно и понятно: кто, когда, каким образом грешил, какое понёс наказание и где теперь продолжает служить. В том и есть печальное осознание: грешит большинство, получает наказание, возвращается к прежнему месту службы, грешит вновь и так до бесконечности. Как теперь относиться к церкви с почтением, особенно думая о том, как Лев Толстой чуть позже встанет на путь сопротивления, отказавшись видеть подобную организацию в качестве посредника между ним и Богом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Об Иоанне Новгородском было сложено три повести, как летописные, так и сказочные. Первая из них — сказ о чуде иконы Богородицы, явленной в защиту града Новгорода от войска Руси против ополчившейся. Было то в 1169 году, когда город был вольным и население само князей на службу призывало. Коли так тогда обстояло, значит угодным Богу стало. И поскольку это так, не стоит дивиться случившемуся тогда под его стенами. Началось всё с отказа двинян дань платить, предпочтя перейти под покровительство Андрея Боголюбского. Случилось тогда сражение у Белоозера, в летописях названное «Сказанием о битве новгородцев с суздальцами». Полегло в том бою первых пятнадцать воинов, а вторых — восемьсот. Осерчал Андрей Боголюбский и послал на Новгород сына, с которым на град пошли семьдесят два князя, что равносильно почти всей Руси тогдашней.

Сила великая шла к стенам, одолеть её нельзя было. Осталось молиться Богородице о защите. Иоанн обратился к иконе с ликом матери божьей, поставив образ против суздальцев. Выступили слёзы на древе сухом, чему подивились жители Новгорода. Случилось диво более великое, никем нежданное. Осаждавшие русичи, стрел прежде не жалевшие, ослепли будто и биться с собою же начали. Увидели это новгородцы, пошли в бой на суздальцев и всех одолели. Таково свидетельство, если не сомневаться в нём.

«Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе» — второй сказ. Согласно преданию, умел Иоанн бесов обманывать. Мог их в склянку заключить, требуя выполнять желания. И захотелось однажды ему в Иерусалиме оказаться, в тот же день обратно вернувшись. Так и произошло, как то он задумывал. Поймал беса и оказался в граде христианских святынь, воздав Богу тем уважение. Короток сказ о путешествии, ибо не по земле шёл Иоанн, а по небу пространство вмиг преодолел. Диво-дивное, может быть и случившееся на самом деле, чему в подтверждение никакие слова не требуются.

Последним сказом является «Повесть о Благовещенской церкви». Не могли люди построить церковь, не зная, откуда деньги брать на её возведение. Осталось снова воззвать к Богородице, на её милость уповая. Стоит ли дивиться диву случившемуся? Явился конь, золотом усыпанный да с сумами доверху златом и серебром набитыми. Хватило тех денег на церковь, обустройство её и дальнейшую жизнь служителей её. Тому верил народ, ежели сказания о том составил, явно их не придумывая, словно всё было в действительности, тем подтверждая значение божьего промысла, укрепляя осознание необходимости почитания Руси защитников, без чьего участия не быть ничему не Руси, как и ей самой не бывать.

Именно такие сохранились предания об Иоанне Новгородском. Сколько в них правды и вымысла? Каждый сам решит, смотря насколько доверчив он. Если ему близок дух религии и ищет ответы на вопросы в промысле Создателя, то не случается чудес для него, ибо оное подтверждений не требует. А коли сомневается кто в возможности в сказаниях поведанного, того не убедить никакими способами. Остаётся положиться на провидение, каким бы оно не трактовалось по своему происхождению.

Другое удивительно, как отстаивая определённую позицию, человек прошлого забывал об одинаковости мыслей противостоящей стороны? Почему Богородица помогла новгородцам, но отказала в помощи суздальцам, ей же молившимся? Если конь с золотом пришёл к Иоанну Новгородскому, значит покинул другого Иоанна, может быть такой потери не заслужившего. Полёт же на бесе в Иерусалим никого обидеть не мог, кроме обманутого.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кирилл Белозерский составил три послания сыновьям Дмитрия Донского и одну Духовную грамоту. Не имея иного, дабы за что-то благодарить, он обязывался молиться Богу. Без собственных средств, монастыри жили на милостыню прихожан. Особой благодарности удостоился Василий Дмитриевич, которому с той поры должна сопутствовать помощь в виде божественного волеизъявления. Ежели даёт государь — дадут и его подданные. А если подданные не будут давать, государь ещё раз покажет им пример добродетели. В конечном счёте, всякое заблуждение людей должно вменяться поставленному над ними руководить. Потому следует сперва бояться Господа, потом уже всего остального. Даже если пойдёт сосед войной — лучше ему уступить, тогда никто обижен не будет.

Благодарность допустимо выражать на расстоянии. Нет нужды отрываться от дел, лично показывая почтение. Допустимо передать милостыню, что обрадует братию в той же степени. Отвечать на благодарность можно без дополнительных церемоний. Пусть всё идёт своим чередом. За хорошего человека Кирилл помолится, но и посетить его он не сможет, ибо хватает дел у него и в стенах монастыря. Об этом он сообщил в послании Юрию Дмитриевичу.

Третий сын Донского, Андрей, не отличался стремлением поддерживать братию Кирилла. Такому человеку приходится прямо указывать, чем ему следует заняться, дабы избежать вольностей народа. Самое важное — судить правильно, помня о совести. Убрать корчму требуется из каждого поселения, дабы не спивались люди. Самому не обирать население. Необходимо запрещать сквернословие. А если Андрей не желает Бога гневить, то лень ему полагается возместить отказом от алкоголя и милостыней для братии, придётся ходить на богослужения и слушать всё внимательно, ибо нельзя вести пустые разговоры в святом месте.

Отдельного рассмотрения требует Духовная грамота. Знакомому с посланием митрополита Киприана она покажет, как мыслили религиозные люди на Руси, воспитанные в местных традициях, далёкие от понимания необходимости соблюдать установленные вселенскими соборами правила. Смерть близка к Кириллу, настало время покаяться и проявить заботу о монастырском имуществе. Как бы не говорилось, будто не может игумен, либо другое духовное лицо, передавать по наследству церковные саны и владения, Кирилл считал нужным рекомендовать, кому именно следует озаботиться нуждами братии. Кто же станет противиться всему сему, вступать в распри с князем, того допустимо изгнать.

Кирилл продолжил традицию зависимости монахов от воли паствы. Не полагалось прилагать усилия для получения милостыни или другим способом намекать на необходимость подать на содержание. Прихожане должны понимать это сами, помогая монастырям всеми возможными средствами. За проявление заботы о братии, миряне получат в качестве благодарности молитву за их здравие и успех в делах. Другого и быть не может. Требуется обратить внимание Бога на определённых людей, проявляющих заботу о посвятивших себя служению. Об этом должны знать и князья, чья воля многажды важнее всех милостей, ибо они поставлены для управления Богом, замещая его.

Когда князь не одаривал монастырь милостыней, значит жил согласно запретным принципам, забыв о том, благодаря кому занимает своё место. В подобном роде легко судить, чем Кирилл пользовался. Только следовало ли кого-то благодарить за милостыню или укорять за её отсутствие? Это должно подразумеваться без явной благодарности или осуждения. Кирилл сам подталкивал людей к важности понимания монастырских нужд.

Не стоит говорить, как истинно верующие отказывались от мирской суеты, оказываясь в пустынных местах, не желая человеческого присутствия рядом. Со временем они оказывались вынуждены потесниться, так как вокруг их жилищ селились монахи или миряне, желавшие обрести благое присутствие Бога в жизни. А после обязательно возникали обиды, почему братия страдает от отсутствия внимания.

Автор: Константин Трунин

» Read more