trounin.ru

До конца года Булгаков продолжал публиковаться в «Гудке», если не считать рассказов, размещённых на страницах изданий «Медицинский работник» и «Красная панорама», озаглавленных «Записками юного врача». О том стоит говорить отдельно. Это не значит, будто Михаил более нигде не писал на медицинскую тематику. Тот же «Гудок» соглашался размещать на страницах истории о болезных людях. Допустим, «Летучий голландец» повествует о человеке, обивавшем пороги санаториев страны, желая излечиться от неведомой хвори. Всюду его признавали прибывшим не по профилю лечебного учреждения. Облетев Советское государство от края до края, сей человек наконец-то узнает истинный диагноз, который никому не под силу вылечить. Да и как вылечить смертельно больного человека, чья кончина наступит в глубокой старости, ибо он абсолютно здоров.

В другой истории на тему медицины «Мёртвые ходят» читатель узнает о странных порядках, наведённых в одном отдельно взятом пункте работающим там фельдшером. Ему некогда ходить по домам, дабы осматривать трупы и выдавать похоронные справки. Он попросил доставлять тела мертвецов прямо к нему на рабочее место. Вот и шла процессия через учреждение, пугая окружающих гробом. Случилось однажды придти к фельдшеру одинокому человеку, собирающемуся на следующий день умирать. Его никто не сможет доставить для освидетельствования, поэтому просит выдать справку заранее. Разве фельдшер откажет? Выхода другого нет — нельзя нарушать заведённые им порядки.

Рассказ «Паршивый тип» поддерживал взятую Булгаковым идею описывать занимательные случаи с медиками и пациентами. На очереди оказался прохиндей, пиявка на теле пролетариата и несомненный люмпен, мешающий построить общество добропорядочных людей. Он не хотел работать, поэтому придумывал заболевания, получая денежные средства на лечение. Заработок он тратил на личные нужды, чаще пропивая. Сей гражданин мог наглотаться собственной крови, искалечиться или совершить иной акт насилия над собой, получая ему полагающуюся помощь. Описывая подобного типа, Булгаков не только показал наглость отдельных личностей, но и дал убеждение, как к ним следует относиться. Насколько бы гуманной не являлась медицина, определённым людям следует отказать в помощи, дабы уже тем оказать воспитательный эффект.

К сожалению, парша на совести не поддаётся излечению. Если человек не желает жить в согласии с обществом, его нужно принудительно лечить. Поступая иначе, готовишь почву для революций. Конечно, действовать против воли человека нельзя, но взирать на страдания людей, лишённых возможности оказать сопротивление деклассированным элементам всё-таки следует. Покуда ничего не предпринимается, Михаил предложил ознакомиться со страданиями женщин, вынужденных терпеть будто бы безобидную мужскую привычку пропивать денежные средства, под благовидным предлогом необходимости отметить. «Страдалец-папаша» много вытерпел, готовясь к рождению ребёнка, промотав данные по такому поводу государством восемнадцать рублей. На какие деньги ставить на ноги ребёнка? На оставшиеся копейки, которых было слишком мало, чтобы на что-нибудь ещё потратить. Тут как при игре в карты обязательно следует выражаться «Благим матом» : без крепких слов не обойтись.

Общество невнимательно к происходящим с ним процессам. Всё делается спустя рукава. В мыслях о результате забывается необходимость подумать о начальных действиях. Если ребёнок начинает жизнь с нескольких копеек, обделённый праздным папашей, то всякий коллектив стремится подойти ближе к решению насущных проблем, создавая преграду в виде чрезмерной спешки. «Не те брюки»: скажет Булгаков. Всему начало — первые строки любого взятого для обсуждения договора. Не ознакомившись с типовым текстом, не знаешь, к чему после придёшь. Оказывается так, что всё сделано зря, тогда как следовало подходить к делу с толком и расстановкой, не допуская спешки.

Как-то на некой железнодорожной станции оказался «Динамит!!!». Истратив часть на борьбу со льдом, не знали, куда деть оставшееся. Отправить на соседние станции не получится — там такая же проблема. Остаётся наводить суровые порядки: запретить курить, шуметь и введя множество других ограничений. Может Михаил пошутил? Нигде не было подобной истории, раз всё настолько критично представлено. Или этим Булгаков показал безразличие власти к проблемам отдельных структур? Будто бы со своими проблемами следует разбираться самостоятельно.

Видимо так. «Горемыка-Всеволод» поддерживает заданное прежним очерком повествование. Человек желает учиться, имеет соответствующие знания, готов поступить в любое учреждение, способное подготовить из него специалиста. Беда в том, что поступающих излишне много. Светлая голова не поможет пробиться через бюрократов, умело теряющих поданные тобой бумаги. И снова документы потеряны, и снова Всеволод проводит год вне способности найти применение способностям. А может чего-то всё-таки не хватало?

Любая проблема решается с помощью алкоголя! Стоило сказать о буфете одной из станций про имеющиеся там шестидесятиградусные напитки, как превратилась в «Ликующий вокзал». Пассажиры специально ехали так, чтобы проехать через него. Потому светлая голова всегда найдёт выход из затруднительной ситуации, нужно лишь грамотно подходить к разрешению проблем. И подходить аккуратно, не как в фельетоне «Сентиментальный водолей». Слишком умные слова выбивают почву из-под ног коллектива, готового обидеться, принимая лестные слова за с хитростью сказанное оскорбление.

Всякие люди случаются. Кто-то думает правильно, а кто-то применяет для мыслительного процесса явно не мозги, скорее то, «На чём сидят люди». Кто догадался разместить страхкассу на втором этаже? Её услугами пользуются преимущественно инвалиды. Вспоминая о постигших страну недавних войнах, имеющих физические недостатки в государстве довольно много. Будем думать, укор Булгакова дошёл по адресу, и страхкасса была перенесена этажом ниже.

О хитрости ещё раз следует рассказать. «Вода жизни» — краеугольный объект мировоззрения русского человека. Да, речь снова о нём. Михаилу стало известно о дельце, продававшем рядом с вокзалом алкоголь. Чтобы дело шло лучше, имелось обязательное условие покупать закуску. В чём же затруднение? В качестве закуски предлагались хозтовары и прочая несъедобная утварь. Посему, бери ситец, свечи или мыло, иначе не видать тебе воды жизни.

Последним очерком 1925 года стал фельетон «Чемпион мира», после которого Булгаков прекратит написание коротких историй до апреля. О чём же он написал? О возмущениях трудового народа, выступающего против популизма. Самым главным непониманием рабочих является формулировка о перевыполнении плана на любое количество процентов более ста. Всякий образованный человек понимает, сколько не сделай, всё равно это уложится в сто процентов, так как иначе быть не может. Коли речь о дополнительных процентах, то следует о них говорить отдельно. Зачем же показывать математическую неграмотность. Таких популистов трудовой народ терпеть не станет, ежели сами не понимают, о чём взялись говорить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Путешествие по Крыму» началось. Сперва вагон, соседи. После Коктебель. Путеводители правы оказались во всём: не комильфо. Зачем же Михаил жаловался прежде на тёплое пиво и малое количество трамваев, тогда как на полуострове это заменяется иными малоприятными местными особенностями, проистекающими из русских национальных традиций. Не найдя применения организму, ибо не болел мочекаменной болезнью, Булгаков перебрался в Ялту. Путеводители не врут вдвойне, поскольку там хуже втройне: непомерно высокие цены при низком качестве услуг и товаров, платный городской пляж замусорен и заплёван. Далее посетил Ливадию, вспоминал Чехова. И вот решил добраться на машине до Севастополя. В очередной раз подивился человеческой смекалке. Предоставленный ему автомобиль состоял из деталей, где все они были взяты из разных транспортных средств. Теперь понятно, почему посещение Крыма не доставило радости Михаилу.

Остальные августовские произведения Булгаков старался сделать цельными, основательно о чём-то определённом рассказывая. «Гудок» принимал их к публикации, хотя ранее такого рода литературные труды приходилось публиковать в других периодических изданиях. Как не разместить на страницах такие истории? Слог Михаила становился лучше от фельетона к фельетону. Обыденное событие теперь превращалось в уникальное происшествие, требующее обязательного морализаторства. Как пример — фельетон «Когда мёртвые встают из гробов». Надо же такому случиться, чтобы похороненный ребёнок ожил. Разумному читателю понятно, что если жив, значит и не умирал. Остаётся понять, как всё началось и почему именно так закончилось. Может получится объяснить выдаваемыми денежными средствами на погребение? Но ведь все справки официально подтвердили смерть ребёнка. Следовательно, причина другая. Впрочем, каждая мистическая история действительно имеет в основании банальное событие.

«Гудок» удивил читателя снова на следующий день, дав на страницах место для публикации короткой пьесы «Кулак бухгалтера», повествующей на тему мужской агрессии в отношении женщин. Помощник главного бухгалтера ударил девушку-курьера, обвинив в чтении книг на работе. Она, создание хрупкое, воззвала к общественности… и получила порицание. Реальный ли случай рассказал читателю Михаил? Действительно, девушка от побоев не рассыпалась, лишь обрела синяк. Теперь с бухгалтера полагается дать ей медный пятак, чтобы избитая прикладывала к ушибленному месту, а потом вернула деньги, ещё и с процентами. Будем считать, Михаил призывал читателей «Гудка» к полемике, ожидая полных возмущения откликов.

Следующая провоцирующая на читательский гнев история называлась «Как на тёткины деньги местком подарок купил». Добропорядочная женщина согласилась исполнять порученные ей обязанности за небольшую плату. Честно отработала время, получила предложение выполнить иную сдельную работу, с чем согласилась. Когда пришла за оплатой труда, то тогда и оказалось, что местком подарок купил на ею заработанное. Советский читатель к этому моменту обязательно должен был негодовать, собираясь устроить разгром издательства, публикующего настолько опасные факты. Благо Булгаков знал, чем завершить историю, назидательно употребив слово «эксплуатация». Разумеется, за такое обвинение в Советском государстве живьём могли съест, посему местком сразу уступил и выплатил работнице полагающиеся за труд деньги.

Но не стоит считать, будто добросовестность — черта строителей социализма. Отнюдь, как ранее читатель убедился — проблем в обществе хватало. Газеты печатались на плохой бумаге, человек не всегда мог устроиться на работу, а значит и купить эти газеты, пускай и из низкокачественного материала. Имелись в стране пожарные. Данные товарищи точно никуда не торопились, особенно на «Пожар». Сперва всё сгорит дотла, после чего ответственных за тушение смогут добудиться и вызвать для проведения требуемых от них мероприятий.

Страницы издания «Заря Востока» Булгаков украсил рассказом «Таракан». Был какой-то особый смысл публиковать в ориентированной на восток периодике подобие алкогольного сумбура. В рассказанной читателю истории оказалось обилие странностей, частично связанных с особенностями сей стороны света. Человеку сумеют продать нож, ему бесполезный, потом введут в дурман азартной игрой. Может в том урок читателю — обращайте внимание на всякую мелочь, способную стать источником неизмеримо огромных проблем. Коли не был нужен нож — не следовало брать, каким образом его качества не станет описывать продавец, обязательно объяснив, почему без него никак нельзя обходиться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Создавая и без того короткие истории, Булгаков словно совершенствовался, находя возможность оказываться максимально кратким. Читателю периодики, особенно её развлекательного раздела, не требуется внимать пространным историям. Лучше, когда всё кратко и доходчиво рассказано. Пытаться понять те страницы творчества Михаила не получится, поскольку нельзя серьёзно разбирать краткие мгновения, не создавая на их основе те самые пространные истории, от написания которых писатель намеренно уходил. Поэтому остаётся пожелать знакомиться с предельно малыми произведениями Булгакова самостоятельно — они должны быть приравнены к результатам наблюдения за жизнью, не требующими обрамления сверх им данного.

В июне и июле 1925 года работы Булгакова публиковали периодические издания «Журналист», «Бузотёр» и ленинградская «Красная газета». Михаил пожелал рассказать читателю о наболевшем, для чего написал очерк «Караул!», будто бы от лица редактора, желающего искоренить определённый круг лиц, чьё творчество угрожает литературе. Возможно, в жалобах этого человека крылась неудовлетворённость, схожая с испытываемой Булгаковым. Не нравились ему и старые учебники для изучения иностранных языков, о чём он сказал в заметке «Шпрехен зи дейтч?». Всем провинившимся перед ним личностям следовало встать в хвост очереди, дабы поскорее принять полагающееся им наказание и быстрее выйти на свободу. Довольно грубо, но это наглядно понимается при знакомстве с фельетоном «Угрызаемый хвост», где, согласно сюжета, кассир пошёл сдаваться, встав в конец очереди, испытывая угрызения совести за проделанные финансовые операции.

Упоминать «Гудок» казалось бы лишним. Если о нём не сказать, читатель может подумать, будто Булгаков прекратил сотрудничество с этим изданием. Отнюдь, для того ещё не подошло время. Михаил продолжал радовать железнодорожную аудиторию журнала, делясь произведениями по тематике и обо всём прочем, чем мог позабавить уставших от трудов людей. И, надо сказать, «Гудок» — не рядовое печатное издание, а вполне сила, способная возвращать справедливость, когда в оной отказывают работникам железной дороги.

Кто виноват во всех неприятностях? Рабинович. Почему? О том рассказывается в коротких очерках «Двуликий Чемс». А если не Рабинович? Тогда пьяные. Разве? Короткие очерки под общим названием «Работа достигает 30 градусов» о том поясняют. Кто желает больше подобных очерков, могут ещё ознакомиться и с серией «Дрожжи и записки». Да, когда слова не получается связать в нечто весомое, приходится ограничиваться и таким материалом. Ведь нужно думать о пропитании. К тому же сомнительно, чтобы Булгаков серьёзно рассчитывал на внимание потомков к газетным публикациям, забываемым современниками почти сразу, стоило выйти свежему выпуску издания.

Качество бумаги у периодики было отвратительным. Это теперь можно точно установить, знакомясь с фельетоном «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Тут под запорожцами понимаются сотрудники, решившие обратить внимание начальства на общее неудовлетворение от многого, в том числе и от качества бумаги. Говорить о восприятии издания читателем не приходится, самим должно быть приятно держать очередной выпуск, но к нему даже приближаться не хочется.

На медицинскую тематику Михаил написал фельетоны «При исполнении святых обязанностей» и «Человек с градусником». Совсем скоро из-под пера выйдет цикл рассказов «Записки юного врача», пока же предстоит познакомиться с проблемами родильниц и служащих на железной дороге докторов. Оказывается, аврал на работе бывает и у медиков. Причём это случается не из-за наплыва пациентов, а по причине малого количества занятых специалистов. Разве допустимо иметь на предприятии одного доктора, вынужденного в спешном порядке осматривать сотрудников организации? Никакого внимательного подхода к пациентам не будет. Немудрено всё перепутать. Забыть градусник и того проще. Пусть потом помнят о внимательности такого доктора, от невнимательности ничего толкового никому не сказавшего и ничем не сумевшим помочь.

Раз пошла тема медицины, Булгаков посчитал необходимым написать короткое исследование «По поводу битья жён». Есть мнение, будто агрессия выходит из человека от неустроенности. Дай каждому хорошее рабочее место с приличной зарплатой, как тут же исчезнет домашнее насилие. Михаил в том усомнился. По его мнению, как не пытайся улучшить условия жизни, человек всё равно продолжит искать повод для выхода агрессии. Ежели где и искать причину, то в головах, позволяющих опускаться до подобного отношения к слабому полу. В любом случае следует знать, что советский гражданин не должен распускать руки! Ведь не «Негритянское происшествие» случилось с разбитыми лицами и покалеченными телами. Надо понимать, в каком обществе живёшь, куда такое общество движется.

Июль Михаил завершал в предвкушении поездки по Крыму. Как раз об этом он написал заметку в «Красную газету» под названием «Выбор курорта», далее положившую начало циклу очерков об испытанных в ходе путешествия впечатлениях. Ознакомившись с путеводителями, Булгаков намеревался отказаться от поездки в столь неблагоприятное место. Там нет полностью пресной воды, постоянно дуют ветра. Ещё и примечание имелось, как тяжело воздействует погода сего края на психику человека. Так бы и не поехал Михаил, не позови его друзья. И он поехал, чтобы убедиться в правоте путеводителей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1925 год складывался для Булгакова тяжёлым образом. Написанная в короткий срок повесть «Собачье сердце» не могла найти отклика в издательской среде, Михаил излишне прямо говорил о больных темах общества, не до конца продумав грамотность фантастической составляющей произведения. Требовалась большая аллегоричность, размывающая понимание конкретного времени действия, вроде того как был представлен «Багровый остров». Неудачно получилось и с «Белой гвардией», создаваемой на протяжении последних лет и опубликованной позже в эмигрантских кругах Европы, не считая первой части романа, увидевшей свет в журнале «Россия», через год закрытого. Поэтому Михаил продолжал трудиться в качестве фельетониста в «Гудке», питая надежду на лавры писателя значительнее, нежели ему могла дать периодика.

Обличительные заметки продолжали выходить с завидной регулярностью. Булгаков скорее описывал человеческие пороки, без которых советские граждане обойтись не могли. Разве могут женщины не поговорить о чём-то лично их касающемся? Пусть они позволяют людям обмениваться посланиями с помощью телеграфа, но и сами не прочь обсудить кажущееся им важным. И вот в руки рабкоров попались стенограммы тех сообщений, где «Неунывающие бодистки» были озабочены сущими нелепицами, делу процветания молодого государства никак не соответствуя. Остаётся пожурить за такой подход к рабочему процессу и выразить надежду на способность людей не проводить время в пустых разговорах.

«С наступлением темноты» можно пойти в кинотеатр, честно уплатить деньги и наслаждаться разворачивающимся действием. А если киномеханик заснёт, либо он окажется пьян? Тогда зрителю сидеть и внимать картину в невразумительном воспроизведении? Поэтому всегда допустимо внести «Ряд изумительных проектов», воплощающих человеческую способность создавать недоразумения. Будь то просьба о требовании к определённому цвету чернил для подписи, дабы сразу понимать, кто перед тобой, или разрешить ситуацию с вокзальным несознательным аппаратом, выдающим билеты вне зависимости от происхождения монеты, будь она хоть царская. Не ставить же человека наблюдать за сознательностью граждан.

В конце марта Булгаков испытывал душевный настрой, видимо посетив одно из мероприятий перед торжественным поздравлением женщин. По данному поводу Михаил написал рассказ «Праздник с сифилисом». Дело, между прочим, важное. Вдруг девушка соберётся выйти замуж, начнёт наводить красоту, вздумает высморкаться, а нос и отвалится, оставив на своём месте дырку. Во всём будет повинен сифилис. Заболеть им крайне легко, достаточно испить из одной бочки с его носителем. И как Булгаков это представил? Он заставил возмущаться всех, какой бы тема не являлась необходимой ко вниманию. Где ещё медицинский работник может проводить просветительскую работу с населением, как не на торжественных мероприятиях, где надо не только о радостных моментах говорить, но предупреждать о сложностях, из радостей как раз и вытекающих.

Забавными ситуациями о женском возмущении Михаил продолжил делиться в очерке «Банщица-Иван». Уж так случилось, что в банях случаются женские дни. Банщик всегда остаётся неизменным. Ему смотреть на девичьи прелести нет желания, он готов проклясть всё, лишь бы не допускать женщин в баню. Не из личных побуждений так думает, он желает уберечь государственное имущество от разграбления. Вдруг посетительница присвоит выданный инвентарь. Потому баню банщику покидать нельзя, как не красней перед ним женщины. Зато и он возмущается по тому поводу, не видя ничего побуждающего к стеснительности, ежели выполняет возложенные на него обязательства.

Фельетоны «О пользе алкоголизма» и «Свадьба с секретарями» обеляют тягу советского гражданина к алкоголю. Подумаешь, человек пьёт, порою спиваясь. Бывали на Руси люди, коим за пьянство памятник поставили. Не совсем за пьянство, конечно, они всего лишь сильно выпить любили. Читатель желает узнать имя героя? Ломоносов! Любил пить, памятник ему поставили. Чем не пример для следования по его пути?

Тем, кто сомневается, посвящается фельетон «Как Бутон женился». Если говорят нечто делать, особенно когда это исходит от начальства, надо смириться и выполнять. Пить алкоголь оно не предложит, зато женить может. Пусть невеста не блещет красотой, её способности не дают надежды на восполнение прочих услад. Откажешься, тогда начальство лишит зарплаты: придётся от голода умереть.

Осталось опять перейти на серьёзный лад. Разве для кого станет секретом, как тяжело обстояло дело с документацией и любовью бюрократии к собиранию лишних бумаг, нигде не требуемых, важных лишь для внутренней отчётности, а то и вовсе без всякого смысла. Почему не написать очерк «Буза с печатями», мог подумать Булгаков. Обязательно требуется оттиск печати, причём разборчивый. Не важно, если на документе это будет единственно понятное, иначе подлинность подтверждена быть не может. Михаил довёл ситуацию до абсурда. Ограничивалось бы всё только этим…

Худой на фельетоны май закончился с помощью одной короткой заметки, показывающей сложность принятия мышления новой власти старыми людьми, чьи головы не в состоянии усвоить богатую терминологией речь. Им требуется сказать простым языком. Отчего-то получается так, что добившись желаемого, власть скорее даст «Смычкой по черепу» старику, обвинив во всевозможных грехах, не желая нисходить до просьб нуждающегося в объяснении человека. Тут сарказм Булгакова касается и сомнения людей в им сообщаемых словах. Понимают ли ораторы, о чём взялись с жаром рассуждать?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Несмотря на литературное пробуждение, жизнь Куприна катилась к закату. Требовалось другим взглядом посмотреть на уходящие безвозвратно будни. Появилась необходимость поставить заключительные точки. Старость склоняла к юности, заставляя видеть пробуждение через настигающее угасание. Александр напишет «Жанету», закончит «Юнкеров», дополнив художественное наследие рядом рассказов: Фердинанд, Потерянное сердце, Ночь в лесу, Система, Гемма, Удод, Бредень, Вальдшнепы, Блондель, Ночная фиалка, Царёв гость из Наровчата, Ральф, Светлана и Последние рыцари.

За 1930 год написан только рассказ «Фердинанд». Манера Куприна всё более нисходила к обывательской. Он о чём-то размышлял, спонтанно порождая сюжеты. Говоря о видимом в бинокль перевёрнутом волке, коснулся событий начала работы в киевской газете, вспоминая о задержке выплат.

В 1931 уже два рассказа. «Потерянное сердце» возвращает читателя ко времени зарождения авиации, когда важным считалось покорить высоту. Лётчикам никак не удавалось превысить потолок в тысячу метров. Они сознательно шли на гибель, раз за разом устремляясь в небо. Проще было потерять сердце, нежели отказаться от продолжения сражения с воздушным пространством. И сердце теряли, уставая от борьбы, навсегда впадая в апатию, будто не желали покорять другие вершины, предпочитая оказаться сломленными, если не могли решиться повторить судьбу Икара.

Проще обстояло дело с «Ночью в лесу». Пока хозяин спит, из его владений доносится звук топора. Гораздо проще пойти на сделку с совестью, уступая бедным крестьянам дерево по малой цене, зато больше требуя с богатого покупателя. Так действительно проще, поскольку такая система всех устраивает.

Важно придти к согласию с собой и окружающими — к компромиссу. Договориться может и казино с игроками. Тот самый случай из Монте-Карло, затронутый в путевых заметках «Лазурные берега», ожил для читателя в виде рассказа «Система». Оказывается, обыгрывать игорные дома легко, достаточно действовать по определённой схеме. Логично предположить, что в определённый момент удачливому игроку запретят посещать стены заведения, придумав для того необходимое объяснение. Может быть принято решение для обоюдной выгоды. Например, игрок получает от казино каждый день двадцать франков, без права забирать выигрыш, но и не возвращаяя деньги, если их проигрывает.

Другие рассказы 1932 года в той же мере касались злостного отношения случая к человеку. Про драгоценные камни Куприн поведал в «Гемме», дополнив тягу к хорошей жизни произведением «Удод». Уже не казино, но тотализатор на ипподроме. Герой повествования сделает ставку на коня, победить которому суждено, если прочие лошади сойдут с дистанции. Пришедшие легко деньги всегда с той же лёгкостью уходят. Безусловно, легко уходят и деньги, заработанные тяжёлым трудом. Не о том желал рассказать Куприн. Схватив птицу счастья за хвост, держи карманы закрытыми, иначе создание фортуны унесёт удачу, прихватив всё благо, какое ты прежде имел.

В 1933 году Куприн был полностью погружён в написание «Жанеты» и «Юнкеров», всё остальное подвергая сумбурному изложению. «Бредень» — про рыбалку, «Вальдшнепы» — про охоту, «Блондель», — про цирк. «Ночной фиалкой» Александр показал возможное развитие событий в «Олесе», будь героиня истории с психическими отклонениями. И не скажешь, чтобы странное поведение девушки требовало объяснения, поскольку она не доставляла неудобств, всего лишь уходя из дома на долгое время, неизменно возвращаясь назад. Тайнам необходимо существовать, несмотря на желание людей знать всё без исключения о тех, кто их окружает.

Ещё одним рассказом Куприн напомнил читателю о родном ему Наровчате. Оказывается, он всегда был вне всякого упоминания, в том числе обходили его вниманием и карты. Единственное, чем жителям полагается хвастаться — случаем столетней давности. Некогда через Наровчат проезжал император Александр I, пострадавший от сломавшегося под ним ветхого моста. Пришлось государю остановиться, наблюдая за нравами местных жителей. Хорошо, снисходительным был император, не требуя наказать виновных в случившемся. Как итог, ветхий мост до сей поры калечит по нему проезжающих, и это несмотря на то, что «Царёв гость из Наровчата» после убеждал Александра I, будто злосчастную переправу снесли и построили взамен крепкую конструкцию из камня. Смотря вперёд, может оказаться, что тот самый ветхий мост так и стоит, пусть и прошло более двухсот лет.

Осталось совсем немного. Наступил последний год в художественных изыскания Куприна — 1934. Можно поделиться сентиментальными мотивами. Сперва был написан рассказ «Ральф» — об умном ирландском сеттере и его благородном до простоты хозяине. После рассказ «Светлана», позволивший Александру попрощаться со старыми друзьями, в особенности с греками Балаклавы. Куприн давно понял — не спрашивай людей, куда они направляются. Куда бы не шли — пусть идут. Если не будешь отвлекать, то дойдут быстрее и скорее вернутся назад.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать о чём-то былом, решил Куприн в 1929 году, беря за основу для повествования воспоминания или некие истории, которые он мог обработать в удобной для него манере. Без лишней оригинальности, зато ярким слогом, зажили предания ушедших дней. Не всегда полезные, но необходимые Александру для одолевавшего его желания создавать художественную литературу. Перечень написанного: Геро, Леандр и пастух, Ольга Сур, Четверо нищих, Домик, Дурной каламбур, Соловей, Мыс Гурон, Скрипка Паганини, Бальт, Типографская краска, Рахиль и Колесо времени.

В январе опубликовано античное сказание «Геро, Леандр и пастух». Куприн поведал историю любви сына богача и жрицы, разделённых не только проливом Геллеспонт, но и различными противоречиями. Имея множество негативных факторов для развития отношений, требовалось иначе представить древний миф, нежели его привык видеть читатель. Александр решил добавить в сюжет Пана, чьи льстивые речи должны были разрушить отношения влюблённых. Как бы не было на самом деле, литераторы неизменно продолжают сочинять варианты некогда произошедшего.

В марте и апреле Куприн написал два рассказа «Ольга Сур» и «Легче воздуха», позже объединённые в один. Снова на страницах оживают случаи из цирковой жизни, очевидцем которых Александр мог стать. В прежней мере сошлись характеры закалённых людей, требующих от себя и от других выполнения поставленных перед ними тяжёлых условий. Если кому-то кажется, что обратить внимание циркача легко, то пусть сперва докажет исключительность. Порою приходится самому стать циркачом, поражая внимание взыскательной публики. Так ли будет необходимо прежде бывшее желаемым после обретённого успеха?

Ещё один рассказ написан в апреле. «Четверо нищих» — история времён Генриха IV. Однажды будущий король Франции охотился и заблудился. Он устал и проголодался. Вокруг никого, есть лишь нищие, не знающие, кто предстал перед ними. Нуждающегося человека следовало накормить и предоставить кров, каким бы трудным к выполнению это не являлось. После Генрих воздаст по заслугам всем, кто помог в тот момент. Только мораль у рассказа вышла другая. Ежели у нищих остались скрытые от власти резервы, до сих пор не обложенные налогом, значит нужно проявить больше строгости. Так благое дело обернулось неблагоприятными последствиями.

Продолжая тему королей, в начале мая Куприн пишет рассказ «Домик». К прошлому отношение у каждого человека разное. Одни видят в былом великолепии достойное уважения потомков время, другие оценивают ушедшее с позиции текущего жалкого состояния, либо исходят из плохой осведомлённости об истинной ценности вещей. Как же принять первым вторых? Если ты им показываешь великолепный палас, они называют его ковром, серьёзно собираясь использовать царскую вещь в быту, или демонстрируешь дворец, получая в ответ обидную для сооружения характеристику — домик. Вторые действительно так считают. И надо признать, что, согласно занимаемых ими позиций, они в данный миг до обидного правы. Хотя могли проявить снисходительность, ведь и их заслуги потомки станут без всякого стыда топтать и поносить.

К концу мая Куприн дополнил историю про Ольгу Сур, вспомнив произнесённый в её адрес «Дурной каламбур». Надо сразу сказать про иное название рассказа — «Суррогат». Если разбить слово на составляющие, то получится нелестная характеристика мужа циркачки, обидно задевающая чувства якобы неверной жены. Вышел своеобразный анекдот, должный рассмешить читателя. Яркий эпизод молодости на долгие годы оказался запечатленным в мыслях Александра, дать ему новую жизнь он решился именно в 1929 году.

Осенний период принёс думы о Европе. Куприн поведал в «Соловье» про изучение итальянского языка посредством перевода стихотворений. В сборнике очерков «Мыс Гурон» — о хитрости провансальских москитов, ждущих под одеялом, пока человек не начнёт засыпать, о всё сдувающих морских ветрах, называемых торнадо, о сильных людях, что в иных условиях оказываются беспомощными. Разве знает береговой обыватель, как тяжело морским морякам страдать от качки на внутренних водах? А известно ли кому-нибудь, что прославленный адмирал Нельсон был мучим морской болезнью? Собственно, очерки называются следующим образом: «Сплюшка», «Южная ночь», «Торнадо» и «Сильные люди».

Если говорить о проявлении силы дальше, то следует ознакомиться с рассказом Куприна «Бальт». Александр понимал, ему не дано писать об Аляске подобно Джеку Лондону, только разве это его может остановить от необходимости сообщить реально произошедший случай? До сих пор существует миф о собаке Балто, оказавшей важную помощь в спасении больных дифтерией. Куприн решил его поддержать, поведав о поистине героической отваге людей и животных, где всего один пёс сумел принести на своих плечах необходимое для излечения лекарство.

При работе над легендами из-под пера Александра вышла ещё и сказка «Скрипка Паганини», повествующая о сделке с дьяволом. Бедный музыкант заключил соглашение, благодаря чему обрёл известность. Как бы об этом не повествовал Александр, он на иной лад изложил «Звезду Соломона», но уже в отношении реального исторического лица.

В том же 1929 году Куприн написал «Колесо времени», чтобы сказать — любовь приходит, неизменно уходя, изредка снова возвращаясь, опять покидая человека. Наполняясь трепетным чувством, человек пропускает его через себя и опустошается, делая изрядное количество промахов, мешающих желаемому новому наполнению. Израненная душа не способна напитаться в прежней мере, пропуская сквозь любовь и не умея ею наполниться, как то бывало прежде. Самое тяжёлое в такой ситуации то, что наполниться любовью у человека больше никогда не получается, по причине тех самых ран.

В подтверждение Александр привёл пример, повествуя о делах молодости, когда «Типографская краска» стала причиной расставания с его первой любовью. Он всего лишь описался, посвятив рассказ будто-то бы другой. Юный нрав не способен видеть истину, прощать и сохранять имеющееся. Не Куприн пошёл на разрыв, но душа всё равно пострадала.

Конец двадцатых годов ознаменовался для Александра работой над сценарием к фильму. Той истории полагалось развернуться среди иудейских племён, где не допускалось проявлять волю и идти наперекор традициям. Согласно сюжета оказывалось, старшая дочь должна первой выйти замуж, после неё это сможет сделать младшая — «Рахиль». Как быть в случае, если обе они влюблены в одного человека? Без трагедии не обойтись, чему Куприн противиться не стал, развив действие в духе драматургии прошлых веков.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если рассказывать о настоящей жизни по-настоящему, то это никого не заинтересует: жили-были, гребли и приплыли, чтобы дальше жили. Кого-нибудь это заинтересует? Видимо, Анну Матвееву данное обстоятельство не беспокоило. Она создала девять рассказов, поведав о сугубо для неё важном, никакого особого смысла не вложив, кроме осознания, что все устремления ведут в никуда. Очередной герой начнёт существовать, дабы к окончанию понять тщетность сделанного прежде. Нужно просто жить, не думая о чём-то ином, кроме необходимости обязательного усвоения мысли о собственной бесполезности.

Дабы авторский посыл был лучше усвоен, даётся представление о наиболее понятном для современников Анны времени — о девяностых годах XX века. Тогда люди не питали светлых надежд на будущее, они жили в сложной обстановке, подвергаясь каждодневному насилию, не смея надеяться на помощь государства. Наибольший интерес возникал к криминальным разборкам, о чём только и приходилось размышлять. Единственный выход из ситуации — покинуть страну. Там, на Западе, можно было получить хорошее образование и стать успешным человеком. Здесь, в России, допускалось осознавать никчёмность и влачить жалкое существование.

Предлагая читателю первую историю, Анна описала видение девяностых глазами подрастающего поколения. Только жизнь действительно идёт своим чередом, поэтому путь героя рассказа пролегает в заграницу, где он окажется по не совсем понятным для него обстоятельствам. Остаётся недоумевать, отчего «Похороны Великой Мамы» Маркеса нашли своё отражение именно в подобной истории, без какого-либо определённого понимания происходящего. Обстоятельствам будет так угодно повернуться, демонстрируя действительность с неожиданной стороны.

Герой следующего рассказа будет жить обыденной жизнью, вытягивая жилы из-за необходимости продолжения существования. Материя окажется полностью ему подвластной, останется найти общий язык с главным элементом каждой семьи, с самим домом. Не секрет, человек всё делает ради ограниченной стенами площади, на которой он живёт. Оказывается, не всегда Пенаты тебе рады. Если потребуется, они скажут, что никому ничем не обязаны, поэтому не утруждайся понапрасну. Разве это выдумка? То, ради чего живёшь, в тебе чаще всего не нуждается.

Продолжая рассказывать в подобном духе, Матвеева поведает историю мамы, делавшей всё, лишь бы её ребёнок не испытывал неудобств. Она наймёт няню, будет улаживать школьные и университетские конфликты, костьми ляжем, только бы дитя не знало нужды. Жизнь особенно больно бьёт по таким самоотверженным людям. Жертвы не должны допускаться, даже если речь о детях. Понятно, кровь и плоть от тела твоего: по твоему мнению. А по их мнению: не плоть и не кровь, а самостоятельный организм, обязанный родителю одним существованием. Мудрено ли, что общество отказывается от проявляющих заботу о нём? От Сократа до наших дней перемен не случилось. Но жизнь не закончится, как бы ребёнок не относился к матери, придётся жить дальше, ведь иного не полагается.

Матвеева не придерживается строго девяностых. В её рассказах есть техника из первых двух десятилетий XXI века. Перед героями встают новые проблемы, связанные с доступностью информации, когда родительский контроль ужесточается, вместе с тем и лишаясь возможности доподлинно знать об интересах подрастающего поколения. Приходится смириться, если ребёнок увлекается картинками для взрослых. Важнее другое — не допустить психических отклонений в развитии, выражающихся интересом к осуждаемым вещам.

Найдётся в рассказах место даже мечте о жизни где-то ещё, помимо опостылевшего родного города. Вне зависимости от региона проживания, проблемы общества везде одинаковые. Похожая и жизнь у каждого, кто проживает на территории России. И какая бы эта жизнь не была — она пройдёт, тогда всё и закончится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вновь расцветающая литературная деятельность Василия Нарежного вскоре прекратится по причине его смерти. Став заметным после публикации «Славенских вечеров», он создал скандальный роман «Российский Жилблаз», вслед за запретом на публикацию которого — опять ушёл в тень. В двадцатые годы вышел «Бурсак», а следом множество повестей, выполненных в разных жанрах, но чаще в сентиментальных тонах, дабы пробуждать у читателя ответные чувства. Самым продуктивным в жизни Нарежного стал 1824 год. Помимо «Марии», им написаны следующие короткие произведения: «Богатый бедняк», «Невеста под замком», «Турецкий суд», «Заморский принц» и «Запорожец».

Повесть «Богатый бедняк» даёт представление о плутовском настроении людей, знающих нечто о заграничной жизни и пытающихся за счёт этого приобрести выгоды. Сообщаемую ими информацию никак не проверить. Уж если французские короли принимали при дворе аферистов, выдававших себя за послов османских султанов, то почему в таком же заблуждении не оказаться простым людям? Достаточно сказать, что являешься обладателем большого турецкого наследства, как заслужишь благосклонность каждого отца, сразу представляющего, кому быть женихом его дочери. А ведь в те времена все знали о плутовских романах, читали их, но всё равно верили проходимцам.

Иные отцы держат дочерей взаперти, а то так поступают и сами женихи. Повесть «Невеста под замком» про несчастную девушку, вынужденную томиться в неволе, покуда старик ожидает достижения ею необходимого для заключения брака возраста. От такого собственника нужно обязательно сбежать, тем более имея молодого красивого ухажёра. Сколько не держи свободолюбивую птицу в клетке, добиться от неё благосклонности не сумеешь.

Нарежный рассказал читателю о турецкой правовой системе. Насколько она правдива? Допустим, «Турецкий суд» вынес смертный приговор, теперь полагается казнить преступника. Где это сделать? Исполнители наказания взимают плату с каждого жителя, если тот не желает видеть из окна повешенный труп. Логично предположить, что всякий встреченный будет откупаться, а кто не откупится, тот и станет очевидцем казни. И будет висеть труп неделями, побуждая скупого в следующий раз всегда соглашаться внести требуемую от него сумму.

Ещё одной историей о плутах Василий разбавил повести. «Заморский принц» — произведение о лености русских дворян, считавших умение поставить подпись проявлением подвига. С такими людьми легко совершать любые действия, противостоять которым они не будут способны. Годы шли, Фонвизин с его «Недорослем» оставался таким же актуальным.

Завершить обзор повестей за 1824 год предлагается «Запорожцем». Жил человек печальной судьбы, как не женится, обязательно становился вдовцом, оставаясь каждый раз с ещё одним сыном на руках. Жёны погибали от разных обстоятельств, чаще глупых и никак не ожидаемых. То запорожец стрелялся на дуэли, убивал соперника, а тот, падая, стрелял в ответ, но попадал в жену своего убийцы. То из кустов неизвестный произведёт выстрел, лишая жизни другую жену. Насильственной смертью падёт и следующая супруга запорожца. Как жить с грузом подобных событий? Проще уехать далеко-далеко, может тем изменив столь неудачно складывающуюся жизнь.

Впереди у Нарежного «Страсть к тяжбам» и «Малороссийский разбойник». Талант расцвёл, чтобы быть похороненным вместе с писателем. Приходится сожалеть. Имелись у Василия и стихотворения, опубликованные им в различных журналах. Одно удручает, никогда не выходило полного собрания сочинений. Да и имя его оказалось забытым потомками. Если кто вспоминает Василия Нарежного, то исследователи русской литературы XIX века, прочий читатель так глубоко в изысканиях не погружается: предпочитая творчество Гоголя, продолжателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Славное прошлое славянами славится, о славном со славою сказывается. Были то лета давние, за давностью лет забытые. Жили тогда мужи славные, жили и жёны их славнейшие. О том Нарежный сказывал, сказ славными словами скрепляя. За славян стояли тогда, славяне братьями тогда были. Вместе против соперника выступали, выходя из сражений с победою. Пусть измыслил Василий, придумал он прошлое: никто не осудит его, похвалит за дело важное.

О ком же сказывал Нарежный? О мужах славных он сказывал. Про их мудрость он сказывал, про силу их сказывал. Про их доблесть он сказывал, про неустрашимость их сказывал. Али кто шёл на них, так шёл на горе себе. Кто желал земли славян, тот уходил с пустыми руками назад. Кто желал жён славян, тот сердце себе своими руками разбивал. Кто не желал со славянами мирного соседства, тот растворялся в безвестности. А кто воевать решал до последнего, тому воздавалось со временем.

О Кие и Дулебе Василий сказывал. О земле близ града Киева, куда пришло племя дулебово. Возжелал Дулеб, повелитель их, взять себе Лебёду, Кия сестру. И согласился на то Кий, огласив условие. Племя дулебово пусть забудет о крае родном, обоснуется близ града Киева, пусть забудет богов своих, почести богам племени Кия воздавая, пусть забудет о вражде и о войнах забудет пусть, мирно близ града Киева земли возделывая. Чем же ответил Дулеб? Смирился ли? От края родного отказался он, забыл богов своих он, землепашцем стал он? Нет. Но стало племя его таким, каким то пожелал видеть в них Кий, отец града Киева. Не захотело племя дулебово враждою жить, мира захотело оно. Так пал Дулеб в глазах племени своего, осталось единственное ему, и разорвал он сердце себе, ибо так полагалось в те времена поступать проигравшему.

Сказав повесть сию, Нарежный продолжил сказывать далее. О печенегах он сказывал, о Батыя нашествии. Бились богатыри славные, славу тем по себе оставляя долгую. О Рагдае он сказывал, о Велесиле сказывал, о Славене он сказывал, о Громобое сказывал, про Ирену он сказывал, про Мирослава сказывал, про Михаила, Любослава да Игоря он сказывал. Для славных мужей истории славные, о славе мужей сих и о славе жён их. Как не скажешь слова доброго о сказанном Василием? Но скажешь недоброе, ибо хвалению мера положена, ибо без меры не будет толку. А без толку хвала потребна ли?

Сказывая, сказывай с важностью, понимая, о чём сказывать взялся. Не хвали прошлое, забывая былые бедствия. Не столь славно ушедшее, дабы утратить к нему всё доверие. Как не видишь вокруг добра сплошь творимого, так зачем в прежних днях зла заметить не пытаешься? Не пришлые люди беду несли следом, от беды своей могилу на землях славян находя. Не славные люди славу распространяли, живя укладом жизни обыденным. Славное видеть — не славой окутывать. В доблесть былого потому вкралось сомнение. Издревле человек не находил покоя внутреннего, так откуда он взялся у славян Нарежным описанных? Всему место своё, всему хвала воздана будет. Чем меньше знает человек, тем больше ценит мало знаемое.

Тринадцать вечеров приготовил Василий для чтения. О славном перед сном для славного самочувствия. О мужах древности, кои жили для восхваления в будущем. Не помня заслуг их, ценим дела их, другого не желается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1925 году Булгаков продолжил плодотворное сотрудничество с «Гудком». И опять плодотворность оказывалась сомнительной полезности. В иной раз кажется, будто Михаил уже не знал, откуда ему брать материал. «Целитель», «Аптека», «Заколдованное место», «Коллекция гнилых фактов», «Удачные и неудачные роды», «Залог любви», «Чертовщина», «Мадмазель Жанна»: фельетоны для исследователей творчества и для самых горячих поклонников писателя.

Лучше всего получалось писать на злобу дня. Без бумажки на тот свет не пустят, но и с нею не пустят, если она без круглой печати. Ранее о мытарствах без сего важного элемента Михаил не говорил, теперь же настало время. Всякому документу полагается своя «Круглая печать». Нет её? Ищите того, у кого она есть.

Вот и печать на бумажке, давайте уже молоко, положенное по коллективному договору. Ну хотя бы дайте резиновые сапоги. А сапог резиновых нет. Их зимой выдавать будут. Сейчас же принимайте валенки. Какая «Гениальная личность» до такого додумалась? Ладно бы, одна была сия личность на страну. Так нет же. В каждой конторе по такой личности сидит. Где тут не станешь писать на злобу дня? Отчего же ничего не меняется, словно на смену Империи пришла такая же Империя, и после пришла такая же Империя, словно всё осталось согласно прежде кем-то заведённым порядкам.

Спросишь кого: почему подобное безобразие происходит? Понятен ответ и без того: «Они хочуть свою образованность показать». Каким именно образом? Наговорят людям множество непонятных слов, значение которых сами объяснить не в состоянии. Запутаются в терминах, зато выглядят умными. А как до дела дойдёт, то все учёные слова рассыпаются перед обыденностью, не имея способности стать понятными непосредственно при их исполнении. Коснись ораторов-умников, так они кроме умения говорить, ничего не умеют. Умели бы, на доступном всем примере давно доказали бы.

Читателю Булгакова полагается отдохнуть, ознакомившись с «Приключениями стенгазеты». Жил-был информационный листок, многажды его использовали, снова он служил агитационным материалом, испытывая жизнь на прочность. Его марали, рисовали карикатуры, использовали обидным образом. Но предназначался он для высокой цели — для выпуска периодической стенгазеты. Благая цель в России всегда понималась со странностью. Всякое начинание вскоре заканчивалось аховым результатом. Потому не быть информационному листку стенгазетой, ибо не хотят оную вести непосредственные исполнители, мотивированные лишь указанием начальства. Мотивировать, как известно, другим следует.

Закрыть февраль Михаил решил фельетоном-сновидением «Кондуктор и член императорской фамилии». Чего только не привидится человеку в ночном отдыхе от дневной суеты. Император может присниться, вся его фамилия и министры его. И будет он с тобою лично беседовать, ругая за прегрешения пришедшей ему на смену советской власти. Останется в холодном поту проснуться, тем избежав расправы от разгневанного правителя.

Произведение «Богема» по размеру не подошло «Гудку», поэтому Булгаков опубликовал его в «Красной ниве». Он рассказал будто о себе, на что поныне указывают исследователи его жизни. Представленный читателю литератор желал бежать из России, для чего написал пьесу о туземцах (не «Багровый остров» ли?), заработав этим деньги на дорогу. И быть литератору жителем заграничных стран, не встреть на пути он бдительных служителей страны Советов, заподозривших неладное. Пришлось литератору, как то додумывает читатель, обосноваться в Москве — в среде тамошней интеллигенции. И ведь правдоподобно рассказано, пусть и с вольными допущениями, поскольку пьесы о туземцах у самого Булгакова тогда не было, как не имел он её и в 1925 году, располагая лишь повестью.

Автор: Константин Трунин

» Read more