trounin.ru

Каждый писатель желает быть читаемым, но не каждый писатель готов писать для нужд читателей. Этот каторжный и трудоёмкий процесс, требующий перестройки собственного стиля и авторских задумок в нечто среднее, что заслужит после издания гордый ярлык бестселлера, не всем приходится по душе. Массовая литература всегда представляет из себя печальное зрелище, которым обычно принято восхищаться, оставляя негативное мнение при себе. Не помогут никакие увещевания о низкой художественной ценности, авторской неграмотности и переливании из пустого в порожнее. Только время расставит всё по своим местам, воздав одним писателям почёт на века вперёд, а миллионы книг других постепенно придут в негодный вид. Для человека современного не существует завтрашнего дня, а значит никогда не стоит заглядывать слишком далеко вперёд, когда совершенно неважно какое место твои произведения займут в мире литературы. В конце концов, когда-нибудь книги действительно начнут сжигать, тогда нет смысла рассуждать об их дальнейшей судьбе. А если и не сожгут, то они превратятся в пыль.

Эдгар Уоллес для двадцатых-тридцатых годов XX века был успешным писателем. Его книги расходились ощутимыми тиражами, а сценарии приносили дополнительный доход. Именно Уоллесу приписывают создание первых триллеров. Однако, в историю он вошёл благодаря кинематографу, написав сценарий к «Кинг-Конгу». Знаменитая история о большой обезьяне будет экранизироваться бессчётное количество раз, только про Уоллеса уже никто не вспомнит. Самого писателя это нисколько не беспокоит, ведь свой след он оставил, а при жизни имел заслуженную популярность. Теперь же никто не будет утверждать, что ослабление интереса к его творчеству вовсе сойдёт на нет. Ещё не всё потеряно. Тем более, в произведениях Уоллеса всегда присутствует интересное развитие событий, что всегда будет актуально, надо лишь провести очередную грамотную рекламную компанию.

Ошибочно думать, якобы хорошее произведение в рекламе не нуждается. Человеческий мир издавна устроен таким образом, что всегда нужно о себе напоминать. Гениальный ты человек или посредственность, но именно грамотная раскрутка поможет тебе заслужить требуемое внимание. Иначе легко затеряться в толпе тебе подобных, настроенных более серьёзно на борьбу за людской интерес. Практика показывает, раскрутить можно любую посредственность, способную держаться на плаву даже благодаря отрицательным мнениям, поскольку чёрный пиар действует даже лучше, так как каждый потянется прикоснуться, да выразить свой аналогичный негативный взгляд. Издателю и писателю становится хорошо — деньги лежат в кармане, книги разошлись по магазинам, а значит можно продолжать наполнять полки новой порцией низкокачественной продукции.

Уделить внимание Эдгару Уоллесу следует обязательно. Такие его произведения, как «Мёртвые глаза Лондона», «Жена бродяги», «Люди в крови» и «Мелодия смерти» можно смело отнести к триллерам, либо к детективам. Подойдут и оба определения одновременно. Читателя ждут загадки, над которыми надо подумать, помогая в этом главным героям. Автор не ходит кругами, а лаконично продвигает повествование вперёд. В сюжетах задействованы силы полиции и преступного мира: Уоллес уделяет вниманием всем участникам событий. Следы убийц могут вести к дому слепых, а при ограблении среди воров оказывается посторонний — Уоллес создаёт действительно интересные ситуации, не имеющие на первый взгляд разумного объяснения. В итоге всё оказывается весьма обыденным, но не лишённым при этом веры в возможность именно такого положения дел.

Произведения Эдгара Уоллеса не теряют своей актуальности. При малейшей обработке им можно придать современный вид, добавив лишь несколько штрихов. Главное в сюжете не время и место, а само его развитие, где главный акцент делается на действующих лицах, их мотивах и поступках, и только потом имеет значение, где и когда это произошло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Английскую классическую литературу можно любить, либо никак не воспринимать. Всегда были и будут те, кто относит себя к первым, а кто — ко вторым. Тут уже ничего не сделаешь. Не стоит искать вину в неправильных вкусах или в отсутствии чувства понимания прекрасного. Не каждый может читать долгие пространные описания английского автора, пока он находится в упоении от хождений вокруг одной темы на протяжении многих страниц, иной раз раздувая короткий диалог в «содержательную» полновесную главу. XIX век в этом плане вообще был жестоким, требуя от писателей именно большое содержательное произведение, иначе их дело было обречено на голодное существование. Этим грешили не только англичане, но и их соседи — французы, выдававшие бурным потоком тяжеленные произведения, только наполненные более быстро развивающимся сюжетом. Уилки Коллинз никуда не спешит, давая читателю шанс почувствовать себя причастным к расследованию. С поисками женщины в белом покончено, пора начинать погоню за мистическим лунным камнем.

Рассказать историю от лица разных персонажей — гениальная находка для английского автора. Коллинз ранее прибегал к подобному приёму, теперь он повторяет его в новом произведении. Давая читателю превосходную приключенческую вводную, действительно интригуя и описывая всё в далёком от английских традиций духе, Коллинз очень быстро возвращается на родные земли, где, в отличии от Индии, всё обыденно чопорно, надменно и крайне въедливо. Интрига вполне могла быть на самом деле, только читатель внутренне понимает, что не может оказаться виновным тот, о ком Коллинз пишет половину книги. И ведь Коллинз пишет весьма основательно, буквально копаясь в грязном белье подозреваемых, меняя следователей и рассказчиков, прыгая от рассказа в настоящем времени к эпистолярному жанру. Для Коллинза «Лунный камень» — это забава. Автор смешивает доступные ему стили, изобретая что-то своё. Но при этом он остаётся английским классическим писателем, из-за чего структура произведения пребывает в неизменном виде.

Разбираться в происходящих событиях нет особой нужны, поскольку «Лунный камень» подойдёт читающим без спешки людям. Они будут с упоением радоваться каждому последующему абзацу, находя восторг от необъятности самой истории. Английских писателей трудно обвинить в невнимании к деталям, что для основательного читателя является настоящим кладом. Учитывая детективную составляющую «Лунного камня», то сокрытая тайна начинает сводить с ума. Коллинз разбирает все возможные варианты происшествия, задействовав в сюжете не только дотошных героев, но и восточную экзотику, которая сама по себе служила дополнительным интересом для современников автора, готовых поверить в любой сказочный расклад такой далёкой от них Индии. Кажется, история может быть с мистическим уклоном, чему читатель будет верить до самых последних страниц, имея для этого весомые аргументы из активно вмешиваемых в повествование автором сюжетных ходов. Может действительно над лунным камнем довлеет проклятие невинно убиенных хозяев, а может дело в той же самой человеческой жадности, запустившей цепочку трагических событий.

Уилки Коллинз считается автором, с которым следует обязательно познакомиться. Точно также считается, что надо познакомиться ещё с обширным рядом английских классиков. Это не представляет затруднений, если подобная литература не вызывает отторжения, иначе её чтение превращается в пытку и чаще всего заканчивается стёртыми зубами, вследствие скрежетания оными. Стоит разумно подходить к выбору литературы для чтения: книги должны приносить радость. Если возникает желание быть в курсе творчества некоторых авторов, то одной-двух книг вполне будет достаточно. Отрицательный опыт — необходим. Негативный отзыв — тоже нужен. Иначе равновесия достигнуть не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человеку очень трудно найти себя среди других подобных ему людей. Если не получается взять талантом и умением делать лучше, чем получается у остальных, то выход будет заключаться в оригинальности. Примерно таким образом с конца XIX века в литературе, живописи и других отраслях культурных проявлений достижения наивысшей ступени пирамиды человеческих потребностей зародилось движение модернистов; они не стали новым явлением, а лишь заново закрутили цикл понимания людьми художественных ценностей, сбиваясь на примитивизм и иное видение окружающей действительности. Случилось перенапряжение в обществе, завершившееся пересмотром достигнутого. Людей перестал интересовать ровный логичный строй слов в книжных произведениях, реалистичность в картинах и правильность форм скульптурных творений. Нужно было всё разом вымарать, подменив наивысшее достижение культуры первобытным пониманием действительности. Именно такими являются модернисты, отрицающие красоту формы во имя собственной оригинальной идеи. Однажды Джон Фаулз решил пересмотреть традиции классических английских романов, для чего взял перо в руки, гордо прозвав себя Творцом, он начал писать «Подругу французского лейтенанта».

Согласись, читатель, вступление к рецензии обязательно должно содержать отвлечённое вступление, несколько интригуя и обещая гораздо больше, чем будет дано на самом деле. Горе всех рецензентов в том и заключается, что необходимо свои критические мысли о прочитанной книге облекать в соответствующую форму, постепенно подводя читателя к заключительным абзацам. Разве не так, читатель? Возможны разные варианты, ведь иной рецензент станет выше всего этого, взяв на себя роль модерниста, выдав свою заметку не по правилам, а согласно секундному наитию, принявшую в итоге фантастический вид, который при оригинальном исполнении будет у всех на устах. Написать подобное трудно, но при определённом вдохновении не составляет труда. Очень начитанный рецензент, желающий быть умнее, чем есть на самом деле — берёт в качестве эпиграфа цитату из постороннего произведения, созвучного с его заметкой, порой делая сам эпиграф тем самым средством, от которого он будет постоянно отталкиваться. Более приземлённый рецензент берёт цитату из непосредственно прочитанного произведения, якобы именно в ней заключается весь смысл книги. Хотя, ты никогда не станешь это опровергать, читатель, одна цитата, да даже ворох цитат — вырванные из контекста слова, не требующие анализа, как это любят делать некоторые рецензенты, не имея других средств сказать разумное суждение, подменив сухой выдержкой собственные мысли.

Что же делает Фаулз? Он превращает «Подругу французского лейтенанта» во вступительную статью к им же написанному произведению, где он тщательно разбирает собственные плоды умственных страданий. Трудно встретить другое художественное произведение, когда за окончанием подобной статьи кончается и сама книга. «Где, собственно, полный текст!?» — воскликнет читатель, заранее разобравший с автором сюжетные ходы. Далее текст отсутствует, поскольку Фаулз не стал его писать, ловко выдав нон-фикшн за художественное произведение с многостраничными отступлениями. В своих суждениях он каждый раз отсылает читателя к английским классикам, извращая приёмы их работы, раздувая до невозможности. Можно согласиться с Фаулзом, когда он делится с читателем монологом, якобы точно так же поступали классики, но те мастера не упивались собственной личностью, рассказывая отвлечённые факты читателю не ради цели перенести часть Британской Энциклопедии на страницы книги, а для лучшего понимания происходящих событий. Фаулзу и этого мало: он смотрит на «Подругу французского лейтенанта», как на возможность с позиций человека середины XX века критически отнестись к авторам XIX века, будто те не ведали, что творили, выдавая толстенные произведения.

Основное содержание рецензент наполняет не только личным впечатлением о прочитанном. Необходимо выделить главные мысли, постаравшись сперва самостоятельно в них разобраться, чтобы уже потом обстоятельно изложить мысли, заполнившие голову во время чтения. Можно снова прибегнуть к цитатам, даже совершенно левым. Задав изначально интригу, дальше можно сбавить накал полезной информации, скупо пересказав содержание произведения, подведя тебя, читатель, к тем или иным выводам. Редкий рецензент сохраняет трезвой голову, не опьянённую флюидами радости, злобы или усталости; однако, если повезло с обстоятельным рецензентом, высказывающим мнение стороннего наблюдателя, то и тут надо быть очень острожным, поскольку за отстранённостью всё равно заметно отношение к книге, даже при старании удерживаться на нейтральных позициях. Другое дело, что труд рецензента может оказаться оплаченным заинтересованными лицами; такая ситуация довольно типична, когда хвалебные оды выдаёт наигранность. Беда тут иная, в которой повинен уже ты, читатель, начитавшийся положительных мнений, уже не смеющий высказать противоположное суждение, даже не из-за солидарности с большинством, а действительно изменив настоящее первоначальное мнение под нажимом на подсознательном уровне. С отрицательным посулом происходит идентичная ситуация. Читатель, не забывай — человек был и будет представителем стадных животных.

Писатель может работать с материалом в удобной для него манере. Если Фаулз подходит к коллекционированию камней с ошибочной теории Линнея об окаменелостях, то это его полное право. Не зря же Фаулз без стеснения заверяет читателя, что он может творить с «Подругой французского лейтенанта» абсолютно всё, что ему захочется. Пожелает автор пофантазировать на вольную тему — всегда пожалуйста. Решит поместить себя среди персонажей — ничего с этим не поделаешь. Всякий горазд в своей манере искажать доступную ему реальность. Автор может сделать произведение многовариантным, выдавая зажатый в рамки сюжет за интерактивное действие. Тебе лишь, читатель, решать — поступил автор разумно, или на страницах оказалось чрезмерное количество посторонней информации.

Кстати, читатель. Я уже доводил до твоего сведения, что важнее первой цитаты ничего нет. Может я сказал несколько иначе, но на первую цитату в эпиграфе всегда стоит обращать внимание. Фаулз, например, не стал ссылаться на Шекспира, а сразу взялся за Маркса, вспомнив про эмансипацию. Именно эмансипацией пропитана книга «Подруга французского лейтенанта»: Фаулз на протяжении всего романа будет избавлять читателя от зависимости от устоявшихся мнений и предрассудков. Он показывает литературу новой волны, построенной на исходных классических данных с пересмотром отработанной до идеальности схемы изложения событий. Только знай, читатель, ты можешь верить Фаулзу, а можешь не верить, поскольку все теории литературоведов и им сочувствующих — это гнилое болото чопорных фанатиков, скептически, либо враждебно относящихся к любым проявлениям отклонений от занятыми ими позиций кем-то давно написанных теорий. Фаулз не опровергает, он скорее поддакивает, находя свой сюжет среди доступных ему вариантов. Его суждения — всего лишь его частное мнение, как и его видение классической литературы.

Заключение рецензии должно быть ёмким. Именно ёмким. Не нужно много слов, когда выше их было сказано вполне достаточно. Желательно закончить рецензию афоризмом, извлечённым рецензентом в тяжкой борьбе с самим собой. Мудрость — понятие временное и эфемерное, не обязанное быть привязанным к действительности. Поэтому, читатель, никогда не серчай на рецензента, если он ляпнул глупость в самом конце, смазав общее заработанное впечатление. Не кори рецензента, читатель, если тот в своих суждениях не до конца разобрал произведение, ведь он не ставил себе целью написать пятисотстраничную монографию по теме, которую ты, читатель, тем более бы не стал читать. Помни, читатель, плод мыслей писателя практически вечен, а, засидевшийся на бобах, рецензент, вследствие плохого питания, желает прикоснуться к чему-то великому, заранее зная ветхость написанных им слов.

Кто запомнит рецензента? Никто. Но знаешь, читатель, были в истории литературы исключения!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #8 открыто. Вложены чистые листы.

Разборки преступных элементов, восточная экзотика, дела государственной важности и очередная попытка Дойля развязаться со своим самым знаменитым персонажем — всё это составляет цикл рассказов о Шерлоке Холмсе, опубликованных с 1908 по 1917 год. За такой продолжительный срок свет увидело довольно маленькое количество произведений. Хорошо, если они выходили хотя бы один раз в год. Дойл был практически освобождён от необходимости каждый месяц радовать читателей новыми похождениями доктора Уотсона и Шерлока Холмса. Расследования стали более основательными и кровожадными, но лишили сыщика прелести, сделав из него машину по поиску доказательств. Милый и домашний сыщик теперь чаще выбирается на места происшествий. Его уже меньше заботит престиж английской нации, как и соотечественники, поскольку мир преступных страстей отныне распространяется на мексиканцев, итальянцев, американцев и затрагивает заграничные приключения Шерлока, либо связанные с Востоком дела непосредственно в Лондоне.

Дойл уже пытался один раз утопить Холмса, теперь он не решается поступать столь категоричным способом. Шерлок не должен умирать, ведь всегда можно погасить интерес у второго участника — доктора Уотсона, которому следует забыть о частной врачебной практике и вернуться обратно в армию. Гениальное и простое решение поможет забыть Дойлю о Холмсе на три года, а пока необходимо изобретать новые преступления, заставляя Шерлока вмешиваться в ход расследований. Ранее рассказы представляли из себя сугубо размышления Холмса о доставшемся ему деле, где читатель довольствовался его выводами. Теперь всё иначе — каждый рассказ представляет из себя уменьшенную в размерах повесть, сохранив полностью её структуру: читателя ждёт короткое следствие, а потом длинная предыстория событий. В случае разборок всё в духе «Этюда в багровых тонах», «Знака четырёх» и «Долины ужаса». Больший простор Дойл даёт при загадочных происшествиях, связанных с экзотическими явлениями — именно в таких рассказах просыпается в знаменитом писателе талантливый самобытный рассказчик.

Восьмое дело включает в себя следующие произведения: «Происшествие в Вистерия-Лодж», «Картонная коробка», «Алое кольцо», «Чертежи Брюса-Партингтона», «Шерлок Холмс при смерти», «Исчезновение леди Фрэнсис Карфэкс», «Дьяволова нога» и «Его прощальный поклон». Забыв про разборки, Дойл отчасти превращает Холмса в отца Брауна, героя детективов Честертона, пытаясь обосновать чьё-либо необычное поведение не с помощью дедукции, а прибегая к наблюдательности за мелкими деталями, которые находятся на поверхности. Иной раз, Холмс ввязывается в шифрованную переписку, прибегая к перехвату сообщений, а то и становясь тайным участником диалога в средствах массовой информации. Те времена имели ряд своих особенностей, вполне применимых и в наше время, так как никто не догадается найти чью-то переписку с помощью газетных объявлений.

Ранее Дойл не акцентировал внимание читателя на противозаконной деятельности Холмса. Шерлок мог быть напористым, хитрым и изворотливым; взламывать чужие квартиры и поступать асоциально себе не позволял. Ему удобнее было постучаться в дверь, а потом заходить, если ему позволят, либо изучать следы рядом с дверью, но идти на совершение преступления, даже с благой целью — это что-то действительно новое. Читатель удивится, когда полицейские откроют секрет успешности в расследованиях Холмса — им нельзя преступать закон, а частный сыщик не связан какими-либо обязательствами. Впрочем, именно сейчас Шерлок предпочитает предотвращать негативные последствия, а не ждать следующей смерти, чтобы его предположения подтвердились. Холмс действует на опережение, став слишком зависимым от появившегося в нём чувства ответственности за других.

Главная прелесть сборника — Восток. Для западного человека эта часть света хранит много загадок, что очень хорошо подходит для такого гениального сыщика как Шерлок Холмс. Если в порту люди гибнут от таинственной инфекции, либо спокойно отходят на тот свет после умиротворённого пребывания в хорошей компании, а то и смерть старой высохшей женщины кажется странной, когда её кладут в неоправданно большой гроб: всюду Шерлок будет действовать оперативно, иногда запаздывая на несколько шагов, но обязательно находя правильный ответ. Дойл не решился в этот раз играть на надуманных выводах Холмса, описывая его похождения только для читательского удовольствия.

Дело #8 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Плоский мир» — книга №28 | Вне подциклов

Эта история случилась в Убервальде среди оборотней, вампиров и подгорных гномов. Правда, нет в этой истории оборотней, вампиров и подгорных гномов, а есть в меру сошедший с ума город, местные жители, гильдия крысоловов и, транзитом попавшие в неприятности, говорящий кот Морис и его учёные грызуны. Сэр Терри на протяжении нескольких лет боролся с собой, предлагая читателю сомнительные истории, практически никак не связанные с общей линией повествования. Убервальд, в своё время, стал для Пратчетта спасительной темой, которая дала ему простор для фантазии, но коренной перелом всё-таки произошёл: далее цикл произведений про «Плоский мир» находился в поисках новых героев.

На этот раз Пратчетт решил переиначить легенду о мальчике, что силой музыкального инструмента увёл из города крыс и детей. Сэр Терри придумал говорящего кота и разумных крыс, получивших такой дар благодаря стихийному воздействию магии на обитающих около Незримого университета существ. Пратчетт не впервые прибегает к такому приёму, наделяя способностью мыслить самых обыкновенных животных. Читателям ранее пришёлся по душе болтливый бродячий пёс Гаспод, фигурировавший в нескольких книгах, рассказывавших не только об Анк-Морпорке. Зачем Пратчетт снова взялся за Убервальд? Почему только в нём происходят события последних книг? Бродячие крысы вместе с котом-аферистом, наверное, не знали куда шли, либо надеялись, что крысы придутся по душе вампирам, а от Мориса будут в восторге оборотни.

Пратчетт не раз уже рассказывал о заговорах, намекая читателю на тонкость происходящих в мире событий. Только наивный человек видит в произведениях сэра Терри непримечательную фэнтези, тогда как за остроумным английским юмором всегда скрывается отражение реальности. Пратчетт не вмешивается в политику, но хорошо знает людскую психологию, извлекая все моменты, над которыми можно остроумно пошутить. «Удивительный Морис и его учёные грызуны» — ода жажде наживаться на других, где беспощадные дельцы под видом благой деятельности творят тёмные дела. Причём, творят все, включая говорящего кота и крыс, склонных к экспроприации чужой наличности. Получается, положительных персонажей в книге нет. Даже безвинный мальчик со скрипкой проецирует собственные пороки на окружающих. Кто-то говорит, что двадцать восьмая книга цикла — это детская литература? Видимо, такие люди плохо знакомы с творчеством Пратчетта.

Былой юмор остался где-то позади. Диалоги крыс не поразят своей находчивостью, а только добьют тупостью, заполняющей добрую часть повествования. Нет в крысах у Пратчетта тугодумного мышления осин, не замечающих исчезновение деревьев вокруг, покуда их самих не срубают; есть большое количество пустых разговоров, редко вызывающих улыбку у читателя. Улетучилось острословие, а вместе с ним масштаб происходящих событий. История о Морисе и его грызунах слишком коротка, чтобы её воспринимать серьёзно. Только философия в стиле «бей своих, чтобы чужие боялись» воссоздаётся на каждой странице, сразу следом за определением про важность обманывать других, набивая собственный карман. Повествовательная линия всего одна, разделённая не несколько частей: действующие лица двигаются по книге в едином порыве, устремляясь избавить город от крыс, а также, как оказывается, от коррупции.

Основная причина скудности сюжета — это плодотворный год для Пратчетта. В 2001 году про «Плоский мир» сэр Терри написал три книги. Основная тяжесть размышлений досталась «Вору времени», за которым на читателя свалились сумбурный «Последний герой» и история про кота и крыс. Пратчетта штормит: его кидает от проблем шаткости вселенской материи до незначительных происшествий в заштатном городе, включая заботу о безопасности мира перед поступками самодуров. Гениальный человек всегда может запнуться: Пратчетт себе в этом никогда не отказывал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В Стивенсоне иногда просыпался Эдгар По, отчего творчество знаменитого детского писателя обретало мрачные оттенки. Наглядным подтверждением этому служат следующие повести и рассказы: Весёлые ребята, Билль с мельницы, Убийца, Джанет продала душу и Олалья. Читатель может легко подпасть под депрессивное действие каждого из этих произведений. Стиль Стивенсона не сильно меняется, сколько бы художественных работ он не создал — всегда остаётся при своей манере изложения, не улучшая и не ухудшая подход к творчеству. Оценить автора может только истинный любитель или, продолжающий оставаться ребёнком, взрослый. Сборник рассказов не богат на события, давая читателю только прямолинейный путь из рассуждений Стивенсона, иногда применяющего интересные подходы к восприятию реальности, находя коварство в морском течении или доходя до абсурда в наблюдении отдельных явлений.

Героями произведений Стивенсона не обязательно являются дети или подростки, ими могут оказаться инфантильные взрослые, с наивностью принимающие жестокое к себе отношение. Не научившись толком жить, герои начинают искать приключения или совершать преступления. Писателю остаётся показать читателю движение таких людей по сюжету, сопроводив текст дополнительными действиями. Стивенсон предпочитает изыскивать мысли героев среди своих собственных, проецируя себя в описываемые им события. Самый адекватный приём правдивого восприятия реальности позволяет читателю глазами автора наблюдать движение людей в одну сторону, задавая вопросы вечности о необходимости человеку идти вместе со всеми, или отправиться на поиски затонувшего галеона из числа кораблей непобедимой испанской армады.

Не забывал Стивенсон и про мистическую составляющую своего творчества. Как-то у него получалось брать простую ситуацию, сделав несколько пассов руками, превратив повествование из обыденной ситуации в таинственную историю. Загадки человеческой души интриговали многих писателей на рубеже XIX и XX веков, воплощавших в своих произведениях фантастические сюжеты. Находки брали начало из самых глубин подсознания, подчас основываясь на животных страхах. Страх наказания перед Всевышним за преступления продолжал беспокоить мнительных людей, со стороны восприятия которых Стивенсону и удавалось добиться таинственности.

К слогу Стивенсона нужно обязательно привыкнуть. Он довольно сложен для восприятия. Стивенсон ничего не делал для лёгкого чтения, нагромождая словами не самый сложный сюжет. Мастером малой формы данного автора назвать трудно. Редко какая повесть у него получалась достойной внимания, а крупная не всегда могла похвастаться увлекательным сюжетом. Пока герои Стивенсона исследуют мир, сам Стивенсон пишет об этом истории. Пожалуй, только восприятие подростка способно понять весь размах таланта писателя, сохраняя тёплое чувство на протяжении всей жизни.

Что вижу, о том и пишу — именно так можно кратко сказать об оставленных Стивенсоном произведениях. Автор уделял чрезмерное внимание деталям, не требовавшим к себе такого подхода, и слишком часто концентрировался на каждом шаге действующих лиц, воспевая важность рутинных действий над иными достижениями. Основным для Стивенсона было показать постепенное продвижение, даже если оно не будет иметь завершающего аккорда. События происходят, но финал у них отсутствует. Читатель ныряет в пустоту, оставаясь наедине со своим толкованием.

Забывать нельзя, но, как быть, если запомнить невозможно? Похоже, Стивенсон так и останется для потомков автором двух (для кого-то трёх) произведений. Ничего страшного в этом нет. Главное, когда имеется одна достойная вещь, благодаря которой тебя запомнят, а всё остальное — простят. Стивенсон в веках останется писателем для романтиков и мистиков; остальным просто необходимо ознакомиться с его творчеством, чтобы иметь представление.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Корморан Страйк» | Книга №1

На благополучном Западе сохранились до наших дней частные детективы, ведущие асоциальный образ жизни: об этом взялся напомнить читателю Роберт Гэлбрейт (или хозяйка псевдонима — Джоан Роулинг). Всё у них печально, начиная с рабочего места в виде вшивой каморки и заканчивая отсутствием клиентов. Существуют они на различные дотации от государства. Главный герой «Зова кукушки» является ветераном боевых действий, о которых ему часто напоминает разражающаяся от ходьбы культя, сыном рок-звезды и матери фанатки-наркоманки, о чём самостоятельно предпочитает не вспоминать. Писатели любят вытаскивать из грязи достойных людей, попавших в подвал социума не по своей вине, а вследствие злополучного стечения обстоятельств. Создав отдалённое подобие доктора Уотсона, Гэлбрейт дал ему громкое дело, попутно раскрывая обстоятельства происшествия. И, по устоявшейся традиции, помятый болезный человек будет портить настроение людям, которые с ним никогда бы не стали общаться, даже будь он официальным представителем силовых структур. Однако, законы литературного жанра позволяют писателю искажать грани реальности по своему усмотрению.

Главный герой не расследует мелких бытовых проблем, не следит за неверными мужьями и не участвует в жизни других людей. Он просто уподобился истинному даосу, спокойно взирая каждый день на пустой дверной проём, ожидая через двадцать лет увидеть в нём первого клиента. Обычно, если чего-то активно не хочешь, то именно это происходит. Так случилось и с главным героем «Зова кукушки», когда на его голову свалился сумасбродный брат выбросившейся из окна топ-модели; полиция умыла руки, пресса приняла версию самоубийства. Теперь необходимо выяснить причину, побудившую человека, пребывавшего на пике славы, свести счёты с жизнью. Главный герой сперва опешил, не имея никакого желания прерывать практику ожидания и выходить из состояния, почти приближенного к просветлению. Гэлбрейт решил ускорить процесс, создав у читателя впечатление, что перед ним весьма сообразительный детектив. Для чего закрутил распутывание клубка противоречий.

Авторы детективов редко допускают многовариантность событий, делая повествование максимально плоским. Во-первых, это уберегает мозг читателя от взрыва. Во-вторых, так не взорвётся мозг у писателя. Таким образом достигается взаимопонимание, хоть и в ущерб логике. Гэлбрейт построил расследование главного героя весьма живо, давая ему возможность поговорить с каждым свидетелем и с каждым возможным убийцей, никогда не возвращаясь для уточнения деталей на фоне новых вскрывшихся фактов. Для главного героя всё всегда понятно, чего Гэлбрейт не сообщает читателю, оставляя в недоумении. Следствие продвигается по наитию, пока главный герой извлекает все нужные ему сведения. Конечно, финальная разгадка никак не связана с общим следствием. Полотно повествования просто обрисовывает детали происшествия, не имеющие никакого отношения к решению поставленной клиентом детективу задачи. Главному герою было достаточно начать расследование с другой стороны, как «Зов кукушки» мог закончится уже к сотой странице, а то и раньше.

Классический читатель всегда верит писателю. Святая невинность гложет подсознание, будто всё в описываемой автором истории является абсолютной гарантией правды. В такой же уверенности пребывают и сами писатели, редко вкладывая в уста тех, кто не должен врать, только истинный вариант развития событий. Читателю приходится глотать односторонние события, лишённые градации. В угол сюжета поставлены только раскрытие личности главного героя и, выбросившейся из окна, топ-модели. Все остальные персонажи не имеют никакого значения. Они легко вырезаются из картона, смачиваются водой для побитости жизнью, и представляются читателю в получившемся виде, не имея никакой иной цели, кроме как помочь писателю наполнить повествование информацией сомнительного качества. Вот и ходит главный герой «Зова кукушки» от второстепенного действующего лица к третьестепенному, пока в равномерном удалении не столкнётся с обыкновенным шкафом, более важным для его расследования, нежели многостраничные разговоры о пустом и страсти по болезной культи.

Прелесть «Зова кукушки» заключается только в главном герое. Каким бы его не изображал Гэлбрейт, портрет получился живым и привлекательным. В меру брутальный мужчина, имеющий повод поплакать над потерянной ногой и неудачей на личном фронте, постоянно пребывает в рефлексии, вспоминая злой рок, сделавший его именно таким. Иногда Гэлбрейт перегибает палку, делая центром вселенной культю, закручивая вокруг неё все страдания главного героя. При этом, его больше ничего не беспокоит. Могла бы болеть спина или колени, подвести желудок или иная часть пищеварительной системы, а то и зашевелиться камни в почках, желчном пузыре. Многовариантность Гэлбрейтом была отринута полностью. Каждого персонажа в «Зове кукушки» беспокоит только одна проблема, вокруг которой писатель и крутит их диалог с главным героем. Быстро выясняется, что существенные недостатки присущи каждому из них, при полном отсутствии каких-либо положительных моментов.

Книгу портит только финал, прописанный согласно голливудским стандартам. Именно тогда Гэлбрейт бросит главного героя в схватку со смертью, показав его прекрасным бойцом, который ничего путного не сказав за всю книгу, выдал длинную тираду перед титрами. Буковки побежали по экрану под грустную музыку, пока главный герой ковылял в сторону своей вшивой каморки с чувством выполненного долга. Ничему его данное расследование не научило. Дверной проём по-прежнему манит его взгляд, в котором когда-нибудь появится следующий клиент. И хорошо, если это будет через двадцать лет — с дао шутки плохи. Впрочем, дао — это путь. «Зов кукушки» дал жизнь Корморану Страйку и новым литературным талантам Роулинг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подходить к чтению «Женщины в белом» нужно только со стороны понимания творчества Чарльза Диккенса. Если такого понимания нет, то дело может быть поправимо любовью к сомнительного рода литературе, где писатель водит читателя за нос всё повествование, осознанно раздувая объём произведения до невообразимых размеров, чтобы в итоге ничего толком не поведать. Говорить о чём-то, не говоря о конкретном — это отличительная черта очень умных людей, способных доводить аудиторию до исступления, не обращая внимания не недоуменные выражения лиц. Уилки Коллинз полностью впитал в себя стиль Диккенса, изначально находясь под его влиянием: «Женщина в белом», например, была опубликована именно в журнале Диккенса, позволив почитателям таланта одного писателя насладиться своеобразным фанфиком от другого автора.

Коллинз частично стал новатором, придумав вести повествование от имени нескольких героев. Гениальный ход позволяет писать об одном и том же, только с ещё большим количеством слов. Писатели XIX века кормились не от количества проданных книг, а сугубо благодаря периодическим журналам по подписке. Поэтому эпический размах творений Диккенса вызывает не удивление, а лишь снисхождение к порывам человека быть обеспеченным. Однако, тенденция писать много всегда довлела над миром литературы, несмотря на редкие появления действительно ценных авторов, годами вынашивавших идею для книги, после чего ещё большее количество времени реализуя замысел. Иногда получалось создать уникальное произведение и у писателей-поточников, но в числе других их работ оно просто тонуло, становясь уделом самых настойчивых читателей, верящих в возможность найти действительно интересное творение.

Стиль Коллинза мог быть иным, если не учитывать влияние Диккенса. Каким именно образом происходило общение двух писателей — об этом можно прочитать в соответствующих источниках. Проведённые параллели, в любом случае, сейчас не на стороне Коллинза; на момент написания «Женщины в белом», он всё ещё уступал Диккенсу в способности «лаконично» излагать мысли на бумаге. Язык Коллинза бесконечно витиеват, но не от красивого изложения: Уилки постоянно уводит внимание читателя куда-нибудь в сторону, иногда окончательно, после чего возвращение в основную канву сюжета становится затруднительным, если рассеянное внимание не увидит её в размытом неопределённом виде под слоем воды. Можно уподобить содержание «Женщины в белом» нудному описанию событий, бывших интересными только писателю, включая Диккенса. Однако, читал ли Диккенс труды Коллинза в полном объёме — весьма интригующий вопрос.

Кому всё-таки будет интересно творчество Уилки Коллинза? Только поклонникам Диккенса, уже прочитавшим все его произведения и яро желающим прочитать книги других авторов, писавших подобным же образом. В этом случае Коллинз становится настоящим спасением. Читателям, предпочитающим более ясное изложение и отсутствие топтания на месте, стоит поискать иную литературу, не забивая голову важностью приобщиться к английской классике. Русская классика, для наглядности, поднимает широкий спектр проблематики взаимоотношений, не ограничиваясь возможностью рассказать историю ради самой истории. Про французскую классику стоит говорить отдельно, настолько она разнится от писателя к писателю, имевших свои неповторимые стили, на фоне которых английские классики XIX века выглядят единым монолитным камнем.

Что?! Говорите — ничего ещё не сказано про саму книгу «Женщина в белом»? Про неё можно долго говорить, о ней легко написать трактат. Только он будет таким же витиеватым, как и сама «Женщина в белом». Искать незнакомку, а потом разбираться в чужом грязном белье — это древний сюжет, разбивающий в прах увещевания быть благоразумным и не совершать необдуманных поступков, предварительно решив для себя действительную необходимость начинать расследование. С другой стороны, если ничего не делать, то и жизнь пройдёт мимо, а потом будет больно вспоминать об упущенных шансах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #7 открыто. Вложены чистые листы.

Нет ничего хуже, когда ты кому-то должен. А если при этом ещё и не в твоих силах изменить ситуацию в свою сторону, то остаётся смириться и выполнять обязательства. Примерно таким образом воспринимаются приключения Шерлока Холмса, начиная с «Собаки Баскервилей». Нет былого полёта фантазии! Артур Конан Дойл недолго радовал, вернув Холмса обратно к жизни. Однако, спустя десять лет читателям была предоставлена возможность ознакомиться с четвёртой по счёту повестью о приключениях сыщика. Её структура имеет много сходных черт с «Этюдом в багровых тонах» и «Знаком четырёх»: читателю предлагается небольшой вводный рассказ с расследованием и продолжительная предыстория случившегося, где Холмса уже нет. Дойлю ещё не удавалось очаровать читателя подобным подходом к изложению событий, не требующих столь тщательного разжёвывания. «Долина страха» и название имеет далёкое от выводов Холмса, больше интригующее, но по существу не содержащее в себе ничего. Нет в книге таинственных болот и загадок востока, а есть только путанный американский след, который можно смело пропустить.

Читателю вновь предлагается познакомиться с Мориарти, но не напрямую, а опосредованно. Кто-то же должен был разработать хитрейшую схему преступления; только ему это под силу. Все остальные в этой ситуации лишь неумелые исполнители. Возможно, именно отсюда стоит начинать искать причины, побудившие Холмса развязать открытую войну против преступного мира, поскольку ранее было много неувязок, так и не объяснивших читателю, отчего Шерлок решил бросить вызов криминальным элементам, занимаясь обычно тихими семейными разборками, проявляя изобретательность в меру своих способностей для скорейшего урегулирования конфликтов. Возникший из ниоткуда, Мориарти позволил Дойлю забыть о Холмсе, но и создал дополнительную проблему — теперь нужно устранять белые пятна. К сожалению, кроме беспокойства Шерлока, в «Долине страха» нет никакой конкретики. Сыщика гложет ощущение слабости перед невольным противником, которому он ещё ничего плохого сделать не успел.

Само расследование весьма заинтригует читателя, особенно учитывая, что умелый автор детективов никогда не скажет читателю правду по ходу повествования, строя лживую паутину из открывающихся улик, чаще всего к логической догадке отношения не имеющих. Если разобраться, то Дойл не был оригинален, подводя читателя к развязке: ранее он уже прибегал к подобному приёму, но подавал историю при других обстоятельствах. С сожалением приходится признать — Дойл повторяется, меняя декорации, изменяя имена и мотивы, но не изменяя общую цепочку событий. Ситуацию должна исправить последующая за разгадкой повесть, не открывающая ничего нового, являющаяся только нагрузкой и прекрасной возможностью для автора всеми силами отбиться от создания очередных похождений Холмса, прикрывшись именем сыщика, но отодвинув его за пределы повествования.

Ничего нового о Шерлоке Холмсе Дойл не сообщает. «Долина страха» бледно раскрывает перед читателем дедуктивный метод сыщика. Погрузиться в ход расследования тоже не получится. Если построить повествование от конца расследования в начало, то многое само по себе становится более понятным. Самым наглядным является доказательство мельчающей глубины рва вокруг замка, где уже не только одежду нельзя будет замочить, но и вообще спокойно его преодолеть без какого-либо дискомфорта. Конечно, само расследование выглядит великолепно, как и догадки Шерлока, блестяще проявляющего эрудицию — трудно не быть умным, если тебе помогает кто-то сверху, строя ситуацию таким образом, что помимо своего желания придёшь к нужным выводам.

Лучше всего Дойлю удавалось описывать бытовые неурядицы, которые порой не требуют никакого расследования. Именно в таких делах хорошо проявлял себя Шерлок Холмс. Серьёзные дела — мука для автора и для его героя. Лучше сидеть на одном месте и строить догадки, находя им подтверждение. А то действительно наживёшь себе врагов, чтобы от них бегать, да подвергать свою жизнь смертельной опасности.

Дело #7 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не отвлекайте водителя во время движения!

Л. П. Хартли написал пронзительную историю о частном извозчике, наполнив повествование отчуждённостью к клиентам, любовью к жизни, и довёл накал страстей до такой точки, что читатель готов разрыдаться на очередном повороте сюжета. Так выжать, проведя по лабиринтам сумбурных мыслей главного героя, да воссоздав портрет простого человека, которому давно надоела назойливость людей, что он начал мечтать о перегородке между своим рабочим местом и задним сиденьем; и чья личная жизнь никак не хотела складываться, медленно утопая в трясине ежедневных поездок. Трудно со стороны воспринимать любую профессию, если имеешь о ней поверхностные знания. Так ли далека от мирской суеты профессия таксиста? Они всегда на людях, но значительная их часть нелюдима; со временем отношение к людям начинает ухудшаться, а клиенты уподобляются сравнениям далёким от человеческих. Л. П. Хартли решил растопить заледеневшее сердце любовью, но иной раз лучше ничего не менять, нежели по крупицам собрать материал о пересмотре взглядов на мир, где возникает больше проблем, нежели вспыхивает радостных моментов. Однажды главной герой влюбился, а влюбившись — утратил бдительность.

Извозчиков, как правило, не замечают. Они сидят за рулём, нажимают педали и следят за дорогой, двигаясь в указанном направлении. Пассажиры сразу посылают человека, куда им желательно, а сами между собой говорят на разные темы, будто кроме них никого рядом нет. Говорят и на интимные темы тоже, никогда не задумавшись, что некоторые эпизоды лучше обсуждать за закрытыми дверями. Л. П. Хартли со скрупулёзностью описывает быт таксиста начала XX века и его трудовые будни, протекающие внутри салона автомобиля. Чтобы не отклоняться в сторону, Л. П. Хартли практически не даёт читателю возможности выйти за пределы рабочей зоны, заставляя перевоплотиться в глаза и уши главного героя, вынужденного быть невольным свидетелем чужих жизней. За давностью лет он научится не обращать внимания ни на какую информацию, поскольку не является любопытным человеком. Он скорее пунктуальный и исполнительный, вежливый и услужливый. При всей своей чёрствости он давно научился контролировать эмоции, когда клиенты ведут себя неадекватно или заявка оказывается к его прибытию на адрес уже недействительной, так как люди раздумали куда-либо ехать. В каждой профессии есть особенности, вызывающие выгорание к ней интереса, сводя исполнение обязанностей к рутине.

Главный герой перевозит разных людей, но Л. П. Хартли предпочитает показать лишь некоторых из них, наиболее связанных с развитием одной сюжетной линии. Самый важный пассажир, давший главному герою новый смысл жизни, это одна вежливая богатая дама, что особенно уважительно к нему относится… и даже, кажется, уделяет некоторые знаки внимания, интересуясь личной жизнью, изредка забывая вещи, а то и просто очень мило улыбаясь и называя по имени. Дела главного героя начинают идти в гору, ведь теперь его заработок увеличился, а значит он наконец-то купит тот самый автомобиль с перегородкой. Всё становится хуже, когда среди его клиентов оказывается художник и молодая девушка, ведущие себя развязно и в чём-то чопорно по отношению к людям из другого слоя общества, к которым главный герой как раз и относится. Трудно говорить о развитии событий, резко набирающих обороты, но они не должны оставить читателя среди спокойных наблюдателей.

Клиенты извозчика у Л. П. Хартли довольно общительные. За время беседы они могли не только доехать в любое место города, но ещё и вернуться обратно в начальную точку маршрута через другой населённый пункт. Л. П. Хартли уделяет чрезмерное внимание деталям, отдаляя читателя от основного сюжета, но умело всё увязывая в единую линию повествования, что уже невозможно представить описываемые сцены без этих мельчайших подробностей.

Главное, не портить настроение водителю, более требующему к себе мягкого отношения, а то и похвалы. И тогда не будет никаких драм.

Автор: Константин Трунин

» Read more