Tag Archives: исторический роман

Натан Рыбак «Переяславская рада» (1948, 1953)

Рыбак Переяславская рада

Роман «Переяславская рада» состоит из двух частей. За первую часть Натан Рыбак был удостоен Сталинской премии. В произведении раскрывается путь, пройденный казачеством во главе с Богданом Хмельницким до объединения с Русским царством. Натан Рыбак рассмотрел все аспекта, чтобы у читателя сложилось правильное понимание происходившего в прошлом. В первую очередь, тяжёлое положение по отношению к Польше, считавшей казачьи территории за свои владения. Не менее тяжёлое положение складывалось из-за соседства с Османской империей. Но самое главное для казаков, что и определяло их пристрастия, — это православная вера, из-за чего они и стремились воссоединиться с Русью. Именно таким образом Натан Рыбак брался повествовать, в чём был прав, в тот исторический период для казачества не существовало иного пути, поскольку не будь объединения с Русским царством, случилось бы поглощение Польшей, что тогда большей частью казаков воспринималось за недопустимое.

Но речь про непосредственное объединение с Русью пойдёт во второй части романа, которая не столь интересна для читателя, которому важнее понять именно мотивы вручения Натану Рыбаку Сталинской премии. Что же такого рассказал писатель, если удостоился столь важной государственной награды? «Переяславскую раду» Натан Рыбак писал на украинском языке. Соответственно должен был последовать перевод на русский язык. И без этого Сталинская премия присуждалась, достаточным считалось заслушать мнение авторитетных украинских литературных деятелей. Тема поднималась действительно важная, ещё и с аспектом изучения народной среды, восстававшей против господства королевской власти. Что же до стремления к власти царской, то это совсем другое, так как русский царь принимал в состав государства казачество на правах широкой автономии. По своей сути, казачество оставалось при своём, только теперь более спокойное за пограничные споры с поляками и турками.

Пока по сюжету объединения не случилось, следовало описывать беды казачества, вынужденного постоянно бороться за право на независимость от чужого мнения. Не проходило дня, чтобы не разгорелись жаркие споры между панами, решающими раз за разом усиливать давление на Сечь. Этот аспект становился очень важным для повествования, и читатель то обязательно понимал, наблюдая не столько за стремлением поляков обладать, сколько за хищным взглядами шляхты. Оставалось понять, насколько Польша агрессивно действовала по отношению к казачеству, поскольку нуждалась в знании, что казаки не будут совершать неожиданных нападений, чего от них всегда ожидали. И Польше было бы спокойней, определись казачество, под чьей им властью находиться. Вполне очевидно, гораздо лучше, если столь непредсказуемая человеческая стихия встанет под панские стяги, отчего будет проще строить политику по отношению к Русскому царству и Османской империи.

Как повествует Натан Рыбак? Он взялся рассказывать в хронологическом порядке. Все события, происходившие в жизни Богдана Хмельницкого, соответствующим образом зафиксированы, либо имеются свидетельства, позволявшие судить определённым образом. Ежели так, то и повествование разворачивается перед читателем как целое полотно, раскрывая не сами чувства и мысли людей, скорее отражая ход исторических процессов. Большей частью приходилось повествовать о разладах казаков с Польшей, между которыми и происходила основная борьба. Понимая же казачество в качестве свободолюбивого народа, то довольно очевидно, казаки могли сопротивляться бесконечно долго, ни на чью власть не соглашаясь, кроме как ставя над собою избранного ими же гетмана.

Сможет ли читатель лучше понять происходившее в прошлом? С помощью книги Натана Рыбака — самую малость. Затруднение возникает по причине существования разных взглядов, ведь были казаки, согласные на владычество шляхты над Сечью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Валентин Костылев «Иван Грозный. Невская твердыня» (1947)

Костылев Иван Грозный Книга 3

Третья часть — завершающая — оставит читателя с неполным осознанием эпохи правления Ивана Грозного. Этот государь, правивший на протяжении пятидесяти одного года, за всё повествование оставался лицом, излишне редко представляемым читателю. Вот и теперь, вместо понимания происходившего на Руси, читатель наблюдает за процессами, довольно далёкими от его внимания, пусть и имевшими важное значение. Многое оказалось упущенным, и тут не скажешь, будто Костылев не имел о том представления. А как же тогда труд Карамзина, где про правление Грозного рассказано лучше и подробнее? Остаётся допустить, что Валентин преследовал другие цели, и название у произведения, если читать его как «Иван Грозный», скорее служит за яркую характеристику определённого исторического периода, нежели в качестве основного элемента. Вполне можно понять, поскольку не так важна роль отдельной личности, сколько роль людей, тогда населявших Русь. Приходится остановиться на мнении — Костылев показывал народ, тогда как прочее — эпоха правления одного из царей.

Валентин не стал обходить проблему наследования. Какими были дети Грозного? Мало какой читатель про то помнит, имея единственное представление — на Грозном династия Рюрика пресеклась. А как же Фёдор? Костылев предпочтёт рассказывать о других детях царя. Вот старший — Иван Иванович — тогда уже старший, учитывая смерть первенца Дмитрия, — чувствовал судьбу занять престол после отца, отчего вёл себя развязно, именно он пал от руки Грозного, как должно быть известно читателю, где под Иваном Ивановичем обычно понимается некий безликий сын. Действительно ли царь его убил? До сих пор нет единого мнения. Костылев посчитал важным указать только особое моральное страдание царя, как он не мог найти себе места.

Что до прочих детей… Они были. Был и младший Дмитрий, погибший при загадочных обстоятельствах. Оставался Фёдор, мало способный к управлению государством, при котором особенно раскроется фигура Бориса Годунова. Но это останется за страницами произведения.

Основное внимание Костылев уделил делам внешней политики. Так читатель знакомится с путешествием Шевригина, отбывшего к папе римскому для разрешения возникших осложнений между Польшей и Русью. Грозный не хотел вести войну со славянским народом, о чём и должно было быть выработано соответствующее мнение католическим первосвященником. Костылев подробно описал визит в Рим и Венецию.

Другое дело внешней политики — твёрдое желание Грозного породниться с английским дворянством, для чего он отправил в путешествие Писемского. С большим воодушевлением Костылев принялся повествовать о дороге до Англии, рассказывал о нравах и порядках жителей данного государства. Говорил и про то, каким образом королева Елизавета стремилась избежать женитьбы дальней родственницы на русском царе, для чего придумывались различные отговорки, вплоть до указания на лицо невесты, испортившееся после перенесённого заболевания.

Читатель пожелает спросить про начало завоевательных походов на Сибирь под предводительством Ермака. Но может по причине того, что сие мероприятие не входило в круг интересов Грозного, осуществлялось сугубо по воле отдельной группы казаков, Костылев не стал затрагивать данную тему. Впрочем, вне внимания пройдёт и период опричнины, если и упомянутый, то без должного внимания.

Рассматривая трилогию в совокупности, читатель придёт к ранее сделанным выводам: Костылев описывал положение народа на фоне царствования Ивана Грозного. Не так важна фигура царя, на месте которого мог быть другой правитель. И всё же не получится утверждать, будто Иван Грозный стоял в стороне. Отнюдь, как раз от его воли зависело происходящее в стране, как то не пытайся отрицать, ежели читатель склонен выражать подобного рода сомнение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Валентин Костылев «Иван Грозный. Море» (1946)

Костылев Иван Грозный Книга 2

Вторая книга об Иване Грозном получила название «Море». Теперь не пушкарское ремесло станет предметом основного внимания, важнее разобраться с морской стихией, поскольку география интересов Руси расширялась, так как устанавливались крепкие связи с Англией. На страницах произведения появляется стремление царя найти дельного корсара, способного послужить на пользу государства Московского. Интерес возникал и в силу необходимости уберегать русские купеческие суда от разграбления. Вместе с тем, Костылев стремился отобразить, по какой именно причине Курбский перешёл на польскую сторону, никаких обоснованных доводов не приводя. Получалось так, что проиграв одну битву, когда тридцатитысячное войско уступило четырём тысячам поляков, Курбский убоялся расплаты, из-за чего спешно покинул Русь. Довод получался подлинно надуманным, либо прочие исторические источники стремятся находить иные объяснения.

Содержание произведения интересно ещё и тем, как со стороны Руси и Польши зрела мысль об унии. Поляки вполне были готовы, чтобы над ними стал королём русский владыка, в чём не было особенности, вспоминая, каким образом они привыкли овладевать землями, делая то под видом жеста доброй воли. Некогда соединение с Великим Княжеством Литовским породило Речь Посполитую. Теперь требовалось в очередной раз усилить позиции, понимая рост могущества Московского княжества, сумевшего завершить процесс объединения русских земель и воздав соседям за долгое терпение непотребного к себе отношения. Как знать, агрессия могла распространиться и на Польшу, особенно учитывая участившиеся взаимные выпады. Но до того момента произойдёт порядочное количество событий.

Вновь Костылев вернётся к Курбскому. Покинув Русь, этот политический деятель не встретил общего понимания. Шляхта противилась, чтобы постороннему человеку вручать привилегии. Таким уж было Польское королевство, где власть короля не распространялась на волю шляхты. Пока большинство не согласится с определённым суждением, одобрения оно не могло получить. Поэтому, как бы Курбский не надеялся на частицу земель Польши в личное владение, соглашаться на такое в Речи Посполитой не спешили, невзирая на желание короля укрепить связь с опальным русским подданным.

Пока Костылев представлял, как к купцам отнеслись на английских берегах, он же развивал мысль о происходивших на Руси процессах. Читатель может не знать, но ему нужно сообщить, что Иван Грозный стремился привести религиозные затруднения к единому пониманию. Проблему доставляли переписчики текстов, часто допускавшие неточности в документах. Иван Грозный планировал решить затруднение с помощью нового искусства — книгопечатания. Но повлиять на мнение людей в государстве он не мог, чему найдётся довольное количество объяснений: от представления о дьявольском вмешательстве в дела церкви и вплоть до нежелания утратить контроль над кому-то угодным внесением изменений в религиозные тексты. Вследствие этого на страницах произведения рассказывается об удачах и неудачах первопечатника Фёдорова.

Ближе к концу повествования Костылев показывает стремление Грозного к созданию опричнины, в государстве начинались разбирательства с последующими казнями, побуждающей причиной чего стал раскрытый заговор. Тогда же поляки начинают думать о возможности унии с Русью, а остальная Европа — о недопустимости такого развития событий. К чему всё это может привести — читателю неведомо, ежели он плохо осведомлён в исторических процессах. Да и Костылев продолжал повествовать по остаточному принципу, лишая читателя интереса к происходящим на страницах событиям. Уже нельзя думать определённым образом, так как портрет Грозного во второй книге трилогии не имел продолжения, имевшего место в первой книге, как не давал повода предположить, каким он станет в книге последующей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Валентин Костылев «Иван Грозный. Москва в походе» (1943)

Костылев Иван Грозный Книга 1

Как во время войны с Германией не вспомнить пример из русской истории, как Иван Грозный Ливонский орден взялся уничтожать, укорив немецких рыцарей в несоблюдении договорённостей, отказавшихся платить дань за заключённый пятьдесят лет назад мирный договор. Именно об этом брался повествовать Костылев, оставив позади успехи царя против астраханских и казанских татар. Кем же предстал Иван Грозный перед читателем? Справедливым государем, ратующим не только за успехи Руси, но и за справедливое отношение к каждому среди его подчинённых. Такое автору кажется вполне уместным, если считать, что потомок всегда стремится проецировать своё настоящее на былое. Костылев не совсем соглашался с правом царя на единоличное правление, но крайне осуждал предпосылки к коллективному управлению. С этим мнением читатель не раз столкнётся, знакомясь с текстом произведения.

Раз за разом Костылев разыгрывает ситуации, где царь ратует за общее дело, чему постоянно мешают бояре, к тому стремления не имеющие. Если царь желал облагодетельствовать общество, добиться лучшего из возможного, то бояре всякий раз тому противились, чаще по недалёкости ума. Как пример, бояре предпочитали упиваться собственной значимостью, толком из себя ничего не представляя. Им было безразлично, каким образом вести войну, какого качества должны быть ядра для пушек, и сами пушки для них значения не имели, лишь бы боярам стоять во главе войска, отдавая бездарные распоряжения. Костылев ни разу не сбавил подобной риторики, постоянно напоминая читателю, насколько тяжело жилось людям при царизме, где вина за государственные неудачи исходила не от государя, привыкшего ратовать за народ, а от его приближённых, незаслуженно наделённых правом владеть и повелевать кем-то, невзирая на то, что сами считались за царских холопов.

Значительная часть повествования — рассказ от лица простого человека, постоянно находящегося близ царя, имеющего с ним возможность разговора, принимающего наказания за правильный образ мысли. Изначально этот человек стремился быть пушкарём, к чему имел склонность. Да трудно дельному мужу быть полностью угодным при режиме, когда над ним способен возвыситься деятель, ничем не примечательный, кроме происхождения. Как против такого не направляй мысль государя, высечен окажется дельный муж, тогда как дворянин подобного наказания избежит, ибо не полагается смерду возвышать взор на того, кто выше его по ранжиру. При Грозном это должно было казаться именно таковым, ведь ещё не наступили дни, когда царь окажется на пороге безумия по смерти первой жены.

Что ещё примечательно в повествовании, так это тот образ, какого в русских постоянно боятся немцы и прочие народы, вступающие в войну с Россией — русского обязательно уподобляют человеку, способному упиваться жестоким обращением с поверженным врагом. Собственно, такой образ постоянно самими русскими писателями опровергается, тогда как сходных характеристик удостаиваются враги государства, причём с приведением примеров соответствующего зверства. Нужно думать и так, что схожие примеры приводились и среди народов, вступавших в войну с Россией. В этом нет ничего особенного, поэтому такого рода доводы всегда нужно воспринимать с определённой долей скепсиса. Ливонцы показаны у Костылева зверьми во плоти — находившимся у них в услужении крестьянам, ежели те совершали побег, причинялась калечащая мера, вроде отрубания ног. Вполне логично видеть иную ситуацию в русском стане, где ничего подобного будто бы не происходило, и не должно было иметь места.

К концу первой книги трилогии Иван Грозный лишается жены. А это непременно означает, что должен начаться эпизод, наиболее примечательный с исторической точки зрения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Шукшин «Я пришёл дать вам волю» (1969)

Шукшин Я пришёл дать вам волю

Что же показал в итоге Шукшин? «Конец Разина» принял вид романа, либо таковым был изначально, сокращённый до размера повести. Теперь читатель мог познакомиться с будто бы полной версией, скорее воспринимавшейся за отдельное произведение. Шукшин вольно словословил, растекаясь мыслью по древу. Вольная казачья жизнь отчего-то оказалась подавленной царским повелением. Видимо, хватило правления Алексея Тишайшего, чтобы взять в узду нрав казаков, до того всегда вершивших собственную волю, ни с кем не советуясь. Как-то так оказалось, что ещё в сороковых годах казаки смело воевали с турками без дозволения царя, умея числом в несколько тысяч воинов побивать отборные десятитысячные турецкие войска и сочувствовавших им европейских наёмников, как к семидесятым годам казаки не могли спокойно уйти грабить персов, чтобы по возвращении им это не поставили в вину и не заставили вернуть награбленное. Вот тогда и разыгралась дума у казаков, не способных стерпеть таковой несправедливости от царских посланников. Оставалось теперь это доходчиво изложить.

Разин у Шукшина преимущественно бессилен. Как он не поступай, постоянно оказывался лишённым способности встать выше обстоятельств. Показателен случай с персидской царевной, каковую излишне часто обижали, чему Разин не мог помешать. Стоило наступить ночи, как царевна кричала от испуга, поскольку к ней пробирался некто, так и остававшийся неизвестным. Что делал Разин? Рвался отправиться в погоню, но осознавал тщетность поисков.

Так Шукшин продолжал строить повествование. Разин постоянно оказывался лишённым способности добиваться желаемого. Да и желал ли он чего-то? Выступать против царя не думал, разве только заявить о праве на прежнюю казацкую вольность. Излишне давно казаками как раз и становились те, кто не желал иметь связи с российской государственностью, уходя в сторону границ, где оказывался в числе подобных себе. Казаки никогда не спрашивались с русскими князьями и царями, действуя по собственному выбору. При этом, раз так исторически сложилось, казаки продолжали ощущать над собою власть правителей Руси и России. Похоже, Разин пытался настоять на том, чего казаки лишились. Вот под данной точкой зрения лучше всего подходить к роману Шукшина.

Любая иная трактовка не может быть применима. Да и не стремился Шукшин ничего иного отражать на страницах произведения. Конечно, определяющая фраза, вроде того, будто бунтарь пришёл дать людям волю, может ввести в сомнение и породить необходимость размышлять с определённых позиций. Только того не видно. Разин ни у кого не находил поддержки, кроме близкого круга казаков, считавших, что их право на волю подвергается чрезмерному влиянию со стороны царских посланников, считающих за дозволенное трактовать желание царя. Никогда прежде казакам царь не был указом, и теперь его мнение должно оставаться без силы. Но времена менялись, раз уж действия Разина принято считать за восстание. Совсем недавно подобные деяния казаков считались за набег, периодически случающийся, ведь казаки не делали различия между теми, кого они отправятся грабить.

Следует признать исторический роман Шукшина крайне неудачным. Не должен был Василий писать крупные прозаические произведения, тем более о том, чему свидетелем не мог являться. Либо следовало показывать Разина и его соратников в ключе, близком самому Шукшину и тем, кого он знал. Быть может иметь тогда читателю превосходный образец ещё одной стороны Василия. Остаётся сожалеть, раскрыться Шукшин через исторический роман не смог. Вполне остановимся и на таком мнении — это была проба пера, не получившая продолжения в силу недолгой жизни писателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вячеслав Шишков «Емельян Пугачёв. Книга III» (1944-45)

Шишков Емельян Пугачёв

Есть мнение — трилогия Шишкова про Емельяна Пугачёва осталась незавершённой. Увы, Вячеслав успел дописать произведение до конца, ещё в начале работы над третьей книгой твёрдо решив свести присутствие главного героя к минимуму. Поэтому читатель должен быть готовым к тому, что предстоит внимать не истории падения казацкого восстания под предводительством лже-Петра, а похождениям афериста Долгополова. На фоне будет появляться Пугачёв, будут показаны причины, побудившие башкир выступить против регулярной армии, но Шишков раз за разом предпочтёт возвращаться к Долгополову, чья жизнь пройдёт в декорациях бунта, продолжаясь и после казни зачинщика крестьянского сопротивления власти.

Долгополов с малых лет старался быть в центре событий. Мимо него ничего не проходило, во всяком деле он старался принять участие, быть сведущим абсолютно во всём, знать детали всех процессов, начиная с уровня города и до размера Российской Империи. Будучи таким с рождения, он продолжит таковым оставаться до смерти. И быть ему успешным человеком, не мешай обстоятельства. Читатель с первых страниц увидит Долгополова в качестве пострадавшей стороны. Вроде бы дельный купец, который умел извлекать пользу из всякого предприятия, вновь и вновь терпел неудачу. Благодаря такому подходу, Шишков находил повод продвигать Долгополова вперёд.

Но причём тут Долгополов? Являясь обладателем пробивного характера, сей деятель сумеет найти общий язык с императрицей, он же проявит себя в качестве имперского лазутчика, способного внести разлад в ряды казаков. Только действовать Долгополов окажется вынужден в качестве человека из ниоткуда. Стремясь к лучшей доле, он будет возбуждать против себя ненависть, что в итоге окажется для него губительным. Ведь невозможно прикрываться за чужими лицами бесконечно, когда-нибудь ты настолько примелькаешься, не имея больше способности скрыться, обязательно становясь известным кому-нибудь из тебя окружающих.

Может Шишков своим повествованием стремился показать, насколько Пугачёв оказался слаб перед деятельностью лазутчиков? Действуя на доверии масс, Емельян за счёт того успешно сопротивлялся, покуда не стался неспособным бороться с внутренним разрушением доверия к нему. Вячеслав всячески пытался обойти вниманием очевидный факт — не мог Пугачёв устоять перед армией всего государства, когда к месту восстания стали стягиваться регулярные войска. Для пущей красочности в сюжете появится Кутузов, тогда ещё молодой. Выполнявший ту же функцию — подрывал доверие казаков к личности лже-Петра, смело идя на контакт с населением, выступая в качестве всё того же лазутчика, лично узнавая, с чем предстоит столкнуться армии на позициях бунтовщиков, заодно подготавливая почву для облегчения продвижения войск по территории тех, кто начинал сочувствовать царскому режиму.

Где-то там, на некоторых страницах, Пугачёв будет схвачен, причём кем-то из тех, кого он считал за верных ему. Никак не мог Шишков найти слов, чтобы дать объяснение подобному действию со стороны прежних соратников, неизменно связав с разрушительной деятельностью лазутчиков. Потом последует казнь, без какого-либо пафоса. Емельян претерпит мучения, каковых избежали прежние бунтовщики, чья голова просто отсекалась, тогда как Пугачёва четвертование коснулось в полной мере (согласно текста произведения).

Другое дело, купец Долгополов, неизменно становившийся главным героем третьей книги, постоянно добиваясь успеха, он неизменно терпел поражение, заново начиная идти по головам, чтобы снова возвыситься и пасть. Послужив одной из причин поражения Пугачёва, Долгополов не сумел добиться положения в обществе и солидных накоплений, к чему всегда предпочитал стремиться. Память о прежних грехах обязательно наполнит ему о необходимости влачить жалкое существование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Шукшин «Конец Разина» (1968)

Шукшин Конец Разина

Шукшин давно задумывался о фильме про Стеньку Разина. В 1968 году был закончен сценарий «Конец Разина», имевший и другое название — «Я пришёл дать вам волю». Чтобы не путаться между романом и киносценарием, окончательно получивших единое — «Я пришёл дать вам волю», лучше для сценария оставить его первоначальное именование. Но и сценарием «Конец Разина» не является — это законченная повесть, никак не должная восприниматься за работу, обязанную быть экранизированной. О том читатель, конечно, знает, если ему знакомы другие сценарии Василия, написанные в сходной прозаической манере. Однако, впервые Шукшин писал о ему подлинно неизвестном. Требовалось создать картину прошлого, показав нравы времён царя Алексея Тишайшего.

Повествование выдержано в духе желания отразить муки народа, страдающего от царских людей. Следовало понять, царь не являлся в представлении народа источником бед. Нет, царь — есть образ добродетели, заботящийся о благе всякого, кто проживает на территории государства Российского. Так против кого тогда мог подняться бунт? Принято думать, последней каплей терпения стало повышение цен на соль, из-за чего широко развернулось и восстание Стеньки Разина. Разве не царь принял решение ввести акциз? Народ так не думал — повинны бояре. Именно приближённые к царю люди творили бесчинства, о чём государь не мог знать. Раз так — нужно поднять руку на бояр, нисколько не помышляя пресечь жизнь царя.

Так как бунт — неповиновение. Наказание должно быть суровым. Обязательно следовало калечить людей отрезанием ушей и носов, выжигать клейма, вплоть до мучительной казни четвертованием. Почему бунт вообще становился возможным? Во все времена так — народное недовольство возникает при ослаблении властного присутствия, чаще всего вследствие обострения отношений с соседними государствами, хотя бы в виде всё тех же войн.

Как повествует Шукшин? Не сказать, будто придерживался привычного ему рассказа. Совсем нет! Василий не использовал прежних работ, из ничего создавая произведение — предназначенное сугубо для экранизации. В том и сложность написания — имелась необходимость создать крупный труд, рассчитанный минимум на две-три серии, а это текста на пять-шесть часов чтения. Помимо желания создашь сцены, полностью измышленные.

Например, есть сцена, в которой Стенька слетает с коня, злится на него, бьёт по морде, в ответ получая удар копытом по голове. Взор Разина туманится, ему приходят видения. Он начинает разговаривать с ранее повешенным братом.

Важнейшая из сцен — казнь. Стенька говорил собравшимся о воле. Не со зла бунтовал, хотел облагодетельствовать народ. С эшафота прозвучала та самая фраза: Я пришёл дать вам волю. Для читателя оставалось непонятным, о чём именно желал сказать Разин. Хотел ли избавить народ от власти царя, либо искоренить на Руси бояр… В любом случае, представление о Разине, с точки зрения Шукшина, читателю было всё-таки понятно. Неважно, ради каких целей казаками поднималось восстание, главное — они желали освободить народ от тягот. И тут уже читатель снова задумывался — кто из народа хотел воли казачьей, тот переходил в стан казаков без лишнего принуждения.

Экранизировать сценарий Василий не успел. Зато ему удалось дополнить повествование, тем самым написав роман. Так «Конец Разина» получил более яркое название — «Я пришёл дать вам волю». Незадолго до смерти Шукшину разрешили создать кинокартину о восстании. К сожалению, не прошло и месяца, как Василий умер во время съёмок киноленты «Они сражались за Родину». Каким мог быть фильм? Никто не скажет — Шукшин всегда привносил новое, до того в сценарии места не имевшее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вячеслав Шишков «Емельян Пугачёв. Книга II» (1939-44)

Шишков Емельян Пугачёв

Для читателя так и останется непонятным, почему Шишков никак не отразил в повествовании русско-турецкую войну, начавшуюся за пять лет до пугачёвского бунта и законченную во время этого крестьянского восстания. Давая, как принято думать, широкую картину жизни Империи, описывая будни императрицы Екатерины, казацкого стана и боевые действия в пределах Оренбурга, Шишков словно забыл о важном, вследствие чего нельзя было воспротивиться помыслам Пугачёва. Основные силы Империи защищали границы по западным рубежам от севера до юга, причём на юге, в сопредельных с Османской империей землях и водах, разворачивались масштабные боевые действия. Вместо этого, читатель видит слегка обеспокоенную императрицу, волнующуюся за яицкий казацкий стан, где повадился куражиться Емелька. Видит читатель и Емельяна Ивановича, продолжавшего щедрой рукой раздавать чины да обещать благости, стоит ему взять Оренбург, после чего все города покорятся, включая Москву.

Но нельзя отказываться от главной повествовательной линии — объяснять скудоумие бар. Не столько императрица повинна в бедах народа, сколько дворяне. Вот их и нужно уничтожать, причём поголовно. Толку от бар нет на Руси, совсем они землю под ногами ощущать перестали. Птичек заморских приобретают, изысканным словам обучают, хотя лучше бы дали право птицам матом выражаться. Помимо пернатых, повадились дворяне негров приобретать, больше на потеху. Разве своих крепостных для данной цели им не хватало? Снова забыв про Пугачёва, Шишков расскажет про приключения графа Калиостро в России, дополнительно сообщит, как презрительно к данному авантюристу относилась Екатерина.

Кто ещё был связан с пугачёвским бунтом? Любопытствующий знает, ежели знаком с биографией Ивана Крылова, что детство баснописца как раз пришлось на разгар бунта, коснувшегося его семьи: Иван видел погромы лично, застал и убийство отца. Об этом Шишков посчитал нужным подробно написать. Вместо описания ярких сцен из той же русско-турецкой войны, где так и не становилось ясно, когда будет достигнуто мирное соглашение.

Показывает Шишков артельщиков — простых мужиков. Шли они пожаловаться на зверства помещиков, не дававших им жить спокойно, трудиться на совесть. Двигались прямиком к дворцу императрицы, стояли на коленях перед окнами и ждали её появления. Может Екатерина и проявила бы к ним внимание, но артельщиков старались отвадить, чтобы они не беспокоили императрицу. Шишков давал ясно понять, почему всё сильнее закреплялось мнение о бесчеловечности именно бар. Свои преступления они покрывали всеми средствами, никак не позволяя донести про их деяния. Впрочем, артельщики должны были знать об указе Екатерины, согласно которому: строго запрещалось жаловаться на помещиков — за это полагалось суровое наказание.

Значительная часть второй половины книги — описание подготовки к боевым действиям и они сами. Объяснялось, почему, всего тридцать лет назад, было выстроено столько крепостей в пределах Оренбурга. И давалось представление — не будь их, Пугачёв мог действовать вольготнее. Ему-то и требовалось всего лишь дойти до Оренбурга, взять его в осаду, после чего он окончательно будет признан за настоящего императора Петра III, нисколько не почившего. И быть восстанию успешным, не отправь императрица войска, способные оказать действенное сопротивление.

Оставалось Шишкову написать третью книгу, в которой он покажет подавление пугачёвского бунта. Это уже и без того казалось явным. Не сможет Пугачёв противостоять регулярной армии, какую бы поддержку он себе не находил в лице казаков. Всё-таки, поддерживали его люди не из-за личного пристрастия, а сугубо из желания расправиться с опостылевшими им барами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вячеслав Шишков «Емельян Пугачёв. Книга I» (1935-39)

Шишков Емельян Пугачёв

Есть мнение, всего лишь мнение, Емельян Пугачёв — ставленник Пане Коханку. Того самого, что измыслил посягнуть на русский трон княжне Таракановой. Домыслы домыслами, но как на это смотрел Вячеслав Шишков? Подобных мыслей он даже не допускал. Для него Пугачёв — кто-то вроде казака, ставший оным отнюдь не по праву рождения, а согласно стечения обстоятельств. Правда далеко не сразу Пугачёв у Шишкова становится ценителем вольности и считающим необходимым нести справедливость для русского народа. Не с этого всё начиналось у Шишкова. Да и начиналось совсем не так, к чему должно было в итоге привести. Длительный процесс написания романа привёл к закономерному явлению — постоянному возвращению и дописыванию новых сцен. В итоге получился не столько роман о Пугачёве, сколько обзор эпох правления Елизаветы Петровны и Екатерины Великой. По крайней мере, так складывалось в первые четыре года написания романа.

Началу событий даётся отсчёт в 1757 году. При власти продолжала находиться императрица Елизавета Петровна, завязалась Семилетняя война, гремело сражение при Гросс-Егерсдорфе. Сразу отсюда, нисколько не с детских лет, читатель начинал внимать становлению Емельяна Пугачёва, пока обычного воина, находящегося на службе. Он всегда снизу, при том имея возможность слышать генералитет. Будет иметь и личные аудиенции с сильными мира сего, вплоть до высших армейских руководителей. Станет он своеобразной губкой, впитывая распри начальников и недовольство рядовых. В нём самом начнёт копиться недоумение от складывающихся обстоятельств, и он сам несправедливо подвергнется наказанию — окажется высечен. Тогда же появится основная мысль всего романа — надо избавляться от бар. Шишков постоянно станет говорить в данном историческом аспекте. И с этого пути он не свернёт, пока не разгорится пугачёвское восстание, чьей целью и станет изничтожение всего, относящегося к дворянским привилегиям.

Когда Шишков подходил к теме дворцового переворота, случившегося после смерти Елизаветы Петровны, он словно забыл о Пугачёве. Перед читателем развивались сцены падения Петра III и возвышения Екатерины Великой, рассказывалось об участи Иоанна Антоновича, вплоть до объяснения причины его гибели в тюрьме. Всё это плавно перетекало в разговор о Салтычихе, особо зверствовавшей дворянке, убивавшей крепостных по воле своей прихоти. Долгое отступление должно пониматься читателем в качестве объяснения причины, каким образом Пугачёв сумеет поднять восстание, почему будет действовать под видом Петра III, какой мотив позволит объединять людей, стремящихся следовать пугачёвским идеалам. К тому всё словно и шло — нужно избавляться от бар, и пусть он — Пётр III — вернётся во власть, дабы водворить в стране порядок, которого он так страстно желал. И как-то всеми забывалось, по какому обстоятельству Петра и отстраняли, не смирившись с его страстью к немецким корням.

И вот Пугачёв окажется на Урале, станет свидетелем зверств помещиков, примет твёрдое решение выступить против этого, ибо найдёт весомый повод — в нём и прежде находили внешнее сходство с Петром III. Останется убедить окружение. Ему безоговорочно поверят, как будут верить продолжительное время, может сохранив то убеждение и потом. Зато Шишков посчитал нужным доказать, насколько Пугачёв Петром являться не мог, о чём якобы знал очень узкий круг доверенных лиц.

За четыре года работы над романом вырисовывалась необходимая канва, должная облегчить дальнейшее повествование. Перед читателем созрел бунтовщик, словно радеющий за справедливое распределение благ. Только вот к нему прибивались казаки, оных принципов вовсе не придерживавшиеся. Какие такие могут быть блага в казацком стане? Грабь своих и иногда чужих — вот извечный смысл существования казаков, сопровождающий их с самого зарождения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Сергеев-Ценский «Севастопольская страда. Книга III» (1938-39)

Сергеев-Ценский Севастопольская страда

Какая история стоит за Крымом? Ныне и не знают. А ведь некогда — в середине XIX века — за Крым шла ожесточённая война. Причём, интерес Турции оказывался опосредованным. Перед европейскими державами ставилась задача унизить Россию. Ради этой цели они оказались готовы объединиться с мусульманской страной. Так против России выступили наиболее ярко Англия с Францией, не так уж часто находившие общие цели. Порою враг для того и нужен, чтобы объединять. И Англия с Францией сплотились, твёрдо намереваясь одержать победу в Восточной войне. Что же, они победят. Только та победа не будет иметь для них существенного значения. Триумф окажется горше поражения. Сообразуясь с этим, прекрасно сможешь понять, что всё-таки значит для европейцев Крым. Он — есть история их унижения, никак не смываемая и служащая постоянным напоминанием.

В третьей книге Сергеев-Ценский подходил к самому главному — к окончанию войны. До поражения оставалось не так много. Это означало необходимость подвести читателя к мысли, насколько русским свойственно воевать до отчаяния, не отдавая и пяди земли. Примером послужит адмирал Нахимов, чья участь — пасть при обороне, нисколько не собираясь сдавать позиции. Он смело выходил для обозрения развернувшегося боя, однажды раненный в голову, вследствие чего скончался. И он — Нахимов — едва ли не единственный военачальник, пестуемый Сергеевым-Ценским. Понятно почему! Адмирал знал солдат по фамилиям, не боялся ходить под ядрами, возмущался бесполезности наград по праздникам. Да и не брезговал Нахимов поить солдат и матросов вином, ежели вода казалась ему плохой. Поэтому, читатель обязательно узнает, как Нахимов примет смерть, хотя мог продолжать жить.

Нельзя утверждать, будто не умри Нахимов, войне предстояло завершиться иначе. Но всякое мнение имеет право на существование. Зато можно сказывать про доблесть французов и британцев, без боязни шедших на штурм, не считаясь с потерями. Задумай Сергеев-Ценский дополнить содержание разбором происходившего на противной стороне, «Севастопольская страда» только бы стала краше. Впрочем, вместо трёх книг пришлось тогда писать шесть, либо даже девять.

Расписав войну в подробностях, Сергеев-Ценский переходил к заключению. Не так становилось важным, какой участи удостоилась Россия. Да, страна оказалась унижена. Россия проиграла. По той ли причине, что грамотные военачальники пали на полях сражений, либо сказалась смерть императора Николая с воцарением на престоле сына его — Александра. Требовалось отставить необходимость понимания этого. Сергеев-Ценский призывал к другому, дабы читатель увидел, какой итог в войне следует считать тем, который и должен именоваться победой.

Против России стремилась более других воевать Англия. Именно державе Туманного Альбиона требовалось упрочить позиции в регионе, для чего ослабить предстояло любыми силами влияние России. Но как, зачем и для чего? Англия опиралась на мощь флота, а лучшая парусина шла от русских купцов. Приходилось покупать через посредников, значительно переплачивая. В других сферах происходило аналогично. Пусть Англия усиливалась геополитически, финансово — проигрывала. И Россия от противостояния ничего не выигрывала. Наживались третьи страны, всегда потребные, когда заходит речь о военном конфликте.

На такой ноте Сергеев-Ценский заканчивал «Севастопольскую страду». Им были показаны исторические аспекты с почти максимальной подробностью. Более сообщённого не возникнет желание узнать. Хотелось бы запомнить хотя бы малую крупицу из узнанного. Чему-то суждено запасть в память. Прочее, к сожалению, вскоре будет забыто. Не стоит тому печалиться, ведь для того и пишут книги, дабы читали и вспоминали о былом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2