trounin.ru

Плодотворный 1856 год — это ещё рассказы «Разжалованный», при жизни именованный как «Из кавказских воспоминаний», и «Метель». Что о них можно сказать? Сам Толстой, сразу после написания, едва ли не махнул на них рукой. Его не интересовало, какие правки внесёт цензура, что с их текстом будут делать издатели. Ему эти произведения совершенно не нравились. Успокаивал ли себя Лев таким отношением к написанным им литературным изысканиям? Воспринимать то можно двояким образом. С одной стороны, невозможность повлиять на редактуру. С другой, пусть будет хотя бы так, чем случится запрет к публикации. Особенно то касалось кавказских воспоминаний, где претензия от цензуры прозвучала сразу же — настойчиво потребовали убрать слово «разжалованный» — его вовсе не должно быть тексте. Поэтому проще махнуть рукой и согласиться, не вступая в бесплодное сопротивление.

Суть «Разжалованного» понятна по названию. В те времена за провинности могли отправлять служить на Кавказ; за особые провинности — переводить в солдаты; за совсем уж неугодные — отправлять на Кавказ солдатом с лишением дворянства. Толстой имел знакомство с такими людьми. Необходимость наказания он понимал, проявляя сочувствие к разжалованным. О чём же тогда следовало рассказать? Может быть о том, что надо быть строже к таким людям. По сюжету рассказчик на Кавказе, как раз после рубки леса, имеет встречу с разжалованным. Тот излагает ему свою историю, занимает деньги. Как к такому человеку не проявить сочувствия? Позже окажется — тот человек был совсем пропащим, и на добро те деньги потрачены не будут. Что, к чему и как? Хорошо, не случилось печального исхода. Читателю оставалось недоумевать, почему один порочный человек — в рассказе «Записки маркёра» — не выдержал груза стыда, тогда как этот — военный человек, лишённый уважения — не чувствует угрызений совести за им содеянное.

Касательно «Метели» — описание события, вероятно имевшего место в жизни самого Толстого. Оставалось вспомнить, чем запомнился случай, когда в пути застала метель, отчего пришлось долго плутать, практически заблудившись. Едва ли не знаковый сюжет для русской литературы, использованный многими писателями, показался важным к написанию и для Льва. Особых художественных изысков читатель так и не увидел. По сюжету рассказчик постоянно мёрз, ямщик над ним подшучивал, сани ехали то в одну сторону, то в противоположную, порою просто по кругу, то наобум, то словно следом за кем-то. Кончится тем, что рассказчик заснёт, после проснётся, пересядет на другие сани, снова заснёт, проснётся, увидит ясное небо, ему поднесут водки. Что, к чему и как? Читатель в очередной раз останется в недоумении. Может он будет в восторге, поддержав в таком мнении Тургенева, Герцена и Сергея Аксакова. Сам Толстой рассказом остался недоволен.

Разве читатель не волен спросить, отчего творчество Льва Толстого — его первых лет сознательного творчества — так часто сопровождается словами о плохом исполнении? Нет нужды тут кривить душой. Достаточно каждый раз ссылаться на мнение самого автора. Неспроста Лев Толстой выражал скептическое отношение к им написанному. И пока, по состоянию на 1856 год, можно найти нечто, способное привлечь внимание, тогда как прочее — не совсем дарит удовольствие от чтения. Важно тут всё же иное, желание самого Льва Толстого писать, совершенствуя свой слог. Чем не мотивация для всякого, кто желает научиться писать? Берите пример с Толстого. Может не получится написать стоящее… значит следовало прилагать больше стараний. И Толстой продолжал писать.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: толстой метель критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Leo Tolstoy The Snowstorm analysis, review, book, content, толстой разжалованный критика

Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечень критических статей на тему творчества Льва Толстого