trounin.ru

Как не написать о провинциалах, собравшихся в столице? Тем более, эта проблема весьма актуальна для России во все времена. У каждого за душой есть нечто вне сердца государства — в провинции едва ли не дворцы. Для России начала XIX века то было и вовсе близким к норме. У помещиков имелась земля, её обрабатывали крестьяне, и жили они в тех местах. До столицы добирались по надобности, более потехи ради. Вот г-н Богатонов подался из имения, дабы частично пристраститься к высшему свету. Да возьмёшь разве путное с провинциала? У него собственный апломб, которому он изменять не собирается.

В столице пристрастие к французскому? В провинции подобного нет. Вернее, есть помещики, имеющие притязание, скорее заслуживающее высмеивания. Богатонов для себя такого не допускал. Ему не знание французского надобно, а уважение всякого мужика, который может отозваться о нём с почтением. Для зрителя требовалось подробнее объяснить причину. Загоскин предложил мадаму, нисколько не чурающуюся говорить на французском языке с ошибками. Главное, она говорит не на русском, сколь бы им умело не владела. Потому-то Богатонов и предпочитал оставаться вне французской речи, в которой он мог быть косноязычным.

Но в Богатонове всё же есть пристрастие к житью на широкую ногу. С тратами он никогда не считается, хотя следовало бы лучше следить за финансами. Даже постарайся его образумить и призвать к экономии — зря потратишь время. Когда ему приказчик скажет, что если так и дальше тратить, то уже сам Богатонов окажется у него в услужении.

А дабы не снижать тему галломании, Михаил ввёл в повествование петиметра. Для читателя нужно пояснить — это такие ценители всего французского, что их саркастически называют малыми господами, как слово «петиметр» дословно и переводится. Не факт, чтобы таковые поклонники всего французского отличались особым знанием предмета их вожделения, однако они стараются из доступных им сил. На деле чаще выходит то нелепым. А разве есть нечто лучше для комедии, ежели не ещё одно высмеивание чрезмерного франкофильства?

Случится Богатоновым всё-таки пристраститься к французскому, пускай и намереваясь отдать дочь замуж за петиметра. Может в том скажется желание воплотить для них самих недоступное. Да вон насколько следует быть похожим на француза? По сути, хватит заученных фраз. Об остальном можно уже и не заботиться. Лишь бы себя преподнести в выгодном свете. За душой у петиметра, чаще всего, ни кола ни двора. Такой вовсе не нужен помещичьей семье, так как ничего не сможет ей дать от себя.

Единственное средство спасёт Богатонова — стремительно заканчивающиеся денежные средства. Стоит финансовому потоку иссякнуть, как петиметр поймёт бесполезность продолжения пользования за чужой счёт нужными ему услугами. Щедрость наконец-то принесёт полезные плоды. Но и хорошего в том окажется мало. Благо, заканчивать пьесу требовалось на позитивной ноте. Потому-то и свершится должное произойти ещё в пределах первого действия — будет дано дозволение жениться дочери на князе, поскольку они были влюблены друг в друга, только никак не могли удовлетворить взыскательности родителей, отчего-то имевших пристрастие к красивой жизни, сколько бы сами не говорили об обратном.

Мог ли Загоскин с подобным сюжетом рассчитывать на зрительское к нему внимание? Ничего действительно нового он не сумел предложить, пойдя по пути драматургов, писавших аналогичные сюжеты задолго до того — ещё в годы особого расцвета галломании.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Некогда Яков Княжнин обрушился с гневом на Ивана Крылова, посчитав, будто тот написал произведение, его прямо изобличающее в порочных проступках. Отягощённый сообразительностью обязательно бы промолчал, но оного умения не хватило и ставшему впоследствии знаменитым баснописцем. Как мог не воспылать Княжнин, увидев столь похожую на него сатиру? А как начнут другие думать, ежели поймут, что именно похожим на себя Яков увидел? Получается, промолчи тогда Княжнин, всё бы сошло на нет. Теперь же, даже потомок знает, за какие дела к сему сказителю следует проявлять некоторую степень непочтения. Вот на то и указал Якову Крылов, объяснившись, что даже не мог предположить, будто, в им придуманном, кто-то обнаружит схожесть с собственной персоной. Может подобным историческим моментом и вдохновился Михаил Загоскин на пьесу, сделавшую его имя известным каждому завсегдатаю театров. Ведь упоминание Крылова не раз возникает в ходе бесед действующих лиц, вплоть до историй, где Иван обвинялся в прямом заимствовании сюжетов у Лафонтена.

А смысл произведения, названного Михаилом «Комедия против комедии» — объяснить зрителю, насколько глупо искать похожее на действительность. Зачем? Если кому-то нечто покажется обличающим, то не лучше ли промолчать? Другие могут судачить до потери сознания, ничего толком не доказав, покуда сам объект насмешки этого в своих поступках не обнаружит. Однако, представленное в пьесе общество задумало создать произведение, в котором всё будет перевёрнуто с ног на голову. В оном станется показан автор, едва ли не посыпающий голову пеплом, ибо неимоверно стыдится им измышленного. Станутся показаны и зрители, близко к сердцу принимающие происходящее на театральной сцене. Вот над кем надо смеяться, поскольку в них и кроется обличительная сущность сатирических пьес.

Надо ли приводить в пример всяческие психологические эксперименты? Когда человек реагирует на справедливую критику в свой адрес, не желая признаваться, насколько она близка к истине. Коли нечто подобное происходит, значит не надо ничего придумывать — всё так и есть. Тогда отчего столько бури негодования при лицезрении сцен, где девушки или юноши показываются нелепыми? Якобы такое им теперь не является свойственным, либо и вовсе никогда свойственным не было. Тогда, при столь ясном понимании этого, зачем поднимать бурю в стакане? Понятно — автор рассказал смеха ради.

Впрочем, человек — создание мнительное, способное надумать о себе такого, чего и близко за ним не замечается. Только для этого нужно держать рот закрытым и не противоречить! Иначе, всё опровергаемое станет считаться за чистую монету. Такова уж сущность природы людей. К такой мысли и будет вести зрителя Загоскин, дабы обличаемые наконец-то поняли, насколько обличение правдиво, так как оно их задевает. А если задевает, тогда точно является правдой. Это можно назвать парадоксом противоречия. Сделать с сей данностью ничего нельзя.

Какой теперь следует извлечь вывод? Возмутишься — скажут: значит, истинно так, иначе с чего бы стал возмущаться. Промолчишь — скажут: у него есть причины не реагировать, ибо боится признаться в действительности возведённого обвинения. Получается, суждения будут отличаться друг от друга исходными данными — смириться с ними всё равно придётся.

Надо признать, Загоскин вступал в мир литературы и театра с провокационной темы. Теперь он мог всяческий раз ссылаться на «Комедию против комедии», стоит кому-нибудь предъявить ему претензию. Посему, пиши о чём хочешь, тебя постараются обходить стороной. С обличителями лучше лишний раз не связываться!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Зачем отвергать имеющееся? Зачем стремиться к лучшему? Неизбежно наступят более худшие дни, нежели есть. Однако, человек не может жить в угнетении, неизменно стремясь к иллюзорно представляемой им свободе. Но пока одни видят лучшее на свой лад, другие поступают схожим образом — иначе понимая должное быть. В итоге изменяется сущность, а суть остаётся прежней. Что же, Николай Погодин представил пьесу о Ленине. Какой же это был замечательный человек — сквозит с каждой фразы действующих лиц. Видеть Ленина — счастье! Идти следом за Лениным — удовольствие! Довериться Ленину — поступок настоящего радетеля за благо страны! И не так важно, что на дворе 1937 год, у власти Сталин, государство пребывает в апатии от начавшихся чисток и усиливается закабаление населения. Самое время вспомнить о прежних мечтаниях о будущем. Ведь Ленин — это историческая фигура, давшая надежду на перемены к действительно необходимому. Вот и будут герои пьесы Погодина стремится превозносить Ленина. Иного утешения для них всё равно не оставалось.

Николай взял начало с фронта — шла война с Германией. Именно с её полей в Петроград явится солдат, ибо ему подошёл отпуск. С ним будет его ружьё. Он успеет обсудить с боевыми товарищами текущее положение, Бога и бесперспективность боя, поскольку костям всё равно придётся гнить в окопах, ежели не найти себе другого применения. Тогда же в Петрограде смута, в действенность которой никто из дворянской прослойки не верит. Разве не найдут казаки управу на бунтовщиков? Раньше уже справлялись не раз, смогут одолеть митингующих снова. Погодин словно специально вводил данные сцены, дабы предварить основные, связанные непосредственно с Лениным.

А так как Петроград уподобился улью, то человек с ружьём точно пригодится, хотя бы и в Смольном. Пусть ему сперва не поверят, посчитают опасным для революции элементом. Устроят ему проверку. Пока не поймут — солдат приходится им своим. Такой же уверенный в победе затеянного большевиками дела. Да, надо брать от момента абсолютно всё, ни в чём не давая царскому режиму послабления. Никаких иных правительств, кроме как под управлением социал-демократической рабочей партии. Оставалось дело за малым — помочь Ленину в свершении им уже начатого, то есть в продолжении борьбы за обретение подлинной верховной власти над страной, когда-то называвшейся Российской Империей.

Что же будет делать солдат в Смольном? Для новых своих товарищей он возьмётся разыскать кипятку для заваривания чая. И случится ему иметь беседу с неким гражданином, весьма дельным и башковитым. Знал ли солдат, с кем взялся разговаривать? Позже ему сообщат — то был сам товарищ Ленин. И понесётся в пьесе череда восторгов, и не найдётся им конца. До самого занавеса зритель будет слушать истории действующих лиц про встречи с Лениным, настолько он в их представлении является великим человеком. И ничего кроме — о Ленине и ни о ком другом.

Сам Ленин под занавес скажет собравшимся, насколько важен государству простой человек с ружьём, причём необязательно огнестрельным. Тот человек сможет убеждать других, ему будут доверять все граждане страны. Будет тот человек стоять на страже интересов, продолжая оставаться рядовым её представителем. И тогда зритель окажется вынужден задуматься, переосмыслив название пьесы. О каком именно человеке с ружьём рассказывал Погодин? Уж точно не о том, кто носился по этажам Смольного в поисках кипятка. Но и о нём, безусловно. Разве он не говорил товарищам того, в чём они были и сами уверены?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не пьеса, а сценарий для художественного фильма. Слишком стремительно развиваются события, излишне часто меняется место действия, нет определённого смыслового содержания. Константин сообщал прежде всего историю жизни человека с 1932 по 1939 год. Единственная связующая нить — отношения с девушкой. С первой сцены зритель должен был увидеть проблему выбора — обрести совместное счастье или пойти по пути профессионального роста. Гражданский долг оказался сильнее. Поэтому он отбыл на военные учения, а она поехала покорять публику, пожелав сделаться актрисой. Так зритель и оставался в неуверенности, смогут ли два сердца воссоединиться вновь. Чаще всего в художественной литературе всё заканчивается хорошо. Поэтому и обрести совместное счастье им будет суждено.

Главный герой показывается Константином в качестве ответственного человека, готового брать на себя вину за чужие ошибки. Вот запорол водитель переправу через мост, должен и нести вину за утопленный танк. А стоило прежде хорошо проверить исправность боевой машины — быть тогда переправе успешной. Но должен ли командир проверять абсолютно всё, понадеявшись на ответственность непосредственных исполнителей? Как всегда, общее дело нужнее тому, кто не сможет охватить всех аспектов, ибо тогда на свои дела у него не останется времени. Ежели главный герой будет признан виновным — учёбу он не закончит.

Всё-таки фортуна будет на его стороне. Способность взять вину на себя — особенная черта уверенного в своих силах человека. Он не скажет начальству о чужом промахе, сославшись на собственный недосмотр при планировании и определении вероятности успеха задуманного манёвра. Может потому его отправят в Испанию, где разразилась Гражданская война. О применении тактических умений в условиях Пиренейского полуострова Константин промолчит, сославшись только на храбрость главного героя. Окажется, он попадёт в плен, его будут едва ли не пытать, и когда должно будет наступить разрешение, тогда ударят по испанским позициям танки, благодаря чему главный герой сумеет сбежать.

Итак, главный герой способен брать вину на себя, быть стойким и проявлять храбрость в экстремальных ситуациях. Что ещё? Он человеколюбив. Когда возникнет вопрос, как быть со слабовольным солдатом, то он решит дать ему последнюю надежду на исправление. Легко расстрелять неуверенного, попробуй внушить ему стремление к действию. Солдату будет вручено знамя и дано задание идти в бой первым, дабы водрузить на вершине. Ежели сможет сделать — будет человеком, если падёт — тогда хоть умрёт человеком.

Таков вот «парень из нашего города» — весьма достойный уважения. Такой делает всё по чести, нисколько не думая о чём-то другом, кроме общего благополучия. Его бы во главу армии поставить — вышел бы из него Кутузов или Суворов, способный к победам, ибо знает всё от начала до конца, постоянно соразмеряя силы задуманного и возможного к осуществлению. Он всегда возьмёт вину на себя, не ссылаясь на расхлябанность солдатской совести.

Как же быть с его девушкой? Пока он воюет, она где-то даёт концерты. Мудрено ли представить, как однажды она направится в расположение благоверного, где с ним встретится. Всё должно завершаться хорошо. Конечно, главного героя могли убить, но Константин того не позволил. Не может достойный славы человек пасть, ничего так и не добившись. Данный сюжет не укладывался бы и в рамки художественного произведения, иначе внимающий истории обязательно спросит: зачем же брался о таком писать, оборвав повествование на середине?

Данная пьеса принесла Симонову первую из Сталинских премий, сразу первой степени. Константин после ещё пять раз удостоится вручения этой премии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Решившись написать книгу о человеке, как поступить? Рассказать о нём самом или окружавшей его обстановке? Может и важно знать, кто именно был у власти, какую проводил политику, каким образом это сказывалось на ислледуемом. Можно сообщить и о людях, с которыми человеку приходилось иметь дело. Но куда денется сам человек, чьё жизнеописание более прочего интересует читателя? В том проблема всякого, берущегося составлять биографии. Чётких критериев не существует, поэтому допускается любой вариант повествования. Степанов предпочёл о Крылове сообщить постольку-поскольку, сосредоточивших более на прочем, нежели на нём самом.

Начинается жизнеописание с характеристики времён правления Екатерины Великой. Она-де, мол, изначально желала править, потакая представлениям французских мыслителей о должном быть, то есть действуя во благо доставшегося ей в управление народа. Ею был издан «Наказ». На том всё и закончилось — в дальнейшем появилась боязнь утерять власть, не совсем по закону ей доставшуюся, особенно по достижении совершеннолетия сыном Павлом, в тот же момент должного заменить Екатерину на престоле. Того не случилось, зато политика императрицы становилась всё более суровой к подданным. Вполне очевидно, годы молодости Крылова пришлись как раз на момент последних десятилетий царствования Екатерины. И это не могло так просто сказаться на нём, проживавшем в городе, едва ли отличном от провинциального — в Твери.

Он — Крылов — рано лишившийся родителя, испытавший горечь потерь от восстания Пугачёва, представитель беднейших из дворян. За семьёй Крылова не водилось ни накоплений, ни имений, ни крестьян. Единственная ценность — библиотека, доставшаяся от отца. В оной-то Иван обрёл подлинное счастье, особенно проникнувшись баснями Лафонтена и прочими литературными трудами, среди коих должны были иметься и драматические произведения. Как раз в качестве драматурга Крылов и пробовал себя изначально. Читатель об этом знает — содержание «Кофейницы» должно быть ему известно, но Степанов считает нужным пересказать сюжет. Таким же образом Николай будет поступать каждый раз, когда возникнет необходимость обсудить очередную работу Крылова.

Степанов постарался объяснить, почему Крылов уехал из Твери, из-за чего последовал розыск, как протекал конфликт с Княжниным. Сообщил и про «Почту духов», разглядев в оном периодическом издании влияние французской Революции. Нашлось место даже для мыслей о Наполеоне. Что же до басен, то Степанов останавливался на некоторых из них, считая необходимым объяснять, откуда Крылов черпал вдохновение. Оказывалось, что басни, написанные непосредственно Иваном — это едкая сатира на российские реалии, особенно на проводимую царём Александром политику. Возможно оно и так. Басни для того и существуют, чтобы в них всякий находил угодное именно ему.

Касательно же похожести некоторых басен на написанные Сумароковым, на это Степанов смело уверял читателя, якобы Крылов написал свои варианты ещё до знакомства с оными. Такое допустимо предположить. Мешает единственное — стоит сравнить хрестоматийную басню «Ворона и лисица», как выяснится удивительная похожесть. Либо взять басню «Стрекоза и муравей», где явно прослеживается влияние Сумарокова, и нисколько не Лафонтена. Вообще о баснях говорить тяжело, так как требуется обладать недюжинной памятью и интеллектом, дабы уметь соотносить одну с другой, учитывая множественные их вариации, написанные авторами из разных народов и даже из разных тысячелетий.

Обязательным моментом для обсуждения Степанов посчитал факт участия Крылова в кружках, из которых выросли декабристы. Получается, баснописец шёл по пути постоянного противления власти, хотя у читателя складывалось обратное впечатление. Ведь всегда думалось, насколько Крылов одумался и перестал выступать с яркой гражданской позицией. Да было ведь уже сказано — всякий находит угодное именно ему, о чём бы не велась речь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор Эмин продолжал повествовать. Он действительно желал объять необъятное, чем усугублял восприятие его версии истории. На фоне терзавших Русь распрей требовалось остановиться на определённом моменте, с которого и рассматривать интересовавший предмет. Вместе этого Эмин предложил сказ абсолютно обо всём, что ему казалось интересным. По хронологии второй том «Российской истории» подойдёт к 1150 году, более принимаемый за окончательное наступление разрыва между князьями. За ним последует столетний мрак, переходящий в иго.

Со слов Фёдора, Русь с 1055 года всё чаще терзалась татарами. Под оными он понимал торков, переиначив их в турков, потому и наградив прозванием татар. Терзали Русь и сами князья, привыкшие добиваться им угодного силой. Всё чаще они обращались взорами за западные пределы, призывая на помощь польских правителей. Тому имелась причина, объясняемая родственными связями. А как поступали киевляне? Они открывали ворота всякому, кто бы к городу не подходил. Так титул Великого князя спокойно переходил из руки в руки, довольно скоро возвращаясь и к тем, кто его в недавнее время утрачивал.

Изредка киевляне противились, ежели симпатизировали взявшему их под опеку князю. Но другие князья с чувствами киевлян не считались. Могли подстроить потерю воловьей повозки с мукой у стен города. Мука оказывалась отравленной. Так в Киеве начинался мор, способный уносить за день до десяти тысяч жителей.

С 1078 года всё чаще упоминается литва. Этот народ добился государственности, становясь грозной силой. И уже к ним стали обращаться князья, желая обрести так требуемую им помощь. С 1093 года отмечается рост военного умения и со стороны половцев. Эти кочевники научились от россов премудростям ремесла, применяя его против прежних учителей. Остаётся непонятным, как при столь вольном обращении с соседями, со способностью призывать на помощь, князья оставались надменными в присущих им желаниях? Хотели князь владеть вотчинами большими, нежели им доставались.

Читатель труда Фёдора Эмина мог заскучать от княжеских ссор. Тогда автором предлагалось на десяток страниц изменить основную тему, переключившись, допустим, на распри вокруг папского престола в 1096 году.

Так и останется непонятным, какой принцип для изложения выбирал Эмин. Если он всё-таки опирался на титул Великого князя Киевского, тогда зачем отходил от основной темы? Если преследовал иные цели, то где это всё? Вполне вероятно и стремление следовать за «Повестью временных лет», что отчётливо всё-таки не прослеживается.

Дойдёт дело до Владимира Мономоха, чтобы окончить второй том правлением Изяслава Мстиславовича, по нумерации Фёдора считаемого Вторым. При обилии содержательности материала, интерес к труду Эмина заканчивается первым томом, поэтому далее следовать за изысканиями Фёдора становится крайне затруднительно. Нужно задаться целью лучше знать о событиях до нашествия монголо-татар, без чего к чтению лучше не приступать.

Опять же, возникает вопрос. Насколько необходимо чтение труда Эмина? Внести ясностью в историю Российского государства он не смог. Может облегчил труд последующим поколениям историков, считавших необходимым опираться на его работу. Но происходит ли то поныне? Или труд Эмина забыт, поскольку появились иные источники информации, гораздо лучше доносящие определённую идею?

Уже было сказано — Эмину не хватало определённой точки зрения, из которой он бы и исходил, трактуя историю. Так могло стать понятнее, к чему он брался повествовать. Пока же остаётся доминирующим предположение, будто Эмин писал в силу казавшейся ему на то необходимости. Ведь кто-то должен излагать, ежели другие до сих пор не сподобились.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Желать одного, но хотеть осуществления того разными путями — скупая фраза, скрывающая горечь человеческого существования. На пике неприятия возникают гражданские несогласия, перерастающие в войны. А как о них сказать, чтобы отразить всю пагубность мышления людей, сходящихся в неприятии существования иного взгляда? Можно написать художественное произведение, либо отразить тяжесть дум в поэзии. Допустимо создать пьесу, чтобы с театральных подмостков вещать зрителю нетривиальную мысль. Что выйдет в итоге? Никто так и не поймёт авторского замысла, ибо глаз человека основательно замылен, не способный более разглядеть действительное даже там, где ничего подобного не подразумевалось. Вот Константин Тренёв и хотел показать, насколько должны быть противны человеку противоречия. Однако, разлад происходит и между самыми близкими людьми. На этот раз разойдутся во мнении муж и жена четы Яровых.

На просторах России гремит Гражданская война. Сошлись в злобе красные с белыми, в одинаковом порыве расправляющиеся с остальными народными движениями. Есть ещё и те, кто не причисляет себя к воюющим сторонам. Они стараются сохранить разумное осмысление происходящего. Среди них одно из главных действующих лиц — беспартийная Любовь Яровая. Особой нужды именно на её трагедии акцентировать внимание не следует. Всё-таки Тренёв пытался на фоне краха её жизни донести понимание зловредности разносторонности человеческой мысли.

Константин сперва пытался дать части героев возможность проследить, кто в Гражданской войне стоит на позиции справедливости, а кто несёт в себя только разрушение. Казалось бы, коли красные в итоге одержали верх, значит за ними следовала правда. Так ли это? Точно определиться действующие лица не смогут. Отрицательные эпитеты заслуживают все. В стане белых и красных найдётся изрядное количество зверей в человечьем обличье, соответственно и наоборот — получится найти достойных почитания людей.

Не стоит забывать про Мировую войну, предшествовавшую Гражданской. Разве в составе русской армии воевали нехристи? Почему они должны заслуживать нелестные отзывов? Хорошо, пусть на них прольётся град оскорблений. Теперь нужно задуматься, кем тогда были те, кто отказался воевать? И даже те, кто отказывался воевать будучи в числе пребывающих на фронте солдат.

И как быть с теми, кто выступал за сохранение в алфавите ера и ятя. Их продолжать считать за поддерживающих царскую власть? Пусть ять отжил своё, так зачем бороться с ером? Будущее здраво рассудит, осудив в помыслах новоделов полное устранение твёрдого знака из письма, допустив вместо него апостроф. Что же, ряд уникумов продолжать думать, будто правы, прибегая к подобному кощунству на письме. Да была бы в том беда — лишь бы не было войны… как говорится.

Тренёв из действия в действие продолжает рассуждать, не находя ответа — кому отдать в Гражданской войне предпочтение. Имея идеологические расхождения, красные и белые воевали за единый результат. Но вот действующие лица расстреливают одного, затем другого, поступая так от одолевающей их злобы, никак не соотносящейся с действительно должным быть.

Конечно, Константин утрировал. Все в Гражданской войне идут разными путями, редко имеющими точки соприкосновения. И поступают так из-за неумения соглашаться с другими. Беда ведь в невозможности придти к компромиссу. Причина того должна быть понятна — никакой спор не заставит оппонентов изменить мнение. А ежели так, тогда быть войне, ибо лишь сила способна устранить придерживающихся иных суждений. Вот потому и устраняли красные белых, пока белые пытались устранить красных. Другого варианта не было.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С письмами всегда есть одна неясность: следует ли их делать достоянием большинства? Кажется, человек должен осознавать, что всё им произносимое и записанное — источник для знаний последующих поколений. Значит, ничего не может быть интимного, в том числе и в содержании писем. Однако, желающие узнать в человеке личность разностороннюю — интересуются всем, им важен и разговор с семьёй. Всё это требуется для полноты картины. Когда же желается узнать сугубо интерес к литературе, то на прочее такой исследователь творчества закроет глаза. Впрочем, часто источником писем становятся собрания сочинений, изредка удаётся найти издания самих писем, и уж совсем редко — знакомиться с оригиналами писем. Посмотрим теперь на Лескова в качестве общественного деятеля.

Первое доступное письмо такого плана датируется 1859 годом. Получателем называется Ф. В. Чижов. С ним Николай не был знаком, но искал общий круг интересов. Следующее письмо уже от 1863 года — оно M. M. Достоевскому: Лесков напоминал свой адрес. Месяцем спустя писал А. А. Краевскому по поводу гонорара за публикацию «Овцебыка», грозил применить воздействие, ежели просьба не будет в скором времени удовлетворена.

В 1864 году писал H. H. Страхову. Поделился с ним планами на творчество — планировал написать порядка двенадцати очерков для газеты «Эпоха», уже отослал в оное произведение «Леди Макбет Мценского уезда». В последующем Лесков писал ранее упомянутым тут адресатам, в том числе С. С. Дудышкину.

В 1867 году обратился к Е. П. Ковалевскому. Николай посетовал на тяжёлое положение, бедность. Всё из-за невозможности добиться выплаты гонораров периодическими изданиями. Посему просил занять под десять процентов денежных средств, иначе умрёт от голода. Из новых адресатов в 1868 году нужно отметить М. А. Марковича, Н. А. Любимова и А. А. Фета. Как раз Фету Лесков писал об открытии нового издания «Заря», приглашал присоединиться к нему и Страхову в качестве сотрудника.

В 1869 году предложил А. П. Милюкову посмотреть его труд о Бенни. На адрес П. К. Щебальскому выслал часть текста о карликах. В 1870 году негодовал А. С. Суворину про роман «Некуда», публикуемый с цензурными вставками, о которых его заранее не ставили в известность. В дальнейшем Лесков писал С. А. Юрьеву, Г. Бенни (брату того самого Бенни), А. Ф. Писемскому и M. H. Каткову.

В 1872 году излил горе П. К. Щебальскому, опечаленный утерей четвёртой части рукописи. В 1873 году сообщил А. С. Суворину об измельчании критиков — посчитав, что вместо них остались одни хулители, не способные на справедливый разбор произведений. Из адресатов за тот же год зафиксирован В. П. Мещерский.

1874 год — это письма Ивану Аксакову, интересовавшего Лескова в качестве издателя произведений «Запечатленный ангел и «Захудалый род». Ему же говорил, что книгопродавцы не являются теми людьми, в которых нуждаются писатели. Объяснение этому простое. Какой книга не будь востребованной, писатель с неё ничего не получит, так и продолжит влачить существование, испытывая нужду в средствах.

В 1875 году было письмо А. Н. Островскому. В 1876 — Я. П. Полонскому. В 1877 — Ф. М. Достоевскому и Ф. И. Буслаеву. С 1879 — адресатами становятся М. Г. Пейкер и Э. Е. Брадке, в 1880 — С. Н. Шубинский и С. Н. Худеков.

Не стоит думать, будто Лесков ограничился упомянутыми тут письмами. Отнюдь, на каждого указанного адресата пришлось порядочное количество писем, причём только тех, которые не были утрачены. Письма личного характера не затрагивались.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть смысл поговорить ещё о ряде публицистических работ Лескова, ежели их можно именовать таким образом. Иная заметка — это чудом сохранившееся авторское творчество. Читателю часто кажется, что мнение писателя о его произведении — есть истинно верное, должно так и трактоваться. Если бы! Таковое суждение применимо касательно времени создания, но никак не последующих лет. Позже постоянно приходит переосмысление. Что же, человек обязан судить о ему становящемся известным. И пока о романе «Некуда» у читателя имеется собственное мнение, он может ознакомиться с заметкой Николая о том же романе, датируемой 1871 годом. Только нужно учесть, она является именной надписью на экземпляре книги. Основное её содержание — укор цензуре, постоянно требовавшей делать исправления.

В 1872 году в газете «Русский мир» опубликована рецензия на произведение Сергея Турбина «Страна изгнания и исчезнувшие люди. Сибирские очерки». В оном описывалось путешествие автора по Сибири, под которой он и подразумевал страну изгнания. Собственно, в России если куда и ссылали, то чаще всего в Сибирь. Уже из этого должен быть сделан вывод о её предназначении. Но интересен другой момент, представленный для читательского внимания. Сибирь настолько велика, что на её просторах можно повстречать арестантов, преимущественно бежавших, либо пребывающих до сих пор в цепях. В целом впечатление должно сложиться угнетающее.

Годом спустя в «Русском мире» опубликована статья «О русской иконописи». Читатель знает, насколько на протяжении семидесятых годов Лесков был причастным к духовной жизни страны, как сильно волновали его вопросы религии, в том числе и искусство иконописи. Должно восприниматься кощунством потребительское отношение к иконам. Ни в коем случае нельзя печатать, а каждый раз их следует писать мастеру. Где взять столько умельцев? Потому Лесков и сожалеет о гибели иконописного дела. Исправить ситуацию предлагает учреждением премий — лучший способ направить стремление художников в требуемое для того русло.

В 1877 году для журнала «Странник» Николай написал заметку «Карикатурный идеал» о книге Ливанова «Жизнь сельского священника. Бытовая хроника из жизни русского духовенства». Разбор был подробным, достаточным для выхода отдельным изданием. Но суть содержания сводилась более к острому неприятию ханжества некоторых деятелей, склонных думать о нравственном воспитании россиян.

В том же году для журнала «Православное обозрение» написана заметка о рассказах и повестях Александра Погосского. Лесков выразил неприятие натурализму автора, в своих произведениях склонявшегося показывать жизнь простого народа, особенно его солдатской части.

К 1879 году Лесковым написана заметка «Из мелочей архиерейской жизни» для газеты «Новое время». Мера эта была вынужденной. Недавно опубликованные «Мелочи архиерейской жизни» вызвали широкое обсуждение в обществе, особенно со стороны религиозных деятелей. Они-то и обрушились на Николая с множеством укоров. Поэтому Лескову пришлось опубликовать заметку, выражая свою позицию ещё раз. Он прямо сообщал, как ему надоело говорить об одном и том же. И читатель прекрасно его понимал, осознавая, как любит ряд деятелей рассуждать о чём-то, не включая головы. Для них не имеет значения чужая точка зрения, кроме собственной. А ведь в чём прелесть человеческого социума? В многообразии доступных человеку мыслей обо всём и ни о чём одновременно. К сожалению, на непонимании данной особенности и проистекает горемычность людского рода, не способного остановиться, дабы задуматься о насущном, когда-нибудь обязанном стать частью старины глубокой.

Теперь может показаться, Лесков выбрал определённое направление мысли, связанное с духовностью. Обязательно надо посмотреть, к чему он придёт в последующие годы творчества.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если и браться за Лескова основательно, тогда придётся принять во внимание и его компилятивные работы, вроде очерков о популярных русских людях, опубликованных без подписи в «Биржевых ведомостях». Это трудно назвать именно компиляцией, скорее критическими заметками на исследования, которым присуща необходимость пересказа их содержания. Сия пагубная страсть рецензентов объясняется необходимостью написать сверх того, чтобы остаться в рамках собственных умозаключений. Свободное место помогает заполнить пересказ. К тому же, это позволит быть в курсе тому читателю, который не успел познакомиться с оригинальным произведением, либо не имеет к тому желания вовсе.

Николай взялся за рассмотрение двух полководцев, блиставших во время Отечественной войны — это Михаил Андреевич Милорадович и Алексей Петрович Ермолов. Лесков постарался провести сравнение между ними, выяснив, насколько они отличались друг от друга, но вполне заслужили им положенное. Опять же, нужно понимать, Николай мог и не выражать личное мнение, скорее донося до читателя точку зрения автора оригинального произведения.

Сперва предлагается рассмотреть личность Милорадовича. С юных лет он не стремился к знаниям — учился плохо. Но был он статным и хорошо танцевал. Вроде всё имел для успеха в обществе. Да вот французским языком плохо владел. Впрочем, на военном поприще быстро шёл в гору, был особо любим Кутузовым. За жизнь успел побывать начальником над столицей и Малороссией. Своей смертью он не умер — был застрелен безумцем.

Ермолов столь быстрого роста не имел. Наоборот, явил собой противоположность Милорадовича. По возрасту они практически ровесники. Из-за нехватки средств не мог получить достойного образования, хотя к знаниям всегда проявлял стремление. При императоре Павле попал в опалу из-за брата, вследствие чего отправился в ссылку. И так далее. Незачем излишне приводить пересказ. Читателю итак понятно — людьми Милорадович и Ермолов были разными, а полководцами — блестящими.

Как же быть теперь непосредственно с Лесковым? Не излишне ли он подвергался влиянию тем тех дней? Уместен ли подобный вопрос… Особенно учитывая анонимность оставленных им очерков. Всё-таки трудно воспринимать деятельность писателя, ежели он не озаботился сохранением своего литературного наследия. Правильно ли проявлять стремление к рассуждению, берясь за того недостойное? Имел бы Лесков хотение, предложил бы тогда для потомка определённые произведения, на основании которых желал создать о себе впечатление. Этого не сохранилось. Как нет и предпосылок к тому, к чему проявлять внимание. Впрочем, когда это потомки смотрели на деятельность человека так, каким образом он сам того желал? Отнюдь, требуется полнота картины. Вот поэтому и берётся для рассмотрения абсолютно всё, в том числе и компилятивные работы, по своей сути о самом авторе ничего не сообщающие.

Это примерно, как судить о человеке, который взялся писать о литературном наследии Лескова, чтобы через эти слова вынести суждение о нём самом. Для какой цели? Он ставил задачу понять писателя-предка, но никак не себя самого. Конечно, читатель возразит, найдя причину выражать мнение, будто всё произносится не из простых побуждений. Придётся согласиться. Насколько не смей рассуждать о компилятивности, сохраняется стороннее присутствие. Как Лесков не был до конца последователен в донесении чужого мнения, так и прочие не станут сохранять такую же последовательность.

В действительности, как не суди, ответ звучит гораздо прозаичнее. Просто нет смысла говорить о библиографических очерках Николай Лескова. Гораздо лучше обсуждать общие темы, имеющие такое же право на существование.

Автор: Константин Трунин

» Read more