Tag Archives: сборник

Антон Чехов «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишнёвый сад» (1895-1903)

Антон Чехов - Пьесы

Пьесы Антона Чехова можно смотреть в театре или на экране, но никак не читать. От внимания ускользает понимание происходящего — оно теряется за каждодневной рутиной. Представленные автором герои в тексте не имеют ярких отличительных черт, они не воспринимаются живыми действующими лицами. Скорее читатель их примет за декорации. совершающие монотонные движения, покуда не придёт пора вставить веское слово в виде определяющей действительность истины, ради которой Чехов и утяжелял пустотой пространство, чтобы донести до людей несколько дельных мыслей, благодаря которым в его произведениях присутствует чёткое определение происходивших вокруг него процессов.

Читатель понимает, знакомясь с пьесами, что в его руках только сценарий для представления. Чехов указывает к кому направлены слова действующих лиц и когда следует опуститься занавесу, какие декорации должны быть установлены на сцене и как герои будут с ними себя соотносить, а также с теми обстоятельствами, которые недоступны взгляду зрителя, вроде слышимых откуда-то выстрелов, звуков рубки топором и прочих. При достаточно богатой фантазии читатель самостоятельно построит в своём воображении нужные картины, наделив действующих лиц личным видением. Однако, актёры могут представить любой образ, поскольку интерпретировать описываемое Чеховым можно разным образом. Где читатель предполагает ранимую тонкую душу, там зритель может увидеть прожжённую оторву. Возможно, поэтому пьесы Чехова так сильно ценятся и в наши дни — они легко адаптируются ко всевозможным временным отрезкам, ситуациям и национальным особенностям.

При всей неспешности разворачивающихся историй, Чехов изначально создаёт предпосылки к развитию дальнейших событий, помещая в сюжет намёки. То, что события обязаны завершиться трагическим образом, читатель, после нескольких пьес, начинает воспринимать особенностью авторского построения повествования. Метания и довлеющие над действующими лицами желания обязаны привести к непоправимому, пусть и не от тех обстоятельств, так подробно представляемых до этого писателем. Чехов постоянно уводит читателя от основных событий, предлагая размышления на всевозможные темы, вплоть до цирковых представлений, никак на сюжет не влияющих, но позволяющих растянуть отведённое для театрального представления время.

Ещё одной особенностью пьес Чехова является обязательное ощущение упущенных возможностей, особенно остро возникающих после того, как занавес опускается в последний раз. Действующие лица совершали поступки, не предполагая трагического исхода, продолжая надеяться на относительно спокойное будущее или на то, что ничего не поменяется, изо дня в день повторяясь в прежнем виде. Отнюдь, Чехов больно бьёт по их миропониманию, обрывая жизни одних и отравляя дальнейшее существование всех остальных. Действующие лица могут быть прагматичны, мнительны, застенчивы, легки по жизни, но стоит начаться последнему акту, Чехов рушит размеренные будни шокирующими сценами, прежде всего говоря о невозможности повернуть время вспять, исправив допущенные ошибки. Впрочем, читатель уверен, дай Чехов действующим лицам возможность переосмыслить поступки, то они поступили бы снова точно так же, ведь иного быть не может: человеку не дано исправить себя, как бы он не пытался это сделать, навсегда оставаясь глухим к мнению окружающих его людей.

Воспринимать пьесы Антона Чехова стоит подобно вишнёвому саду, относясь к ним с любовью, воскрешая приятными воспоминаниями, но понимая уродливость вишнёвого сада вообще, как он есть на самом деле. Также нужно понимать особенность вишнёвых деревьев — сколько их не руби и не выкорчёвывай, они всё равно будут продолжать расти, являясь таким же сорняком, каким являются малина и хрен, пусть и принято их считать культурными растениями.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мольер «Тартюф, или Обманщик», «Мещанин во дворянстве» (1664-70)

Литературные произведения, вскрывающие язвы общества, не могут быть плохими, хоть как их пиши. Не так важно, каким образом содержание преподносится автором, если его слова заставят человека задуматься. Не скажешь, будто комедии Мольера могут поразить глубиной и продуманностью. Это не является их отличительной особенностью. Жан-Батист брал за основу конкретную ситуацию, придавая ей самую малость иносказательный смысл. Например, «Тартюф» повествует про аферистов, «Мещанин во дворянстве» тоже. Только сюжет первого произведения показывает злостного нарушителя спокойствия добропорядочных граждан, а сюжет второго — даёт возможность хитрецам добиться личного счастья, обманывая во благо.

Куда не глянешь, всюду человек стремится превзойти себе подобных, чаще всего нарушая правила приличия или преступая закон. Стоит подумать, да всё-таки причислить к числу древнейших профессий и обманщиков всех мастей, принявшихся выполнять свои обязанности много раньше всех остальных, даже тех, кто начал задумываться о необходимости хоть чем-то заняться — его перед этим уже успели обмануть. Представленный вниманию читателя Тартюф — достойный представитель из рода плутов. Его жизнь построена на постоянном вранье и поиске выгод. Он крутится ужом на сковороде, не боясь обжечься. Лесть — основное оружие Тартюфа. При этом он действует без выдумки, влияя лишь на единственное лицо, способное наконец-то поправить его шаткое финансовое положение. Все остальные действующие лица стараются переубедить заблуждающегося, прямо сообщая об уловках Тартюфа.

Обманутый обманываться рад — гласит кем-то сказанная мудрость. Как бы человек не воспринимал ситуацию, думая о личной выгоде, на его спине обязательно кто-то ездит. Хорошо, ежели ему об этом говорят, заставляя задуматься. Никогда нельзя отмахиваться от каких-либо слов, заново не переосмыслив ситуацию. Кажется, всё идёт по плану. Однако, по чьему именно плану всё идёт? В жизни всегда нужно исходить из принципа, что происходящее обязательно кому-то выгодно, причём, чаще всего, выгоду извлекает пострадавшая сторона. Парадоксально, но факт. Отчасти у Тартюфа это тоже так. Плут кажется несправедливо обижаемым, пока остальные из им понятных соображений, возводят на него хулу.

Мольер чересчур прямолинейно построил повествовательную линию, не скрывая истинных намерений Тартюфа. До последнего кажется, что его незаслуженно оскорбляют, принижая значение благородных порывов. К сожалению, в это верил и сам Мольер, не внеся в действие тайного смысла. Тартюф виноват и понесёт наказание. Впрочем, Мольер его обрёк на это изначально, представив в виде простака, решившего поживиться за счёт другого простака, не осознав, насколько остальные могут оказаться чуть умнее.

Гораздо насыщеннее событиями произведение «Мещанин во дворянстве». Будучи написанным по заказу французского короля, дабы обыграть оказию с визитом османского посла, Мольер дополнительно внёс в повествование наметившуюся тенденцию перехода мещан во дворянство. Безусловно, происходящее — фарс. Снова влиятельное действующее лицо напоминает человека, чьи умственные способности вызывают сомнение; им всякий крутит по своему усмотрению, включая автора, дабы под конец все оказались счастливы. Тут нужно задуматься, а стоит ли вообще обладать сообразительностью, если от неё обязательно случаются беды?

Мольер никуда не спешит. «Мещанин во дворянстве» — это прежде всего балет. Значит действующим лицам полагается часто заниматься чем-то, что позволит зрителю насладиться ещё и хореографией на сцене. Не имея возможности посетить постановку, но желая прочитать произведение Мольера, читатель вынужден мириться с сущими глупостями, вроде разучивания героями правильного произношения букв и прочих несуразностей, о которых с усмешкой словами персонажей говорит и сам автор. Коли всё в жизни так просто, то зачем совершать бесполезные действия? Хотя… читатель понимает — чем бы человек не занимался, это лишь способ скоротать время, поскольку польза — понятие эфемерное, заставляющее сомневаться в её необходимости.

Снова читатель сталкивается с обманом, ещё не понимая его истинного размаха. Он будет приятно удивлён, стоит ситуации окончательно разрешиться. Как такое могло случиться, что ему пришлось оказаться в числе глупцов, поверивших автору? Дополнительный стимул в следующий раз не забываться и всегда быть готовым к подобному развитию сюжета.

Сказка — ложь: ещё одна общеизвестная истина. Нужно лишь вычленить намёк.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Пришвин «Лесной шатёр», рассказы (1941)

Вокруг так много прекрасных моментов, мимо которых люди проходят, никогда о них не задумываясь. Порой достаточно ограничиться парой строк, позже собрав их в одном месте под видом сборника очерков. Особого смысла при этом не требуется. Поводов существует великое множество: пошёл снег в середине мая, планово отключили горячую воду, мёрзнут ноги и засопливил нос. Почему бы об этом не рассказать? Не имеет значения, если подобное не найдёт отклика в сердцах читателей. Разве играет существенную роль чьё-то мнение, когда желаешь оставить о себе память, поделившись позитивным восприятием реальности? Думается, у Михаила Пришвина в жизни хватало горя, но он старался во всём находить прекрасное. Именно за это ему спасибо.

Представленный для внимания сборник рассказов «Лесной шатёр» разделён на четыре части: Лисичкин хлеб, В краю дедушки Мазая, Дедушкин валенок и Золотой луг. Перечислять их содержание особой надобности нет, частично оно встречается в других сборниках, а некоторые рассказы укладываются в считанные строки. Пришвин подмечает детали, умело увязывая их в единое целое. Казалось бы, уже полюбившиеся читателю герои произведений могут являться второстепенными участниками других историй, позволяя чувствовать приятное ощущение, будто встретился со старыми знакомыми.

Более других выделяется сборник рассказов про край дедушки Мазая. Пришвин попал в такое место, где иных ассоциаций не возникает. Впору садиться на лодку и плыть спасать зайцев, чем, кстати, писателю иногда и приходилось заниматься. Пока он спасал зазевавшихся ушастых, попутно подмечал другие детали, крепко запоминания мельчайшие подробности, чтобы потом всё изложить в письменном виде, где-то приукрасив действительность. Но так ли это важно, когда он стремился видеть во всём положительные стороны?

От некоторых очерков Пришвина читатель может придти в недоумение. Да, у автора прекрасный слог. Однако, чаще в тексте им рассказывается очевидное, без дополнительного приукрашивания: растёт сосулька, бегают муравьи, стучит дятел, полетел днём филин. Читателю хочется сесть и расплакаться, если он не может выехать из города на природу. Пришвин до того любит находиться на свежем воздухе, что, созерцая лосят, может думать не о красивом облике, а о том вкуснейшем студне, который можно из них сварить. Прекрасных моментов даже больше, нежели можно подумать. Всё создано для того, чтобы человек никогда не горевал, наслаждаясь жизнью.

Таков всё подмечающий Пришвин. Гораздо больше у него рассказов про его животных, с которыми он ходит на охоту, а также о тех, что содержатся на его подворье. Особое место в симпатиях писателя отводится собакам, но и птица пользуется у него почётом. Пришвин с одинаковым удовольствием рассказывает об особенностях и тех и других. Где не справится собака, там в дело вмешается хромая утка или грозная курица, имеющие собственные черты, позволяющие их выделить из общей массы. В их делах Пришвин видит особый смысл. Для него не существует усреднённых представителей животного мира — все они умеют размышлять, принимать решения и совершать осознанные действия, будто действительно выполняют заранее осмысленное.

Огорчает Пришвина людская склонность обо всё говорить в общем. Никогда не сходив в настоящий лес, человек предполагает наличие страшного. Он боится, заражая боязнью других. Как знать, может и среди медведей ходят подобные слухи о зверски настроенных против них людей, бродящих по лесу специально, чтобы с ними столкнуться и причинить им вред. Боится человек медведя, медведь в свою очередь боится человека. Так и разойдутся их пути на лесной тропе. Пришвину хочется верить, но почему-то не верится. Впрочем, встречаться с медведем в лесу всё равно нет никого желания. Лучше ещё раз перечитать сборник рассказов о природе, прикоснувшись к прекрасному через творчество сведущего человека, нежели рисковать здоровьем и идти туда, где тебя не ждут. Ведь есть у Пришвина предостерегающая сказка-быль «Кладовая солнца», как раз и повествующая о добрых желаниях и печальных последствиях.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джек Лондон «Вера в человека» (1904), «Потерянный лик» (1910)

Сборники рассказов Джека Лондона — сущее наказание. Каким образом можно сказать в общем, не выделив конкретных работ? Это абсолютно невозможно. Не всегда у Лондона получались идеальные сборники, где внимания достойна хотя бы половина рассказов, но «Вера в человека» и «Потерянный лик» побили все рекорды по насыщенности содержания и заманчивости сюжетов. Большей частью Лондон ведёт повествование о столь любимом им Севере, предлагая истории сильных мужчин, дерзких женщин и отчаянных собак, разбавляя повествование не менее любимыми темами, вроде торжества социализма над капитализмом и невозможности сделать всех одинаково счастливыми.

Чем же на этот раз читателя удивит Джек Лондон? Про Север им сказано без меры много. Героям его рассказов отчаянно везёт, они претерпевают лишения и всё-таки встают на ноги, даже если приходится съесть для этого последнюю собаку из упряжки. Казалось бы, ничего не меняется. Но как быть с тем, что, оказывается, не каждая собака согласится быть съеденной? Животные у Джека Лондона уже не подобны псу из «Зова предков» и волку-квартерону из «Белого клыка». Они теперь наделены аналогичным стержнем, что и окружающие их люди. Совладать с такими представителями собачьего племени не так-то просто. А иной раз и вовсе невозможно. Скорее они выбьют из-под твоих ног жизненную силу, заставив повиснуть в петле, так и не найдя возможности с ними совладать.

Рассказ «Батар» — гимн собачьей воле и желанию жить. Будучи самовольным животным, терпящим нападки похожего на него хозяина, Батар никогда не согласится подчиниться. Ему претит контроль со стороны, давай лишь полную миску еды, держа кнут при себе, не смея расчехлять. Он будет стараться перегрызть хозяину горло, пока тот будет его душить в ответ. Север населяют суровые существа, не собирающиеся подчиняться обстоятельствам. Кому-то их них всё-таки суждено одержать верх или они погибнут в непрекращающейся борьбе. Желаешь действующим лицам рассказа обрести разум, внутренне понимая тщетность попыток взывать к разумности. Джек Лондон во всех красках доведёт повествование до логического конца, показав исход таким, каким он бывает в случае сражения равносильных соперников.

Да, сильным человека делает его окружение. Ежели вокруг будут слабаки, то и человек не сможет почувствовать полную силу доступных ему возможностей. Дерзость питомцев допустима. Совладать же с природой гораздо сложнее. Не раз читатель видел морозостойких героев рассказов Джека Лондона, ловко скидывавших промокшую одежду, облачаясь в заранее подготовленную сухую сменную. В короткой истории под названием «Развести костёр» читателя ждёт нетипичная ситуация, когда действующее лицо пытается спастись от пробирающего холода, для чего нужно всего-то развести огонь. Отчего-то в данном рассказе у главного героя это не получается. Руки схватывает, стоит им соприкоснуться с воздухом вне варежек, а ведь иначе спички зажечь не получится. На глазах читателя человек борется из последних сил, осознавая подкрадывающуюся смерть, если не найдёт в себе скрытые резервы. Удивительно, Джек Лондон полон решимости свети его в могилу, пуская спички в расход и создавая оду отчаянному мужеству, сведённому к праву людей чувствовать томление тела от исходящего от костра тепла.

Человек не может совладать с собаками, преодолеть силы природы. Вместе с тем, он не в состоянии отделаться от связывающих его обстоятельств. Вновь в качестве наглядного примера Джек Лондон использует представителя рода псовых, по прозванию Пятно, посвящая ему одноимённый рассказ. Этот дьявол в собачьей шкуре способен довести до гибели так называемых хозяев, всюду их преследуя и являясь ночным кошмаром, из озорства уничтожая съестные припасы и доводя до немощи подобных себе четвероногих существ. От Пятна никак не получается избавиться. Он — сущее наказание и причина психических расстройств. Ладно бы дело ограничивалось холодным климатом и неблагоприятными обстоятельствами, так беда оказывается может приходить и с совсем неожиданной стороны. Пятно — истинно дьявол. Его истовый нрав достоин поэтики, но был обрамлён только в рассказ Джеком Лондоном. И это радует. На Севере слабым места нет, особенно тем, кто не может управиться с зарвавшейся собакой.

Впрочем, обстоятельства бывают разными. Всем известный город золотоискателей Доусон может быть всё-таки не таким известным. Пускай туда устремляются потоки драгоценного песка, а также продукция, обязательно найдутся люди, желающие поживиться за счёт чего-то иного. Например, главный герой рассказа «Тысяча дюжин» решил доставить в город соответствующее число замороженных яиц. Он подобен исчадию ада, загоняя подручных индейцев, недоумевающих от его неистового желания загнать если не себя, то их в гроб, стараясь довести груз в кратчайшие сроки и озолотиться. Как всегда случается на Севере — обстоятельства оборачиваются против него. Он может есть собственных собак и плотоядно поглядывать на индейцев, но не задумается отведать часть перевозимого груза. Джек Лондон снова суров к главному герою, каждый раз давая ему очередную надежду, дабы после её отобрать. Сильные люди способны совладать с любой неприятностью. Однако, Лондон снова противоречит себе, возводя перед героем последнюю непреодолимую преграду.

Какое же ещё обстоятельство может помешать героям рассказов Лондона? Оказывается, лёгкое отношение к жизни тоже может сыграть злую шутку. «Золотое дно» всегда есть под ногами каждого из нас, нужно всего-то его держать при себе и не отдавать кому-то иному, каким бы безнадёжным оно тебе не представлялось. Размеренно повествуя о золотоискателях, Лондон не сразу даёт читателю понять суть предлагаемой истории. Героям может привалить счастье, от которого они откажутся, они даже могут это счастье опосредованно продать, отказавшись от него повторно, чтобы совершенно случайно узнать отчего им так отчаянно везло на неудачи, когда настоящее богатство ими постоянно отталкивалось. В жизни всегда нужно держать глаза шире, нежели возможно, а руками обхватывать больше, нежели хватает сил, иначе та самая малость, куда недосмотрели глаза и не дотянулись руки, окажется той самой золотой жилой, без которой всё остальное не стоит и самой мелкой разменной монеты.

Обстоятельства! Куда им до судьбы женщин Севера, вынужденных терпеть мужчин, чья забота не о воспитании потомства, а сугубо о поисках золотого песка. Какими бы путями не шли герои Джека Лондона, но они понимают необходимость мириться с действительностью. Трудно правильно рассудить участь героинь, обласканных и брошенных. Им остаётся ждать благоверных у очага или самим их искать. И ведь идти придётся в неведомые им земли, где им предстоит пасть духом, наблюдая некогда своего мужа, теперь отцом совершенно чуждого её культуре семейства. «История Джис-Ук» — одна из печальных сторон внимания Джека Лондона к женскому полу.

«Замужество Лит-Лит» дополнительно обнажает трудность социальной адаптации женщин, чьё мнение важно, но существенной роли не играет. За право быть мужем главной героини может развернуться серьёзное противостояние среди претендентов. Нужно ли это самой Лит-Лит? Возможно, что она предпочла бы другую судьбу. Пусть читатель судит сам об этом рассказе, как и о сюжетах историй «Золотой Луч» и «Остроумие Порпортука».

Есть смысл ознакомиться также с рассказами «Вера в человека», «Гиперборейский напиток», «Потерянный Лик», «Поручение» и «Исчезновение Маркуса О’Брайена». В каждом из них есть свои особенности и, конечно, обстоятельства, которые действующим лицам стоит преодолеть, дабы найти избавление от суровых реалий. Вполне случает так, что и на смерть стоит идти с помощью хитрых уловок, когда того требуют ситуация.

Совершенно иной сюжет ждёт читателя в рассказе «Голиаф». Социалистические взгляды Джека Лондона хорошо известны. Ему, как выходцу из рабочего класса, хотелось видеть достойное отношение общества к ему подобным. К сожалению, со времён начала технических революций, рабочие не могли рассчитывать на достойное к себе отношение. Читатель помнит, что Джек Лондон в «Железной пяте» уже поднимал тему многовековой борьбы пролетариата с хищной политикой капиталистов. В «Голиафе» Лондон решает взглянуть на ситуацию с помощью доброхота, создавшего уникальное оружие, поставившее государства всей планеты перед необходимостью выполнить его требования. И вот, казалось бы, вечное счастье наступило. Для этого требовалось не так много, сколько думалось. Логически желания Лодона читателю понятны. Другое дело, что описываемой им утопии существовать не может в силу заложенного в человека природой закона противоречия и постоянного недовольства.

Ярким доказательством служит рассказ «Золотой мак», повествующей о хозяине макового поля, который с восхищением наблюдал за радостью горожан, срывавших красивые цветы. Им достигнуто личное счастье, он таковым делится с другими. Но его поле тает на глазах, чужую доброту никто не замечает, горожане оказываются хищными акулами, плюющими на доброе к ним отношение. Ежели попросить заплатить за сорванные цветы, то тебе же укажут на обязанность заплатить уже им, поскольку они потратили время, пока срывали маки, хотя могли заниматься более полезными делами.

Кажется, проще закрыться от всех, не позволяя себя тревожить. Проблема в том, что нужно либо уходить из жизни, когда тебе всё будет уже безразлично, либо терпеть и подстраиваться под обстоятельства. Выбора на самом деле нет — нужно исходить из имеющихся условий, да не тратить время на разговоры. Единственной верной точки зрения не существует, поэтому стоит ли хоть кому-то верить, даже литературным критикам, толкующим произведения тем образом, которым им кажется более правильным? Воля читателя верить, его же воля искать в размышлениях критика противоречия. Таковы обстоятельства.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Амброз Бирс — Рассказы (XIX — XX)

Тем, кто склонен бояться и придумывать невероятное, стоит взять на заметку творчество американского писателя Амброза Бирса, творившего на рубеже XIX и XX веков. Ничего особенно вокруг не происходит — все страхи возникают за счёт предрасположенности к ним. Проще говоря, чем больше знаешь — тем хуже спишь. И это действительно так. Трудно засыпать людям, склонным верить в существование паранормальных явлений и поддающимся воздействию на подсознание суеверий. Все порождения тьмы, ночные шорохи и тени — лишь способ взбудоражить воображение, не более того.

Амброз Бирс наглядно демонстрирует возможности разрушительной силы человеческой склонности к фантазированию. В его рассказах приводятся истории, раскрывающие перед читателем случаи, в которых можно усмотреть влияние потусторонних материй, тогда как автор не делает тайны из обыденности им описываемого. Не все рассказы Бирса способны заинтересовать читателя, но часть их безусловно придётся по душе любителям страшных историй, ежели их интересует психологический аспект, а не выдумки писателя касательно того, чего на самом деле существовать не может.

Рассматриваемый сборник состоит из тринадцати рассказов: Без вести пропавший, Страж мертвеца, Заполненный пробел, Убит под Ресакой, Проситель, Настоящее чудовище, Средний палец правой ноги, Человек и змея, Соответствующая обстановка, Хозяин Моксона, Офицер из обидчивых, Сальто мистера Свиддлера, Несостоявшаяся кремация. Особый интерес представляют первые три истории.

Значительное влияние на творчество Амброза Бирса оказало его участие в гражданской войне. О событиях тех дней повествует часть рассказов писателя. Главный упор Бирс делал не на сражения или описание положения солдат в ожидании оного, а на особенности человеческой психики, в том числе Аброзом обговаривается опосредованное разрушительное воздействие травмирующих восприятие ситуаций, которыми являются все случаи, связанные с военными действиями.

Например, рассказ «Заполненный пробел» переносит читателя непосредственно во времена гражданской войны. Бирс ведёт рассказ от имени одного из участников боя. Кажется, он забылся сном и пропустил манёвры собственной армии. Однако, вскоре оказывается, что изменилось время года, встречные люди смотрят на него с недоумением, а он сам не может понять истинную причину таких перемен. Ему надо найти своих, но разве он сможет их теперь найти? Бирс строит историю в виде загадочного происшествия. В жизни, конечно, случается всякое. Только как объяснить произошедшее? Амброз вскоре всё объясняет, исключая мистическую составляющую. Война уничтожает человека морально, вместе с тем делая из него калеку без права на восстановление.

Непосредственно боевых действий касается рассказ «Без вести пропавший». Впрочем, Амброз сводит участие главного героя в военной операции к минимуму, расширяя представление читателя о противоборствующих сторонах, подводя к пониманию, что всё происходящее обязано было произойти. Человеку же остаётся смириться, даже если ему в лоб смотрит дуло ружья, которое нельзя отвести и которое может выстрелить в любой момент. Бирс щедро делится переживаниями человека, попавшего в такую ситуацию. В его силах совершить невозможное, быстро найдя решение. Если бы не одно препятствие: должное произойти — произойдёт. Тебя не спасут, молись ты или давай клятвы вечности. Тебя могут не узнать те, кто тебя знает едва ли не лучше тебя же. Краткость Бирса позволяет ему раскрыть перед читателем многое, достойное отдельного полноценного произведения.

Ещё одним доказательством человеческой веры в возможность невозможного является рассказ «Страж мертвеца». Читатель согласится, провести ночь рядом с трупом — плохая затея. Разумный человек понимает — ничего страшного от этого не случится. Понимают ли это люди, верящие в оживающих мертвецов и прочую нечисть? И понимают ли это люди, слышавшие о подобных случаях из литературы и кинематографа? Сойти с ума могут и те и другие, стоит мертвецу действительно ожить. В лучшем случае за этим последует ступор, в худшем — неадекватные поступки. Бирс отчасти облекает повествование в детективную оболочку, ставя перед читателем ряд вопросов. Ближе к окончанию повествования Амброз всё-таки объяснит суть произошедшего, он изначально не предполагал использовать мистическую составляющую.

В остальных рассказах тоже что-то есть. Главное понять, что именно читатель ищет. Равнодушным точно никто не останется.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Борис Горбатов «Моё поколение», очерки, корреспонденции (1931-36)

Лауреат Сталинской премии Борис Горбатов не проявлял радости к народившемуся советскому государству, а наоборот, с предельной точностью, отображал происходившие в обществе изменения, суть которых сводилась к мрачному осознанию голодной действительности при тотальной безработице. Кажется, такой автор не мог пройти цензуру в силу очевидных причин. Однако, Горбатова с удовольствием печатали и допускали к участию во всех значительных стройках Советского Союза. Причина этого проста — Борис не капал желчью, подобно ушедшим в тень писателям, а с радостью принимал рост самосознания сограждан. Ведь так и есть на самом деле — сколько не сетуй на жизнь, а стоит всего лишь принять настоящее, как будущее окрашивается в радужные тона.

Горбатов своеобразно описал собственные молодые годы в произведении «Моё поколение». Его стиль схож с работами Александра Серафимовича, то есть главным для Бориса становится выплеск эмоций на страницы, что создаёт у читателя ощущение погружения в происходящее. Будто кто-то вокруг галдит, а читатель зачарованно стоит в углу разворачивающейся перед ним сцены. Тем интереснее наблюдать за судьбой мальчишек, чей город попеременно переходит от белых к красным. Горбатов не идеализирует — бойцы противоборствующих сторон ничем друг от друга не отличаются, действуя одинаково, распевая схожие песни и толком не зная, ради чего воюют. Под удар попадают семьи мальчишек, на глазах читателя становящихся сиротами и отныне вынужденных озлобиться на тех и других.

Отчего-то больше веришь именно Горбатову. Отражение событий под его пером кажется соответствующим ушедшим в прошлое событиям. Советское государство становилось тяжело: нельзя было найти себе место в жизни, покуда проводимая властями политика усугубляла и без того ужасное положение населения. Мальчишки желали трудиться, учиться и слыть нужными членами для общества. Их желания трудноосуществимы: работать негде, учиться невозможно, да и нет в людях нигде нужды. Хорошо себя чувствуют только нэпманы, разжиревшие от благоприятных условий, бесконтрольно продолжающие набивать бездонную торбу.

Единственное успокаивает читателя: Горбатов знает, что эти трудности будут преодолены и наступит идеальное время для жизни. Собственно, тридцатые годы для советского государства — время могучих свершений, когда человек обрёл способность повелевать силами природы, едва ли не меняя русла рек и влияя на изменение климата на планете. Об этом Борис постоянно писал, будучи корреспондентом газеты «Правда», куда отправлял беллетризированные заметки из разных мест страны, поскольку лично участвовал в первых запусках многих важных объектов. И делал он это с трепещущим сердцем, ведь мечты его детства осуществлялись.

Но! Горбатов всё-таки видит и в идеальных условиях проблемы, касающиеся в первую очередь человеческого фактора, особенно халатности. Кто-то где-то недосмотрел, недоработал или всерьёз не воспринял возникновение серьёзных проблем, как самоотверженный труд честных людей оказывался напрасным. Требовалось отдавать всего себя, лишь бы исправить чужую оплошность. И вот, наконец-то, объект запущен. Все рады — рад и Горбатов.

Ещё одной особенность характера советских людей тридцатых годов была жажда к установлению рекордов. Смены соревновались, применяя различные усовершенствования, позволяющие проделать больший объём работы. Горбатов делится с читателем историей нескольких особо отличившихся людей, начиная со Стаханова, совершившего своё достижение недалеко от тех мест, где Борис Горбатов непосредственно родился. Разве не будут после этого писателя переполнять эмоции? Он невольно стал причастным к свершению знаменитого шахтёра, чьё имя ныне является нарицательным.

Читая Гобратова, читатель понимает, — проблемы в обществе были, есть и навсегда останутся, но из этого не надо делать ещё одну проблему; следует переосмыслить понимание своего недовольства, сумев найти силы для подавления собственного Я в угоду интересам государства, иначе грянет слом старого, а заодно произойдёт и потеря равновесия минимум на одно десятилетие, что, в свою очередь, способно породить проблемы большего масштаба — именно этого следует избегать любыми способами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Овидий «Элегии и малые поэмы» (I век до н.э — I век н.э.)

Поэзия Овидия сложна для чтения в силу непривычного современному человеку изложения. Безусловно, можно подобрать ритм, чтобы чередующиеся гекзаметры и пентаметры сложились в приятное уху сочетание, но для этого надо иметь огромное желание, усидчивость и ясную голову, поскольку в ином случае начинают слипаться глаза. Возможно, проблема кроется в переводе. Однако, примерное знакомство с творчеством Овидия в оригинале говорит за то, что это не так. И всё-таки! Смысловое наполнение читатель усваивает легко. Овидий не юлит и его единственный приём, украшающий строки, заключается в упоминании греческой и римской мифологии, а также в обращении непосредственно к императору и прочим власть имущим людям. Овидий говорит о простом, настолько ясном, будто и не требовалось об этом писать. Но если душа требует творить — человека может остановить только отсутствие пишущего инструментария и писчего материала.

Овидий прожил такую жизнь, о которой можно рассказывать другим. Именно об этом он писал, наполняя строчки думами о прошлом, настоящем и будущем. В своих размышлениях Овидий прямо и без лишней поэтики доводит до сведения читателя личное понимание происходящих вокруг событий. Особое место среди его поэзии занимают Любовные и Скорбные элегии, раскрывающие перед читателем его душу. Овидий ведёт монолог на разные темы, преимущественно опираясь на мифологические мотивы. По смысловому содержанию читатель должен отнести слова Овидия к афоризмам, настолько они иной раз красиво смотрятся и могут быть применены для разных нужд.

Далеко не так важно, о чём именно пишет Овидий. Миропонимание жителя Древнего Рима не уж сильно отличалось от взглядов на жизнь европейца XXI века. Может быть Овидий специально не переходил на крайности, говоря о свойственных людям чертах, вроде отношения супругов друг к другу или отчего у женщины может болеть голова при нежелании вступать в близость с мужчиной. Спустя две тысячи лет общество придерживается тех же моральных ценностей и испытывает аналогичный дискомфорт, когда дело касается соотношения Я с мнение окружающих.

Когда Овидий чем-то не угодил Августу, его сослали на край римских владений, где поэт написал значительную часть дошедших до нас произведений. Радужных и нравоучительных тем читатель больше не найдёт. Отныне Овидий лишь сетует на судьбу, старается переосмыслить себя и выпрашивает прощение, дабы суметь вернуться обратно. Так уж было суждено, чтобы Овидий умер в ссылке. Читатель может в подробностях узнать, как поэт плыл на корабле к тем местам, что с ним случилось, какие чувства боролись в изгнанном из общества человеке. Об этом повествуют Скорбные элегии. Овидию было о чём задуматься.

Любопытному читателю может быть интересно прочитать переписку мифологических героев в «Героидах» или ознакомиться с календарём событий от Овидия — «Фасты», либо прочитать послания поэта славным римлянам, написанные в порывах откровения — «Письма с Понта». И всё-таки Овидий лучше всего писал о любви, а также о том, как с любовью бороться. Его, будем говорить без стеснения, трактаты «Наука любви» и «Лекарство от любви» наглядно показывают человеку незамысловатое и болезненное чувство привязанности к объекту желания, такое понятное, но вместе с тем и невероятно трудное для осознания.

Как бы прозаики не пытались передать дух своего или чужого времени — они никогда не смогут сравниться с поэтами, чьё пылающее сердце сплетает в строчки чувства и мысли от глубоко запавших в душу впечатлений. В случае Овидия дать подобную характеристику затруднительно. Вроде он поэт, но поэзия не чувствуется. А может нужно иметь склонность к пониманию прошлого, не опираясь на день сегодняшний, да знакомиться с поэзией Овидия под аккомпанемент флейты.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Элис Манро «Беглянка» (2004)

Российскому читателю предлагается сборник из двенадцати коротких историй Элис Манро, озаглавленных «Беглянкой». Оригинальная книга состояла из восьми рассказов, но такое число видимо не смотрелось, поэтому откуда-то взялось ещё четыре. Их объединяет тематика отношений между женщинами и мужчинами, причём упор делается именно на миропонимание слабой половины человечества. Читатель может возмутиться, сказав, что надо перестать наделять женщин не соответствующими истине эпитетами. И ведь читатель прав, но до той поры, покуда не ознакомиться с содержанием сборника.

Семейное счастье кажется недостижимым. И причина этого очевидна — желающие счастья не осознают его значения. Под счастьем понимают некое состояние удовлетворения, которого можно достигнуть, но принять никогда не получится, поскольку счастливый человек всё равно будет чем-то недоволен. Вот так и главные героини историй Манро идут по пути к светлому будущему, обходя стороной прямые и ровные дороги, предпочитая им бег по извилистой тропе через кусты шиповника. Результат подобных метаний очевиден — порванная одежда, изорванная душа и долго незаживающие кровавые раны.

Действующим лицам не хватает решительности. Они изведут себя и всех окружающих, включая самых близких людей. Им нужно было один раз проснуться с твёрдым намерением осуществить задуманное, вместо чего они мечутся из угла в угол, задумав поступить определённым образом, чтобы спустя время так и остаться в прежнем состоянии. Также действующие лица пугливы — они держат дистанцию от всего подряд, не позволяя к себе приближаться. Они подобны губке, что впитывает в себя эмоции собеседников, не желая делиться своими. И когда наступает пора дать ответ, тогда прежних собеседников рядом уже нет, а изливать эмоции обратно приходится другим людям.

Рассказывая эпизод из чьей-то жизнь, Манро имеет талант забывать начало. Читатель знакомился с яркой проблемой, присущей обществу, и вот он уже ни с чем не знакомится, наблюдая за повествованием, будто автор далее решил посудачить о делах житейских, о чём обычно никто не может вспомнить к вечеру, включая рассказчика. Хотелось увидеть наглядный пример разрешения конфликта супругов от пресыщения друг другом, осознать истинную вину при отказе удовлетворить желание общения со сторонним человеком, да разрешить ряд религиозных проблем и разобраться с положением приёмных детей… Хотелось бы! Вместо всего этого Манро каждый раз переключается на что-то другое.

Безусловно, в жизни происходят разные происшествия. Каждый считает свой случай уникальным и достойным всеобщего внимания. Наверное также считает и Элис Манро, давая читателю право внимать какой-либо истории, будто имеющей настолько важное значение, чтобы рассказать её всему миру. Заметки такого рода обязательно будут пользоваться спросом, когда некто всерьёз заинтересуется бытом людей в Канаде. Конечно, хорошо, если будет иметься хотя бы подобный источник. В случае Манро её произведения не останутся без внимания. По крайне мере — не останутся без внимания в ближайшие десять-двадцать лет, а после всё может произойти, в том числе и забвение. Лишь звание нобелевского лауреата будет служить стимулом для знакомства с творчеством Манро.

Разбираясь с наполнением сборника, его содержание можно передать в занимательном виде:
Беглянка. Скоро: Уловки — Мухи на подоконнике; Прегрешения — Девушка в блузке-гардемарин; Страсть — Квадрат, круг, звезда; Случай — Дырка в голове; Молчание — Не мучайте Данте.

Одна из множества работ Элис Манро. Не лучшая и, наверное, не худшая. Знакомиться с творчеством автора следует — где ещё удастся прочитать о незамысловатом существовании человека без определённых целей в жизни, да с хрупким и до невозможности эластичным внутренним миром, грозящим лопнуть и не лопающимся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Щепетнёв «Гамбит смерти» (1991-2015)

Интерпресскон-2016 | Номинация «Крупная форма»

Нужно иметь особо заточенный мозг, чтобы видеть в обычном происки инопланетян или ожидать очередного подвоха со стороны сверхъестественных сил. В казалось бы всем понятной череде происшествий вина лежит на одном из действующих лиц, что не мешает писателям промывать фантазию читателя, предлагая ему рассуждения о невероятных вариантах. В самом деле, если после стирки пропали носки, значит их себе присвоил домовой. А ежели кого из знакомых убили, то все мысли надо направить на небо, ведь кроме гостей с других планет такого совершить никто не мог. Василий Щепетнёв строит повествование примерно таким же образом.

Сборник «Гамбит смерти» включает пять историй: герметичный детектив. нечто вроде бытовой фантастики, квасной заговор, будни сельского врача и будни сельского патологоанатома. Частично они связаны между собой, но всё же их наполнение разнится. Первые три воспринимаются в качестве постепенной трансформации перед читателем спортсмена в шахматного гения, посредством сюжета, достойного американских комиксов. Завершающие рассказы — вольная трактовка автором событий собственной практики на селе: Василий Щепетнёв имеет медицинское образование.

Чья-то смерть — всегда загадка. В жизни далеко не всегда удаётся установить, как развивались события и каким образом произошло убийство. Перед писателями такой проблемы обычно не стоит — они считают себя обязанными донести до читателя единственную «правдивую» версию. В случае творчества Василия Щепетнёва — границы вероятностей расширяются. В реальности такого предполагать никто не станет, но в литературе обвинить в преступлении можно кого угодно — всё равно окажешься прав. Почему бы не искать виноватого в чуждых людям материях, внося извращённое понимание человеческих способностей? Может в далёком будущем это станет обыкновенным явлениям, а пока — дикость.

Так складывается повествование основного произведения в сборнике, на которое нанизаны остальные истории. Василий Щепетнёв обрисовал новые правила игры в шахматы, внеся ряд существенных изменений. Вместо привычной расстановки фигур и использования стандартной доски, читатель видит ряд противоречивых событий, обоснованных правом автора на вымысел. Причём даже непонятно, на какие именно жертвы идут действующие лица — в происходящем на страницах никто ничем не жертвует, кроме собственных жизней, о чём их никто и не думал спрашивать.

Фантастика со сказочным сюжетом — это и есть общая характеристика для «Гамбита смерти». За здравым зачином следует набор мыслей, суть которых сводится к допустимости необычных явлений. Можно согласиться, что иная постановка вопроса способна поставить в тупик любого человека, заставляя его искать решение в плоскости невероятного. Когда перед читателем разворачивается история об убийстве абсолютно здоровой девушки с её последующим исчезновением путём взлома двери изнутри с применением нечеловеческой силы, то в голову только и начинают приходить мысли об упырях и прочих фантастических созданиях.

При должных предпосылках к построению повествования, остаётся необходимым признать, что сюжетная линия у Щепетнёва каждый раз сходит на нет. За радужными перспективами раскрытия сюжета в нечто занимательное, основательно провисает середина, опираясь на которую, Василий подразумевает очевидную концовку для каждой части сборника, только вот загубленную размазыванием текста по страницам. Грубо говоря, истории тухнут по мере их чтения, сообщая читателю и без того понятные выводы.

Новых горизонтов Щепетнёв не открывает, всё им написанное обязательно что-то напоминает. Яркие примеры: «Отель «У погибшего альпиниста»» Аркадия и Бориса Стругацких, малая форма Николая Гоголя и, куда же без него, сериал «Секретные материалы».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Громов «Вычислитель», «Язычник» (2000-15)

Интерпресскон-2016 | Номинация «Средняя форма»

Что есть русская фантастика и для чего она существует? С советской фантастикой читатель строил светлое будущее космических перелётов и колонизации ближайших планет, изредка допуская возможность контактов с инопланетными разумными существами. А с русской? Нельзя выделить очевидное направление, позволяющее читателю чувствовать себя морально возвышенным над бренностью бессмыслия. Фантасты о чём-то упорно пишут, наполняя полки литературных магазинов, не имея чёткого представления, зачем они это делают. Их жажда одарить мир своим талантом понятна, кто бы ещё задумался над содержанием.

Возьмём для примера две повести Александра Громова, увязанные единым сюжетом: «Вычислитель» (2000) и «Язычник» (2015). Читатель с первых страниц погружается в безвестность на безвестной планете, живущей по одному понятию — преступников следует изгонять из общества. Подобный сюжет (типичное явление ряда фантастических произведений) позволяет писателю сразу приступить к делу и дать читателю максимальное количество подробных описаний. Приём хороший. Однако, Громов мир не прописывает — представленная вниманию местность является болотом, на горизонте маячат некие райские острова — вот и всё описание.

Также Громов знакомит читателя с героями, для чего отводит добрую половину страниц «Вычислителя». Только прорисовка действующих лиц сводится к общим чертам, скорее заставляя задавать дополнительные вопросы об их прошлом. Впрочем, ответов Громов не даёт. Ему важнее было наполнить повествование ни к чему не обязывающему текстом. От начала и до конца книги происходит действие, прерываемое на диалоги персонажей. Всюду кишат змеи. Герои друг за другом растворяются в пустоте. А читатель продолжает гадать — существуют ли те самые мифические острова и доберётся ли до них хоть кто-нибудь.

Канва обозначена, русло водой наполнено, происходит движение. Заканчивается «Вычислитель» в духе русской фантастики — не имея представлений о том, для чего герои скитались по болотам и отчего они погрязли в сладкой неге, так и не осознав своего социального падения.

Спустя пятнадцать лет Громов пишет повесть «Язычник». И это благо для дилогии, поскольку Александр решил заполнить пробелы в предыстории. Читатель лучше понимает за какие преступления был осужден главный герой и каким образом он имеет право на восстановление попранной чести. Его размышлениям о прошлом сопутствует остро возникшее желание найти собеседника и наконец-то выбраться на большую землю.

В целом, продолжение могло рассказать о многом, хоть стать полноценным приквелом к «Вычислителю» без всяких поползновений сюжета далее. Такое развитие повествовательной линии безусловно могло стать благом, но блага не случилось. Громов использует для «Язычника» другой распространённый сюжет, согласно которому в душу главному герою будет лезть посторонний персонаж, строящий из себя в доску своего. Этакое воплощение макдональдского «Легионера» — только место действия перенесено куда-то в глубины космоса, чтобы сделать максимальное количество возможных допущений, развязывающих автору руки. При этом суть «Легионера» в связке с «Язычником» просматривается уже с «Вычислителя».

Прошедшие годы не изменили творчество Александра Громова. Скорее оно стало сильнее отягощено стремлением писателя рассказать о чём-то ещё — в ущерб основным описываемым событиям. Аудитория книг Громова также осталась той же самой — подростковой, которой свойственно взахлёб читать о похождениях героев ради похождений и не задумываться над смыслом произведения. Пускай главный герой всегда просчитывает шансы и действует ради выживания — хотелось бы, чтобы и писатель занимался тем же самым, но не выживания ради, а сугубо из цели создать определяющее жанр произведение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 13 14 15 16 17 24