trounin.ru

В начале книги Дюма честно признаётся, что написать какую-либо историю о жизни Бенвенуто Челлини крайне трудно, поскольку Бенвенуто после себя оставил весьма яркие мемуары, больше напоминающие добротную приключенческую литературу. Дюма всё-таки попытался, но, не будем кривить душой, получилось у него это так себе. Взяв за основу один отрезок жизни Челлини, когда тот пребывал во Франции, стараясь заработать на Франциске I, делая ювелирную и скульптурную работу разного калибра, Дюма вводит в сюжет одного из подмастерьев знаменитого итальянца. История любви Асканио может тронуть наивных читателей, чьи глаза готовы закрываться на все огрехи реального положения дел и благоразумия людей, когда Дюма всё придумал, вешая читателю лапшу на уши, не испытывая никаких угрызений совести.

Отдельного упоминания стоят искривления представлений о мире — Дюма лично оговаривается о иных временах и других нравах, где человек человеку — волк, где каждого можно легко устранить, если он встал у тебя на пути. Челлини не одинок в своём представлении жизни, такое было свойственно всем итальянцам начала Возрождения, использовавших любую возможность для своей выгоды. Надо ли ходить далеко, если можно помимо «Жизни Бенвенуто Челлини» и мемуаров Казановы, предложить ознакомиться с трудом Макиавелли «Государь», где представление о достижении цели прописано наиболее ярко, давая понять всю сложность того времени. Огорчает, что Дюма ограничился таким подходом только в самом начале, да когда желал показать события до действия «Асканио». В самом же романе все герои стали приторно-шоколадными, утратив большую часть амбиций и пользования любой возможностью в угоду себе лично.

Главным расхождением является не само мировоззрение, через которое Дюма не мог переступить, изображая коварного, наглого и заносчивого Челлини, а взгляды самого Челлини и его отношения к женщинам. Дюма показывает любвеобильного поклонника женской красоты. Но тут и возникает главный разлом общей картины, поскольку Челлини никогда не восхищался женщинами, уступая пальму первенства в красоте только мужчинам — дифирамбы которым он активно излагал в своих мемуарах, полностью обходя вниманием женщин, давая им крайне приземистые эпитеты, даруя много высоких слов совсем не им. Читатель будет любоваться привязанностью Челлини к Асканио, а на самом деле такое внимание было никак не связано с юношеской любовью Челлини к его матери и даже не за золотые руки. Нет желания далее распространяться на эту тему, но читатель должен правильно воспринимать произведение, не позволяя автору нагло врать.

В целом, история читается довольно интересно, хотя в некоторых местах текст перегружен словами. Большое значение имеют мини-рассказы о различных происшествиях, которых никогда не случалось, но именно на них Дюма предпочитал останавливаться. Историю с попаданием в тюрьму верного друга Асканио, явно можно воспринимать подготовкой к «Графу Монте-Кристо». Тюрьма, кстати, будет встречаться читателю много раз, даже изначально всё начинается с побега Челлини из казематов Папы, куда тот якобы попал за убийство; только читателя и тут не проведёшь, ведь читатель знает, что Челлини попал в тюрьму за свои вольные взгляды и за попытки вечных надувательств заказчиков, включая самого Папу.

На фоне всего вышеизложенного читатель волен сам решать для себя своё отношение к «Асканио» Дюма. Слепо читать и всему верить, либо свериться с мемуарами Челлини, где всё далеко не так, а Дюма прав лишь в нескольких общих моментах. «Асканио» стоит считать только прекрасным образцом любовного треугольника и призрачной возможности сильных мира сего снисходить до простых людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать книги в виде переписки действующих лиц было очень популярно на рубеже XVIII и XIX веков. Лакло не стал исключением, опубликовав не просто объёмный роман из имеющихся у него посланий, но и выступил с категоричным утверждением о нежелании читать полученное таким образом произведение. Но причиной этого является не табу на чтение чужих писем, а способность книги развратить молодых людей. Если юноши могут спокойно читать, то девушкам это категорически запрещается, вплоть до заключения брака, чтобы не травмировать психику и не получить сведения, от которых мужчины, безусловно, пострадают. Современный читатель в «Опасных связях» будет плавать, стараясь разобраться в водянистом стиле изложения, пытаясь найти те самые темы, от которых Лакло желал нас оградить. Только, либо сейчас всё описанное в книге не воспринимается чем-то из ряда вон выходящим, либо тогда это действительно было нежелательным.

Не стоит в книге искать накала страстей и острых моментов, которыми читатель мог насладиться во «Франкенштейне» Шелли и «Дракуле» Стокера. Нет тут и философских размышлений о судьбе нации с целью повысить мораль, как в «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголя. Любовный элемент выражен не так чётко, чем много позже отличился Джек Лондон в «Письмах Кемптона-Уэйса». «Опасные связи» были написаны много раньше — Лакло не мог что-то брать своим ориентиром, поэтому решил заняться редактированием частной переписки. У поздних поколений есть веские сомнения в реальности писем, но это не так уж важно, поскольку какое-то отражение жизни Франции конца XVIII века от современника событий всегда будет удостоено внимания тех, кому этот период интересен. Если вы желаете узнать, чем жила Франция за тридцать лет до Наполеона, отчего действующая модель монархии была подвержена опале и вследствие чего выросла великая революция, то вы можете попытаться всё это найти тут. Возможно, это вам удастся. Если вы сумеете пробраться через витиеватый слог.

Во время чтения удивляешься оперативной работе почтовой службы. Отправляющий письмо заранее знает, когда его послание дойдёт до адресата. Если отправишь вечером, то письмо может дойти к нужному человеку перед сном, либо ранним утром. Современной почте есть чему поучиться: отправляя письмо в городе среднего размера, ты не уверен, что оно дойдёт за три дня. Во Франции конца XVIII века послание доходило с чуть меньшей скоростью, нежели читатель отправляет и получает электронные письма. Только тогда считалось дурным тоном быть кратким, а выразить свои мысли чуть полнее нужного объёма — приветствовалось. Не зря до нас дошли из прошлого фрагменты переписок замечательных людей. Кто-то писал так плодотворно, что издавал в виде отдельных книг, как тот же Гоголь, оставивший замечательное наследие для потомков, вкладывая в письма все свои переживания и даруя мудрость, собранную по крупицам из разных уголков своего сознания. Письма писать — не блог вести.

Постоянное упоминание Гоголя происходит тут не зря. Лакло честно выражается в предисловии, что долго не решался издавать книгу, размышляя о возможности сжечь свой труд, чтобы не позориться самому и не быть опозоренным перед подрастающими поколениями. У человека работала самоцензура, которая уступила своё место чувству собственного достоинства. Гоголь смог себя перебороть, сжигая написанные в пылу горячки второй и третий тома «Мёртвых душ», продолжая оставаться в сомнениях насчёт нужности показывать исправление человека перед обществом. Гоголь не мог себе представить изменения в головах, а обманывать читателей не хотел. Поэтому сжёг без сожалений. Лакло сжигать не стал. И это правильно! Какие бы не были у тебя мотивы что-то утаить от общества, только обществу это глубоко безразлично. Общество всё переварит и выдаст своё собственное мнение о тебе лично. «Опасные связи» нашли своего читателя, став популярной книгой среди современников.

«Опасные связи» читать сложно, разобраться невозможно, сделать вывод — неоправданная ошибка. Чужие нравы в иные времена — памятник былым дням, это и есть «Опасные связи».

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Он, бредущий во тьме лет по земле забвения, где каждый человек оказывается первым»

Можно ли назвать художественным произведением работу, которая по своей сути является автобиографией человека, писавшего книгу в виде личного дневника? Никогда не планируя его издавать, если только не посмертно. Ещё труднее определиться с понятием неоконченного произведения. Неоконченность проявилась лишь сумбуром мыслей на бумаге и отсутствием пунктуации в оригинале, сама же концовка не имеет никакого значения, поскольку книга кончается как раз там, где и должна была закончиться. Кто знает о смерти Камю и её обстоятельствах, те будут рекомендовать эту книгу в качестве вводной для знакомства с творчеством автора. Камю стал лауреатом Нобелевской премии в 1957 году, а в 1960 погиб а автокатастрофе. «Первый человек» не затронет темы личной взрослой жизни — эта книга только о взрослении Камю.

Камю предстаёт перед читателем кристально честным человеком, которому претит любое проявление лжи, от которой автор старается отдалиться всеми возможными способами. Он всегда тянулся к знаниям, сталкиваясь с нищетой семьи, трудностью религиозной проблематики, народными волнениями в Алжире, где рос. Он никогда не задумывается над тем, что у него никогда не было отца. Тем не менее, тема отца пронизывает всю книгу. Камю остро ощущает нехватку мужской руки, от которой жизнь превратилась в кромешный ад под женским гнётом, где бабушка экономила каждую копейку, а мать тянула из себя все жилы, стараясь прокормить семью. В самом начале книги Камю предстаёт перед читателем тем самым Первым человеком, который вынесен в название, что идёт своей собственной дорогой, не оглядываясь назад, не имея связи с родившими его людьми, не придавая значения давшим ему путёвку во взрослую жизнь учителям. У его семьи была только одна оберегаемая драгоценность — осколок снаряда, пробивший голову отцу на войне, когда он безоружным совершал передвижение из одного пункта до другого. Колонна людей была безжалостно расстреляна — так Камю потерял отца, забыв про него на сорок лет. Отцу было двадцать девять лет на момент смерти — этот факт вызвал у Камю сильное чувство дискомфорта, заставивший мысленные процессы судорожно выхватывать фрагменты памяти прошедшей жизни, в том числе и его собственного взросления.

В книге найдётся много места самым мелким деталям. Тут не просто взаимоотношения внутри семьи и со школьными друзьями, тут показан путь становления человека, желающего чего-то добиться в жизни, но сталкивающегося с устаревшим пониманием мира, где нищий тянет других людей на дно, а богатый вытаскивает на поверхность. Впрочем, богатых в «Первом человеке» нет, зато нищих выше всякой меры. Камю стал единственным человеком в семье, что получил образование. Голодные годы могли уничтожить этого человека, как того, кем он в итоге стал, дав миру, допустим, моряка, но Камю «везло» в жизни, когда за него брались другие люди, разглядевшие в скромном парне потенциал. Если бы не школьный учитель, убедивший семью Камю отринуть религиозные замашки, да дать юноше немного воли, не уничтожая зачатки большого будущего, то всё обязательно окупится. Со скрипом это приняла строгая бабушка, которая без сомнений лезла в навозную кучу, если там блестела монета. Камю любил футбол, снашивая обувь за несколько недель, отчего вся семья пребывала в печали, не имея средств на новую. Его было трудно в чём-то переубедить, особенно, если он этого сильно желал. Тяга к футболу была неистребима. Иной раз семья могла лишиться еды, пока мальчик с трибун взирал на футбольные баталии, потратив деньги, что предназначались на покупку хлеба.

На общем фоне напряжённых событий между Алжиром и Францией, о которых Камю будет писать без лишних красок, отражая цикличность взаимоотношений двух похожих друг на друга народов, которым суждено разойтись, но им всё равно придётся сойтись в будущем. На этом фоне Камю делится с читателем годами учёбы, где ему пришлось хлебнуть практически всё, начиная от телесных наказаний и заканчивая презрительным к себе отношением.

Жизнь каждого человека всегда уникальна, только она скоротечна и быстро забывается… Навсегда!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Анжелика» | Книга №3

Лишив Анжелику всего, с лихвой всё вернув обратно, Голоны серьёзно задумались о продолжении успешной серии. Только ничего путного им в голову не шло, отчего читатель первую половину книги откровенно зевает и начинает подумывать забросить чтение всего остального цикла. Действительно вяло, когда серьёзную влиятельную даму похищают просто так, да садят в монастырь, изредка давая ей поучаствовать на королевской охоте, да в очередной n-раз позволяя вспомнить о казнённом первом муже. Сюжет штормит — он будет выправлен только на последних страницах, что повышает настроение и настраивает на продолжение чтения цикла. Хорошо, когда штиль и шторм сменяют друг друга, только нужно уметь соблюдать пропорции. На данный момент с таким у Голонов всё плохо, по прежнему истории уходят далеко, не смея приблизиться к накалу страстей «Маркизы ангелов».

«Анжелика и король» даёт читателю представление о других культурах. Мавра до сих пор нет, что вызывает искреннее удивление, ведь не могла Анжелика просто так его забыть. Вместо него тут будут представители персов и венгров, заставлявших колыхаться вздымающуюся упругую грудь главной героини, на которой авторы любят акцентировать внимание. Правда, читатель крепко задумывается над такими чудесными свойствами, помятуя о трёх родах, да неистребимом желании Анжелики кормить детей без привлечения кормилиц. Читатель не раз задумается, пытаясь совмещать факты из книги и реальные события. Голоны оговорились, будто, когда казнили первого мужа Анжелики, то королю Франции было четырнадцать лет. Королю ли… или к моменту действия третьей книги самой Анжелике всего шестнадцать? Рисуется любопытная картина развратного великосветского общества. Авторы на этот аспект будут стараться выделить побольше страниц, с жаром на устах рассказывая о гомосексуальных наклонностях, как о единственном способе чего-то добиться при дворе — надо знать с кем соглашаться ложиться в постель, когда тебе и десяти лет ещё нет. Разумеется, любая должность во Франции времён Людовика XIV покупалась… стать главным прокурором можно было только за один миллион в местных деньгах. Не стоит уходить в размышлениях далеко. Голоны сами потерялись в собственной хронологии, ведь доподлинно известно, что Анжелика вышла замуж в семнадцать лет, то есть за пять лет до смерти мужа.

Читая аннотации ко всем тринадцати книгам серии, получаешь на выходе спойлер, суть которого не играет никакой роли. Да, Анжелика будет искать своего мужа, найдёт, и они что-то там провернут. Ещё с первой книги цикла Голоны стали оставлять заманчивые предположения, из которых читатель должен сделать однозначный вывод — Пейрак жив. В третьей книге завеса тайны немного приоткроется, но Голоны по прежнему будут стараться хранить развитие событий в тайне, дабы читатель не терял интерес. На самом деле, интерес потерять трудно. Хоть в сюжете и натыкаешься на разного рода непонятные факты, кои ранее нигде не встречал, но для точной уверенности нужно разбираться через дополнительные источники, только на них нет времени, да и желания тоже. Остаётся довериться Голонам — они дают представление о том, что король Франции и его семья не могут смотреть на смерть, поэтому умирают в одиночестве; король обладает способностью лечить прикосновением безнадёжные заболевания, чем Голоны постоянно пользуются, наводняя книгу людьми с самого дна.

За обилием монологов сюжет изредка теряется, когда с удивлением просыпаешься на следующей строчке, забыв о начале разговора и о его сути. Голоны научились лить воду, раздувая объём. Суть несут только первый и последний абзац (корочка), средняя часть (начинка) совершенно безвкусная. Книга интересна только дворцовыми интригами, где авторы стараются полностью раскрыть свои таланты к описанию внутренних разборок. Это не свита французского короля — тут гарем с восточными страстями.

Переломный момент в жизни Анжелики произошёл. Пора двигаться дальше.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Проклятые короли» | Книга №3

Интересно, почему Дрюон уделил так мало внимания Железному королю? Ограничившись последним годом его правления, не раскрыв толком для читателя образ сурового правителя Франции, стяжавшего славу и давшего стране надежду на укрепление позиций в будущем. Вместо такого подхода, Дрюон две последующие книги посвятил его сыну Людовику Сварливому, по хронологии правления Людовиков — десятому, который правил меньше двух лет, ничего для страны не сделал, а наоборот начал терять земли, покуда Франция была объята голодом, а вассалы решительно отказывались платить налоги. Время правления Сварливого запомнилось не только неудачным походом на Фландрию, когда солдаты тонули по колено в грязи из-за неблагоприятных погодных условий, сколько запомнилось затягиванием поясов, вследствие дворцовых интриг и устранения хозяйственного Мариньи. Ломбардцы почти отказались иметь дела с Францией, евреи терпят двойные и тройные поборы за право жить в королевстве. Всё трещало по швам — такие события гораздо проще описывать, нежели рассказывать про стабильную крепкую страну с растущим потенциалом.

Узница Шато-Гайара наконец-то устранена, отчего Сварливый радуется новой суженой Клеменции Венгерской, чей идеальный лик запечатлён на многих скульптурах и картинах того времени. Трудно судить, насколько правдив Дрюон, показывая чувства Клеменции, получившей в мужья правителя одной из ведущих европейских стран, но и неказистого на внешность, которому также не повезло с умственными способностями. Всем он уступал своим будущим трём наследникам, что присутствовали на его бракосочетании и коронации, дав истории уникальный момент, который больше никогда не повторится: на одном важном мероприятии присутствует действующий король и три его последователя, коим поочередно суждено примерить на голову венец правителя Франции. Образ Клеменции по яркости не уступает образу Сварливого. Дрюон показывает счастливую семейную пару, которая, к сожалению, должна быть скоро разрушена. Исторические реалии не дают автору влиять на сюжет. Если король должен умереть в молодом возрасте, он обязательно умрёт. Еда ли послужила для этого или иная причина — никогда точно не будет известно. Дрюон вписал весьма правдивую версию событий, где один из преступников страдал болью от сломанного зуба, что и подтолкнуло его к варианту покушения с лёгкой руки самого короля.

Хлопотливое военное дело испортило жизнь доброй части королей, желавших обрести бранную славу. Сварливый тоже мечтал о такой, решив пойти походом против восставшей Фландрии. Голодная Франция стала ещё голоднее, покуда с каждой семьи выжимали абсолютно всё, обязывая ремесленников кормить войско, отчего тем жизнь стала казаться особенно тягостной. Так ли легко быть королём? Такой вопрос задаёт Дрюон сам себе и отвечает, ссылаясь на каждодневное рабство. Не для удовольствия человек посажен на трон, но так было раньше. Ко времени правления Сварливого, короли обзавелись помощниками, что облегчили их непростое ремесло.

Широкий спектр действующих лиц позволяет лучше следить за событиями книги, заодно понимая особенности жизни европейца XIV века. Приятно, когда автор даёт картину не только высшего света, но и простых людей, чья жизнь также имеет большое значение, но с исторической точки зрения никогда не рассматривается. Полюбившийся Дрюону, ломбардец вновь будет пытаться найти счастье с девушкой дворянских кровей, чья семья давно обнищала, но гонор оставила прежний. Слом феодальных порядков ещё не наступил, а понятие чести рода так просто не изменить.

Умер Филипп, отравлен Людовик, наследника нет: что будет с Францией дальше?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Генрих Наваррский» | Книга №1

Известный факт — Александр Дюма писал очень плодотворно, отчего многие склонны считать в задействовании литературных негров, позволявших поддерживать выпуск журналов с новыми главами обширных романов на должном уровне. Возможно это так. Лишь один факт может помочь в этом усомниться. Обязательно должны были быть проходные книги, где автор отдыхал, не используя все свои способности. К одной из таких книг можно смело отнести «Королеву Марго» — первую книгу из цикла про юного короля Наварры, чей титул ничего не означает, кроме обязанности относиться как к королевской особе. Уважать творчество Дюма надо обязательно, но не стоит забывать про самих себя и свои чувства, когда видишь такой подход, где Дюма прямо и без обид выдаёт очередной продукт, способный поддерживать его дарования на должном уровне.

Не хочешь верить в такую книгу, с трудом заставляешь себя читать — пожалуй, легче ознакомиться с исторической хроникой, нежели довериться в этом деле Александру Дюма, решившему откровенно отдохнуть, создавая неправдоподобных персонажей. Вновь король Франции — это человек, обременённый собственными чувствами, обязательно молодой, желающий любить и быть любимым, взирающий на дворцовые интриги с высокомерием и отличающийся шаблонным поведением. Такие короли правили Францией на протяжении многих веков. Возможно, что такие. Если читатель будет полагаться на версии Дюма, Дрюона или Голонов, то его потом никак не переубедишь. Остальные персонажи — грубый неподатливый картон, чьи мотивы и поведение не стремятся впадать из крайности в крайность, а стремительно следуют по единому маршруту, где встречается обилие второстепенных персонажей, мало от них отличимых. Следить за всем этим неинтересно. Лучше, как сказано выше, читать историю, вместо такого исторического романа, не способного внести ясность в когда-то произошедшее.

Сюжет основан на событиях известного эпизода религиозной войны, когда гугеноты массово вырезались католическим населением по указке короля. Выжили единицы, в их числе и Генрих Наваррский — основное действующее лицо, кому суждено в будущем занять трон Франции. Дюма правильно сделал, когда решил начать описывать его путь практически с самого начала. Показывая, что любое историческое происшествие может иметь важное значение для последующего времени. Католики сейчас на коне, но всё воздаётся по заслугам. Вальпургиева ночь смакуется Дюма во всех красках, которые понравятся любителям массовых гражданских беспорядков. Остальные читатели это быстро забудут.

Читатели, которые любят понятное название, будут недовольны. Королевы Марго в книге очень мало. Её с большим трудом можно назвать главным действующим лицом. Дюма старается преподать её во всех красках, да самой умнейшей женщиной Франции: если человек побывал в Париже, но не говорил с Марго, то значит он не видел Францию — таково мнение автора. Если не знаешь на ком следует делать акцент во время чтения, то остаёшься крайне недовольным. Впрочем, даже делая упор на Генриха Наваррского, всё равно не можешь понять сути просиходящего. Где-то Дюма недоработал.

Финал книги приводит читателя, что знаком с «Именем розы» Умберто Эко, к одной важной мысли — становится окончательно понятно, откуда умный итальянский писатель брал своё вдохновение для своего знаменитого детектива. Поэтому, читайте книги аккуратно и не облизывайте пальцы, это может закончиться, например, несварением… в лучшем случае, несварением.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Я не мыслю, стало быть — я усы.»

Перед чтением рецензии, давайте сразу обговорим один существенный момент. Жил когда-то такой писатель как Сартр, он однажды отказался от Нобелевской премии, что породило много разговоров о нём, за счёт которых и стал ещё более известным. Нобелевская премия не означает, что все книги данного писателя достойны восхищения. Так уж получилось, что именно «Тошнота» всеми ставится в самый яркий пример творчества Сартра, но Сартр Нобелевскую премию получал не за неё, а за то, что делал после «Тошноты». «Тошнота» была написана до второй мировой войны, выражала идеи экзистенциализма, этакое философское направление окончательно выродившегося ницшеанства. Годы второй мировой войны и события после изменили Сартра до неузнаваемости. Поэтому не подходите к «Тошноте» с позиции гламурного вау… просто читайте, ловите связь с другими авторами, писавшими аналогичным стилем. Их было много во время Сартра, они трудились и после него. Другое дело — любите ли вы поток сознания, чтобы достойно восхищаться подобными книгами.

Читая книгу, задаёшься одним простым вопросом. Что случилось с французской литературой? Почему на смену бесподобным классикам Виктору Гюго, Оноре де Бальзаку и Александру Дюма пришла волна в виде Сартра и Камю? Отчего Париж так разрушительно повлиял на творчество Генри Миллера и Хулио Кортасара. Почему в очень похожем стиле писал Герман Гессе? Вырождением трудно назвать поиск самого себя в быстро изменяющемся мире. Разрушительное воздействие Первой Мировой войны породило первый приток «потерянного поколения», Вторая Мировая война — повторила прилив таких писателей, уйдя по наклонной в сторону Америки, порождая Курта Воннегута. Все они имели свою точку зрения, стараясь выразиться тем доступным способом, который обыкновенный читатель может просто назвать потоком сознания. Стоит ли упоминать Эриха Ремарка, писателя, хлебнувшего лиха ровно столько же, сколько довелось испытать вышеперечисленным авторам. Но Ремарк писал на понятном языке и не пытался искать себя, отражая фатальную составляющую жизни доступными для понимания способами, не прикрываясь громкими терминами из новомодных течений философии.

«Тошнота» написана в форме дневника. Главный герой проживает дни, размышляя обо всём подряд, тщательно занося мысли на бумагу. Дотошный читатель обязательно упрекнёт героя, который не просто заносит свои мысли в дневник, а с дотошностью самописца переносит в свои записи все диалоги, сохраняя пунктуацию. Ведутся ли так дневники? Может раньше их вели именно так, отражая всё до деталей, не ограничиваясь примерным переносом событий дня, а без особых раздумий. Как таковых мыслей в дневнике не появляется. Такая форма изложения позже активно будет использоваться Кортасаром, чей поток сознания довольно предсказуем: герои читают газеты и книги, делают вырезки, цитируют и размышляют. Герой Сартра такой же. Всюду он носит «Евгению Гранде» Бальзака, удивительным образом открывая страницы именно там, где этого требуют жизненные обстоятельства.

Половину книги героя беспокоит жизнь главного заговорщика покушения на Павла Первого, императора российского — иногда читатель пытается провести параллели жизни заговорщика и героя книги Сартра, но не надо так делать. Вы будете искать смысл, однако смысл найти трудно — в жизненной суматохе невозможно выделить главное и второстепенное. По своей сути, всё это тлен. Сейчас главное, а завтра второстепенное. Второстепенное сегодня, потом главное. Послезавтра же — эти вещи не будут иметь никакого значения. Пройди ещё 50-100-150 лет… будет другая жизнь со своими проблемами. Так стоит ли придавать значение к частым позывам тошноты у главного героя. Он лоботряс. И всё. Пресыщенный жизнью индивидуум, подвергающийся саморазрушению на фоне общей скуки. Сартр после Второй Мировой войны уже не смог бы написать «Тошноту» — ему бы это не позволило ощущение глобальной пустоты, когда люди нашли цель в жизни. Герой «Тошноты» — это герой нашего времени: мы пресыщены и подвергаемся саморазрушению.

XX век стал временем изменения отношения к человеку. Кого-то шокировали книги Генри Миллера, но он дитя своего времени, подвергшийся разрушительной силе окружающего мира. Взаимоотношение людей всегда были запретной темой в Европе, отгородившейся от решения насущных вопросов религиозной стеной. Сартр в «Тошноте» тоже не будет спокойно рассуждать о жизни, а постарается отразить даже самые постыдные аспекты бытия. В наше время, когда распущенность нравов вышла на пик своего существования, сохраняется самоцензура, фильтрующая поток брани и запретных тем. Сейчас можно с удовольствием читать альтернативную литературу, не заливаясь краской, но всё же не слишком распространяясь о прочитанном. Казалось бы, в этом нет ничего такого. Главное, не допустить Третью Мировую войну, пока человек всё больше разрушается от приевшейся обыденности.

«Тошнота — бьющая в глаза очевидность.»

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Анжелика» | Книга №2

Может кого мои слова заденут за живое, но вторая книга о похождениях Анжелики сильно напоминает наглядное пособие труда «Женщина, преступница и проститутка» итальянского тюремного врача-психиатра Чезаре Ломброзо. Куда делась та симпатичная девушка, поставленная жизнью в самое неловкое положение… почему Голоны сконцентрировались на её пути к Версалю, наполняя описание бытом низов парижской жизни, приправляя это буднями цветочниц и шоколадных дел мастерами в обрамлении непомерного количества брани. Да, упадок свойственен культуре, может я чрезмерно рад был бы более культурному подходу. Но отчего дно Франции отличается от остальных слоёв населения только своими выражениями? Даже их поведение не вызывает шока, если сравнивать с делами людей из самой высшей элиты, а именно — приближённых короля. Забыли Голоны и об окружающей обстановке. Увлекшись описанием падений и взлётов Анжелики, они перестали обращать внимание читателя на остальные детали. Клоака Парижа перед читателем не предстаёт царством похоти, разврата и воплощения всех низменных человеческих желаний; она пахнет фиалками, от которых вянут только уши, но никак не нос. Разве нужно сверяться с «Парфюмером» Патрика Зюскинда, для восполнения важного пропущенного куска сюжета? Или вновь перелистать первый том, который «Маркиза ангелов», где Голоны больше уделяли внимание деталям?

Анжелике повезло с рождения. Пусть жизнь потом стала преподносить ей сюрпризы. Голоны полностью выложились в первой книге, а на второй решили отдохнуть. Анжелика — суперженщина, иначе не скажешь. У неё идеальные манеры, тело, интеллект, даже в бою на ножах она несколько раз убьёт соперников, и ещё она шулер — гремучая смесь. Буквально, Анжелику можно принять за графа Монте-Кристо в юбке, только граф имел много денег и поставил всех на место, а вот Анжелика была лишена всего, ей нужно было пользоваться любой возможностью. Спасибо Голонам, Анжелике всегда везло с людьми. Она могла сгинуть на дне, но там она встретилась со знакомым. И таких «могла» очень много, как и встречаемых ею людей. Не знаю, конечно, может я просто излишне категоричен, но, серьёзно не могу понять, как человек, чуть ли не измаранный испражнениями, вызывал восхищение у людей, отмечавших для себя все положительные качества. Читатель закрывал глаза на многие несуразности, всем сердцем желая Анжелике всё-таки дойти до Версаля, и повергнуть всех злодеев во прах, чтобы стать самой лучшей женщиной в стране. Сказочно.

Сюжет поражает обилием жестокости: торговля детьми, произвол полиции, пренебрежение к проституткам, бесчинства знати. Точку на пике жестокостей ставит кастрация одного из мужчин. От этого сжимается сердце. Голоны делают всех персонажей похотливыми, будто в жизни они ставят себе только одну цель — затащить Анжелику в постель… ну или туда, где представится возможность удовлетворить похоть.

Первая книга стала находкой. Вторая — разочарованием.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Проклятые короли» | Книга №2

В котёл противоречий брошены человеческие судьбы. Вновь Дрюон радует читателя художественной обработкой истории Франции XIV века. Отражены, пожалуй, многие аспекты того времени. Умер один король, ему наследует другой. Человеческая жизнь ничего не стоит, даже если это жизнь королевы. Всё закручивается и создаёт крайне напряжённую обстановку, в которой смерть и предательство соседствуют друг с другом. То были времена правления Людовика X Сварливого, желавшего лучше доли для себя лично, весьма безразличного к желаниям других. Дрюон не показывает короля достойным подражания, скорее создаёт отталкивающий образ сластолюбца, опозоренного перед подданными отцом, рогоносца и близорукого политика.

В книге переплетается одно с другим. Читатель постепенно узнаёт развитие драмы. Сюжет отнюдь не крутится вокруг узницы Шато-Гайара (фр. Весёлый замок), заключённой в тюрьму Маргариты Бургундской, номинальной королевы Франции, наказанную предыдущим королём за измену наследнику с конюхом. Эта умная женщина должна была сидеть на престоле и управлять государством через мужа, может это в будущем не привело бы к печальным последствиям, спровоцированных Сварливым. Желание лучшей доли и сиюминутного удовольствия всегда приводит к закономерному результату. Маргарита не будет пассивным свидетелем происходящих событий, хоть от неё ничего не зависит, но по обрывочным сведениям со свободы, она всё-так постарается выгадать для себя более лучшие условия.

XIV век для Франции — время авиньонского пленения Пап. Сварливому нравится другая, которую он желает всем своим существом. Суровые католические нормы морали не позволяют ему просто так порвать с женой. Для этого нужно согласие Папы. Только вот Папа умер, как и предыдущий король, став жертвой проклятия казнённого тамплиера. Подковёрная игра приводит к интригам на высшем уровне, где кто-то даёт указание ускорить выборы нового Папы, затянувшиеся на шесть месяцев, иные наоборот идут на ухищрения, отдаляя окончательное решение конклава.

В этом котле будет место голоду и размышлениям хранителя казны и серого кардинала Мариньи, что долгие шестнадцать лет находился у власти, сравнивая себя со всей страной и никак не воспринимающий нового короля. Человеческие судьбы будут зависеть не только от случайного стечения обстоятельств, но и от умственных способностей окружающих короля людей. Хоть книга и написана красивым языком, но больше в ней читаешь про горести и умные мысли исторических лиц.

Политика — всегда была грязным делом. Не просто так Мариньи задумывается в финале книги, вспоминая долгие годы у руля, когда это время можно было потратить на совсем другую жизнь. Но так он попал в историю, только нужно ли ему было это. Не «Узница Шато-Гайара», а «Серый кардинал Сварливого» — вот настоящее название для книги.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ох, уж эти французы XIX века. Они писали так много, что просто диву даёшься. Не ограничивались парой сотен страниц, а доводили их количество минимум до шести сотен, а то и до тысячи. Сюжет должен затягивать, быть продолжительным, служить основой для долгого чтения и обильного количества мнений. Нельзя, прочитав тысячу страниц, оставить отзыв в несколько сот слов. Если разбирать все детали, никогда не хватит и тысячи слов. Только такие простыни никого не интересуют, нужно быть кратким и лаконичным, как требует наше время. Главное выразить мысль и оформить её в виде небольших абзацев для лёгкого чтения глазами, остальное домыслят, если, разумеется, прочитают, а не, как всегда, просто быстро пробегут глазами по первым предложениям каждой новой красной строки. Такова действительность. У неё есть своя правда. Современный читатель не любит водянистый стиль изложения, но, конечно, тут со мной многие могут не согласиться, особенно памятуя, как извращена современная литература, пускающая в свои ряды писак разного пошиба с непомерным чувством собственного я. Если уж и писать, то отражать свою эпоху, излагать важные для последующих поколений детали и быть светочем своих дней, неся свет в мрачное будущее, освещая свою станцию на долгом пути человечества. Александр Дюма не просто писал исторические романы, он переосмысливал их внутри себя, отражая наиболее яркие образы, от которых млели его современники, и продолжают восхищаться потомки. Дюма любил Францию, он её красил самыми яркими красками, не показывая мерзостей, к коим склонны более поздние писатели, играющие на чувствах отвращения, имея своих заслуженных почитателей. Другие времена — другие нравы. Пока же, предлагаю сконцентрироваться на «Графе Монте-Кристо».

Пресловутая система периодических изданий здорово портит настроение при чтении. Читатель видит большие главы с провисающей серединой. В них интерес возникает в начале, пропадает в середине и возрождается к концу — и так на протяжении всей книги. Чем больше объём, тем больше писатель на книге заработает. В этом плане «Граф Монте-Кристо» стал для Дюма важным творением всей жизни, такую большую форму стоит ещё поискать. Не стоит кидать в меня камни и опровергать мои слова. Внимательно вчитайтесь в книгу. Так ли богат сюжет деталями, как хочется думать? В книге множество диалогов, а диалоги чаще всего об одном и том же. Стоит кому-то начать новую тему, как остальные подхватывают. Всю главу Дюма будет говорить от своих персонажей в одном тоне, да не слишком уходя в сторону. Поражает количество переспрашиваний. Если кто-то чем-то интересуется, то его сперва спросят, что правда ли он действительно этим интересуется, повторяя всё предложение заново. Потом спросят, а уверен ли он в том, что хочет об этом знать. И так под разными предлогами, да с пятого-седьмого раза, наконец-то, вопрошающий получает ответ на свой вопрос… а ведь ответ может быть неполным. И всё начинается заново.

Всю книгу задаёшь себе один простой вопрос. А согласен ли был бы я отсидеть пятнадцать лет в тюрьме, чтобы получить после этого шикарный откат, на который не получится заработать и за сто моих жизней? Ответ прочно повисает в воздухе, ибо приноровившись к сюжету книги, ещё раз пять-семь уточнишь у себя детали вопроса, но точный ответ всё равно дать не сможешь. Помогает простая русская поговорка «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Стоит только порадоваться за главного героя.

Александр Дюма насыщает книгу лишними деталями. Он немного схож с Гюго, но всё-таки старается далеко не отходить от основного сюжета. Временами действие книги косвенно касается жизни Наполеона Бонапарта. Дюма очень хорошо показывает эпоху и брожение в головах французов. Иной раз злишься, читая про Наполеона, словно газету листаешь. Представляешь себя не сидящим в кресле-качалке, а роялистом или бонапартистом, что с пеной у рта доказывает автору свою принадлежность. Времена расколов в обществе всегда протекают трагически. Сказав не то, получаешь по шапке от одного из двух оппонентов, а сам разговор планомерно перетекает в драку. На этом фоне преподносятся страдания главного героя, безвинно пострадавшего из-за Наполеона и его деятельности. Он жил спокойно, любил самую красивую девушку в городе, а на выходе получил пожизненное заключение из-за козней друзей и помощника королевского прокурора, решившего прикрыть своего отца-бонапартиста и, заодно, себя. В котле противоречий читатель находит отражение банальной несправедливости мира к человеческому существу, желающему просто быть счастливым.

Быт в тюрьме — самая замечательная часть книги. Как бы не было жалко главного героя, но его жизнь в тюрьме не была скучной. Дюма так передал атмосферу, что попытайся я читать книгу под одеялом ночью в собственной кровати, я бы, безусловно, мог различать отдельные буквы и, нисколько не удивлюсь, смогу читать книгу без фонарика и даже без лунного света. Настолько погружаешься в мрачные казематы, различая звуки шагов, влажность, чьи-то равномерные поскребывания за стеной. Антураж погружает в себя и не отпускает обратно. Как жаль, что Дюма отдал тюрьме такой малый объём, уделяя больше внимания пирушкам в Риме и Париже. Они малоинтересны, да представляют интерес только любителям светского образа жизни, да тех, кто желает узнать, чем Дюма занимался до сорока лет, где побывал и откуда черпал свои вдохновения. Безумно рад за главного героя, сумевшего перебороть себя и обрести надежду на счастливый исход. Он нисколько не ждал милости от судьбы, она ему и не была нужна. Самая замечательная часть книги заканчивается ядром, привязанным к ногам. Дальше начинается совсем другое повествование.

Кого не спроси о чём книга, все говорят — о мести. Не знаю, я месть не увидел. Может, конечно, был элемент во всём этом какой-то жизненно необходимой реализации скрытой злобы, только Дюма не вёл сюжет к однозначному отмщению. Просто Дюма продолжил искать себя, заодно сверяясь с полицейскими хрониками, откуда черпал реальную историю человека, пострадавшего подобно главному герою «Графа Монте-Кристо». Не стоит говорить о кладе, о шикарных возможностях и их применении. Стоит сконцентрироваться на людях, которых старается показать читателю Дюма.

Как я уже сказал, самое интересное заканчивается побегом из тюрьмы. Повествование о главном герое на этом также заканчивается. Он для читателя теперь полностью растаял. Дюма уже не будет возвращаться к нему и раскрывать читателю души отчаянной порывы. Будет введено множество новых персонажей, от лица которых Дюма и будет фокусировать взгляд читателя. Вот наш взгляд упирается в охотника, решившего пострелять коз на скалистом острове в Средиземном море. Вот этот охотник с другом кутит в Риме. Вот Дюма снова уходит от сюжета, рисуя взросление некоего итальянского бандита. Может Дюма старался не оставлять белых пятен, но, скорее всего, просто выводил весь сюжет на одну линию, увязывая все расхождения сюжета в один пучок.

Да, главный герой отомстит. Пострадают все: и виновные, и невиновные. Дюма будет крайне жесток, показывая, что для везения, нужно сперва отсидеть в камере-одиночке без шанса когда-либо выйти на свободу, только в этом случае можно надеяться. Иначе, принимайте всю мрачную сторону жизни как есть. Стоит ли говорить, что главный герой «Графа Монте-Кристо» за жизнь полностью лишается благородства, взращивая в своей душе тёмные стороны, однако, при этом, оставаясь положительным персонажем. Всё-таки нет в нём злого начала, как бы не пытался нам показать Дюма. Его герой мстил, но мстил не слишком жестоко, скорее подталкивая других к совершению необдуманных поступков, отчего-то заранее зная к чему всё приведёт. Большой драгоценный камень опосредованно сломает жизнь одного, но спасёт жизнь другого. Страшная семейная тайна уничтожит весь род на корню, а другим всё сойдёт с рук.

Вновь сталкиваюсь с идеей гомеопатии, когда подобное лечат подобным. Дюма особенно ярко останавливается на этом моменте, показывая единственный возможный способ бороться с ядами. Не знаю откуда, но выйдя на свободу, главный герой успел не только обзавестись друзьями в итальянских бандитских кругах, в среде браконьеров всего Средиземного моря, наложницей в виде албанской принцессы и верным слугой с отрезанным языком, выкупленным у ретивого халифа. Даже слуги ему крайне верны. За всей таинственностью всплывает фигура, отчего-то, Синбада-морехода. Оставим на совести Дюма замашки восточной экзотики. После побега одна тайна соседствует с другой. Граф Монте-Кристо превращается в очень загадочную фигуру, отчего его поступки раз за разом становятся всё менее понятными.

Главный герой так часто меняет свои личины, что впору запутаться в их числе. Иной раз уже с трудом вспоминаешь, кем и когда он был. Ближе к концу книги, всё становится крайне мрачным. Так ли было плохо в тюрьме, когда снаружи люди грызутся между собой и выставляют друг друга за врагов всего своего рода. Отдельно стоит упомянуть того человека, чьё письмо свело главного героя в тюрьму. Дюма нашёл ему самое лучшее применение, но кто же знал, что автору так удачно получится сделать такого человека весьма важной частью сюжета. Просто диву даёшься, когда видишь способность Дюма раздуть текст там, где человек обездвижен, а подвижность сохранили только глаза и веки. Стоит поаплодировать Александру Дюма. Получилось превосходно.

Посмотрите вокруг себя, ведь вокруг одни предатели! Или вы думаете, что Дюма мог ошибаться?

Автор: Константин Трунин

» Read more