trounin.ru

Не будите русского, пока он остаётся русским. Можете сколько угодно беспокоить любого другого человека, только если он не из русских. И где таковых можно найти? Где угодно, кроме власть имущих. Там нет относящихся к России людей, сплошь пришлое, нанесённое веками взаимодействия страны с политическими оппонентами. Теперь же, когда русский народ оказался освобождён от оков, перестал быть прикреплённым и получил право на самостоятельное существование, к нему требуется особый подход, иначе случится страшное — он взбунтуется и снесёт всё, до чего дотянутся его руки. Именно так мыслил Салтыков, ещё не понимая, насколько изменится самосознание получивших освобождение от зависимости людей.

Принято думать, будто Михаил видел в русском народе пробуждающуюся силу. Подобно Илье Муромцу, что оказывался лишённым способности встать и воздать за обиду, покуда не обрёл движение в конечностях и не нанёс сокрушительный удар по покусившимся на Русь злодеям. Но насколько это соответствовало действительности? Ещё много лет никто всерьёз не задумывался покуситься на определённый Богом миропорядок. Всё получилось таким неспроста, ибо к тому требовалась некая существенная необходимость. Только не могло проснуться в русском народе за несколько лет стремление повергать во прах устои. Всё это надуманно, в том числе и совершенно зря приписывается суждениям Салтыкова.

Правление Александра II само по себе показательно. Осуществив чаяния подданных, царь облегчал бремя населения повсеместно. Он и Цензурную реформу проведёт, разрешив публиковаться всякому, налагая наказание после, стоит найти непозволительные размышления. То есть получалось так, что позволяя чувствовать свободу, он заставлял каждого внутренне ожидать расставания с оной. Слишком тонкой оказывалась материя, позволявшая существовать без ограничений. Само по себе показательно, как начавшиеся реформы ударили по населению России, привыкшему за три десятилетия до того к суровому режиму правления Николая I. А ведь следуй Александр II политике отца, как продолжили бы молчать писатели, подобные Салтыкову. В том и урок всякому правителю: даёшь волю — ожидай революцию, коли сам таковую свершил для них.

Михаилу пришлось обосновывать своё представление о вольности русского человека описанием присущих ему черт. Получалось, что куда бы не пошёл русский, всюду он таковым останется. Ему не так важно, какие вокруг происходят процессы, он остаётся самим собой. Такого человека не сломишь — в силу невозможности сломить. И кто же русский народ: крепко держащийся корнями дуб или нагибаемая к земле ветром тростинка? Во все времена, каким бы то обидным не казалось, русский человек был нагибаем, за счёт чего и продолжал существовать, не подвергаясь изменениям. Зачем тогда ему приписывать крепость дуба? Понятно желание Салтыкова видеть близкое ему в приукрашенных тонах. Так гораздо приятнее.

Май для Михаила — это следующие очерки в «Современнике»: Горькие размышления о жизни и различных её проявлениях в обществе; Доказывается, что приходить в отчаяние ни в каком случае не следует; Добрые люди, Подвиги русских гулящих людей за границей, Где источник этих подвигов и кто герои их, Скверный анекдот с двумя русскими дамами в столице цивилизованного мира.

Оказывается, достаточно надавить на больное, как жизнь расцветает многообразием красок. Всегда можно говорить о том, что вызывает у читателя ответные чувства. Об этом вполне допустимо и книги писать, которые будут читать и непременно обсуждать. Иного писателю и не требуется. Если бы ещё не публицистика, отбиравшая силы и время, вместо чего следовало озаботиться самовыражением с помощью художественного слова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хорошего писателя рождают обстоятельства. И чем они хуже — тем лучше он выражает свои мысли. Погружаться в историю Ирана затруднительно, особенно Ирана XX века, хлебнувшего достаточное количество перемен, чтобы смело о них рассуждать с поверхностным уровнем знаний. Читателю достаточно понять следующее: непростая политическая обстановка способствовала тому, что в 1918 году территорию Ирана оккупировали британские войска. Именно это обстоятельство становится превалирующим в творчестве Садека Чубека, решившим показать страну в период очередного надлома. Старые традиции отмирают, а новые ещё не установились. Жизнь не отличается сладостью, какие бы восточные деликатесы автор не описывал.

В сборник вышли рассказы: «Обезьяна», «Почему взбунтовалось море?», «Яхья», «В конце осени, после полудня», «Деревянная лошадка», «Вор», «Справедливость», «Человек из Тангестана».

Чубек ставит во главу вопрос свободы и чести. С первых страниц становится понятно — нет выхода из сложившихся обстоятельств. С неблагоприятными моментами можно бороться, но человек заранее обречён на бегство. Не хватает собственных сил, чужих взять неоткуда — приходится справляться самостоятельно. И хорошо, когда ты это способен сделать сам. Животные, допустим, не могут: они привязаны цепью, все их желания тщетны, выйти из замкнутого круга у них никогда не получится. Можно аллегорично воспринимать «Обезьяну» Чубека, представляя в образе свободного от обязательств создания угнетённого человека, всю жизнь проведшего в ограниченной для понимания условной свободе, находясь всё время на привязи. Он получал удовольствия и пропитание, ему были обеспечены сон и развлечения, всё это приходилось отрабатывать незамысловатым трудом. Как бы жизнь не шла, но что-то требовать дополнительно не имело смысла. И вот когда такое создание получило свободу, то оно её не осознало. В животном взыграла его природа, правила которой более суровые, нежели установки поведения для человеческого общества. Получается, Чубек сразу даёт понимание тщетности. Человек тоже крутится подобно обезьяне, но он в отличии от неё стремится к чему-то, лучше представляя себе состояние свободного от цепи создания. Так ему, человеку, кажется. На самом деле, любая свобода — это самоубийство.

Иран, описываемый Чубеком, не поражает воображение. Складывается впечатление, что в этой стране живут одни наркоманы, принимающие возбуждающие вещества: герои постоянно раскуривают гашиш и жуют известь. При этом нет никакого ощущения Востока. Скорее читатель представляет «вшивое» средневековье, когда ничего благоприятного не было, как об этом после воодушевлённо писали представители романтизма. Сам Чубек подчёркивает такое положение дел. Для наглядности он в «Деревянной лошадке» предлагает посмотреть на ситуацию со стороны француженки, влюбившейся в иранца и переехавшей жить в Тегеран. Как же она была опечалена, войдя в дом мужа. Её разум затуманили невыносимая вонь и отвратительные родственники, оказавшиеся не такими, какими она их видела на фотографиях. Ехать в тот Иран ей не следовало. Судьба оказалась жестокой, а представления о Востоке разрушенными раз и навсегда.

Нищета и бедность процветают. Нет великомудрого Бирбала, способного защитить угнетаемых. Люди осознают своё положение, чаще с ним смиряясь, чем планируя пойти на бунт. Для чего им выражать своё недовольство? Разве есть разница, кто сверху. Будь то персидские шейхи или наместники британской короны. У них в подсознании с рождения присутствует рабская покорность. Они рады подстраиваться, принимая заданную модель поведения. Так мальчик Яхья из одноимённого рассказа готов выполнять любую работу, произнося заученный текст. И даже если он его забудет, то беды особой не случится. Ему не так важно, что он именно делает, главное — ему за это платят. Обучать грамоте таких детей никто не планирует, да и нет в этом необходимости. А тех детей, которых родители готовы отдать в школу, ожидает суровая муштра с упором на религиозное обучение. «В конце осени, после полудня» даёт Чубеку шанс показать систему образования, а заодно и различие между бедными и богатыми. Радужных перспектив читатель не увидит. Автор скорее желал показать особенность сложившихся обстоятельств, а не какие-либо отличия людей. Многое зависит от того, в какой семье родился человек. Только и это не принципиально — свободы на самом деле нет.

Аналогично Чубек подходит к понимаю справедливости. Казалось бы, разве не издевательство в подобном обществе думать о таком явлении, как справедливость. Откуда ему там быть? Вора забьют до смерти, не задумываясь над побуждающими того мотивами. Также не станут доставать из канавы лошадь, что оступилась и сломала ногу. Люди смотрят со стороны, позволяя себе лишь рассуждать и сокрушаться над случившимся. Есть в них ощущение желания помочь, но агрессивное начало при этом является преобладающим. Собственно, рассказы «Вор» и «Справедливость» очень похожи друг на друга, но рассматривают происходящее с разных сторон, предлагая при этом одно решение. Виновен ты или просто жертва обстоятельств, должен знать одно — тебе никто не поможет, могут лишь скорее прекратить мучения… не более.

Поселить надежду на лучшую жизнь Чубек себе позволил в рассказе «Человек из Тангестана». Это удивительное произведение, наполненное высокими идеалами, самоуважением, показывающее читателю того, кто может подать пример. Главный герой честен, уважаем и обладает должной силой, отчего может изловить свирепого быка голыми руками. Он вырос на юге Ирана, где особо зверствовали британцы, унижая достоинство местных жителей. Тангестан всегда славился тем, что этот край давал миру честных людей, наделённых хорошими физическими данными, вследствие тяжёлых природных условий. Именно там мог родиться настоящий Лев, готовый убивать, если его достоинство роняют в глазах людей. Чубек не стал направлять выход его агрессии против поработителей — они, при всех их недостатках, всё-таки относились к иранцам как к людям — он задумал расправиться со «всеми уважаемыми» жителями, что отобрали у него честно заработанные деньги, выставив его при этом дураком. Где тут смиришься с обстоятельствами. Вот и вышел человек на тропу войны, вооружившись ружьём и жаждой испить крови обидчиков.

Так есть ли свобода? Кажется, это эфемерное понятие. Сегодня она имеет одно определение, завтра — другое.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Какую бы книгу Камю читатель не взял в руки, везде он столкнётся со смертью. Смерть исходит не только из названия, если дело касается «Счастливой смерти», оно может подразумеваться, когда открываешь «Чуму» и находишь одну смерть за другой, переходящую в безудержный покос. Немного в стороне стоит «Первый человек», но и там смерть встречает читателя с первых страниц, где смерть — не заслуженный результат долгой и плодотворной жизни, а нелепая случайность в виде осколка разорвавшегося снаряда, пробившего чью-то голову. Стоит ли говорить, что известная истина о боязни человека всегда приводит к печальному результату: боязнь воды — утопление, высоты — падение, лифта, электричества, какого-либо заболевания. Камю постоянно размышлял о смерти, вот и подкараулила она его в самый неподходящий для него момент, оставив почитателям таланта новый повод для размышлений. Смерть Камю — результат его литературных достижений.

Если брать отдельно «Счастливую смерть» и пытаться найти в ней жизнеутверждающую суть, то таковой там может не оказаться. Книга является размышлением о смерти без оговорок, только Камю подводит разговор к однозначному выводу — жить хочешь вне зависимости от того, что тебя гнетёт и как бы не была плоха твоя жизнь. Иной человек готов лишиться зрения, только бы остаться в живых, вдыхая этот противный смрад своего естества, осознавая калечащую душу дефектность тела, выраженную в невозможности банального самообслуживания — в этом мире давно стоит забыть о своём существовании, платя деньги кому-то, чтобы он помогал тебе справлять естественные нужды. Камю бьёт по больному месту, не стараясь свести всё к эвтаназии, такое в его мировоззрении не просматривается. Он считает, что человек хочет и обязан жить, каких бы страданий это ему не стоило. Сколько бы не говорил тебе старый человек в лицо, что ему надоело жить, что он хочет поскорее умереть, однако для чего-то обращается к медикам, вызывает скорую помощь, сводя свои разговоры к очевидному факту желания избежать смерти.

Первая часть книги будет понятна читателю, гораздо труднее следить за второй частью, где Камю уходит в привычный для себя сумбур, позволяя читателю самостоятельно осознавать текст, содержащий какие-то мысли, но только какие и для чего. В аннотации к книге стараются свести разговор к диалогу с Ницше, только для этого надо быть профессиональным знатоком философии, для которого особенности взглядов Ницше являются вполне понятными, а слово «экзистенциализм» не меняет выражение лица с нормального на задумчивое. Речь перейдёт к темам любви, Алжира, преступления и наказания, к порывам и метаниям чьей-то души, впадающей в болезненные состояния, от которых вспоминается не немецкий опровергатель религиозных устоев, а русский открыватель загадочной русской души.

Современный читатель не найдёт в книге ничего нового, поскольку со всеми описываемыми событиями он сам постоянно сталкивается, благодаря средствам массовой информации. Камю не пытается как-то показать осознание смерти, давая читателю возможность самостоятельно определиться со своим отношением к этому неизбежному логическому подведению черты любой жизни, обречённого в один прекрасный день завершить свой путь. Будет это счастливая смерть или смерть насильственная — никто сказать не может. А говорить про смерть можно бесконечно долго, обговаривая подход к ней, аспекты её наступления и сам факт принятия.

Камю предлагает прочитать истории двух людей… всего двух людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Революция в Индии? (c)

Если не получается писать о добром, то начинаешь капать ядом, очищая желчные протоки от застоя. Это проще. Легче грязью вымазать, нежели обмыть и представить в нужном свете. К сожалению, ситуация в мире уже не та. Давно никто не старается показывать лоск и блеск. Чем больше пошлости и богохульства, тем лучше пойдёт в массы. Люди не думают о счастливом будущем, им подавай криминальные сводки. Кого убили, где произошло ограбление, какой очередной катаклизм преподнесла нам природа. Редко где мелькнёт новость о радостном пенсионере, скорее расскажут как оскорбили его чувства. Всё держится на популизме. Тренд определяет направление.

Ситуация в Индии никогда не была простой. Такой страной невозможно управлять. Слишком много национальностей, слишком много мнений, слишком разные люди там живут. Индия — это котёл противоречий. Жаркий климат рождает активных людей. Жажда деятельности переполняет всё их существо. И этот котёл не остудить. Сепаратисты на севере, на юге, на востоке, на западе, в центре страны. Популярна идея социального равенства. Но откуда ему взяться при кастовой системе. Каждая каста имеет подкасты. И с виду успешный политик из низшей касты оказывается из верховной подкасты, хоть и той же низшей касты. Людям промывают мозги, выборы покупают. Аравинг Адига жжёт напалмом. Его реализм отдаёт Рю Мураками и Чаком Палаником, немного приправленный Санаевым.

Остаётся непонятным почему книга была адресована именно премьер-министру Китая. Адига постоянно твердит о возможном развале Индии, о гражданской войне, он даже впутывает в это дело Китай, якобы заинтересованный в изменении дел. Адига чуть ли не называет адептами развала страны наксалитов (террористов коммунистического толка). Всё это сложно. Очень запутанно. Трудно себе представить будущее Индии, если она действительно решит разделиться. Ничем хорошим это не закончится. Пакистан и Бангладеш, конечно, потрут радостно руки. Но на всё нужно время. Ситуация обязательно стабилизируется. Индия — очень молодое государство, совсем недавно ставшее независимым. За это короткое время даже Пакистан успел разделиться ещё на два государства, а Индия цела. Всё должно быть хорошо, пускай Адига и поднимает всю грязь на поверхность. Есть же более худшие условия для жизни в Бразилии, ЮАР и даже в США, Не надо надеяться на Китай как сдерживающий фактор. Пускай он в своё время дал затрещину Вьетнаму, освободив Камбоджу и защитив Таиланд от дестабилизации напряжённой обстановки в регионе.

Не прав был Балрам (главный герой книги). Всё можно было решить по другому. Он разве сделал ситуацию лучше? Нет. Он лишь подтвердил все свои выводы. Ничего не поменялось. Просто кто-то встал на место другого и всё. Сильный одолеет слабого — всего лишь закон эволюции. Балрам оказался человеком без принципов. Он в очередной раз подтвердил, что стремление к знаниям способно изменить человека коренным образом. Он встаёт над толпой. Он теперь птица высокого полёта. Только для нужного результата надо не бояться совершать решительных действий. Ницше был бы доволен.

Каждый сам творит свою революцию. (с)

Автор: Константин Трунин

» Read more