Tag Archives: литература россии

Фазиль Искандер «Праздник ожидания праздника» (1986)

Искандер Праздник ожидания праздника

Где и как, а главное кто, решится ориентироваться в прозе Фазиля Искандера? Нужно быть достаточно усидчивым человеком, чтобы разобраться во всём богатстве его литературного наследия. Основное затруднение — установить хронологию каждого рассказа. Можно разбирать в общем, но тогда теряется сам автор, чьё творчество представлено в разных сборниках, порою с одинаковым названием. Собственно, похожая ситуация произошла и с трудом «Праздник ожидания праздника», куда вошли детские воспоминания Искандера, а также проза о похождениях Чика и ряд произведений, по внутреннему содержанию относящихся скорее к циклу «Сандро из Чегема». Оставим в стороне лишнее. Читателю важнее сам Фазиль. О себе ли он писал или приукрашивал — никакого значения не окажет. Но вот выделить некоторые из воспоминаний всё-таки лучше отдельно.

На этот раз знакомиться с Искандером предстоит посредством рассказа «Петух». Подумать только, юный Фазиль излишне много размышлял о курятнике. Он так и видел зависть петуха, восседающего на курах, стоило пред ним ему предстать. Соперничество зрело, покуда не кончилось терпение. Слишком долго жил петух, слишком много сил он прилагал для борьбы с Искандером. Таковому созданию место в супе. Зачем так было спешить? Видимо, пришла пора поставить в рассказе точку.

Целостность в историях Фазиля — редкость. Чаще не удаётся выделить основную сюжетную линию, неизменно распадающуюся на множество историй, иногда не связанных друг с другом. Потому не станет странным внимать сказанию о детском саде, где цепочка событий приведёт читателя к первым строкам, позволив в промежутке между началом и окончанием истории случиться разнообразным происшествиям. Понимал это и сам Искандер, пытаясь найти нужное решение, дабы придать повествованию наличие смысла. Допустим, почему бы не поведать о груше и компоте? Из чего Фазилем будет сделан вывод о бесполезности ложной гордости. Пусть так всё снова малость сдвинется в сторону, зато уж лучше, чем остановиться, толком ничего не сообщив.

Искандер в детстве не ел свинину из-за религиозного запрета. Былое спешно минуло, оставив лишь воспоминания. После Фазиль спокойно ел любое мясо, так как однажды осознал, что не те запреты установлены над обществом, не имеющие существенного значения. Важнее ценить иные качества. Толку нет, ежели человек отказывается от той же свинины. А вот если он способен предать или выдать чей-то секрет, такой поступок много хуже.

Впрочем, делясь делами минувших лет, Искандер припоминал и уж совсем неприличное. В одном из рассказов он сообщил о неумении определять время по часам, и тут же сообщил о мальчишке-садисте, который причинял ему боль, будто страдал неким психическим расстройством. Вроде бы и не требовалось обсуждать подобные детали, но Фазиль посчитал обязательным их упомянуть. Да вот читателю понятно, главное для Искандера написать, а там пусть каждый думает в меру собственного на то разумения.

Самокритичность у Фазиля отсутствовала. Он словно любил описывать свои страдания. Мог ведь хвалиться, вместо чего унижался. Примером является история про спектакль, где он начинал с одной из ведущих ролей, а в итоге вышел на сцену в образе задней части лошади. Но мог он вступить и в противоречие с ответственными за соблюдение правопорядка. То есть там, где не надо, предпочитал отстаивать правду. В самом деле, почему держать коров в городе можно, а пасти нельзя?

Иногда читатель вспоминает об особых обстоятельствах взросления Искандера. На годы его детства пришлась Великая Отечественная война, о чём он не очень-то любил рассказывать. Ему оказывалось проще поведать историю сломленной гордости животного, нежели описать упавший дух человека.

Как читатель уже понял, невозможно говорить о сборнике произведений Фазиля в общем, только и выделять каждый рассказ отдельно нет существенной надобности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «История русского народа. Том II» (1830)

Николай Полевой История русского народа Том II

Чем ближе по времени история, тем более о ней свидетельств, тем труднее её интерпретация. Гораздо проще оперировать информацией, зная один или несколько фактов из жизни правителя. Там допустимо высказывать любые предположения. Но история русского народа усложнялась, происходившая между князьями борьба оказывалась лишённой здравого смысла. Всякий шёл на всякого, имея целью получить более имеющегося. В перспективе это грозило потерей всего, вплоть до утраты самостоятельности. Такое вскоре случится, пока же в руках читателя второй том истории от Полевого, где происходит самое тяжёлое в понимании канувшего в прошлое: множественные столкновения князей, проследить за которыми не представляется возможным.

Нужно хорошо знать былое, чтобы знакомиться с трудом Николая. Ежели Карамзин давал удобную разбивку по годам, планомерно рассказывая о повсеместно происходящих процессах, то Полевой постоянно спешил, редко на чём-то акцентируя внимание. В и без того сложный период требовался грамотный подход, позволяющий читателю выделить некую сюжетную линию. А так как сказ идёт о русском народе, то о его страданиях или радостях и нужно рассказывать. Так бы и следовало поступать, отстранившись от непрекращающихся княжеских дрязг. Николай почему-то забыл об этом, будто бы боялся упустить важные исторические моменты, всё равно до него рассказанные историками не один раз.

А есть ли о чём вообще рассказывать? Читатель жаждет мифотворчества, кое ему представлено от Рюрика до увязших в братоубийственной войне сыновей Владимира Крестителя. Следующий всплеск интереса происходит при лицезрении нашествия монголо-татарских орд, где вслед за угнетением обязательно произойдёт преображение в ожидаемое объединение русских земель под властью Москвы. А вот какие события происходили между двумя данными периодами — ни у кого в голове не откладывается. Редкий историк сумеет дать требуемое представление, не вызывая нареканий. У Полевого это не получилось. Основное нарекание понятно: как всё-таки русский народ себя чувствовал?

Чем занимались русские? Ныне говорят о богатстве доступных им технологий. Они стояли на вершине тогдашнего европейского прогресса, славные не одними делами, но и составляемыми ими законами. На первое место неизменно ставилась неприкосновенность человеческой личности. Важное значение отводилось и духовным качествам, где обязательно должно было быть нечто, заставляющее возносить тогдашний народ до уровня высокоморальных представителей когда-либо жившего человечества. Вот об этом следовало рассказывать Полевому, вместо чего он углубился в разбор бесплодных распрей властителей, забывших о необходимости являться грозной силой для соседей, тогда как воля случая не позволяла им кануть в небытие. Очень скоро всё встанет на свои места, а пока допустимо напрасно лишаться покоя, не позволяя жить в мире кому-либо.

За долгий срок преодоления внутренних противоречий созреет очевидное решение — будет выбран достойный правитель, воссевший на киевский стол не по праву старшинства, а согласно общего на то желания. Пусть казалось очевидным, что стоит ему умереть, как начнётся новая борьба за власть, ещё более разрушительная и менее полезная для русского народа. Владимир Мономах не отказался и правил достойно, не сумев изменить доставшегося ему во княжение разрозненного государственного образования. Ему требовалось озаботиться укреплением внутренних стен, помимо дружбы с обитавшими на границах кочевыми народами. Чего он не смог сделать, так как время для того ещё не пришло.

«История русского народа» ещё более растворилась в текстах летописей. У читателя возник вопрос: не лучше ли историю познавать непосредственно по сохранившимся хроникам? Самостоятельно их анализируя и определяясь с тем, что всё-таки на самом деле происходило в прошлом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «История русского народа. Том I» (1829)

Николай Полевой История русского народа Том I

Отчего не написать историю русского народа, где главная роль должна отводиться как раз народу? Разве не может человек существовать так, чтобы о нём потомки могли рассказать, не упоминая о находивших тогда у власти правителей? Можно, и крайне затруднительно. Пока от воли одного или группы людей зависит жизнь многих, до той поры не получится поведать о народе отдельно. Такое допустимо, но должно пройти изрядное количество веков, а лучше таковой народ вовсе должен сгинуть в былом, дабы уже не имело значения, кто и зачем им руководил, ежели то не принесло требуемого результата. Думается, Полевой поспешил. Русский народ продолжал здравствовать, даже более того — имел самую сильную армию в Европе. Поэтому, рассказывая историю, нужно упоминать и властителей. Уже первый том заставит Николая переосмыслить начинание, перестроив повествование так, что он, к сожалению, действительно напишет подобие труда Карамзина, только исполненного много хуже.

Откуда пошли русские? То неведомо. Согласно христианских представлений всё неизбежно проистекает от описанного в Ветхом Завете. Если рассматривать более детально, тогда след теряется среди скифских племён. Ежели останавливаться на фактической стороне дела, приходится опираться на летописи, сообщающие хотя бы какую-то версию прошлого, пусть и не факт, будто бы правдивую. Так или иначе, русский народ зародился по приходу к власти над ним варягов. Странным это кажется или нет, да точно известно, каким образом после новгородцы предпочитали избирать над собою правителей, поскольку никто не смел над ними иметь наследственную власть. Призыв варягов на княжение в том и состоял, что их просто выбрали. А будь иначе, тому не сносить головы. Собственно, Полевому следовало сказать об одном из бунтов, связанном с Вадимом. Вероятно, Рюрика не захотели более видеть князем, но тот отдавать власть новому избраннику отказался.

Почему русских прозвали русскими? Николай выдвигает версию, согласно которой выходит следующее. Русами или россами прозывали странствующих варягов. Из этого следует вполне закономерное явление, так как по имени правителей их земли обычно и называются. На Руси случилось похожая ситуация. Уже из этого следует понимать зарождение русского народа именно от пришествия варягов. Странным кажется другое, славяне нисколько внутренне не изменились, кроме перемены самоназвания. Они остались такими же ленивыми, ожидающими добра от неба. Их воинственность сводилась к умению дожидаться благоприятного обстоятельства. Военная тактика заключалась в применении способности застать противника врасплох, возможно с вовлечением на свою территорию, дабы затем поглотить или изгнать. В случае варягов произошло поглощение. Единственный момент, оставшийся занесённым в текст законов, обязательство выплачивать виру за нанесённый вред или убийство.

На долю Рюрика пришлось основание Ладоги и Новгорода. Аскольд и Дир — другие варяги — основали Киев, откуда совершали грабительские набеги на Царьград: византийские греки предпочитали откупаться золотом, избегая таким образом боя и военных потерь. И как же сказывать о совместном существовании этих двух схожих, но всё-таки различных сопредельных государств? Полевой пошёл по проторенному пути, переключившись на деяния князей. В первом томе он доведёт повествование до Владимира Крестителя, а во втором — до Владимира Мономаха, известного оставленным потомкам «Поучением». Оба властителя призывали жить в дружбе и избегать противоречий. Как известно, добиваясь власти, никто не желает оную терять, советуя всем жить в мире и согласии, ибо не существует иного безболезненного способа удерживать достигнутое.

Итак, «История русского народа» отныне неизменно будет ассоциироваться с «Историей государства Российского». Ничего с этим не поделаешь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Павел Мельников-Печерский «В лесах. Части III и IV» (1871-74)

Мельников Печерский В лесах

Прежде сказанное нисколько не изменяется, оставаясь тем же. Мельников продолжил писать, ожидая солидной оплаты за каждый отдельный лист. Для этого он щедро описывал особенности староверов, вне всякой меры углубляясь в детали. Понятнее от того они не станут. И для этого Мельников приведёт историю, озадачив пониманием, что особых отличий не имеется, всё сводится к разным образом исполняемым обрядам. Тогда какова суть рассказываемой истории? Её уже итак не осталось, поскольку читатель должен был запутаться, потеряв нить повествования. Сомнительно, чтобы Мельников вообще чему-то придавал значение, кроме необходимости наполнять текст ещё большим количеством слов. Заданный ритм он не нарушит и после поставленной точки. Впереди его ожидала работа над не менее масштабным произведением «На горах».

Некоторые суждения кажутся читателю надуманными. Порою Мельников принимался описывать такое, чему сложно поверить. Одним из таких моментов стало упоминание женской терпимости. Окажется так, что как не веди себя мужья — жёны всё стерпят. Ежели бросит и оставит на прозябание, так они и рады тому будут, ибо так лучше для мужа станет. Где это найти в тексте? Скорее следует говорить о выхваченном из повествования эпизоде, существенной роли ни на что не оказывающий. Впрочем, с таким суждением можно подойти к любой представленной на страницах сцене. Имеется лишь незначительное количество исключений.

Знает ли читатель, как тяжела доля сироты в поселениях староверов? Он становился хуже раба, всеми понукаемый и исполняющий прихоти каждого. Мельников с удовольствием описал страдания такого человека, сумев найти продолжение, более ему полезное, нежели просто отправить на армейскую службу и с тем закончить сказ. Кем мог стать сирота, прояви малейшее усердие? Например, вполне мог оказаться знающим письмо. А коли наделён такой способностью, значит должен занять важное положение в тамошнем обществе. И, вполне логично, получит возможность избавиться от прежних обязательств, налагая обязательства уже на других. Получается, Мельников рассказал поучительную историю, заодно обеспечив собственный заработок за каждый отдельно взятый лист. И было бы то хорошо, придерживайся схожего повествования он в дальнейшем, не возвращаясь опять до обрядов староверов.

Отчего не упомянуть на страницах сказание про град Китеж? Особенно учитывая, что про сей город все давно забыли. Некогда, когда татарское иго разлилось по Руси, Китеж ушёл под воду, не уступив завоевателю своих земель. С той поры в народе появилась вера, что когда-нибудь град станет вновь доступным, стоит уйти татарам восвояси. Но те ушли, а Китеж так и не появился, став одной из легенд староверов. Пусть тому имеется более рациональное объяснение, только Мельников не для того о нём взялся рассказывать. Он хватался за всякую возможность, позволяющую заполнять страницы. Даже кажется, не будь сего подводного града — Мельников всё-равно мог найти, о чём другом написать.

Известно ли читателю, каким образом староверы писали тайные послания? Они могли использовать молоко, тем вводя в заблуждение. Порою кажется, отчего Мельников не создавал произведения схожим способом? Или он всё-таки использовал приёмы, не совсем схожие с правдой? Зачем-то ведь он решил свести понимание верований староверов на нет. Долго показывая их людьми с особым складом мышления, живущими подобно христианам, но с некоторыми отличиями. Теперь же выходило так, будто не стоило то никаких забот. Всё отличие сводится к иллюзорности. Потому и вспоминается град Китеж — обыкновенный город для одних и элемент сказания для других. Он как бы есть и его как бы нет — остаётся лишь верить. А Мельникову оставалось продолжать писать — стоимость печатного листа возросла.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Андрей Битов «Пушкинский дом» (1964-71)

Битов Пушкинский дом

Всё написанное достойно читательского внимания: позиция Андрея Битова. Под определение «всё» попадает именно всё! Без каких-либо исключений. Как это выглядит? Автор садится писать литературное произведение, в его голову приходят различные мысли, проигрывается множество вариантов. Обычно получается так, что тщательно взвесив, выбирается определённый, становящийся в итоге окончательно принятым. У Битова иначе. О чём бы он не подумал, то тут же заносил на бумагу. Ему не интересно, пригодится данный текст потом или придётся от него избавиться. Всему найдётся место! Так и рождался «Пушкинский дом», не совсем в муках, поскольку главное для автора — создать хотя бы видимость значительности написанного им труда. Пусть основное содержание укладывается в размер рассказа, зато после обильных отступлений — это полноценный роман. Да ещё и с гордой припиской — модернизм. Только, если задуматься, отчего-то легко размывается понимание беллетристики, стоит писателю допустить даже малейший эксперимент с содержанием.

Перед читателем мальчик Лёва, остающийся таковым на протяжении всего действия. Он не станет Львом, как не бывать ему Львом, допустим, Николаевичем. Битов смотрит на него суровым взглядом, он игрушка в его руках. Захочет испортить жизнь — испортит. Пожелает сделать человеком с мировым именем — сделает. Но так как Битов постоянно размышляет, то он сперва может испортить жизнь, дабы потом представить альтернативный вариант, где и появится человек с мировым именем. Зачем читателя лишать возможности ознакомиться с возможным развитием событий? Он ещё не говорит, будто ему всюду мерещатся «уши» Фаулза, ведь их не может быть в «Пушкинском доме», новаторском произведении, написанном сугубо ради попытки понять, как лучше подходить к изложению событий в художественных произведениях.

Лёва живёт в Советском Союзе, его окружают учёные, в семье которых он родился, по соседству можно найти умного дядьку, прозываемого в тексте Диккенсом. А есть ещё дед, о существовании которого Лёва узнает довольно поздно, словно так полагалось, ибо для создания колорита то требовалось. Иначе на Западе не поймут, не встретив на страницах ожидаемых рассуждений о творившихся в государстве Советов жестокостей. Для пущей остроты допустимо добавить какие-нибудь рассуждения на ещё одну острую тему, вроде паразитирования человека на природе. И совсем не имеет значения, как это будет сочетаться под обложкой одной книги. Но всяко ясно, коли читатель не поймёт сюжетную линию, так хоть об экологии после сможет порассуждать.

Как ещё можно наполнить текст? Можно дополнить повествование чужими историями. Лёву надо заставить слово в слово цитировать чьи-то произведения. Почему бы и нет. Разумеется, без особой наглости. Те тексты напишет сам Битов на более отстранённую тему, нежели вообще это возможно. Не ему переживать, каким образом читатель справится с представленной информацией. И, по правде говоря, отвлекаться на посторонние вкрапления вовсе не требуется. Наоборот, одобряется акт вандализма. Выдираются листы с посторонним текстом, затем «Пушкинский дом» заново перечитывается. Теперь доступная вниманию повесть вызывает ощущение восторга. У Битова получилось описать будни молодого человека, представив в качестве самобытного персонажа, наполненного одному ему свойственными особенностями. Последним шагом станет исправление названия, никак не связанного с содержанием. Может следует использовать словосочетание «Лёвин дом»?

Далее желательно обсудить с читателем здравость высказанного в данной критической заметке. Обязательно предложить иное толкование произведения. Высказать мысли о важности вклада Андрея Битова в русскую литературу. Оценить факт вручения ему Государственной премии. Само то, что его имя стоит первым среди удостоившихся оной в постсоветской России — само по себе примечательно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фома (инок) «Слово похвальное» (1453)

Фома Слово похвальное

Кто бы во главе не стоял, почёт и уважение ему, сколько бы дел он не совершал, всегда понимаемых за благом измысленные. Некогда тверской стол за Борисом Александровичем был, силу свою знавшего, сохранявшего спокойствие в окружении недругов. Зарились на Тверь соседи все, что крули польские рот широко разевавшие, проглотить дабы, так и Великие князья Московские, не допускавшие мысли о всякой вольности. Лихое то время было, хватало иных неприятностей. Могли новгородцы придти и устроить дело позорное. Либо ещё кто встать под стенами Твери, грозя неисчислимыми бедами. По сей причине и требовалось сохранять веру в совершаемое тверским Великим князем, как то понимал и Борис Александрович, и как понимали прочие, вроде летописцев, среди которых выделялся инок Фома, оставивший потомкам личные свидетельства.

Какой же был Великий князь земли тверской? О нём ходила слава повсеместная. Знали владыки иноземные о брате своём, почести ему всегда воздавая. Отправлялись люди отовсюду, своими глазами желая увидеть Богом избранного на Великое княжение радетеля. Приходили и становились свидетелями, подтверждая для других прежде слышанное. Сомнительно? Тогда для подтверждения история, случившаяся на Флорентийском соборе. Сошлись тогда митрополиты все христианские, собираясь выработать общее мнение, так как устали от разногласий, и выразили отношение своё о Борисе Александровиче, неизменно положительное. Каждый знал про сего князя милостивого, восхваляя его, будто не имея для того умысла тайного. И не сказал Фома, как после собора отзывались митрополиты, поскольку кажется, охладили они пыл от жарких споров, да только о том и поныне неведомо.

Славен в глазах Фомы Борис Александрович. Уподобил он его Соломону — делами славному, Тиберию — пестовавшему скромность, Константину — христианства заступнику, даже Моисею, каким бы то лестным не казалось эпитетом. Всякое прощено будет, учитывая совершаемое. Потомок обязан знать про заслуги тверского князя, про отношение к нему людей обыкновенных. Потому Фома и решил сказать, кроме похвалы не смея слова молвить.

Важнее проследить, каким образом князь Борис политику проводил. Жил он в сложный тот период, когда Дмитрий Шемяка страх на Русь наводил, лишая мирный люд покоя. Доставалось и тверским землям. Решение зрело очевидное, пойти с Москвой на примирение. Требовалось малое — дочь отдать за сына Великого князя Василия. Из того нечто дельное обязательно получится. Фома словно предугадывал, зря на свадьбу молодых, словно будущий Великий князь Московский, что прозван Иваном Великим будет, воспользуется тем и подхватит власть из ослабевших рук тверских князей, соединив и тем укрепив земли русские, пусть и во главе с Москвой.

Хватило сказаний на дни княжения Бориса Александровича. Слов похвальных он удостоился в изрядном количестве. Церкви он строил и заботился о народа благополучии. Мудрено ли, что именно тверские купцы по землям далёким торговать ходили, порою за три моря удаляясь, где никогда отродясь никаких русских не видели. В том и заслуга была Великого князя, позволявшего людям проявлять волю, тем помогая Твери возвышаться и стоять от прочих владык независимо.

Фома не знал, не задумывался, либо предполагать не смел, насколько период цветения приближает к периоду увядания. Не был бы Борис Александрович настолько хвалим, так может и стоять Твери в веках последующих, охраняемой от всякой злобы, высказываемой в её адрес. Фома же хвалил, не уставая нахваливать. Пусть его пример послужит всем, кто берётся сказывать излишне, забыв о последствиях. Порою требуется слово обыкновенное, показывающее человека простым, ничем не примечательным. Только не дано людям рот на замке держать, обязательно поддерживая или опровергая, редко придерживаясь нейтрального мнения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Максим Горький «Жизнь Клима Самгина. Книга IV» (1936)

Горький Жизнь Клима Самгина

Певец упадка царской России отпел, так и не найдя сил продолжать существовать. Какие угодно допустимо искать происки, но вероятнее кажется иное: Горького погубила необходимость осознать революцию и принять её свершившейся, какой бы она ему не казалась необходимой. И описываемый им Клим Самгин подошёл к роковому периоду времени, должному послужить для него новым пониманием происходящего. Но информации излишне много, чтобы опираться на определённое суждение. Теперь уже не получится открыть старую газету, пробежаться глазами по её строчкам и освежить воспоминания, заодно позволяя действующим лицам беседовать на заданную тему. Нужно выбирать, на чьей стороне тебе всё-таки предстоит быть. Это с виду кажется, будто большевизм должен быть одинаковым со всех сторон, а на деле он отличался, в зависимости от того, кто о нём взялся рассуждать. Горький того не хотел, и не стал. Надгробный камень послужил для него завершением сказания о сорока годах Клима Самгина, так и не ставшего для читателя идеологически близким или далёким.

Теперь главного героя ничего не держало в России. Он покидал её пределы, испытывая чужие эмоции. Он слушал разговоры в поезде и мог выражать собственное мнение. И поскольку поезд быстро до места назначения не добирается, следить за ним приходится долго. Что тогда происходило в обществе? Всё требует детального обсуждения. Вышла новая книга Мережковского? Или две книги? «Не мир, но меч» и «Грядущий хам» им название. Чем не повод для беседы? И как обойдёшь вниманием очередные неожиданные поступки от Льва Толстого? А то и не сможешь промолчать про Распутина, овладевшего умами Романовых. Да и война на Балканах ожидается, грозящая обернуться последствиями для всех стран Европы. Событий достаточное количество — устанешь обсуждать.

Если задуматься — Горький показал, как допускается писать художественные произведения. Изрядной фантазии не требуется, ведь всё уже произошло и иначе прошлое не повернёшь. Поступаешь в похожей манере. Открываешь периодику прошлых лет, соотносишь с воспоминаниями и приступаешь к написанию текста. Собственного участия не потребуется. Выразив одно мнение, выскажешь похожее или противоположное, благо не бывает такого, чтобы все в едином порыве были полностью солидарны, не имея каких-либо расхождений. Так родится на свет произведение, вроде бы описывающее ушедшую эпоху. Потому не получится переубедить читателя, уверовавшего именно в такой подход Горького к изложению. Иного ведь и быть не могло.

Россия стремительно менялась. В пору столь тяжёлых лет оказалось проще её бросить. Невозможно из эпицентра урагана увидеть ветер разрушительной силы. Вследствие данного обстоятельства Горький вынужден был послать Самгина взирать на происходящее извне. Окружённый различными мнениями, он продолжил заниматься прежним делом — впитывать сведения, никак с ними не соотносясь. Пусть гремит война или происходит рост народного недовольства — существенных перемен на самом Климе то не скажется. И не могло сказаться, случись хоть революция.

Может быть интересным, как Самгин отреагировал на отречение царя, гражданскую войну и установление власти большевиков. Вполне допустимо предположить, вспоминая непосредственно о Максиме Горьком. Сперва произошедшее покажется обязательно нужным, ибо другого пути у России не было. Только вот как быть с дальнейшим развитием событий? Сомнительно, чтобы Горький желал именно того, чему свидетелем он стал. Поддерживать и отражать новые веяния, становясь рупором соцреализма — выше всяких сил, отпущенных человеку, не позволяющему унижать собственное самомнение.

В любом случае, сам загнав себя в ловушку, Горький из неё выбраться уже не смог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Аленький цветочек» (1858)

Аксаков Аленький цветочек

Фантазия во сказках — это будущее человечества. Не надо улыбаться. Возьмите любой сюжет — он обязательно сбудется. К тому и надо стремиться. Взять для примера «Аленький цветочек». Вроде бы ничего примечательного, избитая тысячелетиями повествовательная линия. Так то оно так, но для рассмотрения предлагается вариант от Аксакова. И что видит читатель? Перед ним могущественные артефакты, позволяющие осуществиться части человеческих желаний, некоторые из них до сих пор не реализованы. Если надписи ныне появляются в воздухе, способные изменяться по заданному алгоритму, то с мгновенным переносом из одной точки в любую другую — громадное затруднение.

Поехать за три моря и привезти самый красивый в мире цветок — не самое удивительное, что можно встретить в сказках. Русское народное творчество рождало и не такое. Чего стоят живые мертвецы, преследовавшие людей в заморских путешествиях. Вообще странно не встретить на страницах «Аленького цветочка» истинно российских персонажей — порождений мрачного мира. Вместо злокозненных существ, на страницах присутствует в меру благодушный зверь, предпочитающий угождать всем прихотям девушки, уподобляясь на веки обязанному служить её прихотям рабу.

Гофман и Гауф успели оставить свой след в литературе, ставшие хорошо известными в России едва ли не сразу, вместе с выходом публикуемых ими произведений. Спустя три десятка лет написать в их духе уже не казалось чем-то затруднительным. Особенно учитывая, что именно конец пятидесятых годов XIX века — пробуждение интереса к славянским сказкам. Они ещё не успели сформироваться и принять определённый вид. Поэтому Аксаков создал нечто своё, далёкое от представлений последующих поколений.

Выделить «Аленький цветочек» не получится. Если опять же не соотносить его с ожидающим человека завтрашним днём. Вот перед читателем героиня, живущая уединённо. Она получает ей требуемое, не прилагая усилий. К чему не прикоснётся, всё показывается ей в лучшем виде. Но она одинока, насколько бы не ощущала, что где-то рядом находятся люди. Каждый из ей известных по голосу — имеющий обоснованные комплексы человек. Требуется малое — найти общие интересы, после чего недостатки перестанут иметь значение. И уже тогда, как бы не складывалась жизнь, наступит счастье совместного существования. Так и происходит в «Аленьком цветочке».

Читатель скажет: требуется серьёзный подход к понимаю представленного Аксаковым текста, нужен тщательный разбор, придание важности каждому слову. Зачем? Лучше отстраниться и наконец-то порадоваться за Сергея, отдалившегося от приевшихся ему сюжетов. Надо обязательно заметить — никто в сказке не занимается ужением рыбы. Безусловно, допустимо найти аллюзию, поняв под оной поиск зверем суженой, способной полюбить его за внутреннее содержание. Но это совсем не то, нисколько не претендующее даже на близкое подобие. И слово «суженый» не стоит понимать производным от значения «поймать», пусть между ними и присутствует смысловое соответствие.

Ищите в бедах руку злодеев: советует Аксаков. Злодеи есть в отдалении и в непосредственной близости. Они друг с другом не связаны, но заинтересованы в необходимости причинять страдания из-за зависти или других причин, имеющих значение только для них. Для купца злодеи — это старшая и средняя дочь, они же — для младшей сестры, для зверя — некая ведьма, наложившая заклятие. А в совокупности — добра ждать ни от кого не приходится, поскольку каждый вынужден страдать и причинять окружающим зло. Единственный полностью положительный персонаж — младшая дочь купца, готовая принести себя в жертву по первому требованию. Стоит задаться вопросом: насколько самопожертвование соответствует образу благочестивого человека? Так оно должно быть, пока же подобное чаще происходит в сказках. Но так как мы условились ждать проявление подобного в будущем, то обязательно случится история, описанная Аксаковым.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Воспоминания» (1856)

Аксаков Воспоминания

Писать мемуары трудно. Нужно показать истинного или подложного себя, в том числе представить настоящими или выдуманными знакомых тебе людей. Много хуже, если являешься в меру известной широким кругам личностью. Прежде Аксаков будто бы писал выдуманную историю. Теперь же решил выйти из тени. Хотя все прекрасно понимали, что изменились только имена, тогда как Багров-внук просто поменял фамилию. То объясняется ещё и тем, как Аксаков подходил к изложению событий. Снова ключевым моментом становится страсть Сергея к ужению рыбы. Приходится мириться с данной особенностью сего автора. Не мог он обойти столь сильно интересующее его увлечение.

Аксаков рассказывает про юные годы. Сперва он обучался в Казани, а потом занимался с преподавателями по индивидуальной программе. Обосновывается это проблемами со здоровьем. Но — всё есть лирика, отдаляющая внимание от действительно интересных занятий, ожиданием которых Аксаков постоянно томим. Не нужны ему науки, мало интересные в силу свойственной им скучности. Куда лучше предаться мечтам о ружейной охоте и собирательстве грибов, либо вспомнить факт, согласно которому Аксаков осознаёт надуманность всего окружающего. Казалось бы, незыблемое не может потерпеть крушение. Однако, даже любимая с детства сказка про аленький цветочек оказывается хорошо известным в Европе сюжетом про красивую девушку и безобразного монстра.

И всё же Сергей понимал необходимость получения образования, осознавая трудности в постижении знаний. Ему требовалась абсолютная тишина, желательно с закрытыми окнами и дверьми, чтобы он не услышал или не увидел чего-то, способного отвлечь его внимание. Стоило заголосить птицам или мелькнуть их образу перед глазами, как Аксаков забывался, не способный более концентрироваться на изучаемом предмете. Хорошо, что данное обстоятельство понимали учителя, дававшие время успокоиться и собраться с мыслями, дабы продолжать заниматься изучением русского языка, литературы и математики.

Наклонность Сергея к писательскому ремеслу толком в им совершаемом не прослеживалась. Скорее он мог стать актёром, нежели автором художественных произведений. Впрочем, говорить так преждевременно. Ещё не стало понятно, способен ли Аксаков измыслить нечто своё, не связанное с им увиденным или испытанным. Переиначить ему известное — ещё не значит одарить мир достойным похвал предметом искусства. Как не относись к подобным устремлениям — нужно постараться доказать хотя бы какую-то полезность.

Почему же «Воспоминания» получились менее примечательными, уступив по интересности даже «Детским годам Багрова-внука»? Сергей не утратил желания сообщать интригующие моменты прошлого. Ему мешало осознание груза ответственности, давившего небывалым весом. Уже не сошлёшься на то, что описываемые им люди умерли или достаточно постарели. Теперь придётся упоминаемым в тексте лицам смотреть в глаза и искать способы для возобновления общения. Таковое тогда было время, не позволяющее чрезмерного проявления вольности. Слово «честь» не являлось пустым звуком. Оказаться среди презираемых не хотел и Аксаков.

Но раз написано, значит нужно публиковать. Обойдя острые углы, поставив в центр повествования себя, Сергей унижался теперь сам, не отвлекая внимание читателя на других. Ежели кто и появляется в повествовании, он описывается в положительных тонах. Один Аксаков становился на ноги — трудно понять каким образом. Сергей так и сообщает: ноги у него были больными, отчего он не мог учиться наравне со всеми. Из-за этого и оставалось ему постигать учебные дисциплины в малом, отдавая предпочтение иным занятиям, получающим значительное количество места в воспоминаниях.

Далее сообщать о становлении казалось сомнительным действием. Врагов наживать Аксаков явно не хотел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анна Козлова «F20″ (2016)

Козлова F20

Анна Козлова представила вниманию читателя эротические фантазии от лица больного шизофренией подростка. Насколько они правдивы — пусть судят психиатры. Читателю достаточно понять, насколько может быть отягощена наследственность, выраженная необходимостью существовать при заранее предугадываемых неблагоприятных обстоятельствах. Становится известно, больная на голову мать — супруга преуспевающего бизнесмена, рожает с виду здоровых девочек, в скором времени слетающих с катушек. Не стерпев атмосферы сумасшедшего дома, отец семейства покинул жену и детей, предоставив их самим себе. И выросла из гнилого семени гниль, должная дать жизнь очередному подобию. Так оно и будет, пока же читателю предстоит внимать, как героини повествования удовлетворяют похоть, после развешивая выстиранные трусы.

Для передачи содержания, обозначенного согласно десятого пересмотра международной классификации болезней — F20, Анне хватило одной трети представленного для ознакомления текста, тогда как всё остальное — вольная фантазия уже её самой. Действительно, повествование построено от лица девушки, чья сестра страдает шизофренией. Вскоре читатель поймёт — шизофренией больна и рассказчица. Более того, скорее всего такой диагноз должен быть выставлен их матери, о чём нет никаких свидетельств. Откуда вообще возникло заболевание — Анна не сообщает. Нужно просто смириться и принять за факт — случилось крайне неприятное событие, вынуждающее жить в неимоверно сложных условиях.

Шизофрения страшна не тем, что больные ею люди отличаются в плане психического здоровья. Отнюдь, беда в них самих, не понимающих, каким изменениям подвержено их сознание. Они всё воспринимают реально происходящим. Разве не поверит человек, если перед ним кто-то стоит или ему кто-то говорит? Здоровый человек рано распознает галлюцинации, предприняв меры к устранению. Но шизофреник на такое не способен. Впрочем, нет нужды размышлять огульно, имея по данному вопросу лишь приблизительное знакомство, выраженное чтением той же самой медицинской литературы, на которую должна была опираться и Анна Козлова, сочиняя текст произведения «F20″.

Анна как раз показывает людей, осознающих с ними происходящее. Они видят, слышат и осязают галлюцинации, редко воспринимая это за нормальное положение вещей. Они пытаются бороться, употребляя прописанные им лекарственные препараты. Более того, они настолько продвинутые, что подобны диабетикам, регулирующим дозу инсулина перед употреблением обильного количества пищи, то есть дозируют сугубо по потребностям. Если понадобится словить глюк, дабы ощутить сексуальное желание, тогда лекарства будет принято меньше. Если же нечто угнетает и давит негативом — выпивается двойная или тройная доза, гарантирующая дальнейшее отрешение от действительности.

Но как быть с двумя третями произведения, где перед читателем, вместо описания будней шизофреника, дневник нимфоманки? Изначально воспринимаемая за эротику, работа Анны Козловой скатывается к порнографии, ничем не примечательной с художественной точки зрения. Внимать разудалым фантазиям о половой распущенности — удел не совсем здоровых психически людей. Впрочем, подобного уровня текст — признак причастности к современной западной литературе, где редкий именитый автор не показывает личную пристрастность к сексуальной распущенности. Только читателю должно быть ясно — всякая интимная сцена, если она присутствует в коротком произведении, добавляется сугубо для заполнения объёма. И у Анны Козловой то обосновывается, каким образом повесть достигла удобоваримого размерами, чтобы допускалось считать чем-то похожим на роман.

Пусть читатель сам решает, насколько нынешние литературные стандарты соответствуют его внутренним потребностям. К Анне не может быть претензий — она написала произведение в духе современных реалий. Всё нужное в тесте присутствует: от половой распущенности до психической лабильности. Не хватает гомосексуальных отношений, но это видимо от того, что главная роль была отведена сёстрам, тогда как «цивилизованный» мир более интересуется однополой любовью между мужчинами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 112 113 114 115 116 218