Tag Archives: сталинская премия

Пётр Вершигора «Люди с чистой совестью» (1946)

Вершигора Люди с чистой совестью

Обстоятельства не спрашивают о готовности, они вторгаются и побуждают предпринимать ответные действия во собственное спасение. Кто мог помыслить, что немцы двинут войска в сторону Советского Союза? Были о том слухи, но нападение случилось неожиданно. Скорое продвижение вынудило предпринимать меры. Каждый житель государства оказывал отпор. Был среди сопротивляющихся и Пётр Вершигора, мысливший будущее за актёрским ремеслом. Не сложилось! Сперва служитель при киевской ПВО, затем записался в добровольцы, после чего попал в бой, проявив трусость и храбрость. Войну он заканчивал уже в качестве генерал-майора, ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Читателю должно быть интересно, как именно прошёл боевой путь Пётр Вершигора. Если так, следует приступить к знакомству с почти мемуарным трудом «Люди с чистой совестью».

Пётр рассказал, как его пожелали видеть снабженцем. Первый экзамен он провалил. Требовалось разделить селёдку между солдатами. Справедливого дележа не вышло — кому-то постоянно доставалась голова, иным — хвост. В общем, перешёл обратно в рядовые. Но как раз в бою он и проявил качества бойца. Пётр не скрывает — первое столкновение с врагом явилось испытанием. Зачем лгать, когда страх овладевает каждым, кто прежде не бывал в условиях боевого сражения. Испугался и Пётр, он невольно бежал и полз, спотыкался и падал, дрожал и стучал зубами. Но случилось ему перебороть страх, произнести убедительные речи товарищам по оружию, взять над ними командование и бить немца, что без боязни шёл на русского. Пётр приказывал стрелять по всякому, кто думал сдаваться немцу, убивая и самих немцев, намеревавшихся пленить советских солдат. Через десять дней войны Вершигора уже был командиром батальона.

За первым опытом последовали долгие годы сопротивления немецкому вторжению. Петра выбрали для борьбы посредством участия в партизанском движении. Он был заброшен в брянские леса, где принимал участие под руководством Сидора Ковпака. Тогда он понял — его окружают люди с чистой совестью. Про них нужно обязательно написать книгу. Показать, что среди партизан лучше действуют те, кто лёгок на подъём, весел душой и готов действовать всегда. Одним словом, в глазах должен гореть огонь.

После заброски в брянские леса, Вершигора забывает о необходимости рассказывать о собственном участии. На страницах воспоминаний оживали портреты других деятелей партизанского движения, устраивавших диверсии против Третьего Рейха, пуская поезда под откос, взрывал мосты и объекты проведения досуга. Приходилось расстреливать и местное население за излишнее сочувствие к германской экспансии. Выше прочих Пётр поставил личность Сидора Ковпака, рассказав о нём с детских лет, вплоть до участия в партизанском движении.

Так воспоминания изменялись, представая перед читателем в виде художественной литературы. Вершигора брался повествовать от лица других действующих лиц, наполняя содержание диалогами и мыслями. Делать это крайне тяжело, когда не обладаешь умением думать за других. Оттого и снижался градус восприятия произведения, чувствовалась вынужденность речей, произносимых не настоящими людьми, представая сугубо в интерпретации Петра. Ковпак настолько возвышается на страницах, что Пётр уделяет внимание сугубо ему одному, невзирая на ожидания читателя, чей интерес приковала честность рассказа от первого лица. В том духе и следовало сказывать, вместо чего Вершигора предпочёл забыть о страхах, давая представление о храбрых людях, уверенных в необходимости предпринимаемых ими действий.

«Люди с чистой совестью» — первая часть воспоминаний, удостоенная Сталинской премии. Вторая часть написана позже — признания премии она не имела.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вера Панова «Спутники» (1946)

Панова Спутники

Произведение «Спутники» — сентиментальное. Вера Панова всеми силами пытается выжать из читателя ответные эмоции, для чего постоянно старается удивлять. А раз произведение сентиментальное — оно становится беллетристическим, то есть автор рассказывает про то, что в действительности может происходить, но не сразу и не в одном месте. Читатель должен узнать историю о санитарном поезде, что перевозит больных с фронта и по больницам. Сам поезд — дом на колёсах, имеющий помещения не только для временного нахождения, но и включающий операционные и перевязочные, вплоть до выделенного места под содержание живности. Как такой механизм функционирует? Вера Панова могла знать достаточно точно — она имела опыт, некоторое время проведя на санитарном поезде в войну.

Что из себя представляет санитарный поезд? Если верить Паустовскому, бывшему санитаром в годы Первой Мировой — это железнодорожный состав, должный перевозить раненых. Более никаких функций не возлагалось, либо о том Паустовский не стал распространяться. У Веры Пановой санитарный поезд — передвижная больница. На борту доктора, медсёстры, санитары, имеющие редкий отдых от трудовой деятельности. Пациенты на поезде самые разные, порой приходилось принимать роды. И медики имели разные специальности, вплоть до умения ремонтировать поломки, случающиеся в пути.

Панова повествует разнопланово. Ей нужны детали для раскрытия перед читателем каждого действующего лица. Стоит познакомиться с новым доктором, как сразу или через некоторое время, читатель узнает его предысторию, вплоть до самых юных лет. Может потому произведение получило название «Спутники». Не просто санитарный поезд и не безликие медики едут с фронта и на фронт — это сплочение людей и сами люди, имеющие разные судьбы, должные теперь трудиться сообща. А может Панова не имела достаточного количества материала, из-за чего была вынуждена писать хоть о чём-то, заполняя страницы текстом.

Как пример, в произведении появляется «дочь полка». Ежели у Катаева описывался мальчик, потерявший родных, прибившийся к армии, то у Пановой за таковое действующее лицо в сюжетную канву вписана девочка с Украины, лишённая родителей, поскольку утратила с ними связь. Эта девочка — едва ли не дикое создание, запуганное, при том готовая учиться и учиться, дабы стать сперва медсестрой, после доктором. О чём следовало тогда повествовать? Конечно же, о детской непосредственности сей «дочери санитарного поезда».

Панова специально решила сообщить читателю — санитарные поезда разные. Описанный ею таков, потому как он состоит из определённых людей, создающих приятную для них атмосферу, обустраивая быт по собственному усмотрению. В случае другого поезда видишь, там могут быть не настолько отзывчивые медики, вполне сибариты, предпочитающие проводить часы за бильярдом, позабыв о нуждах страдающих от ран больных. Тем самым Вера сняла с себя возможные обвинения в предвзятости, будто описывает придуманный ею поезд. Да, недостоверного на страницах встретишь с излишком… Ну так и написано в виде художественного произведения, а не в качестве документалистики.

Не забудет Вера Панова про пациентов, особенно искалеченных. Обязательно следовало говорить о человеческой немощи, возникающей под давлением должного последовать осознания ущербности. В случае ампутации человек переставал быть полноценным. Как тут не скажешь, что неполноценным он не становился до той поры, пока сам не начинал считать подобным образом. Есть много примеров, когда человек без рук или ног жил полной жизнью, испытывая наименьший дискомфорт. Разве человек не умеет приспособиться под изменяющиеся реалии?

Потом война закончится, люди вернутся домой: кому-то повезёт — всё останется неизменным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эльмар Грин «Ветер с юга» (1946)

Грин Ветер с юга

Тяжела жизнь финского крестьянина без солнца. Его надел располагается к северу от холма. Вместо земли — камни. Мысли только о лучшей жизни. Но как? Есть единственное средство — срыть холм. Этого не сделаешь. Следует сказать спасибо за выделенный надел, стоимость которого нужно отрабатывать дармовым трудом по двадцать дней в году до конца жизни. Таково начало произведения Эльмара Грина.

Ситуация сложная. Несмотря на скудность предоставленных для существования условий, финский крестьянин боялся оказаться вовсе без всего. Одно смягчало тяжесть дум — детям земля достанется бесплатно. Разве так? Финское общество не могло спокойно дышать, постоянно думая о русских, представляемых в качестве хищников, готовых растерзать Финляндию. Иные мысли не допускались. Да и нужны ли были мысли? Крестьянину требовалось защищать грядки от любого агрессора, потому он готов стать солдатом и воевать. Такое произойдёт и с главным героем повествования.

Главный герой у Эльмара Грина воюет без смысла. Боевые действия — хаотичное действие, где русские идут на финнов, тогда как финны прячутся по кустам и отстреливаются. Сражающиеся уподоблены безумцам. Они идут вперёд, убивая каждого, кто выйдет на встречу. Поднимает ли руки финн, либо бежит без оглядки — будет убит. И русский будет убит, стоит ему вступить с финном в рукопашную. Не со зла шёл русский на финна — выполнял приказ. И финн без зла отвечал на удары русского, оскорблённый понуканием немца. Читателю становилось ясно — война между Финляндией и Советским Союзом стала следствием немецкого принуждения. Не будь воли Третьего Рейха, не столкнулись бы финны с русскими.

Предполагать можно разное. Однако, Эльмар Грин уверен — финское общество испытывало ненависть к русским. За какие именно заслуги — не сообщается. Даётся лишь представление о нанесённых обидах. Вместе с тем, к русским призывали относиться с почтением. И надо признать, финн одинаково ненавидел русского и немца, готовый бить каждого из них, кто встанет на пути. Если русских в Финляндии не было, то немцев хватало с избытком. Причём, немцы вели себя хуже свиней, тогда как за свиней финны старались держать русских.

Яркий пример — использование пленных солдат. Когда к финну в подчинение давали русских, он использовал их силы, доводя до истощения. Он отбирал даже паёк, специально выдаваемый для кормёжки пленных. А если русских забирали, финн брал для работы местных немцев, обращаясь с ними не лучше. Никто не проявлял роптания, все соглашались трудиться, главное — суметь выжить, пусть и питаясь отбросами.

Сложности в восприятии нет. На подобных условиях находится и главный герой. Он с первых страниц претерпевал нужду. Его успокаивало единственное — не мыслил иной возможности, готовый терпеть унижение ради собственного надела. После войны главный герой продолжит трудиться, в прежней мере мечтая срыть холм, мешающий солнечным лучам попадать на участок. Он будет работать на хозяина бесплатно, толком не находя времени заниматься собственным наделом. Проще сравнить с условиями феодализма, имеющими полное сходство.

Что до русских, главный герой повествования относился к ним спокойно. Ежели его спрашивали: сколько убил русских? Он отмалчивался. Стоило начать спрашивать основательнее, главный герой пускал в ход кулаки, готовый бить всякого, кто будет ему напоминать о войне. Неважно, против кого должны воевать финны, их владения не должны пострадать. Потому и понимал главный герой у Эльмара Грина — быть обязанным хозяину он должен, но всё равно настанет момент, дающий ему право забрать землю в личное пользование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алексей Н. Толстой «Хмурое утро» (1941)

Толстой Хмурое утро

Цикл «Хождение по мукам» | Книга №3

Продолжать писать про события Гражданской войны Алексей Толстой посчитал обязательным. Прошло более десяти лет с работы над «Восемнадцатым годом», совсем недавно закончено повествование «Хлеб» (про оборону Царицына). Но, разве всё сказано о Царицыне? Толстой посчитал необходимым расширить личное понимание происходивших тогда событий. Теперь уже практически не осталось необходимости рассказывать в духе беллетристики. Отнюдь, Толстой брался сообщать историю, вроде того варианта её подачи, каким отметился Николай Карамзин при создании первых томов «Истории государства Российского», то есть давая информацию по происходившим процессам, постоянно сбиваясь на беллетристическую форму подачи материала.

Для начала даётся вводная о творившемся в стране беспределе. Тогда людей убивали, нисколько не испытывая мук совести. Наоборот, планируя совершить нападение на тот же поезд, полагалось полностью вырезать всех, кто встретится в вагонах. Считалось недопустимым оставлять свидетелей произошедшего. Но ограбление поездов — малая составляющая кровавых событий. Ни о каких пленных речи и не шло. Этого не требовалось. Зачем брать пленных, если повсеместно творился разбой, без каких-либо определённых целей, кроме желания хоть чем-то заняться, к тому же кое-чем разжившись.

Отстранённые разговоры постоянно будут подводиться к событиям вокруг и внутри Царицына. Этот город за три года выдержит четыре штурма. Трижды Красная Армия будет успешно отражать нападения белых, вынуждено после оставит, чтобы впоследствии уже окончательно выбить противника из города. Об этом следовало как-то повествовать. Учитывая периодичность совершаемых штурмов, в другое время происходили иные события, так или иначе приводящие к попытке взять город белыми.

Что делали белые? Толстой не лукавствует. Когда казаки заходили в станицу, сразу устраивали разборки с населением, пытаясь выяснить, кто питает симпатии к большевикам. За малейшее подозрение в причастности — жестоко пороли, невзирая на пол. Может потому Толстой посчитал нужным описать порку женщины, представив в виде особо постыдного действия, чего казаки никак не гнушались, считая ими совершаемое правильным.

Другая тема — случившаяся в Германии революция. Как об этом не говорить? В ещё одной стране движение социалистов одержало верх. Значит, белое движение будет получать меньше помощи. Может теперь немцы станут помогать Красной Армии, либо сами большевики, стоит им подавить белых, отправятся в Германию. Рассуждать есть о чём, знать бы о будущем наперёд. Толстой его, конечно, знает, чего не скажешь об участниках Гражданской войны.

Задействовать Толстой постарался и знаменитых деятелей того периода — Нестора Махно и Семёна Будённого. Особенно интересовало развитие отношений между Махно и движением красных, известное своей непостоянностью. Если Нестор на первых порах имел намерение поддерживать большевиков, к середине 1919 года данное намерение ослабло, вследствие чего не могло быть союзнических отношений. Однако, Махно то и дело вступал с красными в договорённости, всячески стараясь воспользоваться возможностью обособить Украину, для чего ему в той же мере приходилось бороться с белыми, но и сдерживать интервенцию.

Как же это всё отражается на страницах «Хмурого утра»? Горячие головы склонны находить соответствие былого и настоящего, что и служит причиной превозносить талант Толстого, умело показавшего в нужных словах происходившие процессы. И это всегда так, когда между Украинским краем и Российской территорией происходит недопонимание обоюдных стремлений и желаний. В такие моменты произведение Толстого помогает понять настоящее в разрезе прошлого. Только следует ли именно за это оценивать художественное произведение? Или… «Хмурое утро» способно считаться за монографию по одному из периодов Гражданской войны?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вячеслав Шишков «Емельян Пугачёв. Книга II» (1939-44)

Шишков Емельян Пугачёв

Для читателя так и останется непонятным, почему Шишков никак не отразил в повествовании русско-турецкую войну, начавшуюся за пять лет до пугачёвского бунта и законченную во время этого крестьянского восстания. Давая, как принято думать, широкую картину жизни Империи, описывая будни императрицы Екатерины, казацкого стана и боевые действия в пределах Оренбурга, Шишков словно забыл о важном, вследствие чего нельзя было воспротивиться помыслам Пугачёва. Основные силы Империи защищали границы по западным рубежам от севера до юга, причём на юге, в сопредельных с Османской империей землях и водах, разворачивались масштабные боевые действия. Вместо этого, читатель видит слегка обеспокоенную императрицу, волнующуюся за яицкий казацкий стан, где повадился куражиться Емелька. Видит читатель и Емельяна Ивановича, продолжавшего щедрой рукой раздавать чины да обещать благости, стоит ему взять Оренбург, после чего все города покорятся, включая Москву.

Но нельзя отказываться от главной повествовательной линии — объяснять скудоумие бар. Не столько императрица повинна в бедах народа, сколько дворяне. Вот их и нужно уничтожать, причём поголовно. Толку от бар нет на Руси, совсем они землю под ногами ощущать перестали. Птичек заморских приобретают, изысканным словам обучают, хотя лучше бы дали право птицам матом выражаться. Помимо пернатых, повадились дворяне негров приобретать, больше на потеху. Разве своих крепостных для данной цели им не хватало? Снова забыв про Пугачёва, Шишков расскажет про приключения графа Калиостро в России, дополнительно сообщит, как презрительно к данному авантюристу относилась Екатерина.

Кто ещё был связан с пугачёвским бунтом? Любопытствующий знает, ежели знаком с биографией Ивана Крылова, что детство баснописца как раз пришлось на разгар бунта, коснувшегося его семьи: Иван видел погромы лично, застал и убийство отца. Об этом Шишков посчитал нужным подробно написать. Вместо описания ярких сцен из той же русско-турецкой войны, где так и не становилось ясно, когда будет достигнуто мирное соглашение.

Показывает Шишков артельщиков — простых мужиков. Шли они пожаловаться на зверства помещиков, не дававших им жить спокойно, трудиться на совесть. Двигались прямиком к дворцу императрицы, стояли на коленях перед окнами и ждали её появления. Может Екатерина и проявила бы к ним внимание, но артельщиков старались отвадить, чтобы они не беспокоили императрицу. Шишков давал ясно понять, почему всё сильнее закреплялось мнение о бесчеловечности именно бар. Свои преступления они покрывали всеми средствами, никак не позволяя донести про их деяния. Впрочем, артельщики должны были знать об указе Екатерины, согласно которому: строго запрещалось жаловаться на помещиков — за это полагалось суровое наказание.

Значительная часть второй половины книги — описание подготовки к боевым действиям и они сами. Объяснялось, почему, всего тридцать лет назад, было выстроено столько крепостей в пределах Оренбурга. И давалось представление — не будь их, Пугачёв мог действовать вольготнее. Ему-то и требовалось всего лишь дойти до Оренбурга, взять его в осаду, после чего он окончательно будет признан за настоящего императора Петра III, нисколько не почившего. И быть восстанию успешным, не отправь императрица войска, способные оказать действенное сопротивление.

Оставалось Шишкову написать третью книгу, в которой он покажет подавление пугачёвского бунта. Это уже и без того казалось явным. Не сможет Пугачёв противостоять регулярной армии, какую бы поддержку он себе не находил в лице казаков. Всё-таки, поддерживали его люди не из-за личного пристрастия, а сугубо из желания расправиться с опостылевшими им барами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Якуб Колас — Стихи на Сталинскую премию (1941-45)

Якуб Колас Стихи на Сталинскую премию

История говорит — первый удар пришёлся на Брест, а потом уже на все земли окрест. Через Белоруссию иго немецкое на Советский Союз пришло, немецкое племя подминало под себя всё, что могло. Без жалости, быстро, продвигаясь спешно вперёд, не выпуская белорусов из лесов и болот. Но белорусы сами уходили в глухие края, сопротивляясь до последнего, Красной Армии ожидая войска. Поэт Якуб Колас разделял беду народа своего вдали, он должен был уйти с белорусской земли. Провёл войну в Подмосковье, в Ташкенте был затем, при этом всегда рядом с белорусом вне дома стен. Тогда каждый белорус за белоруса переживал, освобождения Белоруссии всякий из них ожидал. Тем жили, благо от немца отбиться удалось, нового времени звезды свечение зажглось.

«Моему другу» в 1941 году Якуб Колас писал, с ним когда-то где только в родных местах не бывал. Грустно о том вспоминать, съедает душу тоска, хотя суть дней военных предельно проста. Куда не иди, боль испытать придётся везде. Иначе не бывает на войне! В том же году Якуб Колас немцев с тевтонскими хладными тварями сравнил, чей шаг копытом белорусов придавил. «Голосом земли» он то стихотворение назвал, о страданиях родного края горечь передавал.

Годом спустя Якуб Колас предвещал грядущие пожары. Стихотворением «На запад» он говорил про хмары. Тучи, а может облака, движутся туда, куда должны пойти Красной Армии войска. Этому быть, иному не суждено случиться, белорусам пора бы уже от немца освободиться.

В 1943 году красоты Узбекистана приходилось воспевать, к рекам обращаться, их течению внимать. Написал Якуб Колас стихотворение «Салар», как пышет над рекою жар. Суровое пекло, но край сей хлебным считался с давних пор. Может прохлада приходила с рядом расположенных гор? Что до того, Якуб Колас печален, каждый день его жизни отравлен. Красив Салар, прекрасен горизонт, сравним с ним любой греческий пролив-понт. Да край родной ему всегда приятнее увидеть вновь, оттого и бурлит внутри поэта кровь. Опередить судьбу не получится, приходится ждать, на берегу того же Салара дни, рядом с ним проведённые, считать.

И вот 1944 год, Красная Армия набирает ход. Нет преград у советского воина на пути, всюду он сможет пройти. Остановки временны, ничему не устоять, будет Красная Армия и впредь побеждать. «Дорогой славы» советский воин идёт, вражеские стяги на пути сметёт. Осталось не долго, радостью переполняется каждый миг. Даже думается, писал Якуб Колас набело, нисколько не в черновик. Есть ещё стихотворение «Родной путь», оставим без внимания его. Оно существует, но видел его из потомков мало кто.

В 1945 году стихотворение «Майские дни» — отразил Якуб Колас впечатления свои. Первое мая для него, отныне, лучший праздник из всех, ведь Красная Армия пожала полный успех. Но первое мая и напоминание о былом, отправлено, всё прежде близкое к сердцу, на слом. Опустошена Белоруссия, осиротела от потерь она. Унесла многое и многих война. Кругом развалины, а сердцу больно от выгоревших поселений и хат, неужели, совсем недавно, каждый белорус был немецким пожаром объят? Грусти нужно сбавить накал, Советский Союз победителем в минувшей войне стал.

Что до белорусской поэзии — она самобытна поныне. Живёт она в каждого русского и белоруса сыне. Понятна без перевода, усвоит её и сын украинского края, слова языка интуитивно понимая. То осознавали и в то верили люди былых времён. Хорошо, в их стихах о единстве народов прочтём.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аветик Исаакян — Стихи на Сталинскую премию (1906-42)

Исаакян Стихи на Сталинскую премию

Бурным будет всякий век, пока жив и дышит человек. Пока к чему-то стремится, не сможет от забот о дне насущном он забыться. И будет так всегда, неистребимо стремление лучшего добиться. Да вот беда, иной порой в мечтах назад приходится возвратиться. Как бы не звучала правда бытия, на неё не обращают внимания молодые сердца. Желает человек перемен, прочего не видя перед собой, оттого и не доволен он всем, как не доволен судьбой. Бороться постоянно — вот человеческий удел, только этим человек постоянно жить хотел. Революционными порывами существовал и Аветик Исаакян, не видел в том правды обман. К тридцати он встретил первую подлинную революцию 1905 года, возжаждать мог уже тогда право власти для народа.

«Сердце моё на вершинах гор» (1906) — говорил поэт. С гор от слал революционерам привет. Бушевала стихия, трепетали сердца, словно разверзалось небо и начиналась война. Так описывал Аветик революционеров борьбу, будто обращался с речью к бойцу. Немудрено перепутать, если не знать, когда написан стих, больно поэтический слог задорен и лих. Но сам Аветик не в борьбе, он и правда в горах, оттуда шлёт послание, пускай на словах. Буря будет, должен перелом наступить, пока же сердцем с борцами Аветик продолжал быть.

С гор царская власть попросила поэта сойти, уехать из страны он должен, где место для жизни найти. Потому, «Моей Родине» (1926) Аветик из Венеции писал. Айастан, у него отнятый, он вспоминал. Горькую слезу проливал от тоски, будто не сможет дорогу к дому больше найти.

Но вот год 1939, Аветик вернулся в Советский Союз, знал он уже — какой правит государством муж. «Великому Сталину» поэт писал обращение, вызывавшее у него воодушевление. Мудрым вождём Сталина Аветик называл, может оттого, что дланью тот его не карал. Вот и верил Аветик, Сталин к победе ведёт советский народ, и к победе обязательно он приведёт. Зажёг Сталин священный огонь в сердцах людей. Давал пример всякому он жизнью своей.

«Бранный клик», он же «Боевой клич» (1941) — с супостатом призыв биться. И вновь Аветик вдалеке, в Ессентуках он предпочитал тогда находиться. Знает поэт — нет более вольной страны, чем Советский Союз. Не потерпит народ над собою чуждой ему идеологии груз. Нужно находить силы для борьбы, дабы изгнать супостата. Обязательно придёт немцу за опрометчивый поступок расплата. Аветик поможет, насколько хватит его говорить, стихами он сможет воинов Красной Армии вдохновить.

Общая эта, «Наша борьба» (1942), уверялся поэт. Он наглостью немца сильно задет. Не должен супостат топтать святыни советской земли, а если топчет, в памяти пусть пострается эпизоды прошлого найти. Не раз приходил с оружием воин, ни с чем уходил, его славянин по рукам больно бил. Устоят и ныне твердыни, для того возведены, смогут пережить дни данной войны.

В апреле сорок второго пал товарищ — славный Армении сын, «Вечной памяти С. Г. Загияна» у Аветика прочитаем, минуту помолчим. В жаркой битве довелось побывать, рубился с врагом до смертельных ран, щитом прикрывал он многих, но всё-таки погиб сам. Уверился Аветик, за такой подвиг Армения благодарна должна быть, она будет цвести, сможет ещё сынов храбрых народить.

За эти стихи Аветик Сталинскую премию получил, о разном рифмы слагал, но уважаем и почитаем тогда был: за призыв к борьбе, за веру в успех, за отражение собственных и Советского Союза вех.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Микола Бажан «Клятва» (1941), «Сталинградская тетрадь» (1942-43)

Микола Бажан Стихотворения

Немец напал на Советский Союз, встали на защиту русский, украинец, белорус. Вместе отпор дадут врагу. Совместно выдержат войну. В том уверен Микола Бажан был, стихотворение в сорок первый год он о том сочинил. Назвал «Клятвой» — её каждый житель страны приносил. Каждый знал — будет биться до полного упадка сил. Нельзя позволить, чтобы немец восторжествовал. Наоборот, надо дождаться, дабы немец на колени перед советским народом встал. Тому быть, потому такая клятва даётся, слезами немцу его агрессия отольётся.

Есть цикл стихотворений — «Сталинградская тетрадь». О переломном в войне моменте, ещё в сорок втором году, начал Микола писать. Он видел дела города, славные до нападения на него, город работал на победу, не жалея ничего. Танки шли из Сталинграда на войну, навлекая на город злую судьбу. Стихотворением «Накануне» Бажан ещё не видел должного свершиться, к надежде на благостный исход он предлагал присоединиться.

Битва под Сталинградом должна случиться, стягивались к городу войска. В окрестностях города, говорил Бажан, бабка жила. Мимо её дома проходили солдаты, видели её лицо, зная и веря, испытала старая женщина многое, если не всё. За эту женщину нужно город от врага уберечь, поднять на супостата ружьё, штык, даже меч. «Возле хаты» той женщины клятва раздавалась победить, сколько бы голов не пришлось в битве за Сталинград сложить.

В стихотворении «Дорога» Бажан войск долгое стягивание отразил, три месяца к позициям сталинградским военный люд подходил. Ехали танки, солдаты шли, три месяца пыль не касалась земли.

И вот переправа, немец прицельно бил. Сколько он людей погубил? Это Бажан стихотворением «На переправе» отразил. Падали снаряды с неба, судьба жестокой казалась, смерть воспринималась случайной, понимал каждый буквально — мгновения жить ему оставалось. Спать не получалось, никто не хотел погибать во сне. Тяжело приходилось людям на той жестокой войне.

Об этом же стихотворение «На берегу», всё происходило словно на бегу. Снаряды с неба, крик буксира: корабль на две части разломило. И крики женщины, она тонет в реке. Где бы помощь найти… где? Один солдат, что слышал её зов, помочь оказался готов. Кинулся в воду, вынес на руках, и нёс её по берегу, вскоре окровавленным став. Из-за чего людям погибать на войне суждено, клятву солдат давал — деяние немца будет пресечено.

Как же охарактеризовать изложения Бажана стиль? Не описывает он пределы окружающих человека миль. Не смотрит сторонним взглядом, не чужие чувства представляет. Нет, словно Бажан стихами дела конкретных людей отображает. Определённый солдат, пусть без имени остаться должен он, но как раз о его поступках в стихах Бажана прочтём. Например, узнаем, как «На командном пункте» ситуация обстояла. Обязательно надо, чтобы это страна советская знала.

Или вот — яркая картина, «В яру» происходил бой. Увлекал солдат читателя за собой. Заходили в каждую хату, гранату сперва в помещение бросая, крики немца слыша, врывались внутрь, его тело кромсая. В злобе приходилось биться с врагом, и если бить крепко, то хоть по морде сапогом.

В сорок третьем случилось долгожданное — «Прорыв». Идти теперь вперёд, про тяготы прежних дней забыв. Уже не тигров предстояло из Сталинграда выбивать, стадом серых мышей немцев отныне предстояло воспринимать.

Стихотворением «Битва» Бажан и вовсе немца перестал за супостата считать, хоть сколь достойного с советским народом биться. Для Миколы они — фашистский пьяный сброд, гитлеровской сволочи орава, которой предстоит в Европе в норы забиться. Гнать этих головорезов, набранных в Европе, вон. Нанести им соразмерный, как Советскому Союзу, урон.

Становилось ясно, дует «Ветер с Востока», осталось освобождения Украины дождаться срока. Этому быть, путь бежит немец, пока в крови не утоп, отныне в Европе начнётся Советский потоп.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Микола Бажан «Даниил Галицкий» (1942)

Микола Бажан Стихотворения

Если с немцами война, как быть? Понятно, агрессию супостата следует отбить. Но требуется для того призывать и во имя прежних дел, не раз раньше немец от славян поражение терпел. Потерпит снова, то твёрдо знает всякий народ, на территории Советского Союза который живёт. Можно вспомнить подвиги Невского Александра, князя земель новгородских, бившего супостата, хоть тех же рыцарей тевтонских. Но то пример для восприятия русских людей, чьи предки в тот век стонали от монгольских цепей. Для украинцев есть пример иной — князь Галиции Даниил, с не менее славной судьбой. Даниил не просто князем своих земель был, титул короля Руси от гордо носил. И пусть стонали он монгольских ударов края, восточнее Галиции бывшие, во владения Даниила тогда не входившие, всё равно славить украинец заслуги Даниила станет, особенно сейчас, в период очередной немецкой агрессии, то делать сын Украины не перестанет.

Во времена Даниила пруссы силу обрели, трепетали все, на чьи земли они шли. Грабежом торбу ненасытную наполняли, иного словно они и не знали. Опустошить успели край Ливонский, к Литве пощады не имели, теперь к Галиции приближались, обладать славянами они захотели. Тому не бывать, будет отбит супостат, галицкий князь сам на поле боя выйти окажется рад. То есть всё происходило, согласно представлений о былом, подобных историй в схожем описании много где в памятниках прошлого прочтём.

Микола Бажан преследовал иную цель. Для него, во-первых, немец — зверь. Во-вторых, нет различия среди славян. Русский или украинец — под ними единый народ дан. Именно славяне, не кто-то другой, поскольку славяне сильны оказываются ровно до поры той, пока они сдерживают порывы к вражде, когда готовы общим выступить фронтом на врага, только в такие моменты воля славян и сильна. Красиво сказано, хоть ранее такого не бывало, редко среди славян дружба возникала. В советское время иное случилось совсем, теперь, чего прежде не возникало, объединение не вызывало проблем. Оказалось возможным сплотить украинца, белоруса и русского в одну рать. Более того, сплотить получилось и тех, с кем приходилось всегда воевать. Так широко Бажан смотреть не старался, он самим фактом соединения сил славян наслаждался.

Что до немцев, они у Бажана в стихах чрезмерно жадны, жаждут непременно со славянскими князьями вражды. Не всегда они нападали, и не всегда открыто грабили, недаром их деяния потомки ославили. Хитрые купцы от пруссов обирали славян, лживый священник от пруссов тем же занимался сам. Галицию поразить проказа идей окатоличенной Европы успела. Как же Галиция противостояла? О том Бажан не всё расскажет: вот в чём дело.

Да, славен князь Даниил, не давший край отца на части разорвать, долгие годы он вынужден был за него воевать. Справлялся он с проблемой внутренней, внешнюю одолевать хватало сил. Благо, монгольский кочевник его тогда не покорил. Пройдись орда по Галиции, не о чем стало бы говорить. Как известно, монголам власть собственную предстояло делить. Так зачем отвлекаться на посторонний разговор, стало важнее обсудить — как скоро немцам дать достойный отпор. Хватит трепетать и позволять Украины землю топтать, должны всем Союзом на немцев навалиться: бить помогать.

Немцев отправили восвояси, не дело им славянскими землями владеть. Ни в дне вчерашнем, ни в сегодняшнем, ни впредь. Такого не свершится, иначе, почему бы и нет, окончится счёт отведённых планете на существование лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вера Инбер «Ленинградский дневник» (1941-46)

Инбер Ленинградский дневник

Вторая Мировая война — странная война. В том плане, что её дают для представления в качестве жестокого сражения, прежде никогда не бывалого. Вторая Мировая война — ещё и не гуманная война, учитывая проводимые учёными Третьего Рейха эксперименты, и, особенно, газовые камеры, в которых массово убивали людей. Но так ли это? В чём отличие от той же Первой Мировой войны, когда повсеместно применялись боевые отравляющие вещества? Фотографии тех времён напоминают ожидаемое будущее — люди в противогазах, за которыми на горизонте поднимается облако ядовитых химических соединений. Так и хочется спросить, отчего с Ленинградом немецкое командование не поступило сходным образом? Разве только сказать, будто проявило гуманность. Вера Инбер об этом тоже задумывалась, только вот никто не травил Ленинград, продолжая удерживать в глубоком кольце осады. Порою на двести километров от города никого не было, но всё-таки ленинградцам приходилось страдать, им не могли доставить пропитание.

Вера Инбер могла и прежде наполнять дневник. С августа 1941 года записи стали выделяться отдельно. Война казалась приближающейся к Ленинграду: по ночам на горизонте возникали вспышки от далёких воздушных боёв, начиналась эвакуация, вместе с тем в город пришёл поток раненных. Вера Инбер принимала участие в операциях, она видела множество осколочных ран. В сентябре Ленинград был окружён — началась блокада города. Сам «Ленинградский дневник» имеет и другое название — «Почти три года». Такое количество времени продлилась блокада — если говорить точно, то восемьсот семьдесят один день.

С января 1942 года люди начали умирать от голода. Жителям не хватало того количества пропитания, которое выделялось. Если же нормы поднимали, это не означало, будто на следующий день их не урежут вдвое. Не было ленинградца, не напоминавшего внешним видом скелета. В самом город всё больше возникало пожаров, чаще случавшихся от постоянных авианалётов. Но ещё чаще пожары возникали из-за перевозимых трупов, запах которых скрывали тлеющими ватниками. Вот те ватники и становились причиной пожаров.

Сама Вера Инбер жила культурной жизнью. Досуг она заполняла личным творчеством, посещением симфонических выступлений, читала людям «Пулковский меридиан», с оным выступая на заводах.

С того же 1942 года ленинградцев интересуют мировые новости. Они узнают про бомбардировки британцами Мюнхена, про неудачи немецких соединений в Африке, печалились от успехов Третьего Рейха во Франции. Вместе с тем, ленинградцы знали про успешные действия под Москвой, становилось известно про Сталинград. А когда начнутся успехи в отражении немцев под Ленинградом — появится надежда на скорое избавление от мучительного ожидания освобождения.

Вскоре Вера Инбер и вовсе улетит на самолёте в Москву, немного погодя вернувшись обратно. Вроде бы Ленинград не должен был продолжать страдать, но немецкие бомбардировщики совершали налёты даже чаще, чем то они делали в блокаду.

Понимать «Ленинградский дневник» лучше вместе с поэмой «Пулковский меридиан», тогда создастся в меру полная картина, пусть Вера Инбер и не настолько подробно описывала будни блокады, как того могло желаться читателю. Нет, Вера Инбер писала о происходившем с нею, о некоторых тяготах жителей, про новости извне и про собственную культурную деятельность. Так оно и должно быть. Во всяком случае, «Ленинградский дневник» не обязательно было публиковать, он мог остаться личным свидетельством о пережитом. Мало ли таких записок вели ленинградцы в блокаду… о многих просто ничего так и не стало известно. Может и никогда не станет, если потомки не решатся на их публикацию, либо то сделают другие люди, не посчитавшись с волей уже умерших авторов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 6 7 8 9 10 15