trounin.ru

Вторая часть баллады «Двенадцать спящих дев»

Довести замысел разве Жуковский хотел? Для чего он сочинял «Вадима»? Со времени «Громобоя» прах былины истлел, о чём не говори — всё будет мимо. Поведать Василий решил про юношу, храброго душой, любившего охотиться и спать в лесу. Приснится юноше сон, ставший для него мечтой, подумает — должен осуществить эту судьбу. Приснится девушка, невероятной красоты, её он отправится искать, не зная ещё, насколько цели места далеки, то и не должен был юноша знать. Дадут родители крест, облачат в латы и на коня посадят. Пусть рыщет сын окрест, может иные дали не сманят. Но путь лежал в земли далёкие, от Новгорода на Днепр юноша скакал, ожидали его события блёклые, толком действие Жуковский, увы, не представлял.

Что за времена достались Вадиму? Если крест, значит Русь крещена. Раз давала оный мать сыну, тогда христианской стала страна. Литва возвысилась, ибо её владыка Киева не боится. Или может Вадиму в пути дева привиделась, за чью честь ему довелось побиться? А князь киевский, немощный дед, обещавший спасителю той девы своё царство… Это нормальный для Руси сюжет? Или может Жуковского только коварство? Запутан читатель, легенде внимая, будто происходившей в былом. Потому, заранее действие зная, в духе сказки балладу прочтём.

Куда скачет Вадим, того не ведает сам. Куда-то туда, конь дорогу найдёт. Происходящее — словно обман, мысль Василия в тех же потёмках бредёт. О чём таком рассказать, продлить баллады содержание? Пусть Вадим начнёт княжескую дочь спасать, словно про рыцаря повествование. Храбро выйдет Вадим биться, примет первый удар, увернётся. Силой смогут руки его быстро налиться, для соперника по бою смертью удар ответный обернётся. Далее дождь, пещера под, молнией рассечённой, елью, томное дыхание, близость тел, что едва не стало в край наслаждения дверью, но лишь устами к ланитам Вадим приникнуть успел. После у князя приём, вроде должен сыром в масле кататься, да сон в начале баллады был не о том, до другой девы должен путник добраться.

Для чего? Зачем? Куда двинулся Вадим? Он сел на челнок, плыл так, будто путь его кто проложил. Словно помутнение происходило с ним, на совсем пустой берег он когда выходил. Край опустошённый: люди там не живут, нет зверей и деревья черны. Где же девы тут? Может вымерли все от чумы? На холме храм, призраки в окнах заметны. Может искомая девица там? Вроде черты лица одной из них по памяти приметны. К тому и вёл Жуковский повествование, «Искуплением» изначально назвав. Только вот завершалось невнятно его старание, обращалось всё прежде жившее и ныне живущее — в горький прах. К чему подвёл читателя? Ни к чему не подвёл. Не стало девиц и искателя. К пустоте Василий действие свёл.

По окончании над «Вадимом» стараний, в единую канву с «Громобоем» он слит оказался. Из «Фауса» Гёте взят эпиграф для мечтаний, «Мечтою» прозываться тот отрывок стался. За Мечту Гений поэта выдавался, ведь Гений этот — позволяет мечтать, скрашивает творчества порывы. Не зря поэт для написания баллады старался, не столь его мечтания были игривы. Для самого «Вадима» эпиграф Жуковским самостоятельно написан — «Дмитрию Николаевичу Блудову» название ему. Словами верности он весь исписан, приятно работать над балладой с другом… не одному. С дружбой Блудова вырастал и «Вадим» на глазах, крепилась сюжетная канва, ведь лучшее всегда остаётся в мечтах — на то и даётся мечта.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Первая часть баллады «Двенадцать спящих дев»

Душу дьяволу продать — сюжет классических основ. Не нужно дьявола искать — он сам придёт из страшных снов. Заключить потребует договор, каплю крови истребует для скрепления документа. Он душу покупает, таков двух сторон уговор. Жить сможет жертва в счастье до определённого момента. Когда выйдет срок, придёт дьявол за предметом мены, проиграет куш жертва-игрок, желая найти возможность отмены. И к Богу с мольбой обратится, и дьяволу продаст души других, лишь бы от ада на немного отдалиться, прожить оставшиеся годы среди живых. Наиболее известное повествование — Иоганна Гёте «Фауст» трагедия. Жуковский предпочёл иное литературное предание, к переложению романа «Двенадцать спящих дев» Христиана Шписа приложил старания.

Героя Василия — Громобой, печальный юноша в тоске. Решил он покончить с собой, утонув на Днепра волне. В жизни разлад, преодолеть его нет сил. Оттого Громобой не рад, сам бы себя утопил. Он уверился, готовый войти в воды речные, но навстречу вышел старик. Говорил тот старик речи простые, чтобы юноша ощутил благости миг. Даст всё: почёт и славу, денег, состояние, женщин с избытком. Будет принадлежать это Громобою по праву, с единственным полагающимся убытком. Ровно на десять лет даётся неиссякаемая мошна, источник человека радости, никакая проблема отныне не страшна, всякое полнится от сладости. Однако, чрез десять лет придёт старик… душу забрать, дабы взор юноши навечно поник, в аду ему суждено пребывать.

Таков выбор даётся: топиться сейчас… или в роскоши пожить. Разве глупец найдётся, предпочитающий руки просто так на себя наложить? Даст согласие Громобой, кровью документ окропит, будет наслаждаться судьбой, старик окажется забыт. В хоромах жить начнёт герой повествованья, среди людей — он славный господин. Двенадцать девушек из его желанья, любовником им он отныне один.

Минуют быстро годы, явится старик под страшный ветра вой. Невзирая на причуды погоды, испуган окажется Громобой. Хочет жить, гонит бесов прочь. Как ему быть? Кто сможет помочь? Старик предложит души дочерей продать, получив право прожить ещё три года, чему не сможет Громобой отказать, и успокоится погода. Да будет мрачен Громобой, не в радость отпущенный срок, он иначе распорядится мошной, для сирых и убогих он поддержки исток. Возведёт храм, Богу начнёт отчаянно молиться, в благости пребывает сам, только бы в аду не очутиться.

Поможет Громобою и Жуковского решенье. Явится иной старик в одеяньях белых, договора содержание поставит под сомненье, ежели кающийся во грехах не придерживается более помыслов злых. Но как быть? Не станет ада повелитель отступать. Пусть Громобой продолжает жить, наказания ему всё равно не избежать. Со смертью его запустеет страна, окрест живое селиться перестанет. Будет только храма видеться стена, если никто за неё не заглянет. К тому подводил Василий рассказ, отложив продолженье сказанья на семь лет. Он и без того старался сейчас, русскости балладе придавая налет.

Душу дьяволу продать? Вот так сюжет для русских сказок. Лучше иначе действие подать, иной кто-то должен быть гадок. Нет дьявола в балладе — есть старик Асмодей. Он и требует к награде… пролития человеческих кровей. Нет и Бога, за него старик выступал, имени не назвав. Может для красоты слога, отчего-то защитником оступившемуся Громобою став. Показал Жуковский и смерть во всей красе, её ожидание, боязнь умереть. Наконец Василий воплотил мечтания все, сможет и не такое в последующие годы суметь.

Автор: Константин Трунин

» Read more