trounin.ru

Судьбу художника описать сложно, ещё труднее — если он к тому же являлся евреем. Как отразить страдания человека, желающего творить и повсеместно изгоняемого? Достаточно определения принадлежности к иудеям, как все двери закрывались и люди проявляли негативное отношение. Каких успехов не добейся, обязательно начнут укорять за еврейское происхождение. В случае Левитана ситуация получалась совсем невразумительной: не должен еврей так хорошо воссоздавать на холсте русскую природу, он не имеет на то никакого права. Паустовский постарался разобраться, насколько оправданы подобные измышления.

Левитан лишь однажды допустил изображение человека на картине, да и то рисовал его не сам. С той поры он более никогда не допускал присутствия людей в своих работах. Ничего кроме окружающего мира, прекрасного архитектурой и растительным разнообразием. Требовалось изображать максимально правдиво, чтобы зритель отчётливо видел воздух, мог взирать на нарисованное с полным ощущением реальности. Ближе к концу жизни Левитан полюбит изображать дождь. Но всё же важнее понять, почему Исаак так тяжело переносил отрицательное к нему отношение. Может потому он опасался воссоздавать образ человека на полотнах.

Дважды Левитан стрелялся. Не терпел он проявления к нему критики. Зрителя не устраивала туманность его картин. Не хватало ярких красок. Об этом ему прямым текстом сообщалось. Объяснять это присутствием воздуха на полотнах не получалось. А может и не имели к нему претензий, находя причины для недовольства, поскольку не полагалось к работе еврея относиться с восхищением. Обязательно следовало ругать, придумывая всевозможные причины. В случае художественного ремесла затруднений возникать не должно — всегда найдётся момент, трактуемый двояко. Видимо, от эмоциональных переживаний Левитан и не проживёт долго, навсегда закрыв глаза в тридцать девять лет.

Среди друзей Исаака Паустовский особенно выделяет Чехова. Вот он — самый левитанистый из людей. Умеющий шутить, Антон Павлович повергал опасения Левитана в шутку. Нет повода для грусти, когда требуется искать хорошее во всём. Пусть талант Исаака признавали, однако отовсюду изгоняли из-за происхождения, то разве необходимо предаваться хандре? Лучше забыть обо всём и сконцентрироваться на рисовании. Левитан так и поступал, забываясь на природе. Но ему всё равно требовалось найти тихий уголок, где не опасались присутствия рядом еврея. И когда таковой он находил, тогда надолго останавливался и с упоением рисовал. Одним из самых светлых промежутков стал период времени, когда он любовался Волгой, перенося её окрестности на холст.

Сердцу не биться вечно. У некоторых людей оно быстро устаёт. Оно истончается или утолщается, в зависимости от мировосприятия. У Исаака сердце заболело рано, став причиной дополнительных переживаний. Паустовский утверждает, что Левитан осознавал угасание организма и готовился к смерти, продолжая работать, так как только в этом находил отдохновение.

Теперь читатель должен задуматься над категоричностью суждений. Насколько оправдано негативное отношение к людям, любящим всё тебя окружающее? Чем русские художники лучше художников еврейского происхождения? А если никто из них не предаёт этому значения, трудясь лишь на благо художественного ремесла? Разве задумывается зритель, рассматривая картины Левитана, что рисовавший их человек был евреем? Не станет ведь он искать скрытый смысл, пытаясь обнаружить зашифрованные послания? Просто требовалось выражать отрицательное мнение, связанное с общей политикой государства. Вновь Паустовский укорил царский режим в прегрешениях, которых был лишён Советский Союз.

После жизнеописания Исаака Левитана, Константин задумался раскрыть образ ещё одного угнетённого царским режимом — художника и поэта Тараса Шевченко.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дела былых дней постоянно пробуждают желание о них говорить. Как жили тогда люди? К чему они тянулись? И настолько оправдано их понимание сейчас в положительном или отрицательном мнении? За давностью лет былое не восстановить. Остаётся доверять биографам. Паустовский взялся отразить творческий путь Ореста Кипренского, чей талант с юных лет сравнивали с художественной манерой Рембрандта. Родившись в России, он не нашёл отклика в сердцах сограждан, был преследуем властями, из-за чего предпочёл переехать за границу. В своей работе Кипренский прежде всего придерживался необходимости внимательно подходить к изображаемым им людям. У зрителя должно сложиться впечатление, будто на него с картины смотрит живой человек. Это достигалось за счёт особых мазков, различить которые не представлялось возможным даже через увеличительное стекло.

Местом рождения Ореста Паустовский называет Копорье. В качестве его отца принято считать помещика Дьяконова, хотя он был записан на крепостного Швальбе. Юные годы провёл в Ораниенбауме. Носил фамилию Копорский. Начав обучаться художественному ремеслу, стал именовать себя Кипренским. Девизом жизни избрал стремление к востребованности обществом. Имел целью вращаться в высшем свете, чтобы его имя всегда было на слуху. По не до конца прояснённым причинам, во время царствования Николая I, Орест предпочёл России Францию и Италию. Кипренский любил русскую зиму. Подобного снежного безмолвия больше нигде не найти на планете. Но так как он предпочитал работать в жанре портрета, оценить по достоинству данный факт не представляется возможным.

За возмужанием и ростом профессиональных качеств теряется сам человек. Печальному закату Ореста поспособствует трагический случай с погибшей натурщицей, вследствие чего в её убийстве был обвинён именно Кипренский. Паустовский увидел возмущение европейцев, осудивших Ореста и отказавшихся с ним сотрудничать. Получилось так, что Рим с Парижем придётся оставить и вернуться обратно в Россию. Вскоре его моральный дух был окончательно сломлен, у него случилась лихорадка, и он умер. Таким показан читателю Орест, всегда находивший применение своим способностям. Изначально не признаваемый в Европе, принимаемый в лучше случае умельцем по изготовлению реплик, он достиг требуемой ему высоты.

Разбираться с творческими личностями Паустовский только начал. Будут впереди и Исаак Левитан, и Тарас Шевченко, и Михаил Лермонтов. О каждом Константин расскажет историю, отразив основные черты, через них предлагая понимать описываемых им людей. Как и об Оресте Кипренском, талантливом по умолчанию, без различия, таким он являлся в действительности или нет. Его перу принадлежат замечательные портреты, ныне известные каждому. Например, портрет Александра Пушкина, изображённого закрытым от проблем, нечто обдумывающим, со статуей музы за левым плечом.

Рассмотрение человеческой жизни требует основательного подхода. Паустовский не располагал для того необходимым желанием или временем. Довольно кратко, о многом умалчивая, затронув самое важное, Константин создал необходимое представление о художнике, более обвиняя царский режим в гибели таланта, должного трудиться на славу Отечества до глубокой старости, но никак не погружаясь в депрессию, утрачивая желание существовать.

Именно с осуждения Николая I Константин начинает жизнеописание Ореста Кипренского. Вне пределов России умер русский талант, ценимый повсеместно, кроме родного ему государства. Не сумев реализовать потенциал, сей художник утратил интерес и к российскому обществу. Принявший его с восторгом Париж и Рим, как известно, в последние годы жизни Ореста сочтут его едва ли не персоной нон грата. Осталось сожалеть о безвременной кончине, случившейся неожиданно рано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Паустовский проявил чуткость к происходящим в мире переменам. Его взволновал рост напряжения в Испании, ознаменовавшийся боевыми действиями, принявшими вид гражданской войны. Как об этом рассказать советскому читателю? В памяти продолжали жить воспоминания о подобной борьбе на территории России. Константин предложил обратить взоры на небо. Какая разница, что происходит на планете, когда безбрежные космические пространства при постоянном возмущении сохраняют спокойствие. Один бунт сменит другой, чтобы вылиться в очередной бунт, недовольный прежде свершившимся. Человечеству остаётся всё это регистрировать и продолжать жить. Однако, кривая человеческих страданий с каждым разом становится всё выше.

Люди постоянно смотрят на небо, отворачиваясь от себе подобных. Совершаются новые открытия, побуждающие к радости. Они не замечают, как обстоятельства оборачиваются против них же. При этом получается так, что все всё прекрасно понимают, находя тому подтверждения. Но проще сидеть в обсерватории, уставившись в одну точку, отмечая передвижения далёких звёзд, нежели потрудиться обратить внимание на сотрясаемые от ударов стены. Почему-то не думают такие астрономы, что если не сегодня, тогда завтра, здание их мироздания обрушится на них же.

Одному из действующих лиц «Созвездия гончих псов» дан сейсмограф. Он сам его изобрёл. Он отмечает на нём малопонятные изменения. Ничего не предвещает беды, тогда как сейсмограф всё чаще отмечает происходящие где-то взрывы. Упавшая на землю бомба — тому причина. Разрушение дома приводит к отклонению стрелки сейсмографа. Убийство человека добавляет мельчайший штрих к общей картине, отражающейся в показаниях сейсмографа. Учёным остаётся фиксировать работу, придумывая всевозможные объяснения, кроме наиболее объективных. И оказывается, что вскоре начинают сотрясаться и стены обсерватории, подвергаемые ударам извне.

Нельзя отказываться внимать происходящим с человеком событиям. Любое молчание и игнорирование — предвестник будущих потрясений. Вместо действительно важных забот, люди тонут в мнимых предпочтениях. Они объявляют высокую стоимость предметам искусства, тогда как им в действительности нет никакой цены. Зачем ценить картины Веласкеса, обречённые на уничтожение. Как и тот же жемчуг, склонную к старению и умиранию роскошь. Об ином должен заботиться человек. Не о благополучии предметов, нужно задуматься о людях, оценивая их выше всяких ценностей. Не представителям человечества погибать в борьбе чьих-то идеалов, существующих ещё меньше времени, чем жизнь одного человека. Пусть лучше гибнут картины и жемчуг, они всё равно примут неизбежно им полагающееся.

Утверждения — такое же временное явление. Вчера думали иначе, нежели сегодня, а завтра не поймут мыслящегося некогда прежде. Но общее стремление человека к справедливости всё равно остаётся неизменным. Хорошо бы именно на это обращать внимание, когда ничего не предвещает грозы. Герои Паустовского слишком поздно придут к пониманию необходимости предотвращать. Их окружат и заставят принять печальный для них конец. Поздно объединять усилия для борьбы, не сумев раньше предугадать должное произойти. А ведь всё всегда идёт по одному и тому же пути, постоянно повторяясь.

Говорят, по звёздам можно гадать. Только зачем? Достаточно обернуться назад, как предстоящее окажется легко читаемым. Не нужны для того телескоп и карта звёздного неба. С той же лёгкостью угадываются ожидаемые волнения в обществе, почему-то остающиеся без внимания. Человеку пора прекратить думать наперёд, не озаботившись чаяниями сегодня живущих. Не когда-то там — действовать нужно уже сейчас. Но ничего подобного не произойдёт. Для принятия решительных мер должны пойти трещины по стенам собственного дома.

Интересно, кого понимал под астрономом и обсерваторией Паустовский? Он явно не подразумевал Испанию.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пропитавшись жаркими речами рабочих, найдя в их устремлениях положительный задор, Паустовский подпал под согласие с бытовавшим тогда в стране подъёмом самосознания. Начало тридцатых годов XX века — время преображения, подобное короткому пробуждению перед погружением в бездну. Осознав жизнь и метания Шарля Лонсевиля, Константин должен был проникнуться ещё и обстоятельствами близкого прошлого. Речь пойдёт об иностранной интервенции на севере России. Там, в омываемых водами океана землях, развернулся фронт, разделив красных и белых полосой отчуждения в виде вмешательства в происходящее американских вооружённых сил. Кажется, прежде не было такого, чтобы русский шёл на русского, пропитанный гневом за собственное унижение. А ведь так и случилось в 1919 году, когда части белых устали от свинского к ним отношения американцев и согласились обрушить удар на прежнего союзника.

Обелять американцев не приходится. Вели себя они распутно и не собирались совершать человеческих поступков. Всё, что понял Паустовский, так это желание пришедших извне крушить и сокрушать. Без различия, с кем предстоит бороться. Американцы могли бросить гранату в безвинную девочку, находя в том своеобразное удовлетворение противных разуму желаний. Плоть человека стала разменным товаром, где удовольствие покупалось ценой чужого существования. Могли ли с подобным мириться представители белого движения? Пусть красная пропаганда рисует их такими же извергами, однако не настолько, чтобы убивать потехи ради.

Читателю будет представлен Фёдор Гущин — боец, матрос, сигнальщик. Он, опутанный представлениями белых, пропитанный гневом к американцам, склоняющийся перейти на сторону красных, вымолит право выступить против прежних убеждений. Не нужна ему Россия, если над нею раскроет крылья американский орёл, приведённый в сердце страны монархистами. Достаточно одной невинной жертвы, раскрывшей глаза на действительность. Потому Гущин добьётся желаемого и пойдёт убивать, но уже белых и американцев. Легко сломленный, он быстро падёт, забывший о необходимости отстаивать представления, которым дал клятвенное обещание быть всегда верным.

Такую историю требовалось рассказывать с жаром на устах, добавляя в текст идеологию. Не кто-то, а сами белые добровольно согласились влиться в ряды красных, поскольку разочаровались и не имели желания продолжать подобное терпеть. Не абы из-за какой причины, их всего лишь возмутило незначительное происшествие, случающееся на войне постоянно. Девочку могли убить не специально, случай направил гранату в её сторону. Остальное никого не интересовало. Паустовский о том и не рассказывал. Обид хватало за многое, но «Озёрный фронт» касается единственной, словно рождённой для поддержания нужного духа среди людей. Американцы и раньше не способствовали успеху дел у партнёров, значит и теперь не стоит ждать от них человеческих поступков. А ежели ещё и приходят к тебе домой с целью развлечься, быть им сведёнными в могилу.

Читателю придётся проникнуться рассказанной Константином историей. Не всё в ней сказано к месту. Картина повествования постоянно разваливается и её не представлялось возможным собрать обратно. Каждый раз читатель возвращается на место, где лежит труп девочки, пострадавшей от брошенной в её сторону гранаты. Можно простить американцев и действовать с ними заодно, переступая через тела убитых. А можно возмутиться и попросить сменить облик зверя на человеческий. Паустовский постарается это сделать, частично разобравшись в произошедшем. Но человек так устроен, что он постоянно прокручивает в голове некогда шокировавшие его обстоятельства. Как не оправдывай и не ищи требуемых для того слов — перебороть совесть не сможешь. Нужно закрыть глаза и больше их не открывать, иначе не получится успокоиться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Советское государство побуждало мыслить определённым образом. Прибыв в Петрозаводск для изучения истории Онежского завода, Паустовский узнал несколько историй, его заинтересовавших. Первой из них стали свидетельства о пленном французе Шарле Лонсевиле, отливавшем для нужд России всё, что от него требовали, от кандалов и бюстов до ядер и пушек. Глубоко несчастный человек, пропитанный европейским духом вседозволенности, он оказался зажат в тесные рамки необходимости следовать указаниям, отчего возненавидел государство Александра I, глубоко страдая от невозможности открыто выражать мысли. За попытку изучения бунтов заводских крестьян, он был приговорён к вечному заключению в Шлиссельбурге. И получилось так, что не француз предстал перед читателем, а прообраз красного пролетария, пусть его мысли и расходились с должным быть ему свойственным мировоззрением.

Шарля возмущало многое. Во-первых, рабочих в России пороли. Во-вторых, пороли иностранных специалистов. В-третьих, за проступок могли выпороть и его. Причём пороли обоснованно за халатное отношение к труду и за расхлябанность на производстве. И как не пороть, когда пушка, отлитая специально к визиту царя, при нём же лопнула, не выдержав пробных испытаний. Такое положение дел не нравилось Лонсевилю, винил он напрямую Александра I, не сумевшего создать необходимые условия для труда. К тому же, приходится недоумевать, каким образом Россия одолела армию Наполеона? Ежели она настолько прогнила изнутри.

Повесть о Шарле позволила Константину раскрыть историю завода, основанного ещё при Петре I. Упор делался на самосознание крестьян, обязанных трудиться в невыносимых условиях. Да, их постоянно пороли, как уже известно читателю, но сами условия оказывались невыносимыми. Вместо благоприятной атмосферы для радостного осознания нужности проделываемой работы, крестьяне подвергались худшему из возможных отношению. Разумеется, бунты не заставили себя ждать. Однако, о том упоминать не позволялось, тем более к тому же побуждать нынешних рабочих завода.

Добрых слов читатель не найдёт. Ему показан страдающий человек, волей судьбы брошенный в России с обмороженными ногами. Он будто пленный, но всё-таки опасный представитель с революционными мыслями. Зачем его понадобилось использовать, когда профессиональные качества литейщика пушек толком не пригодились? А за свойственное душе отстаивание справедливости, к нему же стали предъявлять претензии. Нам не узнать, как Шарль вёл себя на допросах. Но ясно, что он умер незадолго до того, как пришло распоряжение о его вечном заключении в тюрьму. И это несмотря на то, что Лонсевиля в России ничего не интересовало, он постоянно просился позволить покинуть страну и уехать домой во Францию. В любом случае, о чём-то Паустовский недоговаривал, если вообще сам знал подробности тех лет.

К любому режиму всегда есть и будут претензии. Царский режим не любили — такое вполне допускается. До Паустовского о трудностях рабочих писал Куприн, лично наблюдавший нечеловеческие условия труда на шахтах. Константин сообщал информацию с чужих слов, передававшихся из уст в уста на протяжении ряда поколений. Неудивительно осознавать, почему чьё-то былое приняло вид красной пропаганды. Другой вопрос, зачем это понадобилось Паустовскому, чьи порывы настроились на совершенно другой лад, временно вынужденные перестроиться на адаптацию чужих рассказов под собственное их изложение.

Читатель понимает важность сообщённой ему информации. Но не понимает, для какой цели понадобилось использовать историю человека, жившего чуждыми России убеждениями и видевшим происходящее согласно личным представлениям о должном быть. Как-то так получилось, что Лонсевиль оказался близким по духу советскому человеку, стремящемуся точно к тому же. Но отчего-то не получается допустить единство ощущения француза времён Наполеона и советского гражданина времён Сталина.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Несмотря на интерес Булгарина к исторической беллетристике, он то и дело возвращался к изначально полюбившемуся ему плутовскому роману. Успех «Ивана Выжигина» казался феноменальным, несмотря на слепое следование за произведениями иностранных авторов. Теперь читателю предстояло познакомиться с господином Чухиным, таким же бесполезным для общества человеком, жившим без цели и в итоге решившим выслужиться в дворяне. Если в действительности могли возникнуть затруднения, то на страницах литературного произведения главный герой чаще всего обречён на успех.

Думается, Фаддей не знал, для чего и почему он пишет «Записки Чухина». Сперва он задался пространным размышлением о смысле художественных произведений. Кому-то может показаться, будто табакерка существует для табака, либо наоборот — табак для табакерки. Сущность в подобных мыслях не имеет значения. Кроме голословных рассуждений, ничего путного извлечь не получится. Так же дело обстоит с предисловиями, в которых Булгарин склонен видеть основное раскрытие предлагаемого для чтения произведения. То есть беллетристика пишется из необходимости объяснить сразу сказанное, растягивая содержание от двух до бесконечного количества страниц.

Для плутовского романа наполнение призвано показать, как сирота без роду и племени выбился в люди, обретя общественный вес. Раздумывать над деталями такового писательского труда — неблагодарное занятие. Автор может только удивить, направив действие в ином направлении. Например, главный герой будет биться и терпеть сокрушительные поражения, так и оставшись никем. Поразительный сюжет для плутовского романа! Но обычно сей герой сидит спокойно, подставив руки под дождь из благоприятных моментов, в его рот заливают самое вкусное, остаётся принять даваемое, даже желая остаться при своих скромных интересах.

Единственный момент, привлекающий внимание, размышления о русском языке на стыке восемнадцатого и девятнадцатого столетий. Он находился на положении необязательного к знанию. Не где-то там за границей или среди должных его знать для приличия, а среди своих же — «исконных носителей», с рождения говорящих на французском и немецком языках, что наблюдалось в среде русского дворянства вплоть до падения монархии. Потому русский язык и поныне склонен перенимать иностранное, адаптируя слова под себя. В том нет ничего плохого, главное, чтобы он при этом оставался тем же русским языком.

Читателю может казаться, будто «Записки Чухина» пробный шаг Булгарина, состоявшийся до начала работы над «Иваном Выжигиным» или наоборот его прямое следствие, заставившее искать сюжет для нового произведения, не менее интригующего. Как обстояло на самом деле, рассуждать бессмысленно. Известен точный год первой публикации, на который и следует опираться.

Имеются сведения, что полное название произведения «Памятные записки титулярного советника Чухина, или Простая история обыкновенной жизни». Ежели Булгарин склонен был считать им описываемое за обыкновенную жизнь, то нужно иначе взглянуть на быт населявших Россию людей, или он всё-таки лукавил, выдавая желаемое за действительное. Не всякий сирота получал опеку именитых граждан и мог спокойно существовать, не прилагая усилий к обеспечению настоящего и будущего благополучия. Но если Булгарин будет настаивать на своих словах, то останется поверить.

Конец предлагаемой истории известен из того же названия. Главный герой станет титулярным советником, говоря конкретнее — коллежским асессором, получив тем право на потомственное дворянство. Он и в этом преуспел, поскольку в 1845 году подобное дворянство перестанет передаваться по наследству. Булгарин опережал события, а может заставлял высший свет задуматься над происходившими в стране процессами. Излишне часто люди из ниоткуда становились лучше тех, кто заслужил того по праву рождения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Европа — край дорвавшихся до власти панов. Россия — страна, где правит властелин. Какой выбор сделать? Лучше отстоять самостийность. Негоже жить под панами, дерзкими до наглости, управляющими королём. И негоже жить под властью монарха, не принимающего возражений и поступающего по собственному измышлению. Осталось призвать на помощь хоть кого-то, пусть и лютого врага. Так и поступит Мазепа, двадцать лет слывший героем Запорожской Сечи, поднимавший экономику и заботившийся о воспитании подрастающего поколения, в один миг превратившись в изгоя, всего лишь простояв в обозе шведского войска, проигравшего битву под Полтавой. Булгарин с помощью данного исторического эпизода показал понимание Польши и России в истинном для них свете.

Чем сильнее Россия — тем она опаснее. Опасаться приходится отсутствия перспектив. Разум русских людей не допускает мысли о необходимости противодействовать воле человека, ими управляющего. И хорошо тогда, когда над Россией властвует адекватный человек, ведущий деятельность ради улучшения позиций государства. Хуже, если регалии властителя достались самодуру. Пётр I скорее проявлял заботу, нежели заботился о собственном благе. И чем более он раскрывал дружеские объятия, готовый принять под опеку России всякого, тем более соседние народы пугались, не готовые встать под власть единоличного правителя, способного вскоре забыть, обратив добрые помыслы во зло. Не желал того и Мазепа, противившийся ограничению свободы действий. Пришлось соглашаться мириться с польскими нравами, насколько же ему противными, как нравы русских.

Из-за чего Булгарин так взъелся на Польшу? Он в такой же мере, подобно Мазепе, не терпел польской вольницы. Подумать только, шляхта указывала королю, заставляя поступать лишь угодным им образом. Всё это напоминает политический режим другого государства, в разврате своих порывов делающего президента безвольной куклой, присутствующей ради приличия. Надо понимать, к моменту написания романа «Мазепа», Польша исчезла с географической карты, тем доказав, к чему приводит вольница народа, решающего самостоятельно управлять государством. Как известно, излишние права порождают стремление к пороку, а затем и к вырождению. Может потому Булгарин решил вести Мазепу по пути обретения Запорожской Сечью независимости, лишённой всякого контроля со стороны.

Желается понять, отчего изменилось мировоззрение казаков? В какой момент защитники рубежей российского государства ощутили необходимость обособиться? Виной ли тому оседлость? Казаки остепенились и не им уже защищать чужие границы, поскольку они обрели собственные. Так появилась необходимость задуматься о праве на выбор должного с ними происходить в дальнейшем. К сожалению, Речь Посполитая имела интерес к земле казаков. Такой же интерес был у России. Значит предстояло бороться и с теми и с другими.

В Запорожской Сечи хватало мнений. Кто-то поддерживал поляков, кто-то русских, иные отстаивали позицию Мазепы. Всем им предстояло сойтись в противостоянии интересов. Потому противоречия развиваются навязанными не извне, а изнутри. Почему бы не дополнить повествование любовной линией? Допустим, у Мазепы приёмная воспитанница, у политического оппонента Палия — приёмный воспитанник. Заложники обстоятельств: влюблённые вынуждены находить возможность для встреч. Это смертельно опасно и вполне может закончиться трагически. Но Булгарин писал роман в духе романтизма. Нет ничего страшного в любовных порывах, то будет принято и понято, даже будут сказаны слова в поддержку. Читатель заплачет от умиления и недоверия. Либо Мазепа — недальновидный политик, либо всерьёз настолько доверял людям, что поверил подельникам Палия, стоило им проявить малейшую симпатию к тому, к чему он склонен тянуться сам.

Итог известен. Шведы проиграют битву. Мазепа сбежит, окажется в опале и вскоре умрёт. Отчего? Булгарин заставил его самолично выпить яд.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Время советское — бремя тяжёлое. С какой стороны к нему не подходи, найдёшь положительные и отрицательные черты. Всё зависит от мировосприятия. Эдуарду Кочергину мир не виделся в светлых оттенках. Он — отобранный у родителей, помещённый в детприёмник, не знающий ни слова по-русски — оказался презираем и тянулся обратно к маме, сталкиваясь с необходимостью выживать. Был он тогда юным, на дворе стоял 1939 год, Европа погружалась в хаос Второй Мировой войны. Впереди страшные годы упадка. Никакого подъёма в мыслях, сугубо мрачное небо над головой и множество обозлённых людей. Такого могло и не быть, но автор описывает самого себя, прошедшего через испытания, дабы наконец-то ощутить тепло взгляда потерянной некогда матери. Он совершенно забудет польский язык, взращенный при таких обстоятельствах, в которых ему пришлось научиться многому, законопослушному гражданину совершенно бесполезному.

Читатель скажет: Кочергин нагнетает обстановку. Откуда такой пессимизм? А ведь совсем недалеко отстоит 1937 год, ознаменованный расстрельными полигонами. Ратовавших за социализм, борцов первой и последующих волн бросали в застенки и убивали, дабы они не мешали процветанию диктаторского режима. В подобной обстановке не могло существовать народного подъёма, если только не шли на передовую кроты, вышедшие из темноты и пошедшие отстаивать право сей темноты на существование. Но люди жили и боролись, сохраняя прежде страну, какое бы будущее ей не грозило. Это было лучше, нежели оказаться растоптанным немецким сапогом. Причём сапогом такого же социалистически настроенного народа, только с приставкой «национал-» вместо суффикса «-демократ». Они были движимы диктаторским режимом другого порядка, такие же озлобленные на капиталистический мир, поставивший их на положение пребывающих у ведра с человеческими испражнениями.

До всего этого юному Эдуарду не было дела. Ему полагалось выживать. С весны до осени он бродил на свободе. Зимой залегал в детприёмник очередного города на пути. Он вёл собственную борьбу, ведшую не к воплощению идеалов и не к защите чуждых ему интересов, а к теплу материнского взгляда. Жизнь ничего не стоила, если он не преодолеет отделяющего от цели пространства. Ведь мальчик обязан претерпевать неприятности, пускай и действуя не так, как от него ожидают. Обязанностей ни перед кем он не чувствовал. Да и как почувствуешь, если взрослые люди проявляли к нему интерес с единственным желанием, явно интересуясь не способностями мальца. Их манила пятая по счёту точка его организма. Вновь и вновь заставлявшая Эдурда опережать события и бежать дальше, бросая всех, с кем он подвязался дружить. Требовалось иметь голову на плечах, а не доверие к протягивающим руку помощи, затаившим мысли до ближайшего тёмного угла.

И опять читатель скажет: не прав и тот, кто говорит в поддержку слов Кочергина. Что же, чем таким людям не указать на Юрия Бондарева? Да, сперва батальоны просили огня, потом раздавались последние залпы, начиналась жизнь юных командиров, резко обрываясь советской поствоенной действительностью, раскрытой в том числе и в романе «Тишина». Схожее мрачное небо на головой, дополняемое вязким ощущением привкуса парши во рту от слизанного кожного гноя. За стремлением видеть образцовых советских граждан, видишь усталых и замученных людей, влачащих существование из-за необходимости дожить положенный срок до конца.

Рассказанное автором на эмоциях передаётся читателю, обязательно должного ответить ему взаимностью. Не так важно, каким всё было на самом деле тогда, как сильно былое оказалось приукрашено. Это личная история Эдуарда Кочергина. Он рассказал, как ему показалось важнее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О русских в 1612 и 1812 году Загоскин написал, осталось создать произведение про 1712 год. Михаил взял шире, представив вниманию читателя эпоху правления Петра I, примечательную реформами на западный манер. На Русь пришло прежде невиданное и противное духу русского человека — народ заставили отказаться от вековых традиций, снизив значение людского достоинства. Отныне не по образу и подобию Бога должен был существовать россиянин, а стать похожим на извечно противных латинян, избавляясь от волос на голове, состригая бороды и надевая парики, посыпанные мукой. Польза от нововведений Петра кажется ощутимой в плане развития технологий, но всё остальное подверглось разложению — и поныне не избавить русского человека от стремления походить на кого угодно, только не на себя.

В Россию пришла любовь на всё французское и немецкое. Общество оказалось взбудоражено. Вновь брат пошёл на брата, а отец на сына. Если кто-то соглашался избавиться от бороды, он оказывался презираем родственниками. Или когда парень собирался жениться, то должен был сойтись во взглядах с отцом невесты, иначе не мог получить согласия. Единого положительного мнения на реформы Петра не существовало. Особенно это касалось новой столицы государства, названной на тот же иностранный манер. Русь терпела крах, перерождаясь в империю, для чего требовалось отказываться от старых порядков, насаждая более похожие на цивилизованные. В такой обстановке и происходят события на страницах последнего романа Михаила Загоскина.

От перемены названия суть не изменяется: гласит народная мудрость. Раньше была боярская дума — теперь сенат, думных дьяков отныне принято называть обер-прокурорами. Читатель начинает верить, будто существенных перемен деятельность Петра не принесла, ограниченная работой над терминологией. Но наведение внешнего лоска стало разъедать души россиян, вытравляя из них всё русское, подменяя на европейские аналоги. Совсем скоро Россия погрузится во мрак галломанства, в чём винить стоит преимущественно как раз Петра. Высший свет перестанет соотносить себя с русским народом, при этом оставаясь теми же самыми людьми, лишь появится в их устремлениях необходимость продолжать перенимать западные ценности, забывая о богатстве собственной духовной культуры.

Реформы коснутся всех слоёв населения. Будет и такое явление, как обязательный призыв в армию тех, кто прежде не служил, но отныне обязан это сделать. Пойдёт плач по всей Руси, станут прятаться, не желая пополнять военные ряды. Зная любовь Петра к осуществлению боевых действий, немудрено внимать опасениям людей, не согласных участвовать в авантюрах царя.

И всё же Загоскин рад, что Россия пережила нововведения Петра. Это позволило привнести существенные изменения в стремление русского человека перенимать важные для развития технологии. Уже не требуется передвигаться в конных экипажах — проще и удобнее перемещаться на поезде. Михаил уверен: недалёк тот день, когда русские соорудят ковёр-самолёт и научатся быстро преодолевать пространства. Тогда и будет счастье россиянам, научившимся переноситься в пространстве подобно птицам. Потому приходится мириться с веяниями запада, перенимая образ жизни европейцев.

Что же до русских в начале восемнадцатого столетия, то они имели право возмущаться. Они не ведали, к чему приведут реформы Петра. Им то было и без надобности знать, так как страдал их уклад, более для них важный, нежели благополучие недалёких и отдалённых во времени потомков. Это свойственно человеку. Никто не желает жить в эпоху перемен, однако вынужден, ведь они случаются помимо его воли. Нужно запастись терпением. Всё равно ничего не может стоять на месте, поскольку в нашей Вселенной всё пребывает в постоянном движении, на чём и основывается её механика.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Краткая форма Загоскину удавалась лучше, нежели крупные произведения. Михаил предпочитал писать с помощью бесед действующих лиц, где кто-то рассказывает требуемое, а другой собеседник придаёт рассказываемому определённое направление. Таким образом получается не просто описать исторические события, но и поделиться собственным мнением. В случае “Брынского леса” речь пойдёт о событиях начала царствования Петра I. Когда умер царь Фёдор Алексеевич, в качестве наследника был выбран Пётр, приходившийся младшим братом Ивану V и царевне Софье. Вслед за этим, как известно читателю, из-за дворцовых интриг случился первый Стрелецкий бунт, изменивший положение, уравняв в наследных правах братьев при ставшей при них регентом сестре.

Снова перед читателем непростое для России время. Недавно Никон провёл церковные реформы, расколов тем православие. Теперь народ готов высказывать недовольство вдвойне, помня по рассказам старшего поколения о событиях Смутных лет. Стрельцам ничего не стоило заявить о своих требованиях, дабы умилостивить нелёгкую служивую долю, ставшую после событий, прозываемых нами Хованщиной, для них благоприятной. Читатель сразу понимает — вникать в события тех дней будет крайне трудно. Загоскин не стал упрощать, погружая в различные обстоятельства прошлого, чаще ради самого сказа о былом.

Про Стрелецкий бунт приятнее прочитать у Сумарокова, составившего краткую справку о тогда происходившем, упомянув множество действующих лиц. Михаил не имел цели концентрироваться только на этом. Очень скоро повествование уходит в разные стороны, особо останавливаясь на порядках сектантов, наводнивших Русь лжеучениями. Так, в качестве отрицательного персонажа показан старец Ануфрий, убеждавший крестьян принимать крещение огнём, для чего запирал их в домах и поджигал. Сам старец не соглашался разделить участь обречённых, уверенный в необходимости крестить подобным образом других православных. Такого человека нужно обязательно вывести на чистую воду, чем Загоскин и озаботится, задавая наводящие вопросы и сам же на них отвечая, тем облегчая бремя читательских сомнений.

Жили люди тогда доверчивые. Всякое слово за правду принимали. Может потому легко бунтовала Русь. Она и поныне верит каждому кривому слову, подвергая истину сомнению. Сейчас никто не согласится принять самосожжение, и веры в людях стало меньше, и к реформам отношение чаще всего скептическое. Старцы ануфрии приняли иной вид, однако продолжают бродить среди русских, против воли заставляя совершать неразумные поступки. Эти рассуждения к произведению Загоскина имеют малое отношение, однако всё основное уже сказано. Михаил мог удовлетвориться размером повести, вместо чего растянул описание на сотни страниц, без существенной на то необходимости.

Впрочем, современный Михаилу читатель мог быть не избалован источниками о событиях после Смутных лет. «История государства Российского» за авторством Карамзина как раз обрывалась на царствовании поляка Владислава, не сообщая ничего сверх этого. Оставалось полагаться на других авторов, сказывавших менее полезной информации. В этом случае историческая беллетристика Загоскина пришлась как нельзя кстати. Пусть исполнение оставляет желать лучшего, зато восстановить картину тех дней получится хотя бы приблизительно. Опять же, если не прибегать к заметке Сумарокова, не имевшей широкого хождения.

Видимо, данную критику Михаил ощущал и сам. Не могли современники спокойно внимать длинным монотонным разговорам. Ему должны были высказываться укоры, как бы сейчас не говорили, что именно «Брынский лес» являлся самым востребованным тогда литературным трудом Михаила. Сказать-то многое можно, особенно не обладая точной информацией. Но точно допустимо утверждать, скоро Загоскин устанет от романов, предпочтя им краткую форму.

Автор: Константин Трунин

» Read more