trounin.ru

На пике драматизма, измыслив трагедию человеческого бытия, Сумароков подошёл к понимания прошлого, так как видели его древние князья. Трагедия предстала перед взором, в пылу страстей обернувшись бедой, читатель должен был проникнуться нелёгким выбором действующих лиц судьбой. Во граде Киеве, когда там князем воссел Кий, брат его Хорев сильно дочь изгнанного прежнего властителя любил. Как быть, какое разрешение найти? Оснельде отдан он, отца её Завлоха ему не под силу спасти. Завлох желал обратно город взять, интригой он мог на происходящее за стенами города влиять. Что говорить, всех не перечислить горестных событий — пусть первая трагедия Сумарокова станет для читателя поводом для удивительных открытий.

Проблема исходила от других, разлад вносивших в русло спокойной реки, они ускоряли течение вод, обращая друзей во враги. Мирное решение могло осуществиться, но где уж там человеку такое понять, Сумарокову самому было из каких источников вдохновение черпать. На него с критикой Тредиаковский гневом пылал, Ломоносов поступал аналогично, как же сим гениям поэтического толка не ответить симметрично? Проследить подобное допустимо вполне, иначе накала страстей не объяснить, но по логике такой Сумарокову полагалось себя в конце концов убить.

Публикация трагедии — равносильно признанию в праве на мнение. Не прозой написана она, «Хорев» читается, как длинное стихотворение. В данной трагедии всё там, где ему полагается быть, читатель точно не сможет узнанного скоро забыть. Кто мог подумать, Кий — князь Российский, владелец державного града, стал участником происшествия, которому даже Императрица Елизавета Петровна не была бы рада. Ей, верховной владычице русских земель, полагалось понять, кто в высшем обществе истинный змей. Не Сумароков, понятно, им является кто-то другой, явно поэт с претензиями, склонный судить о манере чужой.

Итак, забудем о дрязгах, погрузимся в текст трагедии, посмотрим на Александра Сумарокова в плодах и во вдохновении. Оснельда в плену пребывала, покорна она и смела врага полюбить, соглашалась на мирное жительство и не против была отца позабыть. Когда её спросили о Завлоха желании Киев взять по праву прежнего владения им, Оснельда не против оказалась увидеть отца убитым, то есть не по должному проститься с родителем своим. То не странно — это результат любовных терзаний, ослепляющих людей — первый источник тягостных страданий. Пока молодые, отчего не любить? Правда после время пройдёт, будет о чём горько тужить.

Трагедия постепенно продвигается вперёд, стороны ссорятся, мысли их полны забот. Кию мнится предательство брата, он обеспокоен Завлоха желанием — где ему справиться с ложными наветами и подданных понуканием? Брат его — Хорев, честен и желает добра, с Завлохом он готов биться насмерть всегда. Оснельда клянётся в преданности Кию и желает любимой Хоревом быть, но почему никто не смог о борьбе за власть позабыть? Из-за интересов выгоды одного дня, трагедия разыграется пролития крови для.

Смириться с судьбой не дано честным людям, будут бороться они за правду, и будут страдать. Кто со злыми помыслами, тому чашу горя испить и пойти горевать. Трагедия случится, кто умрёт — будет рад. Остальным живущим предстоит пожать содеянное, морально страдая сильнее в сто крат. Стоило миром разрешить заблуждения и в дружбе соседями жить, только такого в человеческого обществе не сможет быть. Полагается к горлу тянуться, интересов собственных ради, и ради получения какой-нибудь награды. Но годы пройдут, что тогда будет потомкам до их деяний? Забудут абсолютно всё, ибо не стоило оно таких стараний.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Под небом сумрачным России, африканской страсти жаром пылая, о нравах общества писал поэт, их смело осуждая. Он взялся говорить, тому не устыдившись — обвиняющих уняв, заранее оговорившись: не он герой романа, клеветать не смейте, на себя смотрите, должное принять умейте. Сказать поэт решил о молодом повесе, подобных коему не счесть, посему стихи о нём полагается принимать с благосклонностью за лесть. Евгений Онегин — имя франтоватому юнцу, о его деяниях слагал поэт за строкой строку. Но не о нём одном — о себе поболее сказал поэт: о развязных помыслах, присущих ему во цвете данных свыше лет. Потому, читатель, общество во времена Николая гнило, поверь, коли Пушкин светлое чувство обратил в ничто.

Любовь! Какая блажь. Любить — не важное желание. Тридцатые годы — смена эпох, иное у молодых почитание. Девичья краса и девушек круг не пленит, то в былое ушло, время мужчин-краснобаев в двери стучит. Откройте Пушкину, пусть скажет о девицах, расскажет о ножках их, не разбираясь в чужих лицах. Собьётся он, забыв о чём сначала говорил, после вспомнит, продолжив, будто кто его остановил. Что до повествования, оно всплывает кое-где, когда поэт вспоминает — взялся он говорить не о себе. Итак, читатель, Онегин снова во главе сюжета, он переменчив, запомни до конца повествования это.

Сегодня мнится красота одна, на завтра красота другая. Решать положено теперь. Но как решать, не зная? Не красота, всё завтра обращается в другое. Поступок нынешний, спустя годы, обращается в смешное. Нравы общества, как их сейчас не осуждай, смирись и без возражений принимай. Некогда мужчины искали встречи, после дамы пребывали в поисках причин, спустя десятилетие опять иначе — мужчинам снова искать встречу самим. Заложником сего даже Пушкин оказался, зря над прежними порядками смеялся.

Меняются вкусы у людей, так им кажется приятней, кто вчера был на слуху, того сегодня нет отвратней. Онегину не мил его умерший дядя, презренна в девушке краса, он это знает: он молод. Молодым — всё навсегда. Как бы не казалось поведение Онегина зазорным, не стоит быть таким притворным. Вокруг онегиных не счесть — о том ранее упоминание в первом абзаце сего текста есть. Меняется всё в мире, чтобы к прежнему началу вернуться, вот и страдает человек, позволяя в который раз обмануться.

Зачем тогда гадания и вещие сны? В них будущее сокрыто? Пойми, читатель, для человечества предстоящее — дырявое корыто. Понятно всякому, человека краток век. Ему мнится такое — чему тысячи лет. Не он один — все через подобное прошли, и смерть свою в конце жизни обрели. О частностях осталось судить каждому из нас, как Пушкин, описавший эпизод, как говорится, без прикрас. Показан фрагмент былого, нравы тех дней, Онегин в строках — первый злодей. Злодеи меньшего ранга — все прочие. Тут бы пора и поставить пространное многоточие.

Ничего не сказано о романе в стихах. Кто так решил? Встаньте из-за парт, обозначьтесь в рядах! Скажите, стоит за творца судить, прав он или нет? Творцу судить о том, таков должен был прозвучать ответ. Главное озвучено: детали — человека мелкое суждение, решившего с другими обсудить поэта стихотворение. О творчестве возвышенного мнения следует быть, пожалуй, это стоит подрастающему поколению навсегда заучить. Но если творец — человек, и если писал о простом, значит ему хотелось говорить и о том. Прочее — эфемерный поток бытия. И тут как раз место для многоточия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Катастрофа грозила миру, когда брался Сумароков за лиру. Стоило поэту по струнам ударить, как он в лучшем случае начинал Петра славить, в худшем воссоздавал картины страшные, к войне богов против титанов причастные. На дно обречён человек, живущий заблуждением: об этом допустимо сказать одним стихотворением. В строках другого поправимым всё кажется, если кто разумным среди людей окажется. Сумароков мыслями делился, не предупреждал. В воображении сам собой разгорался пожар.

Величие России воспето снова. Славить деяния Россов для поэзии Сумарокова — это основа. Кому подвластно небо и моря? Всё русским подвластно, Петру благодаря. А где иная мысль была, там в подражание древним приводилась строфа. Играть со словами, слоги считать, дифирамбам и одам структуру ритмичную дать: Сумароков не просто красиво писал, о том, что значит быть поэтом он не забывал. Где ловил вдохновение, на том моменте останавливался он, под впечатлением таких поэтов, как Гораций, Сафо и Анакреон.

Сумароков славил государей, не ограничиваясь ими: в адрес Потёмкина и Хераскова послания были. В чём их суть, каково содержание? Как всегда — античных тем преобладание. Сумароков не мог обойтись без сравнения с делами мужей прежних лет, богов античных призывая дать за те деяния ответ. Суть пуста, есть только желание хвалить. Адресаты таких посланий точно не смогут забыть. Коли язык подвешен у поэта, а в голове рождаются слова, то значит нет в том скрытого от наших глаз секрета, то значит — Сумароков иначе не думал никогда.

Не может Россия слабой стать — твёрд в убеждениях поэт: будет кому прославлять страну, чьи сердца осветят путь и дадут свет. Иных вариантов Сумароков не искал, на петровы старания он смотреть наказал. Раз сказано вести страну к процветанию — стоит вести. Ослабнут ведущие, тогда нам их предстоит нести. Без отчаяния и пессимизма. Иначе зачем, с пропасть ищущим, вести диалог, не имея совместного плана решения гнетущих проблем?

Говоря о стране, создаёшь положительный настрой. Говоря о себе, покажи, что не владеешь сам собой. Хваля других, не хвали личных заслуг, покажи, каков твой истинный досуг. Пусть цари создают великолепие, соответствуя ожиданиям твоим, ты всё равно в думах истинных на века останешься одним. Лучше не выпускать чертей из миазмов тонущей в болоте души, этих созданий при их появлении сразу души. Но если есть желание одарить чертовщиной, то не сдерживай себя, пусть поймут люди, будто ты лишился царя. Тот царь — твоей головы обитатель, он — мрачной стороны жизни искатель, станет воду из болота в реку переливать, и его надо в том обвинять.

Мир повергается во прах, неизменно каждый раз в человека мечтах. Изнанка принимает вид естества, на вздор потому похожая весьма. Это развлечение — допустимо оно: в его реальность не поверит никто. Посему Сумароков шалость в поэзии небольшую позволял говорить, не опасаясь, как она кому-то заменит представление о том, как надо жить. Однако, следует помнить — не всё то дурачество, о чём думается так. Поэт лишь делает вид, якобы он — простак. Петь оды постоянно устаёшь, в виде ненормального иной раз предстаёшь, когда скажешь серьёзно, не желая шутить, тебе не поверят — не станут искать, к чему повязана истины тонкая нить.

О многом Сумароков оды слагал, им внимать мало кто не устал. А кто устал, тот обрадуется пусть, Сумароков и прозой хвалебной мог блеснуть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Надо всегда стремиться, с людьми имеющимся у тебя делиться. Кто делится, тот счастлив будет, ему от того божьей милости прибудет. Обретёт человек благословение, чем обеспечит себе умиротворение. Протянув руку, снова он подаст: лишнее и последнее нуждающемуся передаст. Так считал Саади, составляя «Бустан», словно верил всему написанному сам. Во второй главе о благотворительности он рассказал, как важно одарять, разменяв на чужое благо собственный лал. Щедрость изнутри должна в человеке цвести, доброта у него — свойство души, он живёт ради других людей, забывая о себе, заботясь о благополучии их семей. Так думал Саади, мечтал о том, словно ночь ради человека становится днём, но не даёт уступок темнота, посему о чём мыслил поэт, то мечта.

Где предел благополучия, не определяй. Давай, не думая — не думая, давай. Не представляй, что нищий ты, давай всё, что есть, не ожидая одобрения, не принимая лесть. Станешь нищим сам или станешь больным — нуждающимся станет больше одним: беспокоиться не нужно, забудь. Подать нуждающимся сейчас нужно что-нибудь. Саади категоричен, он излишне щедр в стихах. С такой расточительностью уничтожит страну любой шах. Всем нищим не подашь, их меньше не станет. А если богатые исчезнут, то руку уже никто не протянет. Щедрость полезна, но из ничего нельзя деньги иметь, нужно собственный вклад в поданное другими внесть.

Верить ли Саади, следовать ли всем его словам? Заботиться нужно, но давать разумно — по потребностям. Если сироту с колен поднимать, то не просто так, иначе вырастет не друг, а враг. Или Саади видел не тех нуждающихся людей, что от помощи становятся грубее и злей? Протягивающему руку откусить по локоть готовы они, ожидая помощи для себя в размере страны. Монеты мало, больше давай, коли шах, то регалии власти снимай. Коли богач, весь мешок с деньгами неси, а не дашь добровольно, пощады тут же проси.

Не делай разбора, давай каждому, кто нуждается: благодарность абсолютно каждым принимается. Зачем заявлять о щедрости своей, если человеку иной веры не дашь, если часть нищих возвышаешь, а нужды других обращаешь во прах? Всем давай, ведь даёшь не ради того, чтобы дать. Даёшь, чтобы милость божью сыскать. Перед Богом равны люди — между ними различий нет: не важна нация, убеждения и количество прожитых лет.

Людей не избавить от нищеты, уподобиться им можешь соблюдая посты. Нищий и без того круглый год постится, нуждающимся потому каждый может притвориться. Отказаться от пищи, очистить душу от греха, — не в подражании пророкам, не истязая духа, как Иса — по собственному желанию, ибо нужно ограничивать тело в нуждах его, забывая о сытном обеде и об удовольствии от всего.

Саади глубже на проблему смотрел, он радикальное предлагать людям смел. Сесть в тюрьму вместо безвинного предлагал, он пса в пустыне вместо себя водой обливал, чуть ли не на трон садил человека в нужде, дабы тот благотворительность славил везде. Но Саади прав, призывая смотреть на людей, как на людей, чья воля в будущем может оказаться сильнее твоей. Сегодня нищий, завтра шахиншах: он — бывший никем, чей попирали прах. Ему теперь подвластны, кого о помощи молил, обижавших ранее, разумеется, шахиншах простил. Излишне Саади предполагать такое было, в действительности радужно не бывает, так как уныло. Станет нищий властелином, что тогда? Отнюдь, не разверзнутся небеса, не станут нищие лучше жить: нищий первым о нищих сумеет забыть.

Кто ласков к людям, того будут любить, того в горе не оставят, не смогут забыть. Гепард не съест дающего ему еду, докажет симпатией преданностью свою. Слон не обидит, если его кормить, так и человек будет памятью о благодеянии жить. Саади продолжал мечтать, искал сравнения не там, попробовал бы веру испытать того, кого кормил бы он сам. Насколько хватит человека, если забыть его, привыкшего к еде, покормить? Долго ли после будет он Саади благодарить? И гепард съест, и затопчет слон, только голод почувствует он. Так и с человеком, но с ним сложнее, с ним, с пресыщенным, сладить труднее. Не понимал того автор «Бустана», хоть он и странствовал, но словно взирая визирем с дивана.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кто стоит у власти? Да кто бы не стоял. Сыну Отечества он всегда отца родного заменял. А если над всем женщина стояла, значит она не отца — она мать родную заменяла. И всё тогда становится прекрасно, тогда желается пожить, ведь не получится с такими думами тужить. Есть властелин, пропой ему скорее оду, его дела помогут русскому народу. Он для того поставлен надо всеми нами, чтобы сладкими умащивать наш слух речами. Ему достаточно Россию над другими возвышать, за что его и будут восхвалять. Кому не хочется прекрасное увидеть, кто смотрит под ноги свои, того попросим поскорее с наших глаз уйти. Не надо портить впечатление от од: пример Сумарокова — лучший нам того урок.

О чём бы не писал поэт минувших лет, таких ныне не сыскать — таких теперь уж нет. Восхваляющего прошлое, видящего позитивное во всём, где такого сейчас мы найдём? Либо время тогда было краше во множество раз, ежели Сумароков так ушедшему истинно рад. Он хвалил Петра, удивляясь заслугам его, словно Русь из себя не представляла ничего. Покуда Пётр не взялся за страну, не подвёл Россию к Европы окну, в варварском состоянии она пребывала, к закату катилась и постепенно угасала. Всё это так, но с тем ограниченьем, если оду петь одним таким стихотвореньем. Сказать о торжестве Руси не мало можно добрых слов — похвалить мудрость княжествовавших некогда голов, но Сумароков не заглядывал далеко — Россию на ноги Пётр поставил, и больше никто.

Чем занять будни поэту? Почему бы не польстить главе государства? Спеть оду ему, ведь добрый отзыв — не признак коварства. Сравнить с древними властелинами государя своего, отразив рифмой успехи в политике, объяснив торжество. Кто при Сумарокове царствовал? Елизавета Первая, Екатерина Вторая: обе матери Отечества, думали о благе для страны, страной управляя. Жили миром — слава за то от людей, шли войной — за то и славили царей: всюду есть повод оду пропеть, слов прославляющих при том не жалеть.

Поздравить с Новым годом, на Тезоименитство сказать речь, годовщину восшествия на трон в красивые слова облечь, о дне рождения правителя поэмой отозваться, чтобы каждый мог твоим слогом любоваться. Не в том секрет успеха, чтобы только восхвалять — от назойливости правители могут и устать. Не знал Сумароков удержи, одаряя словами, не делая разницы между разными царями. Кому понравится, когда Елизавета матерью была, а после Екатерина то место заняла? Быть последовательным и помнить, что нельзя хвалить в одной поре, ибо не поверят тем же словесам, сказанных тобою об умершем царе. А может дело имело иной оборот — Сумароков верил, как верить мог подобному народ?

Задумаешься на досуге, решив, что Сумароков прав, позитивный настрой от него приняв. Лучше с радостью смотреть на события в мире нас окружающем, чем унывать, словно в государстве живёшь умирающем. Как ты думаешь, так думать следует многим, о благости мыслить, о том, как много мы стоим. Не мыслить о плохом — плохое оставим другим, происходящее радужным воспринимать хотим. Допустим прекрасное в будни, не станем серчать, было бы от чего нам унывать. Посмотрим на главу государства, теперь Федерации, давно не царства, плохих мыслей не скажем о нём, представим его трудящимся ночью и днём, заботящемся о благе каждого из нас, готовящего о свершении очередного блага указ. Кто бы не стоял наверху, для того он и стоит — плохого не сделает, народ за то его не простит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стихотворение — игрушка для поэта. Оно пишется, когда щемит грудь от чувства без ответа. И пишется оно о самом дорогом, в радость или грусть облекаясь притом. Любой поэт способен рифмовать без конца с жаждой творчества мало познавшего юнца. Но совсем уж редкий поэт берётся за форму большую, очень трудную и потому не простую. Фонвизин брался — сил не щадил, малую форму он стороной обходил. Ему важна не красота строки была, он стих содержанием наполнял всегда. Не много их таких дошло, два законченных и столько же незаконченных всего. Доброе наставление оставил Фонвизин нам, об этом он всю жизнь в прочих произведениях говорил сам.

Попробуй, читатель, одолей басню «Лисица-Кознодей». Закрой глаза на реалии суеты, почувствуй себя человеком из толпы. Ты не видишь того, что видеть должен ты. Почувствуй себя розой, вкруг тебя цветы. Над тобою садовник, в руках его нож. Он ласково смотрит, любит тебя всерьёз. Тебя не трогает он, но он срезает других. Ты думаешь, что такая судьба у них. Садовник — царь, властелин над цветами: ему положено добродетельным быть, говоря между нами. О чём пошёл бы дальше сказ? Об оставшихся от розы лепестках.

Теперь иной момент представим — льва над зверями мы поставим. Какой же лев могучий, как красив, как смотрит он, как горделив. О нём хорошее и ничего плохого! Лев не мог совершать прежде злого. Так ли это? Или заблуждается лиса? А может не так видит мир она? Зачем возносит льва в стихах? Не вспоминает лес, возросший на костях. Зверей не помнит, растерзанных жестоко, причём без всякого на то деяние прока. Ослабла память на вельмож, от имени льва на живую содравших множество кож. Даже слон в полях скрылся, испугавшись расправы, а бобра поборы разорили с его же переправы.

Не надо притворяться недалёким умом, чтобы не понять, писал Фонвизин о ком. Без пощады, в форме басни, словно примут его сказку за происходящие в зверином царстве страсти. Такое возможно, если лев над животными поставлен: он же — лев! Его лапою всякий и должен быть придавлен. В мире людей всё иначе, конечно. Человек не ведёт себя так беспечно. Ну а кто не понял, пусть вспомнит о розе, или изложить не в стихах, а доходчиво в прозе?

Такая жизнь. Иной она не будет. Тому существование человека доказательством служит. Обирает он себе подобных, не думая смущаться. Он — человек, не ему быть другим стараться. Писатели знают и пишут об этом, будто чёрное окрасится белым цветом. Отнюдь, такому не бывать. Пора сие в качестве нормы бытия принять. Наставляй людей или давай им советы — никто не послушает, никому не нужные эти заветы. Но Фонвизин старался, ратовал он за благое, «Послание к слугам» составил простое.

Человеку счастье требуется ночью и днём, мыслью такой о сём Послании начнём. Для чего людям счастливыми быть? Работать, детей воспитывать и просто жить? Давайте заменим в воображении человека овцой и представим, как выглядит овечий покой. Представили! И оказалось, что нелегка — жизнь присматривающего за стадом пастуха. Но пастух не будет убит, его не съедят: шкура его не станет украшением чьих-то палат. А вот овцы — их обманом взрастят, но все же накормят, и вот они спят. Жизнь не так тяжела для овцы, её жизнь — человека благие сны.

И вот пробудился человек ото сна, и вот он понял: он — не овца. Он хуже, ему нужно заботиться о себе самому, чтобы быть должным, да не пастуху одному. Каждому должен, под кем он стоит. Никто его не поймёт, никто не простит. Он — жертва обмана. Он сам обманул. Кого? Кому в должном объёме положенное не вернул. Все обманывают — без обмана нельзя обойтись. Такова, к сожалению, человеческая жизнь. Обман ширится — растёт, кто снизу — в конечном счёте обманывает через посредников господ. Деньги кругом, без них не прожить. И пастуху деньги нужны — свою семью кормить.

Таковы мысли Фонвизина кратко — об этом он чаще прочего писал. Не всё стало достоянием общественности — о чём-то современник Дениса не узнал. Слагал Фонвизин «Послание ямщику», слагал «К уму моему» — их назначение осталось ясным ему одному. «Эпиграмма» дошла в пару строк. Вот и всё, чем потомок насладиться смог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Перевод — такая штука: переводить прозу прозой — мука, переводить стихи стихами — задача не из простых, но не знает поэт трудностей таких. А если опыта в литературе мало при том, изменить содержание под себя сможет и тот, кто опытом обделён. Фонвизин не из простых переводчиков был, он текст иностранный под нужды русского читателя подводил. Он сокращал, меняя временами суть, порою иным образом слова слагал, под удары современников подставляя грудь. И выходило из-под пера его такое, отчего бы у автора лицо посерело, стало злое. Такие времена бывали в годы прошлых лет, тогда не мог автор ждать оправданий от переводчика в ответ. Всё это присказка, а сказ ушёл вперёд, переделка «Сиднея» Грессе от Дениса Фонвизина читателя ждёт.

Ту комедию Фонвизин назвал «Корион», в театре её ставил, но никогда не публиковал её он. Она о том, чего смущалась действующая власть, о нужде крестьян Фонвизин выговорился всласть. Что крестьяне собой представляли? Во-первых, работать они не желали. Во-вторых, не нравились им поборы рту одному. В-третьих, сия проблема не интересна никому. И что же помещик Корион? Зачем ему понадобился традиций слом? Нет покоя ему, желает отпустить крестьян. Но если отпустит, за чей счёт дальше будет жить он сам? Задал себе проблему Корион, будучи проблем лишён — из ничего измыслил горе, не может пребывать в покое.

Зачем такому человеку счастье? Разве счастье, когда за окном ненастье? Разве можно спокойно чувствовать себя, если страдания людские видишь из окна? Пока один стоит над всеми господином, поставленный над ними высшим властелином, имеет право мысль иная появиться, чтобы от устоявшегося чем-нибудь забыться? Не подвластно человеку право на то иметь, для него сие право означает клеть. Коли поручено почивать за счёт других, выполняй долг для государства без мыслей о том иных.

Но Корион не мог терпеть, не выносил чувств посаженного в клеть. Он мыслил освободиться от тягостных забот, и лучше яда для решения проблем он не найдёт. Чем примечательным такое мнение Фонвизину казалось? Что с Корионом в итоге сталось? Не умер он. И не умрёт. Пусть такой помещик далее живёт. Сторонник крайних мер, пытатель собственных желаний, создатель тела мук и для души страданий, понять не сможет долг Отечеству, порученный ему, как честный гражданин, к своему стыду, решится понимать тюрьмою поручение царей и начнёт считать количество до смерти ему оставшихся дней.

Пойти против большинства — гласит строка Фонвизина стиха. И в чём Денис увидел волю многих? Где он увидел множество голов стольких? Их было меньше — унижателей толпы, если смотришь на проблемы в масштабах всей страны. Не о том слагал комедию Фонвизин нам, он показал довольно, чем доволен оказался сам. Крестьян приниженных Денис обозначил быт, показав, что человек подневольный не всеми забыт. Есть ответственные люди — они человеки, готовые скинуть с крестьян иго порученной над ними опеки. В том смысл существования некоторых представителей рода людского, без желания осуществления перемен они не протянут много, пойдут на баррикады: возопят! А то и тихо, чтобы не мешать, спокойно примут яд.

Как бы не не хотелось жить, о жизни трудно при жизни забыть. Отойти от всего — не решение проблем, нужно жить, ибо живёт человек не затем, ибо живёт для поддержания достигнутого всеми, чего желали предки, стремления к чему потомки оценить не сумели. Яд не решение — выпейте лучше воды. Выпейте и задумайтесь, решение менее радикальное проблемам постарайтесь найти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Поэты Востока, чего хотели вы? Почему вам нет ничего слаще халвы? Зачем вам уважение, почёт и слава? Отчего жизнь от ваших слов лучше не стала? Вы наставляли правителей, говорили, как управлять страной, но тем отгородили государей от подданных стеной. Вы чаяния людей сообщить желали, советы по устройству мира повелителям давали, и рассказывали истории о царях былых дней, направлявших деятельность на нужды людей. Каждое поколение поэтов об одном и том же писало, строчки из слов оно в рифмы слагало, не делая ничего помимо наполнения строк, дав потомкам тем ещё один урок. Годы идут, перемен не случилось — их не ищи. Пойди и сделай, желаемое осуществи!

Жил поэт — Саади. Открой его «Бустан» — главу первую найди. О справедливости и правилах мировластия решил рассказать он, породив тем новый из рифм сложенный звон. Правителей образумиться призывал поэт, делился с ними опытом прежних лет. Саади пугал властителей, приводя примеры простые, как цвели добродетельные из них, и как погибали злые. Кто человека принимал за человека, того хвалил поэт атабека. Кто людей держал подобно зверям в клетках, того стервятники труп склюют на ветках.

Совет для правителей простой всегда, пусть поступь властелина будет прежде легка, пусть нисходит до общения с подданными он, раз в год в разговор с ними должен быть вовлечён. Всё обыкновенно, ничего нового Саади не сказал, в таком же духе каждый поэт Востока писал. Есть советы отдельные, их нужно учесть, отложить дела и, день очередной начиная, снова прочесть.

О торговле заботиться прежде всего. Без торговли не будет у людей ничего. Оградить от разбойного люда купцов, их товар — одна из экономики основ. Кто разбойники? Саади молчит. Наверное, разбойник тот, кто деяниями чужими сыт. Такой разбой найдёшь всюду ты, если привезёшь товары свои. Проблемы начинаются вне стен, где грабят в пути, и за стенами проблем больше предстоит найти. На всех уровнях грабят, вплоть до слуг властелина, не вобьёшь между собою и ними клина. Чахнет торговля, и в государстве денег нет, кого призвать за это в ответ?

Здравия купцам! Иноземным купцам правитель должен был рад. Не должен возводить для их передвижения преград. Они несут богатство в страну, осуществляют чью-то мечту. Поэтому нужно позволять людям торговать, тем помогая стране на ноги встать. Живёт человек, радуясь малому, хорошо, если не государству отсталому.

Не отдалять старых слуг, советует Саади. Их при себе оставь, им занятие найди. Нищим бразды не давай, на руководящие должности богатых назначай. Кто боится тебя, укажи ему на дверь. Богобоязненным людям, не сомневайся, верь. Доброму добрый ответ дай, злому злом воздай. Великих держи при себе, по ним будут судить о тебе. Оставь по себе желаемую память, иначе не было смысла править.

Зависть людская не покинет людей, нужно ладить стараться с ней. Не верь, пока не проверишь. Чужим мерам не верь, пока сам не измеришь. Кто наказан судьёй, достойно наказан? Проверь, не зря Саади сей совет тебе сказан. Справедливость трудна, как её лучше понять? Разные разной её могут считать. Ты — правитель, человеком тебе быть. И по ним о тебе тоже будут судить. Не ищи оправдания поступкам, человеком будь. Пойми, человеком быть: жизни суть. И никто не скажет о тебе дурного, а те кто скажет — их не будет много.

Так понимая слова поэта Востока, проживёшь жизнь во благе до конца отмеренного тебе срока. Можешь понять глубже послание Саади, но в гноище превратишь страну ты. Развалится государство, разорвут на части его: свои лепту внесут, враг вторгнется в него. И как бы не говорил Саади о благе для страны, он утопию создал. Не создавай утопию и ты! Всему меру отмерь, по мере каждому позволь жить, дозволь свободу людям, но об ответственности не забудь их предупредить. Свобода не в том, чтобы делать лишь угодное дело. Свобода, когда заботу об обществе проявляют умело.

Человеку требуется не мёд. Человек желает иметь меньше забот. Он согласен горечь принять и в горечи жить, но знать и верить — скоро ему суждено это забыть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать письмо в стихах — прекрасно. Писать стихами всем подвластно. Не о проблемах чьих-то говорить, иное допустимо обсудить. Укор понятнее всем станет, когда рифмованным предстанет. А если не укор, тем лучше будет, человек такое не скоро забудет. О чём Сумароков сообщить хотел, какие думы отрывали Александра от дел? О добродетели, о русском языке, о судьях неправедных — сказал он в стихе. Поведал о стихотворстве и наставления писателям дал. Остаётся сожалеть, что для потомков Сумароков ближе не стал.

Любить Отечество — любить! Хвалить Родину — хвалить! Нет лучше правителя на Земле, покуда живут русские при добродетельном царе. А как же русским жить, если царь иного склада будет руководить? Горе тому, кто руку поднимет. Горе поднявшему руку — он сгинет. Понимает правитель — гнушаться им станут, с грязью смешают, плевать на могилу царскую станут. Примеры бывали иные, бывали. Забывали люди о деяниях прошлого, забывали. Пусть любит крестьянин царя, как царь любит крестьян, не случится в нравах России изъян. А коли случится… Всякое случается! Будет русский народ от страданий маяться. Любить Отечество и Родину хвалить, тогда без оглядки на других человек в России сможет жить.

Вот так хвалить, и лишь хвалить, иного нельзя допустить. Если кого ругать, то без личных оскорблений. Оскорблениям не место в образчиках эпистолярных стихотворений. Оды продолжал Сумарков слагать, тем мог жар ненависти с людей снять. Скажи приятное, воспев деяния чужие, тогда и к тебе симпатию проявят, показав, будто люди и есть такие. Ежели скажешь, как прекрасен собеседник твой, разве станешь для него ты свиньёй? С душой приди, плечи пред человеком расправь, и слог прекрасный рядом с его личностью поставь.

Что русский язык, коим Сумарков владел? Насколько важен тот, кто говорить на нём смел? Ведь говорит мордва на своём, но мордва сейчас ни при чём. Говорят на переживших века латинском и греческом, да слышали бы говорившие на них, как на языке отеческом говорят потомки, извратив язык, такому внимать, что слышать звериный рык. Красив французский, так Сумароков считать желает, а русский… этот язык он с малых лет знает. Одна беда — людей найти, которые на нём писать бы смогли. С грамматикой — вторая беда: — писать? — ищи дурака. Если пожелаешь перевести на русский язык, кто будет внимать, кто к русской речи привык? Посему проще сжечь, и сжечь оригинал, и осознать, насколько русский труднее понимаем стал.

И всё-таки, язык России, не язык иного государства, он основа — на нём зиждется Российское царство. Язык народа русского на многое способен, для любого дела язык русский удобен. Он — отражение говорящих на нём людей. Знающий русский язык, не закрывает перед гостями дверей. Он открыт, не содержит лишнего в себе, такой язык найдёшь ещё где? Готов он принять языки всех стран — чуждое слово обретёт родной стан, словно всегда было русским оно, приставка и суффикс удобно изменят его. Такой язык России — податлив и неприхотлив, понимает это человек, впервые русский язык открыв. И стихи русской речи подвластны, разве люди с этим не согласны? Ставь слово в любое положение — сразу готово стихотворение. Если нет рифмы, не проблема тогда, меняешь строку наоборот с начала или с конца.

Таков Сумароков, не обо всём тут сказанном мыслил он. То не важно. Важно, как понят был его назидательный тон.

Автор: Константин Трунин

» Read more