Фёдор Достоевский «Преступление и наказание» (1866)

Здравствуйте, Фёдор Михайлович.

Мы с вами сразу не подружились. Помните, как я вам высказал пару ласковых про Белые дни и Бедных людей? Хорошо, что помните. Надо отметить успехи в вашем творчестве. Всё-таки не зря годы прошли. Вы наверное тренировались. Что говорите написали за это время? Униженных и оскорблённых…. нет, не читал. Что же вас, Фёдор Михайлович, всё время на негатив тянет. Я же понимаю всю вашу любовь к Гюго, к его мрачным мирам, к громадным монологам, отверженным людям. Зачем же вы повторяетесь за ним? Переводите действие книг на поля России. Зачем же. Пусть все обиженные остаются во Франции и Англии. Пусть ими Гюго занимается. Вы, Фёдор Михайлович, писатель мрачного порядка. Понимаю, что и жизнь у вас была тяжёлая. Однако, больше позитива надо искать. Понимаю, легко про это говорить. Труднее сделать. Обстановка непростая. Согласен.

Фёдор Михайлович, зачем вы постоянно используете уменьшительно-ласкательные словоформы. Вы себе даже не представляете, как это давит на подсознание. Ёкает сердце от очередного шкафчика, бурнусика и приснопамятной бабульки. Куда не шло, что герои благородные. Они у вас всё время «-с» в конце каждого слова добавляют. Модно тогда было шипеть. Может из Польши мода пошла… кто же теперь разберёт. Но уменьшительно-ласкательные зря вы так часто используете. Или таким макаром размер произведения растёт? Я понимаю, что вам, Фёдор Михайлович, надо было по кредитам срочно платить. И время пришлось как раз на «Преступление и наказание». Вы им наконец-то откупились, да свою жизнь в целостности сохранили. Не удивляет размер книги. Причина же очевидна. Смущают лишние диалоги, раздутые монологи и левые ходы героев.

Скажите честно, Фёдор Михайлович, Раскольников был психом? У него справка имелась? Или это просто признак слабовольного человека, склонного к истерикам? Он же за всю книгу слова спокойным тоном не сказал. Он всегда что-то выкрикивал, да грозился. Сперва просто грозился, а после маханий топором чуть ли не в киллеры собрался податься. Понравилось ему людей убивать. Вы знаете, Фёдор Михайлович, ведь ваше произведение будут проходить дети в школах. Правда-правда. Только редко какой ученик вашу книгу прочитает, иной ограничится просмотром фильма или кратким содержанием. Все будут думать, что «Преступление и наказание» это книга о преступлении и наказании. Убил, значит, Раскольников бабку и ограбил (редко кто вспомнит, что он не только бабку убил, да ещё топор украл) и потом всю книгу переживал, а к концу его совесть заела и он сдался властям. Представляете? А ведь вы совсем о другом писали. Раскольников вообще второстепенный персонаж. Его мотивы никому не интересны. Он вообще больным на всю голову был. Что правда так и было? Вы меня успокоили, Фёдор Михайлович.

О мотивах всё-равно поговорить хочется. Раскольников ведь тунеядец. Не работает, не учится, живёт только перезакладыванием своего имущества. Вы бы его хоть писателем сделали, а не пытались дать ему гонорар переводчика немецких текстов. Всё равно он на всё смотрит мрачно. Прямо как вы. Вот бы и показали его становление другим способом. А то «Я виноват! Я убил!». Ну что это… Никаких переживаний из-за содеянного. Я даже не понял зачем он к инспектору постоянно ходил, который ему там байки травил, при этом вы же сами весь расклад заранее определили. Прямо кошки-мышки какие-то. Тупо! (это кстати вы данное слово первый раз применили в литературе? Просто интересно, я честно говоря не ожидал. У вас вообще невероятно необычная манера передачи слов). И каким-таким заболеванием он у вас там хворал после своего преступления? Или неужели настолько впечатлительным оказался? Мне кажется, вы что-то не договариваете. Может эрготизм? Хлеба не в той харчевне поел. Ему ведь выбирать не приходилось. Эрготизм, кстати, вызывает у человека агрессию. Неудивительным получается его душевный порыв. Он сам не понял содеянного. Вы, Фёдор Михайлович, тоже не до конца осознали. А адвокат куда смотрел? От отравления и галлюцинации бывают. Раскольников ими ведь тоже страдал. Почему-то в книге суда нет. Или в ваше время всё решалось сразу в полицейском участке?

Фёдор Михайлович, вашу книгу можно обсуждать бесконечно. Я пожалуй закончу.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: достоевский преступление и наказание критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Fyodor Dostoyevsky Crime and Punishment analysis, review, book, content

Это тоже может вас заинтересовать:
— Бедные люди
— Белые ночи
— Игрок
— Идиот
— Бесы
— Братья Карамазовы
— «Тереза Ракен» Эмиля Золя
— «Трое» Максима Горького
— «Американская трагедия» Теодора Драйзера