trounin.ru

Цикл «Владислав Костенко» | Книга №1

Как и с какого конца следовало взяться за описание работы московского уголовного розыска? И почему следовало писать именно на данную тему? Как получилось так, что имея интерес к азиатским делам, создав цикл описательных работ о Китае, Вьетнаме, Лаосе и Борнео, ряд художественных работ о Сибири и повесть про царского посланника в Афганистан, Юлиан Семёнов перешёл на тему производственного романа, ещё и рассказывая про современный писателю день? В «Петровке, 38» раскрывались будни 1962 года. Интересно ещё и то, насколько писатель был вовлечён в процесс. О нём говорят — он участвовал в оперативной работе в качестве наблюдателя, набрал нужное количество ему материала, в течение двадцати дней написав повесть. Спешка скорее имела негативный эффект. Может следовало чаще останавливаться, иначе размыслив ряд обстоятельств, чтобы никто не упрекнул Юлиана в сухости изложения? По итогу Семёнов полюбился своим умением излагать очевидное. Или причина в экранизации большинства его произведений? Не зря ведь есть мнение о творчестве Юлиана — понять описываемое удаётся лучше, обогатившись образами происходящего через экран, нежели суметь всё это разглядеть на страницах.

По Семёнову получается, в Москве случилось небывалое событие — совершено вооружённое нападение. Читателю внушалось, будто Москва — спокойный город, жители которого лишены склонности к преступлениям. Если такое и может совершиться, значит стоит искать закоренелых преступников, не мыслящих существования без противоправной деятельности. Однако, первым подозреваемым становится обыкновенный школьник. На него никто бы и не подумал. С чего ему быть грабителем, когда лишь единожды совершил неправильный поступок, приведя на занятия собаку? Но против фактов не пойдёшь — на месте кражи найден обличающий его документ. Что делает Семёнов дальше? Сотрудники уголовного розыска составляют картину происшествия, проводят оперативные действия по нахождению парня и начинают раскручивать даже не запутанный клубок, а идти по заранее намеченной прямой, когда всё у них на виду. То есть читателю предлагалось видеть работу розыска, связанную со смертельным риском, поскольку у одного из преступников имелось огнестрельное оружие.

По ходу повествования Семёнов делал невиновных персонажей чрезмерно мягкими. Изначально сплетая мрачную составляющую вокруг повинного в ограблении школьника, сообщает читателю информацию, о которой все должны были знать изначально. Почему парень отмалчивался и не объяснял своих мотивов прежде? Может оно могло быть и по правде так, учитывая нежелание взрослых слушать его оправдания. Либо так получается лучше раскрыть перед читателем содержание. А вот виновные у Семёнова — подлинные звери, кому следует находиться за колючей проволокой в отдалённых от цивилизации местах. Для верности Юлиан добавил драматизма, давая сотрудникам уголовного розыска право на героизм. Требовался ли он в действительности? На экране подобный ход должен был присутствовать обязательно.

Трудно сказать, понравится ли читателю книга, написанная таким образом. При условии, если он не будет ничего знать о Семёнове. Пока же, прикоснувшись, например, к «Дипломатическому агенту», и вот теперь к «Петровке, 38», читатель скорее вынужден задуматься, насколько ему требуется продолжать знакомиться с творчеством писателя. Но ежели известны другие обстоятельства, вроде тех, что он являлся популярным советским автором, и именно ему принадлежит цикл работ про Исаева-Штирлица, то не найдёт ничего другого, кроме уверения себя в необходимости продолжения чтения. Остаётся полагать, литературный путь Семёнова едва ли не начинался, невзирая на ранее состоявшиеся публикации. Надо запастись терпением и продолжать. Лучшее оно всегда впереди. А кто в том сомневается, просто не всегда удаётся довести дело до того момента.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иногда стоит задуматься, как хорошо, что Россия за свою историю не была сильно связана с происходящими процессами вне её территорий, иначе изучать историю страны было бы мучительно больно. За пример можно взять Британскую империю, настолько распустившую нити влияния, отчего кажется — не каждый потомок из современных британцев способен хотя бы на пять процентов воспроизвести характерные особенности того или иного места владения. И это за совсем недолгое время, не стремясь заглянуть далее XVI века. И ещё меньше найдётся британцев, способных рассказать о событиях в Центральной Азии. А ведь именно там столкнулись интересы двух империй — Британской и Российской. Однако, среди населяющих Россию народов найдётся многократно меньше, кто сможет сообщить, было ли подобное вообще. Между тем, существует термин «Большая игра», который должен быть как минимум интересен. И вот Юлиан Семёнов решил приобщить читателя к событиям тех дней, написав художественный вариант биографии Яна Виткевича, дипломатического агента с миссией в Кабул.

Но как рассказать об этом человеке? Семёнов точно мог предполагать, каким он был в первые десятилетия своей жизни, тогда как последний десяток его лет — более окутан туманом. Юлиан предположил — если он благородного происхождения, значит привык к обходительному к себе отношению. По глупости юных лет имел мысли против государства, за это был приговорён к смерти. Семёнов решил смягчить его участь волей царя Александра, в 1823 году велевшего не казнить ребёнка, отдав навечно в солдаты. А куда его тогда девать? Как и прочих бунтарей — куда-нибудь под Оренбург. Будет там служить — в и без того последнем рубеже перед бескрайними пустынями и степями. В тех краях Юлиан придумает, теперь уже для главного героя, этапы его становления, подняв из солдат обратно в офицеры, после отправив бродить по Центральной Азии, где путь приведёт до высших государственных лиц.

Семёнов показывает знакомство главного героя с Гумбольдтом, Пушкиным и Далем. Причём Пушкин станет особым другом, которому впоследствии главный герой будет высылать стихи афганских поэтов. Однажды одно из писем будто бы попадёт к Бенкендорфу. Читатель, знакомый с поэтами персидского востока имеет хорошее представление, каким образом они описывали страдания людей под властью деспотичных шахов. Вполне очевидно, стихи с таким содержанием не могли оставить Бенкендорфа спокойным. Ближе к концу повествования читатель вспомнит об этом ещё раз, посчитав смерть главного героя за некое явление, произошедшее по воле Третьего отделения. Пусть это домысел, как и всё прочее, связанное с загадочной гибелью настоящего Виткевича. Такая причина в действительности никем не рассматривается. Но для чего Юлиан тогда брался столь часто и обильно радовать читателя переводами афганской поэзии, ещё и попавшей в руки Бенкендорфа?

Да и было ли всё настолько примечательным? Или жизнь главного героя должна была хоть как-нибудь складываться, чтобы читатель поверил в такую версию происходившего? Отбросивший спесь юношеских лет, семёновский Виткевич взялся за ум, решив делать полезное дело, поскольку пришёл к мнению о том, что люди не должны друг с другом воевать, им полагается дружески сотрудничать. Потому и превозношение позиции России, всех ставящих на один уровень с собой, в отличии от Британской империи, когда никто не может даже претендовать на положение равного. Юлиан последовательно придерживался данной позиции.

Читатель увидел ладно построенный слог от практически начинающего писателя, ещё не зная, сколь востребованным Юлиан Семёнов вскоре окажется.

Автор: Константин Трунин

» Read more