Рубрика: Беллетристика

Для гражданина Советского Союза, особенно в годы величайшего триумфа, казалось ясным — коммунизм обязательно будет достигнут. Было ясно и другое — капитализм не сдастся без борьбы. Вирта решил наглядность этого показать с помощью пьесы «Заговор обречённых». Вполне понятно, кого именно Николай понимал под обречёнными. Иначе и нельзя было тогда говорить — требовалось внушать уверенность в обязательном достижении победы в поединке двух идеологий. Разве капитализму не суждено окончательно пасть? Он обязательно падёт в будущем, пока же предстоит показывать происки капиталистов на право неопределившихся стран сделать выбор в пользу развития в сторону коммунизма.

Действие разворачивается в неизвестной зрителю стране. Может дело происходит в Европе, либо на другом континенте. Точно становится известно, как Советский Союз протянул руку помощи, благодаря чему удалось противостоять немецкой агрессии. В стране широко развернулось партизанское движение. Теперь, когда война закончилась, пришло время определяться, кому побеждать на выборах. От итогов народного голосования зависит многое. Вирта строит происходящее так, будто люди склоняются к голосованию за коммунистическую партию. Вроде бы это кажется явным, но не все с подобной точкой зрения склонны соглашаться. Есть и неопределившиеся, кто с безразличием смотрит на происходящее, не видя пользу ни от капитализма, ни от коммунизма. А есть такие, кто не склонен считать себя коммунистом, зато придерживается тех же воззрений. Вполне очевидно, есть среди действующих персонажей и лицо, представляющее интересы Америки.

Как Вирта показывает гражданку Северных Штатов Америки? Она присутствует словно случайно. Всем рассказывает про увлечение танцами, специально ездит по миру, словно восхищается прекрасным. Так ли это? Вирта обязательно подведёт зрителя к необходимости понимания хитростей, проявляемых политическими деятелями. Ведь не всё видимое таковым является, обязательно нужно искать скрываемое от глаз. Кто именно строит козни? Ответ кажется очевидным — американка, пускай и создающая представление о собственной недалёкости. Остаётся раскрыть замыслы по дестабилизации обстановки. Благо, деятельность на благо капитализма строится на негуманных способах. В качестве примера Вирта предложил покушение на убийство. Зрителю оставалось определиться, с каким умыслом на месте преступления оставлены гильзы от патронов именно американского производства.

Каковы шансы коммунистов на победу? Для происходящего на сцене — велики. Но противостоят им не только капиталисты, возглавляющие демократическое движение. Сильные позиции имеют представители католической партии. Своё слово обязательно постараются сказать аграрии. Зритель, на которого Вирта ориентировал пьесу, проявит сочувствие только к одной стороне. Вполне очевидно, покажи данную пьесу в стране капиталистического мира, сочувствие обязательно найдёшь среди тамошнего пролетариата, да того всё равно не произойдёт, пьеса окажется уничтоженной заблаговременно созданным поводом. Есть ли о том смысл говорить спустя прошедшие десятилетия? Приходится признать, надежда Вирты на коммунистическое будущее в рамках существования советского государства себя не оправдала.

Для пафоса Вирта добавил высказывания о правильности идей Ленина и Сталина, будто обязательно наступит момент, когда все жители планеты согласятся с мудростью их слов. Того просто не может не случиться, так как Советский Союз доказал чего стоит стремление к построению коммунистического общества. Если заглянуть ещё дальше, то и поныне не скажешь, будто тому никогда не произойти. Сколько угодно раз можно ссылаться на цикличность происходящих процессов. Подобие коммунизма ещё раз постарается возобладать над человечеством, чтобы снова пасть. Точно такая же судьба ждёт капитализм. Что до борьбы — человеку всегда требуется бороться за представление о должном быть, потому как он не способен без этого мыслить жизнь.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

В 1921 году Грин женится, его вдохновительницей на законных основаниях отныне становится жена Нина. Появляются планы на будущее, готовятся к публикации сборники прежде написанных рассказов. Жизнь снова пришла к творцу, прозябавшему в мрачности ежедневных метаний израненной души. Грин менял понимание творчества в сторону создания крупных форм. Но он продолжал писать рассказы и стихотворения, пока ещё в очень малом количестве. В первом выпуске газеты «Красный милиционер» опубликован рассказ «Гриф», во втором-третьем выпуске — рассказ «Состязание в Лиссе», написанный будто в 1910 году, Александр с азартом описывал чувства лётчиков от полёта, как самолёт потерпел крушение. Ещё Грин замыслил написать роман «Алголь — звезда двойная», но замысел не был реализован.

В 1922 году вышел сборник рассказов «Белый огонь», в состав которого вошли впервые публикуемые рассказы: «Белый огонь», «Канат», «Корабли в Лиссе», он же «Битт-Бой, приносящий счастье». В вечернем выпуске «Красной газеты» за тридцатое декабря — рассказ «Новогодний праздник отца и маленькой дочери». Третьего декабря, в литературном приложении берлинской газеты «Накануне», опубликован рассказ «Тифозный пунктир», в котором Грин рассказывал об обстоятельствах, имевших место ранее, когда он был призван в Красную Армию, заболел сыпным тифом и угодил в инфекционный госпиталь. Про этот рассказ принято думать, что он после публикации был потерян и оказался случайно обнаруженным лишь в 1972 году. Не случись того, может потомок так бы и не вспомнил о ряде обстоятельств из жизни Грина.

Почти точно известно, Александр написал произведения «В гостях у приятеля», «Из записной книжки химика», «Монте-Кристо», «Нежный роман» «Сарынь на кичку», считаемые за библиографические редкости. Таким же утерянным произведением следует считать «Повесть о лейтенанте Шмидте», никогда не публиковавшуюся, вероятно оставшуюся на этапе замысла.

В 1923 году Грин снова пишет интересные рассказы. Особенно примечательные публиковались в «Красной газете». В выпуске за пятнадцатое января — «Убийство в Кунст-Фише» (описал необычную способность), за двадцать девятое января — «Пропавшее солнце», за тридцать первое января — «Путешественник Уы-Фью-Эой». В рассказе «Гениальный игрок» (выпуск от восьмого марта) вниманию был представлен картёжник, придумавший схему для беспроигрышной игры, при этом не являющуюся шулерской. Сам Грин заставил героя рассказа поставить всё на кон, в итоге умерев от неспособности перенести проигрыш. В рассказе «Словоохотливый домовой» от двадцать девятого марта читатель увидит, как домовой не успел исчезнуть и начал разговаривать с людьми. Двадцать второго апреля опубликован рассказ «Бунт на корабле Альцест» — выдумка Грина про ситуацию в море, когда негры вздумали взбунтоваться, но были напуганы капитаном, пообещавшим разрядить пистолет в бочонок с порохом.

В первом выпуске «Красной панорамы» опубликован рассказ «Приказ по армии». В журнале «Петроград» вышли рассказы «Гладиаторы» (первый выпуск), «Русалки воздуха» (четвёртый выпуск), «Ива» (одиннадцатый выпуск). В двадцать пятом выпуске «Огонька» — рассказ «Голос и глаз», в тридцать первом — рассказ «Как бы там ни было». В четырнадцатом выпуске еженедельника «Красная нива» — рассказ «Сердце пустыни», в восемнадцатом — «Лошадиная голова».

Как видно, или не видно, Грин должен был полностью восстановиться от переживаний. Он находит сюжеты, его соглашаются печатать, семейная жизнь наладилась, теперь можно созидать в собственное удовольствие. Может Грин допускал в сюжетах аллегорические находки, к чему всегда можно найти применение, было бы такое желание у читателя. Главное, Грин заново начал творить, к нему вернулась уверенность. Осталось отстраниться от действительности, закрыв глаза на происходящее. Как следует в таких случаях говорить — лучшее, конечно, впереди.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

1918 год — жизнь на переломе. Что происходило с Россией? Чего следовало ожидать? Монархия пала, впереди неизвестность. А как быть самому Грину? Если в 1916 году его отправили в ссылку, теперь едва не расстреляли. Всё-таки нужно помнить, некогда Грин придерживался крайних позиций, являясь эсером. Но наблюдая за его творчеством, никогда не сделаешь выводов о политических пристрастиях. Да и писал Грин всё хуже и хуже, готовый и вовсе сойти на нет. Несмотря на обилие уже созданного, подлинно важного из того практически не вычленишь. Впереди предстояли тяжёлые годы расстройства вкуса к художественному слову. Впрочем, 1918 год ещё внушал хотя бы какие-то надежды.

В «Огоньке» Грин опубликовал следующее: «Клубный арап» (первый выпуск), «Преступление Отпавшего Листа» (третий выпуск), «Сила непостижимого» (восьмой выпуск), «Карнавал» (пятнадцатый выпуск). В газете «Мир» вышла статья «Скромное о великом», где Грин рассказал о заслугах Льва Толстого. В том же издании опубликовано произведение «Вырванное жало», оно же «Борьба со смертью», размещённое на страницах «Свободного журнала». В газете «Честное слово» за первое и второе августа — феерический рассказ «Вперёд и назад».

Во втором выпуске «Нового сатирикона» опубликовано стихотворение «Реквием», в шестнадцатом — «Отставший взвод». В «Чёртовой перечнице», представленной в качестве органа вежливого протеста и молчаливого отчаяния, размещены стихотворения «Старик ходит по кругу» (второй выпуск) и «Искажения» (восьмой выпуск). Позиция Грина стала столь категоричной, что он будто готовился принять мученическую смерть. Собственно, потому и имелась вероятность его расстрела.

Следующие произведения ныне считаются за библиографическую редкость: «Ату его!», «Бука-невежа», «Бычки в томате», «Ваня рассердился на человечество», «Весёлый мертвец», «Выдумка парикмахера», «Дипломатическая секретная переписка», «За газетой», «Истерика», «Как я был царём», «Колосья», «Лакей плюнул в кушанье», «Легче стало», «Не совсем уяснил», «Пасынкам природы», «Пустяки», «Разговор», «Рапсодия», «Сделайте бабушку», «Стороннее сообщение», «Три свечи».

1919 год не нёс ничего светлого. Бежать Грину было некуда, он того делать и не собирался. Его призвали связистом в Красную Армию — он не стал возражать. Воевать не пришлось — заразился сыпным тифом, на месяц угодив в инфекционный госпиталь. Тут-то и проявляется к нему внимание Максима Горького, о чём так полюбили говорить исследователи творчества Александра. Именно Горький снабжал Грина продуктами, он же выхлопотал для него комнату и продовольственное пособие. Что до творческого потенциала, оный практически иссяк. Грин мог позволить выразиться в поэтической форме, тогда как до прозы сил не хватало. Может тогда он активно работал над «Алыми парусами», как вариант. Точно можно сказать, что за 1920 год не будет написано ни строчки рассказов и стихотворений.

Так чем примечателен Грин за 1919 год? Александр написал стихотворения, опубликованные в издании «Пламя»: «Движение» (тридцать девятый выпуск), «Волшебное безобразие» (пятьдесят второй выпуск), «Сон» (пятьдесят шестой выпуск), «Истребитель» (шестидесятый выпуск). Грину оставалось предаваться мечтам, чем он и занимался. Он позволял вымышленным героям покупать птиц, делая философические выводы, показывал, каким образом птицы могут помогать парусным кораблям. Разве ему оставалось что-то другое? Говорить в угоду нужд большевиков он не мог, и никогда бы не стал отражать будни советского государства. Сложно представить, как Александр возьмётся о том говорить. Гораздо лучше предаваться фантазиям, только в них находя отдохновение. Грин тем и занимался, как не мирившийся с положением прежде, так и продолжающий отторгать действительность и теперь.

Есть ещё три стихотворения, считаемые за библиографические редкости: «Фабрика Дрозда и Жаворонка», «Больной волк» и «Хрустальная ваза».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

1917 год — особый для России. Давайте посмотрим, каким он был в творчестве Грина. Александр проживал до революционных событий в Финляндии, куда был сослан накануне.

Уже первого января в «Петроградском листке» публикуется рассказ «Каждый сам миллионер». Он же будет опубликован в восемнадцатом выпуске журнала «20-й век». В качестве автора указан А. Степанов.

В девятом-десятом выпуске журнала «Аргус» опубликован продолжительный рассказ «Рене». На его основе можно сделать вывод, почему рассказы Грина столь сложны для читательского восприятия, если читающий перешагнул подростковый возраст. Причина в том, что Грин постоянно развивает действие, не утруждаясь объяснениями. В результате этого подросток читает с увлечением, поскольку такого рода сюжет его полностью устраивает, тогда как взрослый с трудом усваивает текст. В том и другом случае содержание не задерживается в памяти. Касательно сюжета «Рене» останется следующее: девочка выросла в тюрьме, ей чем-то насолил арестант, она поклялась ему отомстить, к чему Грин и приведёт читателя в итоге.

В четырнадцатом выпуске «Огонька» опубликован рассказ «Враги», тем только и интересный, главная его героиня — Ассоль, чей муж терпит кораблекрушение. В семнадцатом выпуске — рассказ «Ученик чародея»: про юношу, который воспитывался, взирая на причуды старика, однажды ему сообщившего, будто под конец жизни создал сундук алмазов, вследствие чего юноша решится на убийство, но разочаруется, когда узнает — ему придётся сесть в тюрьму, так как сбыть он пытался не драгоценные камни, а стекляшки. Ещё один примечательный рассказ написан для двадцать пятого выпуска — «Создание Аспера». Получалось следующее, писатель создал преступника посредством публикации информации о его преступлениях в газетах. Вскоре многие стали говорить, будто они очевидцы происходившего. Более того, обнаруживались новые преступления. Писателю осталось убить преступника на страницах всё тех же газет. То есть в настоящем того человека никогда не существовало, но многие теперь будут говорить обратное.

Первого апреля в приложении к «Петроградскому листку» опубликован рассказ «Мрак». В семнадцатом выпуске журнала «20-й век» цензурно-нецензурный анекдот «Узник Крестов». В восемнадцатом выпуске еженедельника «Стрекоза» — рассказ «Огненная вода».

В приложении двенадцатого выпуска журнала «Нива» опубликована «Сказка о слепой рыбе», позже публиковавшаяся под названием «Струя». Речь про то, как некогда давно случилось воде пробить трещину в поверхности, через которую устремились рыбы, там и продолжавшие жить, лишённые света. Если верить Грину, таким образом появились хариусы. Прежде, в том же приложении шестого выпуска, опубликован рассказ «Талант», он же «Нож и карандаш».

В «Новом сатириконе» Грин публиковал стихи: «Дайте» (третий выпуск), «Буржуазный дух» (сороковой выпуск). Прочие произведения из данного издания за 1917 год принято считать библиографическими редкостями: «Вокруг развалин» (восемнадцатый выпуск), «Монолог» (тридцатый выпуск), «Эсперанто» (тридцать второй выпуск), «Фантастическое провидение» (сорок третий выпуск). Публиковались стихи и в издании «Солнце России»: «Петроград осенью 1917 года» (двадцать второй выпуск), «Незамерзающий ключ» (двадцать шестой выпуск), «Мелодия», оно же «Танис» (двадцать седьмой выпуск).

В вечернем выпуске «Свободной России» за тридцатое мая опубликована поэма «Ли» с посвящением Куприну. В выпусках за девятое и шестнадцатое июня — рассказ «Шедевр». В тридцать седьмом — тридцать восьмом выпуске еженедельника «Республиканец» опубликован рассказ «Возвращение», он же «Маятник души». Грин сообщал про человека, отличавшегося от остальных, он постоянно чах, пока его мучения окончательно не прекратились. В пятом выпуске «Синего журнала» опубликован рассказ «Продолжение следует». В восемнадцатом выпуске еженедельника «Всемирная новь» — рассказ «Рождение грома», как создатель «Марсельезы» не знал, какое назначение французы придумают для его творения.

Рассказ «Восстание» из газеты «Вольность» за двенадцатое октября примечателен упоминанием Зурбагана. В альманахе «Революция в Петрограде» опубликовано повествование «Пешком на революцию».

Следующие произведения признаны за библиографическую редкость: «Волдырь, или Добрый папа», «Главный виновник», он же «Эрна», «Любовница пристава», «Оргия», «Покой», «Поэты-японцы в Петрограде», «Роковой круг», «Самоубийство», «Торговцы», «Труп-невидимка», «Человек с дачи Дурново», «Чёрный автомобиль», «Колокола», «Обезьяна», «Рождественский дед».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Когда враг приходит на твою землю и разрушает тобою созданное — это вызывает негодование. Такое же негодование возникает, когда враг сдаёт позиции, при отступлении уничтожая остатки инфраструктуры. А как быть с тем, что при наступлении врага возникает необходимость самому уничтожать? Разрушаются мосты и заводы, приводится в упадок сельское хозяйство. То есть делается всё, чтобы враг не сумел быстро воспользоваться преимуществом на захваченной территории. Понимание этого формируется в зависимости от точки зрения, всегда разнящейся, поскольку одни берут, другие — отдают. Можно разным образом об этом говорить, но можно услышать мнение человека, встретившего войну на производстве. Будучи металлургом на донбасском заводе, Владимир Попов своими глазами видел уничтожение орудий производства, что не могло быть эвакуированным. Об этом он и повествовал, углубившись в тему жизни людей на оккупированной территории.

Когда враг подходил к Донбассу, возникла необходимость поднять руку на с любовью возведённое. Работники, кто не жалел сил на создание предприятий, теперь собственными руками оные уничтожали. Не всякий мог такой поступок совершить, его принуждали, объясняя, насколько то является важным. Однако, Попов повествовал так, словно люди доподлинно знали — им обязательно предстоит вернуться назад, дабы восстановить ими разрушаемое. Поэтому не всё подвергалось полному уничтожению. Люди словно понимали — стоит вернуться, как производство будет тут возобновлено. Может и не думал никто про немцев, способных уничтожить всё до конца, более прочих не желая видеть возобновление производства на оставляемых землях. Читателю оставалось дождаться, как промышленность Донбасса заработает вновь. Только Попов до этого момента повествование доводить не стал.

Читатель волен думать, рассказывая про сталеваров, Попов перенесёт действие на Урал, показывая становление промышленности уже там. Надеяться на это не стоит, Попов предпочёл об этом не рассказывать. То есть делиться опытом с читателем он не планировал. Вместо этого начал создавать представление о происходившем на Донбассе. То есть его произведение утратило особенность повествования об определённом, приняв вид рассказа о том, о чём писали другие. Внимать трудностям людей в оккупации приходилось и с помощью иных произведений, где зверства немцев расписаны во всей красе. Зачем об этом же взялся сообщать Попов?

Как поступали люди, вынужденные находиться по контролем у немцев? Вполне очевидно, их деятельность была направлена на разрушение. Вроде бы пособники врага, в душе воспринимали свои действия за партизанские. Им бы на любом объекте войти в доверие, дабы впоследствии с наибольшим уроном его уничтожить. Например, почему бы не уничтожить электростанцию? Тем более зная, заряд там уже заложен, нужно лишь до него добраться.

Владимир поместил в повествование рассказ о людях, стремящихся добиваться лучшего с помощью присущих им способностей. То есть кто-то до всего доходит своим умом, пользуясь уже существующими наработками, коренным образом пересматривая и создавая подлинно величественное. А кто-то способен адаптировать чужие идеи, в худшем случае выдавая за собственные, в лучшем — представляя в качестве компиляции чужих трудов, причём написанных зарубежными авторами. Читателю известно, как любили советские писатели опровергать всё иностранное, возвеличивая достижения собственного народа. Такие сюжеты много раз встречаются в произведениях лауреатов Сталинской премии. Попов не стал исключением, но показал, насколько сильны позиции каждой из сторон, что остаётся только силой воли признавать вариант, разработанный советскими гражданами, находя в иных вариантах изъян.

Как же быть с произведением Владимира Попова? Оно точно стоит внимания в первой своей части, тогда как с важностью второй читатель пусть определяется самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Для того человек и живёт, чтобы просто жить, тогда как прочее — вопрос совести современников и потомков. И не так важно, каким образом человек способен проявлять дарованные ему качества, важно, чтобы он продолжал оставаться человеком, честным, прежде всего, перед собой. Именно про таких людей писал Борис Полевой, рассматривая подвиг советского народа в годы войны. Если читатель уже успел придать значение его художественной обработке поступка лётчика в «Повести о настоящем человеке», то теперь появилась возможность ознакомиться с судьбами многих, про кого Полевой писал, показывая право каждого на героический поступок. Сборник «Мы — советские люди» Борис наполнил не рассказами, а описанием реальных обстоятельств, о которых ему стало известно. Так перед читателем выстраивалась картина отваги, проявляемой людьми.

Что такое отвага? Это не проявление желания совершения определяющего поступка. Отвага — это способность человека совершать нечто важное, не преследуя корыстных целей. Все, кто в годы войны защищал Родину, поступали так без мыслей о посмертном признании. Кто-то из них навсегда остался неизвестным, иные воплотили стремление многих, в той же мере оставшихся неизвестными. Какой подвиг описан самым первым? Такой, о котором в России с давних пор говорят с придыханием, но помнят о единственном, забывая прочие. Кто добровольно вёл врагов на погибель, зная о предстоящей собственной смерти? Верно, все помнят о подвиге Сусанина. Но разве подобного не случалось в прочие годы, когда враг угрожал стране? То должно было иметь место и при вторжении армий Наполеона, такое же происходило и при нападении Третьего Рейха. У Полевого героя звали Матвеем Кузьминым, он через лес провёл немцев к засаде, вызвал огонь на себя и погиб.

За любую вещь могли бороться, самую малость милую сердцу. Например, ничего не было важнее, чем знание о происходящем. Лучшим источником информации для советских людей являлась газета «Правда». И когда она оказывалась где-нибудь, пускай в единственном экземпляре, её старательно берегли. И как не беречь, если находишься в окружении немцев, тебе каждый день сообщают об успехах вермахта, о продвижении к Уралу, о падении Москвы, а в газете сообщается другое, где как раз немцы остановили продвижение, спешно отдавая назад прежде занятые позиции. И об этом Полевой писал тоже.

Но война — это общее дело. И воевать приходилось всем с одинаковой степенью прилагаемых усилий. Воевали русские, украинцы, белорусы, народы севера, Кавказа, Прибалтики и Азии, отстаивая право на свободу от помыслов захватчика. Полевой с огромным удовольствием описывал, как казахи шли на войну с тем же желанием, каковое имели остальные жители Союза. И они совершали геройские поступки, погибая, зато понимая, не дойти Третьему Рейху до их дома. Говорил Борис и про узников немецких лагерей, обязательно бежавших и погибавших, чью силу воли было не сломить. Были и такие, кто старался помогать немцам, только ставя целью обратное — разрушать их быт изнутри. Кем были те узники? Неважно! Были они советскими людьми.

Отвага нужна! Неважно, насколько она правильно будет интерпретирована. Неважно, ради каких целей и убеждений она проявляется. Неважно, кто воспользуется её плодами. Важно, как человек себя поведёт, насколько готов жертвовать жизнью за личное право на распоряжение своей жизнью. Можно даже сказать, что все когда-нибудь умирают. Так не лучше ли жить и погибать во имя убеждений, невзирая на способность современников и потомков оценить это по достоинству?

В сборник «Мы — советские люди» вошли следующие произведения: «Последний день Матвея Кузьмина», «Гвардии рядовой», «Горсть земли», «Номер Правды», «Разведчики», «Её семья», «Друзья» (оно же «Служили три друга»), «Рождение эпоса», «На волжском берегу», «Редут Таракуля», «Братья Волковы», «Мы — советские люди», «Знамя полка», «Ночь под рождество», «На военной дороге», «Мама Клава», «Могила неизвестного солдата», «Мария», «Побратимы», «Пан Тюхин и пан Тюлеев», «По старым следам», «Земляк», «Сапёр Николай Харитонов», «Свои», «Передовая на Эйзенштрассе», «Сбылось!», «Ёлка».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Были бы люди золотыми, как некогда уже было, если воспринимать советскую художественную действительность за имевшую место быть. Ведь чем хороши произведения того времени? Все они показывают идеальные условия для существования человечества, когда каждый может надеяться на лучшее, для чего ему достаточно прилагать усилия. И будь оно так, не имей в доказательство другие мнения, оспаривающие происходящее в былом. Но перед читателем пьеса «Московский характер», с которой нужно знакомиться, не беря в расчёт ничего постороннего. Нужно установить, насколько благоприятной создаётся для человека среда, и сможет ли он в оной существовать.

Хорошо известно, как в советском государстве любили создавать планы и в кратчайшие сроки добиваться их исполнения. Причём чаще ориентировались на ближайшие пять лет, стремясь управиться гораздо быстрее. Так и на предлагаемом для внимания предприятии, где директор рад мысли, что план завод выполнит за три с половиной года. Но тут к нему приходит женщина-директор другого завода, имеющего иную специфику работы, и им нужны станки, способные повысить производительность труда, увеличив количество изготавливаемых изделий практически в десять раз. Как же теперь быть? Отчитаться о досрочном выполнении плана тогда не получится, поскольку придётся находить новые мощности для помощи коллегам по социалистической стройке. И директор решает противиться, не соглашаться на помощь другому заводу.

Вполне очевидно, в советском государстве не бывает людей, готовых ратовать за себя, отказывая в помощи другим. Не для того страна шла к коммунизму, чтобы отказывать людям в обретении общего для всех счастья. Следовало пристыдить директора, о чём Софронов и будет повествовать. Только Анатолий обернул это в дополнительный слой восприятия, показав усилия женщины-директора в качестве особого пробивного свойства — московского характера. В конце повествования выяснится, насколько мало он является московским, зато свойственен каждому жителю государства — характер вполне себе большевистский.

Для пущей убедительности Софронов задействовал дополнительные рычаги. У директора завода по производству станков жена является социальным агитатором, занимает высокое положение в обществе. Она понимает ошибочность суждений мужа, и ей предстоит разрешать конфликтную ситуацию на семейном уровне. Так проблема, и без того большого масштаба, разрастается до личных трагедий. Ставилась ситуация, согласно которой следовало понять, насколько мнение женщины должно иметь важное значение. Конечно, в советском государстве у каждого человека были одинаковые права, но не каждый являлся директором завода, а значит имелись люди, кто, при самом огромном желании, не мог ставиться наравне с ему подчинёнными. А как же быть тогда с женой? В сущности, это придаёт налёт особого свойства, так как станки всё равно начнут производить. Не столь важно, каким образом директора в том убедят, он никак не мог идти против общей партийной линии — стремиться к достижение лучшего, помогая того же добиваться остальным.

«Московский характер» — вторая пьеса автора. Снова Софронов получил за данный литературный труд Сталинскую премию. И получил её по праву, поднимая важную для страны проблему. Ещё не успели зажить раны войны, не полностью встало на ноги производство, имелись проблемы бытового характера, но общий курс поднимал планку на уровень, должный быть вскоре достигнутым. В том и суть литературы — возвышать человеческие чувства, заставить стремиться к прекрасному. Будь всё так, каким оно представлено у Софронова, жить в такой стране было бы приятно. Впрочем, и тут возможны возражения, ведь как не стремись к идеалу, обязательно столкнёшься с отрицательными проявлениями, низводящими лучшее до понимания обязательно должного существовать негатива.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

1940 год — неспокойное время для Европы. Неспокойным оно было и для Латвии. Именно тогда принято решение войти в состав Советского Союза. Причём на этом настаивал Вилис Лацис. Тогда ещё просто писатель-коммунист, впоследствии министр внутренних дел, продолжающий создавать литературные произведения. Годы войны наложили свой отпечаток на характер латышей, чтобы уже после пришёл черёд переосмысления произошедшего. Как оно было, о том и написал Вилис Лацис в романе «Буря».

Как же трудно разрушать прежние устои! Территория Прибалтики — спорная земля, на которую постоянно претендовали соседние государства. Если далеко не заглядывать в прошлое, то получается, что этими землями интересовались поляки, немцы, шведы, русские и даже датчане. А вот мнение самих латышей никто никогда не спрашивал. Между тем, латыши — такой же народ, как любой прочий, желающий жить в мире и покое. Но каким образом это осуществить, если мнение латышей в прежней мере никого не интересовало? Оставалось примкнуть к одной из сил, требуя значительной автономии. В случае Советского Союза это удалось осуществить, а дозволь возвыситься над страной Третьему Рейху — ничем хорошим это закончиться не могло. Проблема ещё и в том, что за века на землях Латвии более усилился авторитет немцев, нежели кого-то другого. Поэтому предстояло тщательно выбирать путь дальнейшего существования.

Лацис подробно останавливался на моментах политических особенностей тех дней. К 1940 году не имелось представления, к чему всё приведёт в итоге. Польша жадно ухватилась за Тешинскую область, отняв её от Чехословакии. Аналогичным образом поступил Третий Рейх, отняв от той же Чехословакии Судеты. И даже Венгрия покусилась на южные и восточные части чехословацкого государства. Что уж говорить про события, последовавшие после, когда Третий Рейх продолжил действовать схожим образом, смея покушаться, сперва на пределы Польши. Не стоял в стороне и Советский Союз, действовавший согласно мер, предпринимаемых странами центральной Европы. Латыши это видели, должные понимать, насколько призрачны надежды на независимость. Ежели ничего не поменяется, рано или поздно начнётся война, когда интересы стран-агрессоров пересекутся с неприятием продолжения подобного рода аннексий.

А если война начнётся, куда бежать? Для латышей, где население стремилось породниться с немцами, ответ на вопрос казался очевидным. Люди снимались с насиженных мест и переезжали в Германию, даже в тех случаях, когда их там не ждали. Да и были ли латыши онемеченными? Лацис справедливо отделял одно от другого, показывая, как в представлении латышей сформировался образ успешного человека, обязательно должного быть связанным с немцами. Чаще всего это делалось простым изменением фамилии, добавляя «инг» в качестве окончания. Начинали рушиться семьи, поскольку не все хотели покидать Латвию. Среди латышей начались споры, не имеющие разрешения. Свою роль сыграл Советский Союз, заключивший с Третьим Рейхом договор о ненападении, согласно которого Прибалтика входила в сферу его интересов. Теперь выбора у латышей и вовсе не оставалось.

Только нельзя говорить, насколько это положительно или негативно сказалось на Латвии, не вспоминая о Карлисе Улманисе, главе государства с 1934 года, пока не был смещён в ходе коммунистического переворота. Лацис указал, насколько правление Улманиса негативно сказалось на стране. Как при нём, так и до него, шло разграбление Латвии. Из населения выжимались все соки, без какой-либо деятельности на благо государства. Может потому люди объединились и выступили против него, как позже организовывали сопротивление Третьему Рейху.

Теперь предстояло разобраться, какие процессы происходили в Латвии в годы Мировой войны.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Первый кризис Гонкуровской премии произошёл в случае с определением в качестве лауреата за 1907 год Эмиля Мозелли. Выбор пал на «Книгу страданий». Согласно условий, произведение должно быть опубликованным в течение последнего года. А «Книга страданий» увидела свет за три года до награждения Мозелли. Как быть? Поныне «Книга страданий» считается в качестве удостоенной Гонкуровской премии. Однако, премией награждается сам писатель, причём такое право он может заслужить всего один раз. Было принято решение, так как исключения решили не делать, дабы не иметь в последующем проблем, считать за лучшее произведение года другой литературный труд Эмиля — «Прялку из слоновой кости», как раз изданную в 1907 году. Как теперь быть? Приходится исключить «Книгу страданий», невзирая на выбор именно данного произведения. Раз премию Мозелли получил за «Прялку из слоновой кости», таким образом оно и должно остаться. В любом случае, широкого резонанса это не имело.

Мозелли отличался от братьев Таро, получивших премию годом ранее. Его творчество не поднимало проблем планетарного масштаба, не имело цели указать на несправедливости мира, не предлагало рецепт понимания происходящего. Может потому и выбрали книгу Эмиля, далёкую от дрязг высшего света. Тем творчество и импонировало читателю — Мозелли писал о буднях Франции. Особенно важен момент, Эмиль не претендовал на описание нравов в общем, он концентрировался на местном уровне. В «Прялке из слоновой кости» действие развивалось в Лотарингии. Пожалуй, это основное, что может понять читатель, знакомясь с произведением впервые. К сожалению, без углубленного чтения, либо без знания французского языка, понять содержание крайне трудно. Оно просто не поддаётся усвоению, постоянно ускользая от внимания. Остаётся сослаться на стиль, более свойственный другому лауреату Гонкуровской премии, оным пока ещё не ставшим, — на Марселя Пруста.

Поэтому проще говорить непосредственно про Гонкуровскую премию. Редкие лауреаты становились известны за пределами Франции, даже англоязычный мир лишён знания о значительном количестве писателей, чьему творчеству следовало бы уделить внимание. Виной тому сама система определения лауреата, когда непонятно, достойно ли сделан выбор, или так случилось по совокупности достижений, только с упором на одну из книг, по счастью изданную на протяжении последнего года. Если так, тогда сторонний человек не поймёт, вполне способный обжечься, как в случае с тем же Мозелли, выбранным в качестве лауреата, тогда как произведение к премии приписали едва ли не случайно. Вместе с тем, выбор книги всё-таки нужен, так как без этого затрудняется понимание у того же стороннего человека, вовсе не ведающего, к чему из литературных работ следует прикоснуться, что особенно ярко на примере Нобелевской премии, ограничивающейся размытыми характеристиками для лауреатов. Схожая ситуация сложится вокруг Международного Букера, пока не приняли решение сопровождать имя лауреата одним из его произведений.

Точно можно сказать, что Гонкуровская премия, несмотря на избранную систему выбора лауреатов, продолжит оставаться в числе важнейших литературных премий, способная предоставить читателю возможность определиться с приоритетами, когда предстоит сделать выбор для чтения. Взять того же Мозелли, написавшего и другие произведения, какое-либо из них обязательно может понравиться читателю. С другой стороны, имя писателя останется в качестве напоминания, заодно показывая, к чему склонялась французская литература в тот или иной период. Раз лауреат назван, он может быть рассмотрен в качестве предлога к чтению. Но и это не является обязательным. Как бы не хотелось видеть в качестве гонкуровских лауреатов мастеров первой величины, там обязательно будут авторы, кого со временем запишут во вторые, а то и в третьи ряды.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Гонкуровская премия продолжала делать робкие шаги. За какие именно заслуги первые её лауреаты удостаивались почестей? Или в первые годы XX века премия всерьёз не рассматривалась, практически никак не воспринимаемая? Но касательно братьев Таро вывод сделать всё-таки получится, они написали произведение на злободневную тему, нисколько не ослабевающую спустя прошедшие годы. Тема касалась джингоизма, то есть чувств одной нации, считающей, что она может предпринимать любые действия, если это выгодно для страны. При этом ничего не берётся в расчёт, кроме извлечения личной выгоды для народа: не является важным, какие поступки будут совершены. Само определение джингоизма присуще политическим воззрениям Британской империи, а также странам, в которых она нашла продолжение, как само Соединённое Королевство, так и Северные Штаты Америки. В качестве примера для рассмотрения братья Таро взяли одного человека — писателя, одобрявшего джингоизм. На страницах произведения он получил фамилию Дингли, тогда как весь мир понимал, его прототипом послужил Редьярд Киплинг.

Читатель узнавал, главный герой стоит на позициях могущества империи, должного достигаться любым способом. Пусть в колониях разворачиваются войны, за счёт чего позиция метрополии продолжит усиливаться. Пусть торжествует только главная нация, тогда как остальные должны обеспечивать удовлетворение её потребностей. При этом главный герой относился к нации согласно рождения, тогда как сам с детства воспитывался в одной из колоний. Ему не стало присущим чувство, должное появляться у каждого, кто рождён и вырос вне родных краёв родителей. Будь главный герой не в первом поколении, а во втором, он бы избавился от джингоизма и сочувствовал новой родине. Именно поэтому, ещё пока, закономерность не начинала действовать. Однако, исторически обязательно всегда складывается так, что человек отказывается от корней, проявляя пристрастие к подлинному месту рождения. Именно поэтому джингоизм не может действовать бесконечно долго, когда-нибудь он начинает встречать сопротивление, стоит смениться ряду поколений, после чего традиции и нравы метрополии начинают восприниматься вне связи с ней, скорее за свои собственные. Но для понимания этого должно было пройти больше времени, нежели на момент работы братьев Таро над книгой, так как о джингоизме заговорили за тридцать лет до того.

Обвинения против политики подобного плана продолжались демонстрацией военной тактики, применяемой британцами в войне с бурами. Именно Британская империя создавала концентрационные лагеря в Южной Африке, загоняя туда местное население, дабы ослабить позиции соперника, лишая преимущества. Для того же применялась тактика выжженной земли, когда абсолютно всё уничтожалось. Конечно, знающий историю может сослаться на традиционный для тех мест уклад, когда ещё до британцев племена зулусов совершали аналогичные действия, истребляя и стирая в порошок всё, что им попадалось на пути. Одно не мешает другому, поскольку именно британцы взяли тактику на вооружение, нашедшую применению и в дальнейших войнах, которым ещё предстоит произойти.

Но как понимать непосредственно произведение братьев Таро? Нет необходимости вникать в действия главного героя, достаточно познакомиться с авторской точкой зрения. Тогда содержание будет полностью понятным. О Киплинге ли братья писали, или они поделились частным мнением, то не имеет существенной разницы. Читатель понимал без лишних слов, к каким суждениям его пытались склонить. Получалась неутешительная картина, с которой не знаешь, каким образом справиться. Но не надо забывать про события начала века, когда мир был совсем другим, и Британская империя по праву считалась одним из крупнейший и сильнейших государств, хотя и утратившим понимание, насколько людям следует помнить о человечности.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее