trounin.ru

Познание — это соотношение одного с другим, ибо всё относительно. К познанию можно отнести соотношение собственных взглядов с представлениями других людей. Речь не о выработке общей позиции, а о создании новых точек зрения. Истинно мудрый человек не стремится придерживаться выработанного им мнения, он постоянно преобразует его, допуская вкрапления чуждых ему идей. Так не появляется застой во взглядах, мысль прогрессирует, за счёт чего человечество постигает до того непонятные прежде истины. Это идеальное представление о должном быть пути познания. В жизни людей иначе — мало кто способен принять чужое, хотя бы в малом отказавшись от выработанных им убеждений. К числу категорически настроенных к чужим знаниям относился и Готфрид Лейбниц, однако он желал говорить о познании наравне с другими, чем он и занялся при написании четвёртой книги «Новых опытов».

Лейбниц задался целью иметь беседу с Локком, оной не добившись. У него были адресаты, которые имели связь с Локком, поэтому переписка между философами всё-таки присутствовала, но не в том объёме, чтобы говорить о её обоюдной полезности. Англичане не интересовались мыслями немцев, поэтому диалог между ними отсутствовал, следовательно — противоречий они друг к другу не имели. С 1696 года Лейбниц шёл к идее создания «Новых опытов», наконец-то взявшись за их написание в 1703 году. Проанализировав содержание трудов Локка в трёх книгах, он приступил к основной части, где имел желание рассказать о познании.

Может Лейбниц устал от монотонных размышлений? Если человек не допускает разнообразия, его мысли превращаются в рутину. Для «Новых опытов» полагалось уделить порядка пяти лет, чтобы со свежей головой комментировать параграфы чужого труда. Лейбниц плодотворно работал в течение года, так и не закончив, утратив мотивацию после смерти Локка. Ежели более не с кем будет полемизировать, значит нужно искать иных собеседников. Следовательно, редактуры Лейбниц не производил, оставив текст в записях без изменений. Потому приходится внимать излишнему набору слов, предназначавшихся вниманию одного Локка, и никак кого-либо ещё.

Как Лейбниц видел познание? Следует забыть о простоте Декарта. Сперва интуиция, после применение силлогизма и включение в процесс проницательности: получается многоступенчатая система. Что даёт такое понимание познания? Ничего. Лейбниц решил усложнить и поговорить о том, чему не требовалось раскрытие. Он не посчитал нужным остановиться на интуиции, продолжая уже саму интуицию разделять на составные части, придавая получаемым частям вид самостоятельных фрагментов.

Прочие думы Лейбница коснулись следующих тем: как далеко простирается человеческое познание, о реальности данного познания, об истине, о достоверности предположений, об аксиомах и максимах, о бессодержательном, о познании бытия Божия, о существовании других вещей, о способах усовершенствования познания, о суждении, о вероятности, о степенях согласия, о разуме, о вере, о религиозном экстазе, о заблуждении, о разделении наук.

О многом говорит Лейбниц, осталось понять — зачем это ему потребовалось. Рассуждать, что все части целого дают одно общее, и никогда не дают более или менее положенного, как и рассуждать о лжемудрствованиях софистов, означает вести философию к вырождению, поскольку всё рождается для смерти, в том числе и предметы, кажущиеся вечными. В конце хорошо выстроенных суждений всегда имеется их губящий момент. Проще говоря, излишнее стремление понять суть Универсума, ведёт к отрицанию существования самого Универсума. И Лейбниц, решая дать представление о человеческом разумении, пришёл к заключению об отсутствии у человека разумения, либо к такому выводу пришёл потомок, решивший узнать думы Лейбница об этом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что было в начале всего? В начале всего было слово. Какое это было слово? Это слово было именем нарицательным. Человек отличается от животного тем, что умеет осознанно произносить слова. Поэтому слово для человека имеет важнейшее из значений, поскольку без него не выразишь мыслей, следовательно не поделишься с людьми идеей. Не умея делиться идеей, человек уподобляется животному. Нет нужды владеть большим количеством слов, достаточно минимального их набора. Некоторые народы умеют придавать одним и тем же словам различные оттенки и тональности, заставляя их звучать полнее, а значить больше, нежели нести единственное определение.

Готфрид Лейбниц считает — раньше существовал общий язык. Теперь языков много, слова звучат по-разному, однако имеют сходные значения. Извращённые по звучанию, они сохраняют прежнюю важность. Понимать слова можно иначе, нежели то должно быть. Если некогда ныне знакомое слово означало определённое понятие, со временем оно утрачивает с ним связь. Достаточно взять имена людей, теперь ничего не подразумевающие. Никто не задумывается, допустим, об имени Цезарь, коим нарекали детей, рождённых с помощью чревосечения, а после без связи с оным. Само слово Цезарь в ходе различных изменений стало означать совершенно иное, вроде прозваний ряда власть имущих титулов.

У одного слова в разные периоды человеческого существования возможны различные трактовки. Понимая язык классической латыни, латыни Ньютона или латыни XXI века, можешь легко ошибиться, принимая значение слова с близким собственному пониманию смыслом, тогда как под ним подразумевалось иное. Это способствует формированию ложных представлений о прошлом, не позволяет строить правильные предположения в настоящем и создаёт проблемы для будущих поколений. Изначально вложенный смысл в итоге оказывается утерянным.

Сказанное тут — кратко объясняет содержание третьей книги «Новых опытов». Готфрид Лейбниц не мог ограничиться тремя абзацами, ему требовалось больше места для выражения накопившихся у него идей. Но о чём бы он не вёл речь, всё равно это сведётся к трём ранее обозначенным абзацам данного текста. Лейбниц желал на примерах объяснить ход своих рассуждений, для чего взялся рассуждать о названиях простых идей, смешанных модусов, субстанций, слов-частиц, абстрактных и конкретных терминов.

Ход мыслей Лейбница способствует формированию мнения, будто современники Готфрида многого из его слов не понимали. А вот далёким предкам его мысли понятны без лишних объяснений. Посему не каждый поймёт, зачем Лейбниц так глубоко старался разобраться во вроде бы понятном. Впрочем, не факт, что было бы понятно, читай потомки труд Лейбница в оригинале. Стоит отметить старания переводчика, сделавшего речи Готфрида понятными для современного читателя.

Слова не могут быть совершенными, ими любят злоупотреблять. Нужно ли стараться исправить ныне царствующие заблуждения касательно данных несовершенств и злоупотреблений? Лейбниц предлагает решение. Читатель может с ним не согласиться. Если нельзя добиться единого мнения людей, тогда и предлагаемая современная трактовка не найдёт одобрения, отразив чьё-то частное мнение.

Слова способствуют познанию человека. Без их участия нельзя говорить о человеческом разумении. Сами слова не настолько просты, чтобы к ним иметь определённое отношение. Каждое из слов содержит множество значений, опираясь на любое из которых человек может сформировать какое ему угодно предположение. Необходимо вернуться к идее многовариантности возможностей, при попытке познать составляющие Универсума. Само слово Универсум может подразумевать разное, раскрываясь для понимания с помощью определения, состоящего из других слов. Легко запутаться и впасть в заблуждение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Акт отрицания — это нечто положительное. Таков девиз всей философии Готфрида Лейбница. Его «Новые опыты» представляют из себя набор мелочи, изысканной благодаря шпаргалке, словно специально составленной Джоном Локком. Если Лейбниц ранее и имел определённые мысли, найти которым применения не имел возможности, то теперь он высказал их в полной мере. Не все они имеют важное значение, малое их количество причастно к пониманию человеческого разумения, но все они есть в «Новых опытах».

Мыслит ли душа? И мыслит ли она, когда человек спит? Чистая доска — это состояние души при её рождении? Или душа включает в себя предустановки, тогда как тело их лишено? А может быть наоборот — тело имеет предустановки, а душа истинная tabula rasa? Ответ на сии вопросы значения не имеет. Он ничего не сообщит, поскольку само существование души сомнительно. Если учесть, что душа пребывает в теле, значит она движется относительно его, как движутся мысли относительно мыслительного процесса. Получается, когда тело испытывает голод, душа может о том не знать. Значит ли это, что это о чём-то говорит? Лейбниц задавался поисками неизвестного, чем он чаще прочего предпочитал заниматься, имея изначально недоказуемый постулат в виде Божественного промысла.

Ежели мыслит душа, значит нужно думать дальше только в этом направлении. Душа порождает таким образом идеи. Сами идеи всегда выглядят простыми, ибо изначально состоят из простых составляющих. Однако, учитывая восприятие человека с помощью различных органов чувств, простое принимает вид сложного: понимаемое глазу — неподвластно уху, осязаемое рукой — никогда не станет ясным носу. Поэтому в комплексе любая идея перестаёт быть простой.

Лейбниц загадывает ситуацию — если слепоглухонемому вернуть чувства, сможет ли он узнать без подсказок то, что до того было подвластно его пониманию с помощью одного осязания? При этом он не должен касаться исследуемого объекта. Отличит он тогда куб от шара? Простое для такого человека примет вид сложного. Он не сможет опираться на прежнее восприятие.

В действительности не существует простого. Даже мельчайшие элементы бытия — сложны для понимания. Возможно, человек никогда не сможет понять основы собственного существования. Ему доступны чувства для осознания этого, тогда как во всём остальном Универсум содержит бесконечное множество вариантов для его понимания. Лейбниц это обстоятельство не рассматривает, он старается добиться в измышлениях конечного результата, будто ему одному подвластно дойти с помощью раздумий до осознания истинности. Можно ли понять простое с помощью дум о простом? Не нужно ли для понимания простого задействовать сложные процессы?

Человек не располагает достаточным количеством чувств. Если кто думает, что для выводов достаточно минимальной информации, он окажется частично прав. Как доходили до верных выводов философы древности, используя метод соотношения имевшихся у них в наличии аналогичных примеров, так учёные мужи последующих веков старались прибегать точно к такому же способу. Когда-нибудь будет исчерпан лимит для подобного рода идей, потребуется разработка способности чувствовать Универсум иначе. Тогда понадобятся лейбницы новой эры открытий. Поэтому можно смело утверждать, Готфрид Лейбниц смел прилагать усилия для поиска ответов на вопросы без ответов, чем опередил своё время, но не сумел принести человечеству пользу.

Кроме прочего, Лейбниц настаивал на введении подобия золотых мер, понятных каждому человеку, числам он желал дать определённые названия, отказавшись от использования степеней. Ещё раз Готфрид упомянул бесконечность, возможную лишь при применении её к Совершеннейшему Существу. Он затронул понимание длительности, протяжённости, свободы, относительности, тождества. Пытался размышлять над прочими идеями: ясными, смутными, отчётливыми, неотчётливыми, реальными, фантастическими, адекватными, неадекватными, истинными и ложными. Обо всём, чего коснулся Джон Локк, говорил и Лейбниц.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С чего начинает Лейбниц повествование? Он создаёт уютную обстановку для длительной беседы между Филалетом и Теофилом. Филалет только прибыл из Англии и спешит поделиться с другом сведениями об одной примечательной книге, о которой они оба наслышаны. Кроме того, Теофил сознаётся в отхождении от взглядов картезианцев, поэтому он готов принять новое учение или просто его обсудить. Два друга занимают удобное положение. Филалет начинает по пунктам излагать своими словами примечательный труд, а Теофил, почти без раздумий, даёт развёрнутый комментарий, редко сходясь во мнении с ему сообщённой информацией. Читателю понятно, словами Теофила говорит непосредственно Лейбниц. И поскольку Готфрид испытывал тягу к спору ради него самого, то даже будь он с чем-то согласен, всё равно измыслит такое, лишь бы казаться умнее оппонента.

Поскольку есть желание говорить, так ли важно — о чём будет сказано? Лейбниц открыто говорит об интересующих его затруднениях. Будучи сторонником воздействия на человека Совершеннейшего Существа, признавая за ним неограниченное могущество, он порицает сторонников Спинозы, соглашавшихся со свойственным Богу могуществом, отказывая ему в совершенстве, мудрости и прочем. Хорошо, что Лейбниц не ввёл в беседу третье действующее лицо, чем мог усложнить понимание предлагаемого им содержания. Редкая оговорка важна непосредственно для Готфрида — как бы не познавал действительность человек, делает он это согласно повсеместно происходящим изменениям, берущим начало от движения Совершеннейшего Существа.

В этом кроется главная причина критики Лейбница. Ежели всё совершается по чьему-то замыслу, значит не может человек ничего из себя не представлять, когда он рождается. Само рождение не является случайным, так как происходящее завязано на воле Бога, знающего наперёд, к чему приведут его действия. Не может Бог допускать возникновение чего-то нового, прежде не существовавшего. Лейбниц в разное время считал, что Универсум состоит из монад или простых субстанций, всегда постоянных и неизменных. Поэтому откуда может возникнуть человек без предустановок?

Лейбниц не рассматривает человека подобно Декарту: не разбирает на составляющие и не выясняет, как рождаются мысли, эмоции или телодвижения. В человека с рождения вложена требуемая для жизни информация. Или, возвращаясь к влиянию Божества, то происходит благодаря изменениям в Универсуме. Ежели совершает движение Бог, следовательно разворачивается множество последующих событий, в результате которых человек начинает мыслить, чувствовать или чем-либо заниматься. Думая так, можно вообще отказаться от стремления узнать о зарождении в человеке стремления к познанию. Есть ли разница — чистая он доска или нет? Если любое происходящее событие связано с определённым движением Совершеннейшего Существа, в том числе и написание Лейбницем возражений Джону Локку.

И если будет необходимо, Готфрид изменит своим представлениям. Собственно, содержание первой книги его «Новых опытов» — это желание узнать, чем может быть наполнен человек. Не каждый поймёт — спорит Лейбниц или нет. В некоторых суждениях он принимает на себя роль оппонента и отстаивает иную точку зрения, вводя в заблуждение стремящихся понять, что именно желает доказать на страницах труда Готфрид. Как всегда, смысл заключается в стремлении сказать больше оппонента и оказаться в глазах учёного сообщества более крупной фигурой.

Схожесть взглядов становится ясной тогда, когда оказывается следующее: Лейбниц и Локк одинаково уверенны в существовании Бога и в равной мере признают врождённым для каждого человека понимание существования Совершеннейшего Существа. Лейбниц заставляет Локка в тексте «Новых опытов» сделать таковое допущение, чем обеспечивает себе первую победу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лейбниц выступил в качестве препятствия для английского философа Джона Локка. Будучи амбициозным человеком, Готфрид любил обсуждать чужие размышления, делая так сугубо из желания вступить в спор с ещё одним оппонентом. К чести Локка, Лейбниц не встретил понимания. Переписки между ними не получилось. Титаническое переосмысление Готфридом трудов Локка ни к чему не привело. Его оппонент умер в 1704 году, и Лейбниц не стал публиковать, написанный им к тому моменту, труд, в котором он, словно философ древности — на основе диалога между двумя мужами, старался опровергнуть часть воззрений, предоставив вместо них собственный вариант трактовки. Такой подход — напрасное распыление сил. Но Лейбниц иначе не умел — ему всегда требовалась мишень, на мнение которой он будет опираться: иным образом он не умел философствовать.

Рассматривать работу Лейбница, предварительно не ознакомившись с трактатами Локка, допустимо. Лейбниц словами одного из мужей выскажет его точку зрения, чтобы тут же огласить собственный комментарий по данному поводу. Учитывая скоротечность дум Готфрида, любое его суждение вскоре будет опровергнуто самим автором. Поэтому нельзя делать никаких выводов. Лейбниц стремился поделиться мыслями — вот и всё назначение написанных им «Новых опытов». И каким бы близким к правде ход его рассуждений не казался, он настолько же верен, как многое после неоднократно переосмысленное Лейбницем, если и имея важное значение, то только по состоянию на момент написания каждого конкретного фрагмента.

Основное расхождение в воззрениях Локка и Лейбница — это отношение к способности человека познавать. Локк считал, что человек — чистая доска, то есть tabula rasa, он рождается без умений и со временем приобретает требуемые ему знания. Лейбниц выступил с опровержением такого мнения, считая, в человека требуемое заложено с рождения — скрытое только необходимо в себе открыть. На первый взгляд, два отличных друг от друга мнения не могут быть объединены. Но потомки знают, насколько правы были Локк и Лейбниц — им требовалось придти к компромиссу. Как известно, их беседа не сложилась. За Локком осталась правда, тогда как мнение Готфрида пребывало в безвестности порядка шестидесяти последующих лет, и когда оно стало достоянием общественности, люди уже пришли к пониманию необходимости сочетать чистую доску Локка и, выразимся примерно, сундук Лейбница.

Ряд исследователей считает противостояние Локка и Лейбница подобием отличия во взглядах между Аристотелем и Платоном. Такое допустимо предположить, но с тем отличием, что, отождествляемый с Аристотелем, Локк поменялся местами с Лейбницем-Платоном, что не позволяет адекватно соотносить воззрения философов древности и текущий спор вокруг нового понимания человеческой способности познавать. Нужно говорить о повторении пройденного этапа в формировании мысли, либо согласиться с эфемерностью выводов мыслителей из последующих поколений.

Сможет ли читатель внимательно следить за диалогом Филалета и Теофила в «Новых опытах» Лейбница? Стоит сослаться на «Первоначала философии: Об основах человеческого познания» Рене Декарта, где всё предлагалось подвергать сомнению. В случае Готфрида, сомнению подвергается точка зрения Локка, тогда как автор сего трактата берёт на себя роль принимающего окончательное решение человека. Эфемерность бытия — единственно возможное доказательство возможности всего. Посему можно следить за диалогом, не принимая его излишне серьёзно.

«Новые опыты» состоят из четырёх разделов: О врождённых понятиях, Об идеях, О словах, О познании. Разбираться с каждым из них — полезно для зарядки ума, но вредно для желающих понять более, нежели им доступно на данный момент. Если чей взор коснулся трудов Лейбница, значит человек уже испытал на себе метод отрицания всего и готов испробовать метод спора ради установления промежуточной истины.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чем глубже знакомишься с предположениями Лейбница, тем сильнее понимаешь, как трудно вчитываться в суждения столь одиозного противоречивого человека. Его воззрения всегда были в движении. Под конец жизни Готфриду предстояло разбираться с китайской теологией. И, как знать, какие выводы это могло иметь для дальнейших умозаключений. Письма Лейбница становились всё пространнее, Например, Письмо к Косту о «Необходимости и случайности» (1707) содержит размышления, но не позволяет сделать на его основании важных выводов. Готфрид стал чаще ссылаться на самого себя, вспоминая о собственных трудах. Давно им забыты Декарт и древние философы.

1710 год ознаменовался работами «Материя, взятая в себе» и «Монадология». Теперь пришло окончательное осознание, что именно считать монадами. Отныне они являются простыми субстанциями. Что прежде Лейбниц считал монадами, получило прозвание агрегатов. Монады, подобно отрицаемым атомам, остались неделимыми. Более того, каждая монада — отдельный универсум, существующий с возникновения мира. Монады не могут умирать и появляться. Они наполняют собой пространство, вместо предполагаемой древними философами пустоты. К тому же, Лейбниц пришёл к осознанию Бога, как простой субстанции. Подразумевал ли под этим Готфрид Совершеннейшее Существо монадой? Под размышлениями Лейбница Вселенная обретала требуемый ему вид.

Лейбниц растягивал материю там, где ему удобно, помещал в освободившееся пространство ему требуемое, развивая ход мыслей дальше. Разбираясь с основами мира, Готфрид не забывал о насущном. Его беспокоило понимание души: её состав, телесность, наличие у животных. Лейбниц ещё раз задумался о Боге и побудивших его причинах создать человека. Не для общения ли с собой он создал людей?

К 1714 году монада из простой субстанции снова перешла в сложную. Такой вариант казался оправданным сразу, когда Лейбниц называл их универсумами. Что заняло место простой? Оно досталось простой субстанции. Сущее состоит именно из простых субстанций, в том числе и монады, не утратившие остальных представлений о них. А так как монады оказались сложными субстанциями, они стали отличными друг от друга, в зависимости от свойственных им внутренних модификаций. Это следует из текста труда «Начала природы и благодати, основанные на разуме». Тут же Лейбниц предположил, каким именно образом из семени получается жизнь — он связал это с наличием внутри маленьких животных. Но и это не так важно, как осознание Готфридом ещё одного значения Бога — ничего не делается без достаточного на то основания.

«Критика основоположений преподобного отца Мальбранша» (1711), «Переписка с Николаем Ремоном» (1714-16), «Переписка с Кларком» (1715-16) — заключительные штрихи к пониманию философии Лейбница. Божественной воле Готфрид так и отдавал ведущую роль во всех процессах. Не стремился он понимать и современных ему философов, имея при этом сходные взгляды. Склонность к критическому восприятию Лейбниц пронёс через весь отведённый ему период для работы над пониманием действительности.

Трудно определиться с вкладом Лейбница в науку, если судить о нём по мелким трудам. Как бы не было тяжело, а вникать в мысли Лейбница очень тяжело, нужно читать больше, не останавливаясь на малом. Первоначальное мнение может ещё много раз измениться, стоит ознакомиться с работами других учёных. Опровергать настоящее, вот чему Лейбниц на самом деле учил. Он ни с кем не соглашался. Не будет заблуждением, если потомки в той же мере ответят Готфриду, сомневаясь уже над его предположениями.

До какого бы развития не дошла наука, она всё рано не станет выше понимая основной сути бытия, разработанной Лейбницем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существующее борется за существование, добиваясь лучшего из возможного. Случающиеся с существующим несчастья ведут к улучшению общей ситуации. Лейбниц в труде «О глубинном происхождении вещей» (1697) категорически настаивает на порядке в природе, не видит предпосылок к возникновению разлада. Почему Готфрид в умозаключениях оперирует высшими материями, не отталкиваясь от всегда доступных пониманию примеров? Лейбниц излишне сосредоточен на думах, чаще ради самих дум. Он взвалил на плечи непосильную для человека ношу утверждения истины, проистекающую от желания видеть логическое обоснование сущего.

В качестве вдохновения Лейбниц мог размышлять над чьей-то журнальной перепиской. В таком случае он смело опровергал мнение спорщиков, предлагая собственное решение. Так как Динамика активно обсуждалась учёным обществом, Готфрид не желал оставаться в стороне. Основные положения пребывали в зачаточном состоянии, поэтому любое мнение могло иметь значение. Работой «О самой природе, или природной силе и деятельности творений» (1698) Лейбниц внёс коррективы в мысли других. Он уточнил, что основной закон природы заключается не в сохранении одного и того же количества движений, а в сохранении одного и того же движения деятельной силы, даже более того — двигательной деятельности.

Готфрид в прежней мере желает видеть мир, как взаимосвязанное явление, зависящее от воли божественной сущности. Движение происходит от первоначального движения Бога. Наличие других первичных источников Лейбницем не рассматривается, он ещё не пришёл к осознанию способности человека создать механизм, который будет действовать только по его замыслу. Человек в итоге может оказаться подобием Совершеннейшего Существа в миниатюре, как и всё прочее во Вселенной.

Суждения Лейбница распространялись и на энциклопедические издания, например на «Критический словарь» Бейля касательно статьи «Рорарий». Имея длительную переписку с его составителем (1697-1702), ныне озаглавленную «Разъяснение трудностей, обнаруженных г-ном Бейлем в новой концепции о взаимосвязи души и тела», Готфрид в привычной ему манере хвалил автора, после подвернув текст сомнению. Такие спорные ситуации в научном обществе того времени случались регулярно, поскольку кроме домыслов философы ничего предложить не могли. Как Лейбниц нашёл в чём укорить Бейля, так и Бейль имел личные веские аргументы в защиту имевшегося у него мнения. Переписка примечательна тем, что к 1702 году Готфрид наконец пришёл к предположению возможности создания человеком независимых от божественной воли механизмов с заданной программой действий, допустим, корабль сможет самостоятельно плавать. Процесс отрицания Бога оказался запущенным, но Лейбницу осталось не так долго жить, чтобы придти к осознанию этого.

Опять же, создание трудностей — прерогатива Лейбница. Когда он был твёрдо в чём-то уверенным, стоило появиться сходному мнению, Готфрид сразу начинал опровергать, принижать и переосмысливать. В труде «Против варварства в физике за реальную философию и против попыток возобновления схоластических качеств и химерических интеллигенций» Лейбниц старался определить физику, как науку, в которой всё ясно до простоты. Старания английских учёных (имя Ньютона не упоминается), Готфрид чуть ли не ерундой называет. Они, англичане, придумывают такое, чего никого не было. Лейбниц не понимает, как можно думать о том, что заполняет пустоту, если пустоты не существует, и как можно всерьёз рассматривать силы притяжения и отталкивания, являющихся отражением простейших и подлинных первичных понятий величины, фигуры и движения, то есть сил, ничего из себя не представляющих без основы. Стоит ли говорить, что Лейбниц сам, по молодости, признавал возможность существования тяготения, силы упругости и магнетизма.

В 1698 году Лейбниц доработал понимание субстациальных форм, впервые называет их монадами, видит их живыми и неживыми. Новое ли это для науки? Думается, об этом задумывались ещё философы древности.

1702 и 1705 годы — это «Размышления относительно учения о едином всеобщем духе» и «Размышления о жизненных началах и о пластических натурах». Лейбниц продолжал рассуждать о высоких материях. Он задумался над тем, что всё существует вечно, ничто не умирает. Опровергать умозаключения Готфрида не требуется, проще допустить возможность действительности утверждений. Чем не пример такого отношения к философии, как непосредственно Лейбниц, сегодня опровергавший, а завтра ярый приверженец? Ещё в 1680-82 годах в «Двух отрывках о свободе» он предполагал спонтанность действий Бога, считал существующее случайностью. Значит, всё может быть, пока у человечества не появится точных сведений о мироустройстве.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Готфрид Лейбниц соглашался думать о чём угодно, но с одним условием — его выводы есть квинтэссенция мудрости. Он единственный, кто мог написать труд «Порядок есть в природе», приведя в беспорядок абсолютно всё. Размышляя о существовании мира, Бога, предопределённости, он позволял себе усомниться в существовании ранее сказанного. Оказалось, существующее может не существовать, за исключением Высшей сущности, согласно метафизическим представлениям должной быть. Как после этого относиться к мыслям человека, постоянно вносившего сумятицу и не имевшего твёрдых убеждений в сути вещей? Поставив над собой Бога, Лейбниц нёс его на протяжении жизни и так и не отпускал, поскольку отказ от него привёл бы к опровержению написанных работ.

Дорога из размышлений позволяет добиться удивительных результатов. До того не бывшее очевидным, вдруг становится причиной революционных теорий. Это в лучшем случае. Чаще всего размышления ведут в тупик, либо выводят на путь ложных выводов. Не всякие речи людей стоит воспринимать серьёзно. Имелись таковые и у Лейбница. Готфрид говорил о безграничных возможностях, старался понять, почему материя не везде себе подобна, почему ничего не происходит просто так, как из настоящего проистекает будущее. Важным остаётся понимание, что предположения всегда использовались Лейбницем для дальнейших размышлений, отказу от них или более глубокой проработке.

Периодически Лейбниц ругал философов-современников. Письма или работы, озаглавленные вроде «Против картезианцев, о законах природы и истинной оценке движущих сил», написанной в 1691 году в ответ на чьи-то соображения, не сообщают ныне полезной информации сверх уже известной. Готфрид упорно продолжал ставить личные умозаключения выше прочих. Он понимал, мысль должна развиваться, старательно этого добился в собственных работах. Именно из-за этого претило ему соглашаться с картезианцами, дорабатывавшими предположения Декарта до состояния идеала. Сам Лейбниц занимался тем же самым, в чём не хотел себе признаться. Если Готфрид не совершенствовал чужие идеи, то доводил их до ума иными путями.

Как не думай и не поступай, всё предопределено. Лейбниц должен был мыслить теми словами, какими он мыслил. Совершаемая ошибка в той же мере нужна, в какой необходим положительный результат. Ежели есть нужда ещё раз сказать что-то против картезианцев, значит надо сказать. Пока трижды три равняется девяти, до той поры работа «О предопределённости» будет иметь значение. Даже зло обязано существовать, покуда в нём есть необходимость. Лейбниц разработал новый инструмент для безапелляционных утверждений. Получается, сей критический труд обязан был быть написанным, и не познания ради, а согласно на то воле Бога, ибо любое действие исходит от него.

Все ранее упомянутые работы привели Лейбница в 1694-95 годах к написанию трактатов «Об усовершенствовании первой философии и о понятии субстанции» и «Опыт рассмотрения динамики о раскрытии и возведении к причинам удивительных законов, определяющих силы и взаимодействие тел». Отныне в представлениях Готфрида живая сила возобладала над мёртвой: Механика уступила место новой дисциплине Динамике. Движение теперь рассматривалось с новых позиций. Атомы обрели способность взаимодействовать, но продолжают подчиняться законам Механики. Чтобы придти к другим заключениям, Лейбницу необходимо было размышлять над сделанным им открытиями. Какие бы силы на управляли миром, они исходят от Бога. Лейбницу стоило задуматься о существовании ещё неучтённых принципов влияния Совершеннейшего Существа на действительность.

Лейбниц так и не был уверен в существовании атомов. Делая открытия, он сильнее убеждался в этом. До понимания существования монад осталось недолго размышлять. Готфриду ещё предстояло определиться с влиянием Бога на мир. Если всё подчиняется закономерностям Механики, распространяется с помощью движущей силы, следовательно это исходит от Бога. Когда Бог нечто делает, запускается реакция, приводящая к тому, что Лейбниц писал очередной трактат, а кто-то, например, поднимал или опускал руку. Спустя век Иммануил Кант придёт с помощью данных рассуждений к пониманию влияния центробежной силы на Вселенную, берущую начало из центра мира. Сам Лейбниц пребывал в уверенности сохранения порядка во всём, отрицал резкие скачки и сильнее уверялся в предопределённости.

В 1695 году в работе «Новая система природы и общения между субстанциями, а также о связи, существующей между душою и телом» Лейбниц переосмыслил пройденный им путь. С юности он увлекался математикой, тянулся к философии, читал труды Аристотеля, соглашался с мнением мыслителей древности. Отрицая существование атомов, Готфрид разработал понятие субстанциальных форм, содержащих первичную деятельность. Они такие же неделимые, как атомы. Лейбниц снова говорит о давно известном, но другими словами. То есть, отрицая «А», Готфрид заменяет «А» на «Б», не задумываясь об отсутствии разницы, и называет первичными силами. Вместо дополнений и преобразований Лейбниц заново переосмысливает атомарную теорию, наделяя придуманные им субстанциальные формы новыми свойствами.

Эволюция взглядов Лейбница развивается стремительно. Стойкое отрицание чрезмерно быстро приводит его в стан согласным с тем, в чём он склонен был сомневаться, и вскоре приведёт к созданию Монадологии. Готфриду потребовалось связать умозаключения с божественной сущностью. Пришло осознание, что душа может состоять из субстанциальных форм. Появилось необозримое поле для размышлений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отказ от атомной теории устройства мира принудил Лейбница по новому посмотреть на философию. Единственным его оппонентом, в лице последователей-картезианцев, остался Декарт. Божественный промысел отныне наделялся иными функциями, как оказалось, легко изменяющихся вследствие чьего-то на то желания. Захотел Лейбниц охарактеризовать волю Бога движущей силой — этим он и будет заниматься в последующем. Труд от 1686 года получил громкое название «Краткое доказательство примечательной ошибки Декарта», то есть для Лейбница не осталось авторитетного мнения, учитывая те обстоятельства, что собственные идеи Лейбниц примечал в работах других философов, дорабатывал их и представлял под видом едва ли не результата огромнейшего значения.

Согласно картезианскому учению, Бог всегда хранит определённое количество движения, чем, надо полагать, удерживает мир в равновесии. Движение не прибавляется и не убывает, оно распределяется между телами. Лейбниц на свой лад трактует обозначенное положение, приводя в пример маятник и систему рычагов. Если тело бросить вниз, оно поднимется на ровно такую же высоту, стоит задать ему соответствующее направление и учесть влияние сопротивляющихся сред. С помощью рычагов можно совершать действия, изначальному телу недоступные. Будем считать, что «примечательную ошибку» Лейбниц доказал, он привёл полагающиеся такому случаю формулы. Хотя трудно понять, почему Готфрид посчитал свои изыскания опровергающими слова Декарта, а не дополняющими.

Постоянно говоря о значении Бога, Лейбниц посчитал нужным написать труд «Рассуждение о метафизике». В тридцати семи пунктах Готфрид доказывает пользу от божественной благодати. Бог для него продолжает оставаться Совершеннейшим Существом, истинным монархом бытия, заботливым отцом человечества. Этим Лейбниц к тому же защищает царскую власть, оправдывая её и видя в ней ровно такие же преимущества, как от божественной сущности. Уверенность в благочестии не должна порицаться. Хорошо, когда человек доверяет тем, в чьи руки он полностью вверяется. Раз Бог должен проявлять заботу о всём сущем, значит и монархи обязаны преследовать такую же цель. Остаётся принять точку зрения Лейбница как исходную, проистекающую от благости. На другое Готфрид в рассуждениях не пытается опираться.

Чувство противоречия всему особенно ярко проявляется в трактате «О приумножении наук». Лейбниц, не считающий чьё-то мнение должным превозноситься выше прочих, убеждает в обратном. Он призывал презирать тех, кто считает своё мнение лучшим и более близким к правде или действительности. Остаётся полагаться на ознакомление Готфрида с письмами Эпикура ученикам, считавшего, что несколько объяснений лучше одного. Как до, так и после написания трактата, Лейбниц продолжит философствовать в привычной ему манере. Остаётся гадать, кому он адресовал послание о важности множественности мнений. Возможно, отвечая на очередной упрёк в категоричности, Лейбниц защитил себя речью о необходимости приумножения наук.

Снова Лейбниц взялся защищать древних греков. Ежели они могли ошибаться, хуже от того всё равно не станет. Лабильность отношения к коллегам не позволяет понять, какую позицию по отношению к ним занимал Готфрид. Он мог их сегодня ругать, чтобы завтра хвалить и послезавтра опять ругать. Соответственно и современных ему философов Лейбниц периодически ругал и хвалил, в зависимости от достигнутых им к некоему моменту умозаключений. Получается, утверждая, будто нельзя опровергать чьи-то взгляды, ибо несколько мнений скорее приведут к пониманию истины, Готфрид сумел выработать правильную позицию по отношению к философии и науке. К сожалению, Лейбниц быстро преодолеет этап соглашательства.

Со всеми можно согласиться, кроме тех, кто отрицает существование Бога. Метафизическим представлениям о божественной сущности Лейбниц не изменит никогда. Всё для него продолжает служить подтверждением его правоты. Чаще сомнительно, но тем не менее. Допустим, Готфрид уверен, якобы Рим пал под ударами варваров, насланных Богом истребить многобожие; именно благодаря Богу Карл Мартелл одолел мавров. Впрочем, Лейбниц неизменно противоречив. Уже к концу трактата он сбивается от восхваления до принижения воззрений древних философов, называет своих современников их подражателями.

Всё-таки, почему Лейбниц уверен в правильности своих теорий? Он смотрел не на настоящее положение дел, а стремился заглянуть вперёд. Оправдание непонимания современниками — надежда, что следующие поколения разберутся, кого считать правым. Готфрид уверен, мнение людей будущего будет на его стороне. Об этом он оговаривается в одном из «Двух отрывков о принципе непрерывности». Упоминать божественный промысел и раскрытие заблуждений картезианцев в очередной раз не требуется. Лейбниц суждения свёл к софистике. Выработанное им понимание покоя, к которому всё стремится, оказывается не подобием замирания, а бесконечно малой скоростью или бесконечно большой медленностью. Проще говоря, есть состояние покоя или его нет, то есть оно всё равно имеется, либо не имеется.

В работе «Было время» Лейбниц пришёл к осознанию, насколько ранее он был подвержен заблуждениям, как часто менял понимание происходящего. Говоря обыденными словами, они как раз согласуются с пониманием движущей силы, человек всегда находится в движении, он не обладает постоянством: совершенствуется, либо деградирует, вследствие чего достигается прогресс, либо следует регресс.

1690 год ознаменовался работой «Опровержение атомов, почерпнутое из идеи соприкосновения атомов». Нет в словах Лейбница прежней категоричности. Теперь он допускает существование того, что он ранее отрицал. Отринув атомную теорию, Готфрид всё-таки пришёл к мнению, что она в действительности может существовать, если над ней основательно подумать. Немного позже Лейбниц осознает более важное понимание устройства Вселенной, которая насыщена монадами. Ничего нового Лейбниц опять же не придумал, вновь ему придётся согласиться с предположениями древних философов.

Если задуматься, Лейбниц смотрит на плоскость и пытается судить о ней по присущей ей плоскости. Он продолжает отрицать множественность пустоты, следовательно не может согласиться с существованием неделимых мельчайших частиц. По его мнению, все тела не могут состоять из атомов. Он приводит в подтверждение размышления. И наконец Готфрид приходит к пониманию, оказывается, атомы могут существовать уже по той причине, ежели на то есть воля Божья.

Автор: Константин Трунин

» Read more