trounin.ru

В качестве приложения к «Московскому телеграфу» Полевой печатал художественные произведения, высмеивающие нравы общества. Сообразно внутренних представлений о должном быть Николай нарёк их «Новым живописцем общества и литературы». Точную датировку устанавливать не будем, взяв за основу публикации 1831 года. Выходили они частями, выполненные в виде отдельных книжек. В первой части Полевой сразу расставлял приоритеты. Он с обидой отозвался об обществе, не способном принять старания писателей, всякий раз негативно относясь к благим начинаниям. Ведь некогда Николай приступил к публикации «Московского телеграфа», и что он встретил? Несмотря на успех мероприятия, более на него излилось негатива. Оный и будет литься вплоть до 1834 года, когда «Московский телеграф» окажется закрыт по распоряжению царя. Пока же Полевой трудился, выполняя титанический труд, поскольку написание текстов и прочая работа по изданию и публикации оставалась на нём одном. Тем важнее потомку проявить внимание к творческим изысканиям Николая, в прежней мере воспринимаемых скептически, чему вина — неспособность возвыситься над мнением современников непосредственно самого Полевого.

Хватало досады на раздающих советы и созидающих критику. Таковые товарищи — словно кость в горле, не позволяющая спокойно вздохнуть. Всякий норовит дать полезный совет, действительная польза которого воспринималась с сомнением. В самом деле, легко рекомендовать нечто, не понимая, чем это в итоге закончится. Можно изменить многое, только будет от того положительный эффект? Лучше пробовать самостоятельно и учиться на своих ошибках, нежели пробовать брать за пример никем не проверенные предположения, зато считаемые за будто бы правильные. Любой может высказывать сомнения, а попробовал бы лучше сам. На том и строится конфликт между писателем и воспринимающим его текст человеком — они подходят с разных позиций. Одно дело созидать, а другое — воспринимать. Редко получается, чтобы собственные предпочтения находили отклик в душе кого-то ещё. А если таковое случается, то всё равно найдутся недовольные, желающие видеть угодное как раз им.

Но как существовать периодическому изданию? Требуются не столько вдохновители, сколько помогающие материально. И тут возникает наиглавнейшее затруднение — давая средства на создание журнала, желают видеть для них угодное. Как тогда быть с дальнейшим распространением? Не зря Полевой прибегнул к обидному для вкладчиков сравнению — прозвав их слепнями. Они высасывают соки из создателя, предъявляя всё новые требования. И не будь они истинно слепы в присущих им желаниях, позволь творить без указки — было бы совсем хорошо. Редкий писатель добивается такого. Чаще он обязуется отработать за ему данное.

Кого Николай возносил, так это Булгарина. Вот умеет же человек писать о нравах, нисколько не чураясь и не опасаясь реакции. Правда ходили слухи о его связях с правительством, ибо был он угоден властям, несмотря на сомнительное прошлое. Стоит сказать несведущим, что Булгарин воевал в армии Наполеона. Тем не менее, он умел писать о нравах. Собственно, нравы интересовали и Полевого. Но как тогда, так и много после, возникает трудность, ведь нельзя говорить о современниках негативных суждений. Как же тогда быть? Не скажешь сейчас, после никто не узнает, каковым некто определённый являлся при жизни. Именно о том и проявляется забота. Однако, о нравах всё же нужно рассказывать правду, ничего не утаивая. Что же, придётся для того создавать «Нового живописца общества и литературы», если не для мыслей о серьёзном, то для увеселения публики, всяко способной посмеяться над воссоздаваемыми на страницах обстоятельствами обыденного существования.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Плоский мир» — книга №25 | Вне подциклов

Когда Терри Пратчетт берётся за что-то нам знакомое, да пытается это пристроить в Плоском мире, заставляя читателя искать аллюзии и прочие отсылки к событиям реальности, то возникает определённое чувство отторжения. Может это связано с тем, что такой подход более понятен англоязычному читателю, который видит в сюжете очередной книги горькую сатиру на наболевшие проблемы. Мы от западного мира отгорожены психологической стеной, понимая величавую поступь родной страны, не желая и не пытаясь пожелать делать подвижки в ту сторону. Сожалеть об этом не стоит — пусть каждый варится в своём котле. Терри Пратчетт в двадцать пятой книге решил заняться журналистикой и связанными с ней расследованиями. Стоит отметить, что это у него получилось намного лучше, нежели до этого читатель наблюдал издевательские шутки над киноиндустрией, роковой музыкой и оперой, не считая переиначивания классических произведений вроде «Фауста» и многих других. Нет на этот раз и привязки к какому-либо циклу, хотя многие персонажи тут будут задействованы, кроме Ринсвинда и ведьм.

Затеяв в Плоском мире систему быстрой передачи информации на дальние расстояния с помощью клик-башен, Терри Пратчетт доходит до идеи об издании анк-морпоркской газеты, где будут отражаться последние новости города, а позже и всего континента, дрейфующего в звёздном пространстве на черепахе и четырёх слонах. Для этой цели Пратчетт берёт новых персонажей и старается сделать нужные увязки, чтобы сюжет выглядел как можно более массивным. Взять для этого сына влиятельного рода, чьи руки тянутся к власти, а нынешний порядок их не устраивает — это клише последних книг Пратчетта, твёрдо решившего описывать политические процессы. Тенденция прослеживается с семнадцатой книги, когда под удар варваров была поставлена противовесная Агатовая империя, далее последовали несколько заговоров против власти и мирового порядка, эволюционировавшие в прямую военную экспансию на земли Клатча из-за ничейного острова, вплоть до игры со временем и созданием удобного для себя тайного далёкого континента; после появляются слухи об Убервальде, чья аристократия вознамерилась взять государственные дела Ланкра под свой контроль, чтобы в следующей книге уже сам Убервальд стал жертвой политических интриг Анк-Морпорка. Остановится или на этом Пратчетт? Когда «Правда» вскрывает накопившиеся внутренние издержки самого Анк-Морпорка, где последовавшие за изданием газеты события по сведениям сведущих людей — явное заимствование по мотивам Уотергейтского скандала.

В книге удивляет некоторая атрофированность ранее полюбившихся героев, что теперь предстают читателю в каком-то непонятном усреднённом виде, утратив свои основные черты поведения. Не похож на себя патриций Витинари, выступивший в книге как автор гениальных фраз, но далее ставший тряпичной игрушкой перед обстоятельствами, которые раньше одолевал очень легко. Командор стражи Ваймс и его основной помощник Моркоу ныне не те бойкие находчивые ребята, а представители издёвок чёрных юмористов на силовые ведомства. Не находят покоя говорящий пёс и нищенская братия, напрочь утратившие свои прежние идеалы. Все они уступают своё место главным журналистам — Вильяму де Словву и Сахарисе Резник, чьи жизненные принципы разнятся, но их объединяет желание быть полезными для общества.

Пратчетт не теряет прежней формы, как можно было бы подумать. Он также продолжает вскрывать самые больные темы общества, облекая их в форму глубоко скрытого юмора, доступного обычным копателям из-за поверхностного залегания. Сравнение государства с галерой, где гребцам совсем не обязательно знать о каждой мели на пути их плавания, но надо знать о заслугах и умелом руководстве их капитана — выше всяких похвал. В остальном, Терри тоже умело создаёт образы, но всё-таки весьма странные, что вполне понятно — к двадцать пятой книге читатель должен знать привычки писателя со всех сторон. Придать налёт мистики в виде загадочного метода фотографирования прошлых событий и вампира-фотографа, рассыпающегося в пыль после каждого снимка — это надо обладать весьма сильной фантазией. Не оставят читателя в покое и два главных злодея, речь одного из которых будет резать слух своей ненавязчивой манерой материться дореформенной буквой русского алфавита.

«Правда» оставляет после себя благоприятное впечатление. Не истощим талант Пратчетта, и это радует!

Автор: Константин Трунин

» Read more