trounin.ru

Всеволод Гаршин писал о том, что видел и чувствовал. На его долю выпало достаточное количество событий, о которых можно было рассказать. Ему довелось принимать участие в войне с Турцией, прослыть человеком со слабым психическим здоровьем и видеть трагические исходы близких ему людей. Оттого и являются основными темами его рассказов отчаяние от абсурда действительности и связанное с этим желание самоустраниться.

Толчком к началу творческой деятельности для Гаршина стало участие в боевых действиях. Добираясь до театра сражений, ему пришлось хлебнуть достаточное количество неприятностей. Он видел самодурство офицеров и недалёкость ума солдат, отчего здравомыслящий человек мог лишиться способности адекватно воспринимать происходящее. Так оно с Гаршиным позже и случится, пока же он маршировал, тонул при форсировании затопленных дорог и внимал всему вокруг, перенеся впечатления на бумагу. Герой первого рассказа стремился выжить и не сойти с ума, как и в своё время автор.

Побуждением к написанию рассказов для Гаршина служили разные обстоятельства. Это могло быть самоубийство двоюродного брата или личные впечатления от посещения психиатрической больницы в качестве пациента. Гаршин понимал тонкость человеческой способности воспринимать обыденность, склоняясь к пессимистическим сюжетам. Даже в сказках Всеволод наказывал главных действующих лиц за их вольнодумства и стремление жить напоказ: опрокидывал хвастливых обратно в заслуживающее их болото, лишал ценных частей тела за неуместную похвальбу или браваду, избивал гордых и уничтожал неспособных примириться с общественными установками.

Гаршин понимал — люди всегда будут стремиться отличаться друг от друга. Некогда лучшие друзья, со временем, полностью поменяют образ жизни и от прежней дружбы ничего кроме воспоминаний не останется. Всеволод не призывает находить точки соприкосновения — этого нельзя сделать, к каким бы способам человечество не прибегало. Нет возможности заставить всех мыслить однотипно. Поэтому одни будут стремиться наладить тёплую атмосферу в трудовом коллективе, быть опорой для семьи и поступать на благо потомства, а другим проще жить ради себя, получать удовольствие и нежиться от осознания достигнутой независимости. Гаршин приводит наглядные примеры такого суждения в нескольких рассказах на мирную и военную тематику.

Рост народных волнений мог оказать на Всеволода давление. Его психическое здоровье от того и должно было страдать, что знакомые предпочитали уходить из жизни раньше положенного срока, либо их казнили или отправляли в ссылку за высказывания против действующего режима. Когда перспективы кажутся туманными, то как быть человеку, остро реагирующему на подобные происшествия? Страдать приходилось не только людям. Однажды правительство издало распоряжение об убиении цыганами потешных медведей. Гаршину должно было тяжело понимать подобное. Он вложил горечь в осознание столь жестокого акта человеческой глупости — иное животное полезнее иного никчёмного люда. Но разве об этом кто-то задумывается? Чаще псевдополезную деятельность разворачивают те, кто не осознаёт предмета, куда пытается запустить требующие излечения от зуда лапы.

Нравственным героям рассказов Гаршина тяжело даётся понимание нужности обществу. Их облик чаще облит грязью. Они стремятся забыть прошлое или забыться вечным сном. Тому стремлению обязательно будут мешать. Найдутся другие нравственные герои, ещё не испытавшие злых козней. Опять встречаются люди с противоположными взглядами на жизнь и пытаются переубедить собеседников. Снисходительность отрешённых сталкивается с положительным настроем готовых жить при любых обстоятельствах. И нет надежды на достижение согласия. Гаршин понимал, но перебороть себя не мог, выбирая сторону проигравших. Всеволоду казалось проще отказаться от борьбы, что он и сделал в возрасте тридцати трёх лет.

Перечень рассказов Гаршина: Attalea princeps, Встреча, Денщик и офицер, Из воспоминаний рядового Иванова, Красный цветок, Лягушка-путешественница, Медведи, Надежда Николаевна, Ночь, Происшествие, Сигнал, Сказание о гордом Аггее, Сказка о жабе и розе; То, чего не было; Трус, Художники, Четыре дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аки свинью кромсали близнецы молодого человека, вонзая в его тело старый мясницкий нож, полосуя живот, проворачивая лезвие и приходя в недоумение от отсутствия крови. Удар следовал за ударом, минуя сердце, ибо сердце человека располагается не там, где оно находится у свиньи. Поэтому близнецы продолжали кромсать тело, изрезав душу и дав ей право первой просочиться через раны. Они ждали появление крови. И не могли дождаться. Вслед за душой тело покинуло сознание, после померк свет в глазах. И хлынула кровь, топя захлёбывающихся от её обилия близнецов. Об этом событии было объявлено заранее.

Зачем придумывать сюжеты, если жизнь сама их предоставляет? Маркес описал один из известных ему случаев убийства, случившегося за тридцать лет до издания «Хроники объявленной смерти». Всё было настолько ясно, что ему осталось сесть на написание и лично проиграть все обстоятельства заново. Для этого он использует фигуру приезжего, решившего разобраться с причиной произошедшего. Цель повести — необходимо понять, почему был убит человек и отчего этому никто не помешал.

Маркес лукавит с первой строки. Никто не знал о готовящейся бойне. Об этом известно лишь рассказчику, поскольку он решил собрать все свидетельства. Шаг за шагом, начиная с пробуждения должного быть убитым, читатель следит за разворачиванием действия. Детали обрисовываются и дают полное понимание происходящего. Цепочка событий запускается с порыва откровения, сделанного сестрой близнецов, признавшейся в позорном поступке. А далее Маркес выпускает на волю описание порядков своей страны, обязывающих мстить за поруганную честь и запрещающих посторонним помогать или мешать.

Хотели ли близнецы становиться убийцами? Желал ли принимать смерть должный быть убитым? Никто этого не хотел и не желал, но близнецы обязаны были убить, а должный быть убитым — умереть. Это кажется естественным и вместе с тем кажется противоестественным. Взывать к благоразумию оказалось бесполезно — никто не мог помешать близнецам, даже должный быть убитым. Пока точился мясницкий нож, его цель спокойно ожидала в постели свершения участи. Может и имелись сомнения у близнецов, только им следовало сперва пустить немного крови, а кровь всё никак не могла излиться из тела.

Читатель обязательно подумает о царящем в умах действующих лиц безумстве. И это на самом деле так. Вселенная Маркеса крепко связана с судьбой Макондо, продолжающего существовать на момент должного произойти убийства. Габриэль упоминает семейство Буэндиа, говорит о клепающем золотые украшения дяде. Значит недалеко Полковник ждёт письмо и где-то кто-то разносит порочащие всех слухи. Кажущегося безумства нет и в помине, перед читателем нравы Колумбии, возможно правдивые, либо чрезмерно возведённые до абсурда. Но убийство всё-таки произойдёт и близнецы не будут скрываться от правосудия. Какой может быть абсурд при благоразумном поведении?

Маркес написал произведение так, что нет необходимости заглядывать в конец истории. Он действительно известен изначально. Нужно помочь рассказчику в изложении фактов и сообразно ему подумать о случившемся. Виной ли местные нравы или причина кроется в ином? Если в ином, то как его трактовать и к каким требуется придти выводам? Не стоит думать о роке и нисходить в рассуждениях до простой констатации нравов людей в отдельно взятой местности — действующие лица являются людьми, они воспитаны в духе морали человечности и не должны были так низко падать из примитивного желания воздать виновному за попрание репутации семьи.

Придти к единому мнению не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Девяностые годы: ослабленная Россия, внутренняя борьба, преобладание криминальных сюжетов в литературе. Что видят — о том и пишут, как краткая характеристика для авторов-современников тех событий. Случались налёты на инкассаторов и даже доходило дело до террористических актов. Это кажется понятным. Только стоит сменить фокус восприятия, и окажется, что подобная криминогенная обстановка на российскую художественную прозу оказывала непосредственное влияние, а вот в западной литературе, где подобного быть не должно, читатель находит эмоциональную разрядку от аналогичных рассказанных историй, откровенно нафантазированных. Почему бы не рассматривать вариант экспансии русскоязычных литераторов на прилавки книжных магазинов Франции и США? Ведь в их произведениях всё присутствует в требуемых пропорциях.

Игорь Христофоров пишет о теракте, должном произойти, если требования террористов не будут выполнены. В их руках опасное оружие, которое они могут применить и внести сумятицу в жизнь всего населения планеты. Их аппетиты ограничиваются малым, и деньги играют лишь второстепенную роль. Преступник всегда остаётся человеком, какими бы способами он не добивался желаемого. Он всегда действует ради определённой цели, более для него важной, чем осознание права существовать всех остальных. Вот Христофоров и подводит читателя к понимаю этого, медленно разворачивая детективную составляющую произведения. На первых страницах происходит ограбление и побег, а затем всё складывается в единое целое.

Да, тему Христофоров выбрал спорную. Может читатель и поверит в предлагаемые им для террористов методы борьбы. Пусть грядущий теракт и подготовка к нему идут в качестве фона, важнее осознание способностей российских спецслужб, готовых наносить предупреждающие удары и действовать изнутри. Ещё важнее портреты людей, ратующих за спокойствие сограждан. Несколько людей с ответственным подходом будет постоянно находиться перед читателем, включая их слабости: кто-то коллекционирует зажимы для галстуков, а кто-то переживает за оставленного дома кота. Христофоров использует подобные мелочи, позволяя читателю не столько внимать развитию событий, сколько видеть в описываемом близость к реальности.

Когда речь о терроризме, то странно видеть в центре повествования кота, чья шея болит и не даёт ему спокойно ожидать хозяина. Казалось бы, Христофоров пишет не о том, чего хочет видеть читатель. Впрочем, читатель всё равно не знает, чего ему хочется. Поэтому симпатии кот начнёт вызывать непроизвольно, тем более учитывая обстоятельства, имеющие важное значение для сюжета. Христофоров вообще не пишет лишнего — всё в тексте взаимосвязано и последовательно становится понятным, даже если сперва и возникало чувство неприятия.

«Страх» имеет чёткое разделение на две части. В первой ведётся расследование и подготавливается план мероприятий, дабы обезвредить преступников и не позволить осуществиться их замыслам. Вторая часть перенасыщена действием, но градус восприятия значительно снижается, поскольку основное уже произошло и надо следить за развитием предсказуемых событий. И тут Христофоров удивляет, дополняя события курьёзными сценами и приводимыми фактами из разряда познавательных.

Радует, когда писатель верит сам и позволяет верить героям своего произведения. Действующие лица сохраняют позитивный настрой при имеющихся трудностях. Им не платят зарплату — они продолжают работать. Им обещают улучшение условий — они надеются на это. Если произойдёт неприятность — она будет устранена. Потому и держаться люди друг друга, ибо без веры утонут, а так хотя бы плавают на поверхности.

Непоправимое может произойти в любой момент. Очень трудно чужие замыслы заранее распознать. Конечно, Христофоров не везде строит повествование правдоподобным образом. Но люди привыкли верить, что всё легко исправить. В настоящей жизни обезвредить опасность всегда проблематично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В первые десятилетия XX века написать о публичных домах было вполне возможно, только не приходилось рассчитывать, чтобы кто-нибудь согласился подобное произведение опубликовать. Александр Куприн сделал пробный шаг в 1909 году и впал в хандру от потока последовавшей критики. Его ругали и обвиняли, считая «Яму» попранием норм морали. Это ныне писатели не представляют, как можно рассказывать истории, не поднимая со дна всевозможную грязь, чему читатель радуется и даже защищает якобы ратующего за правду автора. Современники Куприна такой подход к изложению действительности встретили негативно, вследствие чего Александру пришлось до 1914 года отложить работу над произведением. Побудить продолжать писать его могло многое, в том числе и написанная в 1912 году пьеса «Пигмалион» Бернарда Шоу, рассказывающая о преображении пропащих элементов общества.

Куприн действительно живописно отразил реалии своих дней. Публичные дома во все времена сохраняли сходные черты. Одни из них предназначались для располагающих деньгами клиентов, значит и трудящиеся там женщины вели достойный их образ жизни. Другие публичные дома ориентировались на клиентуру победнее, а то и вовсе на любого, кто располагает лишними средствами. Куприн пишет о последних. Оттого-то и может впадать в гнев читатель, наблюдая нелицеприятные сцены, в которых задействованы пропащие девушки. И пропащие по причине объективной — вне публичного дома они себя не мыслят, как не мыслит их в ином качестве общество в целом.

Именно понимание безысходности губит первую часть «Ямы», встретившую холодное восприятие её читавших. Девушки работают на износ, но продолжают тонуть в долгах, покуда не заразятся постыдным заболеванием, вследствие чего им придётся искать другие средства пропитания, что практически неосуществимо, либо закончат жизнь самоубийством, единственным верным для них способом прекращения мук. Как в такое мог поверить современник Куприна? Может всё так и было на самом деле в то время, однако русскоязычный читатель не привык видеть столь голый натурализм.

Возникла необходимость в поисках разрешения ситуации. Могла ли работница публичного дома выйти из него и заново начать жизнь? Конечно. Для этого ей требовалось найти человека, способного обеспечить её финансово и разобраться с ворохом проблем. И была бы беда в негативной оценке людей, знающих о прошлом таких девушек. Проблема проистекала из необходимости уладить ряд моментов, требующих денежных, временных и моральных затрат. Проще махнуть рукой и забыть о принципах, нежели тянуть красну-девицу за хвост из подземелья. Куприн и тут показал трудности адаптации, пусть и представив читателю происходящее в лучшем виде.

Не просто так вспоминается «Пигмалион» Бернарда Шоу. Есть много сходных черт. Куприн аналогично ведёт к свету одну из героинь, нравственно её наставляя и выгораживая всеми возможными способами. Ей предстоит выбраться из ямы, если она сама того захочет. Реальность в любом случае начнёт возводить преграды на пути и финал зависит от ряда обстоятельств, в том числе и от самой девушки. Куприн будет возвышать, найдёт способы разрешения ситуации, но против мнения общества пойти ему оказалось трудно. Поэтому читатель постоянно будет возвращаться в исходную точку, начиная знакомиться с проработкой следующей проблемы.

Всё течёт и изменяется — не стоять вечно и публичным домам. Они пользуются спросом, потом их забывают, пока не возникнет нужда в услугах особого рода снова. Кто трудился, тот пришёл на смену, чтобы его сменили другие. Кратковременные эмоции вспыхивают и гаснут. Герои Куприна живут, после умрут. Что-то существенно изменилось с тех пор? Нет. Куприн показал обыденность, дал шанс героям вырваться и объяснил, почему улучшения не произойдёт. Не повлияют на это ни войны, ни революции, ни морализаторство, ибо человек — животное, а животное в первую очередь удовлетворяет потребности организма: есть, пить, спать и продолжать род.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя исследует людские характеры. Для этого он взялся рассказать о хлипких представителях человечества, своего рода люмпенах, не имеющих определённых жизненных убеждений. Такие поддаются животной страсти по первому зову плоти и без раздумий идут на попрание норм морали, если того требует их естество. Взращенные в относительной благости, они не могут и не желают самостоятельно становиться на ноги, всегда рассчитывая на чью-то помощь. И когда оную не получают, то их помыслы вырождаются в бунт и наносят окружающим удары разрушительной силы. Им безразлично мнение знакомых людей, как им нет необходимости сохранять к ним привязанность, поэтому именно близким суждено пасть в первую очередь, а потом уже всем остальным. Так зарождается в человеке зверь, ограниченный последующими муками совести. Но и совесть легко преодолеть, когда того потребуют обстоятельства.

С первых страниц Эмиль Золя представляет читателю главных действующих лиц. У них не может быть никаких проблем, так как ничего к тому не располагает. Проблема возникает в силу влияния дурной наследственности, подавляющей уроки нравственного воспитания. Ежели родители вели беспутный образ жизни, то и дети будут склонны вести его же. Случилось следующее, в семействе Ракен появилась Тереза, которую нужно выходить и поставить на ноги. Так и должно быть — заметит гуманный читатель, не подозревая, как добрые поступки негативно сказываются на людях, считающих нужным помогать. Когда зерно, без признаков порчи, при всходе оказывается сорняком, то нужно ли продолжать о нём заботиться? В мире людей — да.

Тереза вырастет. Она получит требуемое и будет счастлива. Покуда не случится ситуация, от которой и исходит Золя, показывая пагубность человеческих сиюминутных желаний. Эмиль умело описывает происходящее, но читатель всё-таки волен видеть в этом долю вымысла. Лёгкость сцен излишне легка — это позволяет Золя представлять события в требуемом ему свете. Зарождение чувств подобно вспышке молнии, покуда гром рокочет несколько лет и не желает утихать. Страсть проглатывает действующих лиц, а разговоры окружающих приближают их к устранению преград.

Не столько имеет значение, отчего люди готовы друг друга убивать, как важно умение общества смирять мысли о преступлениях. В Париже времён Золя правосудие плохо справлялось с подобной задачей. Коли кто кого убил, то найти преступника не получится. Зная сей факт и имея желание свести счёты с неугодным человеком, решение возникает спонтанно и не будет душе покоя, покуда задуманное не свершится. Если всё действительно обстояло так, как говорит Золя, то не стоит серчать на преступные замыслы действующих лиц, чьей судьбой предрешено уничтожать им дарованное. Не умея строить собственную жизнь, они рады свести на нет чужую.

Читатель обязательно задумается о другом. Отчего ряд писателей склонен думать, будто преступники обязательно должны мучиться от переживаний по поводу совершённого? У Золя данное обстоятельство тоже присутствует, правда Эмиль предпочитает показывать его через охлаждение чувств и взаимные упрёки. Никто не желает перечеркнуть былое и начать жить заново, нужно обязательно изводить себя. Может Золя видел в том особый смысл, дабы остановить людей от аналогичных поступков? Либо представленные им действующие лица были излишне морально слабы, их способностей хватило на один раз, после чего дальнейшее существование оказалось отравленным.

Забегая вперёд, читатель понимает, Золя описывает нравы тех персонажей, что позже будут фигурировать под фамилией Маккар. Сам Эмиль этого ещё не знает, но по поведению действующих лиц напрашивается только такой вывод.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Герцен — ангел божий. Он считал себя правым, его считали правым, а власть имущие находили повод сообщить ему обратное. Удивляться ли этому? Человек склонен всегда воспринимать собственное мировоззрение лучше взглядов на жизнь оппонентов. Тем-то и занимаются, например, политики, не умея найти точки соприкосновения. Это отражение человеческого стремления к противоречию, вот и Герцен был подвержен точно такому же. Он, со своей стороны, говорит верные слова, поскольку он не может считать иначе. Ситуация обострилась по возвращении опального Александра в столицу, где ему припомнили первый проступок и преподнесли новый огрех, обвинив в распространении слухов и снова отправив в ссылку.

Как тут быть спокойным! Герцен только начал вживаться в столичную жизнь, наблюдая за кружком Станкевича, где собирались младые реформаторы, привыкшие много рассуждать и мечтать о светлом будущем. Часть имён участников потомки помнят и поныне, благодаря их, на тот момент, спорным взглядам. Например, Белинский обострил внутренние противоречия в среде интеллигентов, расколов их на славянофилов и западников, задев чувства оных талантливой критикой. О Белинском Герцен чаще отзывается тепло, постоянно припоминая его застенчивость и, как бы теперь сказали, социофобию. Сам Герцен сомневался в разумном подходе славянофилов, пытавшихся обосновать ключевую роль славян в самостоятельном становлении и излишне подвергшихся западному влиянию, что теперь возникла необходимость возрождать канувшие традиции.

Герцен разумен в суждениях. Он не занимал чёткой позиции, стараясь держать нейтралитет. Но он чётко высказывается, ссылаясь на задержку в развитии русского народа, когда тот стоит на краю бытия, будто располагается в центре всего, и смеет думать об уникальности, забывая, как формировалась Россия, разрозненная до прихода варягов, реформированная и так и не сумевшая объединиться до прихода монгольских орд. Такая логика в мыслях Герцена твёрдо выдержана и может быть прослежена при помощи подобных же событий. Получается, истина в словах Александра имеется — нужно быть разумным и не стараться закрываться от мирового сообщества.

Тяжёлая обида на Николая мешала Герцену спокойно существовать. Он вынужден мотаться по стране, оставаясь на службе при государе. Странно думать, но при всём этом, Герцен везде видел несоответствие действительности личному миропониманию. Не только в России, а также в заграничных поездках. Ежели российский чиновник набивает карман и редко вспоминает о нуждах народа, не стоит думать, якобы итальянский и французский чиновник вели себя иначе. За то Герцена всюду и не любили, ибо его честность мешала спокойно существовать уже им.

И всё-таки Герцен старался жить, осознавать жизнь и продолжал мыслить. Его взора коснулось многое. Уехав из России, он путешествовал по Швейцарии, Италии и Франции. Герцен боролся за наследство матери, купил дом в Париже, выпускал газету. А также зримо ощущал крах прежних надежд — республиканская форма правления начинала восприниматься утопией, особенно на почве, на которой народы сами приходили к соответствующим выводам. Яркое подтверждение — Вторая французская республика согласилась видеть над собой не президента Наполеона, а Императора французов Наполеона III.

Одна радость грела душу Герцена — Николай умер. Он задумался, возвращаться в Россию или продолжать жить вне её. Его убеждения поверглись в прах, как и личная жизнь — жена безвременно скончалась. С прежними друзьями случился раздрай — они перестали понимать бывшего соратника, как и сам Герцен охладел к их пылким побуждениям, исходившим от желания заявить громко о себе, нежели добиваться осуществления общих помыслов. Даже из Парижа Герцена попросили удалиться, усугубив его думы о настоящем. Впереди «Полярная звезда» и новый этап жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В жизни Жорж Санд должно было произойти действительно важное, поскольку она утратила побуждение к благому пониманию устройства действительности: ладный приключенческий сказ о сиротке Консуэло был преобразован в мистическую историю с масонами и заговорами, где нашлось место интригам на высшем уровне и проповедям о необходимости менять модель общества. Не стоит проводить параллели и увязывать повествование романа «Графиня Рудольштадт» с ранее написанной книгой автора — имеются только общие имена и их предыстория, а всё остальное — плод воображения Жорж Санд, бросившей вызов монархам дерзкими речами, самолично спровоцировав их на неодобрительное отношение: действующие лица были помещены под пяту власть имущих.

Сказка закончилась на последних страницах «Консуэло», чтобы омрачиться в последующем продолжении. Муж главной героини умер, отойдя в лучший из миров. Читатель вздохнул спокойно и не представлял, как Консуэло будет вести себя в статусе вдовы . Она могла продолжить взбираться по лестнице судьбы, повергнув королей ниц и примерить взгляды обретённых подданных. Жорж Санд иначе посмотрела на положительное завершение прежней истории, омрачив новое действие регрессом. Она обратила везение в затяжное падение.

Королям надо угождать, какие бы претензии они не предъявляли. Консуэло привыкла к справедливости. С подобного противоречия Жорж Санд вступает в игру с читателем, обязывая его внимать объёмным монологам и диалогам, никак не способствующим продвижению сюжета. Вся суть «Графини Рудольштадт» сводится к желанию автора отразить настоящий момент истории, недавно взорвавшийся революциями и завоевательными походами, а теперь побуждающий людей к очередной порции бунта. Важнейшим пунктом стало желание части людей повсеместно искоренить монархию, чем более других озадачились масоны. Заронив в душу главной героини зерно презрения к королям, Жорж Санд осталось наглядно продемонстрировать общество, чьих сил хватит в тайне совершить то, к чему ранее призывали с баррикад.

Консуэло на себе лично узнает, чего стоит отстаивание личных интересов. Она лишится всего, будто и не доставалось ей огромное наследство безвременно умершего мужа. На том-то читатель и вынужден согласиться с автором, понимая правдивую сторону реальности, далёкой от сказочных сюжетов. Коли человек не обладает умением лгать и предавать, то доставшееся ему обязательно отберут те, кто лишён предубеждений касательно необходимости творить справедливость и воздавать по заслугам. Впрочем, Консуэло постоянно везло. Теперь же Жорж Санд опомнилась, и главной героине отныне во всём будет сопутствовать невезение.

Читателям-современникам должно быть было очень интересно, что из себя представляют масоны. Жорж Санд полностью удовлетворила их любопытство. На страницах «Графини Рудольштадт» присутствуют в подробностях детали, вплоть до ритуалов и всего прочего, оправдывающего существование сего объединения. Помогут ли масоны Консуэло в борьбе за свои права? Почему бы и нет. Однако надо понимать, что время для призывов к свержению королей не настало, да и сами масоны ещё не представляли, как этого можно добиться.

Учитывая стремление Жорж Санд усилить впечатление от происходящего на страницах произведения, не приходится удивляться удручающему положению главной героини, боровшейся и всё-таки проигравшей. Читатель обязательно будет переживать, клясть королей и искать встреч с членами масонских лож. Может именно этого хотела добиться Жорж Санд? Надо полагать, по мере выхода журналов с продолжением истории о похождениях Консуэло, количество обращённых в масоны значительно возросло.

Вопрос же, по прочтении романа Жорж Санд, заключается в ином — куда делись масоны, какие они цели теперь преследует и не стали ли они тем самым тайным правительством, что оказывает влияние на все государства планеты? Ведь сами же когда-то хотели устранить абсолютных правителей…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек должен становиться лучше, страдая и получая отдачу в виде ушибов и повышения моральных качеств. А если дело происходит в армии, где всё зависит от начальства, весьма чуткого к деятельности подчинённых, чья тяга к рационализаторству может сгубить их самих? Возникает необходимость в ужесточении внутренних порядков, уберегая себя от нежелательных последствий. Но разве можно справиться с желанием поступать на благо общих целей? Обязательно найдутся те, кто сможет добиться своего, осуществив задуманное и заслужив уважение, а иные упрутся в стену и ничего не сделают.

В предлагаемой для внимания читателя Рыбиным армейской части служат военные, объединённые задачей сделать всё ради сбережения Родины от агрессии противника. Пусть ныне враг является примерным — это не отменяет важность периодически устраиваемых учений. И вот где-то в казахских степях обосновался гарнизон, обязанный послужить примерным представлением для понимания текущего положения армейского дела. Железные руководители ушли, уступив место молодым, которые помнят о Великой Отечественной войне и познали на личном примере её невзгоды.

Самое главное на поле боя — скорость. Успех военных операций зависит от способности командующего состава находить решения в постоянно изменяющихся условиях и помогать на всех этапах, следя за выполнением приказов. Помимо этого огромную роль имеет подготовка солдат, а также их умение мгновенно приступать к выполнению поставленных задач. А поскольку Рыбин описывает будни граждан Советского Союза, то читатель понимает, отчего военные стараются постоянно улучшать показатели, в том числе и в тех сферах, где им проявлять себя не полагается.

Допустим, есть мобильная установка, разворачивающаяся в заданном месте. Как сделать так, чтобы не просто успешно отстреляться, но и сделать это в короткий срок, опередив действия противника? Именно этим озабочены действующие лица, едва ли не в секрете от начальства продумывающие этапы процесса и желающие применить наработки на практике. В бою их знание должно принести положительный результат, а в случае успешных учений, должно принести повышение в званиях. Однако, чрезвычайных происшествий никто не отменял. Значит, Рыбин обязан показать, как трудно новаторам проводить в жизнь задуманное, упирающееся в глухую стену осторожничающего начальства.

Действующие лица «Рубежа» постоянно пребывают в конфликтах интересов. Это нормальное явление, учитывая разность подходов каждого. Одним хочется видеть армию, словно потешные петровские полки, делающую всё по уставу. Другие не против облегчить существование солдат, позволив им сообща улучшать оборонительные способности страны.

Главное, где развернётся действие, это учебное поле, на котором нужно будет проявить полученные знания и не позволить противнику склонить перевес в свою сторону. Вот тут как раз и пригодятся умения соображать и применять наработки. Разумеется, советская армия не могла ударить в грязь лицом, пускай в её рядах имелись криворукие и трусы-паникёры. Моральное преображение обязательно наступит. А коли так, то никакой противник не опередит Советский Союз в военных науках.

Советского Союза ныне нет. Но многое ли поменялось в армии от этого? Любая армия любого государства испытывает одинаковые проблемы и преследует идентичные цели. Первоначальной задачей является оборона, чему способствуют регулярные учения. Военных беспокоит, как лучше отразить нападение противника, рассмотрев различные варианты. И без рационализаторства надеяться на целостность границ не приходится. Если все будут озабочены действиями во благо страны, то такую страну сломить практически невозможно.

Порядки нужно ломать. Армиям необходимо меняться. Время рукопашных прошло, поражать врага ныне стали на расстоянии. Проблематика взаимоотношений останется. Тут уж ничего не изменить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №18

Ругоны не умирают! Аристид Саккар продолжает безбедно жить, тратя миллионы, не имея твёрдых источников дохода. Как так у него получается? Он ищет выгоду во всём, постоянно думая, как суметь сколотить очередную крупную сумму денег. И вот, когда он окончательно погорел, ему приходит идея создания Всемирного банка, который позволит купить весь мир. Так зарождается на страницах романа Эмиля Золя ода капитализму, позволяющему в одно мгновение делать состояние, а в следующее — оказываться среди банкротов. Вместе с капитализмом поднимается социализм. Золя лишь предполагает, а читатель будущего знает, что многое из предположений Эмиля сбылось и даже успело развалиться. А вот проблематика афер в экономике так и осталась.

Не может существовать государство для людей, поскольку люди вынуждены существовать именно во имя государства. Это называется завуалированным рабством. Рабство — всё. В том числе и свободная торговля, и рыночная экономика. Рабы кругом и на рабах строится человеческое общество. Обязательно будут те, кто будет находиться в подчинении у господ, думая о личной независимости, никогда не способные понять, насколько их положение очевидно для тех, кто пользуется их недальновидностью. Покуда работник занят монотонным трудом, разрушающим его личность и превращающим в растение, кто-то будет удобрять почву и грамотно поливать, обеспечивая должные условия для роста и цветения. Каким бы растением работник не оказался в итоге — он результат умелой обрезки.

Исторически понятно, деятели наподобие Аристида Саккара только начинают толкать мир к катастрофам, отныне обязанным регулярно случаться. Они происходят за счёт всего того, о чём рассказывает Эмиль Золя. Саккар становится образчиком дельца, желающим набить собственный карман, забывая о нуждах других. Ему безразлично, если рухнет чья-то судьба, главное он окажется богаче. Самое странное, Саккар оказывается излишне слепым, вследствие чего ему суждено постоянно терпеть убытки. Но он просто так не погибнет, сперва счёты с жизнью обязаны свести те, кто был глупее. Поэтому Саккар и его соратники не являются умелыми дельцами. В них горит жажда наживы. Им суждено постоянно взламывать экономику, внося разлад и ускоряя наступление нежелательных последствий.

Центр повествования сконцентрирован на биржевых буднях. Всегда было понятно, что на бирже выгоду извлекает только тот, кто владеет биржей. Аристид Саккар мыслит большими цифрами, забывая об основах. Коли писателю проще зарабатывать на производстве бумаги, так и экономист не должен забывать, кому и за что он делает отчисления. Впрочем, Золя не акцентирует на этом внимания, предлагая читателю проследить за очередной аферой Саккара, прозванной им Всемирным банком. Разве может быть прекрасней род деятельности, позволяющий давать в долг государствам и диктовать им свои условия, заранее обрекая государства на подобие вечной дани?

Не имея денег, Саккар занялся выпуском акций, раздув их стоимость без соответствующего обеспечения. Именно так делается успешный бизнес, позволяющий обменивать пустую бочку на ящик с золотом. Читателю такая картина должна быть знакомой: ныне ящик с золотом люди готовы отдать за зелёную бумагу, являющуюся пустой бочкой, якобы имеющую стоимость. Когда-нибудь рухнет и эта экономическая модель, если не уступит место трудно прогнозируемой модели виртуальных счетов, уже сейчас грозящей обернуться подлинным крахом.

Для Золя подлинным крахом мог стать рост влияния социалистических идей. Каких бы успехов Саккар не добился, перед ним стоит угроза лишиться всего, так как среди людей набирает популярность идея истинного равенства, когда каждый будет получать за труд ровно то, что общество сочтёт нужным. Золя предполагает, но не доводит ситуацию до критической точки, позволяя законам рынка пройти полный цикл от роста до падения, отразив на страницах произведения ровно столько переживаний главного героя, сколько того требуется.

Деньги — понятие эфемерное: они были, скоро их не станет. Это удобно. И опасно. Саккары обязательно внесут свой вклад, нарушив шаткое равновесие. Что тогда? Золя уже не скажет — он так далеко заглянуть не мог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стоит ли говорить на серьёзные темы с серьёзным лицом? Может стоит оскалиться в оскале безумия? Многое ли изменится от того, каким образом рассказывать о событиях прошлого? Исходить пафосом или капать желчью? Воодушевляющими порывами действительно выковывается будущее? Или это всё мимолётный обман, нацеленный на поддержание имеющегося положения? Предполагать разное — единственное спасение от однобокости мышления. Порой и с помощью чёрного юмора лучше получается понять очевидное. Главное усвоить одно — как ржавеет и исчезает железо с планеты, так сойдут на нет и навсегда будут забыты проблемы сегодняшнего дня. Так стоит ли придавать значение искусственно создаваемой суете, придуманной во имя надуманных идеалов?

Энтони Бёрджесс знакомит читателя с историей нескольких семей, максимально охватывая требуемые для повествования страны. На страницах произведения разворачиваются судьбы валлийцев, русских и евреев, сошедшихся под пятой саксов, чтобы прожить жизнь, участвуя в исторических событиях. Отчего-то Бёрджесса более всего беспокоит самоидентификация валлийцев, о которой он говорит в положительном ключе, нещадно поливая её грязью. Впрочем, грязью Энтони поливает абсолютно всех, никому не позволяя чувствовать себя правее других. Тем же валлийцам он указывает на их истинное место, с сомнением отзываясь о предположении их причастности к потерянным коленам израилевым и о чистоте теперешних потомков, основательно перемешавшихся с саксами.

События развиваются во множестве направлений. Читатель становится участником крушения Титаника, революции в России, Первой и Второй Мировых войн, стоит у истоков основания Израиля, пребывает в поисках легендарного меча короля Артура. Бёрджесс старательно выписывает собственные теории, подавая их с особым цинизмом, словно забивая пустоты самыми скверными предположениями. У книги получилась трудно поддающаяся определению атмосфера действительности, якобы без красок, но при этом измазанная чернотой с первой до последней страницы.

Не обходит Бёрджесс вниманием насущные затруднения. Он сетует на самоуверенность людей, привыкших считать свои предположения определяющей истиной. Тот же Титаник считали непотомляемым, поэтому на нём было мало спасательных шлюпок. О национальных идеологиях говорить после такого утверждения просто бессмысленно. Постоянно упоминаемые Бёрджессом валлийцы в итоге остаются без права на независимость от Великобритании, в силу того, что они стали её кровной частью. Теперь это сводит любые суждения о праве на самоопределение в пустоту, поскольку говорить о некогда происходившем никто не запрещает, однако современные валлийцы от этого никогда уже не станут теми валлийцами, которыми когда-то давным-давно были.

Особой теплоты нет у Бёрджесса и в отношении русских. Их присутствие в сюжете помогает переносить повествование сперва в голодающий Петроград, а затем показать на примере пленных утрату людьми истинной родины. Тяжело не иметь права на спокойную жизнь и постоянно пребывать в сомнениях касательно определения себя среди других. Действующие лица произведения Бёрджесса постоянно этим озадачены. Они руководствуются личными помыслами, часто говорят на подобные темы и всегда стремятся к определённой цели, всякий раз приходя к осознанию тленности. Отчего советские пленные не стремились вернуться домой? Бёрджесс наглядно демонстрирует, показывая, на примере опосредованно причастного к русской нации человека, всю ту надуманность истины, скорее возводящей преграды, нежели помогающей людям двигаться по направлению к светлому будущему.

Железо способно пережить века, будучи бережно хранимым в ореховом масле, иначе оно заржавеет. К сожалению, желание хранить железо провоцирует конфликты между людьми, толкая их на выплеск агрессии. Что даёт человеку его побуждение опровергать или приукрашивать заслуги прошлого? Ответить практически невозможно. Есть два варианта развития событий: отказаться от изучения истории вообще или не делать выводы на её основании. Тогда и будет достигнуто промежуточное состояние взаимопонимания. А потом всё равно найдутся те, кто ввергнет человечество в хаос.

Автор: Константин Трунин

» Read more