trounin.ru

Склонялся ли вообще Пётр к войне со Швецией? Да, он желал иметь выход к морю в пределах Ингерманландии. На этом всегда основываются историки, рассказывая о причинах начала Северной войны. Так ли это? Скорее нужно говорить про общее положение, складывавшееся на севере центральной Европы и вообще в странах Скандинавского полуострова. Позиции Швеции, как государства, находившегося между извечных соперников, никогда не были особенно стабильными, постоянно видоизменяясь. Совсем недавно шведы претендовали на овладение Польшей, могли распространить влияние дальше на юг, чего не случилось. Зато теперь, при Карле XII, то казалось наиболее возможным. Влияние оказала и Дания, стремившаяся овладеть Голштинией. Пётр оказался вынужден согласиться на начало войны, к чему и сам склонялся, имея намерение вернуть исконные русские земли. Одного не учёл Пётр, он недооценил Карла XII, бывшего на десять лет его моложе.

Полевой рассказывает про Карла XII так, будто это воинственный конунг прошлого, способный мириться абсолютно со всем, готовый на любые жертвы. С юных лет Карл увлекался тем же, чем и Пётр — военной дисциплиной. Ничего другого не интересовало, кроме постижения сей науки. Карл мог обходиться долгое время без еды, про оную часто забывая, мог спать в полевых условиях (едва ли не на голой земле), отказывался от проявления праздности, пренебрегал вниманием женщин. То есть в Карле можно даже увидеть подобие князя времён зарождения Руси, охочего до военных походов, тогда как до другого не оставалось времени. Всего этого Пётр не учёл, уповая на собственные таланты. Может именно поэтому война со Швецией выйдет затяжной.

Как действовал Карл на первых этапах? Он быстро выбил из числа соперников Данию, затем перенеся взгляд на Польшу, практически спокойно продвигаясь по её пределам, не встречая сопротивления. Что до Петра, он увяз на первых же подступах к Нарве. Тут стоит сказать, что как Пётр недооценивал Карла, так и тот с тем же отношением подошёл к пониманию возможностей России. Не видел Карл за русским государством способности к великим свершениям, из-за чего долгое время не обращал внимания на дела Петра, отчасти правильно поступая, так как Пётр, несмотря на имевшиеся силы, никак не мог сладить со шведскими крепостями. Полевой это отнёс и на счёт очевидных потерь, уже умерли Гордон, Лефорт и Шеин, — толковых полководцев в России не стало. Но Петру могла сопутствовать удача, оборвись жизнь Карла от пули, поскольку шведский король всегда рвался в бой, получая серьёзные ранения.

В Польше волнения усиливались, тем сильнее, чем ближе Карл подходил к Варшаве. Августу не долго оставалось находиться у власти, его сменит Станислав Лещинский.

Пётр имел успехи, был взят и разграблен Мариенбург. Там же царю приглянулась сирота Марта из польского рода Скавронских, взятая им на попечение, именно ей предстояло стать женой Петра, а в будущем и единоличной императрицей Екатериной Первой. Полевой посчитал нужным сделать оговорку, что прежде Марта уже была замужем за шведским офицером. Оказался захваченным старинный русский город Орешек, он же Нотебург или Нётебург, теперь именуемый Шлиссельбургом. В устье Невы Пётр задумал возвести город, наподобие Амстердама, где до него шведы ещё с XIV века неоднократно возводили поселение Ландскрону, к моменту интереса Петра там стояла крепость Ниен. Так в 1703 году будет заложен город, будущая столица империи, — Санкт-Петербург. Сама Северная война будет длиться ещё восемнадцать лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Возвращение Петра в Россию из заграничного путешествия ознаменовалось началом реформ. Пётр осуществлял то, чего боялись, разрушая старый уклад, вводя небывалые порядки. Впрочем, на Руси уже должны были к этому привыкнуть, так как на всём протяжении истории не случалось такого, чтобы правитель спокойно сходил в могилу, не привнеся новшеств. Если отец Петра — Алексей Тишайший — остался в памяти более по расколу церкви, а старший брат — Фёдор — началом реформаторской деятельности, то даже сумела отличиться сестра Софья, заложившая основы того, чем в будущем будут пользоваться императрицы, особенно Екатерина Великая. Но основательнее прочих к делу преобразований подошёл сам Пётр. Уже ничего не могло остановить его порывов, он сразу принялся рубить бороды, велел одеваться на европейский манер, ввёл новое летоисчисление, при нём рылись многочисленные каналы и возвышались крепости, он же велел провести перепись помещиков. Во многом, и это так, Пётр стремился к преобразованиям, не отказывая в праве на сохранение старых традиций, для чего желающим приходилось вносить соответствующую плату.

Вернёмся ко второму стрелецкому бунту, действительно успевшему ослабнуть. Петру открылись обстоятельства, которых он устрашился. За главного бунтовщика пришлось считать Софью, за подвижников — ближний круг. Зачем это делалось? Видимо, тому быстро находится объяснение, дело в реформаторской деятельности Петра. Если русский царь поддался влиянию западных ценностей, самолично привёл европейские порядки в родной дом, такого правителя следует устранить. Таким образом не останется ничего от России, скорее скорого случится очередной раскол, теперь с уклоном в протестантизм. Никто тогда не ведал, как мыслил Пётр оборвать связи с Европой, взяв всё самое лучшее и современное, да и сам Пётр не предполагал, насколько затянутся его преобразования, которые он сам не сумеет остановить, из-за чего склонность к европейскому приобретёт вид загнивания. Опасения были не напрасными, поэтому нельзя осуждать людей, побуждавших стрельцов совершить бунт. Но история не терпит сослагательных наклонений, поэтому произошедшее следует рассматривать по факту имевшего место быть, поскольку иначе произойти всё равно не могло.

Поныне сохраняются свидетельства о жестокости Петра, будто он проявил особое зверство, когда казнил стрельцов. Убитыми оказалось множество людей, вокруг кремля установили частокол, на каждое из копий которого пригвождали по голове. Полевой не склонен поддерживать данную версию. Казнь коснулась только тысячи человек, и то самых явных бунтовщиков, не поддававшихся возможности к исправлению. Казнил ли Пётр сам… или велел дворянам освоить ремесло палачей? О таком Полевой ничего не сообщил. Но вот о казни Софьи Пётр подумывал, так как негодовал на сестру, в письмах призывавшую к его убийству. И быть Софье возведённой на плаху, не уговори Лефорт Петра остыть, принять более взвешенное решение. Именно поэтому сёстрам была уготована судьба затворниц в монастырях. Такой же участи удостоилась Евдокия Лопухина — жена Петра.

К 1699 году пришлось задуматься о необходимости заключения мира с Турцией. Военные действия тогда приняли совсем вялотекущий вид, сама война длилась с 1686 года, то есть начатая ещё при регентстве Софьи. Мир наконец-то был заключён, что позволило Петру перенести внимание на Швецию.

Из реформ Петра следует дополнительно упомянуть подход царя к ведению дел. Отныне государь самолично читал все прошения, сам их подписывал, чего до него никто из правителей государства не делал. Пётр стремился уничтожить суету вокруг себя, он соглашался принимать людей прямо с улицы, стремясь отказываться от любых форм проведения пышных торжественных мероприятий. Он же формировал рекрутские войска, ввёл единую форму, обязал всех помещиков, без исключения, нести военную службу, ограничивая срок только временем, когда будет позволительно уходить в отставку по состоянию здоровья.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В пятом рассказе речь пошла про путешествие Петра в Европу. Всего Пётр пробыл за границей полтора года. Главной целью была Голландия, где планировалось обучиться корабельному искусству. Передвигаться он предпочитал под покровом тайны, в редкие моменты объявляя, что именно он является русским царём. Чаще он присутствовал на встречах с монархами под видом человека, находившегося в стороне. Но к нему всегда приковывался взгляд, поскольку Пётр отличался двухметровым ростом. Выехать из России пришлось через шведские владения. Уже тогда к русским относились с подозрением, им не давали спокойно осматривать достопримечательности, поэтому Пётр мог заронить чувство обиды, пообещав себе, что когда-нибудь всё осмотрит без чужой помощи. Затем, минуя Пруссию, добрался до Голландии.

Пётр остановился в городе Саардам (у Полевого — Сардам, ныне — Зандам) в небольшом доме (сам дом и поныне сохраняется властями Нидерландов). Про его нахождение никто из голландцев не знал, кроме лиц, с кем Пётр имел знакомство в России. Но слух быстро распространился, будто русский царь обучается ремеслу плотника, вследствие чего Пётр переехал в Амстердам, опять же тайно, но долго не скрывался, встретившись с королём Англии и штатгальтером Голландии, Зеландии, Утрехта, Гелдерланда и Оверэйсела Вильгельмом Оранским. Именно в Амстердаме Пётр брал уроки у зубного лекаря, там же освоил гражданский алфавит в типографском деле, вследствие чего решил исключить некоторые буквы из славянского алфавита, там же купил арапчёнка Ганнибала (предка поэта Александра Пушкина). Вильгельм предложил Петру посетить Англию, что тот и сделал. В дальнейшем путешествие планировалось через голландские и немецкие земли в Вену, чтобы через Италию добраться до Франции. Однако, дела в России внесли коррективы, так как стрельцы взбунтовались, чему историки дадут прозвание второго стрелецкого бунта.

Ситуация усугублялась и в политическом отношении. В Польше продолжался рост противоречий из-за назначения королём Августа (ставленника Петра). Умер король Швеции Карл XI, которому наследовал пятнадцатилетний Карл XII, вследствие чего Лифляндия и Эстляндия напомнили о своих правах, а Пётр задумал вернуть Карелию и Ингерманландию, некогда утраченные. Снова возникло беспокойство на границей с Турцией. И снова Дания стремилась обернуть в свою пользу ситуацию с владением Голштинией, отделявшей её полуостровные ютландские владения от материка. Продолжать путешествие по Европе Пётр более не мог, ему понадобилось в срочном порядке возвращаться в Россию. Однако, миссия русских не остановилась — поверенные лица продолжили идти по намеченному маршруту, о чём позже донесут до царя подробные сведения.

Кто стоял за восстанием стрельцов? Полевой ссылается на Софью, будто сохранявшую мысль о возвращении к власти. Она писала письма стрельцам, побуждая тех роптать о восстановлении справедливости, поскольку чувствовали несправедливое к ним отношение. Пусть такое чувство им вменила сама Софья, будучи ещё регентом, к времени нового восстания это уже словно не имело отношения. Кроме Софьи участие в бунте приписывают родственникам Петра, в том числе и его жене Евдокии Лопухиной. По правде ли так было, или Пётр под тем подразумевал возможность произвести обновления в стране, остаётся непонятным.

О том, как подавлялось восстание, Полевой сообщает в шестом рассказе. Пока читателю становилось известно о возвращении царя через Польшу. Может и не требовалось столь скорого прибытия, так как восстание толком не смогло развернуться, оставленные для исполнения властных полномочий находили силы для сдерживания. Но возвращение Петра всё-таки требовалось, дабы прекратить слухи, в том числе и о его смерти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Оказавшись во главе государства, Пётр не ведал, к чему лучше обратить внимание. Он продолжал заниматься тем же, к чему обращался раньше. Охотничьи забавы игнорировал, считая за более важное продолжать находить себя в труде. Но преобразованиям всё равно предстояло произойти. Например, Петра не устраивало, каким образом обстоит дело с ружьями в армии. Чтобы произвести выстрел, требовалось выполнить пятнадцать команд. При такой скорости ни о каких успехах на поле боя говорить не приходится. Пётр нашёл выход, сократив количество команд до трёх, тогда как остальные продолжат подразумеваться и выполняться с полагающейся быстротой. Другое увлечение — найденный Петром английский ботик, побудивший возродиться идее о необходимости добиться выхода к морю.

Английский ботик Пётр быстро восстановил, воспользовавшись помощью человека, его же некогда построившего. Мастера звали Брандтом, был он голландцем. Получив во владение исправленное судно, Пётр успешно на нём плавал, однажды едва не утонув. Корабельное дело показалось настолько важным, что вскоре Пётр и помыслить ни о чём другом не мог, как о желании обзавестись доступом к морю. Но в России нашлось место, где получалось оттачивать навыки судовождения, не обращая внимания на затруднения. Тогда же Пётр использовал голландский флаг для нужд родившегося морского флота, лишь поменяв цвета местами.

К 1696 году Иван умер, Пётр стал единоличным правителем государства. Теперь от него одного зависело, по какому пути пойдёт Россия. Выбор оказался сделан в сторону юга. Именно там располагался Азов, к которому Пётр обратил взор. Многострадальный Азов постоянно переходил из рук в руки, порою без надобности. Достаточно вспомнить Азовское сидение, случившееся в царствование Алексея Тишайшего, когда казаки самовольно взяли крепость, а потом героически её защищали, очень малым числом отражая атаки стотысячного турецкого войска, куда входили и европейские наёмники. Тогда пришлось отказаться, Алексей не имел надобности в тот момент воевать с турками. Теперь Пётр мог жалеть о решении отца, сам при этом думая, как овладеть Азовом.

Полевой подробно расписал для читателя, как действовал Пётр, какие совершались манёвры, насколько тяжело это было делать только с суши, поскольку флотом Россия не могла воспользоваться. Любопытствующий читатель может ознакомиться с самой малой деталью, ежели то представляет для него надобность. Прочий читатель поблагодарит автора, но с сомнением отнесётся к столь подробному описанию событий, усвоить которые он всё равно не сможет.

Помимо выхода к морю, Петру следовало думать о политике. Так уж сложилось, что история государства тесно переплетается с интересами владык Польши. Поэтому Петру следовало озаботиться возможностью обеспечения спокойствия на границах. Для того ему показалось важным заставить панов склониться к выбору благонадёжного для него человека, коему и предстоит стать королём. В дальнейшем Пётр продолжит настаивать на своём праве, тогда как сами поляки не смогут определиться, чего им лучше желать. Трудно полякам поддерживать короля, настроенного симпатизировать России, но и соглашаться видеть королём того, кто окажется пешкой в руках Карла XII, поляки не желали. Впрочем, полякам к тому не привыкать. В середине XVII века они уже испытали давление шведов, едва не омрачившееся полным подчинением. Однако, теперь по их землям снова начнут ходить шведские армии, редко где встречая сопротивление.

Большой войны пока не намечалось. Пётр в течение пяти лет будет решать вопрос с Турцией, успеет он побывать за границей, совершив путешествие в Европу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Софья не была регентом, она именно правила. Об этом Полевой повёл речь во втором рассказе. И не было в мыслях у Софьи, будто она уступит это право другому. Будь такие мысли в голове, она смогла бы найти управу на Петра, поскольку с ним можно было легко справиться, учитывая юный возраст. Железный характер позволял Софье добиваться любой поставленной цели. Сумев сладить со стрелецким бунтом, она подавляла всех, кто смел противиться её воле. Например, недолго прожил после бунта Хованский, по чьему имени бунт и носит прозвание Хованщины. Хованского умертвили через усекновение головы. Сами стрельцы роптали перед Софьей, согласные отказаться от требований, более не буйствовавшие и пришедшие к смирению.

Во всём Софье следовал успех, особенно в действиях против Польши. Удачно складывались дела и на востоке, в пограничных спорах с Китаем право сильного оставалось за Россией. Единственного не получалось осуществить — не удавалось овладеть Крымом. Сам Полевой склонен считать в том виновным непосредственного руководителя на месте, на плечи которого возлагалась обязанность вести боевые действия, — Василия Голицына. Не имелось даже переменных успехов, так как любая компания под руководством Голицына омрачалась многочисленными потерями. Именно по этой причине к 1789 году Пётр выйдет из терпения, более не согласный терпеть бахвальство человека, не способного добиться самого малого результата. На фоне неудач Голицына возросла ещё одна важная историческая фигура — Иван Мазепа.

Точно неизвестно, кем Мазепа являлся. Существует версия о польском происхождении. Но точно можно говорить про его мировоззрение, Мазепа во всём старался находить выгоду, не брезгуя предательством. Так первым пришлось пасть гетману Самойловичу, несмотря на расположенность к России. Мазепа обустроил всё таким образом, вследствие чего Самойлович оказался в опале. Сам Мазепа стал гетманом, воспользовавшись соизволением Софьи. Примечательно, что в 1789 году он предаст Софью, признав право Петра на власть, как ещё позже предаст Петра, видя в Карле XII возможность сохранить положение.

До второго рассказа Пётр продолжал оставаться в стороне от истории о нём. Полевой не находил слов, чтобы сконцентрироваться на главной фигуре повествования. Но может причина в важности происходивших событий, тогда как сам Пётр занимался не настолько интересными делами. Пусть он имел примечательное действие, воевал с помощью потешных полков, но и только. Не станет ведь Полевой повествовать про особенности проведённых компаний, толком и не зная, как именно складывались дела. Информация вроде такой, будто Пётр попробовал силы на всех позициях, в том числе успел побывать барабанщиком, имеет сомнительное значение. Всё-таки Пётр ещё не раз обожжётся, не умея толком воевать, вследствие чего война со Швецией затянется на несколько десятилетий.

Что до Софьи, она поздно поняла, какую опасность представляет Пётр. Где-то ею был упущен момент, после которого нельзя восстановить утраченные позиции. Успешная игра во внешнюю политику, уверенность в собственной силе, сыграли решающее значение, когда Пётр решил заявить о праве на царство, должное ему быть предоставленным. Полевому оставалось рассказать о заговоре, который могла замыслить Софья, либо обстоятельства складывались против неё, а может то явилось в результате действий Петра. Выходило так, словно Софья собиралась низвести брата, окончательно разобраться в вопросе, кому предстоит продолжать царствовать. Разумеется, заговор будет вовремя раскрыт. Однако, Софья не успокоится, в неподходящий момент интриги вновь пойдут в ход, когда возникнет необходимость побудить стрельцов на второй бунт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Так сложилось, что «История государства Российского» обрывается на Смутном времени. Карамзину не хватило жизни, дабы довести повествование до современных ему дней. Из-за этого до сих пор, несмотря на предпринимаемые попытки другими историками, наблюдается прореха в понимании происходившего, причём сохраняющаяся и впоследствии, вплоть до современных читателю дней. Если само Смутное время в худой мере понятно, то до воцарения Петра информацией владеют только сильно интересующиеся, либо историки, занимающиеся XVII веком. Мало известно и про правление Петра Великого, о котором существуют разрозненные факты, вместе почти не воспринимаемые. Но в середине XIX века работа над восстановлением исторической справедливости всё-таки была проведена Николаем Полевым, выпустившим четыре части, подробно рассматривая жизнь и деяния государя.

Кто знает о правлении Людовика XIV во Франции, тот редко задумывается, что тогда же зарождалась российская государственность под видом должной вскоре возникнуть Российской Империи. В тот же период обострились противоречия в голландских владениях Испании, зарождалось могущество Пруссии, а Швеция достигла пика возможностей. Россия медленно вставала на ноги, пока ещё не склонная отказываться от старых традиций. Первым из Романовых сел на царство Михаил, выбранный по факту потомственного родства с первой женой Ивана Грозного. Затем на царство сел Алексей, прозванный Тишайшим, правивший в тяжёлое для страны время, но о чём потомок в той же мере плохо осведомлён. Тяжёлое наследие достанется и царским детям. Сама страна, где не стремились к преобразованиям, продолжала страдать от дрязг знати. При Алексее произошёл раскол церкви, направленный скорее на возвращение к прошлому. Наследовал царю Фёдор, начавший предпринимать попытки к преобразованию, поскольку русские словно совсем одичали, ни в чём не умея выделиться. Даже царских детей ничему не обучали, росли они неучами.

Фёдор и Иван (старшие братья Петра) не отличались крепостью здоровья. Недолго процарствовав, Фёдор умер. Поручать царство Ивану было опасным и неблагоразумным деянием. Оставался десятилетний Пётр. Ему и следовало стать царём, чему воспротивилась сестра Софья, пожелавшая стать регентом при брате. Последовало первое восстание стрельцов, возникшее из-за спора за власть между Нарышкиными и Милославскими. Полевой описал весь ужас, расписывая, каким образом происходили события, показывая кровожадность стрельцов, настолько потерявших связь с происходящим, что убивали едва ли не всех, кто им встречался на пути. Найти управу на бунтовщиков смогла только Софья, как раз и согласившаяся на избрание на царство сразу двух царей, как это некогда было в римских и византийских традициях. Но самой занять царский стол у Софьи не получилось. Пришлось удовольствоваться положением регента.

Первый рассказ затронул события десяти лет жизни Петра. Сам Пётр для повествования пока не слишком важен. Он и при царствовании Софьи продолжит оставаться в стороне, никем всерьёз не воспринимаемый. Пока его ум стремился к обретению знаний самостоятельно. Пётр не сидел на месте, активно познавая окружающий мир. Из основных увлечений — потешные войска, о чём любят говорить историки, стараясь именно с детства разглядеть в Петре склонность к боевым действиям. Полевой ещё успеет рассказать, как Пётр длительно воевал со шведами, причём основной театр развернулся не где-нибудь, а на территории между Польшей и Россией.

Ежели читатель желает подробнее узнать, например, про первый стрелецкий бунт, он волен обратиться к труду Александра Сумарокова, у него же есть работа, названная «Краткой историей Петра Великого». На самом деле, источников достаточно, но мало кто про них знает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Изучать творчество Мельникова легко и тяжело одновременно. Вроде бы всё находится на поверхности, бери и читай. Однако, деятельность Мельникова была многогранной, по большей части оставаясь уделом прошлого, так как он предпочитал писать для возглавляемых им периодических изданий. Конечно, со временем за его творчество возьмутся всерьёз, появятся монографии, вроде библиографического указателя, составленного Кудриной и Селезнёвой. Да и тот указатель будет служить скорее в качестве вспомогательного материала, так как практически нельзя разобраться в наследии писателя, не затратив времени сверх разумного. Просто нет смысла разбираться в том, чему сам Мельников не придавал значения. Конечно, читатель знает, чем писатель занимался в молодости, как служил стране и как после зарабатывал с помощью способности выражаться художественным слогом: несло бы то существенную важность. Нужно ещё определиться, насколько наследие отдельно взятого человека заслуживает внимания, когда оно так и не стало предметом общего интереса. Может быть в недалёком будущем всё-таки появится полное собрание сочинений Мельникова, после чего всё тут сказанное утратит значение. А до той поры можно познакомиться с чем-то вроде очерка жизни и творчества в исполнении Михаила Ерёмина.

О чём можно рассказать? И расскажет ли Ерёмин больше, нежели читателю известно? Говорить про годы ученичества? И о чём толковом поведаешь? Разве только укажешь на Пушкина, бывшего для студенчества тех лет за самого почтенного и уважаемого человека в Империи. Или рассказать, каким образом Мельников путешествовал? Или может про его изыскания на тему истории? Или сразу перейти к обозрению раскола русской церкви? Читатель знает, насколько Мельников посвятил себя изучению старообрядческих общин и сектантских культов, только не всем известно, как именно он реализовывал знания в действительности, если не вспоминать про знаменитую дилогию «В лесах» и «На горах». И для Ерёмина так оказывалось проще, основную часть повествования уделив разбору как раз дилогии, оставив остальное сугубо в качестве предисловия к этому.

Разбираться с содержанием дилогии Мельникова можно долго, имей к тому желание. Другое дело, что не каждый читатель готов уделить время столь большому объёму информации, особенно понимая, какова подлинная сущность изложенного писателем. Пусть не всякий читатель придаст тому внимание, но он всё равно будет знать о том, насколько Мельников стремился дорого продавать текст, всячески стараясь писать на как можно большем количестве страниц, отчего зависела его возможность заработать. Что же, для Ерёмина такая составляющая значения иметь не будет, он начнёт разбираться с текстом, ставя содержание выше рационального осмысления. С этим ничего не поделаешь, советское литературоведение старалось взращивать исследователей, стремившихся увидеть определённое в наборе предложений, не имея способности оценивать в общем, обязательно доходя до мелочности, когда, как у тех же пушкинистов, спор мог заходить о какой-нибудь запятой, которую автор применил в обозначенном для обсуждения месте. С творчеством Мельникова таким образом не совладаешь. Единственное, постараешься изучить быт староверов, не совсем оный поняв. Кому интересен Мельников с подобной стороны, тот сам ознакомится с его исследовательскими работами.

Остаётся добавить, очерк жизни и творчества в исполнении Михаила Ерёмина предназначался сугубо для собрания сочинений из восьми томов, предваряя тем знакомство с наследием писателя. Подходя к пониманию текста именно так, должен удовлетвориться проделанной работой. Для краткого знакомства с наследием порой хватит и такого труда. Но раз читатель собрался продолжать знакомиться, обязательно выберет моменты, на которых предстоит заострить внимание.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Венгеров подошёл к пониманию творчества Ивана Лажечникова со стороны взвешенной позиции, обойдясь без восхваления. Да и были ли такие особенности, за которые Лажечникова следовало превозносить? Говорить о том, что Иван участвовал в обороне страны от вторжения Наполеона? Так ведь тем прославился едва ли не каждый, ибо отсиживаться в стенах имения тогда было не принято. А вот рассказывать о заграничном походе — как раз труднее всего. Сам Лажечников неоднократно сокрушался о потерянных записях, которые вёл, будучи на службе. Венгеров заставил усомниться в словах Ивана. Подлинно ли Лажечников сокрушался? Или может Иван навсегда похоронил свидетельства о возможном постыдном прошлом? Кто читал «Походные записки русского офицера», тот видел, насколько текст лишён самого важного — описания жарких сеч. Пусть Иван писал, как однажды едва не погиб, спасённый по счастливой случайности, тогда как значительная часть текста касалась тем скорее бытовых. И вот с этим Венгеров полностью соглашался, добавляя от себя, каким на самом деле являлся для Лажечникова заграничный поход: бесконечные кутежи, танцы, обильные пиры и заигрывания с иностранными принцессами. Только вот читателя это не совсем должно интересовать, так как Лажечников всё-таки более памятен историческими произведениями в духе романтизма.

Венгеров посчитал обязательным сослаться на Белинского, будто тот очень ценил творчество Лажечникова, в чём-то хваля за патриотизм, в чём-то за отстаивание позиции по ненужности в России крепостного права. Собственно, говоря про патриотизм, Венгеров начинал повествование, стараясь отразить именно эту позицию. Как не воспринимай творчество писателя, его личность всё-таки имеет некоторое значение. В целом, Венгеров не стремился придерживаться ровной повествовательной линии, часто отступая от основного рассказа, свободно сбиваясь на описание вторжения Наполеона, либо о том, как французский император спешно отступал. Таким образом Венгеров продолжал повествовать, смело делая широкие отступления, о чём бы он не брался сообщать.

На первые литературные опыты Лажечникова Венгеров предложил закрыть глаза. С кем не бывает! Из-под пера Ивана вышла «Спасская лужайка»? Вроде бы нет никакой ценности в произведении, но и не за это Лажечникова оценили. Только отчего не увидеть, каким писатель станет впоследствии, стараясь с первых шагов проследить путь? Венгеров того делать не захотел. Он посчитал такую трату времени лишней, делая акцент на романах Ивана. К чему должно быть приковано внимание читателя? Пожалуй, к роману «Последний Новик» — к будто бы первому историческому роману в исполнении русского писателя. Так ли это? Видимо, Венгеров решил внушить последующим поколениям, будто это действительно так, совершенно позабыв про не менее примечательные литературные художественные труды, вроде «Юрия Милославского» за авторством Михаила Загоскина. Но мнение было высказано, возражений не последовало, и до сих пор не получается определиться, кого считать первым. Впрочем, того совершенно не требуется. Потомок в одинаковой степени никого из классиков исторического романа не ценит, имея на слуху лишь несколько имён писателей, творивших в начале XIX века.

Начав хвалить, Венгеров вскоре это делать прекращает. Он посчитал, что «Последний Новик», «Ледяной дом» и «Басурман» — вершина творчества Лажечникова, тогда как всё прочее не заслуживает внимания. С таким мнением можно согласиться, поскольку век романтизма в России закончился намного быстрее, чем того следовало ожидать. Русский реализм быстро вытеснил сентиментализм и романтизм, намного опередив мировую литературу, в том числе и ещё не скоро должный зародиться во Франции натурализм.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пусть имя Суворова значительно поблёкло с прошедшими годами, что связано с малым знанием истории России после смерти Петра Великого и до падения династии Романовых, для ближайших потомков его имя ассоциировалось с величайшими военными заслугами, как и ассоциируется ныне, но без понимания подлинно им проделанного. Николай Полевой взялся рассказать про жизненный путь полководца, предваряя тем свои крупные исторические изыскания биографического толка. Но как поведать о человеке, чья слава не должна увянуть в веках? Полевой понимал, насколько ограничен в средствах. Несмотря на прошедшие сорок три года со смерти Суворова, не вся информация о нём была доступна: может о чём-то современники тех дней предпочли умолчать, или не обо всех обстоятельствах известно. Николай выражал уверенность, что в будущем о Суворове станет известно гораздо больше. Пока же, читатель должен был принять такой вариант, какой Николай для него измыслил.

Основным предком, связывающим Суворова с Россией, стал шведский дворянин, приехавший на Русь в 1622 году. Сложно представить, чем его прельстила страна, которая за десять лет до того возненавидела всё шведское, по причине интервенции в период Смутного времени. Тем не менее, Суворов вёл род от того дворянина. Читатель теперь должен проявить интерес, когда сам Суворов понял, что ему быть прославленным военным? Пожалуй, с юных лет никто его всерьёз не воспринимал. Отец, крестник Петра Великого, сам стяжавший славу на полях сражений, в оной сыну отказывал, видя явную неказистость отпрыска, к тому же Суворов был малого роста. Может поэтому, либо по традиции, пошедшей с Петра, отец с рождения не стал приписывать Суворова ни к одному полку, дабы он начал службу с самого малого звания. Из этого и станут впоследствии рассуждать о таланте полководца, воспитанного в солдатской среде, когда он научился понимать, каким образом нужно вести себя с людьми, вверенными ему под командование. Суворов вообще был способным к умению доводить слово до окружающих, легко овладевая любым иностранным языком, когда то требовалось для общения.

В Семилетнюю войну Суворов не мог проявить умений: не позволили. Зато в действиях против польских конфедератов он добился похвалы императрицы. Блистать же начал на очередной турецкой войне, откуда пошло его имя, присвоенное ему по успехам на реке Рымник, стал он прозываться Суворовым-Рымникским, поскольку сумел тогда одолеть стотысячную армию, располагая армией в четыре раза меньше, причём русских войск под его командовании было и того меньше. Об участии в подавлении восстания Пугачёва можно и не упоминать. Стоит промолчать и про женитьбу полководца, которая его тяготила, из-за чего он во все последующие годы предпочитал проводить в походах.

Что до тактики, Полевой предпочёл об этом умолчать. Поныне нет твёрдого мнения, как именно Суворов обретал возможность столь успешно воевать. Обычно ему приписывают внезапность действий, благодаря чему заставал противника врасплох. Николай лишь сообщил, насколько Суворов горячился, сам бросался в жар боя, терял под собою лошадей и только однажды был ранен в шею (при штурме Очакова). Со смертью Екатерины Великой, в силу сложившейся обстановки, Суворов вынужден был забыть про походы, но с почётом был удостоен при Павле звания генералиссимуса, пока в его помощи не появилось необходимости — следовало остужать пыл армий Наполеона. Во многом, благодаря бесстрашию в итальянских и швейцарских походах, имя Суворова зазвучало более громко.

Для полной справедливости всё-таки скажем, как звучит книга Полевого в полном её названии — «История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кем был в действительности Владимир Даль? Разве русским? Сам он считал именно так, но происходил из семьи с датскими корнями. Не смотря на это, Даль имел и другую особенность, доставшуюся ему от предков — он стремился изучать языки. Его отец — Иоганн Даль — знаток иностранной речи, лингвист-испытатель, стался приближенным Екатерины Второй в качестве придворного библиотекаря. К тому же, отец Даля знал медицинское дело. Во многом Владимир пошёл по его стопам, так как с юных лет в качестве стези выбрал медицину, обучившись на хирурга. Но когда у него появилась тяга к изучению многообразия именно русского языка? Мельников склонен считать за отправную точку годы обучения в Петербургском морском кадетском корпусе, где неокрепший ум будущего лингвиста обогащался в положительном и отрицательном смысле. Но основное развитие произошло во время войны с Турцией, куда Даль отбыл в качестве медика. Уже тогда он делал записи, обзавёлся ослом и телегой, поскольку все наблюдения требовалось тщательно фиксировать. Стремление к познанию не раз омрачалось — записи с завидной регулярностью уничтожались в силу причин, почти не зависящим от самого Даля.

Мельников уверяет, Владимир не терпел армейской службы. Не видел смысла Даль в том, где сам смысл отсутствовал. Приходилось выполнять несколько поручений сразу, каждое из которых противоречило другому. Поэтому, оставил службу без лишних раздумий, предпочтя слово медицинскому призванию. Стоило ему вернуться с войны, как начал сотрудничать с Николаем Полевым, издателем «Московского телеграфа». Тогда же начали выходить произведения, подписываемые псевдонимом Казак Луганский. Дальнейшая жизнь в той же мере была связана со словом. Интересным фактом является присутствие Даля у постели умиравшего Пушкина.

Написание рассказов и пьес не лишало Даля возможности заниматься поиском слов. Но как доказать людям, будто такие слова действительно существуют? Это стало самым большим затруднением, поскольку невозможно приводить доказательства по каждому слову. Может быть укор был связан ещё и с тем, что Владимир считал допустимым переиначивать иностранные слова на русский манер, осмысливая звучание вроде следующих слов: гимнастика, горизонт, атмосфера, адрес.

Другое затруднение — отсутствие понимания, для кого изыскание Даля предназначалось. Работая на голом энтузиазме, Владимир понимал невозможность финансового обогащения, к чему и не стремился. Но без возможности извлечь выгоду, хотя бы способную компенсировать выпуск труда, всё могло оказаться напрасным: изыскания продолжат пылиться на полке личной библиотеки, пока не истлеют.

С другой стороны, Мельников совершенно не затрагивает идею роста самосознания русских. Будто общество не разделилось на западников и славянофилов, хотя, после отмены крепостного права, проблема явно обозначилась. Не могли славянофилы не ратовать и не поддерживать труд Владимира Даля, должные ему всячески содействовать. Но Мельников упорно подводил читателя к пониманию невероятных усилий, которые прилагал Даль, чтобы его мечта осуществилась, чтобы был издан задуманный им словарь.

Напоследок Мельников предлагал разобраться, кем же является Даль. Если происхождение его было датским, то душа точно принадлежала России. Об этом свидетельствуют и слова самого Даля, когда, после посещения Дании, он твёрдо уверился в отсутствии у него пристрастия к датскому, тогда как он чувствует родство только с Россией. Поэтому можно смело ставить точку, не возвращаясь к обсуждению данной темы. Впрочем, оно и не требовалось, не начни Мельников акцентировать на этом внимание. Раз родился и вырос в России, существовал во имя её процветания, значит уже имеет право считать себя русским.

Автор: Константин Трунин

» Read more