Рубрика: Беллетристика

Говорить о проблемах народа, не являясь представителем того самого народа, — любимое занятие человека. Но человек вообще любит говорить о том, что его не касается, свято веря: думает о том он правильно. И Горький склонялся к мысли, будто происходящее в России — есть отражение времени. Но разве рост самосознания одной части населения способен отражать весь процесс мысли полностью? Проблемы рабочих и крестьян — оставались проблемами рабочих и крестьян, тогда как остальным жителям страны до них не было никакого дела. Проще говоря, каждый живёт присущими лично ему интересами, не способный понять нужды других: в силу неумения принять чуждые ему жизненные обстоятельства. Собственно, и Горький, к чему бы он не склонялся, если о чём и мог размышлять, то сугубо о порывах революционно настроенных людей. При этом не имело значения, кто и в чём нуждается на самом деле. Да и сам Горький принимал облик страдальца, на которого ополчилась царская власть. Будучи заключённым в Петропавловскую крепость, он написал ещё одно произведение для драматургии — пьесу «Дети солнца».

Горький представил ситуацию, где описывает людей, далёких от повседневности. Допустим, пусть одно из действующих лиц живёт интересами науки. Оно будет думать — именно наука способна помочь человеку достичь осознания счастья. Ничего другого к тому человечество не подвигнет. Хорошо, раз Горький брался о том рассуждать. Как тогда быть с теми чаяниями, которые он питал сам, создавая представление об идеальном люмпене? Неужели следовало думать, будто нищий человек достигнет счастья, пытаясь воздействовать на власть имущих? Неужели принятие конституции в стране поспособствует укреплению позиций рядовых граждан? И разве не думал Горький, что люди без профессионального образования, сами нищие духом, смогут свершить нечто великое? Или всё случится по сложившейся исстари традиции? Когда на смену одним приходят другие, полностью их заменяя и ничего в принципе не изменяя в сторону улучшения.

А ведь изначально Горький должен был помышлять о замечательной идее описать торжество невежества народных масс над деяниями просвещённой части населения. Не мог он не помнить о декабристах, думавших искоренить бедность, дабы все в России стали богатыми. Но такой ход рассуждений присущ возвышенным морально людям, коими декабристы и являлись в своей основе. А если представить себе нищего, способного перевернуть устройство государства с ног на голову, то и он тогда будет стремится избавиться от бедности? Или всё случится — так как случилось после семнадцатого года? Бороться будут уже с богатыми, желая всех сделать одинаково бедными. Горький это понимал, и может даже видел счастье достижимым через нечто другое, нежели показали события начала 1905 года. Теперь, когда низы сумели продавить царскую волю, приходилось думать наперёд и соотносить представшее возможным с уже ставшим невозможным.

Ситуация складывалась в России так, что закрывать глаза на происходящее не получалось. И пусть возмущалась малая часть населения, зато делала это решительно, вследствие чего складывалось ощущение их доминирования. Как не подхватить подобную волну? Если желаешь продолжать оставаться революционером — должен поддерживать сей всплеск народного возмущения. И пусть ничего в тебе нет от тех, кто возмущается, и к ним ты никогда толком не относился, зато можешь смело говорить — твои же слова истолкуют в требуемом временем ключе. Так рождались «Дети солнца», где достижение счастья казалось возможным, но явно не для всех. Потому и позволял Горький раздаваться отголоскам жара нищенствующей братии, желающей справедливых условий для труда и такой его оплаты, чтобы хватало на проживание и пропитание.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Очередное вхождение Горького в мир драматургии — пьеса «Дачники». Зритель должен был увидеть тонущий в мраке мир, отчаянно пытающийся найти отблеск былого великолепия. Всякое действующее лицо обязывалось жить иллюзиями прошлого, пытаясь отыскать навсегда канувшее в забвение. Вроде все подобные слова о литературных произведениях — пустой звук. Так в большинстве случаев и оказывается. Но как громче сказать о драматургических изысканиях Горького, если он брался отразить мысль, обволакивая её в разговоры о пустом? Понятно, данный приём поможет ему в наполнении длиннотами крупных произведений. Однако, пьеса и без того коротка, чтобы лишать её содержательности. Если кто и будет вспоминаться при знакомстве с «Дачниками», то всё тот же Чехов.

Обстоятельства постановки пьесы не столь примечательны сами по себе, сколько происходившее в стране. Россия стояла на пороге революционных порывов возмущающегося народа. Вскоре власть открыто выступит против актов неповиновения, устроив кровавую расправу. А тут Горький с «Дачниками». Где же быть спокойствию? Показывать на сцене сомневающихся людей, пытающихся наладить жизнь, забывающих о насущном — было ли правильно? Само повествование сводилось к бесконечным пробам проведения мероприятия, никак не складывающегося. Всё из-за того, что поставить действие брались не совсем готовые к его проведению граждане, хотя вину следует возложить непосредственно на Горького, чьими руками ожидаемая постановка представления терпела крах. В жизни всё могло пойти иначе, но автором истории является один человек, которому и предстоит решать, каким образом будут поступать действующие лица.

Действие внутри действия ломает восприятие пьесы. Успех возможен в случае, когда зритель видит превосходство внутреннего действия над внешним. У Горького превосходства не имелось, причём в оном следовало отказать и внешнему действию. Получалось, написано о посредственностях, пытающихся доказать нечто такое, чему они окажутся рады. Как бы Горький не утрировал, он просто отказал группе людей в их праве на придуманное ими счастье. Ведь разве не мог понять зритель, насколько определённые круги привыкли создавать представление о лучшем из возможного, стороннему наблюдателю представая в убогом виде? Всё могло стать таким же у Горького, в чём действующим лицам сталось отказано. Требовался определённый наставительный тон, свидетелем которого и полагалось быть зрителю.

Можно пробовать читать и перечитывать, либо смотреть и пересматривать, не находя цельного зерна. Обязательно потребуется трактовка кого-то ещё. И чаще находятся те, кто из года в год и из десятилетия в десятилетие повторяет сказанное другими. Да, Горький наполнил произведение «дачниками», обязательно должных быть взятыми в кавычки. Эти ревнители прошлого будут стремиться видеть настоящее без перемен. И будет среди собравших человек, готовый поразить сердце зрителя словами, выдающими в нём передового мыслителя. И на его противостоянии основной массе можно создавать любое угодное суждение, чаще осуждающего характера для большинства действующих лиц.

Горький посчитал нужным оговориться о силе слов писателя. Это мимолётное размышление, как всё прочее, ставило происходящее в узкие рамки. Читатель всегда понимает, повествование складывается, как того желает автор. Станет описываемое похожим на правду или сведётся к явной выдуманности — сугубо проблема восприятия текста. Возразить или внести изменения нельзя, лишь рассудив о допустимости иных вариантов развития событий. И Горький складывал действие так, дабы зритель твёрже убеждался в невозможности продолжать строить мир из того, что уже спешно разрушается. Какой смысл защищать отжившее, способствующее неминуемому краху? Значит, нужно мыслить шире и допускать до существования и то, к чему не всегда есть стремление у ответственных за наведение порядка в стране.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Написав пьесу о мещанах, Горький продолжил создавать драматургию, теперь обратившись к образу нищих, либо люмпенов — как их будет называть правильнее. О подобных людях он писал и раньше. Ничего не изменилось и теперь. Зритель принуждался следить за разговорами о насущном. Всякое действующее лицо бралось рассуждать, отражая определённые суждения. Основные мысли оставались прежними. Снова призыв к необходимости терпеть происходящее, ибо когда-нибудь всё встанет на свои места. Ведь не мог Горький открыто призывать к революции, предрекать кровавые события, просто обязанные последовать в ответ на предпринимаемую царским правительством внутреннюю политику. Любая попытка к этому обрекалась на столкновение с цензурой. Да и не мог Горький видеть, будто революция действительно свершится. До первого всплеска народной ярости оставалось три года — к исходу войны с Японией. Поэтому зритель следил всего лишь за разговорами, и более ничего.

Говорить о тяжёлом положении пролетариата впервые начали не русские писатели. К этой теме стали обращаться давно, что особенно ярко прослеживается по английской литературе. Именно в Англии — колыбели первого крупного и стремительно развивающегося технического прогресса — особенно остро встала проблема рабочего человека, вынужденного уступать своё место машинному производству и умирать от голода на улице. На такие же темы во второй половине XIX века обратят внимание французские и американские авторы. К тому же будут склоняться и русские писатели, но пока продолжавшие быть занятыми осознанием отмены крепостного права. Поэтому люмпены России особые — они стались специально обиженными царской властью, изначально лишённые всего, вне каких-либо обвинений причастности к капитализму.

Немного погодя, в 1903 году Джек Лондон опубликует сборник очерков «Люди бездны», где расскажет об испытанном им во время пребывания среди английской нищеты. А Горький уже с 1900 года задумался над написанием цикла пьес, где ключевая роль будет отводиться тяжести русского народа, загнанного в условия тотальной нужды и осознания беспросветности будущего. Он и писал «На дне», используя для названия более расширенный вариант — «На дне жизни». Ниже человек в России не мог упасть, если не говорить об окончательной деградации личности. Пока имелась возможность проводить дни в ночлежках, до той поры население России могло надеяться на самое малое, пускай и призрачно возможное.

Будущее действительно беспросветное. Некоторые действующие лица умрут насильственной смертью, придя к тому без желания или с горьким осознанием совершения именно подобного шага. До этого перед ними не раз возникнет вопрос, ответа не подразумевающий, однако, всегда находимый. Довольно осознать самое обыденное объяснение — никто никому ничем не обязан. Достаточно брать за пример французов, начиная с событий Великой революции то и дело задумывавших строить коммуны, всякий раз терпя крах. Социалистическая идея построения коммунизма продолжала беспокоить людей и в начале XX века. И по век XXI человек смеет думать, будто кто-то обязан потакать его прихотям и проявлять заботу о его благополучии. Что же, пиши хоть об обитателях ночлежек, хоть о влачащих жалкое существование работниках, получающих мизерную плату, философская риторика останется одинаковой — безусловно утопической.

Вот и действующие лица пьесы «На дне» заняты мечтаниями. Впору можно вспомнить Эмиля Золя, писавшего в одном из произведений, как людям хотелось просто работать, хотя бы за кров и еду, лишь бы иметь крышу над головой и не умереть с голода. Как оказывалось, на всех нуждающихся рабочих мест не имелось — не брали даже даром, вследствие чего люди ставились перед осознанием неизбежного.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Максим Горький — драматург. Возможно ли? Его первый опыт на ниве написания пьес оказался очень удачным. Но что в том повинно? Действительный ли писательский талант или особое состояние русской драматургии тех лет? За образчик спешили брать всякое, за оный слепо принимая и в последующем. Только, если иные драматурги пожинают славу без дополнительных домыслов, содержательность пьес Горького отражала сугубо определённый момент, который ему хотелось особенно высказать. Произведением «Сцены в доме Бессемёнова», в дальнейшем получившем название «Мещане», Горький говорил о текущем, воспринимаемом людьми за бесконечное. Можно оценить данное литературное старание иначе, проведя сравнение со смысловым наполнением «Отцов и детей» за авторством Тургенева.

Слава шла впереди Горького. Он стал таким явлением, к чьим словам будут обязательно прислушиваться, стремясь найти во всём им произносимом отсылки к действительному. Стоило «Мещанам» быть опубликованными, как за первый год было продано шестьдесят тысяч экземпляров. Таковые сведения приводит ряд источников. Вскоре пьеса получила Грибоедовскую премию, вручаемую за драматическое произведение, вызвавшее наибольший интерес у зрителя. Для первого опыта написания пьесы — лучшего и нельзя желать. Остаётся ещё раз задаться вопросом: насколько содержание соответствовало должному его восприятию? Что говорить, ежели имя Горького звучало громко. О чём он не поведай — ко всему будет приковано внимание. При этом нет никакого значения, насколько хорошим выйдет изложенный сюжет. При желании возможно найти всё, чего не надумай увидеть.

Самое очевидное в содержании — желание менять устоявшееся. Безусловно, устоявшегося в принципе не бывает. Никаких застойных явлений в человеческом обществе не происходит. Всё всегда развивается и стремится к переменам. Есть единственное исключение — этого можно не заметить, ежели прожил мало, либо берёшь для рассмотрения слишком короткий отрезок времени или излишне утрируешь рамками одной материи. А когда берёшься судить в общем, соотнося местные процессы с глобальными, тогда находишь возможность судить шире. Персонажи Горького тем и спасаются — они верят в наступление должного произойти. Грубо говоря, верят в появление на горизонте «звезды пленительного счастья».

Есть и другие персонажи, иначе смотрящие на жизнь. Своё значение оказывает груз из опыта. Кто-то просто не желает изменять устоявшееся, иные устали ждать, скорее боясь разрушить и без того хрупкое состояние покоя. Как тут не показать проблему конфликта поколений? Впрочем, чего не желают отцы, того всегда хотели деды. Поэтому, беря ситуацию через поколение, не всегда можешь заметить несоответствие взглядов уходящего и нарождающегося человечества.

Трудность работы над «Мещанами» осознавал и сам Горький. Ему требовалось нарабатывать умение создания драматических произведений. Прекрасно известно, насколько пьеса должна доводить до зрителя нужную информацию, всем сценам полагается быть взаимосвязанными и порождать друг друга. Как раз к этому Горький и не стремился. Информацию он, разумеется, закладывал в текст. Про взаимосвязь лучше просто умолчать. Не будет ошибкой привести в пример Чехова, часто грешившего в пьесах длиннотами. Однако, зритель желает зрелища, получая с раскрытием идеи множество посторонних событий. Поделать с этим ничего нельзя — авторитет автора оказывается выше написанных им произведений. В случае Горького понимаешь — его авторитет становился трудно оспорим.

Важен и факт пребывания Горького в заключении, что не могло не оказать побуждающего действия. Имея три написанных акта, испытывающий трудности с написанием четвёртого — заключительного, Горький взялся за дело и довёл «Мещан» до точки. Пьеса вышла вымученной, таковой становясь и для читательского восприятия — её приходится вымучивать.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Уже порядка пяти лет Хаггард плодотворно писал, создавая за год по два-три сюжета. Вполне очевидно, плодотворность редко идёт на благо всему литературному процессу. В чём-то Райдер оставался силён, может для того и стремясь не утрачивать писательского дарования. Всё же, Хаггард стремился к разнообразию. Раз уж читателю пришлись по нраву его истории про африканские приключения, значит нужно таковые создавать хотя бы по одной в год, чтобы излишне не утомлять и держать в предвкушении. Помогут и произведения на историческую тему, особенно про ещё более далёкое и непонятное, нежели дожившее до современности на африканских просторах. Необходимо писать и про обыденное — про будни Англии. Правда, как не пытайся уразуметь, о близком каждому нативному англичанину Райдер писал отвратно. Пусть он и смел тешить себя, будто на эту тему получались его лучшие романы.

Созидая за раз многое, Хаггард путался. Начинать с охоты — далеко не то, о чём читатель склонен думать, берясь за роман о спасении от смерти, о страстной любви и о горестях на семейном фронте. Участи быть убитыми оказываются кроншнепы. Это служит прелюдией к трагедии. Неважно, как случится непоправимое, главное — требуемые герои для продолжения повествования будут спасены, начнут развиваться чувства, затем создастся подобие любовного треугольника, в котором придётся затеряться учительнице из Уэльса и лондонскому адвокату. Конечно, Райдер всё сделает для привлечения внимания к повествованию. Только, не мнится ли читателю полковник Корич, что двумя годами ранее был терзаем фантазиями Хаггарда? Теперь этой участи удостоилась Беатрис, по чьему имени и было названо произведение.

Как оказывается, эта история могла случиться где угодно, непременно при схожих обстоятельствах. Корабельные крушения Хаггард уже затрагивал, будет продолжать их использовать и дальше. У берегов ли Англии, вполне можно было затопить корабль близ Африки. Среди англичан вспыхнет любовное чувство или среди африканцев, может англичанин полюбит африканку, либо наоборот. Видимо, Хаггард как раз для разнообразия свёл происходящее к обыденности. Пусть тонет корабль где поближе, события развиваются в таком же рядом располагающемся отдалении, особого вывода из этого сделать не получится. Но это и становится камнем преткновения! Ни далёких для осознания разумом земель, ни широких исторических отступлений. Получается судить в единственно оставшемся ключе — Хаггард вступал на стезю любовного романа, так приятного женской читательской аудитории. Что же, оказывается, достаточно изменить ряд деталей, как фантазия о затерянных мирах приобретает вид обычной земной истории. Остаётся извлечь урок, так удачно преподнесённый Райдером: следует ориентироваться на определённого читателя, причём не пытаясь угодить всем сразу, а выпуская книгу за книгой, рассказывая об одном и том же, зато преподнося иначе, тем способствуя благоприятному восприятию многих, привлекая внимание поклонников, до того твоим творчеством не интересовавшихся.

Читатель знает, пересказывать сюжеты произведений Хаггарда — не есть приятное занятие. Если так поступать, проще написать произведение по мотивам, поскольку сообщишь похожую историю, всё равно в некоторых частях её изменив собственными измышлениями. Но вступать в соперничество с Райдером бессмысленно. Лучше читать его произведения и соглашаться уже с тем, насколько значение данного писателя трудно не оценивать по достоинству. Даже в таких случаях, когда одно из произведений не нравится, нужно вспомнить, сколько этот автор написал превосходных вещей. А может причина и в том, что не всем везёт на грамотно выполненный перевод с английского языка, либо чтение на самом английском языке не доставляет удовольствия. Приходится мириться.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Ознакомившись с содержанием рассказов за первые годы творческих изысканий Василия Шукшина, подходишь к его фильмам с ощущением виденного и слышанного. Понимаешь и трудности адаптации текста для визуального изложения. О чём писатель мог донести мысль до читателя, того может совершенно не понять зритель. Казалось бы, Пашка Колокольников грамотный водитель, малость заикающийся, отзывчивый и готовый помочь, но проявить к такому симпатию за пять минут не сможешь. Ежели Шукшин в рассказе «Классный водитель» вывел лихого и умелого водителя, то для киносценария оставалось загадкой — из каких побуждений председатель колхоза стал зазывать Пашку к себе. Складывалось впечатление, будто это полагается по воле режиссёра. Да и так в принципе должно быть. Вот и всё.

Значение у фильма «Живёт такой парень» другое — это ода трудящимся Горного Алтая. Попадают туда люди порядочные, способные к работе и нисколько не отлынивающие от обязанностей. Живут они в меру мирно, порою устраивая шумные перебранки, непременно заканчивающиеся взаимопониманием. Шукшин с первых строк выводил особое значение Чуйского тракта, пролегающего вдоль реки Катунь, что чуть погодя сливается с Бией и образует Обь. По кадрам фильма станет ясна и основная проблема — частые обвалы, перекрывающие главную проезжую дорогу Горного Алтая. Может для кого и станет секретом, но шаг в сторону от Чуйского тракта, и движение транспортных средств замедляется едва ли не до скорости человека.

Из иных проблем — требование сохранять концентрацию внимания. Если на равнинной дороге позволительно на короткое мгновение отключиться и тут же придти в себя без последствий, то Чуйский тракт такой оплошности не простит, поскольку дорога узкая, пролегает по горам и хватит доли секунды, чтобы машина понеслась с обрыва. Последствие такой оплошности единственное — смерть для водителя и для транспортного средства. Но председатель приметил Пашку по другой причине, перевозящий его автомобиль сломался, и теперь спасибо уже за такую помощь.

Василий переносил на экран историю, сообщаемую в излюбленном им приёме — выдернул эпизод из чужой жизни. В данном случае — Пашки Колокольникова. Тот ехал работать по распределению, оказался не там, куда послали, увидел красивую девушку, пытался за ней приударить, наблюдал за показом мод, совершил геройский поступок, отведя горящую машину от топливного хранилища, в итоге оказавшись в больнице, где травил байки, видел сумбурные сны и набирался мудрости от товарищей по палате. Собственно, ничего он в итоге не приобрёл, оставшись для читателя героем из фильма Шукшина. Не получится и задаться вопросом о дальнейшей судьбе Пашки, так как ничего подобного не подразумевалось. Скорее всего его отправят в другой колхоз, с ним произойдут новые события, которые можно и не связывать с имевшим место быть ранее.

Надо учитывать и тот момент, что «Живёт такой парень» — это дипломная работа Василия. На главную роль опять был выбран Леонид Куравлёв, игравший одного из ведущих исполнителей в фильме «Из Лебяжьего сообщают». Сохранился тот же типаж, с присущим игре заиканием, отчего образ персонажей сливался, создавая чёткое ощущение наигранности. Может потому на экране образ Пашки вовсе не вязался с тем, о чём Василий писал в рассказах. Скорее получилось произведение по мотивам, имеющее общие черты, обладающее правом быть привязанным из-за близкого сходства.

Самому Шукшину предстояло продолжать раскрываться. Теперь он уже не будет иметь ограничивающих его рамок. Он должен творить и создавать нужный советскому читателю и зрителю продукт.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

К сатирическому восприятию городской жизни Шукшин подвёл читателя с помощью рассказа «Змеиный яд». В деревне ходил слух о сильном лекарстве на основе змеиного яда, очень хорошо способствующим избавлению от мучений при болях в спине. Раз такое дело, мать дала поручение сыну, проживающему в городе, дабы тот нашёл и выслал. Вроде бы простое задание, если бы не советская действительность. Дефицитный товар не найти, как не пытайся. Тебе с удовольствием предложат замену, в данном случае ею окажется пчелиный яд. Что же, возможно ли его купить? Отнюдь, потребуется рецепт. В таком духе Василий и продолжал повествование.

Шукшин описал всё, в том числе и наглость сельского жителя, не склонного считаться с робостью городских. Он пойдёт на хитрость и поступит бесхитростно. Как это? В очереди не окажется очередного на приём, тогда понятно кому пожелается пройти вперёд, и никто его поступок не оспорит, ибо робость помешает. Хорошо, а как попросить у доктора рецепт, не являясь больным? Тут и поможет бесхитростность. На самом деле, в любой ситуации, всегда кажись несведущим — даёт Василий практический совет. Тебе обязательно помогут.

Как же быть с покупкой лекарства? Даже рецепт не решает проблему, ибо в советском государстве ничего из остро нужного не продавалось, следовательно и не покупалось. Благо сельский житель всегда найдёт в городе земляка, способного помочь. На этот раз ему поможет силач Игнатий, знакомый читателю по рассказу «Игнаха приехал». Похоже, «Змеиный яд» ему предшествовал. Игнатий поможет найти лекарство, даже если придётся упросить о том заклинателя змей. Он же готовится отправиться в деревню. Но как всё обернётся, о том читатель, разумеется, узнать не сумеет.

Есть за 1964 год ещё один рассказ — «Стёпка» (первоначально «Дурак»). В чём-то он схож с должным быть написанным спустя десять лет произведением «Живи и помни» за авторством Валентина Распутина. Общий лишь мотив — оказаться дома, тогда как в остальном сходство минимальное. Потому и назывался «Дураком», ибо понять логику действий главного героя трудно. Он исправно отсидел назначенный ему срок, а за три месяца до окончания сбежал. Ради чего? Несчастные три месяца, и ты свободен. Ежели бежал, тогда вернут и накинут ещё года три сверху.

Дома ничего примечательного беглеца не ждало. Распутица, непролазная грязь, визг детей и глухонемая сестра. Но душу сидельца утомило пребывание в местах отдалённых. Он для себя решил, уж лучше один день на воле среди близких, нежели ещё три месяца в заключении. Потому и бежал, не способный продолжать пребывать без так милых его сердцу пенат. Ему мнились палестины, к которым он и устремился, как бы недоумевали служители порядка впоследствии. Три месяца оставалось ждать, теперь ждать ещё три года. Зачем???

Подобный сюжет — скорее попытка Василия найти новое средство для самовыражения. Описывать не обыденное и не спор между городским и деревенским жителем, и не спор старого и юного поколения, а нечто иное, всё равно затрагивающее вечные ценности. В случае «Стёпки» — стремление в родные края, невзирая на возводимые преграды. Хотя и тут читатель разглядит отсылки к разрешению деревенскими и городскими своей участи. Но не шло речи про среду обитания, тогда как всему придавался вид отстранённого обиталища. Из места заключения человек вполне захочет вернуться в город, откуда он родом. В конечном счёте, определяющим является факт твоего рождения, ведь и в природе всяк стремится вернутся туда, где появился на свет. Только не место играет значение. Возвращаться человек желает к людям, которых он вынужденно или по своей воле покинул.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Так если правды нет, как быть? О чём рассказывать людям? Без разницы, главное это делать честно и открыто. Собственную мысль можно донести в статье, кто бы её брался читать. Лучше это сделать в форме рассказа, изменив некоторые детали, беря собственную жизнь за основу. Да и читатель так лучше поймёт, насколько мнимой следует понимать связь между главным героем и писателем. Достаточно факта присутствия отца, чего Шукшин был лишён. Его отцу вынесли расстрельный приговор, когда Василию шёл четвёртый год. Всё остальное может совпадать с описываемым.

Мальчик Минька любил читать классиков. И мальчик Минька желал сам писать подобно им. Жил он в совершенно другое время, лишённое суеты прежних веков. О чём мечтать Миньке? Каким могло быть его произведение? Разве только воспевать посевную компанию. Про трудовой народ, совершающий подвиги, несмотря на возникающее недопонимание части жителей государства. Вот об этом мечтал Минька. Василий, известно, про посевную компанию написал сценарий, воплотив задуманное и на плёнке, поставив фильм «Из Лебяжьего сообщают».

Как противился Шукшин воле окружающих? Хотели ли они в нём видеть актёра? Парень из алтайского села, вознамерившийся покорять столицу: разве не смешно? Он — выходец из холопов, за холопов принимаемых и поныне. Алтай — родина царских крепостных, никому другому длительное время не принадлежавших, кроме династии Романовых. Край золота, серебра и драгоценных камней, рудознатцев и искусных камнерезов. Вечно богатая земля с должным навсегда оставаться нищим населением. Таков край, получивший прозвание Алтайского. Из него и вышел Шукшин, чтобы однажды получить имя, знакомое каждому россиянину. Воистину, и разыгрались же кони в поле.

Отец Миньки твёрдо стоял на своём — актёром сыну не быть. Объяснял это следующим образом. Знавал он актёров, приезжавших к ним на передовую. Разве это люди, достойные уважения? Они и на сцену выходили, будучи пьяными. И исполняли возложенные на них обязанности отвратительно. Если за кого и считать актёров, сугубо за сибаритов, ни к чему не способных, кроме сытой и лёгкой жизни. Отнюдь, такой участи отец Миньке не желал, тем более в государстве социалистического строя. Гораздо приятнее видеть в сыне конюха, нежели актёра. На том и будет стоять отец, иного не принимая.

Не желал отец отпускать сына из села. Что делать ему в городе? Особенно в таком, каким является Москва. Там обман на обмане. Пойдёшь покупать коня, так тебе предложат клячу. Всё из-за неразборчивости москвичей. Знают ли они, как выбирать коня? Мало смотреть в зубы, нужно понимать лошадиную породу вообще. Грудная клетка полагается лошади широкой, дабы вольно бежать могла, не задыхаясь. Какой же товар купит москвич? Продадут ему под видом коня ишака, мула или лошака. И не догадается столичный житель об обмане, никто ему ничего не скажет, поскольку кругом подобные ему невежды.

С выбранного пути не свернуть. Минька сделает твёрдый выбор, не склонный его изменять. Надо полагать, ожидает его успех. Впрочем, имел ли надежду на подобное сам Шукшин? За плечами ворох рассказов, изданный сборник, одно короткометражное кино и даже полнометражное, каковым стал фильм «Живёт такой парень». Впоследствии всему этому Василий будет придавать малое значение. Но из этого он стремился к вершинам, умозрительно более высоким, нежели закрывавшие горизонт Алтайские горы. Естественные высоты оставались в прошлом. Скоро начнётся сказ о другом человеке, чья детская мечта наконец-то начинала осуществляться.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Правды не существует: должно быть решил Шукшин. У каждого она своя, особенная! И нет такой правды, которую следует считать истинной. Просто в силу всем понятных причин поиска человеком противоречий в сущем. Скорее следовало показать, насколько людям нравится обманываться. Для этого специально изобрели телевизор, через который вещают далёкое от правды. Не стоит осуждать, к примеру, новостные сводки, трактуемые каждым на угодный ему лад. Речь сугубо про художественное творчество. Как в книгах человек привык искать соответствие действительности — оное вполне изредка находя, то к телевизионным постановкам должно применяться другое отношение. Изначально показываемое на экране позиционируется ложью, поскольку задействованные в представлении лица являются актёрами, оттого и всему прочему придаётся аналогичный налёт наигранности.

Как же схожи представления о мире у дедов и внуков, словно между ними не существует конфликта поколений. Чем жил дед, тем живёт внук, но отчего-то то противно сознанию сыновей. Почему? Тот самый конфликт поколений. Тем проще рассказывать о сходстве взглядов. Деду противна современность, внук её тем более не понимает. Один ставит себя выше, другой не достаточно возвысился для осознания происходящего. Из этого возникает необходимость критики всего их окружающего. Побывали они в кино — вышли, отплёвываясь. Если постараются оценить нечто ещё — жар критической мысли не угаснет. А чего они ожидали? Правды! К сожалению, её не существует. Вернее, за правду принимается должное быть. Да вот кому определять, чему быть или не быть? Оказывается, поступить нужно самым нерациональным образом, лишь таким способом избавившись от критикующих правдолюбцев.

Семья в рассказе Шукшина поступит просто. Если отец с матерью уймут порыв сына к спору, то с дедом поступят некрасиво — вызвав милицию и отправив провести ночь в вытрезвителе. На собственную беду дед напьётся, вследствие чего и даст формальный предлог. Поступит он и сам неприятным для окружающих образом, разбив телевизор. Не мог стерпеть дед актёрской игры с экрана. Пусть лгут, но разве позволительно представляться плотником, не умея держать топор в руках? Указывай на это и кричи сколько хочешь, встречая недоумевающие взгляды. Окажется поразительное, выводящее деда из равновесия. Смотрящие телевизор прекрасно понимают обман, они нисколько не доверяют картинке с экрана, и всё-таки с удовольствием смотрят, нахваливая актёрскую неестественность.

Василий предложил читателю занять определённую сторону, или оной вовсе не придерживаться. Он сам — режиссёр, осознавал двойственность положения, ведь снимает кино, которое некоторые зрители склонны ругать. А как быть иначе? Документальное кино — совсем иной специфики труд, практически никогда не становящийся истинно правдивым. Нет, говорить о правде бесполезно. Сними хоть текущий момент, отразив всё происходящее без домысливания, и тогда ложь будет сквозить с каждого кадра. Лгут даже птицы, попробуй снять их полёт на плёнку.

Что остаётся? Может оказывается правильным избавляться от вносящих смуту в устоявшееся течение жизни? Неважно, насколько показываемое с экрана правдиво, только бы иметь радость от лицезрения. Может у кого-то возникнет дельная мысль, вынесенная им из уведенного. Надо понимать, правда многогранна, а критиковать можно сколь угодно долго, нисколько не претендуя на выискивание угодного. Хватает разных мастеров, как умеющих держать топор в руках, так оного и не умеющих делать. Осуждать? Нужды в том нет. Об одном Шукшин словно явственно упрашивал — понимать жизнь без окрашивания и непременно трезвым взглядом. Нужно крепко усвоить и понимание необходимости существования всякого мнения, вплоть до противного, ибо ему непременно предстоит существовать в силу человеческой природы.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Есть ли разница, где жить? Город или деревня? Что там, что там — кто бы голову поднимал, растрачивая день за днём на труд. Какая разница, где поднимать детей. И нужно ли их поднимать? Поднимались бы руки, уставшие от каждодневных однотипных действий. Хотелось бы поднять настроение, пребывающее в упадке. Есть малое число радостей, тому способствующие, и те упираются в осуждение общества. Почему трудовому человеку нельзя вечером расслабиться, дав отдых и душе? Ведь может он опрокинуть стаканчик, взять в руки балалайку и утолить печаль в игре на музыкальном инструменте. Если бы не косые взгляды соседей и родственников, смеющих тебя осуждать. Словно и они не желают отдыхать, а только и предпочитают трудиться, не разгибая спины. Что же, легко судить, пока ты молод. Остаётся время переосмыслить жизнь. Но как быть тем, чьи годы прожиты? Они оглядываются назад и видят совсем не то, ради чего смели существовать.

Вот перед читателем человек труда. Перед ним результат его деятельности, за спиной балалайка. Он работает добросовестно, если чем себя и побуждая, то скорой возможностью прикоснуться к струнам. Желание разбивается, стоит встретиться взглядом с женой. Работай больше: говорят её глаза. Зарабатывай больше: продолжают они говорить. Больше и больше: крик глаз становится невыносимым. Работай день и ночь: приговор глаз грозит пожизненной каторгой. Не для себя стараемся — для детей: сверкнули очередным укором глаза жены. А не пошло ли оно всё к чёрту? — ответ глаз мужа обрывал разговор. Какие дети? Ради чего? Когда же предстоит остановиться? Или жизнь — это быть омытым по рождению и омытым по смерти? Опомнись, жена!

Шукшин категоричен. Старости не избежать. И неужели даже тогда, когда дети воспитаны, стали жить своими семьями, и тогда не видеть белого света, продолжая кропотливый труд, допустим, шорника? Стоит жене в очередной раз по необходимости забыть о личных предпочтениях, как муж может взбелениться. Имеет на то полное право! Он уничтожит заготовки, предастся буйной страсти разрушения. И всё из-за укора жены в сторону балалайки. Лишать человека единственной радости, принуждать к продолжению бесконечно бессмысленного — неправильно. Удручает и вымирание профессии шорника. Совсем не осталось лошадей, для которых изготавливаются хомуты и шоры. В этом заключается другая проблема деревенских жителей, чей труд готовы взять на себя городские рабочие.

Так почему не предаться слезам? Что им — старым — остаётся? Оттого человек и предаётся хандре, если не умеет себя выразить через нечто другое, никак не связанное с основным предметом его деятельности. Нельзя с утра до ночи пребывать в мыслях об одном, ни к чему более не обращаясь. Хорошо, что Шукшин это понимал. Ещё лучше — написал об этом для читателя. Поймёт ли только кто, разглядев за печалью шорника тягость труда, не разбавляемого игрой на балалайке? Да и кто станет осуждать, коли смирение с судьбой всё равно имеется. Главное, не трогать вещь, способную утолить горестное осознание тленности бытия, пускай и через полезное для общества ремесло.

Буйство старика сойдёт на нет. Он успокоится, перетерпит обиду и примется за труд снова. У него будет балалайка, значит будет и понимание возможности наступления момента, когда хомуты и шоры отойдут из его поля зрения, оставив старика наедине со струнами. Да и понимает старик — труд нужен! Без труда существование человека ещё более тленно.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее