Tag Archives: нон-фикшн

Владимир Богословский «Джек Лондон» (1964)

Богословский Джек Лондон

В Америке обязательно должен был появиться писатель, подобный Джеку Лондону. Само устройство государства к тому располагало. Американские штаты склонялись к империалистическому восприятию: таково мнение Богословского. А раз созидается империя, значит появляется угнетаемый класс, на принижении которого зиждется мнимое величие богатеющей прослойки населения. Приход Лондона казался ожидаемым. До него писатели Америки не раз пытались обратить внимание на нужды народа, особенно в среде крестьянства. Это у них не получалось, в чём повинна свойственная им прямолинейность. Пока ещё не требовался отход от предоставляемых читателю романтических сюжетов. И Лондон стремился соответствовать необходимому. Он писал о тяжёлых буднях, не переступая грань дозволенного. Когда же он стал читаем, тогда-то и появились в его произведениях призывы к необходимости обратиться к осознанию существующего в Америке социального неравенства.

Богословский категоричен. Он постоянно ссылается на труд Филипа Фонера, представлявшего читателю Джека Лондона в качестве бунтаря. Добавить новое в понимание жизни и творчества писателя он словно и не пытался. Лондон хорошо известен по прежде написанным про него трудам, поэтому насколько важно составлять ещё одну книгу, ничего существенного не проясняющую? Есть единственное исключение — Богословский стремился показать Лондона продолжателем новой литературной традиции, где необходимым считалось говорить о проблемах. Но и не сообщить о юных годах было нельзя, чему Богословский уделил место в начале монографии.

Читатель вновь вспоминал о происхождении Джека. Про увлечение матерью оккультистом-передвижником, о её знакомстве с отчимом, о тяжёлых условиях жизни, продолжая вплоть до появления интереса к написанию рассказов. Тщательного изучения жизни писателя Богословский не предложил, он писал подобно предшественникам, хаотично двигаясь вслед за Лондоном. Всплывают отсылки к путешествию к берегам Японии, бродяжничеству с армией Келли, тюрьме, Аляске. Пока не наставал черёд пересказа ряда написанных Джеком произведений. К тому же, обязательно следовало увидеть в Мартине Идене самого Джека Лондона. Обо всём этом Богословский писал, оставляя интригу, разобраться с которой каждый исследователь и биограф старается на собственное усмотрение.

Речь о смерти. Джек убил себя приёмом дозы медицинского препарата для обезболивания или всё-таки организм его истощился от уремии? Богословскому ближе первый вариант. Им даже выведена экспонента. Однажды в творчестве случился перелом, Лондон уже не писал о чём он хотел, вынужденный удовлетворять запросы издательств. Соответственно и его произведения от призыва к обсуждению социальных проблем вернулись в русло романтизма. Это его угнетало. Писать приходилось много, и далеко не о том, к чему он желал стремиться. Да и стремления угасали. Будучи сломленным жизненными неудачами, Лондона подвело здоровье. Последовала уремия, появились мучения от нестерпимой боли. Надежд на лучшее не осталось. И, как следствие, закономерный итог.

У Богословского был иной социальный заказ, он писал во благо представлений советских граждан о социализме. Требовалось показывать Лондона так, чтобы читатель возненавидел Америку, ежели у него прежде имелись хоть какие-то симпатии. Капиталистическая Америка предстала Кроносом, пожирающим собственных детей, боясь потерять власть. Для того в тексте упоминались работы Энгельса, более широко представлялся Горький. Богословский порою забывал, о ком он всё-таки пишет. Читатель мог подумать и так, будто данный труд Богословского обрамляет статью, расположенную внутри повествования, о посещении Горьким Америки.

Часто сбивался Богословский и на обзор произведений прочих американских писателей. Всё это говорит, что монография о Джеке Лондоне объединила труды, написанные ранее в рамках единой темы. Теперь же их все решено было издать под одной обложкой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард «Кетчвайо и его белые соседи» (1881, 1888)

Хаггард Cetywayo and His White Neighbours

Путь Хаггарда в литературу начинался с публицистической работы. Райдер взялся показать исторические и политические процессы, происходившие на юге Африки. Успеха это начинание ему не принесло, наоборот — обременило расходами. Уже написанный труд не брались публиковать, а где согласились, там попросили внести определённую сумму, которую Хаггард так и не оправдал. Сообщить он хотел о ситуации вокруг непростой обстановки, в центр которой Райдер поставил вождя зулусов — Кетчвайо. Вот о нём и о его белых соседях читателю следовало узнать подробнее.

На момент издания книги казалось ясным — зулусы отныне полностью контролируются англичанами. Даже верховным вождём над ними поставлен не зулус, а англичанин — Джон Данн. Но прежде требовалось вообще вспомнить о предыстории. Хаггард в чётких штрихах воссоздал историю возвышения зулусов под руководством Чеки, доведя её до современности. Им в обязательном порядке упомянуто и прошлое земли, занимаемой бурскими колониями. Оказывалось, данные области не имеют истории, причём буквально. Некогда люди Чеки прошлись по ним огнём и ассегаем, убив каждого и уничтожив всё рукотворное. Поэтому создалось небывалое — появилась земля, на которую исторических прав никто не имел, за исключением зулусов, взявших её по праву завоевателей. Англичане сломили такое мнение, в ходе англо-зулусской войны получив контроль по праву сильного.

Хаггард предложил красивую легенду о предсказанном зулусам поражении. Будто бы когда-то они нанесли обиду, в ответ получив весть о должных явиться мстителях с моря, обязанных уничтожить государственность зулусов. Тогда это приняли со смехом, ведь никто и никогда не являлся с моря с целью завоевания. Читатель понимал возможную надуманность данной легенды, скорее сочинённой самими англичанами для подавления морального духа зулусов. Легенду Райдер дополнил описанием обычаев местных племён, вроде принятого в африканском обществе многобрачия. Ещё одна традиция — пока мать кормит ребёнка грудью, муж с ней не контактирует.

Помимо интересов англичан, активно вмешивались в дела зулусов колонии европейцев-переселенцев — Наталь и Трансвааль, в свою очередь представлявшие интерес и для английской короны. Об этом Хаггард ещё успеет рассказать в публицистическом произведении «Последняя бурская война». Пока же следовало уделять основное внимание зулусам, но Райдер о них ближе к середине повествования словно забывает. То согласуется как раз со второй частью названия, поскольку речь на равных ведётся не только о самом Кетчвайо, но и про его белых соседей.

Почему же данный труд Хаггарда прошёл мимо читателя? Тема казалась важной для общества Англии. Два года назад отгремела англо-зулусская война, ставшая откликом зулусов на нежелание окончательной потери независимости. За пять лет до войны англичане решили объединить все государственные образования юга Африки по типу конфедерации, каким образом они поступили в отношении Канады. Следом за войной 1879 года разразилась первая англо-бурская война против Трансвааля. Жар сражений ещё остывал, когда Райдер брался публиковать книгу. Может причиной стал перенос внимания с юга на север Африки, где разгорался конфликт вокруг Суэцкого канала.

Не помогло Хаггарду и переиздание труда в 1888 году. Читатель решительно отказывался интересоваться трактовкой Райдера. По этой, или по иной причине, Хаггард сконцентрирует силы на художественной литературе. Впрочем, нет нужды заглядывать вперёд и заранее делать выводы, не подойдя к знакомству с самими произведениями, над которыми Райдер продолжал трудиться до конца жизни. Главное, Хаггард обозначил ту часть мира, к которой чаще прочего будет обращаться. И этой частью станет как юг Африки, так и весь континент в целом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Павел Мельников-Печерский «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская» (1867)

Мельников-Печерский Княжна Тараканова и принцесса Владимирская

У России осложнение во внешней политике? Ищите концы в Польше. Они обязательно есть, но доказать правоту таковых суждений никогда не сможете. Из-за чего поляки могли взъесться на Екатерину II? Конечно, вследствие первого раздела Речи Посполитой 1772 года. Тогда же зародился ряд польских конфедераций, ставивших целью вернуть Польше утраченное. Одним из участников Барской конфедерации был Кароль Радзивилл, более известный под прозвищем Пане Коханку. Именно ему приписывается создание мифа о княжне Таракановой, будто бы дочери царицы Елизаветы Петровны. Он же мог стоять за бунтом Емельяна Пугачёва, что остаётся на уровне грубого предположения. Мельникова более озадачила фигура Таракановой, интерес к которой проявился в шестидесятых годах. Художник Флавицкий поддержал версию смерти княжны при наводнении, будучи заключённой в Петропавловской крепости. Требовалось разобраться – так это или нет. Заодно понять, кем в действительности являлась самозваная принцесса Владимирская.

Действительной истины установлено не было. Исследователи её жизни пытались найти факты, чего сделать не сумели. Прошлое княжны окутано таинственностью, как и её смерть. Мельников в той же мере утверждал – княжна сама не знала о себе. Она и на следствии постоянно ссылалась на безвинность, поддерживавшая суждения о происхождении, не придавая им значения. Может она и не дочь царицы Елизаветы – того ей знать не дано. Но если так говорили другие, она того не отрицала. Во всяком случае, ходивший по Европе слух побудил Екатерину II взять ситуацию под личный контроль и направить в Италию графа Орлова-Чесменского. Обманом Тараканову пригласили на корабль и заключили под стражу. Может показаться, самозванка не могла причинить беды. Однако, некогда поляки уже пришли в Москву с самозваным сыном Ивана Грозного – Дмитрием. Повторение такого следовало избежать.

В княжне Таракановой смущало многое. Но самое основное – её склонность именовать себя принцессой Владимирской, каковых никогда в России не существовало. Другие сомнения – богатый набор впечатлений, пережитых самозванкой. Она побывала во многих местах Европы, была с поездкой в империи Османов. Осталось думать про стремление к впечатлениям, для чего требовалось обязать кому-то её содержать. А как не сыграть на чувствах противников России, предоставив им право на мечту о казавшемся неосуществимым? Сама или по подсказке Радзивилла, Тараканова раздавала обещания, лишь бы сыскать поддержку. Что же, сказочность аппетитов княжны охлаждала благодетелей. Незадолго до заключения под стражу, от неё отвернулись практически все, в том числе и Пане Коханку.

Мельников занял однозначную позицию – Тараканова умерла от чахотки. Наводнение случится через несколько лет после её смерти. Впрочем, для создания негативного мнения о России, в Европе допускалось широкое отступление от имевшего место быть. Жестокостей на допросе Мельников не упоминает. Самозванку допрашивали, но без пристрастия. Не желала она сообщать о себе так интересовавшее Екатерину II. Требовалось узнать имена заговорщиков. Пусть известен Кароль Радзивилл, чего казалось мало, и уже стало не столь важным. Кто стоял непосредственно за его действиями? Этого Тараканова точно не знала. Да и как судить о допросе, опираясь лишь на официальные источники? Всё равно известно малое, остальное могло быть уничтожено.

Про княжну Тараканову Мельников рассказал в духе исследования. Это не художественный текст, и даже не исторический детектив. Требовалось разобраться в личности человека, одного из числа самозванцев, так часто заявлявших о правах на престол. Однако, Тараканова таковых требований не предъявляла. Скорее нужно судить так: она стала жертвой интриг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Павел Мельников-Печерский «Тайные секты» (1868)

Мельников-Печерский Тайные секты

Похоже, Мельников пробудил интерес читателя к сектам. Материал оказался подан в требуемом духе, отчего его актуальность сохраняется и поныне. Можно больше сказать, данный труд Мельникова скорее не подлежит рассмотрению, уступая множественным пересказам. Но обратиться к сему труду всё-таки следует обязательно, если есть желание разобраться в существе вопроса. Ведь не из простых побуждений люди прибегают к тем или иным верованиям, что-то ими обязательно движет. Как не ссылайся на ложное мудрствование, понять ход мыслей сектантов всё равно не сможешь. Течений в сектантстве не счесть, но одно устанавливается точно — в части мировоззренческих установок они склоняют человека к разрушительной деятельности, направленной на создание благости сугубо пустыми посулами.

Установить единство истины невозможно, что не мешает людям безапелляционно настаивать на допустимости. Потому особо опасны секты, члены которой должны понимать необходимость соблюдения молчания о её существовании. Это мешает ответной риторике, способной уничтожить новоявленное религиозное течение на корню. Как в случае с хлыстами, достаточным оказалось вскрыть суть их учения, узнать про совершаемые ими обряды, отчего человек, обладающий здравым рассудком, предпочтёт их сторониться.

Мельников напомнил, что прозвание хлыстов у людей ассоциируется с хлыстом, которым сектанты наносят себе повреждения. Это нет так. Прежде они именовались крестовцами, хлыст в обрядах они не использовали. Хлыстов ранее именовали даже квакерами, ибо они проявляли богобоязненность — обязательно тряслись при произнесении молитвы.

Основное содержание «Тайных сект» Мельников уделял хлыстам, мало обращая внимания на прочие религиозные течения. Так он упомянул боголюбов, известных со времени принятия болгарами христианства. Поведал и про купидонов, они же капитоны (по имени некоего пустынника, жившего в XVII веке). Тот Капитон проповедовал необходимость смирения, отказывался от чревоугодия, в постные дни ел крайне мало, а на Пасху вместо яиц отваривал луковицы.

Мельников сделал ещё одно примечательное наблюдение, заставляющее иначе смотреть на превозносимых в русском православии юродивых. Уж не хлыстами ли являлись блаженные? Это заставляет думать шире, понимая под всяким истово верующим отнюдь не христианина, поскольку отдающийся вере чрезмерно, способен оказываться не тем, за кого его принимают. Ежели подобным образом рассуждать, получится дойти до мыслей о подобии мирового заговора, когда за истину выдаётся одно, тогда как сами адепты исповедуют совершенно иные представления о религии, вознося молитвы иначе и прославляя иных лиц.

В целом, «Тайные секты» наполнялись информаций по остаточному принципу. У Мельникова остались факты, которыми он желал поделиться и не находил им применения. Может потому в очередном выпуске «Русского вестника» за 1868 год вышла ещё одна статья от Павла. И может уже тогда он задумал продолжить писать о расколе, придав повествованию художественную обработку. Так вскоре он определится с замыслом, приступив к написанию большого романа «В лесах».

Как же быть непосредственно с сектантами? Несмотря на обилие информации, ставшей известной, считать её за определяющую Мельников не мог. Не смог бы он и повествовать, не имея к тому пристрастия. Гораздо лучше писать о современных ему потомках раскольников, придерживающихся благочинности и не допускающих радикального пересмотра воззрений. Чем плохи поповцы? Их испортила такая же непримиримость архиереев, которой были подвержены священники никониан — речь про отсутствие стремления идти на компромисс, более от нежелания утратить ныне занимаемые позиции.

Основные мысли о раскольниках и сектантах Мельников практически высказал. Осталось применить наработанный материал для монетизации. Как бы не хотелось об этом говорить, но дальнейший труд Павла — сугубо стремление зарабатывать на литературном труде.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Павел Мельников-Печерский «Белые голуби» (1867)

Мельников-Печерский Белые голуби

Самая таинственная секта и мало понимаемая — скопцы. Узнать об образе мыслей следовало обязательно. Мельников то успел сделать за время пребывания в Арзамасе, пока они не затворили уста. Быть среди них оскопившимся не считалось обязательным. Наоборот, среди скопцов имелись пророки из хлыстов. Мужчины и женщины в секте имели одинаковое значение. Вот и всё, о чём мог прежде знать сторонний человек. До Мельникова к скопцам скорее проявляли сочувствие. Но после описания ряда их обрядов в «Русском вестнике», отношение к скопцам должно было измениться на непримиримое.

Для благостного прозвания секты, скопцы называли себя белыми голубями. У них имелась и собственная мифология, берущая начало от царицы Семирамиды, оскопившей сына за отказ в интимной близости. Само же движение зародилось усилиями Ивана Тимофеевича Суслова, почитаемого равным Христу. О нём сложились удивительные сказания, согласно которым и он был распят, к тому же с него сдирали кожу, каждый раз он воскресал. Движение быстро распространялось. Особенно примечательным Мельников считает момент, когда крестьян за оскопление наказывали солдатской службой. Это возымело обратный эффект — среди солдат стало стремительно распространяться скопчество.

Заповеди скопцов могут создать ложное о них представление. За видимой кротостью сокрыто зверство проводимых ими обрядов. Они отрицают брак, считают недопустимым употреблять спиртное, вести нужно благой образ жизни, не воровать и не предаваться праздности. При этом, основной их обряд — ходить посолонь, то есть водить хоровод по солнцу, доводя тем себя до исступления, стремительно ускоряясь, пока не наступало изнеможение. После такого действия порою устраивались оргии, сопровождаемые кровавыми ритуалами.

Трудно судить о правдивости описания зверств хлыстов, поскольку Павел опирался на свидетельства, сообщённые прежними исследователями. Приводится история, как девушке отрезали грудь, после, все участвующие в ритуале, приступали к поеданию её плоти. Младенцам принято было прокалывать сердце, выпускать из трупа кровь и пить её, само тело иссушать и истирать в порошок, дабы принимать в виде снадобий.

Так в чём различие между скопцами и хлыстами? Мельников заключил так: хлысты стремятся бороться с искушениями тела силой воли, тогда как скопцы лишают тело возможности претерпевать желания. Сами хлысты подобное нанесение увечий считают недопустимым, противоречащим их представлениям о должном быть.

Человек со стороны не сможет определить, истово верующий перед ним христианин или сектант (или сектатор, как говорил непосредственно Мельников). О том, что являешься членом данного религиозного движения — было запрещено говорить. Не допускалось разглашать тайну ни родным, ни под пытками. Вследствие этого выявление хлыстов долгое время считалось спорадическими случаями, под которыми не следует искать более доступного при поверхностном знакомстве.

Как же быть? За внешним лоском кроется противоречие. Отчасти воспринимаемые за христиан, хлысты ими не являются. Они посещают православные храмы, соблюдают полагающиеся обряды, при этом оставаясь верными собственному внутреннему распорядку. Их даже нельзя назвать раскольниками, так как они станут сторонниками всякой религии, имеющей самое широкое распространение в стране. Их главный принцип — не выделяться. Тогда как в прочем, они вольны самостоятельно распоряжаться им доступным пониманием следования заповедям.

Возможно, рост влияния хлыстов, а в месте с тем и скопцов, является результатом закрытости секты и крайне болезненным выходом из неё. Мельников о том не стал рассказывать, но как-то сектанты должны иметь возможность ступить на обратный путь. Кажется, такой шаг для них невозможен. Разве не будет применим кровавый ритуал к оступившимся?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Павел Мельников-Печерский «Письма о расколе» (1862)

Мельников-Печерский Письма о расколе

«Письма о расколе» Мельников начал публиковать в «Северной пчеле». Требовалось наконец-то определиться, что из себя представляет результат реформ Никона. Несмотря на прошедшее время, так и не было принято, что понимать под расколом. Точно установлено существование множественного количества сект, но позволительно ли их применить к пониманию как раз раскола православной церкви? Отнюдь, к раскольникам (схизматикам) Мельников предложил относить только поповцев, а всех беспоповцев и прочих считать еретиками. И он для того приводит весомые доказательства.

Должно быть понятно, раскольники возникли после раскола. Они не могли существовать до него. Однако, практически все существовавшие в России секты, имели сторонников задолго до реформ Никона. Некоторые из них и вовсе не относятся к христианству, хотя на показ представляются истово верующими во Христа, вроде тех же хлыстов и их радикального ответвления — скопцов.

Разбираться с расколом полагалось Петру I. Он унаследовал проблему от отца — Алексея Тишайшего. Но Пётр следил за формальным восприятием движения раскольников. Он обязал схизматиков сообщать о себе, облачаться в определённую одежду и платить налог. Тем более, Петру было выгодно иметь людей в отдалённых частях страны, куда кроме раскольников никто не желал отправляться. Пётр отказался от идеи испанской инквизиции и не допускал никакой мысли истребления, преследуя сугубо выгодные для государства цели. То есть Петром в полную меру использовался принцип: сперва прояви милость, после зверствуй. Узнав обо всех раскольниках, он прежде получал с них доход. Разумеется, часть сект так и осталась вне его внимания, ибо они были тайными.

Продолжая повествовать, Мельников посчитал нужным рассказать о политике Петра III, положившего конец любым преследованиям раскольников. За то его деяние его и поныне продолжают чтить в среде схизматиков, порою считая едва ли не тем самый вторым воплощением Бога. Екатерина II продолжила терпимо относиться. А вот ко времени правления Николая I вопрос раскольничества обострился, поскольку потребовалось провести чёткую черту между раскольниками и еретиками. Почему? Раскольники продолжали в молитвах словословить о долголетии царя, тогда как еретики того не делали.

О поповцах Мельников впоследствии напишет большое исследование, как и о ряде некоторых сект, пока же в «Письмах о расколе» он опирался на труды прежних исследователей, стремившихся к классификации. Так, например, выделялись иконоборцы, признающие прежде написанные иконы и отрицающие новые. Были и жидовствующие, при том не знавшие содержания Талмуда. К сектантам следовало относить молокан и субботников. Отдельно Мельников приступил к необходимости понять сущность хлыстовства, как самой яркой среди сект, долгое время остававшейся тайной. Существовало это религиозное движение задолго до раскола, пришло на Русь со стороны Польши и Силезии.

Через год после «Писем о расколе» Мельников приступит к публикации «Очерков поповщины», проведя полноценное исследование, выяснив первые шаги поповцев и их стремление к продолжению существования, невзирая на возводимые препоны. Их отличительная черта — появление собственного духовенства, обычно переходящего из движения никониан, то есть считаемых в России за правоверных, а также стремление придерживаться старых обрядов, изменённых Никоном.

В 1867 году Мельников накопит материал и о тайных сектах, особенно сообщив важные сведения по проблематике понимания хлыстовства. До сих пор при упоминании скопцов не существует определённого мнения, разве только связанного со знанием единственной особенности их мировоззрения — необходимость оскопления как способ одолеть телесные искушения. Этим они и отличались от хлыстов, во всём остальном имея с ними полное соответствие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков — О разных охотах (1855-58)

Аксаков О разных охотах

Дополним портрет Аксакова-охотника иными его работами, ранее оставшимися без упоминания. Конечно, это интерес Сергея к истинно первому охотнику на Руси, взявшемуся прежде его сообщить об особенностях ремесла охоты. Речь про труд царя Алексея Михайловича — отца Петра Великого. Назывался тот труд так: «Урядник сокольничья пути». Аксаков в 1855 году приложил к нему пояснительную записку, чтобы читатель помнил и ценил сей полезный исторический документ, редко для кого хотя бы известный.

Сергей и сам знает о соколах. Любит и ценит охоту с ними. Он уведомляет читателя, какие соколы существуют, как они охотятся. Ведь не всякий сокол стремительно набирает высоту, складывает крылья и тут же пикирует. Чаще сокол поднимается ввысь кругами, и, уже достигнув определённого момента, обрушивается на жертву. Скорость его пикирования так высока, что у добычи отсекается голова, либо наносятся иные значительные повреждения.

За 1856 год Аксаковым написана заметка «Замечания и наблюдения охотника брать грибы». Ведь и это охота, причём не менее увлекательная, нежели выслеживание птиц или ужение рыбы. Но о грибах надо достаточно знать. Не все они съедобны, есть и ядовитые, но есть и условно съедобные, способные причинить вред здоровью, если не будут заранее специальным образом подготовлены к употреблению. Впрочем, Аксаков не делит на ядовитые и условно съедобные — их он называет несъедобными. Называются грибы чаще по месту их нахождения, обычно по деревьям, под которыми встречаются, причём в большей части случаев растут с северной стороны. Разбил Сергей и заблуждение, будто если гриб сразу не срезать, потом его там же никогда не найдёшь. Отнюдь, Аксаков специально наблюдал, дожидаясь лучшего момента для снятия, мог и шляпку обломить — гриб всё равно продолжал расти.

В 1857 году написано стихотворение «Послание к А. Н. Майкову». Без особых поэтических изысков, описывая им излюбленное, Сергей сообщал об отношении к природе, как ему хорошо удить рыбу, как окунь жадно хватает насадку и тянет её на дно, как вступает он — Аксаков — в дело, без спешки томит наглеца, предвкушая удачный улов. Даже нашлись строчки для описания ужения ерша.

Помимо этого, в 1858 году Сергей составил отзыв о «Журнале Охоты». Замечательно знать — в России выходит периодическое издание по столь важному для него увлечению. Только вот об охоте на просторах России сообщается на его страницах редко. Обычно читатель узнаёт про особенности добывания кугуара и льва в Африке, либо иных зверей в Шотландии. А то и сообщается о ловле грача, с приложением блюд из него. Да вот в России как-то не едят грачей, не по вкусу эта птица. И всё же есть за какие заслуги ценить сей журнал.

Именно на страницах «Журнала Охоты» был опубликован охотничий дневник царя Алексея Михайловича. Встречается и подобие записок охотника Костромской губернии. И всё же гораздо меньше описания русских охот, чем того хотелось бы. Пусть и печалился Аксаков, удручался низким тиражам, что не мешало ему с интересом знакомиться с каждой статьёй. Остаётся предполагать, Сергей знал — вскоре об охоте станут писать больше, на самые разные темы, в том числе и об охотах на российских просторах.

Вот теперь можно подводить итог увлечениям Сергея Аксакова. Его принято называть дедушкой всех российских охотников, и тем, кто привил любовь к природе, призывая ценить саму охоту за удовольствие, которое она приносит, но никак не за достигаемый результат.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах» (1855)

Аксаков Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах

После публикации «Записок об уженье рыбы» и «Записок ружейного охотника», Аксаков стал внимательнее относиться к своим увлечениям. Ему хотелось сообщить более, нежели он успел поведать читателю. Альманах опубликовать у него не получилось, зато сборник со схожим содержанием нашёл спрос. Сергей сразу брался рассудить, как вообще появляется пристрастие к охоте. В самом деле: как? Толком на вопрос не ответишь, но приметить среди мальчишек будущего охотника сможешь точно. Ежели ребёнок не ходит спокойно мимо домашних животных, шпыняет их или чем-то в них запускает, то это и есть — будущий охотник. Сам Аксаков говорит — страсть к охоте у него проявилась с начала забавы по ловле воробьёв. После он дорос до ружья. Ну а к старости предпочёл оказаться рыбаком.

Как научить ястреба ловить птицу? Об этом Сергей взялся рассказать в очерке «Охота с ястребом за перепёлками». Не так просто выучить этого хищника охотиться. Нужно знать приёмы, иначе будущий ловец перепёлок не доставит удовольствия. Ведь чем примечательна таковая охота? Прелесть в ястребе, что молнией падает на жертву. Вот за это охота с ним и ценится. А ежели ястреб не набирает полагающуюся высоту, пикирует не в должной мере, то и хвалиться будет нечем. Кому интересны изыскания в данной области, тот точно заинтересуется точкой зрения Аксакова.

Есть статья «Прилёт дичи и некоторых других птиц в Оренбургской губернии». Сергей просто фиксировал соответствующие моменты. Наблюдения он вёл многие годы, потому материала для анализа накопил порядочно. Для охотника на птицу предлагалась и другая статья — «Ловля шатром тетеревов и куропаток». Сии птицы — излюбленное блюдо россиян. Много проще их ловит шатром.

Для ценителей лисьего меха предлагается заметка «Выниманье лисят». Со времён Руси сохранилось такое умение, согласно которому следует извлечь лисят из норы, затем вырастить во взрослую особь, таким образом получая требуемую для выделки лисью шкуру. Благо нора у лисы неглубокая и широкая, чаще всего прежде вырытая барсуком. Найти саму нору — не проблема. Достаточно приметить вокруг шерсть лисы. Достать лисят не вызовет затруднений — всего лишь требуется раскопать.

Вообще, охота идеализируется в художественной литературе, тогда как в повседневности это обыденный процесс. Считается, подстрелить бекаса может очень меткий стрелок, ибо птица мелка и быстра. Однако, стреляют в бекасов на близком расстоянии и дробью, отчего сразу можно подстрелить до трёх и более. Без каких-либо затруднений ловят прочую живность. Если не шатром, так обустройством ловушек, как рассказано в статье «Ловля мелких зверьков», либо капканом — в статье «Капканный промысел». Охотиться можно без всякого ружья — так следует из статьи «Гоньба лис и волков». Достаточно лошади и стремления, отчего загнать получится буквально до смерти. Лучше выходить на такую охоту не одному, а группой.

Дополняет содержание статья «Несколько слов о суевериях и приметах охотников». Каких только суеверий не существует, как общепринятых, так и основанных на личных наблюдениях. Помимо этого в сборник вошли очерки «Счастливый случай», «Странные случаи на охоте», «Необыкновенный случай» и «Новые охотничьи заметки». В них Аксаков оказался пространным рассказчиком, желавшим с жаром поведать о с ним имевшем место. Но, как должно быть понятно, такие истории занимательнее услышать от него самого, так как бумага не может полностью передать спектр отражаемых эмоций.

На этом с охотой пока не закончено. Сергей ещё напишет несколько заметок.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дмитрий Мережковский «Вечные спутники. Часть II» (1889-96, 1909)

Мережковский Вечные спутники

Во второй части «Вечных спутников» Мережковский поместил критические разборы творчества русских писателей и русской литературы вообще. Брался он за наиболее маститых, по его собственному такому разумению. Ещё в 1889 году Дмитрий взялся написать труд о «Преступлении и наказании» Достоевского. Делал то он в духе классического понимания критического искусства, то есть разбирая текст на мельчайшие составляющие и выискивая нечто, к чему и сам писатель не прилагал раздумий. Навешав обвинений во грехе одним, сняв таковые с других, Мережковский словно выполнил поставленную перед собой задачу. Хотя, кто скажет, что подобного качества разборы понравятся читателю? Всегда нужно задавать тему для мысли, никак не подсказывая должные быть извлечёнными выводы. Дмитрий считал иначе, буквально разжёвывая, словно боясь оказаться неправильно понятым.

В 1890 году Дмитрий взялся за разбор творческих изысканий Гончарова. Сему писателю Мережковский отвёл особую роль — созерцателя пустоты. Чем занимался Гончаров во время шторма, застигнувшего его у берегов Японии? Нет, он не восхищался красотой буйства природы. Наоборот, Дмитрий в том уверен, Гончаров выразил возмущение подобным мерзким нравом стихии. Не следует воспевать грандиозное, якобы думал Гончаров, в чём Дмитрий был в той же мере уверен. Не потому ли и был написан «Обломов»?

В 1891 году Мережковского заинтересовал Майков. Этот поэт происходил из семьи литераторов и художников, среди его предков — Нил Сорский. Воздав хвалу за создание прекрасных стихотворений, Дмитрий нашёл и за какие отступления от истины осудить. Например, ему не понравились представления Майкова о ранних христианах: ханжа на ханже. А какими они должны были быть? Разумеется, ревностными верующими, готовыми принять за веру мученическую смерть.

К 1893 году Дмитрий публикует трактат «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Ему казалось обязательным разыскивать скрытое от обыденного человеческого восприятия, принимая за действительное выдаваемое напоказ. Разве мог брать мир Тургенева, Достоевского, Гончарова и Толстого? Отнюдь, они пребывали в постоянной вражде, в доказательство чего Мережковский приводил собственные измышления. Продолжая размышлять, Дмитрий пришёл к убеждению: всё продаётся и покупается. Если публика жаждет определённого — её интерес будет удовлетворён. Причём неважно, в ущерб ли литературы это будет сделано. Апофеозом трактата стало превозношение Гаршина, показываемого в качестве идеального русского писателя.

В 1896 году рассмотрено значение творчества Пушкина. Сего писателя ни с кем не сравнишь, ничего плохого о нём не скажешь. Что о Пушкине тогда сообщить? Прежде всего, он — человек печальной судьбы. Своё больное сердце ему не позволяли лечить у европейских докторов, вместо них ему предлагали лучшего русского специалиста в медицине, правда по части свиней. То есть Пушкину посоветовали лечиться у ветеринара. А почему Пушкин однажды опубликовал повести под именем Белкина? Очень просто, он ожидал встретить негативную реакцию Булгарина, чему не желал становиться свидетелем. В порыве потока произносимых слов, Мережковский вскоре забыл про самого Пушкина, переключив внимание на Байрона и Шекспира. Даже упомянул Толстого.

Много позже, уже в последующем, во вторую часть «Вечных спутников» была включена речь про Тургенева, датой публикации которой стал 1909 год. Что скажешь о данном писателем? Он имеет огромное значение для русской литературы, но его заслонили от читателя Толстой и Достоевский. А что сказать про «тургеневских девушек»? Таковых, разумеется, не существует. Может Дмитрий не представлял женщин, способных жить ради убеждений любимых ими мужчин? И красотой они не блистали, зато умели притягивать мужское внимание. А может и сам Дмитрий оказался всё-таки неверно понят.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Карамзин «Записка о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях» (1811)

Карамзин Записка о древней и новой России

Поверхностная интерпретация истории — не есть подлинное знание имевшего место быть. Карамзин брался за то, в чём он отчасти был силён, но к чему не проявлял подлинного внимания. Россия для него представала могучим государством, чьё временное благополучие стало возможно благодаря отсутствию династического кризиса и сильной центральной власти. Покуда над государством стоял единый правитель, до той поры не знать России бед. В доказательство этого он составил записку, представленную вниманию императора Александра I, долгое время остававшуюся неизвестной его современникам. Излишне вольно Николай относился к былому, возводил на государей обвинения, неизменно подводя к пониманию необходимости сохранения имеющихся достижений, достигнутых за счёт деятельности прежних правителей. Нынешнему государю не следует продолжать перенимать моральные и политические установки европейских держав, ибо у России всегда был и должен быть в будущем только собственный путь развития.

Некогда Русь была велика. И величие её созидалось едиными властителями. Не пойдут ей в пример римляне, за раздором утратившие независимость. Не пойдут и ближние соседи, вроде поляков, заигравшиеся в демократию, отчего они лишились государственности. Не станут примером и французы, некогда отказавшиеся от монархии, её же в итоге всё равно принявшие обратно. И англичане в той же мере, ранее французов казнившие королей, чтобы над ними снова стали владычествовать короли. Зачем подобное повторять в пределах России? Разве мало примеров смут, стоивших русскому народу спокойствия? Некогда князья начали резать друг друга в непрекращающихся междоусобицах — как результат: завоевание Руси монголами. Что до допущения до власти бояр, так и того хуже имеются примеры. Вот Смутное время, доведшее государство до пришествия интервентов, вплоть до коронования поляка Владислава властителем Русского царства. Хорошо, смута прошла, настало время выбирать правителя из своей среды. Кого выбрали бояре? Наиболее слабого — Михаила Романова — дабы им помыкать. Так стоит ли теперь снижать значение власти императора? Если к чему это и приведёт, то к новым бедам для России, пусть и через достижение мнимого благополучия.

Созидая логически верный вывод, Карамзин опирался на неполное знание истории. Ивана Грозного он хвалил, совершенно не понимая, из каких побуждений он проливал кровь бояр, церковников и русского народа. Бориса Годунова, наоборот, называл кровопийцей, заслуженно считаемого потомками худшим из правителей. А ведь о Годунове Николай впоследствии будет отзываться положительно, представив в качестве, опять наоборот, наиболее прогрессивного и заботящегося о народе государя.

Что до взятого Россией курса на Европу — к тому будто бы Пётр I изначально и вовсе не стремился. Словно не было подвижников, бравшихся переосмыслить существование русского человека, за своей уникальностью забывшего о необходимости соответствовать представлению о современном дне для всего человечества и каждого человека, будучи отдельно взятым. Разве брат Петра — царь Фёдор Алексеевич, рано почивший — не имел стремление к Европе? Нет, пока Карамзин не знал хорошо историю, интерпретируя сугубо по некогда ставшими известными ему обстоятельствам. В Европу Россию надоумил вести Лефорт, совершенно случайно оказавшийся в России. Как поступил в дальнейшем Пётр? Он взялся построить столицу ближе к европейским границам, для чего выбрал самое неприспособленное для того место, должное отталкивать промозглой погодой и болотами. Разве в таких местах возводят столицы? Отнюдь, выбирается красивое и благодатное место. Что же, Россия должна идти наперекор всем, поступая всегда плохо для самой себя.

До Екатерины Великой Россия падала в пропасть. Всякий поставленный во власть заботился о собственном кармане. И даже после Екатерины пропасть разверзлась вновь, ибо император Павел оказался истинным тираном, равным которому в истории государства был лишь Бирон, тогда как никто более с ними сравняться не мог. Уж таково об этом мнение Карамзина! Но и при Екатерине народ на озлобился на правительницу. Случилось то согласно обретения населением России пресыщенности. Когда человек забывает о плохом, он и в хорошем видит сугубо негативное. Не означает ли это, что заботиться о благосостоянии страны следует, но всё-таки держать людей в узде, ибо должны знать цену для них делаемого? Пусть император Александр о том задумается, покуда взятый им курс на либерализацию не привёл к похожему озлоблению населения.

Опять же, говорить о Павле требовалось осторожно. Но как, ежели был он тираном? Он награждал без заслуг и казнил без вины, армию превратил в капральщину. Такой болид горел ярко и сжигал сам себя, отчего оставалось дождаться, когда он начнёт угасать и потухнет окончательно. Власть такого государя требовалось терпеть, так как лишать властных полномочий правителя нельзя. Ведь кому дать подобное право? Чем тогда он будет отличаться непосредственно от самого Павла? И даже теперь, задумавшийся об ограничении власти, Александр должен понимать: во-первых, государь должен быть один; во-вторых, если в стране властными полномочиями будет обладать кто-то ещё, между ними возникнет противоречие, грозящее катастрофой. Важно придерживаться единственного правила — правителю следуют всегда быть добродетельным.

Что до внешней политики, важно придерживаться собственного политического курса. Да, можно помочь Пруссии и Австрии в борьбе с Наполеоном. Но нужно помнить, уже завтра бывшие союзники задумаются о войне непосредственно с Россией. Лучше озаботиться делами внутри государства. Ни в коем случае не стоит перенимать законов прочих держав, поскольку для России они применимы быть не могут. Гораздо полезнее заняться приучением к получению образования собственных граждан, как через пятнадцать лет общество преобразуется и измыслит для себя всё, что ему требуется. Пока же, когда в Москве с трудом наберётся сто человек, грамотных в правописании, задумываться о чём-то сверх того и вовсе не следует. И на службу нужно брать умелых людей, не довольствуясь сугубо их происхождением. И прочая, и прочая, и прочая…

А вскорости Карамзин и вовсе поймёт: нет величия для русского народа без созданной для него истории величия русского народа. Собственно, над тем Николай и будет работать до конца жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 8 9 10 11 12 45